Текст книги "Поэзия народов СССР IV - XVIII веков"

Автор книги: Месроп Маштоц

САЙФИ ФАРГОНИ

ТАДЖИКСКИЙ поэт

XIII век

* * *

 
Сахар пользы в солонке тщеты не найдем,
В паше время нигде доброты не найдем,
Ложь, насилье и подлость повсюду царят,
Справедливости и простоты не найдем
Псы в обличье людей переполнили мир,-
Неподдельной людской красоты не найдем,
Если исподволь люди кусают, как псы,-
Чабанов и волков прямоты не найдем.
Упованье томит, как сердечная боль,
Мы в душе равновесья цветы не найдем.
Милосердными сильные мира слывут,-
Но у вас милосердья черты не найдем,
Щедрость – признак величья; от ваших щедрот
И лепешки мы для сироты не найдем,
Если мы о покое дерзаем мечтать -
То при вас воплощенья мечты не найдем,
Кроме горькой услады остаться людьми -
Ничего среди вас, о скоты, не найдем!
Мы души не найдем у живых мертвецов,
У скупцов завалящей еды не найдем.
Это род кислолицых – добра и не жди!
В этих тучах дождя чистоты не найдем.
На распутье дорог ничего из еды,
Кроме горестей и маеты – не найдем.
Стол накрыт – не грусти, что из блюд ни одно
Мы без горечи и кислоты не найдем.
Как от боли, умрем мы от этих людей,
Но лекарства от нашей беды не найдем.
О Сайфи, повтори напоследок, что мы
Сахар пользы в солонке тщеты не найдем.
 

КАСЫДА

 
Жизнь ты прожил в безделье, не зная о скорби людей,
Завершенья дела твои ждут до скончания дней.
Каждый час твоей жизни приближает начало конца,
Но по жизни влачишься, не видя достойного в ней.
Ты лисою петляешь меж сильными мира сего,
Ты собачину жрешь – и не знаешь добычи вкусней.
Там, где скатерть насильник расстелет, ты кошкою ждешь,-
Не узнать насыщенья натуре собачьей твоей.
Нет ужаснее кары тебе, если съеден твой хлеб;
С благодетелем трапезу делишь ты – мясо свиней!
В серебре ты находишь лишь пользу для собственных дел,
Но от дел твоих черных и золото станет черней!
Сладострастным павлином взираешь на мир, но, увы,
Под лучами красавицы грязь твоя станет видней.
Дорогими одеждами красишь ты тело свое,
Но бесплодны старанья, чтоб черное стало красней…
…Слушай, воин-султан! Ты, как знамя, над царством паришь,
Но в сраженье жестоком попробуй врагов одолей!
Запылился твой меч, бесполезною ношею стал;
Быть покорным судьбе не пристало владыке царей.
Меч твой жадным серпом не рубил у неверных голов,
Твоя палица ждет, чтобы час ее пробил скорей.
Превосходно ты правишь страною, подвластной тебе:
Тот над миром взойдет, кто тебя славословит сильней.
Прояви доброту к бесприютным сиротам своим -
Сделай жемчуг из слез – не найти жемчугов солоней.
Твой слуга, что глупее ослицы,– безверия сын,
Сжалось сердце народа, ведь бремени нет тяжелей.
Он способен лишь хворост подбрасывать в жадный огонь,
Пламенеет костер – неминуема гибель людей!
Твой наместник безмозглый отмечен вниманьем твоим,
В ад пойдете вы вместе, и муки не будет страшней.
Ты позорное дело вершишь, попирая народ,
В той стране, где живешь, не найти безопасных путей;
Если сам не боишься, не страшен насильнику ты,
И тебе ль проливать на страну правосудья елей?!
Ты охотник, о визир, загнавший добычу в степи,
Фараон, ты гордишься богатством своим, как Корей.
Хлеб у бедных отняв, как собака, ты злобно рычишь,
Не напиться тебе, хоть до дна весь источник испей,
Для волов твоих носят зерно и солому в твой дом,
Обобрав бедняков, твои слуги: бери и владей.
Деспотия твоя – над страной вредоносная пыль;
Нужен дождь, чтоб прибить эту пыль, но не стало дождей.
Визир злой! Чтоб у шаха в диване вопросы решать,
Ум и хитрость важны, и тебя не встречал я умней.
Не видала страна еще в бедности худшего дня,
Ты дрожишь за богатство свое, ты скупого скупей.
Стал змеею в руках твоих ловких покорный калам,
Сам погибнешь от яда чернил – порождения змей!
Вьется черной змеею в диване твоя голова,
И рассыпался в страхе народ, словно стая мышей.
Ты безверия сын и безверие – вера твоя,
Делать подлость тайком – то не казия хитрость,– хитрей!
Не утешится сердце несчастного словом твоим,
Коль жена у соседа, не жить в безопасности ей.
И такую газель никогда не напишет Сайфи,
Чтоб звучала мелодией славы жестокой твоей.
 

