Текст книги "Беглянка (ЛП)"

Автор книги: Мэри Элизабет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 21 страниц)

Глава 4

Лидия

Моего водителя нигде не видно.

Он должен быть там, где я с ним попрощалась.

Верно. Здесь.

Контроль уходит все дальше и дальше за пределы досягаемости, и вместе с ним мой мир переворачивается с ног на голову. Я сжимаю губы, пытаясь удержать ярость в ловушке в горле. Упорство – единственное, что удерживает меня от того, чтобы наброситься, а поскольку мой водитель совершает акт исчезновения, мне нужно найти дорогу домой. Таяние только продлит это страдание.

Смирись, Лидия, думаю я про себя. Ты вытаскивала себя из больших беспорядков, чем это.

Подойдя к бордюру, я смотрю справа налево на улицу, освещенную сигнальными огнями и фарами ближнего света. Мысль о том, что Талант наблюдает за этим жалким представлением из своего окна, дает мне силы поднять руку и поймать такси.

Проходит всего несколько секунд, прежде чем машина останавливается, чтобы забрать меня. Я немедленно открываю дверь со стороны пассажира и вхожу, называя свой адрес. Водитель такси смотрит на меня через зеркало заднего вида, разглядывая мой небрежный наряд и испорченную помаду. Ее внимание переключается на здание «Ридж», и мы оба знаем, о чем она думает.

Шлюха.

Передавая ей стодолларовую купюру, я говорю.

– Я тороплюсь.

Таксист вливается в пробку, становясь богаче на сто долларов. Я благодарна за ее осторожность. Она не может заставить себя заговорить с проституткой на заднем сиденье, а я все равно не могу переварить ложь достаточно быстро, чтобы справиться с ней.

То, что произошло в офисе Таланта – мой наихудший сценарий. У него есть сила, чтобы разрушить мой тщательно созданный фасад и иллюзию мира, которую я построила в Гранд-Хейвене. Сколько времени ему понадобится, чтобы узнать, кто я? Имя «Ридж и Сыновья» слишком важно, чтобы вмешиваться в дела властей, но выгонит ли он меня из города? Есть ли у меня силы начать заново в другом городе? Собрать себя заново после смерти мамы было почти невозможно. Что, если я недостаточно сильна, чтобы сделать это снова?

Тревога потрясает меня изнутри. Мои колени, руки и зрение дрожат. Я цепляюсь за липкое сиденье из искусственной кожи и кусаю щеку изнутри, словно воспоминания из моей жизни до того, как Инес и «Молчание» пронеслись в моей голове. Я знаю, как временно удовлетворение. Когда я была маленькой девочкой, удовлетворение было теплой едой в моем желудке и крышей над головой. Что стало менее верным после того, как Крикет покинуло какое-либо чувство материнской привязанности. Как только я повзрослела и осознала, что спать в машине на стоянке у аптеки или физическое и психическое ухудшение состояния моей матери – это ненормально, я решила никогда не становиться ею. Но такие моменты напоминают мне, что я недалеко ушла от той жизни.

– Мы приехали, – таксист останавливает счетчик.

Оставив еще денег на сиденье, я выбегаю из такси и бегу от этой ночи и своего прошлого. В тот момент, когда я вхожу в парадную дверь, слезы льются из моих глаз, и я наклоняюсь, чтобы вскрикнуть от некоторого облегчения. Я запираю засов, чтобы кошмары не ворвались внутрь, и включаю каждый свет, чтобы они не прятались в темных углах.

Я раздеваюсь по пути в спальню, бросаю платье к ногам и оставляю его в коридоре. Вспышки того, как я трахаю дальнобойщиков в грязных туалетах, совпадают с тем, как Талант целует меня в горло, проталкивается внутрь меня… заставляет меня кончить. Первая девушка была грязной, отчаянной и обезумевшей. Девушка с Талантом была нетерпелива и невежественна. Как легко эти двое стали одним целым.

Вот почему я не нарушаю своих гребаных правил.

Я падаю на колени перед унитазом, и меня рвет, когда страх и одиночество подкрадываются ко мне. Воспоминание о незнакомых мужчинах, прикасающихся к моей обнаженной коже, шепчущих мне алкогольным дыханием – цена за поездку в соседний город или перекус. Затем тепло, которое разлилось по мне, когда я вошла в офис Таланта, как будто такой уровень комфорта мог существовать, насколько я могу судить. Его наэлектризованное прикосновение было ценой безмятежности. Слишком дорогая проверка реальностью.

