Текст книги "Наследница"
Автор книги: Мери Каммингс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 21 страниц)
Проснулась она рывком, испугавшись сама не зная чего. Приподняла голову, прислушалась – нет, все тихо...
С улицы пробивался слабый свет фонаря. Тед спал на спине, раскрывшись до пояса, и на фоне окна хорошо было видно, как мерно ходит вверх-вниз его грудь.
Она хотела уйти спать на диван, а он не отпустил, даже удивился – чего это вдруг? Для него это, кажется, было вполне естественно – спать вместе.
Скорее всего, он даже не понимал, насколько это непривычно для нее. Мама всегда говорила, что спят вместе... впрочем, и прикасаются друг к другу без необходимости только вульгарные и плохо воспитанные люди.
Ну и пусть...
Это тоже воспоминание в копилку – первая ночь вместе. Впрочем, не совсем первая, они уже спали в одной кровати в мотеле. Рене улыбнулась, вспомнив, как боялась тогда и как Тед рассердился на нее за это.
Внезапно вскинулась, вспомнив про Бруни – и таблетки! Она ведь так и не начала их принимать, в голову не приходило, что что-то может быть...
Тед не проснулся, когда она тихонько перелезла через него, нашарила в заваленной грудой одежды сумке таблетки и ушла в ванную.
Остановилась, разглядывая себя в зеркале – чужая, новая, незнакомая девушка... И даже то, что она такая худая, ей к лицу! Подняла руки, закинула за голову – и грудь есть... и руки не такие уж тощие.
Держа в руке таблетку, Рене на секунду задумалась – а может, не принимать? Ведь ей уже почти двадцать пять лет —не девочка, которую нужно «спасать от позора». Ребенок мог бы получиться похожим на Теда...Вздохнула и все же проглотила таблетку. Еще немного постояла у зеркала, но думая уже о другом – как завтра... точнее, уже сегодня, всего через несколько часов, говорить с адвокатом?
Стоило ей улечься на место, как Тед повернулся и навалился на нее, обняв одной рукой и закинув ногу ей на бедро. Промычал что-то, поерзал, устраиваясь поудобнее, и снова ровно сонно задышал.
Рене думала, что не сможет заснуть в такой непривычной позе, но в сон потянуло почти сразу.
Второй раз она очнулась из-за необычного, но весьма приятного ощущения и, открыв глаза, обнаружила, что его причиной является Тед. Все так же навалившись сверху, он пощипывал губами ее ухо, одновременно легонько поглаживая кончиками пальцев по животу.
Проснувшись, он обнаружил Рене прямо под собой – теплую, сонную и расслабленную. Быстро прикинул, что опаздывать на первую встречу с адвокатом, конечно, не стоит – но если позавтракать побыстрее, то все можно успеть... и очень даже неплохо успеть!
Подняв голову, он не смог удержаться от смеха, увидев ее удивленные, широко открытые, но еще сонные глаза и неуверенную улыбку. Скользнул рукой ниже, чтобы она окончательно проснулась и поняла, что тут намечается – и вопросительно протянул:
– М-м?
Рене сразу догадалась, о чем он спрашивает – не понять было трудно, тем более что к бедру ее прижималось нечто весьма твердое и горячее. Внутри разгоралось уже знакомое тепло, было легко и весело – и все еще немножко удивительно, что такбывает...
Тед устал ждать согласия и перешел к активным методам убеждения: добрался до груди и подергал губами сосок. Одновременно рука его спустилась еще ниже, теребя и поглаживая.
Снова поднял голову, весело глядя на нее, и повторил, приподняв бровь:
– М-м?
Смех вырывался у нее короткими толчками из-за нехватки воздуха, и внутри все сладко ныло и подрагивало в предвкушении. Подавшись вперед, Рене с удовольствием потерлась лицом о колючую щеку.
Можно – все можно... с ним все можно!
Большего согласия Теду не требовалось – одним движением он оказался в ней, растянув и наполнив ее до самой глубины. Рене охнула и закрыла глаза, стремясь прочувствовать все до конца.