ГАЛИ

ТАТАРСКИЙ ПОЭТ

Конец XII – начало XIII века

ЮСУФ И ЗУЛЕЙХА

Отрывок из поэмы

ОТВЕТ ЗУЛЕЙХИ ЖЕНЩИНАМ ЕГИПТА

 
Египет услыхал о муках Зулейхи.
Тут заработали у женщин языки!
Смеясь над Зулейхой, надменны и резки,
Болтают сплетницы о ней кругом теперь:
«Подумать – Зулейха любви к рабу полна!
Не покорился раб – она посрамлена.
Правитель все узнал, он видит, что она
Бежит за собственным своим рабом теперь!»
Узнала Зулейха, о чем шипят тайком,
И пир устроила, чтоб кончить с тайным злом.
За убранным столом – четыреста числом –
Расселись женщины, войдя к ней в дом теперь.
Руками Зулейхи Юсуф был наряжен,
Причесан был Юсуф прекраснейшей из жен,
И с блюдом золотым, сластями нагружен,
Он к пышному столу шел прямиком теперь.
Там каждой женщине, присевшей на диван,
Был померанец дан, и острый ножик дан,
Чтобы разрезать плод…– То был коварный план! –
И вот предстал Юсуф пред их лицом теперь.
Юсуфа красота сразила всех тотчас!
Не сводят женщины с раба горящих глаз,
Не плод, а пальцы рук, на месяц заглядясь,
Кромсает каждая своим ножом теперь!
Юсуф, один Юсуф приковывает взгляд.
Налюбоваться им все женщины хотят,
Не чувствуют они, что раны кровь струят,-
Нет, не молол никто уж языком теперь.
Сказала Зулейха: «Видали корень мук?
Узнали, почему я стала сохнуть вдруг?
Взглянули только раз, и пальцы ваших рук
Вы режете? И в вас ударил гром теперь?
Взглянули вы лишь раз, а я гляжу семь лет!
Юсуфа все сильней люблю я, он – мой свет.
Но я измучилась, и сил уж больше нет,
Терпенье исчерпав, мечтать о нем теперь…
Теперь вы знаете, как мой недуг возник?
Ведь юноша светлей зари! Его язык
Как песня соловья! Кто видит этот лик -
Душой пожертвует, не чувствуя потерь…»
 

ОВАНЕС ЕРЗНКАЦИ ПЛУЗ

АРМЯНСКИЙ ПОЭТ

Ок. 1230-1293

ЧЕТВЕРОСТИШИЯ

1

 
Наш мир подобен колесу: то вверх, то вниз влечет судьба;
Верх падает, и вновь ему взнестись настанет череда.
Так плотник мастерит равно и колыбели и гроба:
Приходит сей, уходит тот, а он работает всегда.
 

2

 
Язык для речи служит нам: речь праведных – что злата звон;
Бог людям дал один язык, язык у змия – раздвоен.
И у кого два языка: один – колюч, другой – червлен,
Становится сродни змее, и всеми ненавидим он.
 

3

 
Я, все грехи свои собрав, оплакал зло прошедших лет.
Шел к небу караван, и я, сложив грехи, пошел вослед.
Но ангел мой, представ, сказал: «Куда идешь ты, дай ответ!
В раю для тех, кто предстает с подобным грузом, места нет!»
 

4

 
Так говорили мне цари, и каждый так мудрец твердит:
«До самой смерти человек с алчбой глаза на все стремит,
И, лишь когда во гробе он и прахом взор его покрыт,
Раскаявшись, он говорит: «Довольно этого! Я сыт!»
 

5

 
Кто умен, тот с морем схож:
Лей ушатами – все вместит;
На бурдюк дурак похож:
Лишний ковш – и уж трещит.
 

6

 
О безрассудный человек, проснись, опомнись же скорей!
Ты душу вольную отверг и, низкий раб своих страстей,
Пируешь за столом греха, смешав часы ночей и дней,
Глотаешь все, что б ни нашел, жир набирая для червей.
 

