Текст книги "Дикарь (ЛП)"

Автор книги: Миа Шеридан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 23 страниц)

Да, наш единственный выход – прыгнуть в водопад. Как и в первый раз. Мы выжили однажды, несмотря ни на что. Однако насколько велика вероятность, что мы переживем что-то подобное вновь? Шансы малы, ничтожно малы. Даже если мы переживём падение, внизу нас ждут пороги и скалистые выступы. Подводные течения. Предательские. Смертоносные. Незнающие пощады. Тогда почему я ощущаю такую надежду?

Потому что мы либо выживем, либо нет, но… вместе».

Харпер решительно сжала кулаки. Взгляд Джека скользнул вниз. Он всё видел. Он понимал.

«Давай сделаем это. Снова. Вместе!»

Она была готова, с недоверием относясь к спокойствию и умиротворению, которые испытывала. Там, стоя на вершине пропасти вместе с Джеком, готовая рискнуть всем, она отчетливо увидела, как невероятно ей повезло. Так много вещей идеально совпало, чтобы она смогла выбраться из леса той ночью. Но было ли это везением или, возможно, чем-то большим? Судьбой? Божественным провидением? Любящим направлением её родителей? Она не знала. Не могла точно сказать. Но ощущала невероятную, безграничную благодарность за то, что она выжила, чтобы вновь встретиться с Джеком.

«Джек. Мой Джек. Он пожертвовал собой, своей возможностью жить нормальной жизнью, ради меня, и я не опозорю, не омрачу этот поступок, испытывая сожаление или жалость к себе. Он спас меня, и я благодарна за каждую секунду, за каждую предоставленную возможность. Даже за сложные моменты, когда мне приходилось бороться… когда я страдала и чувствовала себя совершенно несчастной и очень слабой. Но я никогда не была жертвой. Теперь я это понимаю. Я – победительница, та самая, о которой говорил доктор Свифт. Но не потому, что я прошла через систему. А потому, что никогда не сдавалась. Из раза в раз я брала себя в руки снова и снова, и снова... Это сделало меня сильнее, лучше, заставило ценить хорошие моменты и уважать собственную стойкость».

Казалось, словно облака расступились и показалось солнце. Оно осветило её жизнь, показало какой она была на самом деле. Харпер была благодарна за всё. За каждый момент. Она поняла, что не бывает радости без боли и приняла это. Она приняла эту истину и полюбила её. И тот момент. Прямо там. Она полюбила свою жизнь. И из-за такой великой, несравненной любви – внезапного и глубокого понимания многих даров, которые она получила – она была готова пойти на любой риск, чтобы сохранить свою жизнь.

«Ради себя. Ради Джека. Ради нас».

Доктор Свифт прошёлся ещё раз. Он по-прежнему говорил, но у Харпер не получалось сложить его слова в логичную картинку, однако понимала, что их собираются застрелить. Она сделала шаг назад. Джек тоже. Дэйр заметил это и поднял пистолет. Тогда они повернулись, и Джек крепко схватил ее за руку. Харпер услышала громкий хлопок, похожий на небольшой взрыв, и что-то пролетело у её щеки. Джек притянул её ближе и, пригибаясь, они побежали к краю обрыва. Она слышала приближающийся голос доктора Свифта, такой же, как и в ту страшную ночь, только на этот раз он сопровождался свистом пуль, пролетавших рядом с её головой.

Земля под ногами исчезла, и они устремились вниз. Ледяные струи водопада, впились в тело, словно сотня иголок. Вода ревела. Джек сжал ее руку ещё крепче. Она знала – он не отпустит, ведь однажды он уже это доказал.

– Держись! – донесся до Харпер крик Джека сквозь шум воды.

«Держись!» – вторил шепот где-то глубоко внутри. Он был едва слышный, но заполнил её голову, сердце, душу. Он был только ощущением, только инстинктом и волей к жизни, но Харпер слышала его ясно и отчётливо. Она узнала голос. Он принадлежал её маме.

Харпер больше не могла сдерживать дыхание. Её легкие горели, тело было измучено от того, как сильно она махала руками, пока оглушающее, ужасающее падение продолжалось, продолжалось и продолжалось.

