Текст книги "Беглянка (ЛП)"
Автор книги: Мэри Элизабет
сообщить о нарушении
Текущая страница: 20 (всего у книги 21 страниц)
Глава 23
Лидия
Дэвид Ридж похож на Аль Пачино.
Мы уже в комнате, полной гангстеров. Не хватает только горы кокаина и пулемета, чтобы завершить ремейк «Лица со шрамом». К счастью, мы находимся через комнату от Джованни Копполы и его семьи. Может быть, мне не придется беспокоиться о том, что я стану свидетелем перестрелки.
Талант и я подходим к столу, за которым сидят Уайлдер и его отец, разговаривая и смеясь друг с другом, как будто мы не в одной комнате с одними из самых опасных людей в стране. Я успокаиваюсь, решив, что если я собираюсь доверять Таланту, то мне нужно доверять ему до конца. Он бы не привел меня сюда, если бы я была в опасности. Я только хотела бы, чтобы он предупредил меня.
Дэвид Ридж улыбается и отодвигает стул, чтобы встать и пожать мне руку.
– Приятно наконец познакомиться с тобой, Лидия. Талант говорил о тебе только прекрасное.
– Также очень приятно познакомиться с вами, сэр.
Он дразняще отмахивается от меня и говорит.
– Брось это. Зови меня Дэвид.
– Или папа, – предлагает Уайлдер со своего места с озорной улыбкой. Его глаза стеклянные и прикрыты ресницами, и это, вероятно, связано с тем, что целая бутылка бурбона стоит наполовину пустой между ним и его отцом.
– Очень смешно, ты, черт возьми, идиот, – говорит Талант, отодвигая мой стул.
– Что, Уайлдер? – спрашиваю я в притворном замешательстве. – Хочешь, я буду называть тебя папочкой?
Стол Риджей разражается смехом, и после этого их подшучиваниям не видно конца. Ничего личного. Это трое мужчин без женского влияния, напивающихся дорогим ликером. Дэвид пальцем ставит передо мной стакан с виски и предлагает мне выпить.
– Это единственный способ справиться с этим дерьмом, – говорит он с легким намеком на давно забытый итальянский акцент. Его голова, полная соли и перца, так сильно напоминает мне о Таланте, что мое сердце автоматически оставляет для него немного места, – Мы все предпочли бы быть дома перед нашими телевизорами. Но долг зовет.
Следующие пару часов мы слишком много пьем, набиваем желудки вкусной едой и смеемся больше, чем когда-либо, сколько себя помню. Нас всего четыре человека за столом на шестерых, и больше никто к нам не присоединяется, за исключением случайного человека, который подходит, чтобы пожать руку Дэвиду и его сыновьям.
Дэвид отлично справляется со мной, вовлекая меня в разговор, не спрашивая о моей семье или моей работе, что наводит меня на мысль, что он точно знает, откуда я родом и чем занимаюсь. Почему они так принимают меня, зная, что я опытная эскортница, мне непонятно. Вместо этого он спрашивает меня о моих любимых вещах, хочу ли я путешествовать и как его сын относится ко мне.
Зеленый пиджак Таланта висит на спинке стула, а галстук развязан, как всегда, когда он слишком много выпил. Он придвигает мой стул прямо к своему, так что я всем телом прижимаюсь к его, и кладет руку мне на плечи.
– Он джентльмен, – отвечаю я, наполненная жидким мужеством и не боящаяся показать свое сердце на ладонях. Талант заслуживает не меньше, чем полной честности, – Он лучше, чем я когда-либо себе представляла.
– Это мой мальчик, – Дэвид поднимает свой стакан младшему сыну и кивает. Алкоголь превратил его из гангстерского фильма «Аль Пачино» в ромком «Аль Пачино», и мне это нравится, – Твоя мать гордилась бы тобой, Талант.
– Прекрати, – говорит Талант с легким смешком. Он отодвигает свой стул и берет меня за руку, чтобы помочь мне встать, – Это та часть, где все слишком много выпили и начинают становиться сентиментальными. Давай потанцуем, пока они не смутили меня и я не заплакал.
Дэвид Ридж проводит рукой по верхней части спины Уайлдера и хлопает его по плечу, держа в другой руке стакан виски. Он кружится и растекается по его пальцам.
– Твоя мать была великой женщиной. Она хотела бы этого, Талант.