ОВАНЕС И АША

 
Что такое со мной случилось,
Что за тьма надо мной сгустилась?
Был я сталью, сталь искрошилась.
Был скалой, скала обвалилась.
Грудь колыша, стан изгибая,
Шла красавица молодая.
Повстречала меня – обернулась,
Увидала меня, встрепенулась.
Я с субботы на воскресенье
Шел из верхнего храма в селенье,
Нес кадило с пахучим ладаном,-
Ты меня ослепила негаданно.
Шел, шептал я псалом Давидов,
Задрожал я, тебя увидев.
Чуть заметно ты двинула бровью,
Я – осекся на полуслове.
Я увидел тебя – отвернулся,
Но ты бросила яблоко спелое.
Я рванулся к нему, нагнулся,
Поднял яблоко красно-белое.
Я живу по Христову завету,
Мусульманин родитель твой.
Что же значит яблоко это,
Наземь брошенное тобой?
Ты сказала мне: «Семя гяура,
Не смотри на меня так хмуро!
Ничего, что отец твой священник,
Мой отец мулла и кади.
Не забудем мы во мгновенье,
Лишь прижмешь ты меня к груди».
Молит господа мать Ованеса,
Пусть изгонят из сына беса,
Жжет она восковые свечи,
Шепчет в церкви такие речи:
– Пойте, дьяконы: «Бог, помилуй!»
Может, сын опомнится милый.
Возгласите, отцы, аллилуйю,
Жизнь спасите его молодую!
Он не знает божьего страха,
Повторяет лишь имя аллаха,
В прегрешеньях своих не кается.
«Нет спасенья мне!» – убивается.
– Отступись, мой сыночек, сдайся.
Повинись, помолись, покайся!
Проповедник во храме божьем
Грех клянет твой, простить не может!
– Мать моя, я, твой сын и наследник,
Говорю, что не прав проповедник,-
Если раз на Ашу он глянет,
Сам, как я, он безумным станет.
– Отступись, мой сыночек, сдайся,
Помолись, повинись, покайся.
Слышишь, мать твоя плачет, старуха.
Неужель твое сердце глухо?
– Мать моя, я твой раб до могилы,
Ты вскормила меня, взрастила.
Но не жди, чтоб я отступился,
От любви мой ум помутился!
– Отступись, мой сыночек, сдайся,
Помолись, повинись, покайся!
Для тебя, любимого сына,
Присмотрю я дочь армянина.
Отступись, мой сыночек, сдайся
Помолись, повинись, покайся!
Для тебя невеста найдется,
Что над верой твоей не смеется!
– Примирись ты, о мать дорогая
Не гневись ты, меня ругая.
Тонок стан у Аши невинной,
Звонок голос ее соловьиный.
…И Аша пред отцом стояла,
Слезы горькие утирала.
Бил ее и корил кади:
С армянином, мол, не ходи!
…Ованес нашел ее вскоре.
– Ты, Аша, облегчи мое горе!
Я, стеная, в горах блуждаю,
Как свеча восковая таю.
Говорит Аша:
– Все на свете
Я отдам, но, чтоб быть с тобой,
Ты три раза вокруг мечети,
Взяв кольцо, обойди с муллой.
Примешь веру моих собратьев,
Станешь ханом в моих объятьях!
– Нет, Аша, хоть в твоей я власти,
Нам не будет с тобою счастья.
Я, исполнив твое пожеланье,
Обреку и тебя на страданье!
Лучше ты от своих законов
Отступись, Аша, а потом
Восемь выучи наших канонов
И псалмы в Писанье святом,-
То, что, грешный, я сам позабыл
В час, когда тебя полюбил!
– Ростом малый, умом великий,
Будь моим, Ованес, владыкой.
Поведи меня, молодую,
В день пресветлый в церковь святую!
Я, твоей подчинившись вере,
Не разувшись, открою двери,
И священник во храме божьем
Пусть венец на меня возложит!
 

ФРИК

АРМЯНСКИЙ поэт

XIII – начало XIV века

КОЛЕСО СУДЬБЫ

 
Гей ты, судьба! Нам изменив, ты нас свергаешь с высоты;
Ты останавливаешь вмиг коловращенье суеты.
От века зыблющийся мир на склоне скользком держишь ты.
Подставив меру зла, твердишь: «Сыпь все заботы и мечты!»
Ах, колесо! Злодея ты лелеешь в доме золотом,
А честный должен подбирать объедки за чужим столом,
Ты в рыцари выводишь тех, кому б сидеть в хлеву свином,
Без заступа ты роешь ров и рушишь праведника дом.
Скажи: «Ты не права, судьба!» – и смех услышишь без конца.
За что ученых гонишь ты, а любишь злого иль глупца?
Из них ты делаешь вельмож, их ты доводишь до венца
И шлешь по горам и полям бродить за хлебом мудреца.
Теперь еще труднее нам, когда татарин сел на трон;
Всех обделил он, и воров поставил господами он.
Но ты ни с кем ведь не родня: вновь повернется ось времен,
Ударишь ты,– и нет царя, исчезнет он, как утром сон.
Как верить, колесо, тебе – ведь ты не любишь никого!
Нет правды у тебя, нет клятв, нет совести, нет ничего!
Сегодня возведешь на трон, а завтра сокрушишь его,
Повергнешь в пепл и в прах, лишишь честей, короны и всего.
Лишь исподлобия взглянув, судьба хребет свой повернет.
Что тут бумага, что перо иль даже всадников сто сот!
Все терпят: от пинков судьбы и царь спины не сбережет.
Не сдержишь стрелами себя – и полетишь на дно с высот!
Судья неправедный! Зачем ты правый презираешь суд?
Ты с правым во вражде всегда, а твой любимец– вор и плут.
Ошибки чаще ты творишь, судьба, чем на земле весь люд;
Ты землю, море, небо – все заворожаешь в пять минут.
Невежда пред тобой велик, а мудрый головой поник,
И что кругом ты не права, какой не вымолвит язык?
Но, слышу, мне судьба в ответ: «Не лай, как пес, пустой старик.
С тех пор как я – судьба, никто еще не лгал, как этот Фрик!»
Моя судьба, меня ты бьешь, ты – мой неправедный судья,
Но вспомни, что от бога все, и власть – его, а не моя!
Судьба еще: «Величит бог как бедняка, так и царя,
Хоть я – судьба, но вот тебе дать ничего не вправе я!
Бог повелит – ты будешь царь, я посажу тебя в чертог;
Бог не велит – и будешь ты скитаться нищим вдоль дорог».
Судьба, я замолкаю: все прекрасно, что дозволил бог;
По нашим по грехам, порой – всевышний к нам создатель строг.
 

