Текст книги "Дикарь (ЛП)"

Автор книги: Миа Шеридан

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)

Прошло много времени, прежде чем Джек увидел что-то тёмное и крошечное на дереве на другой стороне реки. Он бы никогда этого не заметил, если бы не знал, что нужно искать. Камера была расположена высоко на одном из деревьев ― точно такое же росло перед хижиной Джека, ― которое оставалось зелёными круглый год, и поэтому камеры всегда оставались скрытыми.

У Джека закружилась голова.

«Что это значит?»

Глава тридцатая

Харпер

Наши дни

Харпер открыла глаза и огляделась, постепенно возвращаясь в реальность.

«Снежная буря. Телефон не ловит сигнал. Пропустила смену в школе-интернате. Лукас. Нет, Джек».

― Чёрт, ― прошептала Харпер. Она полностью проснулась от беспокойства, села и повернулась к кровати, на которой спал Джек прошлой ночью, но та была пуста.

«Почему здесь я сплю крепко, а дома не могу проспать больше нескольких часов подряд? Наверное, потому что там я одна. Постоянно прислушиваюсь… опасаюсь».

Итак, она знала, в чём проблема, но не знала, как её решить. Очевидно, подсознание не чувствовало здесь никакой опасности или угрозы, поэтому здесь она спала спокойно. Ночью Харпер вновь укрывалась одеялом Джека, в то время как ему пришлось спать без него. Она пыталась сопротивляться, но Джек не принял возражений и просто положил одеяло рядом. Харпер утешалась тем, что он спал прямо у огня. И он был больше неё. Значительно больше.

«Где же Джек?»

Она встала, натянула сапоги, куртку и открыла дверь хижины. Глубоко вздохнув, огляделась ― мир, мерцающий и сверкающий, казалось, целиком состоял изо льда. Неуверенно шагнув наружу, она с благоговением посмотрела на сияющую лесную опушку и усеянные сосульками ветви деревьев. Это было похоже на страну чудес, на волшебный мир из детских сказок, и искра детского восторга проснулась и вспыхнула в Харпер. Держась за перилла, чтобы не оскользнуться, она медленно спустилась по ступенькам. Тонкий наст на свежевыпавшем снеге слегка хрустел под ногами, и этот звук лишь добавлял очарования окружающей картине застывшего волшебства.

Харпер повернула за угол хижины и замерла. Сердце забилось часто-часто, глаза широко распахнулись, с губ сорвался тихий возглас удивления. Джек стоял на снегу, без рубашки, в джинсах, низко опущенных на бедрах, и протирал мокрые волосы куском ткани. Он поднял голову на звук и опустил руки, при этом пристально разглядывая Харпер.

― Прости, ― выдохнула она. ― Я не знала, что ты... хм… ― Она попыталась отвести взгляд, правда попыталась, но плечи Джека были такими широкими, грудь такой красивой формы ― каждый мускул чётко очерчен, ― а кожа покрасневшей от холода...

― Принимаю душ?

― Что?

Он недоуменно посмотрел на неё, сдвинув брови.

― Я принимал душ.

― В снегу?

Джек шагнул ближе, и Харпер удивило, нет, шокировало, что ей не хочется отступить или отстраниться.

― Я должен, если хочу оставаться чистым зимой.

― Да. О, конечно. Это просто… выглядит очень… эм… эм…

― Холодно? ― Он наклонил голову и слегка приподнял губы в дразнящей улыбке.

― Шутишь?

Он снова нахмурился и оглядел Харпер.

Она понимала, что путает его, но ничего не могла поделать. Когда Джек находился рядом… да еще такой, как сейчас, она становилась совершенно беспомощной, растерянной, словно пьяной... Полуобнажённый снежный воин, покрытый шрамами и источающий столько тестостерона, что один только его вид буквально плавил ей мозг.

Непроизвольно Харпер посмотрела на полоску тёмных волос, идущую от пупка Джека вниз к…

― Ты могла бы попробовать.

Она быстро подняла взгляд, широко распахнула от смущения глаза и покраснела от волнения.

― Что?

― Я подогреваю её, так что она не замерзает. ― Джек кивнул через плечо туда, где труба тянулась вдоль стены дома.