Как только мой желудок опустошился, я заползаю в душ и прижимаю колени к груди, пока на меня льется обжигающий дождь. Я рыдаю. Это запоздалая слабость, которую я сдерживала слишком долго. Несмотря на здравый смысл, я позволила Инес внушить мне работу, которую я знала, что должна избегать. Людям, подобным Таланту, есть что терять, и ресурсы делают их неприкосновенными. Как легкомысленно было с его стороны трахать меня на своем столе, только для того, чтобы отрицать, что он нанял меня. Он был в безопасности на вершине своей империи, а меня осудил таксист.

Я предсказываю, что он чувствует себя уютно в своем роскошном доме, в безопасности, в своей воздухонепроницаемой значимости, где я угасаю до не более чем запоздалой мысли. И вот я, плачу, как идиотка под студеной водой, столкнувшись с уверенностью в том, как быстро все, ради чего я работала, может исчезнуть.

Я дочь стриптизерши, без формального образования, брошенная на произвол судьбы в шестнадцать лет. Мое существование одиноко, но это больше, чем я когда-либо себе представляла. Это то, что расстроило меня больше всего в сегодняшнем вечере. На мимолетное мгновение я забыла, откуда пришла, и позволила легкой улыбке и теплой ласке Таланта увлечь себя. Временная передышка мешала проглотить реальность, когда она возвращалась с отвержением.

К черту Таланта Риджа.

Наследник с серебряной ложкой во рту не может судить меня, потому что я была проклята с дерьмовой стопкой карт при рождении.

Заканчивая эту вечеринку жалости, я выключаю душ и стягиваю шелковую ночнушку с крючка на задней стороне двери. После эмоционального изгнания нечистой силы, которое я испытала, у меня нет сил сначала вытереться. Она прилипает к моей коже, становясь тяжелой по мере того, как тонкий материал впитывает капельки воды с моих волос. Мои глаза опухли, кислород быстро поступает в легкие, и мои конечности тяжелеют. Вместо того чтобы лечь в постель, я шаркаю на кухню и открываю морозилку, где бутылка водки обещает сон без сновидений.

Стакан не нужен. Я пью ее прямо из бутылки, глядя на свой клатч и ключи, разбросанные по полу. Водка тут же выполняет свое обещание, снимая с моих плеч бремя и заманивая ко сну. Закрутив крышку обратно на стеклянной бутылке, я решаю отправить Инес сообщение, прежде чем потеряю сознание. Ей не нужно сразу же узнавать изнурительные подробности, но я удивлена, что она еще не запросила обновленную информацию.

Именно тогда я понимаю, что моего телефона нет в моей сумке, и я помню, как он упал на пол в офисе Таланта.

Я не подняла его в спешке, чтобы выйти.

Он все еще там.

– Блять.

Камилла за стойкой регистрации в «Молчании», как будто она никуда и не уходила, как будто она воткнула кол в землю и объявила это место своим. Она поднимается в приветствии, вдыхая, как будто она хочет сказать что-то мне на этот раз. Я не даю ей возможности, пройдя мимо ее поста, не оглянувшись. Дверь кабинета Инес открывается, когда я тянусь к ручке. Мы сталкиваемся лицом к лицу, взволнованные и застигнутые врасплох.

Инес громко выдыхает, опуская сумочку с плеча на руку. Я делаю выражение лица жестче и протискиваюсь мимо нее в офис.

– Где ты была? – спрашивает Инес. – Я шла к тебе в квартиру. Я была…

– В следующий раз, когда ты подумаешь о том, чтобы попросить меня сделать тебе одолжение, не делай этого, – я наливаю себе крепкий напиток из винного бара. Вчерашняя водка подействовала на меня сегодня утром, расколов мне голову пополам, – Денег, которые я приношу регулярно, достаточно. Я не должна выполнять твои приказы.

Инес закрывает дверь и присоединяется ко мне в баре, наливая себе в два раза больше, чем я.

– Он ударил тебя?