Уайлдер чокается со своим отцом, когда мы с Талантом отходим от стола. Он ведет меня на танцпол, где собралась остальная часть вечеринки. Пурпурные, синие и зеленые огни мерцают от проекторов над нашими головами, отбрасывая тени на наши лица и согревая нашу кожу своим свечением. Низкая, медленная блюзовая баллада с твердой вокалисткой подпевает песню из звуковой системы, сближая пары и рассаживая всех остальных на свои места.
Капелька пота стекает по пояснице под платье, а под рубашкой Таланта излучается тепло, усиливая его естественный запах ванили и специй. Я провожу одной рукой по его затылку, а он держит мою другую руку в своей, пока мы двигаемся в такт музыке. Завораживающий пульс акустической гитары, фортепиано и случайный барабанный бой завораживают нас, и мы можем быть единственными двумя людьми на танцполе.
Талант разворачивает меня, прежде чем снова притянуть к себе, прижимаясь своим ртом к моему, как только я снова оказываюсь в его объятиях. Его губы на вкус как дуб и рожь, а на языке он достаточно силен, чтобы опьянеть. Мое платье качается у моих ног, когда мы раскачиваемся взад-вперед, легко в танце и тяжело в прикосновениях, поцелуях, желаниях.
– Спасибо, что привел меня сегодня вечером, – говорю я.
– Я знал, что это рискованно, – отвечает он. Руки таланта лежат на моей пояснице, – Я хотел показать тебе, что моя семья не такая идеальная, какой нас изображают. У нас есть свои секреты.
– Я говорила, – я смеюсь.
– Может быть, теперь ты поймешь, почему меня не волнует твое прошлое. Я не солгал, когда сказал, что имею дело с людьми, которые поступают хуже.
– Ты собираешься объяснить мне, как ты связан с семьей Коппола?
– Да, – Талант целует меня в лоб и игриво добавляет, – Но тогда мне придется тебя убить.
Развернувшись во второй раз, нижняя половина моего платья парит в воздухе, прежде чем обвиться вокруг моего тела, как только я вернусь к Таланту. Время замедляется, пока мы танцуем под калейдоскопом цветов, охваченные жаром, похотью и возможностями. Мы медленные поцелуи и еще более медленные прикосновения, не в силах разорвать зрительный контакт или изменить темп, когда песня заканчивается.
– Можем ли мы остаться так навсегда? – спрашиваю я, прижимаясь щекой к его сердцебиению, чтобы поглотить ровный стук.
– Нет, – отвечает Талант, – У меня так много планов на нас, детка.
Два месяца назад будущее за пределами «Молчания» было неосязаемым. Я перехитрила приговор, вынесенный мне Крикет, когда она умерла, предполагая, что я преуспею, делая все на своих условиях и требуя определенного обращения. Последние десять лет моей жизни я потратила на то, чтобы опередить ее наследие, но на самом деле я выполнила его.
Талант изменил это.
Одна случайная встреча перевернула мой мир с ног на голову, и будущее, которого я не узнаю, становится в центре внимания, чем сильнее я влюбляюсь в него и в себя. Кто я, если не дочь Крикет Монтгомери или ценная эскортница Инес Риччи? Как я буду выглядеть, когда выйду из их тени? Могу ли я жить нормальной жизнью после пережитой травмы?
Раньше слишком боялась ответов, теперь я приветствую незнакомое.
Ценить жизнь вне той, в которой я родилась, стоит больше, чем деньги. Влюбленность в мужчину, который смотрит на меня так, будто я не могу сделать ничего плохого, дает мне прочную основу, с которой можно прыгать, но все остальное зависит от меня. Что я знаю на данный момент, так это то, что мне нравится смешанный ванильный кофе с карамелью, я собачница и не хочу больше быть одна. В моем городе так много прекрасного, в людях, которые вторглись в мою жизнь, и в возможности создать для себя будущее, не связанное с продажей своего тела.
– Поехали домой, – говорю я.
– Ты читаешь мои мысли, – говорит Талант. Он откидывает меня, как в старых романтических фильмах, и целует в горло.
Откинув голову назад, я хотела бы растянуть этот идеальный момент времени так, чтобы он никогда не заканчивался. Чувство влюбленности не похоже ни на что, что я когда-либо испытывала раньше, и я хотела бы исследовать его более тщательно. В постели. Только замерзшее озеро наконец трескается, и я проламываю лед, погружаюсь в холодные воды, прежде чем успеваю за что-нибудь ухватиться, и тону.