Затем был резкий удар о воду, и её легкие закричали от шока и боли, но Джек был рядом, продолжая крепко держать за руку. У него получилось обнять Харпер сзади. Они были вместе, падая вниз, погружаясь под воду и теперь, когда пытались выплыть на поверхность. Джек сильно и яростно двигал свободной рукой и ногами, подтягивая их обоих вверх, к свету. Харпер слабела, но изо всех сил пыталась держаться, оставаться в сознании. Её голова раскалывалась, яркие всполохи света замелькали перед её глазами…

Она сделала судорожный вдох, когда они вынырнули на поверхность, воздух хлынул внутрь жгучей волной радости и облегчения, и наполнил её измученные лёгкие.

Затем их снова утянуло под воду. Течение закрутило их, разворачивая, пытаясь разделить, покорить и успокоить навсегда.

Держись! Держись! Держись!

Она вынырнула, глотнула воздуха. Впереди были острые, смертельно опасные пороги. Харпер отчаянно пыталась ухватиться хоть за что-нибудь, чтобы удержаться, не позволить течению утащить их в ту каменистую часть реки, из которой им не выбраться живыми.

– Хватайтесь! – крикнул кто-то.

Харпер ахнула. Из-за брызг воды она не видела, кто это был, но заметила большую тяжёлую ветку прямо перед ними.

Она попыталась подплыть к ней, но бурлящая вода не позволила. Хватка Джека усилилась. С отчаянным криком сопротивляясь течению, он подтолкнул их ближе, и они вместе погребли, чтобы оказаться достаточно близко к ветке и ухватиться за неё.

Джек буквально взревел, снова толкая их к ветке. Харпер протянула руку и с трудом ухватилась за конец. Она выскользнула из рук, но Харпер вновь ухватилась, сильнее прежнего. В этот момент Джек выплыл из-за её спины и также крепко взялся за спасительную ветку.

– Держитесь! Не отпускайте!

«Агент Галлахер? Это агент Галлахер! Он оказался здесь каким-то невероятным образом…»

Задыхаясь, он изо всех сил таща их к берегу, а затем поскользнулся…

«Нет!», – понеслось в голове Харпер.

…но восстановил равновесие и снова потянул ветку.

Наконец они оказались достаточно близко, чтобы агент Галлахер протянул руку и помог выбраться из реки.

Харпер с Джеком рухнули на глиняный берег, жадно хватая ртом воздух. Они промокли, их трясло от холода, но они по-прежнему держаться за руки.

Вместе. Всегда.

Глава пятидесятая

Джек

Наши дни

Джек хотел прижаться к Харпер ещё сильнее, хотя это казалось невозможным – они просто не могли быть еще ближе.

«Если только я не утащу её в постель».

Ему отчаянно этого хотелось. Он хотел обниматься с ней, обнюхивать её повсюду, брать, стонать и выть от радости.

«Нет, это волчьи повадки, – напомнил он себе. – Однако… ей нравится волк во мне».

Джек уткнулся носом в шею Харпер, потуже укутывая их больничным одеялом, чтобы убедиться – ей тепло.

Ему очень хотелось уйти из больницы, в которой было слишком много сильных, неизвестных запахов, неприятно щекотавших его нос и туманивших разум. Хотя он понимал, что вернётся на следующий день, поскольку его дедушка находился тут же, правда на другом этаже, в состоянии, которое врачи называли комой. Сердце болезненно ойкнуло при мысли, что дедушка не идёт на поправку. Джека не понимал, почему так этим опечален.

«У меня есть Харпер, есть своя жизнь, и именно на этом мне нужно сосредоточиться».

Агент Галлахер – он попросил называть его Марк, но Джеку это было трудно и неловко – вытащил их из бурлящей реки, когда до острых порогов оставалось всего несколько футов. Миссис Галлахер – то есть Лори – нашла записку в квартире Харпер и послала за ними Марка. Дорогу, ведущую к вершине водопада, перекрыло поваленное дерево. Он пошел в обход и поэтому оказался у подножья водопада. Не исключено, что именно доктор Свифт заблокировал дорогу, и тем самым оказал им невероятную услугу, потому что Марк оказался там, где они хотели видеть его больше всего на свете. А сам доктор Свифт исчез, и за ним шла охота.