Сегодня это было совсем по-другому, не так, как вчера. Он двигался медленно, будто мед, стекающий из перевернутой банки, так же медленно проводя губами по ее шее и лицу. Приятные ощущения нарастали постепенно, с каждым толчком, пока не стали почти нестерпимыми и не превратились в волну наслаждения, подхватившую тело. Это было похоже на взрыв, снятый рапидом, когда все вспыхивает и взлетает на воздух – но медленно и плавно.
Она застонала, совсем тихо, но Тед услышал, поймал этот стон губами и сделал еще несколько толчков, очень быстрых и глубоких – замер, не дыша, и медленно опустился, зарывшись лицом в ее плечо...
Прошло несколько минут, прежде чем он приподнял голову, поцеловал ее в щеку и ткнул носом, заставив открыть глаза.
– Эй, соня, вставать пора! К адвокату опоздаешь!
Рене стало ужасно смешно – он напоминал ей о деловой встрече, а сам при этом... до сих пор, все еще был в ней! Тед тоже рассмеялся, словно понял, о чем она думает, и встал.
– Можешь еще минут десять полежать, пока я побреюсь, – кивнул и ушел в ванную.
Усталой она себя не чувствовала, наоборот, тело было переполнено энергией. Хотелось смеяться, прыгать и крутиться на одной ножке – как в детстве, пока ей не объяснили, что это неприлично.
Ну и пусть! Со всеми их приличиями ей еще никогда не было так хорошо!
Вернувшись через десять минут, Тед увидел идиллическую картину: наследница миллионов, в его собственной майке и босиком, стелила постель, при этом что-то напевая.
Он порой забывал, кто она на самом деле и зачем тут – точнее, помнил, но как-то отстраненно. Это была Рене – его девчонка, с которой ему хорошо и весело, с которой он провел ночь и собирается провести и следующую. И с которой он чувствует себя счастливым...
Подошел, обнял и проверил, хорошо ли побрился – потерся подбородком об ее тело. Возмущенных писков не последовало – значит, все в порядке.
– Тебе много времени надо, чтобы одежду купить?
– Часа полтора-два.
Ох уж эти женщины! Два часа – чтобы выбрать три тряпки!
– Вымоешься – поставь кофе. Я сбегаю на угол за круассанами.
Напяливая трусы, Тед не сразу понял, что означает хохот, доносящийся сзади. Оглянулся – Рене завопила что-то вроде:
– Уй! – и покатилась по кровати, хохоча еще громче. Он впервые слышал, чтобы она так весело и беззаботно смеялась – но хорошо бы все же понять, в чем дело?!
– Уй! – снова взвизгнула она и ткнула пальцем в его сторону. – Микки Маус!
Большинство его трусов были с картинками: на них красовались пестрые автомобильчики, гномики, котята – даже розовые чертики. Ему это почему-то нравилось, хотя наверняка какой-нибудь психоаналитик счет бы это отклонением, развившимся на почве тяжелого детства.
На этой паре весь зад был усыпан физиономиями Микки Мауса, а еще один Микки Маус, но побольше и с высунутым языком, красовался спереди.
– Что ты – Микки Мауса никогда не видела? – это замечание вызвало новый всплеск веселья.
В конце концов, Тед не выдержал – прыгнул на нее, навалился сверху и распластал по кровати, таким образом показав, что он главный в доме и не потерпит никаких насмешек!
Рене лежала, прижатая всем его весом, и по-прежнему улыбалась. Неожиданно она потянулась к нему, поцеловала и сказала:
– Спасибо.
– Всегда пожалуйста.
– Да нет, в самом деле, мне очень хорошо с тобой, и... и... Ее глаза внезапно стали серьезными – слишком серьезным. Чтобы не расчувствоваться, Тед чмокнул ее в нос и вскочил.
– В благодарность можешь сделать кофе! Я побежал!
Чем ближе был конец завтрака, тем больше замыкалась в себе Рене. Она смотрела куда-то в пространство, а когда Тед попытался пошутить, лишь слегка улыбнулась – и тут же лицо снова стало строгим и отрешенным.
Проходя мимо, он похлопал ее по плечу.
– Расслабься... Все образуется – ты же знаешь.
