Текст книги "Проси, что хочешь: сейчас и всегда (ЛП)"
Автор книги: Меган Максвелл
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 27 страниц)
Меган Максвелл
"Проси что хочешь: сейчас и всегда"
Ты только попроси #2
переводчик: Ольга Перова
Глава 1
Покинув офис, я бегу домой так быстро, будто за мной гонятся черти. Дома я смотрю на упакованные коробки, и у меня разрывается сердце. Все пошло к чертям. Мой переезд в Германию отменяется, и вся моя жизнь с этого мгновения тоже. Я собираю кое-какие вещи в рюкзак и исчезаю, чтобы избежать встречи с Эриком. Мой телефон звонит, звонит и звонит. Это он, но я отказываюсь брать трубку. Я не хочу с ним разговаривать.
Мне необходимо на время исчезнуть. Я направляюсь в кафетерий и оттуда звоню сестре. Мне нужно с ней поговорить. Я заставляю ее пообещать, что она никому не расскажет, где я нахожусь, и я пока останусь у нее.
Ракель появляется по моему звонку и, обняв меня, как будто знает, что мне это сейчас необходимо, слушает мой рассказ. Я повествую ей лишь часть истории, потому что ей не понять всех подробностей наших с Эриком взаимоотношений. Я избегаю темы секса, но Ракель есть Ракель, и когда ей не нравится то, что она слышит, то начинается: «Да ты с ума сошла!», «Ты сама не знаешь, чего хочешь!», «Эрик – такая хорошая партия!», «Как ты могла так поступить?». В конце концов, я с ней прощаюсь и, несмотря на ее настойчивость, не говорю, куда направляюсь. Я ее знаю, она, как только Эрик позвонит, все сразу же ему расскажет.
Когда мне удается отделаться от сестры, я звоню отцу. Коротко с ним переговорив, я сообщаю, что через несколько дней приеду в Херес и объясню ему, что происходит, затем сажусь в машину и уезжаю в Валенсию. Там селюсь в хостеле и три дня занимаюсь только тем, что гуляю по пляжу, сплю и плачу. Больше мне делать нечего. Я не поднимаю трубку, когда звонит Эрик. Нет, я просто не хочу.
На четвертый день я сажусь в машину и уже немного более спокойная еду в Херес, где папа принимает меня с распростертыми объятьями и дарит всю свою любовь и ласку. Я рассказываю, что мои отношения с Эриком закончились навсегда, но папа не хочет мне верить. Эрик уже несколько раз ему звонил, он был обеспокоен, и, по словам папы, этот человек слишком меня любит, чтобы позволить мне сбежать. Бедняжка! Мой папа неисправимый романтик.
На следующий день, когда я встаю, Эрик уже у нас дома.
Папа ему позвонил.
Когда Эрик меня видит, то пытается поговорить со мной, но я отказываюсь. Я прихожу в ярость и кричу, кричу, кричу, я сыплю на него упреками за все то, что твориться у меня на душе, а потом захлопываю перед самым его носом дверь и закрываюсь в своей комнате. В конце концов, я слышу, как папа просит его уйти и дать мне временную передышку. Он понимает, что сейчас я не могу мыслить здраво, и вместо того, чтобы решать проблемы, могу их только усугубить.
Эрик приближается к двери комнаты, где я закрылась, и голосом полным напряжения и ярости сообщает, что уезжает. Но уезжает в Германию. Там ему нужно решить какие-то проблемы. Он еще раз настаивает, чтобы я открыла дверь, но видя, что я не настроена на разговор, в конце концов, уходит.
Проходит два дня, меня не покидает тоска.
Я не могу забыть Эрика, особенно когда он постоянно звонит. Я ему не отвечаю. Но, как настоящая мазохистка, постоянно слушаю наши песни, одновременно мучаясь, и наслаждаясь своею болью. Единственное, что есть во всем этом хорошего, это то, что он очень далеко, и здесь у меня есть мотоцикл. Чтобы как-то отвлечься я катаюсь по грязи и бездорожью в окрестностях Хереса.
