Текст книги "Дикарь (ЛП)"
Автор книги: Миа Шеридан
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 23 страниц)
– Цветочные птицы, – пробормотал Джек, широко раскрыв глаза. От криков птиц у него защемило сердце.
Женщина, одетая во всё белое, выскользнула из-за одной из клеток и протянула Джеку руку. Её глаза скользнули по нему, и у него возникло то же самое чувство, что и раньше, когда он думал, что кто-то наблюдает за ним: волосы на затылке встали дыбом.
– Привет, – промурлыкала она, как лиса, когда та поедает свою добычу. – Только посмотри на себя. Ты именно такой, каким я тебя и представляла.
– Вылитый Хэл младший, не так ли?
Женщина взглянула на дедушку.
– М-м-м, – снова промурлыкала она. – Меня зовут Лони.
– Она твоя бабушка, хоть и не родная, конечно, – сказал дедушка Хэл.
Лони посмотрела на него в бешенстве, наверное, потому что то, что он сказал, было неправдой. Она выглядела намного моложе дедушки. Она протянула руку, и Джек взял её, заметив, что ногти у неё длинные, острые и ярко-розовые. Она использовала один из них, чтобы пощекотать его ладонь, когда он убирал руку. Может быть, она пыталась рассмешить его, сказать, что всё это шутка. Джек очень на это надеялся, но… неприятное предчувствие возникло внутри.
– Её сын Бретт и дочь Габи тоже живут здесь, с нами. Ты познакомишься с ними вечером.
– Ты, должно быть, любитель животных, Джек. Это у нас общее, – сказала Лони и махнула рукой на плачущих в клетках птиц. – Мне не терпится узнать, что ещё у нас есть общего.
Джек не знал, что сказать когтистой женщине-лисе, поэтому просто смотрел на неё.
– Дай мне знать, если тебе что-нибудь понадобится, хорошо? – Лони подмигнула ему, но это было совсем не так, когда ему подмигнула Мари, и он не был уверен, в чём именно была разница, но она была – Джек не сомневался.
Он кивнул, желая уйти подальше от женщины, которой нравилось заставлять плакать красивых птиц, и поспешил за дедушкой, наконец-то сделав полный вдох, когда птичьи крики стихли.
Они вошли в небольшую комнату с двумя диванами и двумя стульями. Джек сел в кресло, на которое указал дедушка.
– Могу я предложить тебе что-нибудь выпить?
– Только не гоголь-моголь, пожалуйста.
Дедушка рассмеялся.
– Не поклонник, да? Я тоже. – Он протянул ему стакан воды, и Джек с благодарностью отпил глоток.
– Я уверен, что у тебя есть вопросы, Джек. Что тебя интересует?
– Я хотел бы услышать о своем отце, – сказал он. – Агент Галлахер рассказал, что произошло между ним и моей… мамой, но… каким он был?
На лице дедушки застыло печальное выражение, и Джек подумал, не было ли это ошибкой с его стороны, не зря ли он задал такой вопрос, но тут губы дедушки дрогнули, и он откинулся на спинку стула.
– Умён, как хлыст, – сказал он. – Все так говорили с той минуты, как он родился. Он быстро всё схватывал, был хорош во всём, чем бы ни занимался. У него было так много всего… – Хэл замолчал, но потом выпрямился, и на этот раз его голос зазвучал твердо. – Такой потенциал.
«Потенциал. Его отец был очень умён. Он разбирался в разных вещах. У него был… потенциал. Надежда. Надежда… иметь лучшую жизнь. – Джек решил, что запомнит это слово, ему оно нравилось, и невольно задумался: – Интересно, а есть ли у меня потенциал? Может, я унаследовал его от своего отца вместе с похожестью лица?»
Он провел рукой по подбородку.
– Я думаю, ты захочешь побриться, как только устроишься в своей комнате.
Джек медленно и неуверенно кивнул. Он коротко подстригал бороду перочинным ножом, но не брился с тех пор, как отрастил волосы на лице. Они согревали его зимой. Так же волосы говорили другим, что он был мужчиной, самцом, который уже может спариваться и иметь своё собственное потомство.