Харпер взглянула на трубу, из которой все еще струйкой текла вода, подумала, не стоял ли Джек под ней голый всего несколько минут назад, и судорожно сглотнула.

«Конечно, стоял. Кто принимает душ в штанах?»

― Нет. Я имею в виду… не думаю, что смогу это вынести. Мне кажется, я умру от холода. Замерзну, как сосулька.

Джек улыбнулся, эта беззаботная улыбка была по-мальчишески милой и совершенно не вязалась с его внешностью.

Харпер она отступила назад.

«Прочь! Подальше от этой очаровательной улыбки, которая заставляет мышцы моего живота танцевать и вибрировать от восторга».

― Я только умоюсь.

― Хорошо.

Джек обошел ее, и Харпер инстинктивно повернулась, провожая его взглядом. Увидев его спину, она ахнула.

Джек остановился и повернул голову.

― Что с тобой случилось? ― спросила она, придвигаясь ближе и проводя пальцем по длинному неровному шраму, который тянулся от нижней части грудной клетки до середины спины. У него были и другие шрамы на спине, но этот был намного хуже остальных, по-настоящему жуткий.

Джек полностью повернулся к Харпер.

― Кабан. Он пытался выпотрошить меня.

― Кабан? Один из тех диких?

Харпер внутренне содрогнулась. Она ненавидела их. Эти звери были сумасшедшими и непредсказуемыми, и она слышала жуткие истории о людях, которые были ужасно искалечены или даже убиты ими.

― Он был диким. Так же как и я. ― Что-то вспыхнуло в его глазах, что-то вызывающее, даже угрожающее, и Харпер не была уверена, связано ли это с воспоминанием о нападении дикого кабана или с предупреждением, которое он только что сделал.

Харпер вздернула подбородок и встретилась с Джеком взглядом.

― Очевидно, он не сумел взять над тобой верх.

Он смотрел на неё несколько мгновений, а затем выдохнул и повернулся.

― Я буду внутри, ― бросил он через плечо.

Харпер немного постояла, глядя, как легко Джек идёт по глубокому снегу, зная, что он делал это тысячу раз множество зим в любую погоду.

«Зачем он вообще упомянул о своей силе и неудержимости? ― подумала она, поворачиваясь и неторопливо идя к умывальнику, стоявшему в нескольких футах от неё. ― Неужели, это было предостережение? Но от чего? Неужели он хочет, чтобы я ушла, потому что беспокою его, нарушая привычный образ жизни, который он не хочет менять?»

Харпер подумала о том, что Джек рассказал накануне вечера. Как кто-то забрал его у Баки и оставил в лесу. Это было не намного хуже того, что она уже представляла, но теперь точно было ясно: родители бросили его на произвол судьбы. Но разве ему не хочется узнать: кто и почему? Кто был настолько жесток, чтобы поступить так с маленьким мальчиком? И может ли быть совпадением, что он видел вертолёты, которые искали её родителей в ту же ночь, когда его оставили в глуши?

Харпер размышляла над тем немногим, что знала об этой тайне, умываясь ледяной водой, взвизгивая от неприятных, обжигающих ощущений. Она пригладила волосы, прополоскала рот и постаралась как можно тщательнее почистить зубы пальцем. У Джека стояла зубная щётка в чашке, но не было зубной пасты. Или мыла и шампуня. Судя по всему, он не собирался обмениваться на них с Дрисколлом. Прежде чем вернуться в хижину, она так же позаботилась о другой своей физиологической потребности.

Подойдя к двери, Харпер постучала, не решившись просто ее открыть. Джек распахнул дверь, прищуриваясь. Он уже надел свою рубашку с длинными рукавами.

Харпер махнула рукой через плечо.

― Это похоже на зимнюю страну чудес.

Джек посмотрел на лес, и его взгляд смягчился.

― Вещи не всегда такие, какими кажутся…

Харпер вошла внутрь, и он закрыл дверь.

― Да. Я знаю. Я имею в виду, природа красива, но, тем не менее, порой очень жестока. Ты это имеешь в виду?

― Да. ― Он отвернулся.

Снимая пальто и сапоги, Харпер заметила две длинные плоские доски, прислоненные к стене в углу. Когда она посмотрела на них, то поняла, что они были сделаны вручную.