СЕРДЦЕ МОЕ, ОТЧЕГО ТЫ ЗАБИЛОСЬ?

 
Сердце мое, отчего ты забилось?
Быстрая мысль, ты куда устремилась?
Что ты, слеза, по щеке покатилась.
Память, а ты почему замутилась?
Много грешил, суесловил я много,
Я отдалился от господа бога.
Ныне меня посетила тревога,
Ангел святой поманил меня строго.
Все, что святыней считал я когда-то,
Нищему духом давно уж не свято.
Сделал замки и воздвиг я палаты,
Скрыл в сундуки я каменья и злато.
Грешник с посыпанной пеплом главою,
Что ты дрожишь над несметной казною?
И богачи, поглощенные тьмою,
Много ли взяли из мира с собою?…
 

ЦВЕТОК ЛЮБВИ

 
Цветок любви чудесный этот Растет не в дальней стороне,
Он зацветает вешним цветом Внутри людей, а не вовне.
Он любящим приносит благо,
Он указует им пути.
Исполнись львиною отвагой
И тот цветок в себе взрасти!
Ты силам темным на потребу
Не пребывай в греховном сне.
Но, устремляя очи к небу,
Покайся, Фрик, в своей вине.
Страшись страстей, что правят нами,
Помысли о грядущем дне
И плачь кровавыми слезами,
Чтоб в вечном не гореть огне.
 

К БОГАТЫМ

 
Вином грешите, ложью
В кругу распутных жен.
Вам слаще слова божья
Греховных песен звон.
Но близится расплата,-
Суд страшный, трубный глас,
Прислужники разврата,
Что ожидает вас?!
На нищих вы кричите
И гоните их вон,
Вы бедняка браните
За то, что беден он.
Но бог поднимет руку
И спросит в судный час:
«Чтоб облегчить мне муку,
Кто пострадал из вас?»
Как Лазарь, я в бессилье
Лежал у ваших врат,
Но вы пройти спешили
И отводили взгляд.
Дарили вы презреньем
Всех тех, кто обделен,
Но в огненной геенне
Конец ваш предрешен.
На муку вас осудят,
За пурпур, за виссон.
Последний нищий будет
Скорей, чем вы, спасен!
В роскошестве излишнем
Забыли вы закон:
Кто яму роет ближним –
В ней будет погребен.
Пред матерью пречистой
Покайтесь до конца,
Своей молитвой истой
Смягчите гнев творца.
Заступница поможет
И сына в судный час
Умилостивить может,
Чтоб вас простил и спас.
Молите всеблагого,
Чтоб отпустил вину.
Мое услышьте слово –
Нельзя вверяться сну!
Покайтесь же в моленье
И смойте поскорей
Слезами искупленья
Грехи души своей.
Чтоб сыновьями ада
Вам, богачам, не быть,
Раскаяться вам надо
И господа молить.
Чтоб пищею дракона
По смерти вам не стать,
Господнего закона
Примите благодать.
Из вас постигнет каждый,
Что в мире все тщета,
Переступив однажды
Последние врата.
Зачем же о богатых
Ты так печешься, Фрик?
Ведь нищий сам, ты златом
Не полнишь свой тайник.
Нет у тебя ни крова,
Ни тех, кого любил.
Богатства никакого
Ты здесь не накопил.
Ты прожил век, и ныне,
Как прежде, бос и гол.
Ты этот мир покинешь
Таким же, как пришел.
И все ж, когда голодным
Руки ты не простер,
Ты древом был бесплодным,
Пригодным лишь в костер.
Что черно здесь, что бело,
Постичь лишь ныне смог,
Когда расстаться с телом
Душе приходит срок.
Отвергни, Фрик, беспечность
Земного бытия,
Обресть старайся вечность –
Там родина твоя.
При жизни совершайте
Лишь добрые дела.
Вовек не пожелайте
Себе подобным зла.
Наградою двоякой
Добро нам воздает.
В известном мире благо,
Здесь – славу и почет.
Духовный слух добавьте
К земному, чтобы внять
Великой божьей правде,
Чтоб господа познать.
Сен мир – не достоянье.
Я сам себя пытал:
«Достойные деянья
Ты часто ль совершал?»
Здесь помощи просите
Лишь у небесных сил,
Чтоб сжалился спаситель
И нам грехи простил.
П ныне покаяньем
Свой просветлите взор
И добрые деянья
Творите с этих нор.
Вас одарить мне нечем,
Но каждый, кто умен,
Моей да внемлет речи
И будет просветлен.
А люди, у которых
Пустая голова,
Пусть почитают вздором
Разумные слова.
 