Но у всех мужчин, которых он до сих пор видел в цивилизованном мире, были выбриты лица. Он догадывался, что женщины в цивилизованном мире ценят другие вещи больше, чем спаривание и рождение потомства.
Джек снова провёл пальцами по подбородку, гадая, что бы понравилось Харпер?
– В любом случае, твой отец был хорошим человеком. Он вёл бы хорошую жизнь, если бы не эта женщина… – Дедушка, казалось, на мгновение стиснул зубы, а затем потер челюсть и продолжил: – Я хотел бы, чтобы всё было иначе, но мы там, где мы есть.
«Мы там, где мы есть…»
Дедушка не выглядел довольным, и Джек внезапно почувствовал себя ещё более неуместным.
«Будь собой, не волнуйся, сохраняй спокойствие. Не становись добычей».
Джек понимал, что добыча не совсем подходящее слово, но оно было лучшее, что приходило на ум. Животные чуяли смятение и страх, и пользовались этим. Люди делали то же самое, Джек это видел, но они не могли учуять слабость. Вместо этого они наблюдали и использовали свой ум.
Джек ещё не знал, хороший его дедушка или плохой, и пока не узнает наверняка, будет наблюдать. Джек оказался в странном доме с большими холодными стенами, красивыми птицами, живущими в клетках и людьми, которые бросали непонятные взгляды и говорили странные вещи, словно имели в виду совсем другое, придавали иное значение знакомым словам.
– Кстати о твоём отце, Джек, его падение началось из-за женщины. – Дедушка казался рассерженным. – Мне бы очень не хотелось, чтобы то же самое случилось и с тобой.
Джек откинулся назад и уставился на пожилого мужчину.
«Харпер. Он говорит о Харпер».
Острый укол гнева заставил его грудь сжаться.
– Женщина, которую ты привёл сегодня, явно не из нашего круга.
Джек догадывался, о чём говорит этот человек, но промолчал. Он ждал, когда дедушка полностью выскажется и Джек сможет сложить все слова вместе. Понять.
– Фамилия Фэрбенкс имеет много привилегий, но также вместе с ней появляется и множество трудностей и неудобств. В частности, другие захотят использовать тебя для своей выгоды. Вот почему твой отец оказался на неверном пути. – Дедушка пристально посмотрел на него и вздохнул. – Ты знаешь, кто такие золотоискательницы, Джек?
«Золотоискательницы? Кто-то, кто добывает золото? Вряд ли, дедушка имел именно это в виду».
Джек медленно покачал головой.
– Это женщины, которые хотят заполучить тебя ради твоих денег, сынок.
– Но у меня нет денег, – медленно произнес он.
– У тебя не было денег. Но теперь ты – Фэрбенкс. Всё это, – он взмахнул рукой, – в твоём полном распоряжении.
– Что именно?
– Что? Ну… этот дом и те возможности, которые открывает для тебя фамилия Фэрбенкс, возможно, когда-нибудь и поместье Фэрбенкс, Джек.
Дедушка наклонился вперед с задумчивым видом.
– Я научу тебя основам. И когда-нибудь, может быть, ты сможешь нанять хороших людей, чтобы разобраться со спецификой бизнеса. – Он сел прямее и стал выглядеть ещё более выразительным, почтенным… обнадёживающим. – Когда-нибудь у тебя будет собственный сын, и тогда всё это перейдет к нему. Так устроено в успешных и влиятельных семьях, Джек. Семейное имя и фамильное поместье переходят из поколения в поколение.
«Дедушка считает, что именно моя мама разрушила жизнь моего отца. Он думает, что Харпер разрушит и мою жизнь. Что она – золотоискательница и хочет заполучить деньги дедушки. Но Харпер поцеловала меня прежде, чем узнала, что у меня есть хоть что-то. Ещё до того, как узнала, что я – Фербенкс. До того, как у меня появилась фамилия. К тому же, я доверяю ей. Она – честная и милая, и она плакала, когда узнала о Щенке, потому что я любил его. И её запах... Она – моя пара. Вот и всё».
Дедушка встал.
– В любом случае, ты, должно быть, устал. Мы можем поговорить об этом в другой раз. – Он взглянул на часы у себя на запястье. – Мне пора идти. Позволь мне показать тебе твою комнату. Я взял на себя смелость попросить нашу экономку, Бернадетт, принести тебе кое-какую одежду и всё необходимое.