В один из таких дней мне звонит Мигель, мой бывший коллега по «Мюллеру» и сообщает последние новости. Эрик распрощался с моей начальницей. Недоверчиво я слушаю рассказ Мигеля о том, как Эрик ужасно с ней поссорился, когда застукал в кафетерии за тем, что она насмехалась надо мной. В результате – отставка! Получите и распишитесь! Дали-таки ей пинком под зад!
Я сожалею, я не должна этому радоваться, но злючка внутри меня наслаждается тем, что эта гадина наконец-то получила по заслугам. Как мудро замечает мой отец, время все расставляет по местам, и это же самое время тоже поставило ее туда, куда она заслуживает, на улицу.
Тем же вечером приезжает сестра вместе с Хесусом и Лус. У них есть для нас сюрприз – они скоро снова станут родителями. Беременность уже заметна. Мы с отцом заговорщицки переглядываемся и улыбаемся. Сестра счастлива, зять тоже, а племянница уже строит планы. У нее будет братик!
На следующий день появляется Фернандо. Мы долго понимающе обнимаем друг друга. Впервые, с тех пор как мы знакомы, мы не общались несколько месяцев, и это позволило нам понять, что наши романтические отношения, которых на самом деле никогда и не существовало, наконец, закончились.
Он не спрашивает меня об Эрике.
Даже не упоминает о нем, но я чувствую, что он понимает, что либо наши отношения закончились, либо произошло что-то серьезное. Вечером, когда Фернандо, я и моя сестра сидим в баре «Ла Пачука», я его спрашиваю:
– Фернандо, если бы я попросила тебя об одной услуге, ты бы сделал это для меня?
– Зависит от услуги.
Мы оба улыбаемся, и я, твердо намереваясь достичь своей цели, объясняю ему:
– Мне нужно узнать адреса двух женщин.
– Каких женщин?
Я делаю глоток кока-колы и отвечаю:
– Одну зовут Мариса де ла Роса, она живет в Уэльве, замужем за одним типом по имени Марио Родригес, он пластический хирург, больше я почти ничего о ней не знаю. Вторую зовут Ребекка, и она пару лет была невестой Эрика Циммермана.
– Джудит! – возражает сестра, – ни слова больше!
– Помолчи, Ракель.
Но сестра уже начала свои разглагольствования, и теперь никому не под силу заставить ее замолчать. Попререкавшись с ней, я снова смотрю на Фернандо, который пока не раскрыл и рта.
– Ты можешь узнать то, о чем я прошу или нет?
– Зачем это тебе? – отвечает он вопросом на вопрос.
Но я не хочу рассказывать ему о том, что случилось.
– Фернандо, ничего плохого не произойдет, – уверяю я, – но если ты можешь мне помочь, я бы была тебе очень благодарна.
Несколько секунд он серьезно смотрит на меня, пока Ракель по другую от меня сторону, продолжает болтать. В конце концов, он соглашается, отходит от нас, и я вижу, как он разговаривает по мобильному телефону. Я беспокоюсь. Десять минут спустя он подходит ко мне с листком бумаги в руке и говорит:
– Что касается Ребекки, могу сказать, что она в Германии, но ее точное местонахождение не известно, адрес второй вот здесь. Твои подруги, несомненно, птицы высокого полета и играют в те же игры, что и Эрик Циммерман.
– О каких это играх вы говорите? – спрашивает Ракель.
Мы с Фернандо переглядываемся. Я ей все зубы выбью, если она скажет еще что-нибудь подобное!
Мы хорошо друг друга понимаем, и я ему взглядом показываю, чтобы он не смел ей что-либо говорить, или будет иметь дело со мной, он соглашается. Он отличный друг. Наконец, Фернандо сдается и предупреждает:
– Только без глупостей! Понятно, Джудит?
Моя сестра тяжело дышит и качает головой. Я взволнованно беру листок и целую Фернандо в щеку.
– Спасибо. Большое, большое спасибо.
Поздним вечером, когда я оказываюсь одна в своей комнате, меня охватывает ярость. Сердце болит, зная, что на следующий день, если немного повезет, я встречусь лицом к лицу с Марисой. Эта ведьма узнает, кто я такая.
