Текст книги "Поэзия народов СССР IV - XVIII веков"

Автор книги: Месроп Маштоц

НОСИР БУХОРОИ

ТАДЖИКСКИЙ поэт

XIV век

* * *

 
Беседа с другом на пиру – вот радостная цель,
Затем и льем вино в фиал, затем и нужен хмель.
Садится пламенный душой за пиршественный стол,
А вялый сердцем домосед спешит в свою постель.
Зачем нам коврик для молитв и четки для чего?
Зачем томить коня души – не ведаю досель!
Единобожье? Что за спор? На виселицу б тех,
Кто уши все про этот вздор нам прожужжал, как шмель.
Не удивляйтесь, что скорбит в чужом краю Носир:
Далеко друг, а без друзей унынье не везде ль?
 

* * *

 
И малого врага ничтожным не считан,
Чужой он или свой – разит из-за угла.
Как солнце, ясно то, что нам уже давно
Известно от отцов, чья мудрость изрекла:
«Не сделает того и длинное копье,
Что сделает порой короткая игла».
 

* * *

 
Храни достоинство свое повсюду, человек!
Не будь глупцом и хвастуном, величие губя.
Самовлюбленности беги, от чванства откажись,
Лишь справедливость и добро душою возлюбя.
Своей судьбой не дорожи превыше всех судеб
И ближнего не унижай, возвысив тем себя.
 

БУРХАНЭДДИН СИВАСИ

ТУРКМЕНСКИЙ поэт

1344-1398

РУБАИ

*

 
Я прошу – дай прильнуть мне губами к губам!
От недугов моих это лучший бальзам.
О господь! За любовь мою адом караешь?
Дай к губам я прильну,– попрошу я и там!
Мое сердце – Меджнун, где ж Лейли мне найти?
Затопил я слезами к любимой пути.
Видишь, льются из самого сердца рекою -
Ты не воду, а кровь зачерпнула в горсти!
 

*

 
О владычица! Вся ты – букет алых роз.
Что могу я сказать, задыхаясь от слез?
Пусть возьмут твои губы из губ мою душу,
Лишь бы я, как цветы, на руках тебя нес!
 

*

 
За любовь к твоим родинкам ты не брани,-
Словно зерна миндальных орешков они.
Я изведал их сладость, коснувшись губами,
Что же большего можно желать в наши дни?
 

*

 
Быть мужами подвижники веры должны,
Быть в сраженьях мужчины, как неры, должны.
Быть какими угодно правители могут,
Но являть благородства примеры должны.
 

НЕСИМИ

АЗЕРБАЙДЖАНСКИЙ ПОЭТ

Ок. 1369-1417

Б А X А Р И Я

 
Наступила весна, и с лица Гюлизар приподнялась завеса теней.
Время терний минуло, в бутонах кусты, и сады с каждым днем зеленей.
И весенним огнем озарен, гулистан, как священный Сипай, запылал.
Приходи, Моисей, Приходи и взгляни на огонь и сиянье ветвей!
Как уста, улыбнулись бутоны вокруг, и неслышно раскрылись цветы,
И в прекрасную розу с приходом весны снова бедный влюблен соловей.
Сколько разных цветов, сколько ярких цветов, но под утренним солнцем они,
Потеряв пестроту, все горят золотым отраженьем небесных лучей.
Напои меня, кравчий, весенним вином, я сребристую деву ищу!
Торжествует цветенье, но нет еще роз на ланитах любимой моей!
Ты послушай: в саду гиацинт и нарцисс шепчут нежно друг другу слова:
Гиацинт и нарцисс знают тайну одну, никому не расскажут о ней.
Если хочешь ты скрытые тайны узнать, если хочешь проникнуть в ничто,
Ароматы цветов пусть расскажут тебе о начале миров и вещей.
Если хочешь, о внемлющий, чтобы сейчас все на свете открылось тебе,
Ты, мелодию взяв, отыщи в глубине все законы движения в ней.
Если ты не немой, гиацинт, приходи, будем рады послушать тебя.
Ты откуда, великое слово, взялось? – расскажи, расскажи нам скорей.
Обратился наш мир в расцветающий рай, ходят райские гурии в нем,
Приоделись сады, и раскрылись вчера на деревьях десятки очей.
Ты доволен, что розы покрыли цветник, что жасмины вокруг разрослись?
Оцени этот миг, ибо все пропадет через пять торопящихся дней!
Пусть подобны дыханью Исуса слова, что изрек пред тобой Несими,
Все равно для тебя безразличны они – нету силы у веры твоей!
 