Она вздохнула, покивала – но взгляд оставался все таким же сосредоточенным. Лишь когда Рене увидела его в надетом по случаю визита к адвокату новом костюме с пижонским широким галстуком, в ее глазах загорелся огонек интереса, и она заметила:
– Тебе идет, – улыбнулась. – Впрочем, тебе все идет... даже совсем без одежды.
Самой ей выбирать было особо не из чего: ее гардероб состоял из нескольких свитеров и футболок, двух пар джинсов и пары кроссовок – тех самых, еще вчера промокших насквозь.
Покрутив их в руках и со вздохом натянув на ноги, Рене заметила:
– Нужно купить хотя бы пару кроссовок и еще кое-что из белья и вещей. Думаю, до своей одежды, той, что дома, я долго не доберусь. И дай мне, пожалуйста, часы... эти, из сейфа.
– А остальные украшения? – спросил Тед, открывая сейф.
– Не надо.
Протянул часы – она надела их.
– Ну, ты собралась?
Рене молча кивнула. Если бы кто-нибудь знал, как не хотелось ей сейчас выходить из безопасной и уютной квартиры! Разговаривать с адвокатом, рассказывать, вспоминать...
Наверное, Тед догадался, каково ей сейчас – подошел, уткнул носом в расстегнутый пиджак и погладил по спине.
– Не бойся, я с тобой...
Может быть, это прозвучало излишне самоуверенно, как раз в его стиле – но ей действительно стало легче и показалось, что никакая беда просто не сможет подобраться близко – потому что они вместе...
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
На этот раз погода решила их побаловать – весело светило солнышко, и весь город казался чистеньким и умытым. Даже Рене, выйдя из дома и вдохнув запах свежего хлеба – им пахло почти всегда из пекарни на соседней улице – немного оттаяла и улыбнулась.
– Ну, куда едем? – спросил Тед, выезжая на бульвар.
– В какой-нибудь бутик, где можно все сразу купить, – сказала она и вопросительно посмотрела на него, словно ожидая, что сейчас он щелкнет пальцами – и нужный магазин появится за поворотом.
До улицы Фобур Сент-Оноре они добрались быстро – в это время дня улицы были не слишком перегружены.
– Выбирай, – притормозив, Тед кивнул на витрины. – Я тебе для этого нужен?
Сосредоточенное лицо Рене вдруг осветилось несмелой нежной улыбкой.
– Ты мне всегда нужен... – она легонько коснулась его волос.
От этих слов почему-то перехватило горло. Попытавшись справиться с приступом дурацкой сентиментальности Тед, усмехнувшись, ответил:
– Я же в одежде не разбираюсь, – перехватил испуганно метнувшуюся назад руку и прижал к лицу. Попытался заговорить по-деловому, но тон вышел почти извиняющийся: – У меня есть дела, примерно на час. Потом я сюда подъеду.
Рене кивнула.
– Хорошо. Дай мне немного денег, – Тед уже знал, что в ее представлении «немного» – это примерно его месячный заработок, – я постараюсь тоже за час успеть.
Небрежно сунула деньги в сумку, вылезла из машины и, обернувшись, помахала рукой.
Свои дела Тед успел сделать меньше чем за час. Добрался до конторы, оставил отчет для Жувена и проверил, нет ли для него срочных сообщений. После этого сказал секретарше, что ближайшие недели две он будет в отъезде – и вернулся на условленное место.
Точности от женщин, да еще в таком деле, ждать не приходилось, и на углу, естественно, было пусто. Он уже начал беспокоиться, когда заметил девушку в красном костюме с белой блузкой, напряженно оглядывающуюся по сторонам. На Рене она даже отдаленно не походила, но, заметив Теда, возликовала и устремилась к нему.
– Простите, мсье, вы ждете мадмуазель Бруни?
Он сообразил сразу и без запинки ответил:
– Совершенно верно.
– Она у нас, ее уже доделывают, – это прозвучало несколько интригующе, – она просила извиниться, и не хотите ли вы пока выпить чашечку кофе?
Кофе Тед захотел – раз ускорить процесс все равно невозможно – и был с почетом препровожден в один из близлежащих бутиков. Рене он там не обнаружил, зато получил обещанную чашечку кофе и пару малюсеньких шоколадок.
Он уже начал поглядывать на часы, когда раздался шум голосов и из дальней двери появилась Рене в сопровождении свиты из трех женщин в красных форменных костюмах. Правда, и без свиты она выглядела бы как принцесса...