Харпер повернула голову, поцеловала руку Джека, которой он обнимал ее за плечи, накрыла своей ладонью, и посмотрела на него.

– Во время падения… я слышал свою маму. – Она опустила взгляд и теперь её ресницы отбрасывали тени на щёки. – Она была с нами обоими, Джек. Я думаю… она была рядом всё это время.

Она снова посмотрела на него так, как на краю заснеженного утеса когда-то давным-давно и сегодня на вершине водопада. Оба раза она полностью доверила ему свою жизнь.

Джек почувствовал, как его сердцу вдруг стало тесно в груди. Он подумал, что оно может лопнуть. От гордости. От любви и нежности.

Он вспомнил, как записи её мамы дали ему волю жить дальше. Тогда он отчаянно хотел умереть, одиночество раздирало на части и казалось, что с каждым днём он потихоньку исчезает, словно жизнь утекала капля за каплей. Но ее слова, мысли и размышления наполнили его надеждой. Помогали чувствовать себя живым. Почувствовать себя человеком.

– Да, – сказал он. – Так и было.

– И мой отец тоже, – сказала Харпер. – Мне хочется в это верить. Всё имело смысл, раз привело нас сюда, не так ли? А, ты сможешь в это поверить?

Джек на секунду отвёл взгляд. Он понимал, что имеет в виду Харпер. Она хотела знать, сможет ли он отпустить боль и гнев. Сможет ли поверить, что существуют могущественные силы, которые направляли, оберегали и любили их всё это время?

«Я помню, как чувствовал рядом с собой её маму, слышал её шёпот, когда нашёл умирающего Дрисколла. Я прислушался к ней. Я подал телефон умирающему мужчине. Дрисколл позвонил в полицию, и это привело в лес помощника шерифа. Он меня заметил и отвез в участок, где я встретил… Харпер. А если бы я проигнорировал этот шёпот, оставил Дрисколла умирать, а сам ушёл, то никогда…» – Джек не хотел даже думать, что случилось бы тогда.

Он медленно выдохнул и искренне ответил:

– Думаю, да.

Он видел, что горечь сделала с его дедушкой. Как желание отомстить испортило его жизнь, исказило душу.

«Я не стану таким же», – с уверенностью подумал Джек.

Но у него были и другие поводы испытывать гнев и ярость. Не за себя, не за своё прошлое, а за других детей, которые сейчас жили так же, как он, а может быть, и хуже.

«Им приходится голодать, убивать… жить в невыносимом, буквально выворачивающим наизнанку одиночестве. Что будет с ними, когда их найдут? Ничего... Они такие же беспомощные и неподготовленные для жизни среди людей, как и я».

Дверь открылась, и в комнату вбежала Лори Галлахер…

Джек ещё не знал, слово, чтобы описать то, как она выглядела в тот момент.

«Обеспокоенная, взволнованная, только еще сильнее».

Харпер с Джеком встали. Лори всхлипнула и бросилась к Харпер, сначала обняла её, потом слегка отступила, провела руками по волосам, коснулась бинтов и вновь посмотрела на её лицо, словно пытаясь убедиться, удостовериться наверняка, что Харпер действительно жива. Затем Лори подошла к Джеку, снова всхлипнула, крепко его обняла и отошла назад, глядя на них обоих.

– Я была так ужасно расстроена, когда услышала об этом. О, Боже, садитесь. Вы, должно быть, ранены.

«Обезумевшая – вот подходящее слово. Взволнованная настолько, что волосы приподнимаются от страха, глаза округляются, а руки не находят себе места».

Харпер с Джеком сели, Лори придвинула стул и бессильно опустилась на него.

Пока они рассказали, что произошло у водопада, она плакала, промокала глаза платком и качала головой.

– Слава Богу, Марк был там. Я знала, просто знала, что что-то не так.

Она схватила руку Джека и сжала её.

– Я так рада, что с тобой всё в порядке. – Она снова покачала головой. – О Боже, твой дедушка! Как он?

– В коме. – Джек не помнил всего, что сказал доктор – в палату вошла жена дедушки, и Джек ушёл так быстро, как только мог.