ГАЗЕЛИ

* * *

 
В меня вместятся оба мира, но в этот мир я не вмещусь:
Я суть, я не имею места – ив бытие я не вмещусь.
Все то, что было, есть и будет,– все воплощается во мне,
Не спрашивай! Иди за мною. Я в объясненья не вмещусь.
Вселенная – мой предвозвестник, мое начало – жизнь твоя,-
Узнай меня по этим знакам, но я и в знаки не вмещусь.
Предположеньем и сомненьем до истин не дошел никто;
Кто истину узнал, тот знает – в предположенья не вмещусь.
Поглубже загляни в мой образ и постарайся смысл понять,-
Являясь телом и душою, я в душу с телом не вмещусь.
Я жемчуг, в раковине скрытый. Я мост, ведущий в ад и в рай.
Так знайте, что с таким богатством я в лавки мира не вмещусь.
Я самый тайный клад всех кладов, я очевидность всех миров,
Я драгоценностей источник,– в моря и недра не вмещусь.
Хоть я велик и необъятен, но я Адам, я человек,
Я сотворение вселенной,– но в сотворенье не вмещусь.
Все времена и все века – я. Душа и мир – все это я!
Но разве никому не странно, что в них я тоже не вмещусь?
Я небосклон, я все планеты, и Ангел Откровенья я.
Держи язык свой за зубами,– и в твой язык я не вмещусь,
Я атом всех вещей, я солнце, я шесть сторон твоей земли.
Скорей смотри на ясный лик мой: я в эту ясность не вмещусь.
Я сразу сущность и характер, я сахар с розой пополам,
Я сам решенье с оправданьем,– в молчащий рот я не вмещусь.
Я дерево в огне, я камень, взобравшийся на небеса.
Ты пламенем моим любуйся,– я в это пламя не вмещусь.
Я сладкий сон, луна и солнце. Дыханье, душу я даю.
Но даже в душу и дыханье весь целиком я не вмещусь.
Старик – я в то же время молод, я лук с тугою тетивой,
Я власть, я вечное богатство,– но сам в века я не вмещусь.
Хотя сегодня Несими я, я хашимит и корейшит,
Я меньше, чем моя же слава,– но я и в славу не вмещусь.
 

* * *

 
Все ярким солнцем твоего лица освещено,
Благоуханием твоих кудрей напоено.
Живую воду губ твоих я устыдился пить,
Как сахар, речь твоя сладка, пьяняща, как вино.
Что для себя могу просить я у небес, когда
Тебе богатство двух миров создателем дано.
Тому, кто б ножку захотел поцеловать твою,
Навек лишиться головы тотчас же суждено.
О том, чтоб мне счастливей стать, не стоит хлопотать:
С начала мира в жизни все аллахом решено.
К нам с колосящихся полей пусть долетит зефир,
Пусть будет все кругом его дыханием полно.
Тебя увидел Несими, красавица моя,
И божество с тех пор в моих зрачках отражено.
 

* * *

 
Мир не стоит, так пусть твои пройдут в движенье дни.
Мир блеском, мишурой покрыт – обманчивы они.
Не станет время ждать тебя, оно уйдет вперед.
О прозорливый, в этот мир поглубже загляни.
Богатство всей земли – тщета, пойми, о господин!
Все блага мира от себя с презреньем отними!
Но если любишь – за нее, избранницу души,
Хоть палачу отдай себя, хоть сам себя казни!
О сердце, заблудилось ты во тьме ее волос.
Любовь, подумай обо мне, на утро ночь смени!
И если завершился мир твоею красотой,
Как Магомет, опять к луне свой палец протяни.
И если ты, как Моисей, встречаешься с огнем,
То светом чуда озарись и тайну объясни.
Ты в мире только на пять дней, но раз мужчина ты –
Ты корень мира, вырвав прочь, по-своему согни.
Да, Несими узнал теперь, что смерть к тебе пришла.
Скажи, Ширин, что мертв Фархад, потухли глаз огни.
 

