Текст книги "Дикарь (ЛП)"

Автор книги: Миа Шеридан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 23 страниц)

– Хорошо, – прошептала она. – Это сохранило тебе жизнь, и, когда я вошла в офис шерифа в тот день, ты был там. Ты был там…

Джек молчал так надолго, что ей стало интересно, заговорит ли он снова, приведёт ли в пример ещё один ужасающий момент своего выживания, чтобы удостовериться, действительно ли она готова быть с ним не смотря ни на что.

– Волк не похож ни на кого из тех, кого ты знаешь. Он дикий, Харпер. Он – самая худшая часть меня.

– Хорошо, – повторила она ещё раз, чувствуя, как дрожит её голос. – Я хочу дикую часть тебя. Я хочу тебя. Каждую часть. Лучшую и худшую… все… полностью и без остатка…

Джек прищурился, и воздух вокруг них внезапно изменился. У Харпер сбилось дыхание. Она чувствовала – он собирается проверить её. Показать ей волка и увидеть её реакцию.

«Сделай это», – мысленно попросила она.

Джек слегка повел носом, будто уловил запах её согласия. Её желания. Они смотрели друг на друга. Ее тело было напряжено до предела, кровь бежала по венам всё быстрее и быстрее.

– Я хочу дикую часть тебя... – повторила Харпер.

«Я не боюсь. Я без колебаний полностью отдаюсь твоей воле. Потому что я чувствую твою доброту».

С тихим рычанием Джек медленно, очень медленно, шагнул к ней. Когда он наконец-то приблизился, то быстро и решительно притянул её к себе.

Харпер сделала глубокий вдох. Его горячие и требовательные губы прижались к её губам. На этот раз он не сдерживался… Ликование, трепет и жгучее чувственное волнение закрутились внутри неё, приводя к взрыву удовольствия, посылая искры к самой чувствительной части её тела.

Джек подхватил её на руки и понёс к хижине, открыл незапертую дверь и пинком захлопнул за собой. Одеяло всё ещё лежало на кровати, и он бросил его на пол, мягко подталкивая Харпер, чтобы она встала на колени.

Её дыхание сбилось, возбуждение огненной лавой текло по венам, когда Джек прижался к ней сзади, сильнее, грубее, чем раньше. Он мог бы причинить ей боль, если бы захотел. Но в Харпер не шевельнулось ни капли страха. Только затаённое ожидание.

Джек наклонился, приблизив губы к её уху.

– Ты хочешь этого? – спросил он хриплым от возбуждения голосом.

– Да, – простонала Харпер. Это было единственное слово, которое она была в состоянии произнести.

Джек рвал на ней одежду, рычащие, животные звуки, исходящие от него, только распаляли её возбуждение, её вожделение. Когда он провёл пальцем по её влажным складкам, она подумала, что может кончить прямо сейчас. Харпер ощущала себя не просто женщиной, а самкой, которую собирается взять мужчина-самец, которого она любит. Их дикие, необузданные эмоции были обнажены, оголены до предела. Это было настоящее спаривание. Нечто первобытное и звериное, не управляемое никакими цивилизованными законами или ограничениями. Это было продиктовано природой, их чувствами и кровью, которая в унисон неслась по венам. Их тела пели друг другу одну и ту же мелодию, мелодию гармонии, счастья, единства и неделимой близости.

Джек обнюхал её, лизнул, его язык ласкал её бедра сзади, когда она задыхалась, стонала и царапала ногтями пол.

«Да, да, да!»

Если бы она могла, то точно бы закричала, но воздуха отчаянно не хватало. Лишь тягучее и сладкое блаженство внутри и невероятное, бешеное биение сердца.

Харпер знала, что только Джек контролирует ситуацию, но при этом к собственному удивлению поняла, что никогда ещё не чувствовала себя такой свободной. Сильной. Она отпустила себя, полностью отдалась ему. Он словно… ел её тело, её душу, её полные стыда и боли воспоминания… да, он разрывал её на части, кусочек за кусочком, пока она не растворилась в нём, и они не стали одним целым.

Она спиной почувствовала его горячую обнаженную кожу и ошеломлённо оглянулась через плечо. Лицо Джека отражало дикую, безумную похоть. Волк. Он выпустил его, и Харпер обрадовалась тому, что он доверяет ей настолько, чтобы сделать это.