На следующее утро я просыпаюсь в семь. Идет дождь.
Сестра уже встала, и как только она замечает, что я собираюсь в дорогу, тут же приклеивается ко мне, как пиявка, при этом забрасывая вопросами.
Я пытаюсь от нее отделаться.
Я еду в Уэльву с небольшим визитом к Марисе де ла Росе. Но Ракель есть Ракель! И, в конце концов, видя, что она от меня не отстанет, я соглашаюсь, чтобы сестра поехала со мной. Всю дорогу я в этом раскаиваюсь и чувствую нехорошее желание выкинуть ее в ближайший кювет. Она так утомляет, так много говорит об одном и том же, что способна достать кого угодно.
Она не знает, что на самом деле произошло между мной и Эриком, и без остановки несет всякий бред, высказывая свои предположения по этому поводу. Если бы она знала правду, то надолго бы замолчала. Ракель ни за что не поняла бы наших с Эриком игр. Она бы подумала, что мы извращенцы, или еще кто похуже.
В тот день, когда все случилось, когда мы с ней встретились, я рассказала ей все не совсем так, как было на самом деле. В истории, изложенной для нее, эти женщины спровоцировали разлад в наших отношениях, поэтому мы с Эриком поссорились и разбежались. Ничего иного я и не могла ей сказать.
Когда мы въезжаем в Уэльву, я совсем не нервничаю. Все нервы высосала из меня сестренка.
Оказавшись на улице, указанной на листке, я паркую автомобиль, осматриваю окрестности и вижу, что Мариса живет очень, очень хорошо. Район здесь роскошный.
– Я все еще не знаю, что мы тут делаем, булочка, – возмущается сестра, выходя из машины.
– Оставайся здесь, Ракель.
Но, пренебрегая моими требованиями, она решительно захлопывает дверь и отвечает:
– Даже и не думай, милая! Куда ты, туда и я.
Я тяжело вздыхаю и рычу.
– Ну, давай посмотрим, может быть, мне случайно нужен телохранитель?
Она встает сбоку от меня.
– Да. Я тебе не доверяю. Ты ругаешься и иногда ведешь себя очень грубо.
– Черт!
– Вот, видишь? Ты только что сказала «черт», – указывает она.
Не удостоив ее ответом, я иду к симпатичному подъезду, указанному на моем листке с адресом, звоню по домофону, и когда мне отвечает женский голос, без промедления выпаливаю:
– Почтальон.
Дверь открывается, и моя сестра, вытаращив глаза, смотрит на меня.
– Ой, Джудит, мне кажется, ты собираешься наделать глупостей. Дорогая, пожалуйста, успокойся. Успокойся, ты меня поняла?
Я смеюсь в ответ, смотрю на нее и, пока мы ждем лифт, шепчу:
– Глупость совершила она, когда недооценила меня.
– Ой, булочка!
– Давай посмотрим! – угрюмо шикаю я на нее. – С этого момента, я хочу, чтобы ты молчала. Это только наше дело, мое и этой женщины, понятно?
Лифт приезжает. Мы заходим в него, и я нажимаю кнопку пятого этажа. Когда лифт останавливается, я ищу дверь с буквой D и нажимаю кнопку звонка. Немного погодя дверь открывает незнакомка, одетая в форму прислуги.
– Что вам угодно? – спрашивает девушка.
– Привет! Добрый день! – отвечаю я, широко улыбаясь ей своей самой лучшей улыбкой. – Я бы хотела увидеть сеньору Марису де ла Роса. Она сейчас дома?
– Кто ее спрашивает?
– Скажите, что Ванесса Архона из Кадиса.
Девушка исчезает.
– Ванесса Архона? – шепчет сестра. – А кто она такая?
Быстро, одной гримасой я приказываю ей замолчать.
Пару секунд спустя Мариса, одетая в светло-бежевый костюм, предстает перед нами во всей своей красе. При виде меня, лицо сразу же ее выдает. Она напугана. И прежде, чем ей удается что-либо сказать или сделать, я крепко хватаюсь за дверь, чтобы она не успела ее закрыть, и говорю:
– Ну, привет, шлюха!
