Текст книги "Беглянка (ЛП)"

Автор книги: Мэри Элизабет

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

Глава 19

Лидия

Талант владеет двумя автомобилями. Черный двухдверный BMW, на котором он ездит по городу, и самый отвратительный белый Lamborghini Huracan, который я когда-либо видела. Машина такая заразительно гладкая и сексуальная, что даже я чувствую себя красивой во вчерашних воскресных леггинсах и оливково-зеленой рубашке. Стоять рядом с ним – это волнение, и мое сердцебиение учащается, когда я восхищаюсь четкими линиями и роскошным дизайном.

– Какую из них нам взять? – спрашивает Талант. Он стоит позади меня и обхватывает руками мою грудь, прижимая меня к своему телу.

– Белую.

После нажатия кнопки на брелоке, Lamborghini с рычанием и грохотом оживает, сотрясая землю, на которой мы стоим. Электрическая волна возбуждения проникает в мое тело через ступни и пробегает по мне. Я не могу не улыбаться.

Фары освещают темный гараж чистым белым светом. Талант открывает вертикальную пассажирскую дверь и держит меня за руку, пока я не падаю на сиденье, которое, кажется, было сделано на заказ, чтобы соответствовать форме моего тела. Вызывающий воспоминания землистый аромат чистой кожи, смешанный с малейшим намеком на Таланта, достигает моего носа, а затем и языка. Я сажусь и закрываю глаза, запоминая свои чувства на тот случай, если у меня больше никогда не будет возможности покататься на такой красивой машине, как эта.

– Ты уверена, что хочешь домой? – спрашивает Талант, проскальзывая на сиденье рядом со мной. Мы одновременно пристегиваем ремни безопасности. Он смотрит на свои наручные часы и говорит, – Я могу перенести свои дела, если ты хочешь остаться.

С сожалением качаю головой.

– Мне нужно вернуться.

Солнце взошло, и у нас мало времени.

Мало того, я также должна встретиться с Инес за ужином, а у Камиллы сегодня первая встреча с клиентом. Инес подумала, что было бы неплохо отправить ее на традиционное свидание, прежде чем переходить к такому графику, как у меня. Я хочу быть дома, когда она вернется.

В первый раз никогда не бывает легко.

Мышцы челюсти Таланта напряглись, как будто он не может принять мой ответ и может возразить. Вместо этого он включает передачу и выезжает из гаража. Единственные автомобили, на которых я езжу на работу, это внедорожники, городские автомобили и иногда лимузины. Это спешка, и смех пузырится у меня в горле еще до того, как мы выехали на улицу.

Мы вообще в дороге? Потому что это похоже на то, что мы плывем по воздуху.

– Быстрее, – требую я, усаживаясь прямо и затягивая ремень на груди. Не зная, за что держаться, я хватаюсь за сиденье и хихикаю.

Я хихикаю.

Серые глаза впиваются в меня, а ухмылка в правой части его рта поглощает меня целиком. Прилив волнения разливается по моим венам, и я бы, наверное, хлопала, как ребенок в рождественское утро, если бы не вцепилась мертвой хваткой в сиденье.

– Держись крепче, детка, – говорит Талант, опуская ногу на газ.

Предвкушение похоже на медленный щелчок, щелчок на вершине американских горок прямо перед падением.

В промежутке между моментом, когда Талант нажимает на педаль, и моментом, когда машина мчится вперед, мы парим во времени, невесомые и свободные. Мое сердце сжимается, воздух перехватывает легкие, и я освобождаюсь от всего, но дофамин обрушился на мой мозг, как бомба.

Если раньше я чувствовала, что мы плывем по воздуху, то сейчас это похоже на торпеду, летящую к цели через весь мир. Lamborghini мчится по улице, оставляя мое сердце, легкие и рассудок позади, чтобы наверстать упущенное.