– Возможно, это было бы менее болезненно, – отвечаю я, прежде чем отбросить стопку и прижать холодный стакан ко лбу. Девушки в «Молчании» время от времени становятся жертвами физического насилия, но мои клиенты не смеют прикасаться ко мне таким образом. Но мужчины, которые платили мне за секс в прошлом, оскорбляли меня. Это неприятный побочный эффект для девушек, которые ведут себя на улицах как женщины.

– Садись, дорогая, – приказывает Инес, подталкивая меня к стулу перед своим столом, – Ты выглядишь как черт. Позволь мне налить тебе еще выпить, пока ты будешь рассказывать мне эту историю.

Лед звенит внутри моего стакана, когда она передает его мне. Она бежит рядом со мной, нежно кладя руку мне на колено. Переведя взгляд с выпивки на нее, я беру стакан и делаю глоток. Талант – мудак, но Инес воспользовалась мной после того, как я сказала ей, что не хочу работать в «Ридж». Мой гнев предназначен ей так же, как и ему.

– С сожалением сообщаю, что «Ридж и Сыновья» не будут моими постоянными клиентами – или твоими, – говорю я, слизывая с губ ванильный и дубовый бурбон. Я замечаю, что мой лак на ногтях скололся, а левый ботинок развязан. Когда я в последний раз выходила из дома в рваных джинсах и толстовке, как сегодня? И все же я здесь, совершенно взлохмаченная и чужая для себя.

Инес усмехается, отмахиваясь от меня.

– Не думаю, что он был тобой не доволен. Это невозможно.

Прогоняя воспоминание о том, как член Таланта скользнул вверх по внутренней стороне моего бедра, прежде чем войти в меня одним толчком, я поправляюсь в кресле и отмечаю.

– Он был полностью доволен всем. Проблема возникла позже, когда он заявил, что вообще не нанимал меня.

– Это абсурд, – Инес встает на ноги, занимая свое законное место на троне за столом. Исчезла озабоченная мать, беспокоящаяся о своем выродке, уступив место безжалостному сутенеру. Ее беспощадное сияние выпрямляет мой позвоночник, и я ловлю себя на мысли, что хочу надеть туфли получше, – Что он сказал? Слово в слово?

– Он сказал, – повторяю я, – что не нанимал меня.

Я не чувствую необходимости объяснять эмоциональное потрясение, которое я испытала после того, как покинула здание Таланта, запойное пьянство, которое последовало после того, как мои слезы высохли, или тот факт, что я перенесла сегодняшних клиентов, чтобы быть здесь, и поэтому у меня не будет выходного дня неделю. Нет, Инес получает самый минимум, чтобы тушить и сталкиваться с тем же отсутствием контроля, что и я.

Как мило с моей стороны.

– Это потому что он не хотел платить? – размышляет она. Инес берет телефон и набирает номер.

Возвращая ее ледяной взгляд поверх края моего стакана, я делаю еще один глоток и удивляюсь тому же самому, когда согревающая жидкость покрывает мой язык и согревает мой живот. Мужчины с миллионами долларов на своих банковских счетах, как внутренних, так и скрытых, обладают аурой прав. Они настолько привыкли к тому, что их поддакивающие мужчины и поддакивающие женщины подчиняются каждой их команде, что, когда приходит время платить за их трах, они обижаются. Как посмели Властелины Вселенной платить за секс, даже если они заведомо устроили свидание с эскортницей, когда они сильнее какой-нибудь шлюхи?

Инес никогда не позволяет этому ускользнуть и собирает то, что ей причитается со всех. Но это была не та атмосфера, которую я получила от Таланта. Он выглядел искренне смущенным.

– Наоми, нам нужно поговорить, – выражение лица Инес становится жестче вместе с ее тоном, не оставляя места для возражений, – Не заставляй меня ждать.

Каждый глоток бурбона – долгожданная передышка от стресса, и я расслабляюсь, когда уровень стресса Инес возрастает. Я не особо пью, но когда мои конечности тяжелеют, а губы покалывают, это заманчиво. Как легко утопить свои печали в бутылке ликера, когда всего пара глотков делает все менее пагубным.

О, может, мне убежать из города? Не большое дело.

Я впервые перенесу встречи с моими клиентами? Что угодно. Я займусь этим завтра.

Это поэтому моя мама всегда была ебанутой? Она никогда не говорила со мной о нашем образе жизни – я никогда не имела права голоса в том, что она делала и куда она нас приводила. Но, может быть, единственный способ, которым она могла жить с собой, это когда она загружала свою четырехлетнюю дочь в заднее сиденье старого Buick, без отопления посреди зимы, и возила по клубам в любое время ночи, в пьяном состоянии.