XIV-XVII ВЕКА

КОНСТАНДИН ЕРЗНКАЦИ

АРМЯНСКИЙ ПОЭТ

Ок. 1250 – начало XIV века

ОТРЫВОК

 
Как розы стройный куст, возник
Передо мной прекрасный лик.
Вовек ни отрок, ни старик
Красы подобной не постиг.
Весь день свою любовь таю
И, где она, разузнаю!
Чуть вспомню, снова слезы лью:
Похитил душу кто мою!
Лишь аромат тот разлился,
Как потерял свой разум я;
Огня влилась в меня струя,
Лишь увидал, что видел, я.
Как полная луна, светла,
Раскинув косы вкруг чела,
Она меня лучом прожгла,
Как многих уж с ума свела.
Каменьев драгоценный ряд
К ее грудям был никнуть рад,
Ее благоуханный взгляд
Был розами расцветший сад.
Не жаждать я ее не мог:
Так жаждет свежих роз листок,
Так жаждем, в первый вешний срок,
Чтоб с юга дунул ветерок.
Я в основанье сокрушен;
Что было жизнью – стало сон;
Печаль – отныне мой закон,
Души тоска и сердца стон.
 

ВЕСНА

 
Веселье вкруг нас и веселье вдали,
Нам ветры веселую песнь принесли.
Великая благость господня – внемли! –
Сегодня нисходит с небес до земли.
Лежала земля и мрачна, и темпа,
Покрытая льдами, тверда, холодна,
Про травы, про зелень забыла она,
И снова сегодня она зелена!
Зима была темным вертепом тюрьмы,
Но снова вернулась весна на холмы
И всех нас выводит на волю из тьмы!
Вновь солнце на небе увидели мы!
Земля, словно мать, велика добротой,
Рождает все вещи одну за другой,
Их кормит, и поит, питает собой…
Вот вновь она блещет своей красотой.
Дохнул ветерком запевающим Юг,
Из мира исчезли все горести вдруг,
Нет места, где мог бы гнездиться недуг,
И все переполнено счастьем вокруг.
Тихонько гремя над землей свысока,
Под сводом лазурным плывут облака,
И падает вдруг водяная река,
Луга затопив, широка, глубока.
Мир весело праздновать свадьбу готов:
Веселье во всем для плодовых дерев,
Цветами всех красок и разных родов
Раскрашены дали полей и лугов.
На море влюбленном – опененный вал,
И гад» между волн, веселясь, заплясал;
Ключи, зазвенев, побежали из скал,
И быстрый поток по камням засверкал.
А реки, сбегая с возвышенных гор,
Гудят, как могучий, торжественный хор;
Прорезав долины цветущий ковер,
Стремятся в морской, им любезный, простор.
Спускаются телки и козы к ручьям,
Играют и скачут по свежим цветам;
И звери, что крылись зимой по лесам,
Сбегаются, рады свободным полям.
Слетаются птицы, поют над гнездом;
Вот ласточка нежно щебечет псалом;
Нот – луга певец, улетевший тайком,
Приветствует день в далеке голубом.
Зверям и скотам так приятно играть,
И множиться в мире, и мир наполнять;
Сзывает птенцов легкокрылая мать,
Их учит на крыльях некрепких летать.
И также цветы образуют гряду
В больших цветниках и в плодовом саду;
Другие вошли покачаться в пруду,
И облик их бледный похож на звезду.
Но вот наконец прилетел соловей,
Чтоб петь возрождение в песне своей;
Он строит шатер из зеленых ветвей,
Чтоб алая роза зажглась поскорей.
 