Джек гладил её груди, даря невероятную, ни с чем несравнимую ласку, рыча от благоговения. Затем его ладони скользнули вниз по её животу, а его лицо опустилось к самой чувствительной части её тела. Дыхание Джека опаляло, дразнило и сводило с ума. Харпер закричала, умоляя о большем.

«Так близко, так близко…»

Когда Джек отстранился, из её груди вырвался всхлип и стон глубокого разочарования.

Но его член мгновенно нашла её вход, и крик восторга и глубокого экстаза сорвался с её губ.

Джек пронзил её одним быстрым толчком, издав громкий стон удовольствия, и этот звук бросил Харпер за черту, за грань, даже раньше, чем он начал двигаться.

Однако стоило ему начать двигаться внутри, как она кончила вновь, от пульсирующего блаженства её колени затряслись, а всхлипы и стоны смешивались с его рычанием.

Он обхватил её за талию, чтобы удержать на месте, другой рукой сжимая волосы, чтобы не дать упасть, ударяясь в неё снова и снова, в то время как волны сокрушительного восторга вновь и вновь проносились по его телу. Его член безжалостно вонзался в неё... Она умирала, умирала медленной, восхитительной смертью от избытка удовольствия. Блаженства. Эйфории.

Их ритм увеличивался, его стоны становилось громче, резче пока он не завыл от удовольствия, сжимая её бедра, врезаясь в неё последним яростным толчком… Небо, земля и воздух вокруг двигались и пульсировали на тех же сладостных волнах, что и их тела.

Они возвращались в реальность медленно и неторопливо, будто только что проснулись и открывали мир заново, смотрели на него новыми глазами, но при этом, были готовы вновь провалиться в дурманящий сон.

Джек посмотрел на Харпер, проникновенно, изучающе… словно желая заглянуть в глубь, увидеть что-то. И он определённо нашёл, что искал – его взгляд переменился, стал мягким и расслабленным. Джек улыбнулся Харпер нежно и ласково. Притянул её к себе, уткнулся носом в её шею, целуя её, целуя в губы, слизывая слёзы с её щёк. Она даже не заметила, как начала плакать.

– Ты плачешь, – сказал он, но его голос не звучал расстроенным.

– Да.

– Волчицы плачут, когда находят свою вечную пару, – сказал Джек, нежно проводя рукой по её волосам.

Харпер улыбнулась. Бесспорно, она была человеком, но, возможно, в ней также жила необузданная первобытная дикость, которая позволила ей инстинктивно почувствовать и узнать своего спутника жизни.

Джек успокаивал её, любил, смахивал поцелуями слёзы, ласково покусывал её кожу так… что она игриво вырывалась и ярко смеялась.

– Я люблю тебя, – прошептала Харпер, уткнувшись ему в шею. – Каждую часть тебя. Возможно, волка больше всех, потому что именно благодаря нему ты выжил, чтобы любить меня, когда я появлюсь в твоей жизни.

Выражение лица Джека было исполнено такой благоговейной радости, что Харпер заливисто и совершенно счастливо рассмеялась.

– Я тоже люблю тебя, – сказал Джек. Но потом посерьёзнел, лицо его вытянулось. – Они собираются запереть меня, Харпер. Мне пришлось… Я должен заплатить за то, что сделал с одним из найденных мальчиков.

– О, Джек, нет, – прошептала Харпер, качая головой. – Никто тебя за это не винит. Следователи видели фотографии, Джек. Агент Галлахер посмотрел видео. Они знают, что произошло на самом деле, знают, что у тебя не было выбора и тебе пришлось защищаться. Никто не собирается тебя арестовывать.

Джек растерянно посмотрел на нее, будто не мог поверить.

– У меня нет неприятностей?

– Конечно же, нет. Ты – жертва. Единственный выживший. – Она улыбнулась. – Когда-нибудь о тебе напишут книгу, и тебя будут считать настоящим героем.

Он удивлённо взглянул на неё, и облегчение на его лице было таким сильным, что у Харпер снова навернулись слёзы на глазах.