Джек тоже встал и пошел за дедушкой, который повел его к большой и широкой лестнице. Комната находилась в конце длинного коридора с таким мягким ковром, что даже сквозь ботинки он чувствовал под ногами мягкость, словно идёт по весенней траве. Джек слегка подпрыгнул на нём, но мистер Фэрбенкс бросил на него недовольный, слегка раздражённый взгляд, и Джек сразу же перестал.
– Надеюсь, тебе здесь будет удобно, – сказал дедушка, когда Джек последовал за ним в большую комнату с огромной кроватью, на которой было множество одеял, не только три, как на кровати Харпер, а так много, что казалось, будто Джек будет спать на облаке.
– Ванная комната за этой дверью. Твоя новая одежда в шкафу. Просто оставь свои старые вещи на полу, и горничная… позаботься о них.
Джек снова повернулся к деду, на чьём лице отражалось такое кислое выражение, будто он съел что-то плохое, гадкое, но, увидев взгляд Джека, сменил его на широкую улыбку, которая отразилась только на его губах.
– Добро пожаловать домой, Джек.
Затем пожилой мужчина ушёл, закрыв за собой дверь.
Джек с минуту оглядывал комнату, затем вошёл в ванную и подошёл к зеркалу. Он стоял перед ним, медленно поворачивая голову то в одну сторону, то в другую. Был ли он похож на того человека на фотографии? На его отца? Он этого не замечал, но дедушка сказал, что это именно так. Лицо Джека было тёмным от солнца – как зимой, так и летом – темнее, чем у дедушки или агента Галлахера. Кожа была сухой от ветра, а борода – грубой и жёсткой, неаккуратной. Он обрезал её ножом, ориентируясь только на ощущения пальцев. Под скулой проходил довольно заметный шрам, оставленный светловолосым мальчиком в тот ужасный, безумный день.
Он выглядел совсем не так, как все остальные. Странным. Диким. Чужим. Потому, что он был именно таким.
Джек думал о том, что сделал. Одни поступки он совершал, оттого что у него не было выбора, другие – потому что хотел жить. Но теперь он мог быть другим. Он мог бы стать таким же, как и они. Харпер приняла его внешность и ту часть, которую он показывал, но она никогда не узнает о том, как он ползал в отчаянии или… убивал. Она никогда не будет представлять его таким, каким он был в своё самое плохое и жалкое время. Даже не будет подозревать, что эта часть вообще находится в нём. Что он может вести себя подобным образом. Здесь в «Торнленде» он мог оставить всё это позади. Только Дрисколл знал об этой его части, а Дрисколл был мёртв. Джек подумал, что мог бы стать… цивилизованным. Он мог быть человеком – полностью человеком, только человеком – может быть, именно поэтому Харпер никогда не видела в нём зверя.
Он взял банку с надписью «пена для бритья», посмотрел на другие бутылки, стоящие на полке над раковиной и судорожно сглотнул, увидев то, без чего прожил столько лет. Всё чувствовалось… важным, прекрасным и нужным. Пахло чем-то необъятным и безумно приятным. Всё было таким красивым, блестящим, ярким. Даже слишком. Джек попятился назад и вышел назад в спальню, плотно закрывая дверь в ванную. Ему нужно было время.
«Добро пожаловать домой, сказал дедушка. Тогда почему я до сих пор чувствую себя таким потерянным и одиноким?»
Невольно возникшая мысль, вихрем закружилась в голове Джека и долго не отступала, отдаваясь неприятным, тянущим чувством в груди.
Глава тридцать девятая
Наши дни
– Заходи – отозвался Марк, убирая руки с клавиатуры и откидываясь на спинку стула.
Лори заглянула внутрь.
– Я бегу в продуктовый магазин. Ты хочешь что-нибудь особенное на ужин? – Она улыбнулась. – Полагаю, мы официально доели все праздничные блюда.
Марк усмехнулся: они ели индейку на завтрак, обед и ужин последние несколько дней.
– Как насчет бифштекса?
– Звучит неплохо. – Она повернулась, чтобы уйти, и Марк подался вперёд.
– Лори?
Она повернулась к нему с удивлённым выражением на лице.