На ней был светло-серый костюм с узкой юбкой до колена, открывавшей ноги, одетые в туфли на высоченном каблуке и от этого выглядевшие еще более стройными и красивыми. Туфли, как и сумочка, зажатая в руках, были серо-синего цвета с серебристыми пряжечками.
На лацкане пиджака красовалась та самая стеклянная брошка (как Тед сильно подозревал, весь ансамбль подбирался именно к этой брошке); под пиджаком виднелась белоснежная блузка – точнее, нечто вроде маечки, оставлявшей открытой не только шею, но и нежную ямочку между ключиц.
И, наконец, шляпка... Похожая на небольшую кастрюльку, с вуалеткой, закрывающей глаза, и узкой сине-серой ленточкой вокруг тульи – она была именно тем последним штрихом, который придавал Рене особый шик.
Перед ним была элегантная светская дама. Гордо посаженная головка, осанка, какую может выработать лишь многолетняя тренировка, и легкая улыбка – улыбка женщины, с рождения знающей, что имеет на все это право. Такая притягательная... светская, холодноватая. Такая непохожая – и странно похожая на его Рене...
Она подошла и остановилась, сказав:
– Ну вот...
Тед не хотел ничего говорить при людях – да слова были и не нужны. Хватило взгляда, в который он вложил все свое восхищение – и из-под вуалетки засветилась прежняя, немного неуверенная улыбка, с каждой секундой становящаяся все более широкой и сияющей.
– Я сейчас, теперь уже быстро! – Рене отошла к маленькому прилавку у входа, где ей предстояло расплачиваться за все это великолепие.
Женщины в красном окружили ее. Вопросы сыпались со всех сторон, Рене коротко отвечала, одновременно копаясь в сумочке и разглядывая небольшую витрину с косметикой и бижутерией.
Да, она хочет, чтобы всю ее прежнюю одежду запаковали – только побыстрее. Нет, у нее нет времени выпить чашечку кофе – она очень торопится. Да, пожалуй, она купит эту серебряную цепочку... или, может, лучше вон ту... или вот эту, потолще?
Заподозрив, что выбор цепочки может занять еще четверть часа, Тед встал и направился к прилавку. Все с надеждой посмотрели на него, и, решив не обмануть ожиданий женщин, он ткнул пальцем в показавшуюся ему наиболее подходящей цепочку.
Услышав, что у него великолепный вкус – а то он сам не знал! – и мадмуазель останется довольной, он с чувством выполненного долга вернулся в кресло. Теперь ждать пришлось недолго – Рене освободилась буквально через пару минут.
Пройтись по Фобур Сент-Оноре с такой красоткой было бы удовольствием, если бы не пара объемистых пакетов, с которыми Тед напоминал самому себе нагруженного осла. Мадемуазель же, не утруждая себя столь низменным занятием, как переноска покупок, шествовала рядом, зажав в руках маленькую сумочку.
Да-а, такой положено разъезжать в лимузине... как минимум, в «Ягуаре» – а не в неприметном «Рено». Все с той же царственной небрежностью скользнув на сидение, она обернулась к Теду – уже с виноватой улыбкой.
– Я боялась, что мы опоздаем... ничего? – и вмиг стала прежней, несмотря на весь свой великолепный антураж.
– Ничего, – отмахнулся он и не удержался, чтобы не добавить: – Ты у меня просто красавица!
Рене быстро бросила на него вопросительный взгляд – не шутит ли? Тед ухмыльнулся.
– Я бы тебя сейчас поцеловал – редко выпадает поцеловать такую красотку – да, боюсь, помну что-нибудь, – и тут же, противореча собственным словам, потянулся к ней.
Рене закинула руки ему на шею и наклонила голову, словно целоваться средь бела дня в машине в самом центре Парижа было для нее обычным делом.
Да, так, пожалуй, они действительно опоздают к адвокату... Оторвавшись от нее, Тед глубоко вздохнул и спросил, заводя машину:
– Чего ты еще успела накупить?
– Кроссовки, туфли, блузку... кое-какое белье – и немного косметики. Там еще моя старая одежда, – она кивнула на пакеты сзади, одновременно глядя в зеркальце и приводя в порядок смазавшуюся помаду.