* * *

 
Свечою лика твоего, как моль, душа опалена.
Волос твоих не увидав, не успокоится она.
Постигли вечность Хызр, Исус,– но, кроме них, ее постиг
И тот, кому прохлада губ, прекрасных губ твоих дана.
Стократ блажен, кто зорок был, кто прямо на небо смотрел,-
Увидел оба мира он, когда упала пелена.
Того не знает астроном, что ты мой лучший календарь:
Что от начала до конца вся жизнь в тебе отражена.
Простой отшельник не поймет, что ты божественный глагол,
В огне синайского куста ты откровенья купина.
Терплю разлуку я, как пост,– без сна, без хлеба, без воды.
Войду ль в Каабу для молитв? Или она затворена?
Соперник думает, что я тобою изгнан был навек,-
Невежда бредит наяву, когда ж очнется он от сна?
Перед твоею красотой немеет даже Несими,
Но и язык небес молчит – так красота твоя сильна!
 

* * *

 
Где ты, желанная моя? Ты душу мне зажгла! Где ты?
Ты свет очей, ты в двух мирах богатство мне дала! Где ты?
О ты, чья сладость губ вдвойне приятнее вина,– приди!
Тебя не видел я, мне кровь все сердце залила,– где ты?
О ты, как роза, нежный друг, с глазами, как нарцисс,– приди!
Ты мне разлукой, как шипом, все тело порвала! Где ты?
О, где спокойствие мое? О. где терпение мое?
Любовь разрушила покой, терпение сожгла,– где ты?
Я в щит тобою превращен, от стрел, упреков защищен.
С бровей и глаз ты до сих пор забрала не сняла. Где ты?
Я мотылек, но не могу сгореть от лика твоего!
Огонь мой, свет мой, я умру без света и тепла! Где ты?
Других друзей не надо мне, когда я от тебя вдали.
О ты, что красотой своей всех в мире превзошла,– где ты?
Где ты, земной и неземной, о, где ты, храбрый всадник мой?
Разлуки горькая стрела мне прямо в грудь вошла! Где ты?
Дал тайну бытия аллах в залог твоим кудрям. Скажи,
Мой ростовщик, ты никому залог не отдала? Где ты?
Ты мускус для своих волос себе в Татарии нашла,
Благоуханием кудрей меня ты в плен взяла? Где ты?
С рассветом посылай ко мне душистый запах кос твоих,-
Я в нетерпенье жду. Меня ты со свету сжила! Где ты?
Похмелье вечное мое, с тобой вдвоем на что нам рай?
Ты мой нектар, ты вручена мне с райского стола! Где ты?
Со всеми дивами вражду затеял я из-за тебя.
Ты мне границею была, ты крепостью была. Где ты?
Сегодня будет Несими властителем своей любви!
О ты, что счастье и любовь одна мне дать смогла,– где ты?
 

АССАР ТЕБРИЗИ

АЗЕРБАЙДЖАНСКИЙ ПОЭТ

?-1390

ОТРЫВОК ИЗ ПОЭМЫ «МЕХР И МУШТАРИ»