Лори снова сжала его руку, её взгляд смягчился.

– Что бы тебе ни понадобилось, мы с Марком будем рядом и всегда готовы помочь.

Она вдруг подняла голову и отпустила его руку.

– О, пресс-конференция, – Лори указала на телевизор, где передавали новости, которые они так долго ждали.

Марк стоял перед микрофоном с очень серьезным лицом.

– Сегодня Министерство юстиции Монтаны было поставлено в известность о незаконных и крайне тревожных программах. Эти программы осуществляются по всей стране. В них задействованы дети, которых вывели из-под государственной опеки под ложными предлогами, а также младенцы, которых купили у матерей, находящихся под наблюдением социальных служб, особенно у тех, кто проходил лечение от алкогольной или наркотической зависимости. Сейчас мы выясняем, кто эти дети. Эти программы работают уже много лет. Некоторые из жертв в настоящее время могут быть уже взрослыми. – Марк посмотрел прямо в камеру. – Если у вас есть какая-либо информация об этих программах, или если вас просили отдать ребенка в обмен на деньги, пожалуйста, свяжитесь с нами.

Марк сделал паузу, и толпа притихла.

– Если вы являетесь жертвой данной программы, пожалуйста, немедленно свяжитесь с властями. Вас жестоко обманули, и мы хотим, чтобы вы помогли нам посадить тех, кто мучил вас, сделать так, чтобы они ответили за содеянное. – Он поднял фотографию доктора Свифта. – Этот человек является главным подозреваемым и разыскивается за убийство и множество других преступлений. Если вы увидите его, пожалуйста, позвоните по указанному на экране номеру. Не приближайтесь к нему. Он вооружён и опасен.

«И очень зол, – подумал Джек. – Даже сильнее, больше, чем просто зол. Он в ярости. Точно так же, как Дрисколл, когда узнал, что моя мама вмешалась в его эксперимент. Точно так же, как мой дедушка. Ярость толкнула его на убийство. Но никто не узнает, что он совершил. Никогда».

Толпа начала кричать, и Марк указал на женщину с микрофоном, стоящую в первом ряду.

– Агент Галлахер, с какой целью похищают этих детей? Что это за программа?

– Их помещают в дикие и суровые условия, чтобы они приобретали навыки выживания. За ними пристально наблюдают. Лагеря, скорее всего, расположены в отдаленных районах, в милях от цивилизации. После такого своеобразного “обучения” их продают тем, кто хочет использовать их таланты.

– Агент Галлахер, – крикнул кто-то из толпы, – как вы узнали об этом? Что вас насторожило?

– В данный момент я не могу это обсуждать. – Марк посмотрел направо и кивнул кому-то в форме, затем вновь повернулся к орущей толпе журналистов. – Это все вопросы, на которые я могу ответить прямо сейчас. Мы будем обновлять информацию по мере получения дополнительных сведений.

Марк сошёл с маленькой сцены, и затем изображение переключилось на двух человек, сидящих за столом.

– Ух ты, Марсия, это целая история. Нежеланных детей обучают в особых лагерях, чтобы они стали… кем? Элитными солдатами?

Женщина по имени Марсия покачала головой.

– Не знаю, Гэри. Всё это просто выворачивает мой желудок наизнанку.

Гэри кивнул.

– Хотя ты должна признать, что эта идея, если она будет реализована должным образом, может принести огромную пользу обществу.

У Марсии буквально отвисла челюсть.

– Ты, должно быть, шутишь. Чтобы добиться улучшений в обществе, мы обращаемся к Голодным играм? Серьёзно? Может быть, в ближайшее время мы сможем наблюдать за ними в прямом эфире или через приложение в телефоне? А что, звучит заманчиво. Современный римский Колизей.

Гэри на мгновение задумался, но потом рассмеялся, шутливо подняв руки вверх.

– Эй, эй. Я просто озвучиваю то, что думают и другие. Я не имею в виду, что это идея хороша, моральна или не экстремальна, чтобы воплотить её в жизнь, я просто говорю, что мы должны понимать своих врагов, чтобы успешно бороться с ним. Или, в данном случае, просто найти их.