По мере приближения к конторе мэтра Баллу Рене снова начала нервничать. На лице ее играла отстраненная светская полуулыбка, но Тед видел, что она напряжена и пальцы, вцепившиеся в сумочку, побелели на суставах.
– Боишься? – спросил он, останавливаясь.
– А если меня там ждет полиция?
– Не думаю, – Тед покачал головой. Улыбнулся, пытаясь как-то успокоить. – И потом – я с тобой.
Она закрыла глаза, коротко бросила:
– Сейчас! – и, после нескольких глубоких вдохов, решительно открыла дверь.
Ждать им не пришлось. Стоило Теду появиться в дверях приемной, как секретарша нажала кнопку интеркома, что-то тихо сказала и сделала приглашающий жест:
– Проходите, пожалуйста. Мэтр ждет вас.
Рене вошла первой и остановилась посреди кабинета. Адвокат, сидя за столом, изучал какие-то бумаги; сбоку на столе лежала пачка газет.
Наконец, подняв голову, мэтр Баллу уставился на Рене. Глаза его, казалось, ощупывали ее лицо, но он по-прежнему хранил молчание.
Пауза тянулась долго – невыносимо долго. Тед уже хотел что-то сказать, когда мэтр медленно встал из-за стола, подошел к Рене, склонился, целуя протянутую навстречу руку – и жестом пригласил ее занять кресло, придвинутое к столу.
– Прошу вас, мадам Торрини.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ВТОРАЯ
– Я предпочла бы как можно скорее избавиться от этого имени, – мягко сказала Рене, садясь.
– Значит... мадемуазель Перро?
– Совершенно верно.
Мэтр Баллу вернулся за стол. Тед несколько секунд колебался, не зная, что делать, и жалел, что заранее не договорился об этом с Рене. В конце концов, он тоже прошел к столу и сел, не зная, правильно ли поступает.
Как оказалось, мэтр подумал о том же самом и спросил:
– Если я не ошибаюсь, вы пришли ко мне, чтобы поговорить о разводе?
– Да. И о целом комплексе проблем, которые в связи с этим возникают, – Рене говорила ровно и четко, словно отвечала заранее выученный урок.
– В таком случае, возможно, будет... – адвокат пожевал губами, выбирая подходящее слово, – уместнее, если ваш друг... если господин Мелье подождет в приемной?
Интересно, случайна эта оговорка – или он зондирует почву, пытаясь определить характер отношений, связывающих их с Рене? Тед бросил на нее вопросительный взгляд – она чуть качнула головой и ответила все тем же ровным и уверенным голосом примерной ученицы закрытой школы:
– Как вы правильно заметили, господин Мелье мой друг. Я наверняка захочу обсудить с ним детали этого разговора, и лучше, если он будет при нем присутствовать, чтобы не пересказывать ему потом содержание.
– Возможно, я задам вам вопросы, на которые вам будет... не совсем удобно отвечать в его присутствии.
– Сомневаюсь. Он достаточно много знает обо мне, – она едва заметно улыбнулась.
– Ну что ж – тем не менее я оставляю за собой право все же попросить его подождать в приемной, если почувствую, что его присутствие создает неудобство.
Рене пожала плечами – это был первый допущенный ею эмоциональный жест.
– Итак – что именно вы хотите?
– Я хочу как можно быстрее и с наименьшими потерями избавиться от присутствия в моей жизни Виктора Торрини. При этом возникает ряд имущественных проблем, которые тоже необходимо решить. По личным мотивам я еще недели... две? – она бросила вопросительный взгляд на Теда, и тот кивнул, – не хотела бы, чтобы о моих планах и о моем присутствии в Париже кто-либо узнал. После этого можно будет начинать все официальные действия. Кроме того, я хочу как можно скорее составить завещание, желательно сегодня – дополнительные коррективы можно внести потом. Вот, пожалуй, и все.
Она так долго обдумывала эти слова, каждое из них, лежа бессонными ночами и не зная, как выбраться из западни, которая почти уже захлопнулась за ней. Казалось, они уже стерлись от долгого употребления и не могли выразить то, что Рене чувствовала в этот момент – теперь, когда, наконец, можно было сказать их вслух...