ОБРАЩЕНИЕ МУШТАРИ К ОСВЕЩАЮЩЕМУ МИР СОЛНЦУ

 
Подобно молнии, разящей взор,
Подняло солнце меч над шапкой гор,
И в небе вспыхнул семицветный флаг.
Увидя в том особый добрый знак,
Упала Муштари тогда на землю
И молвила: «О царь царей, мне внемли!
На троне сидя, шах морей и стран,-
Ты водишь в небе звездный караван.
Вселенную – хоть и не видит глаз –
По кругу движет быстро твой указ.
Ты свет даешь ученым всем на свете.
Дух, вызванный тобой, велик и светел.
Рубин тобою создан и сапфир.
Ты щедростью своей пленяешь мир.
Твоею милостью всегда казна -
Как соты медом – золотом полна.
К подножьям гор, на их груди покоясь,
Подвязываешь яхонтовый пояс.
Когда бы не лучей твоих волна,
Была бы вечно темною луна.
Ищу любовь средь ночи и средь дня!
Найди песчинку в мире – это я!
Когда ты золотишь холмов ланиты,
С высот своих и на меня взгляни ты!
Ты, солнце,– Мехр. И Мехр – любимый мой,-
Для вас готова жертвовать собой.
Как смелые наездницы – мечты,
Из Сирии в Китай летаешь ты.
Мехр, согревающий тела и души,
Ко мне яви свое великодушье:
Проникни к Мехру в золотой чертог!
А если через дверь пройти не смог,-
Лучи свои поднять ты можешь выше
И в дом его проникнешь через крышу.
И, если в доме будет он один,
Стократ коснись его, мой господин!
Скажи ему, что девушка одна
Из-за любви с душой разлучена,
Влюбленная, в слезах, скорбя о многом,
Пути не зная, бродит по дорогам.
Сменяют караулы день и ночь,
Свою печаль не в силах превозмочь.
Как тень любви, она бредет -
Бредет, и падает, и вновь встает,
И Мехра ищет, вопреки всем бедам,-
Но путь к нему, как прежде, ей неведом».
 

РАБГУЗИ

УЗБЕКСКИЙ ПОЭТ

Конец XIII – начало XIV века

ВЕСНА

 
Солнце мира вступило в созвездие Овна – в Хамаль,
Растопило и льды и снега. И бывала зима ль?
Солнце, солнце идет! Оживает земная краса,
По земле расстилает рисунки рассвета февраль.
Веет утренний ветер,– со всех четырех он сторон! -
И олени несутся в степную открытую даль.
Если облако плачет – под ним вырастают цветы,
Талы машут руками, как будто им облака жаль.
И над чашей тюльпана поет, опьянев, соловей,
И к полету зовет, пролетая над миром, журавль.
Горностаи и белки резвятся близ важных подруг,
Лебединые крылья взрезают озерную сталь.
Попугай, обучающий горлинок чтенью стихов,
С пня-минбара кричит день и ночь как испытанный враль.
А земля – вся в цветах, словно вешнее небо в звездах,
А на сердце поэта предвестница счастья – печаль.
Большеглазые гурии с неба к тебе прилетят,
Если ты, Рабгузи, о весне свою сложишь газаль.
 

ЧЕТВЕРОСТИШИЕ

 
О ветер! Повей, побеги, посмотри
На цветок и на облако в блеске зари.
О пери! Позволь посидеть мне с тобой
И сиянием сердце мое одари.
 

ХОРЕЗМИ

УЗБЕКСКИЙ ПОЭТ

XIV век

ИЗ «КНИГИ ЛЮБВИ»

ПЕРВОЕ ПИСЬМО

 
Мир, потрясенный чудом красоты,
Пал перед войском прелести твоей!
С тобой в сравненье гурия смугла,
Луна Новруза – лук твоих бровей.
Мой слух – Фархад, слова твои – Ширин.
Твой чудный взгляд – кашмирский чародей.
Приличествует родинка щеке,
Твое подножье – голове моей.
О, если б верным ты была верна!
Душа сгорает от твоих речей…
Твои глаза – нарцисса лепестки –
Пронзают грудь, как лезвия мечен.
Ты станом – кипарис. Твои уста -
Цвет аргавана, нет, еще красней!
Чем для меня запретней твой гранат,
Тем жар любви в крови моей сильней!
Китай, Кашмир тобой изумлены.
Сражает льва стрела твоих очей.
Твоей улыбкой сахар пристыжен,
Терзает гурий неба зависть к ней.
Твоя краса затмила семь миров,
Пыль пред тобой целует сонм царей!
В серьге твоей горит звезда Зухра,
Планеты – стража у твоих дверей.
Ты в царстве красоты – султан, о джан!
Ты вся – душа! О нет,– души милей!
Не смейся! Гурии сойдут с ума,
Увидев зубы, жемчуга белей!
Все девы рая в множестве своем
Не стоят завитка твоих кудрей.
Мне без тебя не нужен горний рай,-
Он без тебя геенны мне страшней!
Вся кровь из сердца хлынет через край,
Ковсара чистый замутит ручей…
Нет человеку жизни без тебя!
Жизнь без тебя не стоит двух грошей.
Твой рот подобен Хызровым дырам,
Твоя нога Каабы мне святей.
Дай целовать ее! Бессмертье дай,
Хотя б ценою тысячи смертей!
О, боже! Как ты страшно хороша!
На небе солнца не было светлей.
Я – Хорезми, твой раб, изныл в цепях
Несчастнейшей, тягчайшей из страстей.
 