Талант не соблюдает правила дорожного движения, с легкостью лавируя между другими автомобилями на дороге, пробиваясь сквозь желтые огни до того, как они станут красными, и едва не промахнувшись мимо городского автобуса, который сворачивает на дорогу, не глядя в зеркала.

– Хочешь повести? – спрашивает Талант. Он замедляет машину, когда мы приближаемся к оживленному перекрестку, но в конце концов решает, что сможет благополучно проехать, и проносится мимо других машин, как мчащийся поезд.

Смех вырывается из меня, и я признаюсь.

– Только если ты хочешь умереть. Я не умею водить.

Зигзагируя между потоками машин, Талант резко поворачивает направо на мою улицу и говорит.

– Мы можем это исправить. Я научу тебя водить.

Талант подъезжает к бордюру перед моим многоквартирным домом и глушит машину. Головокружение от адреналина, мои руки дрожат, и я не могу стереть улыбку с лица.

– Это была самая невероятная вещь, которую я делала за долгое время. Может быть, когда-либо.

Он коротко вздохнул и сказал.

– Я не слишком часто езжу на ней. Нет никакой чертовой вероятности, что я не получу штраф за превышение скорости по почте.

– Тот факт, что ты водишь что-то еще, когда у тебя есть Lamborghini – это позор, Ридж, – дрожащими пальцами расстегиваю ремень безопасности и говорю, – Но значит ли это, что я была права насчет неоплаченных штрафов за нарушение правил дорожного движения?

Его ухмылка кувыркается от очаровательной до коварной.

– Ты пожалеешь, что это были всего лишь не оплаченные штрафы, Лидия.

Мне поцеловать его на прощание? Поблагодарить за незабываемую ночь? Как мне попрощаться с кем-то, кто вызвал у меня столько эмоций, и продолжать жить так, как будто этого никогда не было?

Я начинаю с того, что протягиваю руку и обхватываю его лицо ладонью. Он слегка поворачивается, чтобы поцеловать внутреннюю часть моей ладони, не сводя с меня глаз. Салон внезапно наполняется недосказанными вещами, незаконченными и запутанными, и у меня не хватает сил собрать слова вместе, чтобы составить связные предложения.

– Перестань пытаться прощаться со мной, Лидия, – говорит Талант. Он накрывает мою руку своей, – Уже слишком поздно для этого сейчас.

– Ты не знаешь, о чем просишь, – шепчу я.

Он опускает мою руку от лица к сердцу, где оно бьется так же сильно, как и мое.

– Единственное, о чем я прошу – это о тебе. Остальное встанет на свои места или нет. Мне все равно. Ничто другое не имеет для меня значения.

Талант идет позади меня, засунув руки в карманы, одетый в повседневные шорты и простую черную футболку – это далеко не сшитые на заказ костюмы, которые он обычно носит. Если бы его лицо не было таким узнаваемым, он мог бы слиться с теми из нас, кто не живет в самых роскошных квартирах в городе. Мы далеко не трущобы, но у нас только двухэтажный дом, и отсюда нам не видно океана.

Мама едет за сыном на своем велосипеде, мужчина, пролистывающий стопку почты, когда он идет обратно в свое здание из почтового отделения, и, конечно же, наш собственный координатор по соседству, Мама-Собака, не стыдятся и не пялятся на печально известного Таланта Риджа, когда мы идем по тротуару к моей входной двери.

Талант не обращает внимания, скрывая свое лицо между моей шеей и изгибом моего плеча, пока я пытаюсь вставить ключ в дверь. Я дважды роняю свой комплект ключей.

– Не могу дождаться, когда увижу твою комнату, – дразнит он, – Я никогда не заходил так далеко.

Входная дверь открывается с треском, и я сразу замечаю, что моя квартира уже не та, из которой я вышла вчера. Свечи Камиллы расставлены в гостиной, мерцая на журнальном столике и кухонной столешнице. Она накинула прозрачный шарф на торшер рядом с диваном и украсила каждую плоскую поверхность растением в горшке.