БОРЬБА ПЛОТИ И ДУХА

 
Ты Констандину свой завет с духовных дал высот;
Как будто понял я; теперь отвечу в свой черед:
Твой суд суровый на меня еще да не падет,-
Я слаб, не мог бы я снести столь тяжкой ноши гнет.
Мой дух ученья мудрецов, как истину, блюдет,
Но телом я в плотском плену – оно земным живет,
Меж двух огней моя свеча,– и тот и этот жжет;
Опоры мыслям нет моим, они идут вразброд.
Меня всех четырех стихий стремит круговорот:
Огонь меня возносит ввысь, земля к себе влечет,
То угасает пламень мой под влажной пылью вод,
То ветра мощного струя его опять взметет.
Две воли властвуют во мне, я раб у двух господ,
Не остается невредим, кто пламя обоймет.
Скажи, кто по морским волнам стопами перейдет
И чья могучая рука задержит ветра ход?
И в назидание себе я молвлю наперед,
Затем что всех моих грехов я знаю полный счет:
Как с братом, говорить с тобой мне, слабому, нейдет,
Мне лучше в прах упасть лицом, чтобы топтал народ.
Я много пролил жарких слез, и много слышал тот,
Кто с нежной лаской врачевал недуг моих забот,
Затем что много от людей я выстрадал невзгод,
И в ранах сердце у меня, и боль мне душу жжет.
Я валом окружил себя, был грозен мой оплот,
И на меня восстал весь мир и двинулся в поход;
Вот безоружен я и наг средь бранных непогод,
Со всех сторон меня разит незримых стрел полет.
Иные говорят: «Глупец и мрачный сумасброд».
Другие вторят им: «Тот прав, кто кровь его прольет».
А я отвечу: «Констандин, пускай шумит народ;
Не верь другим и не ищи в отчаянье исход».
 

СЛОВО НА ЧАС ПЕЧАЛИ, НАПИСАННОЕ О БРАТЬЯХ, ОБИДЕВШИХ МЕНЯ

 
О, доколь, сердцем скорбя, тяжко вздыхать наедине
И всегда, день ото дня, грусть и печаль ведать о дне!
Незнаком душе покой, и не придет радость ко мне,
Чтоб хоть миг вкусил я мир и отдохнуть мог в тишине.
Как волна, бурно несусь, отдыха нет темной волне,
Не доплыть до берегов, и нет пути к тихой стране.
Нет друзей, любимой нет, опоры нет внутри и вне.
Кто поймет, сколько скорбей в каждом моем прожитом дне!
Для меня близкого нет, среди чужих и в моей родне,
Кто бы мог меня обнять и пожалеть мог обо мне.
Тот, кто был дорог душе, прочь отошел, стал в стороне.
Как винить мысли чужих, если нам боль несут оне?
Где найдут мудрый совет, совет любви, ценный вдвойне,-
Почему весь мир со мной в злобной вражде, как на войне?
Тот, кому, дух мой раскрыв, я все дарю, что в нем на дне,
Тот всегда, как лицемер, ласков со мной только извне.
О, доколь, сердце мое, будешь пылать в знойном огне
И терпеть лживую жизнь у ней в плену, как в западне!
Пробудись, забудь мечты, эти мечты снятся во сне,
Соверши волю души, полно хмелеть в пьяном вине.
Констандин, внемли совет, с правдой его чти наравне.
От сует земных душу замкни в твердой броне.
Эта жизнь многих влекла, многие с ней слились вполне;
Все, словно свинец, канув на дно, спят в глубине.
 

ПЕСНЯ ЧИСТОЙ ЛЮБВИ

 
Будь благословен твой лик сияющий,
Жизнь мою от счастья отдаляющий.
Ты – весенний ветер, я – миндаль.
Дует ветер твой не для меня ль?
Из того, к чему я здесь привык,
С чем сравню твой несравненный лик?
Ты – звезда, что светит моему
Сердцу, погруженному во тьму!
Ты идешь – прислужники вокруг.
Мне бы тоже стать одним из слуг.
Я готов служить, лишь призови,
Знак подай мне, пленнику любви.
Если б только чудо совершилось,
Если б мне твою увидеть милость,
Я бы распластался – жалкий раб,-
Чтоб меня ты попирать могла б.
Говорят, любовь к тебе – темница,
Где немало юношей томится,
Где находят все же добрый знак
Люди, погруженные во мрак.
Тот, кого не сжег твой взор небесный,
Для тебя – что камень бессловесный.
Кто тобой пленен – тот человек.
Страшен плен, но кто его избег?
Ты – цветок, чьи лепестки горят.
Я вдали вдыхаю аромат.
Но шипы между тобой и мной.
Не сорвать мне розы неземной.
Я прошу, царица, об одном -
О свободе быть твоим рабом,
Говорю: возьми к себе в рабы.
Для меня счастливей нет судьбы.
Констандин – я раб смиренный твой.
Взгляд ловлю я несравненный твой.
Что же по примеру всех владык
От раба ты отвращаешь лик?
 