Алкоголь сглаживает границы реальности. Реакция замедляется, торможение отсутствует, а головная боль, мучившая меня сегодня утром, смягчается до глухого удара в затылке. Катастрофа возможна со стаканом хорошего бурбона. Но когда Инес вешает трубку и говорит мне, что Наоми уже идет, я все еще достаточно волнуюсь, чтобы поставить стакан и сесть прямо.

– Я могу идти? – я спрашиваю. Крошечный голос внутри меня указывает, что я чрезмерно произношу свои слова, – Я выполнила свою часть. Это не сработало, и я хотела бы вернуться к своему обычному расписанию.

– Что-то не складывается, – отвечает Инес, игнорируя мою просьбу уйти, – Не может быть, что я отправляю свою лучшую девушку, а он недоволен.

Закатывая глаза, я предпочитаю игнорировать то, как она говорит обо мне, будто я дрессированная собака. Я наполовину вскакиваю со своего места, решив, что вызову машину, как только окажусь на улице.

– Сядь, Лидия, – говорит Инес.

– Что должна сделать девушка, чтобы заслужить чертово уважение здесь? – я думаю вслух, не ожидая ответа и не получая его.

Сев на место, я сдираю остатки лака с безымянного пальца и размышляю о предстоящей неделе. С тех пор, как меня взяла к себе Инес, я придерживаюсь строгого протокола: один член в день, и я никогда не обслуживаю более двух клиентов в сутки. Это не попытка проститутки проявить скромность. Это не более чем попытка сохранить мою киску и растянуть это выступление как можно дольше. В дни, когда у меня есть два клиента, я уговариваю их делать разные вещи, чтобы избежать общения с обоими. Теперь, когда мне пришлось перенести сегодняшние встречи, у меня будет два дня, когда я буду работать на трех работах.

Еще одна чертова причина, почему я не нарушаю свое расписание.

Отказ от встреч только навредит моей репутации, еще больше усугубив последствия игнорирования моего здравого смысла. Я никогда не должна была ступать в здание Таланта. Между нами двумя, я осталась с дерьмовым концом, пока он захватывает мир.

– Инес, у меня нет на это времени, – говорю я, когда Наоми материализуется с настолько раздутым эго, что почти не проходит через дверь.

Наоми пропускает приветствия и торопливо проходит через комнату, взглянув на свои наручные часы, прежде чем откинуть волосы назад. Ее сухие концы хлещут меня по лицу, ускользая от меня прежде, чем я успеваю вырвать ее волосы с корнем. Неуважение – это не то, что я оставляю без ответа, но невежества Наоми относительно того количества дерьма, в котором она находится, будет достаточно, когда до нее дойдет, что она здесь не для того, чтобы ее похлопали по спине.

Она жует жвачку с открытым ртом, лопая пузырь, прежде чем ее задница упрется в сиденье. Наоми нажимает текстовое сообщение на своем телефоне и говорит.

– Я не хочу торопить тебя, Инес, но я была занята кое-чем важным.

– Созданием дополнительных связей? – Инес в замешательстве наклоняет голову.

Мой слух никогда не был таким острым, несмотря на жидкий депрессант, циркулирующий в моей крови. Я не хочу пропустить ни слога брани, которую Наоми собирается получить. Между нами двумя не было сказано ничего, кроме нескольких слов, но Наоми неправильно меня воспринимает. Может быть, это ее несправедливое эго или то, как глупо ее рот открывается, как рыба, когда ее загоняют в угол.

– Я извиняюсь? – она спрашивает. Вспышка понимания затуманивает ее глаза.

Инес ловит его, постукивая ногтем по столу от мизинца к большому пальцу. Она не отвечает и смотрит на Наоми, позволяя напряжению в комнате нарастать настолько, что я задыхаюсь. Тревога ползет по моим рукам, как пауки, но я держу ее внутри себя. Девушка рядом со мной теряет сознание. Там, где я спокойна, хладнокровна и собрана под давлением, лицо Наоми горит, и она ерзает, избегая зрительного контакта.