– Бууууулочка! – возмущается сестра.
Марису всю трясет. Я пристально смотрю на сестру, приказывая ей замолчать.
– Я просто хочу, чтобы ты знала, что мне известно, где ты живешь, – шиплю я. – Как тебе это нравится?
Мариса бледнеет, но я продолжаю:
– Твои грязные игры меня очень обидели и, поверь мне, если я решусь, то причиню тебе гораздо больше вреда, чем ты со своей подругой причинили мне.
– Я… я ничего не знала о …
– Закрой пасть, Мариса! – рычу я сквозь зубы.
Она замолкает, и я продолжаю:
– Мне все равно, что ты мне скажешь. Ты – ведьма, потому что использовала меня в дурных целях. И, как только твоя подруга Бетта, в чем я не сомневаюсь, свяжется с тобой, передай ей, что когда мы с ней встретимся, она узнает, кто я такая.
Мариса трепещет, она смотрит вглубь квартиры, и я понимаю, что она боится того, что я могу сказать.
Пожалуйста, – умоляет она, – здесь мои свекры и …
– Твои свекры? – обрываю я ее и хлопаю в ладоши. – Как здорово! Представь им меня. Я буду рада с ними познакомиться и рассказать им немного об их чудесной невестке.
Будучи вне себя, Мариса отрицательно мотает головой. Она боится. Мне ее жалко. Хотя она и ведьма, но я-то нет. Наконец я решаю, что пора заканчивать.
– Если ты все так же будешь меня недооценивать, твоя прекрасная спокойная жизнь со свекрами и знаменитым мужем скоро закончится, потому что я лично позабочусь об этом, понятно?
Она бледнеет, как мел, и согласно кивает головой. Мариса меня здесь не ждала, особенно с такими заявлениями. Когда я сказала все, что должна, и уже собираюсь уходить, то слышу, как моя сестра спрашивает:
– Так это та самая корова, которую ты здесь искала?
Я киваю головой, и, удивляя меня так, как это может делать только Ракель, слышу, как она говорит:
– Если ты снова приблизишься к моей сестре или ее жениху, я тебе клянусь благословенной памятью моей матери, которая смотрит на нас с небес, что я вернусь сюда с разделочным ножом моего отца и вырежу тебе глаза, шлюха!
Выслушав излияния моей дорогой Ракели, Мариса захлопывает перед нами дверью. Я смотрю на сестру с открытым ртом и, пока мы идем к лифту, радостно шепчу:
– По крайней мере, не я в нашей семье главная нахалка и грубиянка.
И, видя, как она смеется, добавляю:
– Тебя разве не просили помолчать?
– Послушай, булочка, когда влезают дела моей семьи или причиняют ей вред, я включаю стерву, которая сидит глубоко внутри меня и, как говорит Белен Эстебан[1], тогда всех ПО-РВУ!
Смеясь, мы возвращаемся к машине и едем обратно в Херес.
Когда мы приезжаем, отец и зять спрашивают нас, куда мы ездили. Мы смотрим друг на друга и смеемся. Это путешествие останется нашей с Ракелью тайной.
Глава 2
Наступает семнадцатое декабря. Приближаются рождественские праздники, и все друзья моего детства и юности, которые уже не живут в Хересе, возвращаются, чтобы провести их дома. Так что, если двадцать первого декабря, по предсказаниям майя, наступит конец света, то, по крайней мере, мы увидим друг друга в последний раз.
Как и каждый год, мы собираемся на большой праздник, который устраивает Фернандо в загородном доме своего отца, и великолепно проводим время. Улыбки, танцы, шутки и, главное, приятная атмосфера. Во время праздника Фернандо не делает мне никаких намеков. Я ему за это благодарна. Мне сейчас не до намеков.
В какой-то момент посреди всего этого веселья Фернандо садится рядом со мной, и мы разговариваем. Мы извиняемся и оправдываемся друг перед другом. Из его слов я делаю вывод, что ему известно многое о моих отношениях с Эриком.