– О, ты дома, – бормочет Камилла над гвоздями, которые держит в зубах. Она выплевывает их себе на руку, как только понимает, что Талант следует за мной, и кладет молоток на кофейный столик, – Что ты думаешь об этом?

Я сразу узнаю искусство, которое Гэри подарил мне на протяжении многих лет на стенах. Это единственное в своем роде напоминание о том, как я каждый раз входила в его кабинет и становилась на колени на мраморный пол, чтобы служить ему. Я не принимаю подарков от клиентов, и эти картины не должны были быть исключением. Их красота загипнотизировала меня, но теперь мне кажется, что я окружена своими неосторожными действиями.

– Я нашла эти прекрасные картины в шкафу в прихожей, – Камилла держит современную картину, которую она вешала, когда мы вошли, – Не могу поверить, что ты все это спрятала.

Все, что я могу сделать, это не сорвать картины со стен и не разорвать их в клочья голыми руками. Никто, кроме меня, не знает, во что обойдется обладание столь желанными произведениями искусства. Я приложила непомерные усилия, чтобы уменьшить то, кем я являюсь в глубине души – жестокой, расчетливой и бессердечной – чтобы вести Камиллу, не пугая ее, и показать Таланту, что я могу быть больше, чем шлюхой. Но в какой момент я начала принимать это за реальность?

Заметив мой дискомфорт, Камилла потирает затылок и спрашивает.

– Снять их? Я собиралась спросить, прежде чем повесить их, но ты разбила свой телефон, и у меня не было нового номера…

– Мне нравятся растения, – признаюсь я, прежде чем она расскажет больше о телефоне, который я разбила тем же самым семидолларовым молотком, которым она развешивает произведения искусства на сотни тысяч долларов.

Энтузиазм возвращается к ее лицу, и она улыбается.

– Я взяла такси до питомника после того, как ты ушла вчера. Они терпимы к засухе, поэтому нам не нужно беспокоиться о том, чтобы поливать их слишком часто. Просто убедись, что ты хранишь их над землей, потому что Пес уже съел один. Реально, он буквально съел его. Грязь и все остальное.

Словно по сигналу, Пес рычит со своего места на диване.

Это моя вина, потому что я разрешила ей украсить здесь все, но я ожидала несколько декоративных подушек и коврик. Я не думала, что она найдет мои скелеты в шкафу и развесит мои проступки на стенах на всеобщее обозрение. Моя жизнь двухмесячной давности теперь неузнаваема, и я ничего не могу осознать. Особенно сегодня.

– Хорошо выглядит, истекающая кровью девчонка, – говорит Талант, оглядывая квартиру, – Эта коллекция впечатляет.

Если бы ты только знал, думаю я про себя.

Камилле трудно установить зрительный контакт с Талантом, и я надеюсь, что сегодня вечером у нее не будет такой же проблемы со своим клиентом. Я не уверена, что Камилла может быть эскортницей, и я не поняла, почему она этого хочет. Любопытная, безобидная и добрая, Камилла – это все, чем я не являюсь. Бывают моменты, когда ее демоны всплывают на поверхность, но чем больше я узнаю ее, тем больше у меня возникают противоречия по поводу того, как ввести ее в образ жизни, когда однажды она не будет терпеть картины на стенах.

Я не безобидная, добрая или любопытная.

Если Камилла так успешна, как предсказывает Инес, я могу двигаться дальше. Инес слишком много сделала для меня, чтобы оставить ее в беде, но если Камилла возьмет на себя мою клиентуру…

Камилла хихикает и указывает на свой нос.

– Истекающая кровью девчонка. Из-за продуктового магазина. Это мило.

Мимо меня проходит Талант, чтобы протянуть руку Камилле, превращаясь в прямолинейного бизнесмена, под которым его все знают. Он источает харизму и уравновешенность, и мне хочется схватить его за рубашку сзади, чтобы держать подле себя.

– Нас не представили должным образом. Я Талант Ридж.

Золотые глаза Камиллы проверяют мои на предмет разрешения, прежде чем принять его руку и сказать.