– Эм. – Господи, неужели он забыл, как это делается? Как разговаривать с собственной женой? За последнее время у них было несколько бесед, довольно поверхностных, но они имели значение: им ведь нужно было с чего-то начинать. – Что ты думаешь о Джеке, кроме очевидного отсутствия знаний о простых вещах?
Прошло уже несколько дней с тех пор, как Джек и Харпер были у них в гостях, и хотя они с теплом вспоминали этот праздник, не обсуждали детально. Но теперь Марк вернулся к работе, и последние несколько часов просматривал электронную почту и ломал голову над тем, по какому пути в расследовании двигаться дальше. Он не хотел, чтобы эти дела остались нераскрытыми.
Лори нерешительно вернулась в комнату будто боялась поверить, что муж снова как в старые времена обращается к ней с вопросом, касательно его работы, хочет узнать её мнение. Лори на мгновение нахмурилась, обдумывая вопрос, затем села в кресло перед Марком.
При виде её задумчивого лица у него сжалось сердце.
– В нём есть какая-то нежность… невинность… Хотя он явно настоящий мужчина.
Лора посмотрела на Марка, слегка приподняв брови, и он усмехнулся. Он полагал, любая женщина заметила бы это.
– Но… Я не знаю. В его глазах отражается множество тайн… секретов. Есть что-то… что, он хочет спрятаться от всех остальных. Возможно, это из-за его неуверенности в себе, но, возможно... – Она покачала головой. – Ну вот, опять я говорю, ориентируясь только на свою интуицию, когда ты спрашиваешь о фактах.
Марк медленно покачал головой.
– Нет, я хотел услышать твою интуицию.
Она опустила глаза, и на её щеках появился румянец, когда она застенчиво улыбнулась.
Увидев выражение счастья на её лице, Марк выругался про себя.
«Когда я в последний раз заставлял её так выглядеть?»
Марк даже не мог вспомнить.
Лори подняла голову.
– И, о, как он смотрит на Харпер, Марк. Он боготворит её.
Он переплёл пальцы.
– Как ты думаешь, это хорошо?
Она пожала плечами.
– Ты имеешь в виду, что он может сделать её всем своим миром, когда он должен сосредоточиться на... ну, на всём мире в целом?
– Да, именно так.
Она посмотрела в сторону, снова задумавшись.
– Возможно. Но мне кажется, что у Харпер очень хорошо развита интуиция. Думаю, она сможет ввести его в общество и отойдет в сторону, отдалится, если так будет нужно.
– Надеюсь, что так.
Она кивнула.
– Я тоже.
Какое-то время они сидели молча, глядя друг на друга, улыбаясь. Но всё же Марк не знал, с чего начать, и не был уверен, что хочет это делать.
«Ещё нет. Не сейчас. А когда?»
Звонок мобильного телефона избавил его от необходимости отвечать на собственные каверзные вопросы.
– Вот в принципе и всё. – Лори встала, казалось, испытывая лёгкое облегчение, оттого, что их прервали. – Я вернусь через час.
Марк кивнул и потянулся за телефоном, когда она выскользнула за дверь. Он ощущал её отсутствие, но в то же время был рад, что она ушла. Но он чувствовал – разговор был обоюдным шагом вперед и порадовался этому.
– Марк Галлахер.
– Агент Галлахер. Это Кайл Холбрук, Вы просили перезвонить.
Это был бывший помощник Исаака Дрисколла. Марк на мгновение был ошеломлён глубоким тенором этого человека. Он казался намного старше, но Марк знал из его онлайн-портфолио, что ему не было и сорока.
– Здравствуйте, спасибо, что перезвонили, мистер Холбрук.
– Конечно. Я бы позвонил раньше, но был в отпуске. Вы звонили мне по поводу доктора Дрисколла?
– Да. К сожалению, я расследую одно преступление. Исаак Дрисколл был найден убитым. Насколько я понимаю, вы были его научным сотрудником шестнадцать лет назад.
На другом конце провода на мгновение воцарилась тишина.
– Убит? Боже. Я этого не ожидал. Я решил, что вы звоните, потому что он совершил что-нибудь… странное.
«Странное?»
– Почему вы так решили, Мистер Холбрук?