– Фернандо, я…
Он не позволяет мне продолжить и, чтобы я замолчала, кладет палец на мой рот.
– Сегодня ты выслушаешь меня. Я тебе говорил, что этот тип мне не нравится?
– Я это знаю…
– Что, исходя из того, что мы о нем знаем, он тебе не подходит?
– И это я знаю.
– Но нравится мне это или нет, я не могу уйти от действительности. А она заключается в том, что он по уши влюблен в тебя, а ты – в него.
Я удивленно смотрю на Фернандо, а он продолжает:
– Эрик могущественный человек, он может получить любую женщину, которую только захочет. Но он заставил меня понять, что чувствует к тебе что-то очень сильное, и его настойчивость это доказывает.
– Настойчивость?
– Он, наверное, тысячу раз звонил мне в отчаянии в тот день, когда ты исчезла из офиса. И когда я говорю «в отчаянии», именно это я и имею в виду.
– Он тебе звонил?
– Да, каждый день по нескольку раз. И несмотря на то, что он знает, что я не вхожу в число его фанатов, парень пошел на риск, засунул подальше свою гордость и сделал это, чтобы попросить меня о помощи.
Мое сердечко отчаянно стучит. Представляя, как мой Айсмен сходит с ума из-за моего отсутствия, я чувствую себя глупой от счастья. Слишком глупой.
– Он сказал мне, что повел себя как идиот, – продолжает Фернандо, – и что ты ушла от него. Я обнаружил тебя в Валенсии, но ничего ему не сказал и не попытался сам увидеться с тобой, потому что считал, что тебе необходимо время, чтобы подумать, это ведь так?
– Да.
Застыв на месте от только что услышанного, я смотрю на Фернандо.
– Ты уже приняла решение? – спрашивает он.
– Да.
– И можно узнать, какое?
Я делаю глоток из своего бокала, убираю волосы от лица и со всей болью в сердце едва слышно шепчу:
– Между мною и Эриком все кончено.
Фернандо кивает головой, смотрит в сторону и, вздохнув, тихо отвечает:
– Я думаю, что ты ошибаешься, хересаночка.
– Как это?
– А вот так.
– Как это, вот так! Ты что смеешься?
Мой друг глупо улыбается и отхлебывает свой напиток.
– Если бы твои глаза блестели из-за меня, как блестят из-за него! – наконец, восклицает он. – Если бы ты также сходила с ума из-за меня, как, я знаю, сходишь из-за него! И если бы я не знал, что этот богач настолько без ума от любви к тебе, что способен позвонить мне и попросить, чтобы я занялся твоими поисками, при этом сознавая, что найдя, я бы мог настроить тебя против него!
Я закрываю глаза. Потом, когда Фернандо снова начинает говорить, сильно их зажмуриваю.
– Для него первостепенными были твоя безопасность, найти тебя и знать, что с тобой все в порядке. Это для него было самым важным, и именно это заставило меня понять, какой Эрик на самом деле человек и как он влюблен в тебя.
Я открываю глаза и внимательно его слушаю.
– Я понимаю, что рассказывая тебе об этом, сам рублю сук, на котором сижу, но если между тобой и этим красавчиком существует что-то настоящее, а это видно по вам обоим, зачем расходиться?
– Ты меня уговариваешь вернуться к нему?
Фернандо улыбается, убирает с моего лица прядь волос и шепчет:
– Ты хорошая, великодушная, великолепная женщина. Я всегда считал, что ты слишком умна, чтобы позволить себя обмануть или заставить сделать что-то против своей воли. Кроме того, я люблю тебя, как друга, и знаю, что ты влюблена в этого типа, я разве не прав? Послушай, хересаночка, если ты счастлива с Эриком, думай о том, чего ты хочешь, чего сама желаешь. И если сердце просит тебя быть с ним, не отвергай его, или ты пожалеешь об этом. Согласна?
Его слова трогают меня за душу, но перед тем как забиться в рыданиях, и позволить потокам слез, сравнимым с Ниагарским водопадом, вырваться из глаз, я улыбаюсь. Звучит «Вака-вака» Шакиры.