«Он думал, что его хотят закрыть в клетке? Он был готов заплатить за убийство другого мальчика. Какое огромное чувство вины он должно быть испытывает! Хотя виновен во всём только один человек – Исаак Дрисколл. Кто бы ни убил его, я так рада, что он мёртв. Плохо так думать, но… если бы он был жив, у меня был бы огромный соблазн расправиться с ним».

Они ещё немного целовались, наслаждаясь жаркими объятиями. Харпер сходила с ума от ощущения грубой, покрытой шрамами кожи, от жара тела, особенно ощутимого в прохладной хижине, от восхитительного истинно мужского запаха.

Через минуту она посмотрела в глаза Джеку, беспокойство, которое она испытывала, свербело внутри, желало быть озвученным. Теперь только честность, только правда. После всего через что они прошли вместе, невозможно было молчать, юлить или стесняться.

– Я беспокоюсь… что, когда ты обучишься, узнаешь лучше окружающий мир и изменишься… когда ты станешь тем, кем тебе предназначено быть, ты… оставишь меня. – Прошептала Харпер и робко опустила глаза.

Но Джек убрал волосы с её лба и поцеловал, заставив поднять подбородок и встретиться с ним взглядом.

– Ты думаешь, что все, кого ты любишь, рано или поздно бросят тебя.

– Я…

– Я понимаю, – прошептал Джек. – Меня тоже бросали. Мне лгали, меня предавали. Я знаю, что мне ещё многое предстоит узнать о мире. Но, Харпер, я не ребенок. Я – мужчина, и знаю, кто принадлежит мне и кому принадлежу я. – Он помолчал, пронзительно глядя на неё. – А ты знаешь, что деревья разговаривают друг с другом?

Харпер нахмурилась в удивлении и непонимании.

– Нет.

– Так и есть. Они хранят секреты в своих корнях, в тех глубоких, тёмных местах, которые не видны. Я думаю, мы такие же. Мы знаем вещи глубоко, глубоко внутри, тайные вещи, древние, которые шепчут внутри нас, передают что-то… от одного человека к другому. Ты шептала мне. И я шептал в ответ. Ты ведь услышала, не так ли?

Её сердце билось от любви к нему, от сладости и нежности того, что Джек ей рассказывал.  Она кивнула.

– Да, я услышала.

Он провёл большим пальцем по её щеке, снимая слезу счастья губами, пробуя её на вкус. Харпер улыбнулась, обнимая Джека, и на мгновение замерла. Она могла бы заснуть здесь, если бы не знала, что им нужно возвращаться. Если бы не знала, что, по сути, они незаконно находятся в этой хижине.

– Ммм, – промурлыкала Харпер, на мгновение, отодвигая реальный мир в сторону, забывая обо всём, страстно желая оставаться в этом моменте бесконечно долго. Остаться в нём навсегда.

Они ненадолго засыпали, просыпались и вновь занимались любовью. Дикий волк был рядом или нежный молодой олень – ей было всё равно. Харпер задалась вопросом, сможет ли она вызвать волка взглядом, движением или прикосновением. Приманить. Сделать так, чтобы он полностью потерял контроль. Чтобы остались лишь голые, дикие, первобытные инстинкты… Восхитительная дрожь предвкушения пробежала по её телу. Она теснее прижалась к Джеку, наслаждаясь теплом его груди.

– То, что ты рассказал о деревьях, напомнило мне кое-что.

– Хмм… что же, – промурлыкал Джек ей в волосы.

– Когда я очнулась в больнице, я почти ничего не помнила. Всего пару моментов. У меня было всего несколько вспышек воспоминаний. Например, я помнила, как злилась на родителей, особенно на маму. Она заставила меня постричься из-за того, что в школе мне в волосы попала жвачка, и стала похожа на мальчика. – Она тихо рассмеялась, но потом вздохнула. – Последнее, что я помню, это то, как я думаю, что никогда не прощу ей этого. Надеюсь, мама понимала, что я просто была капризным ребенком, но… – Она судорожно вздохнула. – Ещё одна вещь, которую я постоянно слышала в своей голове: голос, говорящий мне: «Живи!». Это было похоже на крик, почти требование. Может быть, это был голос моего отца. Может быть, ангела, Бога. Не знаю.

 Она наклонила голову, глядя на Джека снизу-вверх.

Он замер, слушая с напряженным вниманием.