* * *

 
Дай, виночерпий, чистого вина!
Пусть гости пьют, не грех – коль допьяна!
Промчится вереница долгих лет.
От смерти иикому пощады нет.
Путем терпенья думал я пойти,
Но нет терпенья мне на том пути!
 

ВТОРОЕ ПИСЬМО

 
Снеси привет, рассветный ветерок,
Той, что свой кубок делит со звездой!
Той, у ворот которой, словно раб,
Стоит на страже месяц молодой!
Снеси привет ограбившей меня,
Навек отнявшей сон мой и покой!
Тон, что затмила солнце,– так она
Одарена безмерно красотой!
Той, что от темени до пальцев ног
Сияет, как поток воды живой!
О ты, что райской яблони стройней,
Удел раба объят могильной тьмой.
Ты, чья улыбка – жизнь, у чьих дверей
Огонь волны Ковсара золотой!
Твои глаза – разбойники. А ты
Сама их посылаешь на разбой!
В твоих устах – увы! – так много лжи,-
Зачем так много лжи тебе одной?
«Он умирает!» – молви обо мне,
Над кровлей бедняка склонись луной!
Ты на цветок, увядший от тоски,
Дохни животворяющей весной!
Дай осушить рубиновый фиал,
Верни страдальца к радости земной!
Но кто приближен шахом красоты,
Отмечен тот счастливою судьбой.
Твоя улыбка счастью знак дает,
Гнездо любви – Ирем цветущий твой.
Ты прелестью завоевала мир,
Будь справедлива! Сжалься надо мной!
Мой шах! За твой привет, за добрый взгляд
Всей жизни заплатил бы я ценой!
Я верен был, пока хватало сил,-
Слуг верных ценит государь любой.
Жизнь без тебя мне – смерть. Моя душа
В разлуке ссохлась, словно мех пустой.
В разлуке мы. Но к сердцу твоему
Пусть не приблизится никто другой!
Я только близости твоей прошу!
Пусть ночь длинна, вернется свет дневной…
Найдя тебя, я жизнь в тебе найду -
Мой рай земной, услад небесный рой!
Спит сном глубоким счастье Хорезми,-
О, разбуди! Взойди над ним зарей!
 

* * *

 
Дай чашу Джама, кравчий, поскорей,
Залей вином огонь тоски моей!
До звезд небесных скорбь моя дошла,
Разлука с милой сердце мне сожгла.
Путем терпенья думал я пойти,-
Но нет терпенья мне на том пути!
 

ТРЕТЬЕ ПИСЬМО

 
О светоч мира! Красота твоя,
Как сад Эдема, пышно расцвела.
Своим дыханьем, как пророк Пса,
Умерших воскрешать бы ты могла.
Рубин померк, взглянув на твой рубин,
И роза ворот свой разорвала.
Увидев солнце твоего лица,
В смятенье на ущерб луна пошла.
Мир озарен твоею красотой,
Она – творцу предвечному хвала!
Я от кудрей твоих сошел с ума.
Ты пламенем очей меня сожгла.
За родинку твою, за поцелуй -
Бессмертие душа бы отдала!
Так сотни шахов получили мат,
Чуть кисею с лица ты подняла
И локоны – убежище сердец -
Игривою рукою отвела.
Ты – роза, а соперники – шипы.
О, если бы ты без шипов была!
Ты сладкой речью разум в плен взяла,
В глухое рабство сердце увела…
Я в голос твой влюблен. Его струя
В моих газелях звучно потекла.
Не отвергай меня! Не обрекай
Блуждать в пустыне горестей и зла!
Внемли, что молвит Мухаммед-ходжа,-
Послушай повесть про его дела:
«Газель Турана, мой тиран, о джан!
Не скрыть мне боль душевных ран, о джан!
Я истомился в западне любви,
Я смертной мукой обуян, о джан!
В том нет души, кто не отдаст души,
Чтоб увидать вдали твой стан, о джан!
Не ведали подобной красоты
Ни Индостан и ни Оман, о джан!
Увы, за кровь не платит никому
Влюбленного казнивший хан, о джан!
Ведь обреченных душ, таких, как я,
Несметен в мире караван, о джан!
От клятвы: «Больше жизни я люблю»,-
Свидетель бог, далек обман, о джан!
Но гибнет Хорезми,– смолк соловей,
В снегу холодном гулистан, о джан!»
 