– Я не хочу сейчас думать. Пойдем, давай потанцуем, – предлагаю я.
Фернандо тоже улыбается, берет меня за руку, и ведет в центр танцпола, где мы танцуем и громко кричим вместе с друзьями:
Tsamina mina, eh eh, waka waka, eh eh
Tsamina mina, zangaléwa, anawa ah ah
Tsamina mina, eh eh, waka waka, eh eh
Tsamina mina, zangaléwa, porque esto es África.[2]
Несколько часов спустя праздник продолжается, а я общаюсь с Серхио и Эленой, хозяевами самого популярного в Хересе паба. Раньше в рождественские праздники я работала у них официанткой, и они снова предлагают мне эту работу. Я с радостью соглашаюсь. Сейчас, когда я без работы, любой заработок будет не лишним.
На рассвете усталая, но довольная, слегка навеселе, я возвращаюсь домой.
Как и каждый год, я записываюсь для участия в благотворительной гонке по мотокроссу, посвященной сбору денег на покупку игрушек для детей из малообеспеченных семей Кадиса. Гонка состоится двадцать второго декабря в Эль-Пуэрто-де-Санта-Мария.[3] Мой отец, Бичаррон и Лусена в восторге. Они всегда, так же как и я, или даже больше, радуются этому событию.
Двадцатого декабря с утра телефон звонит уже раз двадцать. Я сплю без задних ног. Работать в баре, конечно, весело, но физически очень тяжело. Взяв мобильный и обнаружив, что звонит Фрида, я быстро прихожу в себя и отвечаю на звонок.
– Привет, Джуд! Счастливого Рождества! Как у тебя дела?
– Счастливого Рождества! Все хорошо, а у тебя?
– Хорошо, милая, хорошо.
Ее голос напряжен и это меня пугает.
– Что происходит? – спрашиваю я. – Что-нибудь случилось? С Эриком все в порядке?
Возникает неловкая пауза, а затем Фрида решается.
– Это правда то, что я узнала про тебя и Бетту?
– Нет, – отвечаю я и тяжело вздыхаю при упоминании о ней. – Она все подстроила.
– Я так и знала, – тихо говорит подруга.
– Но все равно, Фрида, это уже не важно, – добавляю я.
– Как это не важно! Мне важно. Я хочу услышать о том, что случилось, от тебя.
Я без промедления рассказываю ей все, что произошло, во всех деталях и подробностях, и когда заканчиваю, она говорит:
– Эта Мариса никогда мне не нравилась. Она ведьма, и Эрик снова попался на ее уловки. О, мужчины! Он же знает, что Мариса подруга Бетты. Она их и познакомила.
– Она их познакомила?
–Да. Бетта сама из Уэльвы, как и Мариса. Когда она начала встречаться с Эриком, то уехала с ним жить в Германию, пока не произошло то, что произошло, и ее следы затерялись. Но эта Мариса заслуживает самого жестокого наказания.
– Успокойся. Я уже нанесла этой ведьме визит и очень четко ей объяснила, что со мной шутки плохи.
– Что ты говоришь?!
– То, что слышишь. Я ее предупредила, что тоже умею грязно играть.
У Фриды вырывается взрыв смеха и у меня тоже.
– Как там Эрик? – я не могу удержаться и не спросить.
– Плохо, – отвечает она и вздыхает.
Затем Фрида продолжает:
– Сегодня вечером мы ужинали с ним в Германии и, не увидев с ним тебя, я спросила его, почему тебя нет. Услышав о том, что между вами произошло, я сразу же ушла с ужина. Я очень рассердилась ну и сказала ему пару ласковых.
Мне очень приятно это слышать, и, потягиваясь спросонья, я снова настойчиво интересуюсь:
– Но с ним все в порядке?
– Нет, не все, Джудит, и я не имею в виду его болезнь, только его душевное состояние. Поэтому я не придумала ничего лучше, как по приезде в Испанию позвонить тебе. Вы должны во всем разобраться. Ты должна поднять трубку и поговорить с ним. Эрик по тебе очень скучает.