– Но он всегда казался мне… реальным. И это слово, одно единственное слово приходило ко мне снова и снова на протяжении многих лет, когда я хотела сдаться. Это требование. Можно сказать… внутренний шёпот. Идущий из глубины души. Он помогал мне идти дальше, помогал держаться, помогал выжить…

– Джек? Что случилось?

«Почему он так странно на меня смотрит? Словно только что увидел привидение…»

Джек скинул одеяло с плеча, встал и подошёл к месту, где бросил куртку. Харпер села, прижав одеяло к груди, и растерянно глядя на него. Джек вернулся к ней и опустился на колени, протягивая руку. Она посмотрела, как он разжал ладонь. В ней лежал старый перочинный нож. Харпер подняла его… настолько изношенный, насколько это вообще было возможно, он буквально разваливался на части. Каким-то невероятным образом она узнала этот нож и крепко сжала его. Она предчувствовала, что увидит на ручке, когда переворачивала его – перламутр.

– Мой отец всегда носил этот нож с собой. Он был в машине?

Джек покачал головой, его глаза скользнули по её лицу, словно он увидел её первый раз в жизни.

– Джек? Что такое?

– Ты дала мне его, – сказал он тихо. – Ты вложила его мне в руку.

– Я… Что? – Харпер покачала головой. – Я не понимаю.

– Это была ты... Ты вместе со мной упала с той скалы.

Глава сорок пятая

Джек

Наши дни

Джек взглянул на лицо Харпер – оно оставалось неподвижным… застывшим. Он и сам не мог поверить, что она – тот самый темноволосый мальчик с утёса. Ему хотелось рассмеяться. Ему было радостно и светло. Он был озадачен, но не удивлён. Он чувствовал – всё это имело смысл. Теперь он понимал, что признал Харпер не только из-за шёпота, который тек через него (и через всех людей, если они знали, что слушать), но и потому, что она была рядом в самую судьбоносную ночь в его жизни. Харпер спасла его. Если бы не перочинный нож её отца, он бы никогда не выжил. А Джек спас Харпер. Той ночью он в долю секунды он принял решение и… спас любовь всей своей жизни.

Они оба выжили, благодаря друг другу, выросли поодиночке, но только для того, чтобы сойтись вместе, когда настанет подходящее время.

Машина остановилась перед офисом шерифа. Некоторое время Джек с Харпер сидели, уставившись на здание. Харпер позвонила агенту Галлахеру, когда они добрались до шоссе, и договорилась о встрече.

Харпер протянула руку и ободряюще сжала ладонь Джека.

– Ты уверен, что не хочешь, чтобы я пошла с тобой? Может, подождать тебя здесь?

Джек наклонился и быстро поцеловал её.

– Нет. Я справлюсь, а ты езжай домой, – ответил Джек. Он должен сделать это один, должен быть мужчиной. – Но я не могу дождаться момента, когда увижу тебя вновь. Я попрошу агента отвезти меня к тебе, когда мы закончим.

– Я буду ждать. – Харпер улыбнулась и кивнула.

«Три лучших слова, которые я когда-либо слышал в своей жизни. И произносит их не кто-нибудь, а моя любимая женщина. Меня кто-то ждёт. Но я никогда не заставлю её ждать долго, никогда не подведу».

Джек усмехнулся, быстро поцеловал Харпер и вышел из машины.

Офис шерифа казался ему незнакомым, но, с другой стороны, раньше он на всё смотрел иначе.

– Я пришёл к Агенту Галлахеру, – сказал он женщине, сидевшей за стойкой.

Её глаза расширились, она уронила ручку и поспешно встала.

– О, да. Лукас, верно? – Она наморщила лоб. – Нет, Джек! Я случайно услышала разговор агента Галлахера… То есть, ну, мы так или иначе уже встречались… то есть, я… в общем, я тебя уже видела. – Она засмеялась, и смех её прозвучал высоко, как у каштанового лесного певуна.

«Я должен перестать думать обо всём в терминах дикой природы, должен расширить свой кругозор… создать некий каркас, основу. Но я двигаюсь в правильном направлении. Многое уже изучил».

Он улыбнулся, гордясь знаниями, которые уже приобрёл.

– Сюда, – сказала женщина, оглядываясь через плечо и краснея по неизвестным ему причинам.