– Камилла Херст, но ты можешь звать меня Меган.

Она подмигивает.

Я хочу ударить ее по голове одной из картин на холсте, которая насмехается надо мной.

Талант следует за мной в мою комнату, проталкиваясь внутрь после того, как я пытаюсь закрыть ее перед его лицом. Нормально функционирующий человек сказал бы ему, что десять лет назад в этот день умерла моя мать, но за последние двадцать четыре часа я использовала свой голос и наплакалась достаточно, чтобы на какое-то время измотать себя. Я все еще с нетерпением жду ужина с Инес, а эти чертовы картины на стене чуть не свели меня с ума.

Талант смеется.

– У меня такое чувство, что пройдет какое-то время, прежде чем ты перестанешь меня выталкивать.

– У меня это получается само собой, – говорю я, стягивая туфли.

Моя спальня ничтожно мала по сравнению с его и не сложна ни в каком смысле. Его кровать проглотила бы мою, и хотя я потратила хорошие деньги на свои простыни, Талант казался мне чертовым сном. У меня есть комната, о которой я мечтала в подростковом возрасте, а у него спальня взрослого человека.

Он выглядит неуместным среди моих вещей, слишком блестящим и слишком новым. Талант проводит пальцем по моему матрасу, прежде чем взять журнал с тумбочки и прочитать обложку. Это безмозглые сплетни о знаменитостях, и его имя никогда не упоминается. Он включает лампу, а затем снова выключает ее.

– У тебя нет ни одной фотографии, – замечает он, – Нет семьи. Нет друзей. Нет парня.

Ухмыляясь, я прислоняюсь к дверному косяку смежной ванной и скрещиваю руки на груди.

– Я оплачиваемая эскортница, а тебя беспокоит, что у меня есть парень?

Талант сидит на краю моей кровати, и это возмутительно, что он здесь. Он единственный человек, который когда-либо ступал в мою комнату, не говоря уже о моей жизни. Как я позволила этому случиться?

О, точно. Будучи шлюхой.

Он не развивает тему, а вместо этого спрашивает.

– Это тот бродячий пес из кофейни? Тот, который, по словам Камиллы, съел растение?

Кивая, я говорю.

– Я еще не нашла его хозяев.

Талант смеется, и смех доходит до его глаз.

– Поэтому он все еще здесь?

– Ага, – говорю я ровным тоном, – Я собираюсь сделать плакаты и прибить их к телефонным столбам. Он не может остаться.

Блеск в его глазах тускнеет, а улыбка смягчается. Талант облизывает губы и отворачивается от меня.

– А что по поводу меня? – мягко спрашивает он. – Могу я остаться?

– Сейчас? – я понимаю, что он не это имеет в виду, но говорю. – Нет, у меня планы поужинать с Инес.

Должна ли я сказать ему, что он не может остаться завтра вечером, или следующей ночью, или послезавтра, потому что у меня на целую неделю запланировано трахаться с мужчинами? Ради его чувств я держу при себе неприятные подробности о своей работе, но мог бы он терпеть меня, если бы знал, насколько переполнен мой список клиентов на этой неделе? Что, если я назову имена и расскажу ему о прекрасном сообществе Гранд-Хейвен? Я могу перевернуть весь его мир с ног на голову.

Я не буду.

Теперь.

Разоблачение наших клиентов противоречит правилам.

Но то же самое и с возвращением домой.

Он проводит пальцами по волосам и встает на ноги, затаив дыхание. Мое сердце замирает, зная, что это та часть, когда он уйдет, и я не знаю, вернется ли он. Как тихий будильник, мое сердце бьется и предупреждает остальные части моего тела и разума, что это будет больно. Я готова к десятилетней годовщине смерти Крикет, но я не была готова влюбиться в Таланта Риджа.

– Иди сюда, – говорит Талант. Он тянется к моей рубашке и тянет меня на вытянутую руку. Он не отпускает меня, но, может быть, он понял, что мне комфортнее, когда у меня есть место, – Могу я позвонить тебе сегодня вечером?