«Может быть, он сам смастерил себе снегоступы из дерева?»

Харпер была поражена. Джек был таким… невероятно трудолюбивым. Было стыдно видеть и осознавать, на что ему приходилось идти, чтобы выжить.

Он поставил миску и кружку на стол, затем открыл банку с грушами, которые она принесла, и положил рядом немного копчёной рыбы. Харпер уселась на один из табуретов и благодарно улыбнулась. Джек тоже выглядел довольным, садясь рядом.

― Спасибо, Джек. Я ценю твоё гостеприимство.

Харпер начала распознавать по выражению лица Джека, когда он пытался понять по контексту незнакомое слово ― его брови выглядели забавно: одна поднималась, а другая опускалась. Харпер сопротивлялась желанию объяснить ему значение слова «гостеприимство». Джек был явно умён и, возможно, более начитан, чем некоторые люди, ведущие вполне успешную жизнь в Хелена Спрингс, так что она даст ему время понять значение новых слов. Если у него не получится разобраться ― поможет, но только если Джек попросит.

― Кстати о гостеприимстве, я надеюсь, ты не против продлить его ещё немного. ― Она бросила на Джека слегка смущённый взгляд. ― Мой грузовик обледенел, и я не могу представить, чтобы эти просёлочные дороги когда-нибудь были расчищены. Они слишком далеко от города.

Взгляд Джека был прикован к груше. Он подозрительно понюхал её, а затем, явно довольный запахом, положил в рот, прищурился и улыбнулся, как довольный кот. В животе Харпер закружились бабочки, видя чистую радость и удовольствие, отразившееся на его лице. Его улыбка стала шире, и он сказал с полным ртом:

― Оставайся столько, сколько нужно.

― Спасибо.

Откусив несколько кусочков, она повернулась к нему, вытирая грушевый сок с уголка рта.

― Джек, то, что ты говорил о своей дикости… Знаешь, тут нечего стыдиться. То, как ты рос, в этом нет твоей вины. Ты делал то, что должен был делать, чтобы выжить. Большинство людей не смогли бы.

― Выживание ― величайшая тренировка из всех, ― пробормотал он, нахмурив брови.

Его заявление смутило и озадачило её.

― Тренировка? Для чего?

Он покачал головой, словно возвращаясь к действительности.

― А что было с тобой после смерти твоих родителей?

― Со мной? О, я… я была отдана на патронирование.

― Патронирование?

Харпер покачала головой.

― Да. Это государственная программа для детей, за которыми некому ухаживать. Частные и групповые детские дома.

― В каком из них ты была?

― Ну, я... Я несколько раз переезжала с места на место.

Джек пристально посмотрел на Харпер, и она заёрзала, почувствовав себя незащищенной, застигнутой врасплох.

― И теперь ты работаешь в одном из них?

― Да. Неполный рабочий день, в основном для того, чтобы чем-то занять себя в холодные месяцы, когда мой бизнес замедляется. Я помогаю с детьми.

― Но ты работаешь по ночам, когда они спят.

Она моргнула, глядя на него.

«Он не пропускает ни одного слова?»

― В общем, да. ― Харпер вдруг почувствовала, что ступила на зыбкую почву. ― Им также нужны работники на ночную смену.

― Ты следишь за ними, пока они спят? ― Он наклонил голову и поглядел на Харпер, словно читая её мысли. Он пытался понять её точно так же, как пытался понять слова, обычаи и вещи, о которых ничего не знал, пока не сталкивался с ними в новом, непривычном мире, частью которого ему пришлось стать. Или, точнее, этот новый мир был навязан ему в виде Харпер, появлявшейся на пороге его дома снова и снова.

― Тебе тоже пришлось выживать, Харпер? ― спросил Джек, пристально глядя на неё своими голубыми глазами.

Она судорожно сглотнула. Она всегда приукрашивала своё пребывание в приёмных семьях для своих друзей и просто знакомых. Но с Джеком она не видела в этом необходимости. Он считал её честной, и она хотела быть честной. И не только с ним, но и с самой собой.

«Может быть, отмахиваясь от своего прошлого негативного опыта все эти годы, я оказала медвежью услугу своему собственному духу?»

― Да. Мне тоже пришлось выживать. Не так, как тебе, но… да.