Разговор продолжался больше двух часов. Многое из того, о чем говорилось, Тед уже знал. Вынужденный брак – точнее, сделка, подготовленная умирающей матерью. Холод, отчуждение – и вспышки насилия, начавшиеся еще до свадьбы...
Только однажды Тед почувствовал, что Рене неприятно отвечать при нем – когда мэтр спросил, имели ли какие-то последствия те побои, которым она подвергалась.
– Он обычно старался не оставлять следов – то есть чтобы не надо было обращаться к врачу. Но иногда... неудачно получалось, – она бросила короткий взгляд на Теда и опустила глаза. – У меня два зуба вставные, на левой руке шрам от операции – там был сложный перелом, и она болит иногда. Врач говорил, что это постепенно пройдет... и ухо тоже... но только все не проходит и не проходит.
– Что – ухо? – переспросил мэтр Баллу.
– Плохо слышит... Левое... – Рене попыталась улыбнуться. – Он обычно бьет правой рукой.
Она сказала «бьет», словно это все еще продолжается... словно это может повториться! Теду захотелось встряхнуть ее, чтобы она поняла – с этим покончено, раз и навсегда! Он сделает все – все! – чтобы Виктор больше никогда не дотронулся до нее. Даже если потребуется для этого его убить...
Он вспомнил худенькую спинку и это ощущение под ладонью – хрупкая и легонькая, как птенец. И – вспышкой – ее слова: «Если он меня найдет, я сама поеду обратно – или куда он скажет».
Вопросы, вопросы, вопросы...
– Как вы считаете – вашему мужу доставляли удовольствие эти акты насилия?
– То есть вы имеете в виду – не садист ли он? Нет, нет. Мне кажется, он иногда делал это намеренно, но удовольствия ему это не доставляло, скорее... пожалуй, он потом чувствовал себя очень неудобно.
– Тогда что значит «намеренно»?
– Например, я думаю, он не хотел ребенка, и этот несчастный случай был ему кстати – слишком кстати. И... в последнее время он словно нарочно целился по груди.
Тед не сразу понял, зато мэтр догадался мгновенно.
– То есть, вы думаете, он был бы непрочь овдоветь, но... если можно так выразиться, естественным путем?
Рене кивнула.
– У него же фактически есть семья. Я ему только мешаю уже тем, что существую.
– Он ваш наследник?
– Очевидно. Потому я и хочу составить завещание – чтобы он не мог ничего выиграть в случае моей смерти.
– Что значит – «очевидно»?
– Я никогда не делала завещания. Значит, по идее, муж – единственный наследник?
– А почему вы не сделали завещания? На это были какие-то особые причины?
– Нет. Просто я не знала, как он отреагирует на это, и не хотела вызывать его раздражение.
– А у него самого есть завещание?
– Не знаю.
При этих словах у Теда мелькнуло смутное воспоминание. Что-то важное... что-то...
– Есть ли свидетели, которые могут подтвердить факты насилия?
Рене покачала головой.
– Нет, все видели только... результаты, – она криво усмехнулась, – а Виктор сначала говорил, что это несчастный случай, что я очень неуклюжая. А потом – что я сама это делала. Думаю, что большинство из тех, кто жили в доме, понимали, что происходит, но...
– Но при них он этого не делал?
– Да.
И в этот момент Тед вспомнил!
Вытянув ногу, он незаметно подтолкнул Рене и, когда она взглянула на него, коснулся кончиками пальцев своей груди... ну пойми же!
Этот жест не ускользнул от пристального взгляда мэтра.
– Вы хотите что-то сказать, Мелье?
Рене не дала ему ответить – короткое движение открытой ладонью в его сторону, и она заговорила сама:
– Был один свидетель, но я не хотела бы, чтобы на суде фигурировала эта история.
– Она может скомпрометировать вас? Или господина Мелье?
– Нет, просто... – Рене опустила голову, вздохнула и помолчала несколько секунд, прежде чем заговорить снова: – Как вы знаете, я являюсь владелицей фирмы «Солариум». Управляет фирмой Виктор, и я фактически полностью отстранена от дел. Он... очень раздражался, если я спрашивала его о чем-то, касающемся фирмы.