Ещё одна пауза.
– Ну, если честно, я уже много лет не думал об Исааке, поэтому мне пришлось хорошенько напрячься, когда я прослушал ваше сообщение. Но я точно помню, как он становился всё более и более… странным ближе к завершению своей работы. Мне неловко говорить это сейчас, когда он… умер. Но, честно говоря, я был счастлив, когда он решил уйти. Он всё время твердил о войне и о том, что мы все умрём, потому что люди эгоистичны и глупы и не могут думать дальше своих собственных нужд и потребностей. Но больше всего меня беспокоило то, что он пытался убедить меня, что мы должны начать исследовать людей, например, не просто заставлять их заполнять анкеты или опросы, а ставить их в реальные жизненные ситуации и смотреть, как они отреагируют. Но, как всем известно, социальная наука работает не так. Или даже психологическое исследование. Вы не можете эмоционально травмировать людей ради исследований.
Марк кивнул, чувствуя, как холод пробирает его до костей.
– У вас есть какие-нибудь основания полагать, что он действовал в соответствии с этими разговорами?
– Нет. На самом деле, я думал, что именно по этой причине он так рано ушёл на пенсию. Что он понял – эта работа вызывает у него нездоровые мысли. Но когда я услышал его имя в вашем сообщении, то испугался, что он мог вернуться к работе, к своим странным идеям и сделать что-то неэтичное или… аморальное. Я рад слышать, что это не так, хотя мне очень жаль, что с ним случилось что-то ужасное.
Мысли Марка лихорадочно метались.
– Мистер Холбрук, если я пришлю вам по электронной почте несколько фотографий, вы сможете их посмотреть? Возможно, вы кого-нибудь узнаете.
– Конечно. Я сейчас за компьютером.
– Отлично. Это займет всего секунду. – Марк быстро набросал электронное письмо, прикрепил сохраненные фотографии Джека и Эмили Бартон к своему письму и нажал кнопку «Отправить».
– Получил, – сказал Кайл Холбрук секундой позже. Последовала пауза, а затем мужчина снова взял трубку. – Нет, я никого из них не знаю. Полагаю, вы не сможете сказать мне, кто они такие?
– Эта женщина была убита в Хелена Спрингс точно так же, как и доктор Дрисколл.
– Боже мой. Два убийства? – Он казался искренне потрясённым, но, конечно же, Марк мог ориентироваться только на тон его голоса. – На другой фотографии, что вы прислали, подозреваемый?
Марк не решался назвать Джека подозреваемым, хотя на самом деле он всё ещё был им.
…В его глазах отражается множество тайн… секретов…
– Он жил рядом с доктором Дрисколлом, – ответил Марк, не вдаваясь в подробности.
– Ах. Ну, мне очень жаль, но, наверное, я больше ничем не смогу вам помочь.
– Нет, вы мне очень помогли. Если вспомните что-нибудь ещё, пожалуйста, позвоните мне.
– Конечно. Удачи вам, агент Галлахер.
Марк повесил трубку и несколько минут сидел, невидящим взглядом уставившись в свой компьютер.
…Он пытался убедить меня, что мы должны начать исследовать людей...
У Марка было дурное предчувствие относительно того, на чём сосредотачивались исследования Исаака Дрисколла. Вернее, на ком именно. Ему припомнились слова Альмины Кавазович: «Воспитывать Джека до тех пор, пока мистер Дрисколл не будет готов тренировать его».
Неужели Дрисколл изучал Джека? Или просто «тренировал» его? А, может, и то и другое? Но с какой целью? Для чего? Марк нашёл записи о странных наблюдениях за животными в хижине Дрисколла, но больше ничего. Он решил, что вернётся и посмотрит под всеми половицами, под стропилами, проведёт ещё один тщательнейший обыск, прежде чем официально заявит, что это место больше не представляет интереса. Должно быть что-то ещё. Если Джёк не ошибался, у Дрисколла были установлены камеры…
«Господи, Боже мой! Джек!»
…В его глазах отражается множество тайн… секретов…
– Что же ты всё ещё скрываешь от меня, Джек? – пробормотал Марк себе под нос. – Может быть, он знает больше о том, чем занимался Дрисколл? Или он сам сделал что-то такое, чего стыдится?