– Исходя из твоих комментариев, я беспокоюсь, что люди скорее захотят стать ими, а не бороться с ними.

Затем Марсия и Гэри,начали говорить об обществах, которые перестали существовать, и о других вещах, которые Джек пропустил мимо ушей, потому что был слишком занят, наслаждаясь ароматом Харпер. Она всё ещё пахла, как его Харпер, но также от неё исходил аромат свежести и свободы. Джек снова попытался притянуть её ещё ближе к себе, хотя Харпер уже и так сидела у него на коленях.

Она снова посмотрела на него, и он застенчиво улыбнулся. Она тихо рассмеялась, проведя рукой по его подбородку.

Лори выключила телевизор.

– Пожалуй, этого достаточно. Когда вы двое собираетесь уйти отсюда?

– Надеюсь, в любую минуту, – ответила Харпер.

– Уверена, вы очень устали и хотите отдохнуть. Но если вы голодны, я могла бы приготовить ужин… О, нет, вы наверняка, хотите побыть одни.

Харпер незаметно слегка сжала руку Джеку.

– Хорошо было бы поужинать с вами и Марком, – сказал Джек, без тени сомнения.

Лори улыбнулась так, словно только что поймала самую большую рыбу в реке.

«Нет, – покачал головой, – словно она счастлива, лишь от того, что мы хотим провести с ней время».

Это было очень приятно знать.

Дверь распахнулась, и кто-то ещё ворвался в их комнату.

– Райли, – сказала Харпер, вставая и обнимая подругу.

– О Боже, я не поверила своим ушам, когда услышала. Ты в порядке? – Она отступила назад, глядя на неё так же, как недавно Лори.

В комнату вошли двое мужчин, и Харпер улыбнулась им.

– Привет, Джефф. Мистер Адамс.

– Харпер. – Они тоже обняли её, а потом повернулись к Джеку и Лори.

Харпер назвала их имена и сказала Джеку и Лори, что Райли ее подруга, Джефф – муж Райли, а мистер Адамс – отец.

«Почему Харпер повторяет их имена? Я ведь только что слышал, как она обращалась к ним, – удивился Джек, а затем вспомнил слова, которые впервые услышал от дедушки: – Хорошие манеры».

Они все пожали друг другу руки.

Джек увидел, как Райли посмотрела на Харпер и произнесла: «О Боже», а потом перевела взгляд на Джека и быстро отвернулась. Он не был уверен, что это означает, но не думал, что это были хорошие манеры.

– Я бы тоже хотела пригласить вас всех на ужин, если вы свободны, – сказала Лори, и Райли взяла Харпер за руку.

– С удовольствием.

Потом все заговорили разом, как птицы по утрам, радуясь, что дожили до следующего рассвета, и, желая поделиться этим со всем лесом.

Харпер встретила взгляд Джека, и он смягчился. Она улыбнулась, и его мозг опустел, как бывало всякий раз, когда она смотрела на него таким невинным, любящим взглядом.

– Люблю тебя, – прошептала она одними губами.

– Люблю тебя, – также беззвучно ответил Джек.

Он боготворил её. Он желал её. Он любил её.

И так будет всегда.

Эпилог

Джек

Несколько месяцев спустя

Огонь потрескивал, тени плясали на стенах библиотеки. Джек улыбнулся, когда запах женщины, которую он любил, коснулся его носа.

– Здравствуй, жена.

Харпер тихо рассмеялась, обошла кресло и села к нему на колени.

– Смогу ли я когда-нибудь подкрасться к тебе незаметно? – спросила она, обнимая его и ласкаясь щекой о его щетинистую челюсть.

Джек улыбнулся, уткнувшись носом в её шею.

– Возможно.

Он ожидал, что его обоняние притупиться, ведь он прожил в цивилизации уже достаточно долго, и теперь выживание не зависело от скорости его реакций и чувств.

– Хм, – промурлыкала Харпер, нежно целуя Джека.

Он провёл рукой по маленькой выпуклости её живота. Их ребенок был в безопасности её тела. Во всяком случае, на ближайшие пять месяцев. После его работой будет защитить их обоих. Чтобы убедиться, что они сыты и согреты, и что их сердца полны. Он никогда не принимал эту третью часть как должное, особенно, после того, как всю жизнь был способен удовлетворять только физические потребности. И зачастую, не мог обеспечить себя даже самым необходимым. Дрожь благодарности волной из мелких мурашек пробежала по его телу.