Это не заняло много времени, я мимолетно думаю про себя, пока мои вены холодеют.
Талант не сразу видит Филиппа и Наоми, потому что Талант не сводит с меня глаз. Я хватаюсь за его рубашку и выдыхаю его имя, выпрямляясь из провала. Он сразу понимает, что что-то не так, и следует за моей линией взгляда.
– Блять, – говорит он, действуя как защитная стена между ними и мной.
Вернувшись за наш стол, Дэвид и Уайлдер уже встали на ноги. Дэвид со смертоносным видом застегивает пиджак, а Уайлдер закатывает рукава рубашки.
– Лидия, – говорит Талант, стоя передо мной. Внезапно протрезвевший, его глаза пронзительно-умоляющие, – Помни, что ты доверяешь мне, хорошо. Запомни это.
Ритм моего сердцебиения не преодолевается пульсом музыки, вибрирующей во всем моем теле. Световое шоу внезапно получается неприятностью, и становится только хуже, когда дым-машина выпускает прохладный туман над танцполом, затуманивая мое зрение. Огненная ярость разморозила мои замерзшие вены, и я сказала Таланту, что я не девица в беде, которую нужно спасать. Мне есть за что бороться, и я не буду стоять в стороне и ждать, пока битва дойдет до меня.
Вырвавшись из хватки Таланта, я проталкиваюсь сквозь туман и направляюсь прямо к Наоми. Я сказала ей, что если она еще раз трахнет меня, я сломаю ей пальцы. Судя по самодовольному выражению ее лица, когда я подошла, она не приняла мое предупреждение близко к сердцу. Ее ошибка.
В двух шагах позади меня Талант выкрикивает мое имя, и боковым зрением я вижу, как Дэвид и Уайлдер направляются к нам.
– Кара, приятно видеть тебя здесь, – воркующим голосом говорит Наоми, когда я достаточно близко, чтобы ее услышать. Когда она понимает, что я не в настроении для разговора, улыбка с ее лица исчезает, и она делает шаг назад.
Одновременно я хватаю Наоми за горло и выбиваю напиток из ее рук, захватывая ее пальцы и сгибая их назад, пока не чувствую, как они трескаются. Она вскрикивает, и Филипп приходит ей на помощь, обвивая руками мою талию, чтобы оттолкнуть меня. У меня нет ни секунды, чтобы дать отпор, потому что, как будто я совсем ничего не вешу, Талант забирает меня у Филиппа и толкает меня к его отцу в ожидании.
– Сохраняй спокойствие, – предупреждает меня Дэвид Ридж успокаивающим голосом, – Они получат то, что им причитается.
Талант сбрасывает куртку и бросает ее на пол, готовясь к драке с Филиппом Фогелем. Уайлдер стоит сбоку от него, сжав руки в кулаки. Но когда вы находитесь в комнате с преступным кланом Копполы, оружие наготове, и любой, у кого нет его, уходит.
Если только ты не Талант Ридж.
Серые глаза Таланта становятся черными, и он протискивается мимо вооруженных людей. Меня отрезвляет не смелость Таланта растолкать нескольких вооруженных мужчин, а тот факт, что они позволили ему. Его кулак сталкивается с лицом Филиппа, чей нос взрывается кровавым месивом. Среди суматохи Наоми удается уйти.
– Я просто хочу поговорить, – Филипп протягивает руку, чтобы его снова не ударили.
– Слишком поздно для этого, – говорит Уайлдер, качая головой, – Тебе не следовало приходить сюда.
Талант хочет снова ударить Филиппа, но Джованни выходит вперед и говорит.
– Достаточно.
Он слегка похлопывает Таланта по груди и встает между ним и Филиппом Фогелем, защищая его. Филипп кажется маленьким под его взглядом и вздрагивает, как будто один только взгляд причиняет ему боль.
– Мой отец пытался связаться с вами, – говорит Филипп. Кровь течет по его губам, – Мы можем все исправить. Это была глупая ошибка.
– Кто-нибудь может принести этому человеку салфетку? Он весь в крови, – улыбается Джованни. – Думаю, будет лучше, если мы продолжим этот разговор в другой комнате. Кстати, это мой день рождения.