Распечатанная фотография битвы при Фермопилах лежала на столе, наполовину скрытая под грудой бумаг. Марк достал её и несколько мгновений рассматривал, вспоминая то, что читал о Спартанцах.
Они учили своих детей становиться солдатами, они заставляли их терпеть суровые испытания, настоящие игры на выживание, чтобы усилить их, чтобы сделать непобедимыми.
«Детей… Не одного ребёнка».
Он вспомнил хижину, где жил Джек с несколькими пустыми кроватями, которые никто не использовал. Своеобразное общежитие, в котором был только один человек. Если Дрисколл обустроил это место, то кто ещё должен был жить там, помимо Джека? И почему, в итоге, этого не произошло?
Марк вытащил «карту», найденную в ящике стола Исаака Дрисколла, и снова посмотрел на единственное слово, напечатанное внизу: «Повиновение».
Исаак Дрисколл был очарован спартанцами, возможно, занимался своими собственными исследованиями детей, каким-то образом смешивая древние обычаи со своим современным подходом. Эта теория была слишком болезненной, чтобы рассматривать её, слишком безумной, чтобы обдумывать детали, пока у Марка не будет больше ответов. Он сделал ещё один запрос в интернете, на этот раз, занявшись поиском фраз, связанных с Фермопилами и словом «повиновение». Через несколько минут он нашёл его – памятник, воздвигнутый воинам, погибшим при Фермопилах, на котором были высечены слова: «Путник, пойди возвести нашим гражданам в Лакедемоне, что, их заветам, повинуясь, здесь мы костьми полегли».
«Памятник погибшим… Послушные преданные солдаты… Карта, на которой отмечены места, где они лежат?»
Жуткая дрожь пробежала по Марку, отдаваясь неприятным холодом в груди. Он мог и ошибаться. Это было лишь предчувствие. Всего одно слово навело его на подобную мысль. Просто… догадка, основанная на несвязанных и разрозненных кусочках головоломки. Это словно выстрел в темноте. Но всё же… Марк поднял телефонную трубку и набрал номер своего офиса, готовый подставить под удар карьеру и репутацию. Его кровь гудела, а интуиция кричала, что он на что-то наткнулся. Он спросил своего босса, и когда тот снял трубку, Марк сразу перешёл к делу:
– Думаю, нам нужно отправить несколько поисковых бригад с собаками на землю Исаака Дрисколла.
Глава сороковая
Харпер
Наши дни
Харпер не сразу узнала парня, одетого в брюки цвета хаки и белую рубашку идущего к ней. Однако это определённо был Джек. Только у него была такая крадущаяся походка и непередаваемо милая и мальчишеская улыбка, наполненная искренней радостью и удовольствием, от которой и её сердце пропустило удар, а затем ускорилось в волнении. Харпер бросилась вперёд. Джек обнял её, они смеялись, словно не виделись несколько месяцев, хотя на самом деле прошло всего три дня.
Джек резко приподнял Харпер. Она рассмеялась и наклонилась вперёд, чтобы он мог поцеловать её. Он так и сделал, и они вздохнули от облегчения, когда их губы встретились. Когда поцелуй закончился, Джек опустил её обратно на мраморный пол фойе дома Фэрбенксов.
– Ты побрился. – Харпер погладила гладкую щеку Джека.
С волевым подбородком, высокими и острыми скулами он был до смешного, просто невероятно красив. Но Харпер ощутила лёгкую горечь – это было первое внешнее доказательство того, что он меняется. Она знала, что теперь, когда он становился частью общества, перемены неизбежны. Знала, что это хорошо и правильно. Знала, что он будет учиться, развиваться и меняться. Он этого заслуживал. Она знала и понимала все эти вещи, но всё ещё чувствовала потерю той части, которую Джеку пришлось оставить позади, чтобы стать тем человеком, которым он должен быть.
Джек отпустил ее, смеясь; взглядом он жадно скользил по ней, будто изголодался.
– Ты мне не звонила – сказал он.
Увидев отголосок боли на его лице, Харпер отступила назад, нахмурившись.
– Я звонила тебе. Я оставила четыре сообщения.