Они встретились взглядами, и между ними возникло понимание, близость.

― Это то, что ты хранишь внутри? То, о чём ты никому не рассказываешь?

Харпер кивнула, слегка улыбнувшись, прежде чем взять последний кусочек груши. Она чувствовала, что вот-вот расплачется. Горько, сильно, безнадёжно и отчаянно. То, как Джек смотрел на неё… Он будто знал и понимал каждый ужасный, одинокий момент, который она пережила. Харпер с усилием проглотила кусочек груши. Если она и дальше будет так сидеть, эмоции, переполнявшие её, вырвутся наружу. Они требовали и вопили, чтобы их выпустили, освободили.

«Только не здесь… только не сейчас, когда глаза Джека так пристально меня изучают».

Она порывисто встала, подошла к Джеку и взяла его за руку.

― Пойдём. Я хочу попробовать ту штуку, о которой ты мне рассказывал.

― Какую?

― Выкрикивать свои секреты с вершины скалы.

Джек усмехнулся, но не сопротивлялся, когда Харпер повела его к двери, где лежала верхняя одежда.

Они оделись, спустились по ступенькам и снова пошли к задней части дома. Солнце стояло уже высоко в небе, и лёд сверкал золотом вместо белого серебра. На деревьях щебетали зимние птицы, и повсюду слышалась капель.

Харпер вдруг ощутила себя очень глупой. Свежий воздух заставил её почувствовать себя лучше, помог успокоиться, и теперь она колебалась.

«Что я делаю?»

Но как только эта мысль пришла ей в голову, она заметила прямо перед собой припорошенную снегом небольшую возвышенность.

«Так… почему бы и нет, чёрт возьми?»

Харпер глубоко вздохнула, шагнула вперед и поглядела на серо-голубые горы вдалеке. Прошлые печали, казалось, требовали освобождения, эмоции вихрем кружились внутри, боролись ― каждая из них желала быть выпушенной первой.

Харпер сложила ладони рупором и закричала:

― Мне так больно и… обидно, и меня ужасно злит, что никто в городе не захотел взять меня к себе, когда умерли мои родители! Иногда мне хочется уехать подальше от этого проклятого города и никогда не оглядываться назад! Никогда не возвращаться!

Она тяжело вздохнула, глядя на вершины гор, представляя, как облачка пара ее дыхания вместе со словами, словно давняя, так долго скрываемая, сдерживаемая правда, уплывает от нее, чтобы поселиться в этих тёмных вершинах. Харпер повернулась и осторожно сошла со скалы, где стоял Джек, задумчиво рассматривая её.

― Лучше? ― спросил он.

Она гулко вздохнула, её грудь быстро поднималась и опускалась.

― Да. Мне кажется, да. ― Она сделала паузу. ― Да. Ты был прав. Это помогает. Я чувствую себя лучше и…

― Продолжай.

Она помолчала, но потом кивнула, снова взобралась на скалу и повернулась к горам.

― Иногда я ненавижу Бога за то, что он отнял у меня моих родителей! Я… ― Рыдания подступили к её горлу, но она попыталась остановить их. ― Иногда мне хочется, чтобы я тоже умерла той ночью…

У Харпер перехватило горло, когда она инстинктивно попыталась удержать болезненные слова, льющиеся из её усталой, изголодавшейся по любви души, и одновременно сделала усилие, чтобы выдавить их.

― Мне было так страшно и одиноко. ― Это всё, что она смогла произнести. Всхлип, вырвавшийся из её груди, сменился легкой икотой, когда она отчаянно пыталась взять свои эмоции под контроль. Харпер слишком быстро повернулась к Джеку, поскользнулась, потеряла равновесие и начала падать.

Джек поймал её за талию.

― Ты не одна, ― прошептал он.

Всхлип замер на губах Харпер, когда она открыла глаза и увидела лицо Джека совсем близко, всего в нескольких дюймах. Сердце заколотилось, забилось сильнее. Она удивлённо моргнула и замерла.

Джек взглянул на её губы, его взгляд пылал, а руки начали сжимать Харпер ещё крепче.

«Поцелуй меня, ― подумала она. ― О, пожалуйста, поцелуй меня».