Некоторые вещи всё ещё оставались загадкой. Он прошел за ней в комнату со столом в середине, где сидел агент Галлахер с раскрытым блокнотом.

Когда Джек вошёл, он встал и пожал ему руку.

– Я рад, что Харпер нашла тебя.

Джек опустил глаза. Он чувствовал себя виноватым из-за побега, и всё ещё испытывая неловкость от того, что агент так много знал о нём, о его тайнах, с которыми он ни с кем не собирался делиться.

– Я знаю, что вы вызвали меня… для заполнения протокола, но мы с Харпер тоже выяснили кое-что новое.

– Что?

Джек глубоко вздохнул.

– Харпер была на утёсе в ту ночь. Я думал, что ребёнок был мальчиком из-за коротких волос. Или… может быть, я просто полагал, что там должны были быть только мальчики. Но это была она. Я уверен.

Агент медленно откинулся на спинку кресла.

– Почему?

Джек рассказал ему о перочинном ноже, о том, как он подтолкнул Харпер на выступ в скале, о том, как она помнила, что он велел ей жить.

Агент Галлахер несколько секунд молчал, слегка качая головой.

– Да. То есть… да... – Он снова замолчал. – Значит, Дрисколл каким-то образом устроил автокатастрофу родителей Харпер… может быть, сманил их с дороги, а потом Харпер оказалась с тобой на той скале. Она тоже должна была стать частью его эксперимента.

По спине Джека пробежал холодок.

– Не знаю.

Агент Галлахер кивнул, его взгляд на мгновение расфокусировался.

– Всё хорошо. Я просто взгляну на это дело под другим углом. – Он поджал губы, и снова изучающе остановились на Джеке. – Давай запишем твои показания, а потом я приглашу кое-кого присоединиться к нам.

Агент не выглядел обеспокоенным. Джек ему доверял, поэтому немного неуверенно кивнул.

– Я готов.

Агент Галлахер включил диктофон и задал Джеку все необходимые вопросы. Джек рассказал, что знал. Он отвечал честно и подробно, и когда всё было закончено, и агент Галлахер нажал кнопку «стоп» на маленьком диктофоне, ощутил, как с его плеч упал огромный груз прошлого.

Путь перед ним был расчищен и ощущение… победы захлестнуло его. Его жизнь принадлежала ему. Только ему. Она простиралась перед ним. И Харпер ждала его.

Раздался тихий стук в дверь, и агент Галлахер встал, открыл её и впустил кого-то в комнату. Джёк присмотрелся внимательнее, и раскрыл рот в удивлении.

Это была та самая рыжеволосая женщина, которая рассказала ему о видеокамерах. Она прошла немного вперёд, покраснела, увидев Джёка, и опустила взгляд.

Джек взял её руку и пожал. Ему с трудом верилось, что она стоит перед ним в этой настоящей жизни, а не в той, где шла война, и повсюду были враги.

«Нет, то было обманом, а она лишь его частью».

Джек был рад узнать, что она невредима. Но также ему было обидно, что и она обманула его.

– Привет, Джек, – смущённо проговорила девушка.

– Привет…

– Бриэль, – подсказала она. – В этом я не соврала.

Она снова покраснела и стыдливо опустила глаза.

– Бриэль здесь, чтобы дать показания, – сказал агент Галлахер. – Её имя необычно, и когда ты мне его назвал, я начал искать в социальных программах, которые вёл Дрисколл. Я узнал имя твоей мамы из одной программы, в которой она участвовала двадцать два года назад. И я нашёл две Бриэлы из более поздних программ. Но только у одной были рыжие волосы.

Бриэль посмотрела на Джека и застенчиво улыбнулась.

Джек обдумывал новую информацию о своей матери.

«Вот как Дрисколл нашёл её. Тогда она была беременна мной».

Он отодвинул эти мысли в сторону, разглядывая Бриэль.

– Тебя прислал ко мне Дрисколл? – спросил Джек, хотя уже знал ответ.

Она кивнула.