Очень раздражался... Весьма вежливый эвфемизм – мэтр Баллу понял его смысл и кивнул, призывая продолжать.
– Я случайно узнала, что в сейфе в моем доме хранятся документы, которые могут прояснить для меня ситуацию. Я захотела с ними ознакомиться – втайне от Виктора, и мне порекомендовали господина Мелье как человека, способного выполнить подобное поручение.
– То есть?
– То есть открыть сейф и сфотографировать эти документы. К сожалению, вышло так, что Виктор пришел домой раньше и застал Теда в кабинете. – (Черт, она назвала его по имени!) – Он не стал вызывать полицию – вместо этого принялся бить его и орать: «Кто тебя послал?» Я не могла допустить, чтобы Виктор искалечил человека, который действовал по моему поручению, поэтому... вытащила его.
– Что значит – вытащила?
Рене замялась, потом решительно вскинула глаза.
– Это ни при каких обстоятельствах не должно фигурировать в суде. Господин Мелье случайно оказался в курсе одной семейной тайны, но я не хотела бы, чтобы об этом узнал кто-то еще.
– Продолжайте, – мэтр Баллу был явно заинтригован.
– В моем доме есть потайной ход – с первого этажа на третий. Он сделан вместе с домом, и о нем знали только члены семьи. Даже мама не знала – она была невесткой бабушки, а не дочерью. Мне бабушка сказала в тринадцать лет. И вот, я пережгла свет и, пока Виктор в темноте не мог сориентироваться, увела господина Мелье через этот ход.
Мэтр удивленно смотрел на нее, потом перевел взгляд на Теда – тот кивнул. Смешно... именно эта, абсолютно правдивая часть рассказа вызвала недоверие – а заявление, что Рене сама его наняла, не возбудило ни малейшего подозрения.
– Вскоре Виктор пришел ко мне в комнату и ударил меня. Из потайного хода эта часть комнаты хорошо видна – так что...
– Ваш муж заподозрил вас в чем-то?
– Нет, – покачала головой Рене, – он до сих пор ничего не подозревает. Он просто был очень раздражен и сорвал настроение.
– Мелье, что вы на это скажете?
– Я действительно все видел, – кивнул Тед. – И вот еще что – у Виктора есть завещание. Оно было в тот вечер в сейфе.
– Кто наследник? – быстро спросил мэтр Баллу.
– Я не читал – только первые строчки, чтобы понять, что это такое.
– А что было потом? – этот вопрос адресовался уже Рене.
– Виктор так и не вызвал полицию – возможно, не хотел, чтобы возникли вопросы относительно моего подбитого глаза. Он обыскал весь дом, ничего, конечно, не нашел – а позже, когда все утихло, я выпустила господина Мелье через библиотеку на первом этаже.
– С тех пор вы с ним контактировали?
А это-то тут при чем?! Какое его собачье дело?!
– Нет. Только последнюю неделю.
Слава богу, на эту тему больше вопросов не последовало – заговорили о другом:
– Эта женщина – у вас есть какие-то доказательства, что она не просто компаньонка матери вашего мужа? И что мальчик действительно его сын?
Рене покачала головой.
– Нет. Они просто очень похожи. И Виктор... он при них становится совершенно другим. Он только берет ее за руку – у него сразу лицо меняется. Но этого никто, кроме меня, не видел.
– А вы?
– Все тот же потайной ход, – невесело усмехнулась Рене.
Личные вопросы закончились, теперь речь пошла об управлении имуществом. Не все слова, мелькавшие в разговоре, были Теду понятны, но общий смысл он уловил быстро: Рене хотела одновременно подать на развод, отозвать все доверенности, выданные на имя Виктора Торрини, отстранить его от управления предприятием и заморозить совместные счета.
– Кроме того, я хочу выселить Виктора и его родственников из моего дома, и как можно быстрее, – добавила она под конец.
– Нет, – вмешался Тед, – с этим лучше подождать.
– Почему? – спросил мэтр, Рене просто молча ждала объяснений.
– Я, конечно, смотрю со своей позиции, но если потребуется установить за ним наблюдение или, скажем, прослушивать разговоры, то лучше, чтобы он пока что жил в известном нам месте.