* * *

 
Друг виночерпий! С чашею приди,
Меня в чертог смятенья приводи!
Я образ милой в духе отражу,
От плена плоти дух освобожу.
Путем терпенья думал я пойти,
По нет терпенья мне на том пути!
 

ДУРБЕК

УЗБЕКСКИЙ ПОЭТ

Конец XIV – начало XV века

ИЗ ПОЭМЫ «ЮСУФ И ЗУЛЕЙХА»

 
Придворные вельможи гопожи,
Придя, спросили: «Зулейха, скажи,
Правдив ли слух – мы верить не могли, –
Что ты в раба влюбилась, как Лейли!
Ущерб своей ты чести нанесла!
Худая слава о тебе пошла!»
«Уж если здесь вы,– как я ни плоха,-
Вы гости мне! – сказала Зулейха.-
Вы – добрые советчики, друзья,
Живите в счастье вы! Несчастна я!
Со мною проведите этот день,
От сердца отгоните горя тень».
If гости чинно, вслед за Зулейхой,
Вошли в прохладный внутренний покой,
Где трапеза дневная их ждала.
Всем женщинам хозяйка раздала
Ножи и яблоки своих садов
И молвила: «Отведайте плодов!»
Кормилице ж велела: «Поспеши
К Юсуфу, о наставница души!
Пусть пальму стана и нарциссы глаз
Увидят все, сидящие у нас».
Когда Юсуф правдивый – мир ему! –
Вошел в чертог, как яркий луч во тьму,
Свет полдня пред лицом его померк,
Сердца всех женщин в горе он поверг.
И не могли они ни глаз отвесть
От юноши, ни слова произнесть.
Все, разрезая яблоки, вокруг
Порезали ножами пальцы рук,
И, кровью обливался,– взгляни! -
Как мертвые, попадали они.
Очнувшись видят: от крови мокры
Одежды их, подушки и ковры.
Понуря головы, они тогда
Заплакали от горького стыда,
Так говоря: «Умрем подле тебя!
Ты розой счастья стала, полюбя.
Тебя, невежды, упрекали мы…
Ты видела, чем сами стали мы!»
И Зулейха открыла дверь словам:
«Хоть не пришлось сгорать любовью вам,
Как мне, по сразу вы упали с ног.
А жизнь моя вся – мук сплошной поток!
Палит и жжет мне душу огнь любви,
Объявший твердь и сушу огнь любви –
От рыбы, мир несущий на спине,-
И до звезды, плывущей в вышине,-
Нить и основу в ткани бытия
Связующий! И вот – любовь моя».
 

ОВАНЕС ТЛКУРАНЦИ

АРМЯНСКИЙ ПОЭТ

XIV-XV века

ПЕСНЯ ЛЮБВИ

 
В сиянии сидела ты,
Подобной солнцу красоты;
Похожа на прекрасный сад,
Где роз и лилий аромат
Цветы лучистые струят.
Твой взор – как гладь морских валов,
А брови – сумрак облаков;
Меж тонких губ ряды зубов
Блестят, как нити жемчугов.
Монахи, встретившись с тобой,
О книге позабыв святой,
Дрожат всем телом в летний зной,
Зима ж им кажется весной.
С тобой вступить могу ль я в спор?
Любовью твердь ты плавишь гор,
Ты крепостей крушишь затвор.
Ты скалы мчишь в морской простор.
Безумец бедный, Ованес!
Ты пел златой ковчег чудес,
Чтоб, по суду благих небес,
Червь тело грыз, а душу – бес!
 