– Да. Он рассказал мне, что его сын всю жизнь прожил в лесу. Что он собирался вернуть его к цивилизации, но беспокоился, что твои низменные инстинкты слишком сильны, боялся, что ты причинишь кому-то боль, особенно женщине. Он хотел поместить тебя в ситуацию, где ты мог бы обратиться к животным инстинктам или отвернуться от них, устоять перед соблазном. – Она замолчала и покраснела. – Я занималась проституцией, чтобы покупать наркотики. Наверное, он догадался… и мне было не важно, что ты мог сделать со мной. Мне было всё равно. Я взяла деньги и согласилась на его предложение.

– О, – сказал Джек, не зная, что и думать. Он чувствовал себя глупым и одураченным, но ему также было грустно за Бриэль.

– Но я заметила камеру у реки. – Она издала звук, похожий на смех. – Может быть, старик забыл, что у наркоманов есть правило, невольно выработанный рефлекс: проверять, не следят ли за ними. В любом случае, я начала сомневаться в правдивости его слов. А потом встретила тебя и поняла – что-то точно не так.

Она сглотнула.

– Я хочу, чтобы ты знал, что после того, как я встретила тебя после того, как я увидела, какой ты на самом деле, это… я не знаю. Я так долго пыталась очиститься. Вылечиться. Ради себя, ради моего сына, и я всегда терпела неудачу. Но после встречи с тобой… я смогла, справилась. И я знаю, что прошло совсем немного времени, но на данный момент я совершенно чиста. Ты вдохновил меня. А теперь я пытаюсь воссоединиться со своим мальчиком, всё исправить… – Слеза скатилась по её щеке, и она смахнула её. – Я так сожалею, Джек. И спасибо тебе за то, как ты повёл себя со мной. Спасибо тебе за всё.

Джек кивнул, и девушка шагнула вперёд, быстро обняла его, а затем отступила и повернулась. Агент Галлахер вывел её из комнаты и закрыл дверь. Он вернулся к Джеку. Затем положил руку ему на плечо и слегка сжал.

– Полагаю, ты уже готов вернуться домой.

«Домой к Харпер. Да. Но… – Джек нахмурился, размышляя. – В первую очередь, мне нужно поговорить с дедушкой».

– Да. Я действительно хочу домой. Но сначала мне нужно съездить в «Торнленд».

– Я высажу тебя там и вернусь через час. Мне всё равно нужно заехать к себе в офис. Подойдёт?

– Да. Спасибо.

Агент Галлахер улыбнулся.

– Пошли скорей отсюда.

_______________________________________

Джек смотрел, как машина агента Галлахера отъезжает от поместья, которое он когда-то казалось ему замком. Теперь он знал – это всего лишь большой дом, в котором живет много несчастных людей. Джек глубоко вздохнул, не горя желанием увидеть свою мачеху. Он был уверен, что она сидит внутри и точит свои когти, чтобы выцарапать ему глаза.

Дверь открылась, и на пороге появился Найджел, такой же подтянутый, как и всегда.

– Найджел, – произнес Джек одними губами.

«Скользкий», – пронеслось у него в голове.

– Сэр, – ответил Найджел таким тоном, что Джеку показалось, будто дворецкий вот-вот чихнет.

Джек вздернул брови в ожидании, однако никакого чиха не последовало.

– Добро пожаловать домой, сэр. – Найджел открыл дверь пошире.

– Спасибо. Мне нужно поговорить с дедушкой.

– Мистер Фэрбенкс наверху. Мне позвать его?

Джек кивнул и шагнул внутрь.

– Да. Спасибо.

Он был уверен, что здесь его больше не ждут, во всяком случае, точно не как члена семьи, поэтому прошёл в большую комнату, расположенную рядом со входом, где впервые встретил своего дедушку.

Джек мысленно проговаривая, что он собирался сказать.

«Спасибо, что дали мне фамилию, но я больше не нуждаюсь в доме».

Пока он ждал, тишина дома, казалось, сомкнулась вокруг него. Он подошёл к письменному столу, взял фотографию отца и внимательно посмотрел на его лицо.

«Я действительно похож на него, теперь я это вижу. Интересно, я был похож на него, когда был маленьким мальчиком?»

Единственные фотографии, запечатлевшие его детство, были те, что он нашёл в доме Дрисколла. Те, от которых его тошнило.

Джек выдвинул ящик стола, достал большую толстую книгу и открыл её. Это была книга фотографий – фотоальбом, о котором ему рассказывал дедушка, когда они впервые встретились.