Джек тоже нахмурился, заглядывая через её плечо. Харпер оглянулась назад. Она совсем забыла, что дворецкий всё ещё стоял у входной двери. Его пристальный взгляд был направлен куда-то ещё, но Харпер почувствовала себя неловко и неуютно из-за публичного и яркого проявления любви.
Джек взял Харпер за руку и вывел из холла.
– Он походит на ласку, – пробормотал Джек, наклоняясь к Харпер и снова оглядываясь. – Вечно крадётся по дому.
Джек выделил интонацией слово «крадётся», словно специально искал его, чтобы описать именно этого человека. Он гордо улыбнулся, и Харпер рассмеялась, прикрывая рот рукой.
Джек открыл высокие и широкие двери из красного дерева, которые вели внутрь фантастически красивой библиотеки, и пропустил Харпер вперёд. Она с наслаждением втянула воздух, и с восторгом начала осматривать роскошные книжные полки, уставленные книгами от пола до потолка. В углу, рядом с красным бархатным креслом, горела лампа для чтения.
– Так вот где ты был? – она кивнула на кресло.
– Все три дня. – Джек отпустил её руку и, задрав голову, огляделся высокие книжные полки. – Это невероятно… На то, чтобы прочитать их, у меня уйдет вся оставшаяся жизнь.
– О, я не знаю, но, похоже, ты делаешь довольно большие успехи. – Она многозначительно посмотрела на стопки книг, лежащие рядом с креслом. – Ты действительно всё это прочитал?
– Нет, не всё. Некоторые мне понравились не так сильно, как другие. Стопка перед тобой – это те, которые я хочу прочесть ещё раз.
Харпер рассмеялась.
– Если ты перечитываешь книги, тогда, да, тебе может понадобиться вся оставшаяся жизнь, чтобы закончить эту коллекцию.
Джек радостно улыбнулся.
– Я выучил так много новых слов, Харпер. – Он поднял голову, вспоминая. – Расстроенный и сбитый с толку. Озадаченный. Принимающий. Возмущённый.
Харпер секунду изучала его, отмечая слова, которые, казалось, были для него важнее всего – слова, передающие его эмоции. У неё ёкнуло сердце. Она задумалась, не пытался ли он все эти годы описать самому себе свои собственные чувства, но при этом у него ничего не выходило.
«Я люблю тебя», – подумала она в сотый раз с тех пор, как впервые осознала это.
Харпер заметила улыбку Джека, когда он оглядывался вокруг.
– Тебе здесь нравится?
Он прислонился к краю стола позади себя, небрежно скрестив руки на груди, его мускулы отчетливо виднелись сквозь тонкий материал рубашки. В этот момент он был совершенно не похож на дикаря, которого она впервые увидела по монитору в полицейском участке, казалось, тысячу лет назад. Сейчас Джек был похож на… Фэрбенкса. Он казался задумчивым, а потом заговорил, слегка торопливо.
– Мне нравятся некоторые вещи… мне нравится душ. – Он ухмыльнулся. – И… эта комната мне нравится больше всего. Некоторая еда очень вкусная. Но… Я не уверен насчет людей, которые здесь живут и… птиц.
– Птиц?
– Жена моего деда напоминает лисицу. У неё есть комната, в которой она держит множество птиц. Они называются тропическими и живут в клетках. – Джек вздрогнул.
– Ах. Вольер.
Харпер могла себе представить, насколько странно было видеть подобное для Джека. Непонятно и грустно видеть птиц в клетках, когда ты уверен, что они должны жить свободно. Это огорчило Харпер.
– Вольер? Да, это самое подходящее слово.
Джек внезапно встал, шагнул вперед и обнял её. И хотя он был похож на Фэрбенкса, она была рада, что он всё ещё двигался как охотник.
– Я скучал по тебе – прорычал он ей в ухо, ведя назад, пока она не уткнулась в край другого стола.
Харпер затрепетала от его слов, от его прикосновений, от его твердого тела, прижатого к ней. Она села на стол и раздвинула ноги, чтобы он мог встать между ними.
– Я тоже по тебе скучала. Когда я не получила от тебя ответа, то подумала, что возможно… – Она отвела взгляд, чувствуя себя уязвимой и застенчивой.
Джек склонил голову набок, и их глаза вновь встретились, так что она была вынуждена посмотреть на него в ответ.