НЕ УБЕЙ МЕНЯ ЛЮБОВЬЮ

 
Ты пышный цветник, ты, как роза, горда.
Глаза – морей опьяненных вода.
Грудь – сад плодовый. Скрыться куда?
Ты грозный судья, и жду я суда.
Любовь, не убей меня,
Не будь палачом!
Сильнее креста твоя благодать,
Я сил не найду с тобой совладать.
Земля ты иль пламя? Рядом сядь.
Я болен – и вот здоров я опять.
Любовь, не убей меня,
Не будь палачом!
И стыд позабыт. Священник, монах,
И вам не спастись – настигнет впотьмах,
Нарушит ваш сон любовь. Где же страх?
Смеется, злословит народ,– все прах.
Любовь, не убей меня,
Не будь палачом!
О, ты молоко, и миндаль, и мед.
Пускай острый шип глаза разорвет
Тому, кто тебя не чтит. О, разлет Бровей!
Кипарис, пронзающий свод. Любовь, не убей меня,
Не будь палачом!
Как бабочка, опален я огнем,
Ты солнечный лик, пылающий днем.
Когда остаюсь с тобой вдвоем,
Дрожу, и смятенье в сердце моем.
Любовь, не убей меня,
Не будь палачом!
Я светлый твой лоб сравню со звездой.
Шамам – твоя грудь, Эдем золотой,
О, яблоки щек, коль сахар со мной,
То и на Миср махну я рукой.
Любовь, не убей меня,
Не будь палачом!
За твой поцелуй отдам Хорасан,
Абаш и Дели, Йемен, Индостан.
Цена твоих кос – Китай и Яздан,
Стамбул и Хата – все обилье стран.
О Тлкуранци, все сказал ты пока,
Ведь ум твой легче крыла мотылька!
Лишь о тебе помыслю, смерть, в душе тоска.
Всего ты горче, пред тобой – желчь не горька!
Ты горче горького! Лишь ты к себе близка!
Пусть горче ад: в него влечет твоя рука!
Ты мстишь Адамовым сынам, ведешь их в ад;
Ты – наказанье за грехи, за райский сад.
Давида с Моисеем ты берешь подряд;
Взят Авраам, и Исаак под землю взят;
Тобой низвергнут Константин и Тиридат.
Тебя и тысячи врагов не устрашат.
Шесть панцирей надень, их все твой дрот пробьет:
В тюрьму всех бросишь и скалой завалишь вход.
Ты – тот орел безмернокрыл, чей мощен лет,
И волочит концами крыл он весь народ.
Блажен, кого в добре найдет его черед,
Но схваченных во зле – в огонь твой взмах метнет!
О, Тлкуранский Ованес! Ты учишь всех,
И семь десятков лет ты сам ласкаешь грех!
 

ЛИК ТВОЙ – СОЛНЦЕ

 
Лик твой – солнце, и не мудрено,
Что тобою все озарено.
Любишь иль не любишь – все равно
От любви мне гибнуть суждено.
Только что стояла здесь скала,
Ты прошла – взглянула и сожгла.
Гибнем, но не замечаем зла
Мы, чьи души сожжены дотла.
Женщины иной, тебе под стать,
Не могла родить другая мать,
Взор твой излучает благодать,
Божья на лице твоем печать.
Лоб твой ослепляет белизной,
Губы – словно лепестки весной.
С чем сравнить мне лик твой неземной?
Ты подобна лишь себе одной!
Я сгораю; больше нету сил,
Я за то страдаю, что грешил.
Страшной казнью бог меня казнил:
Он тебя из праха сотворил.
Плачу я – безумный Ованес,
Я сгораю, мой покой исчез.
Ты – огонь мой, ты – мое страданье,
Кара, посланная мне с небес!
 

ВСТРЕТИЛ Я КРАСАВИЦУ НЕЖДАННО

 
Встретил я красавицу нежданно.
Глянув на пылавшие уста,
Замер я и рухнул бездыханно,
Понял: без нее земля пуста.
Я такое увидал впервые.
Очи, словно волны голубые,
Волосы, как нити золотые,
Брови – ночи зимней чернота.
Светел мир ее лишь благодатью,
Я пленен ее лицом и статью.
Душу за нее готов отдать я,
Столь она прекрасна и чиста.
И когда мы встретились глазами,
Как свечу, меня спалило пламя.
Обезумев, я на месте замер,
Ибо понял: я ей – не чета.
Ованес, не стоило влюбляться.
Наши дни недолго в мире длятся,
Чаще вспоминай, чтоб исцеляться,
Что не вечна в мире красота.
 