Он положил его на стол, перевернул страницы и увидел фотографии своего деда, темноволосой женщины, которая, должно быть, была его настоящей бабушкой, и маленького мальчика – своего отца. Рождество. Вечеринки с воздушными шарами и подарками. Озеро, лодки; всё яркое, радостное, и на каждой фотографии – улыбки. Все вокруг улыбались.

Увидев одно фото, Джек удивился и поднёс его поближе. Его дедушка и отец, тогда ещё подросток, стояли вместе с трофеем. Взгляд Джека переместился на задний план, где виднелись круглые мишени. Джек прищурился, присматриваясь к трофею. На лицевой стороне было написано: «Первое место по стрельбе из лука» и указано имя его отца.

Джек нервно сглотнул.

«Мой отец хорош, очень хорошо, стрелял из лука... Но он мёртв. Он не мог убить Дрисколла».

Джек снова пристально изучил фотографию, и обратил внимание на то с какой гордостью и одобрением дедушка смотрит на сына. Словно они разделяли одно увлечение, словно они тренировались вместе.

Шёпот внутри усилился.

«Я ведь уже знал об этом, не так ли? Я учуял этот странный пепельный запах, который принял за запах костра, но на самом деле это был запах сигары моего дедушки. Он был в доме Дрисколла».

– Джек, – позвал дедушка с порога.

Джек поднял голову.

Дед молчал, хмуро глядя на него.

– Стрельба из лука, – сказал Джек, показывая по фотоальбом. – Дрисколл. Это был ты. Но почему?

Фэрбенкс посмотрел на фотоальбом, и его лицо побледнело. Он выглядел застигнутым врасплох, совершенно растерянным. Он открыл было рот, но тут же закрыл, и поник плечами. Он судорожно вздохнул.

– Он забрал тебя и превратил в животное.

Эти слова ранили Джека.

– Я не животное.

– Я знаю, сынок, знаю. Теперь я это понимаю. Но тогда... – Он прошёл дальше в комнату и оперся о соседний с Джеком стул. – В то время я видел только свое собственное сожаление. Мой собственный стыд и гнев. Я отказался от тебя, но он сделал так, чтобы я никогда не смог вернуть тебя. Никогда не смог бы ничего исправить. Он разрушил мой последний шанс на счастье. И я презирал его. Он забрал последний кусочек моего сердца, поэтому я забрал его.

«Он пустил стрелу прямо в сердце Дрисколла. Он отомстил, используя оружие, с которым так хорошо обращался мой отец. Он мстил с любовью и гордостью, которую испытывал к сыну».

Дедушка приложил руку к груди, будто весь этот разговор причинял ему жгучую боль, и поморщился

– Я думал, он превратил тебя в… зверя. Только, – он издал сдавленный смешок, будто его кто-то душил его изнутри, – это я зверь. Все мы здесь, в этом доме, – животные. Я окружил себя ими, отказавшись от собственной крови. Ты заслужил… другую жизнь. Лучше, чем . . . Я только хочу. О, Боже, как бы я хотел…

Дедушка снова схватился за грудь, и из его горла вырвался громкий стон. Его лицо побледнело, и он наклонился вперёд.

– Позови на помощь… Джек.

Джек поймал дедушку, когда тот начал оседать на пол. Он взволнованно посмотрел на него, его лицо было искажено гримасой боли и страдания. Но несмотря на это, Фэрбенкс смог слегка улыбнуться, протянуть руку и провести ладонью по щеке Джека.

– Ты – хороший… – прошептал он, и его голос затих, а глаза закрылись.

Джек осторожно положил дедушку на пол и пошёл за помощью.

Глава сорок шестая

Харпер

Наши дни

Харпер улыбнулась, когда дверь распахнулась, и рассмеялась, когда Райли состроила смешную гримасу и пропустила её внутрь.

– Немедленно иди сюда!

Райли буквально втащила Харпер в гостиную и толкнула её на диван.

– Оставайся здесь! – потребовала подруга, быстро выходя из комнаты.

Харпер сняла куртку, положила её на край дивана, рядом поставила сумку с запоздалым рождественским подарком, когда Райли вернулась с бутылкой вина и двумя бокалами.

Харпер усмехнулась.

– Не слишком ли рано, чтобы пить?