Я – ТВОЙ ПЛЕННИК, СЖАЛЬСЯ НАДО МНОЙ[5]5
  Сокращенный перевод


[Закрыть]

 
Ты – мой свет, ты словно солнце светишь,
Лучшее, что суще под луной,
Не беги, едва меня заметишь,
Я – твой пленник, сжалься надо мной!
Если ж ты меня не замечаешь,
О, душа души моей больной,
Свет моих очей ты отнимаешь,
Я – твой пленник, сжалься надо мной!
Всех ты словом одарить готова,
А меня твое сжигает слово,
Надо мною не глумись сурово,
Я – твой пленник, сжалься надо мной!
Я покоя навсегда лишился,
От любви мой разум помутился.
Хочешь ли, чтоб с жизнью я простился?
Я – твой пленник, сжалься надо мной!
Нет звезды на нашем небе лучшей,
Почему ж ты прячешься за тучей,
От меня скрываешь свет свой жгучий?
Я – твой пленник, сжалься надо мной.
Роза в пору своего цветенья,
Ты – моя любовь, мое мученье.
Скрыть не могут люди восхищенья,
Если видят лик твой неземной!
Как два лука, брови вдруг натянешь,
Стрелы выпустишь, мне сердце ранишь.
И не то что исцелишь – не глянешь,
Ты пройдешь спокойно, стороной.
Нет мне от любви моей спасенья,
Ты – мое лекарство и леченье.
Приоткрой лицо хоть на мгновенье,
Встань во всей красе передо мной.
Ночью я не сплю, лежу и плачу,
Днем бреду куда-то наудачу.
Без тебя я ничего не значу,-
Ты моя душа, мой свет дневной.
Если ты лишишь меня надежды,
В клочья разорву свои одежды.
Если я навек закрою вежды,
Будешь ты одна тому виной.
Я – пловец, плыву в открытом море,
Не доплыть, иссякнут силы вскоре.
Услыхать мой стон из бездны горя
И спасти дано тебе одной.
Но спасти, помочь ты мне не хочешь,
Ты проходишь, опускаешь очи.
Ты со мной черства, стыдлива очень.
Я – твой пленник, сжалься надо мной!
Ты мой свет, ты ярче солнца светишь.
Почему ж меня ты не приветишь,
Прочь идешь, едва меня заметишь?
Я – твой пленник, сжалься надо мной!
 

ПЕСНЯ ЛЮБВИ

 
Такой прекрасной, несравненной
Никто не видел под луной.
Твой образ дивный, незабвенный
Повсюду следует за мной.
Тебя ищу я наудачу,
Я муку прячу, но не спрячу,
Кровавыми слезами плачу
И днем, и в тишине ночной.
Твои шаги, твое дыханье
Меня приводят в содроганье.
От твоего благоуханья
Я стал безумный и хмельной.
Ты красотой меня пленила,
Как полуночное светило.
Ты путь мой светом озарила,
То свет – я знаю – неземной!
Любовь моя, как наважденье,
Мое проклятье и спасенье.
Ты – храм мой светлый, и моленья
Я возношу тебе одной!
На шее жемчуга и лалы,
Шелка твоей одежды алы,
Как с пламенным вином фиалы,
Как розы в цветнике весной.
Что б ни надела – ты прекрасна,
Весь мир ты озаряешь властно.
Подобную тебе напрасно
Искать в любой стране иной.
Я чахну от любви и боли,
И я молю тебя, как молит
О благодатной влаге поле,
Которое сжигает зной!
Тебя вокруг ищу я взглядом,
И, если знаю: ты не рядом,
Мир кажется мне сущим адом,
И ты одна тому виной!
Но если я тебя замечу,
Я сердце болью изувечу,
Я сам возьму пойду навстречу,
Я стать хочу твоим слугой!
Под этим небом необъятным
Подъемлю чашу с ароматным
Вином хмельным и благодатным,
Подобным лишь тебе одной!
 

ПОУЧЕНИЕ, НУЖНОЕ И ПОЛЕЗНОЕ ПРОСТЫМ ЛЮДЯМ

 
Не гордись превосходством сокровищ своих или стада,
Не гордись, что в сражении конного стоишь отряда,
Не гордись, что твой разум – росток Соломонова сада,
Добродетелью строгой – и тою гордиться не надо.
Не гордись, что безмерны таланты твои и познанья,
Каждый зреющий плод тех, кто жаждет его достоянье.
Если ты плодоносен, познавшие боль и страданья
Близ тебя соберутся, господнее славя дыханье.
Если ж темен твой ум, и не скор ты на доброе дело,-
Ты бесплотная ветка, что жить для себя захотела,
Ты ехидна, ты шип, ты из божьего изгнан придела,
Тот, кто тронет тебя, занозит себе душу и тело.
Если вечно косишь ты на жемчуг и золото глазом,
Если хочешь иметь все земные сокровища разом,
Попроси мудрецов укрепить свой ослабнувший разум,-
Тот, кто истину видит, не станет тянуться к алмазам.
Тот, кто любит добро и к смиренью привержен душою,-
Светлой троицы трон, не запятнанный грязью чужою,
В нем царит благодать, червь греха у него под пятою,
С ним побыть – все равно что умыться водою святою.
Доброта и покорность – вот святости первооснова,
На земле дети божьи не ищут богатства иного;
Сам господь, этот мир сотворивший могуществом слова,
Приходил в него нищим, просил у отверженных крова.
Добрым будь, как Григор, в ком души не убила темница,
И в свой час в небесах сможешь ангельским пеньем упиться,
Но поверь, коль не сможешь и духом и телом смириться,-
Сгинешь ты, Констандин, пустослов и тщеславный тупица!
 