– Видишь ли, Наоми, – наконец говорит Инес. Выражение ее лица остается ледяным, – Талант Ридж оказался идиотом. Мы с Карой просидели здесь последний час, пытаясь понять, что пошло не так, но так и остались в неведении. Помоги нам это прояснить.

Рыбий Рот тут же опускает глаза в пол.

– Что ты имеешь в виду?

– Ты знаешь, что она имеет в виду, – все, что я могу сделать, это не обхватить руками ее горло и не задушить в ответ.

– Больше всего меня озадачивает настойчивость мистера Риджа в том, что он никогда не нанимал эскортниц, – она небрежно машет рукой туда-сюда, – Конечно, это было после оказания услуг, поэтому я надеюсь, что это просто случай недопонимания. Так как это ты устроила ему встречу, пожалуйста, просвети нас.

Наоми не находит утешения в моей холодной позе. Она снова обращает внимание на Инес и говорит.

– Встреча должна была быть со мной, но ты…

Инес шлепает ладонью по столу, прежде чем указать пальцем на Наоми.

– Тщательно подбирай слова, девочка.

– Ты решила, что Кара лучше справится с этим.

– Да. Да, это вещи, которые нам хорошо известны. То, что так и не было ясно объяснено – и я виню себя за это. Обычно я не такая беспечная – то, как ты оказалась в компании Таланта Риджа. Итак, начни с этого и закончи той частью, где он нанимает тебя, чтобы ты его трахнула.

Жадность делает людей беспечными. Очевидно, что эта сделка была плохой с самого начала. Инес слышала, как Ридж и знаки доллара крутились у нее в голове, как дурацкий мультипликационный персонаж воскресного утра. Желание засунуть руку в задний карман самого могущественного человека Гранд-Хейвена оставило ящики незамеченными, и теперь она пытается найти ответы и способ исправить свое безрассудство.

Наоми говорит.

– Ты знаешь, кто такой Филипп Фогель? Его отец…

– Его отец – Лэнс Фогель. У него целый флот яхт, – заканчивает за нее Инес, – Он встречался с парочкой моих девочек, но продолжай. Он грязный мешок.

– Я встретила Филиппа в клубе несколько месяцев назад. Он хотел переспать, но когда я сказала ему, что это будет стоить ему денег, он отказался. Однако это не помешало ему попытаться. Филипп взял мой номер, и мы стали друзьями.

Это была ее первая ошибка.

Наоми не подруга Филиппа Фогеля. Его тип не дружит с эскортницами. Он обманул ее в своем завоевании, чтобы поймать того, кто имел наглость сказать ему «нет».

И судя по звукам, она стала его игрушкой.

– Мы встречались несколько раз. Он взял меня в этот удивительный круиз на яхте до Сан-Франциско.

Второй ее ошибкой было то, что она была настолько глупа, что поверила, что он сделает для нее что-нибудь хорошее по доброте душевной. Кричащие ублюдки вроде Филиппа вызывают отвращение. Этот удивительный круиз был не чем иным, как возможностью размахивать своей привилегией и дразнить ее жизнью, которую она никогда не сможет себе позволить и никогда не будет с ним. Бьюсь об заклад, они были одни, вне поля зрения посторонних глаз тех, кто мог бы узнать их вместе. Она идиотка, что повелась на это.

Инес закатывает глаза и падает обратно в свое огромное кресло.

– По сути, ты занималась с ним сексом бесплатно.

Челюсти Наоми сжимаются, но она не настолько глупа, чтобы отрицать это. Никто не осудит ее за секс с плейбоем. Это ее тело, ее выбор. Но делать вид, что это нечто большее, чем игра в кошки-мышки, показывает бесхарактерность. Не то чтобы я когда-либо верила, что она была человеком с выдающимся характером, но неужели она действительно так отчаянна?

– Как я уже сказала, мы друзья, – настаивает Наоми.

Тонким кивком Инес призывает ее продолжать.

– Супер. Отлично. Какое отношение ваша дружба с Филиппом Фогелем имеет к Таланту Риджу?

– Филипп и Талант тоже друзья.

– Ох! – Инес выпрямляет осанку. Улыбка расплывается по ее лицу, но не достигает ее глаз. Они остаются стойкими. – Все друзья. Как мило.

– Они вместе ходили в школу, – говорит Наоми.