– Хм, нет. Не тогда, когда я не видела свою подругу несколько недель, и каждый раз, когда получаю от неё сообщение из двух строк, её жизнь снова взрывается.

«Взрывается? Это не преувеличение. Последние события… они словно оглушили меня».

– Мне очень жаль, Ри. Ты права. Столько всего произошло, я просто стараюсь всё расставить на свои места.

«Хотя, безусловно, большую часть времени я сосредоточена на Джеке и – не стану отрицать очевидного – влюблена в него по уши».

Харпер бросила на Райли извиняющийся взгляд.

– И я не смогу остаться надолго. Джек сейчас с агентом Галлахером, но я обещала ждать его дома.

– Ничего страшного. Я успею вытащить из тебя всю информацию, всё самое интересное и сочное. – Райли подмигнула, разлила вино по бокалам, и протянула один Харпер.

Она с благодарностью взяла его, сделала глоток и глубоко вздохнула.

Райли тоже сделала глоток вина и теперь смотрела на Харпер поверх края бокала.

– Ты влюблена.

Харпер улыбнулась и откинулась на спинку дивана.

– Так и есть. До смешного влюблена, Ри. До безумия.

Несмотря на недавнее потрясение, она ощутила внутренний покой, впервые за целую вечность.

Райли улыбнулась с таким видом, словно вот-вот расплачется.

– Я так счастлива, – прошептала она. – И хочу встретиться с ним как можно скорее.

Харпер усмехнулась.

– С этим не будет проблем. Он переезжает жить ко мне. – Харпер подняла руку в останавливающем жесте, понимая, что Райли не одобрит подобную идею. – Я знаю, что это неожиданно. Но… это кажется таким правильным. Естественным. Джеку нужно разобраться со своей жизнью, он это понимает. Но мы сделаем это вместе.

Райли секунду пристально смотрела на неё, а затем улыбнулась.

– Так оно и есть, потому что я ещё никогда не видела столько умиротворения и спокойствия в твоих глазах.

Харпер усмехнулась и сделала ещё один глоток.

– Есть ещё кое-какие неясности относительно того, что именно случилось с Джеком, – сказала она. – Но на эти вопросы, в конце концов, будут найдены ответы… или не будут. В любом случае, он – хороший и добрый. Он – самый сильный человек, которого я когда-либо встречала.

Целую вечность назад Джек крикнул ей: “Живи!” на краю обрыва, и эти слова звучали в её голове так же, как и раньше – глубоко из подсознания, всплывая на поверхность время от времени, в критические, сложные моменты, призывая не сдаваться. И она не сдавалась... благодаря Джеку.

Харпер рассказала Райли, что обнаружил агент Галлахер, и что они с Джеком узнали, когда были в лесу – в том месте, которое всё ещё казалось ему домом.

«Но я изменю это. Обязательно исправлю. Я хочу стать его домом. Его опорой и поддержкой. С этого дня и навсегда. Я буду принадлежать ему, а он – мне».

Райли сидела, буквально разинув рот.

– Полиция тоже считает, что Дрисколл убил твоих родителей? Чтобы он мог похитить тебя и сделать частью своего эксперимента?

Харпер нахмурилась.

– Они не уверены. Не могут точно сказать. И я, возможно, никогда не узнаю правду. Но да, это лучшая и самая логичная версия на данный момент.

– Боже мой, – сказала Райли. – Не могу поверить, что здесь, в Хелена-Спрингс, творилось такое безумие.

– Я тоже. Я всё ещё пытаюсь разобраться в этом.

«И это, вероятно, займет некоторое время. Но я выжила. Я навсегда останусь выжившей. Есть ли какая-то возможность узнать, что же на самом деле произошло с моими родителями? И почему? Почему выбрали именно меня? Наверное, нет. К тому же, это не вернёт их. Не изменит печальный конец их жизни. Но я выжила…»

– Что же будет дальше?

– Агент Галлахер всё ещё работает над делом, старается выяснить, кто убил Дрисколла. И он пытается опознать тела, найденные на территории Дрисколла. – Дрожь пробежала по её телу.

«Как близко я была к тому, чтобы просто стать останками в земле Дрисколла. Красным крестиком на бегло нарисованной карте…»

Харпер глубоко вздохнула.