СЛОВО О ЗЛОМ ТОВАРИЩЕ И О ТЕХ, КТО ВЕРИТ ВРАГАМ ДОБРОТЫ

 
Не верь, если праведным вдруг
Себя человек назовет.
Узнай его мысли сперва,
Проведай, чем сердце живет.
Иные, коль верить словам,
Сладки, будто сотовый мед,
Но все, кто их яда вкусил,
Давно холодны, словно лед.
Как братьями стать нам, когда
Повсюду лишь зависть одна,
Нечистый в людские сердца
Забросил ее семена.
Добро против зла восстает,
Идет между ними война,
И зло на пути у добра
Покуда стоит как стена.
В сердца наших праотцев враг
Вдохнул первородное зло,-
И Каин десницу занес,
И Авель упал тяжело…
А зло разрослось, расползлось,
Весь мир оно обволокло.
Повсюду убийства и ложь,
Их бесы берут под крыло
Под шкурой овечьей одни
Таят свою волчую суть
И душат ягнят по ночам,
Сумев пастухов обмануть.
Другие идут в доктора,
Но ты легковерным не будь,
Принявший лекарство больной
Кончает свой жизненный путь.
А третьи власти хотят
И просятся в поводыри,
Хоть видят вокруг только тьму
И тьмою полны изнутри.
Стараясь слепцов обмануть,
Они от зари до зари
Твердят, что им ведом весь мир,
Все пропасти и алтари.
Их души пусты, по словам
Внимает порой большинство.
Достойного встретив, они
Зовут недостойным его.
Бездельем корят они тех,
Кто в поте лица своего
Алмазы из недр достает.
Их злость не щадит никого.
Уводит иных за моря
Любви нерастраченной пыл,
Восславить бы надо того,
Кто перл из пучины добыл,
Но эти невежды твердят:
«О здравом рассудке забыл
Меняющий твердь берегов
На палубный зыбкий настил».
Идут налегке хитрецы,
Но вьючат мешки на других.
Их мудрость – умение лгать,
Грехи словно струпья на них,
Их мертвые души смердят,
Как кучи отбросов гнилых,
Но амброю пахнут тела
В одеждах из тканей цветных.
О бог милосердный, зачем
Ты нам даровал этот век,
Когда среди горя и бед
Вконец оскудел человек.
Мы овцы, нам нужен, чтоб жить,
Пастух, не смыкающий век,
Достойнейших зубы греха
Порой превращают в калек.
Ах, если б в ковчеге своем
Явился нам праотец Ной,
Чтоб мы перестали тонуть,
Житейскою сбиты волной!…
Ах, если б мудрец Авраам
Повел нас дорогой иной,
Где не был бы каждый наш шаг
Пред господом новой виной.
Ах, если б нас нас Моисей,
Как было в былые века.
Он мог, чтоб народ свой спасти,
Железо поднять на врага,
Он принял от бога завет,
Он сдерживал море, пока
Шли люди по дну между волн
Незыблемых, как берега.
Ах, нам бы пророков святых,
Чья вера была так чиста,
Что стали молиться Христу
Они до рожденья Христа…
Но лучше всего, чтоб с небес
Спустился он сам, как тогда…
О дева, носившая плод,
Блаженна твоя красота.
Блаженны и ты, Симеон,
Младенца почтивший старик,
И ты, Иоанн, что душой
Был с часа рожденья велик.
Блаженно то время, когда
Стал смертным бессмертный на миг,
И каждый, на землю ступив,
Мог верить, что к небу приник.
Недоброе время, господь,
Назначил нам промысел твой,
Меж нами не то что святых,
Души не отыщешь живой.
Готовятся волны греха
Нас всех захлестнуть с головой,
И нету ковчега вблизи,
И вновь не рождается Ной.
Зачем так страдать, Констандин?
Отчаяньем душу губя,
От берега прочь ты плывешь
И мнишь обреченным себя,
Но стоит назад повернуть,
И суши увидишь края…
Пока не у пристани ты,
Но жизнь еще длится твоя.