«Моя семья».

От этих двух слов у него всё ещё перехватывало дыхание от счастья.

Он испытывал настоящий… трепет.

Они с Харпер поженились через шесть месяцев после того, как пережили прыжок с водопада. Никто не смог убедить Джека, что нужно подождать, хотя Марк Галлахер провёл с ним «мужскую беседу» о «благоразумии терпения» и «мудрости ожидания». Он уважал Марка, но сильнее всего ему хотелось надеть кольцо на палец Харпер. Он желал, чтобы все вокруг знали: она принадлежит ему, а он – ей. Как только Джек узнал, что именно так поступают люди, когда влюблены и хотят объявить об этом всему миру, он сразу же сделал предложение Харпер. Она ответила: «Да» и тоже не хотела ждать. Чему Джек был очень рад. Они поженились на заднем дворе дома Галлахеров под летним закатом, окруженные своими новыми и старыми друзьями. Джек думал о них как об их стае и не отказывал себе в этой радостной мысли. Ему нравилось чувствовать себя привязанным. Может быть, его инстинкты ослабеют, может быть, нет, но какая-то часть его всегда будет дикой – мальчиком, выросшим рядом с волком, которого он любил как брата, – и отрицать это, значит отрицать само существование Щенка. Отрицать всё, что привело его к той жизни, которой он жил сейчас. К жизни, которую он любил всем сердцем.

Беременность Харпер стал огромной неожиданностью, но как только они привыкли к этой мысли, то не переставали улыбаться. По ночам они лежали в постели и часами говорили о том, каким будет их ребенок, о том, чему они хотели бы научить своего сына или дочь, о чуде жизни, которое они создали после того, как оба не раз обманывали смерть. И это маленькое чудо заставило Джека захотеть узнать всё, абсолютно всё, о том, как стать хорошим, достойным отцом. Хорошим вожаком стаи. Марк и Лори обещали помочь. Харпер и Джек уже спрашивали у них, будут ли они вести себя как бабушка и дедушка с их ребёнком – Лори плакала, а Марк притворялся, что ему что-то попало в глаза.

Несколько месяцев назад Джек связался с Альминой Кавазович, которую по-прежнему считал своей Бакой, и, хотя Джек не был уверен в том, что ждёт их в будущем, ему просто нужно было сказать, что он простил её. Что он помнил её. И безмерно ценил её помощь и советы, которые не раз помогали ему за годы борьбы и одиночества. Бака была его незримой опорой и напоминанием о его собственной силе. А мама Харпер – его своеобразный путеводитель, даже священник – одобрительно улыбалась ему с небес, когда он говорил всё это Альмине.

Нежно прижимая к себе Харпер, Джек смотрел на огонь в камине. В нем он сжег лук и стрелы, которые нашёл в углу чердака после смерти дедушки, так и не сумевшего оправиться от сердечного приступа. В наборе не хватало одной стрелы – той, которой дедушка убил Исаака Дрисколла. Но об этом знали только он и Харпер.

Дедушка дал Джеку фамилию, и в благодарность он позаботился, чтобы она осталась незапятнанной. К тому же Джек считал, что если бы дедушка не убил Дрисколла, то его убил бы кто-то из их тайной организации. Полицейские, похоже, то же решили, что с Дрисколлом расправился один из сообщников, и закрыли дело.

Дедушка завещал практически всё Джеку, оставив своей вдове только небольшой особняк. Она впала в ярость в офисе адвоката, визжа, как одна из её птиц в клетке.

Джек велел разобрать эти клетки и вывезти из «Торнленд»а в тот же день, когда снял и выкинул все камеры из поместья. Но он не уволил Найджела. Он всё ещё казался маслянистым и скользким, но Джек стал ценить его гораздо больше с тех пор, как тот сумел подкрасться к нему и заставил буквально визжать от удивления. С тех пор как Джек унаследовал «Торнленд», а Лони, Габи и Бретт уехали, он даже пару раз ловил на себе улыбку Найджела. Даже у скользких и подозрительных созданий бывают свои плюсы.