– Я не активировала новый телефон.

Талант притягивает меня на долю дюйма ближе.

– Я могу вернуться сегодня вечером.

– Это плохая идея, Талант.

Он притягивает меня ещё ближе, я закрываю глаза и мечтаю быть той женщиной, которую он заслуживает.

– Лидия, я знаю, что это будет нелегко, – болезненно шепчет он. Талант преклоняет колени, чтобы найти мой взгляд, когда говорит, – Можешь попробовать? Просто попробуй. Я рискну.

Вырывая рубашку из его хватки, я стягиваю ее через голову и бросаю на пол. Я расстегиваю лифчик и отворачиваюсь, переступая через него на коротком пути к ванне. Талант требует большего, чем я могу дать. Он должен понять, что я не знаю, как быть эмоционально доступной или в серьезных отношениях. Я никогда не смогу правильно подобрать слова или стать той женщиной, которую он может приглашать на романтические свидания или в отпуск с семьей, но я знаю, как использовать свое тело.

Я затыкаю ванну и позволяю воде стекать по моим пальцам, чтобы проверить температуру, прежде чем спустить леггинсы с бедер. Я пинаю их в сторону шкафа.

Я не смогла найти свое нижнее белье у Таланта дома, поэтому сейчас я без него.

Талант быстро сокращает расстояние между нами, беря меня на руки, чтобы поднять на стойку в ванной. Он проталкивается между моими голыми ногами и скользит ладонями вверх по моему телу.

– Ты будешь моим концом. Я чувствую это своей душой. Я не переживу тебя.

– Ты сказал мне попробовать, – я симулирую невиновность.

Скользя руками по моей спине, он подталкивает меня вперед, пока мое обнаженное тело не прижимается к его одетому. Теплое дыхание Таланта щекочет мою чувствительную кожу, а его губы касаются моих, когда он говорит.

– Попробуй влюбиться в меня, Лидия. Не пытайся меня убить.

По мере того, как ванна наполняется горячей водой, влага сгущает воздух и запотевает зеркала.

Или, может быть, это только я.

– Талант, – едва шепчу я.

Он целует самое мягкое место под моим ухом и говорит.

– Позвони мне сегодня вечером, или я приеду.

Я погружаюсь в ванну еще долго после того, как вода остынет и кончики моих пальцев отсохнут, снова и снова прокручивая в голове встречу с Талантом. Последние двадцать четыре часа кажутся случившимися с незнакомцем, потому что ничего такого хорошего для меня не произошло. Я разделена посередине, не в силах смириться с тем, что такой влиятельный человек, как Талант Ридж, может влюбиться в кого-то вроде меня, но осознание его привязанности неоспоримо.

Его поцелуй – это не тот поцелуй, который дарит тот, кого интересует только секс. Его прикосновения слишком ласковы и нежны, чтобы они были вынужденными, а в его глазах всегда есть острота, как будто он боится, что однажды я убегу от него.

Я не знаю, как быть тем человеком, который ему нужен. После всего, что Инес сделала для меня, о том, чтобы отказаться от своих обязательств перед ней, не может быть и речи. Она спасла меня от стоянок грузовиков и переулков и настроила меня на успех единственным известным ей способом. Подача заявления на двухнедельный отпуск – не вариант, когда я всей своей жизнью обязана главарю крупнейшей сети проституции в Калифорнии. Инес – мой босс, но она также самый близкий человек в моей семье.

Где бы я была без нее?

На какой-то грязной сцене танцевала бы за долларовые купюры?

Застряла бы с кем-то вроде Марти?

Или была бы мертва, как Крикет?