– Дай угадаю, – вставляет Инес, – Их семьи отдыхали вместе на этих роскошных яхтах, в то время как папы курили сигары, а мамы перед трагической кончиной Памелы сплетничали под палубой. Мистер Фогель рассказывал тебе много подобных историй?

Наоми отрывает нитку от своей рубашки, вдыхает через нос и отводит глаза, прежде чем сказать:

– Филипп подошел ко мне позавчера с предложением. Он сказал, что хочет удивить Таланта в своем офисе, потому что в последнее время он ушел в себя. Судя по всему, «Ридж и Свновья» занята больше, чем когда-либо, и Филипп подумал, что было бы неплохо, если бы я помогла Таланту расслабиться.

– И ты хочешь сказать, что тебе это не показалось подозрительным? – бросив на меня беглый взгляд, Инес спрашивает, почему она впервые слышит эту историю. – Почему ты сказала мне, что Талант сам связался с тобой?

– Я никогда этого не говорила, Инес. Я сказала, что у меня была встреча с Талантом Риджем, а ты взяла на себя все остальное.

Гнев бушует внутри меня так внезапно, что я чувствую себя оскорбленной. Тепло разливается по моим ладоням и краснеет на щеках. Мои зубы сжимаются, и если бы взгляды могли убивать, Наоми была бы разорвана на куски. Вся моя жизнь перевернулась за последние двадцать четыре часа из-за того, что Наоми хотела произвести впечатление на мальчика с яхтой?

– Это так не работает, Наоми, – заявляет Инес холодным тоном. Она самая влиятельная женщина в городе, и это видно. Уважение, которого она требует, выражается в ее широких плечах и черном взгляде. Как смеет один из ее подданных ослушаться ее? Как она смеет выглядеть менее чем непроницаемой.

Сжавшись в себе, Наоми сглатывает выражение лица.

– Я знаю, но…

Все, кроме чистой ярости, высасывается из комнаты, когда Инес спрашивает.

– Как ты думаешь, ты можешь делать мою работу лучше, чем я? Поэтому ты взяла дело в свои руки и поставила под угрозу все, ради чего я работала? Поэтому ты выставила меня идиоткой? Мне ясно, что ты не имеешь ни малейшего представления о вреде, который ты могла бы причинить.

Слезы текут из глаз Наоми, и она качает головой.

– Нет. Нисколько. Никогда.

Я наполовину ожидаю, что Инес выпрыгнет из-за стола, чтобы вырвать язык у нее изо рта, но величие не прибегает к таким варварским мерам, чтобы донести свою точку зрения.

– Заткнись, – бурчит она, – Ты можешь подумать, что у тебя есть все необходимое, чтобы сидеть в этом кресле, но тот, кто трахает незнакомцев ради прогулки на яхте, никогда не будет достаточно дисциплинирован, чтобы построить империю. У тебя нет мужества. Такие люди как ты, проводят всю свою жизнь, жертвуя своим достоинством ради сиюминутного удовлетворения. Чтобы достичь того, что я имею, нужны жертвы и самообладание. Я страдала. Я боролась. Я потеряла свое дерьмо. Ты не будешь тем, кто победит меня, Наоми.

Доведенная до слез, Наоми клянется, что это не ее намерение.

– Когда ты предложила Каре пойти на встречу, я ничего не сказала, потому что Талант не знал, кого ждать.

– Проблема не в том, что Талант не знал, кого ждать, Наоми, – говорю я, наконец нарушая молчание, – Проблема в том, что он вообще не знал о договоренности. И ты оставила нас под впечатлением от того, что он сделал. Насколько я понимаю, мы выглядим как придурки, пока вы, ребята, развлекаетесь на папиной яхте. Ты играешь с огнем.

– Это не было моим намерением.

– Нет, ты собиралась заполучить «Ридж и Сыновья» и спасти положение. Или произвести впечатление на Филиппа Фогеля. Все, что ты сделала, это поставила под угрозу все, над чем я работала, – я поворачиваю голову, показывая окончание разговора. Это сделано. С этим покончено. Эта неделя будет ужасной, но я переживу её и притворюсь, что ничего из этого не было. Тогда моя жизнь может вернуться к рутине.

– Убирайся из моего кабинета, – Инес прогоняет Наоми. Прежде чем выйти за дверь, она говорит. – Не звони мне. Я тебе позвоню.

Перевод: Ты, блять, уволена.