Марк Галлахер помог Джеку нанять исполняющего обязанности генерального директора компании «Фэрбенкс Пиломатериал». Джек доверял инстинктам Марка в отношении людей, и компания прекрасно развивалась во главе с новым руководством. Джек не спеша изучал этот бизнес и нашёл его удивительно интересным. Может быть, когда-нибудь он примет более активное участие в управлении им. Когда-нибудь, когда не будет так много других вещей, которым стоило научиться.

Они с Харпер остались в поместье, которое находилось рядом со школой Харпер, хотя они также купили несколько акров дикой земли и построили небольшую хижину. Они планировали проводить там лето, когда у Харпер не было занятий, и как можно больше выходных. Летом… когда реки наполнялись рыбой, ягоды были спелыми и сладкими, а солнце раскрывало цветы и согревало землю. Но… у Джека было такое чувство, что им также понадобится огромное поместье, чтобы дать убежище, при необходимости, всем тем потерянным детям, многие из которых уже стали взрослыми, которых всё ещё ищет полиция.

Это мрачное, горькое чувство поднималось в Джеке, каждый раз, когда он думал о докторе Свифте и о том, что может происходить где-нибудь в Богом забытой глуши.

Джек медленно провёл рукой по животу жены, его дыхание стало медленным, спокойным.

«Жизнь. Чудеса. Надежда».

Харпер протянула руку и взяла книгу, лежавшую на столе рядом с ними.

– Опять? – спросила она, и её голос был полон нежного веселья.

Джек улыбнулся, когда она положила его любимый экземпляр «Графа Монте-Кристо» обратно. Он только что закончил читать её в шестой раз. Книга была уже изрядно помята, многие страницы были загнуты. Было видно, что книгу читали много раз. С удовольствием перечитывали. Любили.

– Каждый раз, когда я читаю её, я нахожу в ней что-то новое. Какой-то другой урок.

«И новое любимое слово или три».

Харпер улыбнулась, положив голову ему на плечо и подавив зевок.

– Какой урок ты усвоил на этот раз?

Он вспомнил одну из цитат в книге, которая говорила с ним громче всего во время чтения: «Вся человеческая мудрость заключена в этих двух словах – ждать и надеяться».

– Что если мы сумеем продержаться – выжить – в трудные времена, то нас ждет нечто лучшее. Есть цель, которую мы не всегда видим. Есть… приказ. – Он почувствовал этот шёпот, то невидимое нечто, что текло через него, проникало во все живое и возвращалось обратно. Не было ни одного слова, которое он нашёл бы, чтобы полностью охватить и описать эти эмоции. Может быть, Бог? Судьба? Чудо? Души, которые жили до них? Всё, что он знал, это то, что это чувство было любящим и добрым, и оно стремилась всё исправить. Сделать всё так, как оно и должно быть. Вот и всё.

Это были новые мысли. Мысли, которые он обдумал, воспринял, понял. Он почувствовал гордость. Изменения к лучшему внутри.

– Да, – прошептала Харпер, целуя его подбородок и переплетая их пальцы. – Я согласна.

Она снова зевнула.

Джек поднес её руку к губам и поцеловал костяшки пальцев.

– Иди спать. Я буду через минуту.

Она кивнула, встала и одарила его лёгкой сонной улыбкой, прежде чем повернуться и уйти наверх. Через минуту Джек тоже встал, вышел из библиотеки и направился к массивному каменному патио, которое тянулось вдоль всего дома и выходило окнами на лес.

Деревья раскачивались, танцуя под звуки ветра, и перешептывались друг с другом на древнем языке глубоко под землей. Он вглядывался в темноту, мысленно представляя себе места, находящиеся далеко за пределами того, что могли видеть его глаза. Где-то там, вдали, остальные члены его стаи – его семья, связанная общим опытом, который мало кто когда-либо сможет понять – жили и дышали, сражались и боролись. Он почувствовал, как внутри нарастает шёпот. Песнь единства и братства.

– Ждите и надейтесь, – прошептал он незнакомым, но родным душам. – Ждите и надейтесь.

Конец