Когда моя мама умерла, она воспользовалась моим шансом на нормальную жизнь с ней, и я приняла свою судьбу, потому что какой у меня был другой выбор? Мне было шестнадцать, у меня не было семьи, мне было некуда идти, и я бежала от системы, которая сделала стриптиз-клуб похожим на Диснейленд. Вооружившись единственным уроком, который когда-либо преподала мне Крикет, я использовала свое тело, чтобы выжить. После нескольких месяцев на улице, фантазии об образовании или жизни вне маминого наследия стали не более чем запоздалой мыслью.

Я никогда не выходила на сцену и не танцевала за потные долларовые купюры. Ни один мужчина не владел мной, потому что я не могла содержать себя. Я никогда не притупляла свои чувства наркотиками. И я никогда не буду человеком, который умрет в одиночестве в стриптиз-клубе.

Я имею дело с четкими сотнями, и у меня достаточно денег, чтобы я никогда больше не спала на заднем сиденье машины. Полное одиночество сковывает меня без потребности в наркотиках, и я, вероятно, когда-нибудь умру в одиночестве, но не в грязном клубе.

Несмотря на все усилия, которые я приложила, чтобы убедиться, что моя жизнь отличается от жизни Крикет, единственное, что я сделала, это стала ее более красивой версией. Пока я держала голову опущенной, Вселенная продолжалась без меня. Прошло десять лет с того дня, как умерла Крикет, и восемь лет прошло с тех пор, как Инес показала мне совершенно новый путь. Ни разу с тех пор, как я выбрала эту жизнь, я не думала о том, чтобы внести реальные изменения.

Только после того, как Талант Ридж вломился в мою жизнь, а Камилла развесила на стенах кучу картин.

Теперь я настолько запуталась в образе жизни, что не знаю, как выбраться.

Или хочу ли я.

Старые и новые эмоции саботировали иллюзию удовлетворенности, и я не знаю, стоят ли все эти ощущения того.

Чтобы добраться до Таланта, я должна пройти через множество подавленных травм, чтобы быть похожей на любого человека, достаточно человечного, чтобы оправдать его безоговорочную привязанность. Это потребует примирения с Крикет и признания того, как далеко я зашла в своем стремлении не быть похожей на нее. Талант заслуживает того, чтобы знать всю историю, начало, середину и настоящее. И он должен знать, что после той жизни, которую я пережила, я всегда буду незавершенной.

Было бы легче продолжить мою работу с «Молчанием» и, возможно, однажды взять на себя управление, как хочет Инес. Шлюха во мне проникает глубже, чем обычная девушка, и шлюха трахнет девушку, если я ей позволю.

Я вытираюсь после ванны и переодеваюсь в удобную одежду, пока не собираюсь идти к Инес. Моя коллекция готовых к использованию одноразовых телефонов хранится в нижнем ящике комода. Я выбираю один из кучи и быстро активирую его, набирая номер Инес.

Она сразу берет трубку и тут же запускает мою защиту.

– Кара, я ждала твоего звонка.

Сев за свой туалетный столик, я, не теряя времени, спрашиваю, что случилось. Потому что что-то не так. Вместо этого я держу свой гребаный рот на замке и жду, пока Инес расскажет мне любую информацию, какую сможет по телефону, прежде чем придумать способ увидеть ее лично.

– Мне очень жаль, tesorо – сокровище, но ты не можешь прийти сегодня вечером, – ее голос непоколебим и суров, – Ты всегда умела слушать, Кара. Пожалуйста, обрати особое внимание на то, что я тебе сейчас скажу. Твои встречи отменены до дальнейшего уведомления. «Молчание» будет работать как обычно. Мы… кое-что переделываем. Тебе не нужно приходить, пока я не скажу.

Я прижимаю ладонь к груди, чтобы сердце не вырвалось из неё.

– Все будет хорошо. Такое иногда случается, но я разберусь, Кара, – она выдыхает и говорит, – Ты для меня самое главное. Ты понимаешь?

– Да, – говорю я.

У «Молчания» проблемы, и она хочет, чтобы я держалась подальше, пока они не решатся.