– Хорошо, – кивнула Рене.
На время составления завещания его все-таки выставили в приемную – как выразится мэтр Баллу: «Это дело не терпит посторонних глаз».
Ждать пришлось почти час. За это время Тед успел соскучиться и выпить две чашки кофе, на сей раз с печеньем.
Что ж – вроде разговор прошел нормально. Мэтр был вполне доброжелателен, да и сама Рене под конец нервничала значительно меньше, чем в начале.
Самыми трудными будут первые дни – когда все закрутится, Виктор наверняка захочет что-то предпринять... И еще собаки. Искать иголку в стоге сена... точнее, черную кошку в темной комнате, где ее уже давно нет... а еще точнее, черную собаку...
Интересно, долго еще там? Третьей чашки кофе он уже не выдержит!
Надо бы дома попросить Рене сварить какао – у нее хорошо получается. Смешно... Интересно, а до него она хоть раз кому-нибудь готовила еду?..
Подобных размышлений ему как раз хватило, чтобы дождаться Рене – точнее, приглашения в кабинет.
– Мелье, остался последний вопрос – мадам... мадемуазель Перро считает, что о том, как я могу с ней связаться, лучше разговаривать с вами.
– Звоните на мой автоответчик. Если потребуется, мадемуазель Перро вам перезвонит в тот же день.
Слава богу, адвокат не стал задавать бестактный и ненужный вопрос: где именно сейчас живет Рене. На прощание снова поцеловал ей руку и проводил до дверей кабинета, по-отечески обнимая за плечики. Ах-ах, знаем мы таких добрых папочек! Куда руки тянешь, козел?!
Тед удивился вспышке странных собственнических чувств. Интересно – неужто он ревнует? Даже смешно... кто он такой, чтобы ревновать?
На самом деле ему было совсем не смешно. Вся эта дурацкая болтовня с самим собой была призвана заглушить одну простую трезвую мысль: эта женщина, которая сегодня проснулась от его поцелуев; эта девчонка, которую он готов защищать любой ценой; эта инопланетянка, своя, близкая и родная – она принадлежит другому миру, куда когда-нибудь должна будет вернуться...
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
До самой машины они шли молча. Рене смотрела прямо перед собой и шептала что-то одними губами, будто все еще продолжая разговор. Лишь когда они отъехали от конторы, она очнулась и взглянула на него.
– По-моему, все прошло нормально. Ты как считаешь?
Тед пожал плечами.
– Вроде действительно все нормально...
– А куда мы едем?
– Домой. Нам сегодня еще надо много о чем поговорить.
Рене вздрогнула и резко обернулась.
– Что-то не так?
– Да нет, – Тед даже растерялся. – Ты чего? – приподнял вуальку, коротко глянул – да, и глаза испуганные...
– Всегда, когда мне говорят «нам надо поговорить», это значит что-то плохое... Так что у тебя?
Она словно нацепила маску – спокойный, светский, отчужденный тон.
– Не бойся, ничего плохого. Мне просто нужно поговорить о твоих собаках.
– Что именно? – Рене сжалась. Сейчас он скажет, что не поедет их искать, что все это глупости, что надо их просто забыть. Всего лишь собаки... Которые до сих пор ждут ее и не понимают, почему она их бросила!
– Для того чтобы найти их, мне нужно как можно больше о них знать. Завтра утром я поеду за ними, – Тед улыбнулся, – а пока даже толком не помню, как они выглядят.
Рене закивала, от облегчения не в силах произнести ни слова. И лишь потом до нее дошло – он завтра уедет...
Она забавно говорила о собаках – как о людях:
– Понимаешь, Снапик – он такой открытый, все чувства на виду– Очень хочет показать себя, чтобы им лишний раз повосхищались – какой он ловкий, какой умный... А Тэвиш – тот себе на уме. На вид солидный, серьезный – а на самом деле непрочъ похулиганить, но так, чтобы никто не узнал. Например, если они найдут что-то на улице – косточку, огрызок – Снапик сразу хватает и начинает быстро жевать, пока не отобрали. А Тэвиш тихонько подберет и тащит во рту, пока все не отвернутся, а тогда уже спокойно ест...