– Он меня бросил, и сейчас отвечает за последствия.
– Я знаю. Он тоже мне об этом сказал. Он упрямец, но упрямец, который тебя любит, не сомневайся в этом.
От таких откровений, бессознательно в моем животе начинают порхать… нет, не бабочки, а стая страусов. Я непревзойденная мазохистка. Мне нравится знать, что Эрик все еще меня любит и скучает по мне, несмотря на то, что я упорно продолжаю не верить в это.
– Я тебе звоню, потому что в конце этой недели мы в Сочельник ужинаем со свекрами в Кониле, а потом остановимся отдохнуть в нашем доме в Сааре. Новый год мы встречаем в Германии вместе с моей семьей. Конечно, Эрик присоединится к нам в Сааре. Тебе бы не хотелось к нам приехать?
Это замечательный план. В другое время я бы считала его просто великолепным. Но вместо этого я отвечаю:
– Нет, спасибо. Я не могу. Я провожу праздники с семьей, к тому же работаю допоздна и…
– Ты работаешь по ночам?
– Да.
– И где ты работаешь?
– Официанткой в одном пабе и…
– Ух, Джудит! Официанткой! Эрику это не понравится. Я его знаю, это ему совсем не понравится.
– Нравится это Эрику или не нравится – уже не мои проблемы, – объясняю я, не желая вдаваться в подробности. – Кроме того, в субботу у меня гонка в Кадисе и…
– У тебя гонка?
– Да.
– Какая?
– По мотокроссу.
– Ты занимаешься мотокроссом?
– Да.
– Мотокроссом! – удивленно кричит она. – Джуд, ты не перестаешь меня удивлять. Ты – мой кумир. Какими еще безрассудными вещами ты занимаешься?! Если у меня когда-нибудь будет дочь, я хочу, чтобы, когда она выросла, то стала бы похожей на тебя.
Заместив ее удивление, я смеюсь и уточняю:
– Это благотворительная гонка по сбору средств на покупку игрушек детям из наименее обеспеченных семей.
– Ааа! Тогда мы тоже там будем. Где, ты говоришь, она пройдет?
– В Эль-Пуэрто-де-Санта-Мария.
– В котором часу начало?
– Начало в одиннадцать утра. Но, послушай, Фрида… не говори об этом Эрику. Он терпеть не может гонки. Он их ужасно переносит, потому что они напоминают ему о том, что произошло с его сестрой.
– Как это не говорить Эрику? – насмехается она, даже не желая меня слушать. – Это первое, что я собираюсь сделать, когда его увижу. Если он не захочет прийти, пусть не приходит, но я, так или иначе, в любом случае собираюсь с тобою повидаться.
– Я не хочу его видеть, Фрида. Я очень на него обижена.
– Да пусть приходит, ради бога! Ты ведь сейчас ведешь себя хуже, чем он. Послушай, если завтра, как предсказывали майя, наступит конец света, и ты никогда его больше не увидишь… Ты об этом подумала?
Это утверждение очень меня смешит, хотя я и признаю, что рассматривала такую возможность.
– Фрида, конец света не наступит. А что касается Эрика, человека, который мне не доверяет, который меня обидел, не позволив мне все объяснить, он не тот, кого я хочу видеть в своей жизни. К тому же, я сыта им по горло. Он кретин.
– О боже! Определенно ты ведешь себя даже хуже, чем он. Разве вы оба настолько глупы, что не видите, что созданы друг для друга? А, ладно… Вам нужно отбросить прочь вашу проклятую гордость и дать друг другу еще один шанс, которого вы оба так заслуживаете. Он упрямый? Да! Ты упрямая? Да! Но, ради бога, Джудит, ты должна с ним поговорить. Ты помнишь, как вы друг с другом не разговаривали, когда ездили в Германию. А тогда это было совсем недолго. Ты об этом уже забыла?
И не давая мне времени на ответ, Фрида заявляет:
– Хорошо, предоставь это мне. Встретимся в субботу, Джуд.
И чувствуя от только что услышанного странную боль в желудке, я с ней прощаюсь.