Талант поднимает с пола свою куртку и сразу идет за мной. Серьезным голосом он говорит.
– Пошли.
– Это она? – спрашивает Филипп, прежде чем мы успеваем уйти. Моя кровь превращается в бетон, когда я понимаю, что он имеет в виду меня, – Давай, Талант. Как давно мы дружим? Не позволяй этой чертовой шлюхе встать между нами.
На этот раз Уайлдер прыгает на мою защиту, но люди Джованни приближаются и берут Филиппа за руки, толкая его вперед. С лица Джованни исчезает любой след веселья, оставляя его выражение расчетливым и холодным.
Он одергивает свою рубашку и, проходя мимо нас, говорит.
– Пора с этим покончить.
Дэвид и Уайлдер сразу же следуют за Джованни и его людьми, как будто совершенно нормально следовать за криминальным авторитетом – как будто они принадлежат ему. Я не понимаю, что происходит, и мое самообладание ускользает все дальше и дальше, чем больше я пытаюсь собрать воедино кусочки.
– Посмотри на меня, – Талант берет мое лицо в свои руки. Словно магнитная сила, мое внимание переносится с его удаляющейся семьи на него самого. Его глаза сплошь черные и суровые, – Я люблю тебя, хорошо. Я чертовски люблю тебя, и мне нужно, чтобы ты была сильной. Все хорошо. Все будет хорошо.
– Не похоже, что ты не из мафии, Талант, – говорю я, как удар в живот.
Он качает головой.
– Все сложно. Обещаю объяснить, как только мы уйдем.
– Давай сейчас же уйдем.
– Мы не можем, – мрачно говорит он, – Мы должны пойти с ними. Не оставляй меня. Не говори ни слова. Я вытащу нас отсюда так быстро, как только смогу.
В конференц-зале рядом с большим бальным залом Джованни Коппола сидит во главе длинного деревянного стола на черном кожаном сиденье. Дэвид и Уайлдер сидят за столом прямо слева от него, а люди с оружием сидят справа от него. Филипп Фогель стоит на коленях в углу со связанными за спиной руками. Музыка с вечеринки – не более чем низкий гул, а кондиционер здесь слишком холодный.
– Присаживайся, Талант, – говорит Джованни, указывая на стулья рядом с Дэвидом и Уайлдером. Талант сидит ближе всех к своему брату, поэтому я как можно дальше от Джованни и оружия.
– Она должна быть здесь? – спрашивает Талант. Его голос ровный, бесстрашный.
Джованни смотрит на меня, и впервые сегодня вечером я хорошо его разглядываю. В эпоху мгновенных новостей, социальных сетей и слежки по типу старшего брата, преступные кланы больше не выставляют напоказ свое богатство с помощью модных автомобилей, шуб и стопок наличных денег. Они не закладывают бомбы в машины своих врагов, не похищают ради выкупа и не хвастаются своей властью публично, как раньше. Толпа интегрировалась в сообщество, чтобы оставаться в тени и вести бизнес незаметно.
Все в районе залива знают семью Коппола. Они делают покупки в тех же продуктовых магазинах, что и элита, едят в тех же ресторанах, а их дети учатся в одних и тех же частных школах.
Это не делает их семьи менее опасными.
Вот почему я не трахаюсь с ними.
– Она должна остаться, – отвечает он как бы задним числом, – Что-то мне подсказывает, что твоя девушка не понимает, какую роль она играет в этом.
У Таланта сжимаются челюсти, и он садится на стул. Гнев и разочарование исходят от него волнами, показывая мне сторону Таланта, которую я никогда не видела. Он вероломный.
– Ты знал, что он собирается объявиться сегодня вечером?
Джованни улыбается и говорит.
– Мы ждали его.
Талант усмехается и качает головой.
– Вы знали, где он был все это время?
Уайлдер кладет свою руку поверх руки Таланта, как бы говоря, следи за своим языком.
Джованни разворачивается, чтобы противостоять Таланту. В мгновение ока человек, из которого вытекает харизма, перекрывает ее, как кран, воплощая само описание смертоносного мафиози.
– Ты знаешь ответ на этот вопрос не хуже меня, Талант. Ему удалось обогнать нас, пока сегодня его не заметил мой знакомый. Если бы он сегодня вечером не появился, мы планировали привести его сами.