Она видела его нерешительность, но знала ― именно он должен быть тем, кто сделает первый шаг и изменит тип их отношений. На какое-то мгновение весь лес замер. Словно весь мир замер в ожидании. А затем так же быстро их губы встретились, и Харпер выдохнула с облегчением и радостью от внезапного всепоглощающего удовольствия, пронзившего её от прикосновения его губ. От осознания того, что он выбрал её. А она выбрала его.

На секунду они оба замерли, затем Джек издал тихий звук, что-то между ворчанием и стоном, когда совсем слегка приоткрыл рот и потёрся им о её. Несмотря на то, что поцелуй был не совсем обычным, искры побежали по её венам, кровь мгновенно закипела, воспламенилась. Харпер не хотела контролировать поцелуй. Ожидание, предвкушение того, что инстинктивно сделает Джек, возбуждало сильнее, чем всё, что она испытывала прежде.

Он легко оторвал её от земли и обхватил руками за талию. Харпер ещё сильнее прижалась к Джеку, затем рефлекторно обвилась вокруг него ногами, соединяя их тела в сосредоточении жара и огня. Джек резко выдохнул, но не оторвался от её губ. Встреча их тел, казалось, придала ему больше уверенности. Он наклонил голову и приоткрыл губы, прерывисто и учащенно дыша. Когда язык Джека коснулся её языка, Харпер не удержалась. Она обняла его лицо ладонями и встретила его язык своим, показывая, что делать. Ей этого отчаянно, безумно хотелось.

Дыхание Джека запнулось, а затем их языки затанцевали, закружились в вихре удивительных, всепоглощающих эмоций.

Их стоны эхом разносились в тишине окутанного льдом утра.

― Проводи меня в хижину, Джек, ― только и смогла прошептать Харпер.

Глава тридцать первая

Джек

Наши дни

Джек ногой распахнул дверь хижины, она ударилась о стену, отскочила назад и ударила его в плечо, прежде чем он успел занести Харпер внутрь.

Послышалось довольное ворчание. Должно быть, это был он, потому что Харпер ответила таким же и крепче обхватила талию Джека ногами.

Она окружала его. Её запах. Жар. Дыхание. Дикая звериная часть его натуры рвалась наружу, требуя выпустить зверя на волю, дать полную свободу.

― Джек, ― прошептала Харпер между поцелуями.

От того, как она произнесла его имя ― чувственно, самозабвенно, ― у Джека сдавило грудь; пришлось прервать поцелуи и сделать глубокий вдох.

Ему с трудом верилось, что Харпер здесь. С ним. Позволяет дотрагиваться до неё… целовать. Такую горячую. Красивую.

«Мою».

Зверь внутри него рванулся вперёд и захватил власть.

Джек бросил Харпер на кровать. Она рассмеялась в удивлении, подпрыгнув несколько раз на упругом матрасе, но замерла, подняв взгляд на Джека. Ее глаза расширились в волнении, но не страхе. Джек был рад и растерян. Ему хотелось, чтобы Харпер подсказала, что нужно делать, направляла его. Ведь всё, что он мог ― это следовать своим инстинктам, подчиниться дикому волку внутри, который желал, жаждал брать, потерять контроль и утолить голод, пульсирующий огнём в его венах.

― Ты дрожишь, ― сказала Харпер так тихо, что он почти не расслышал из-за шума крови в ушах.

Она взяла его за руку и притянула к себе. Обняв его щеку ладонью, скользнула ей по скуле.

Джек закрыл глаза от шокирующего счастья, пронзившего его от прикосновения этой женщины… сладости, нежности.

― Ты когда-нибудь видел себя в зеркале? ― спросила она, убирая с его лба длинную прядь волос.

Джек покачал головой, не в силах говорить, его мир снова превратился в образы, чувства и запахи, он вновь стал тем прежним, необузданным и диким, которым был до того, как нашёл машину, блокноты и новые слова. Записи и мысли, которые снова сделали его человеком.

Харпер улыбнулась, медленно изогнув губы, розовые и распухшие от поцелуев.

Джек почувствовал гордость за то, что именно благодаря ему она так выглядит. Он заявил на неё свои права. Джек хотел, чтобы другие мужчины увидели это. Знали, что она принадлежит только ему.

― Ты прекрасен.