* * *

 
Земля подобна раю стала
По мановению творца,
Чьей благодати нет конца,
Чьей благодати нет начала.
Коснулась божия рука
Листа, и ветви, и цветка,
В горах замерзшая река
Оттаяла и зажурчала.
Идут коровы со двора,
Пастись в лугах пришла пора.
Резвится, пляшет детвора,
Как ей по возрасту пристало.
Юнцы влюбленные стоят,
Вослед красавицам глядят,
Но те не ловят жаркий взгляд,
Не смотрят на кого попало.
Вернулись птицы в свой приют
И хлопотливо гнезда вьют,
И, завершая тяжкий труд,
Они поют свои хоралы.
Вновь прилетели в отчий край
И соловей и попугай,
И, превращая землю в рай,
Их песнопенье зазвучало.
Простор лугов и склоны гор
Покрыл затейливый узор –
Раскинулся цветов ковер,
И вся земля возликовала.
Расцвел нарцисс, как добрый знак,
Короной возгордился мак,
И орхидея белый стяг
Ввысь подняла и засияла.
Вот тубероза средь лилей
Стоит, других цветов мудрой,
Поскольку мудростью своей
Больных проказой исцеляла
Расцвел весь мир, как вешний сад,
И всяк живущий в мире рад,
Все господа благодарят:
Его глагол – всему начало.
Не счесть его благих щедрот,
И зреет всякий сладкий плод,
Обилье вишен ветку гнет,
Склонясь, она к земле припала.
Кизила ягоды горят,
Каштаны зрелые висят,
И соком налился гранат,
И зреют груши небывало.
И словно поздняя трава,
Желтеет на ветвях айва,
Отяжелели дерева,
И много персиков опало.
Но сходит все в краях земных,
И вот в садах полупустых
Нет абрикосов золотых,
И фиников, и яблок мало.
Куда ни глянь – пустеет сад,
Но дозревает виноград,
Чья сладость слаще всех услад
В раю Адама искушала.
Поднесший виноград к устам,
Из рая изгнан был Адам,
Но сладость винограда нам
Блаженство рая даровала.
И вот уже сады пусты.
Где нынче листья, где цветы?
Былой не видно красоты,
Листва пожухла и опала.
Страдают птицы без вины,
Что в дальний край лететь должны.
Не всем дождаться им весны,
Чтоб снова все начать сначала.
А осень оставляет нам
Сады – как опустелый храм,
Они подобны старикам:
Что отцвело, того не стало.
 

КОЛЬ НЕ БЫЛО Б МУЖЕЙ…

 
Коль не было б мужей, что, грешных, нас
Предостеречь хотят Святым писаньем,
Смерть и без них была бы всякий раз
Остереженьем и напоминаньем.
Дотянется до всех ее рука,
До полководца и до властелина,
До богатея и до бедняка.
Ты схимник или царь – ей все едино.
Я видел покорителей земли,
Но ведал я: их слава быстротечна,
И в час назначенный они ушли,
Взяв лишь одну сажень земли навечно.
И тот, кто тело холил много лет,
Тот, кто себя умащивал до лоска,
Ушел навечно, и его скелет
Лежит в могиле на подгнивших досках.
Я видел многих богачей скупых,
В чьи сундуки текли златые реки,
Но даже им всего два золотых
В дорогу дали, положив на веки.
Твердил владыка:«Есмь я Соломой!»
Была блестящей жизнь его и длинной,
Но эта жизнь окончилась, и он
Стал под землею пищей муравьиной.
Не одного я видел удальца,
Теперь они давно лежат в могилах,
И даже муравья согнать с лица,
Ходившие на львов, они не в силах.
Красивы, юны были женихи,
Невесты были стройны и невинны.
Краса поблекла их, и пауки
В гробах забытых свили паутины.
Единый в мире властвует закон:
Все, что на свет родится,– умирает.
И если ты рассудком наделен,
Тебе об этом помнить не мешает.