– Полицейские ничего не знают. Я их натянул, – восклицает Филипп, – Позвольте мне объяснить.
Кивнув, человек, сидящий ближе всего к Джованни, встает на ноги, вытаскивает из-за пояса пистолет и целится прямо в голову Филиппа. Я резко втягиваю воздух, но никто в комнате и глазом не моргнул, наблюдая за разворачивающимся перед нами кошмаром. Талант кладет руку мне на бедро и сжимает колено, но я не нахожу утешения в его попытке успокоить меня.
– Не трать наше время на свою бесполезную ложь, Филипп. Есть длинный список правонарушений, за которые нужно ответить, – Джованни раскачивается взад-вперед на своем сиденье, вытянув руки перед собой, как в молитве. – Ничто не входит и не выходит с моей территории без моего ведома – ни мешка с травой за десять центов, ни, конечно, героина, который ты продавал для соревнований на папином флоте. Техники, которую я предоставил вам для перевозки, недостаточно для оплаты счетов? Или проблема в том, что ты использовал его как личный тайник и загнал себя в тупик? – цинично спрашивает Джованни. Он отмахивается от Филиппа, прежде чем тот успевает ответить за себя, – День, когда тебя схватило ФБР, был самым счастливым днем в твоей жизни, но он только отсрочил неизбежное. И это дало тебе больше времени, чтобы облажаться.
Бандит бьет Филиппа по лицу своим оружием.
Я беру Таланта за руку, и он придвигает мой стул ближе к своему.
– Твоей второй ошибкой была заключение сделки с федералами, – небрежно продолжает Джованни, как будто это меньшее из зол, – И твоей третьей и последней ошибкой было то, что ты повернулся спиной к Таланту Риджу.
– Мне жаль, – плачет Филипп. Его лицо окровавлено и в синяках, – Талант, пожалуйста.
– Мне никогда не нравился этот парень. Я говорил тебе это снова и снова, Талант. У него нет характера, – говорит Джованни, обращая внимание на Таланта, – Но это закончится сегодня вечером. Он не оставил мне выбора.
– Подожди, – Талант сидит прямо, загораживая взгляд Джованни на меня, – Делай, что должен, но ей не нужно быть здесь для этого.
Включается кондиционер, и кожа покрывается мурашками. Я дрожу, но это не от холода.
– Ладно, иди, – говорит Джованни, отпустив нас легким движением руки, – Поговорим позже.
Талант встает и быстро набрасывает мне на плечи свою куртку, как будто она может служить щитом между ужасами этой комнаты и мной. Талант практически уносит меня, и мы не успеваем пройти через дверь, как он договаривает.
– Дай Инес знать, что я готов поговорить, когда она будет готова, – ровным тоном говорит Джованни.
Я оглядываюсь через плечо в страхе и шоке, и он подмигивает.
– Продолжай идти, – бормочет Талант, отталкивая меня подальше от конференц-зала.
Когда я выхожу из коридора и обнаруживаю, что вечеринка не замедлилась, меня наполняет новый гнев. Я отталкиваю Таланта и упираюсь ладонями ему в грудь, но он быстро разворачивает меня и призывает идти дальше. Мимо проходит официантка с подносом с напитками и улыбается, и все, что я могу сделать, это не выбить его из ее рук. Столы были переставлены, чтобы расширить танцпол. Шоу тумана и света искажает лица танцующих тел, которые пьют, празднуют и двигаются так, будто человека не собираются убивать в другой комнате.
Я стряхиваю куртку Таланта, как только мы оказываемся на улице, и швыряю ее в него, пытаясь убежать. Мои каблуки цокают по бетонному полу, и я быстро понимаю, что далеко не уйду на шпильках, и останавливаюсь, чтобы расстегнуть их вокруг лодыжек. Талант догоняет и заключает меня в свои объятия.
– Уходи, – кричу я с нарастающей яростью.
– Лидия, садись в гребаную машину, – рычит он, таща меня к лимузину, – Я все объясню, как только мы вернемся домой.
Наш водитель смотрит в другую сторону, когда Талант заталкивает меня на заднее сиденье автомобиля, игнорируя наш спор, как будто это еще один рабочий день. Если он работает на Коппола, я могу только представить, на что он закрывает глаза. Сделки с наркотиками. Торговля людьми. Убийства.