― Прекрасен? ― Джек нахмурился. Он думал, что это слово используется только для обращения к женщинам, и не знал, означает ли это, что она думает о нём как о женщине или как о друге. Это определенно было не то, чего он хотел.

Харпер рассмеялась и снова провела пальцем по шраму.

― Красивый. Сексуальный. Красивый по-мужски.

Она словно поняла, о чём он подумал, и это по-настоящему осчастливило его.

Свет из окна придавал коже Харпер золотистый оттенок, глаза сверкали. Она была невероятно красивой. Джек наклонился и поцеловал ее, потому что мог. Огонь в его венах разгорелся сильнее, и когда Харпер издала стон, Джек вновь частично потерять контроль.

«Держаться. Держаться!»

Джеку хотелось почувствовать её запах. Везде.

Он приблизил к её шее и вдохнул. В этом месте он мог чувствовать её аромат, не запах вещей, которые она носила, а именно ни с чем не сравнимый аромат её кожи. Её и только её. Запах, который вызывал шёпот, находил отклик в каждой клеточке его тела и заставлял кровь бурлить в его венах.

― Мне нравится, как ты пахнешь, ― сказал Джек, уткнувшись ей в шею.

Харпер тихо рассмеялась и запустила пальцы в его волосы, слегка царапая ногтями кожу головы.

Джек зарычал низким горловым рыком, а затем спустился ещё ниже, остановившись у верха её свитера.

― Ты можешь его снять, ― прошептала Харпер.

Джек потянул тёплый материал вверх, скользя им по её животу и через голову, когда Харпер приподнялась. Его кровь забурлила, когда он отбросил свитер в сторону, но затем нахмурился, увидев, что под свитером была другая одежда, закрывавшая грудь.

Харпер снова рассмеялась, но когда Джек поднял голову, то увидел, что её глаза светились искренним счастьем. Она положила руки ему на голову и притянула к себе.

Они целовались, Джек прислушивался к Харпер, и, по тому, как она реагировала, как стонала и прижималась к нему всем телом, быстро понял, что ей нравится. Джеку нравился вкус её языка. То, каким он был мягким, влажным и как переплетался с его языком. Ему нравилось чувствовать Харпер, такую хрупкую и нежную. Это вызывало в нём желание защищать и оберегать.

Ему хотелось делать всё, что она ему скажет, абсолютно всё, что она захочет. Он был готов исполнить любое её желание. С этого момента и навсегда.

Джек уткнулся в грудную ложбинку Харпер и сильно вдохнул её истинный запах. Голова тут же закружилась, и желание словно взорвалось внутри. Ему хотелось взять Харпер, полностью. Он отпустил себя и позволил инстинктам взять верх. Он больше не мог сдерживаться, снял с Харпер одежду, страстно желая узнать, изучить её, почувствовать её запах в каждом тайном месте, обладать ею. Он не хотел, чтобы у неё были от него секреты. Он хотел знать их все. Хотел знать её и её тело. Брать, а затем брать ещё и ещё. Наслаждаться, пока не достигнет насыщения, затем отдыхать и брать её вновь.

«Это животные инстинкты. Я могу напугать её. Женщина священна», ― мысленно прошептал он цитату из найденных записок.

Священна. Что-то, что было сокровищем, драгоценностью. Для него Харпер была такой. Но для нее он был слишком голоден и не обуздан. Джек не знал, как уравновесить две стороны себя. Не тогда, когда Харпер лежала под ним, издавая сладкие звуки и проводя пальцами по его рукам, волосам, спине…

― Джек, да, ― простонала Харпер, когда он снял с неё джинсы, спустил их вниз по ногам и бросил на пол.

Он снова подошёл к ней, и в её глазах мелькнул страх. Он колебался, дрожа всем телом.

«Пожалуйста, не заставляй меня останавливаться», ― мысленно молил он, но Харпер потянулась к нему, возвращая к себе.

Он двигался вниз по её телу, обнюхивая все места, которые хотел познать, возвращаясь к её животу, когда она задыхалась. Он лизнул её кожу, пробуя сладость и соль, слегка покусывая, отчего Харпер приподнималась над кроватью.