Я никогда не считала нас неприкасаемыми, но большая часть нашей клиентуры состоит из правительственных политиков, сотрудников правоохранительных органов, известных бизнесменов и женщин, и я полагала, что это связано с определенным уровнем защиты. Секс по обоюдному согласию и сводничество – преступления без потерпевших, но если в отношении «Молчания» ведется расследование, и кто-то из списка наших клиентов не может этому помешать, Инес грозит обвинение в отмывании денег, уклонении от уплаты налогов и мошенничестве. Эффект просачивания таких последствий был бы разрушительным.

Если личности наших клиентов станут известны, Гранд-Хейвен никогда не восстановится.

А потом она рассказывает мне все, что мне нужно знать.

– Если столкнешься с Наоми, не говори ни слова.

Вместо того, чтобы разбить телефон на миллион пластиковых осколков, я бросаю его в пустую ванну и запускаю воду.

Инес специально сказала, что кроме меня, «Молчание» будет работать как обычно. Если мы внезапно закроем спа, это обратит нежелательное внимание со стороны наших законных клиентов и сотрудников. Но если мы прикажем нашим девушкам отменить их свидания, пока это не закончится, мы не только напугаем наших не очень законных клиентов, которые доверяют «Молчанию», чтобы не разоблачить их, но и «Молчание» может никогда не оправиться от ущерба.

Когда приходит время Камилле, идти на свидание, я являюсь воплощением контроля и порядка.

– У него есть один час с тобой, Камилла. Шестьдесят минут. Когда час истечет, уходи. Без исключений, – я активировала еще два телефона после того, как утопила первый в ванне. Вручая один Камилле, я говорю, – Не звони мне, если не будет крайней необходимости.

Она богиня в черных кожаных штанах и атласной майке, но ее руки дрожат, а нижняя губа дрожит.

– Я нервничаю.

– Тогда не ходи, – строго говорю я, – Это не сработает, если ты не привержена этому. Не трать ни свое, ни его время.

Камилла берет у меня телефон и прячет его в свой клатч. В мгновение ока она выпрямляет осанку и принимает безразличное отношение.

– Сколько раз мне говорить тебе, что я могу это сделать, Лидия?

– Тогда перестань сомневаться в себе.

– Я ни разу не сомневалась в себе, – она поворачивается к двери, чтобы уйти. Душистый аромат ее духов витает в воздухе между нами, – Я всего лишь была честна.

Когда она уходит, я засекаю время на часах и рассчитываю, когда ждать ее дома. У меня нет отношений с другими эскортницами в «Молчании», потому что я не хочу понимать, почему они выбирают эту жизнь, или связываться по нашим причинам. Это не сестринство. Это средство для достижения цели. Одно дело продавать себя мужчинам по всему городу, но отослать Камиллу, чтобы сделать это, от этого мне не по себе.

Забота неудобна и зудит, словно крошечные иголки вонзаются в мою кожу, и мне насрать.

Я беспокоюсь о Камилле. Я забочусь об Инес и «Молчании». Меня волнует, что Крикет прекратила свое существование десять лет назад.

Я страдаю, потому что, какой бы некомпетентной она ни была, Крикет была моей, а я – ее, и я скучаю по ней. Меня волнует, что она не стала лучше, и меня волнует, что ее здесь нет, чтобы я могла сказать ей, что понимаю и прощаю ее.

Но больше всего меня волнует Талант Ридж.

Игнорирование того, как он изменил мою жизнь за такой короткий промежуток времени, не изменило неизбежного, и я забочусь о нем.

Может быть, это больше, чем забота. Более полно. Более необъятно.

Больше, чем что-либо, что я могу объяснить, потому что это больше, чем что-либо, что я когда-либо испытывала.

И совершенно невыполнимо.

Дождавшись часа Камиллы, я сажусь на жесткий диван в окружении ее свечей, растений и картин, о которых она понятия не имела, и приглашаю Пса к себе на колени.

Я тоже забочусь об этом ублюдке.

Но он все еще не может остаться.

Я собираюсь сделать эти плакаты.