В лимузине я забираюсь как можно дальше от Таланта. Он сидит рядом с дверью, захлопывая ее за собой.
– Ты солгал мне, – говорю я, расстегивая каблуки.
Талант опускает голову на подголовник и выдыхает.
– Я не лгал тебе, Лидия.
Мой каблук летит ему в грудь, и я поднимаю второй, чтобы бросить его туда же.
– Скажи мне, что, черт возьми, происходит.
Проводя руками вверх и вниз по лицу, он хлопает ладонями по коленям и говорит.
– Двенадцать недель назад ФБР и АТФ задержали Фогелей за перевозку героина на своих яхтах. Это был небольшой рейс из Сан-Франциско в Мексику, но, поскольку он пересекал границы, в дело вмешались крупные артиллеристы.
– Да, я слышала эту часть. Какое это имеет отношение ко мне?
Он смотрит в сторону, когда водитель лимузина вливается в поток машин, направляясь обратно в Гранд-Хейвен. И я знаю, что все, что Талант собирается сказать, имеет большое значение, потому что он не смотрит на меня, когда говорит.
– Мы сразу же получили известие, но об их аресте не стало известно общественности, потому что Филипп Фогель стал осведомителем. Филипп заключил сделку, которую не смог выполнить. Он не мог доказать, что торгует наркотиками для Джованни, потому что тайник, с которым его поймали, принадлежал какой-то городской банде, а Джио не использует его регулярно. Так что единственная его связь с Коппола была через меня.
– Но ты сказал…
– Я не в мафии, Лидия. Это правда. Ничто не связывает Риджей с организованной преступностью, но моя семья уже очень давно тесно сотрудничает с их предприятием. Я родился в этой жизни.
– Я не знаю, что это значит, – говорю я, но я точно знаю, что значит родиться в жизни, о которой я не просила.
– Девичья фамилия моей мамы – Морелли, – признается он. У Памелы Ридж глубокие связи поколений с обществом, но ее девичья фамилия ни о чем не говорит, – Когда она была ребенком, ее дядя, Лэндо Морелли, владел магазином сэндвичей в центре города, который служил местом встречи преступного клана Копполы. Раз в неделю они встречались в подвале, и в детстве моя мама приносила им еду и напитки. Они давали ей чаевые. Они полюбили ее, но она не понимала, с какими людьми работал ее дядя, пока не стала старше. А к тому времени было уже слишком поздно.
– Продолжай, – говорю я, когда он останавливается.
Талант делает глубокий вдох и продолжает.
– Мои родители познакомились, когда им было восемнадцать или девятнадцать, когда мой отец учился в колледже по специальности «юриспруденция». Копполы по-прежнему проводили встречи в магазине сэндвичей Лэндо, но после репрессий в Нью-Йорке, Джерси и Филадельфии ситуация начала меняться. Были арестованы верхние чины, и правительство начало ликвидацию организованной преступности.
– Это не совсем так, – говорю я.
Талант качает головой.
– Нет, они ушли в подполье и изменили способ ведения бизнеса. Они больше не встречаются в подвалах закусочных.
И тут меня осенило.
– Они встречаются в офисе своего адвоката.
– Да, – отвечает он с сожалением. Его глаза возвращаются ко мне, нежно-серые и умоляющие меня понять, – «Ридж и Сыновья» – молчаливый партнер преступного клана Копполы. Ничего официального, поэтому мы не связаны с ними, если они каким-либо образом внедрятся, но мы разбираемся со всеми тонкостями их легальных деловых предприятий и помогаем скрыть остальное.
– Мафия, – говорю я, и он кивает, – Как я оказалась в твоем офисе?
Он поджимает губы, прежде чем сказать.
– Филипп был одним из немногих, кто знал о нашей работе с Джованни. Когда он был замешан в обвинениях о наркотиках, он согласился собрать информацию, чтобы связать нас с Копполами. Он хотел меня подставить. Филипп уговорил Наоми, но Инес прислала вместо нее тебя и разрушила их планы. У Джованни есть кроты в ФБР, и он сразу узнал, чем занимается Филипп. Филипп, должно быть, узнал об этом и скрылся. Джио и ФБР искали его с тех пор, но мы нашли его первыми.
– Он на тебя что-нибудь накопал?
– Ничего, – говорит Талант сквозь темноту, – Но теперь ты знаешь, что я такой же, как и ты.