– Что?
– Только то, что ты знакомишься со своей новой жизнью… и…
– Что я не хочу больше тебя видеть?
Харпер покраснела.
– Нет-нет, я правда всё понимаю. – Она неловко хихикнула. – Я имею в виду, что тебе нужно время, чтобы познакомиться со своей новой жизнью. Понять что к чему.
Джек нахмурился.
– Мне кажется, что теперь у меня есть больше времени. Мне не нужно добывать еду, да и раньше… Я жил по восходу и заходу солнца, так что я немного устал. – Его брови опустились, как будто он не был удовлетворён выбранным словом. – Дни кажутся такими… странными. Но, Харпер, я хочу, чтобы ты была частью моей жизни. Всех моих дней. Ты хочешь, чтобы я был частью твоих?
– Да, – ответила она, и её голос дрогнул, когда она кивнула.
Джек улыбнулся и снова наклонился вперёд, потерся губами о её шею, вдыхая запах.
Харпе откинула голову назад, предлагая ему полную свободу действий. Предлагая ему всю себя.
– Я узнаю, кто сможет передавать мне сообщения, – пробормотал Джек. – Так что я больше не пропущу ни одного.
– Ммм… – промурлыкала Харпер. – Я так рада, что у меня хватило смелости заглянуть к тебе.
– Я тоже, – прошептал он, медленно облизывая шею, заставляя её задыхаться.
Волна влаги сопровождала глубокую пульсацию между её ног. Она слегка прошлась ногтями по его спине, и Джек издал низкий горловой рык. Трепет и страх пронзили её, как это обычно бывало, когда он делал что-то совершенно… животное. Ещё один поцелуй заставил её застонать.
– Джек – вздохнула она.
– Ты заставляешь меня… ликовать, – выдохнул он ей в шею.
Она издала тихий смешок, который прервался лёгким вскриком, когда Джек прикусил её кожу.
– Ликовать?
– М-м-м, – прошептал он, подняв голову и посмотрел на нее с дразнящей улыбкой на губах. – Это значит «быть счастливым», но ещё сильнее. Я чувствую ликование, когда нахожусь рядом с тобой.
«О Боже, он такой милый. И сексуальный. И… да, я тоже ликую, находясь рядом с ним».
Джек поцеловал её глубоко, нежно и неторопливо, так что мир вокруг перестал существовать. На вкус он был похож на корицу, а пах чем-то новым… мылом или лосьоном после бритья, которого у него не было раньше. Аромат был тонким и приятным, но она помнила ту чудесную ночь, которую они провели в её постели, то, как его мужской запах ощущался на её коже следующим утром – чисто мужской, такой сексуальный… его. Она знала, что человек вряд ли может прожить всю жизнь и не пахнуть чем-то другим, кроме себя самого: мылом или стиральным порошком, но ей будет не хватать истинного запаха Джека.
– Я скучал по твоим поцелуям – сказал Джек, снова проводя губами по её шее. – Я скучал по тому, чтобы быть внутри тебя, заниматься любовью. Я хочу быть внутри тебя сейчас.
Он взял её руку и провёл по своему твердому члену, обтянутому тканью штанов.
Харпер обдала волна жара.
«О, да. Я бы тоже этого хотела».
– Мы не можем, Джек, – простонала она. – Только не здесь.
– А почему бы и нет? Сюда никто не войдет.
Ее смех закончилось стоном, когда Джек начал двигать бёдрами, потираясь членом между её раздвинутых ног. Её затвердевшие соски прижались к его груди, от чего волна жара устремилась вниз, к тому месту, которое он так жаждал заполнить.
– Потому что это библиотека твоего дедушки. Это просто… это не…
Джек слегка отстранился, глядя на неё.
– Люди занимаются любовью только в постели? – Он выглядя по-настоящему заинтересованным, даже немного возмущённым.
От такого взгляда Харпер захотелось захихикать.
– Нет, не только, но… обычно в постели. Обычно. Я имею в виду, что люди могут делать это где угодно, только не на публике. Хотя… некоторые люди делают и так, только осторожно. Они, э-э, наслаждаются острыми ощущениями от того, что их могут заметить, застать врасплох.