Джек чувствовал запах между её ног, и от того, что этот аромат был так близко к его носу, он не мог не зарычать от удовольствия и одновременно от боли ― от того, как его тело распалялось и твердело, как никогда ранее. Он провёл носом по женственному холмику под тканью её трусиков, и Харпер порывисто и с силой схватила его за волосы. Джек не мог игнорировать насущную потребность понюхать её, и одним быстрым движением он спустил ткань с ног и бросил на пол.

Джек уткнулся в неё носом и ртом, вдыхая, изучая её запах, так что он стал частью его, и Харпер вздрогнула, когда его нос коснулся места под её холмиком.

Она пахла жизнью, сладкой водой, плодородной землей и прекрасно созревшими ягодами, которые могли бы унять боль голода. Её женский запах был началом всего и местом, где он хотел бы сделать свой последний вдох. Теперь Джек знал, что она предназначена для него. Никакая другая женщина. Только она.

Он сделал паузу, туман рассеялся достаточно, чтобы он мог вновь сосредоточиться на Харпер, на звуках, которые она издавала, на том, как она схватила его за волосы и приподнялась, чтобы встретиться с ним лицом к лицу. Он двигался медленнее, опускаясь ниже, вдыхая её, высовывая язык, чтобы попробовать её на вкус, облизать её сладость.

«Моя, моя, моя…», ― пел шёпот внутри него, низко и давно знакомо, как время и земля.

Харпер издала глубокий горловой звук и крепче вцепилась в его волосы, и он снова стал ласкать её. Снова. Снова. Снова. Ему нравился её вкус. Обе его стороны реагировали на него ― и животная, и человеческая. В эту минуту Джек поверил, что может быть и тем, и другим, что ему не нужно выбирать, какую часть себя отвергнуть.

Её всхлипы и стоны становились всё громче, пока, наконец, она не выкрикнула его имя, её бедра сжались вокруг его головы, а затем медленно расслабились, её руки отпустили его волосы.

Он знал, что произошло, потому что это уже случалось с ним, этот взрыв удовольствия, от которого кожу покалывало, а в голове вспыхивали звезды. Джек испытывал гордость. Он улыбнулся, уткнувшись ей в бедро, и провел губами по её шелковистой коже.

Харпер потянула его, и он поднялся по её телу, лежа рядом с ней на кровати. Она повернулась, её глаза были полуприкрыты, а на губах играла легкая счастливая улыбка. Она задрала его рубашку, и он снял её, бросив на пол, затаив дыхание. Харпер пробежала рукой по его волосам и по его лицу. Затем приблизила свои губы к его губам и медленно поцеловала, и в течение нескольких минут не было ничего, кроме её губ, её языка, горячей крови, пульсирующей в его теле, легкого, едва уловимого треска горящих поленьев и слабого света в хижине. Её тёплое тело прижималось к его, и Джеку ещё никогда не было так хорошо. Никогда.

Не отрываясь от его губ, она расстегнула его джинсы и скользнула рукой внутрь, сжимая его, потирая. Джек застонал, его губы оторвались от её, когда он открыл глаза. Харпер наблюдала за ним, и в течение минуты их взгляды не разрывались, пока её рука продолжала двигаться. Это было почти… слишком, слишком много… близости, которой, практически не было в его жизни, слишком много удовольствия, которое до этого момента он доставлял только сам себе. Слишком много, слишком много. Джек не мог поверить, что это реально. Он подумал, что это, должно быть, сон.

«Пожалуйста, не заканчивайся. Пожалуйста, не заканчивайся».

Он оторвал от Харпер взгляд и крепко зажмурился, пока она продолжала гладить его вверх-вниз, вверх-вниз, пока он не дернулся и не задрожал, удовольствие захлестнуло его, словно он был одной из тысячи падающих звезд, несущихся к земле. Но ему хотелось упасть, потому что, когда он открыл глаза, она уже ждала его.

Его дыхание замедлилось, мир постепенно возвращался к Джеку, словно по маленьким кусочкам… потрескивание огня, лёгкий свет, холодная влажность его удовольствия, ощущение руки Харпер, двигающейся вверх по его животу. Харпер улыбнулась ему, поцеловав на этот раз мягко и быстро.

Они спарились… он знал, что они не сделали того, что делали животные, когда самец садился сверху и делал выпады. Это было похоже на то, когда он ткнул себя в руку, мечтая спариться с женщиной, которую мог бы назвать своей.

― О чём? ― спросила Харпер. ― О чём ты думаешь?

В течение минуты он не был уверен, что может говорить, настолько захваченный тем, что между ними произошло, тем, как они всё ещё лежали вместе, а Харпер медленно гладила шрамы на его груди.

― Люди… спариваются разными способами?

Она мило улыбнулась, её рука потянулась к другому шраму, палец слегка скользнул по нему.

― Да, наверное. Но люди это не называют спариванием. Они называют это сексом. Или занятием любовью. Есть и другие термины, но я думаю, что лучше всего начать с этих.

Её улыбка сменилась хмурым взглядом, когда её палец переместился к той части шрама на его ребрах, которую оставил дикий кабан. Он не хотел, чтобы она думала о том, как он сражается с дикими кабанами прямо сейчас ― или вообще когда-либо, ― и поэтому слегка повернулся, чтобы её палец не касался этого шрама.

Харпер встретилась с ним взглядом и сказала:

― Но мы не занимались любовью. Это… ― Она отвела глаза в сторону, а затем снова посмотрела на него. ― Это совсем другое. Это когда…

― Когда самец садится на самку и входит в неё

Харпер на мгновение замолчала. Ему было интересно, хочет ли она этого, но он не был уверен, что должен спрашивать. Он хотел этого. Он чувствовал, как его тело твердеет только от одной мысли об этом. Такого с ним никогда раньше не случалось ― он становился твердым сразу после того, как испытывал прилив удовольствия, заставлявший его семя вырываться из тела.

― Да, именно так. ― Румянец залил её шею, это удивило и смутило Джека, учитывая, что они только что сделали.

«Я сказал что-то не так, вот почему», ― подумал он и почувствовал себя немного неловко, но это чувство было не таким сильным, как счастье, переполнявшее его, когда он держал Харпер в своих объятиях, когда её руки скользили по его коже.

― Мы не занимались любовью, но прикасались друг к другу очень интимно, и это очень… особенная, важная вещь. По крайней мере, для меня. ― Харпер опустила взгляд, так что он не мог видеть её глаз, и румянец, который поднялся по её шее, теперь отразился на щеках.

Джек не мог понять, почему она ведёт себя так застенчиво, говоря об этом после того, что они испытали вместе. Это казалось… шагом назад. Ещё одно правило, ещё один момент, который он должен был выяснить, понять.

― Для меня это тоже важно, ― сказал он. ― Я хочу делать это с тобой снова. И… снова.

Она засмеялась счастливым, заливистым смехом, её глаза сияли, когда она встретилась с ним взглядом.

― Я тоже. Но сначала накорми меня, Джек. У меня разыгрался аппетит.

Он ухмыльнулся. Он может это сделать. Он может покормить её. Ничто не принесёт ему большего счастья.

Харпер

Весь день они по очереди читали вслух «Граф Монте-Кристо». Джек читал медленно, внимательно и останавливался, когда встречал слово, которого не знал. Он пробегал по нему глазами несколько раз, прежде чем пытался произнести его вслух. В девяти случаях из десяти он произносил это слово правильно с первого раза.

«Он умён, ― снова и снова думала Харпер. ― Очень умён. И если отважится выйти в мир, то за несколько недель сумеет сообразить, что такое современное общество».

Пока они читали, Джек задавал вопросы, которые были одновременно сложными ― учитывая, как он жил ― и чрезвычайно проницательными. Он был наполнен противоречиями ― дикий и чувствительный, необразованный и проницательный, и он очаровывал Харпер до бесконечности.

Она покраснела, подумав о том, что они сделали, о страсти, которая овладела ею, когда они целовались, о похоти, контролировавшей её, как никогда прежде. С тех пор как окончила среднюю школу, Харпер убедила себя, что секс с партнерами, которых она выберет, и последующий контроль этих отношений станет ключом к её исцелению. Тем не менее, она всегда чувствовала, что не подпускает своих партнеров близко, и как результат всегда оказывалась эмоционально разочарованной. И такой же одинокой, как и всегда. Пару лет назад она полностью отказалась от секса. Конечно, Харпер знала, почему у неё были сексуальные проблемы, но это знание никогда не меняло её реакции на прикосновения мужчины.