Текст книги "Династия Рейкхеллов"

Автор книги: Майкл Уильям Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 35 страниц)

Майкл Уильям Скотт
Династия Рейкхеллов

Посвящается Марле и Лайлу Кеньону Энджелу

Ветер перед рассветом разгоняет темноту ночи,

Занавес Востока поднят, и неожиданно появляется свет.

Сэр Льюис Моррис

КНИГА I

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Оно выглядело еще прекрасней, чем Джонатан Рейкхелл представлял себе, и он полюбил его с первого взгляда.

Тысячелетиями мужчины уходили в море, но у них были другие суда. Остановив свою лошадь на берегу, Джонатан зачарованно смотрел, как это необычное судно, длинное и узкое, оснащенное таким количеством парусов, которое ранее не использовалось ни на одном судне, свободно скользило по чистым зеленовато-голубым водам Чесапикского залива. Все слухи и рассказы, которые доходили до верфи компании «Рейкхелл: судостроение и морские перевозки» в Нью-Лондоне, штат Коннектикут, оказались правдивыми, даже слишком правдивыми.

Компания «Кеннард и Уилльямсон» в Балтиморе, которая спроектировала и построила это судно для торговца Исаака Маккима, назвала его клипером главным образом потому, что оно скорее бежало по волнам, чем разрезало их. Наблюдая его под полными парусами, можно было поверить легендам, возникшим вокруг него. Молодой человек не мог оторвать глаз. Судно напоминало большое летящее облако, которое, казалось, летит над морем, а не бороздит его. Скорость судна была ошеломляющей, а своей изящной маневренностью оно превосходило даже барракуду.

Со времен Американской революции в Балтиморе строились бриги и шхуны, которые были исключительно длинными, невысокими и быстроходными. Многие из них занимались каперством[1]1
  Каперство – нападение вооруженных частных торговых судов воюющего государства на неприятельские торговые суда или суда нейтральных государств.


[Закрыть]. Судно, которое он видел сейчас, было их потомком, но удивительно изящным. У судна была гладкая верхняя палуба с тремя основными мачтами, оснащенными прямыми парусами.

Сдерживая свое волнение, Джонатан откинулся в седле и изучал «Энн Макким» с холодным профессионализмом, который достигается только в пятом поколении Рейкхеллов. В первый раз он ушел в море девятилетним юнгой у своего дедушки. Через два года его отец вручил ему тесло, сделанное для маленького мальчика, и на летние каникулы отправил его на работу на судостроительную верфь. Пять лет назад он окончил Йельский университет, и сейчас, в возрасте двадцати пяти лет, он целиком отдал себя строительству парусных судов – традиционному занятию Рейкхеллов.

В прошлом, 1883 году он впервые услышал о принципиально новом судне и сейчас специально приехал на судоверфь Исаака Маккима посмотреть на него. Да, судно далеко превзошло все его ожидания. Самой необычной частью судна был его слишком заостренный, задранный нос, большая часть которого находилась над водой, и Джонатан сразу же понял, что клипер имел такую скорость благодаря тому, что корпус этого судна меньше соприкасался с водой в сравнении с обычными торговыми судами. Его карие глаза сузились, пока он изучал судно, он видел, что его бимс, или ширина судна, гораздо ближе к носу. Это – Джонатан понял мгновенно – придавало ему большую устойчивость и частично способствовало развитию такой скорости. Насколько он мог судить о его длине с этого расстояния, она была в пять раз больше ширины, при обычном соотношении три или четыре к одному. Не удивительно, что это судно было единственным в своем роде.

Что поразило Джонатана больше всего, это огромное количество прямых парусов, которыми судно было оснащено. У него было три основных мачты, и когда он посмотрел на вздымающиеся белые паруса на грот-мачте, установленной в средней части судна, автоматически стал считать паруса. Внизу, естественно, был нижний прямой парус с нижними и верхними топселями, потом брам-стеньга. Слегка вытянувшись, он посмотрел на бом-брам-стеньгу и с удивлением покачал головой. Господи! Над ними были еще паруса. Интересно, как они называются. Что касается косых парусов на кливере, натянутых от носа корабля, он насчитал четыре, нет, пять. И три спенкера на корме.

Конечно, он выглядел как облако, и с полными парусами корабль буквально летел через Чесапикский залив. Очевидно, судно достигнет места стоянки прежде, чем он туда попадет. Джонатан пришпорил коня и помчался.

Час спустя он добрался до верфи, и его проводили в контору невысокого коренастого Исаака Маккима. Мужчина среднего возраста быстро окинул его взглядом. Ростом более шести футов и худощавого телосложения, Джонатан был немного неуклюжим на земле, но балтиморский торговец знал этот тип людей и подозревал, что он сам добился признания на море.

– Итак, вы – сын Джеримайи Рейкхелла, – сказал он. – Добро пожаловать! Ваш отец писал, что, возможно, вы приедете, но я думаю, что он не очень-то одобряет вашу поездку сюда.

– Папа не одобряет новомодные изобретения, – ответил Джонатан и слегка усмехнулся, проведя рукой по темно-каштановым волосам. – Но если бы он увидел «Энн Макким» под парусами, как это удалось мне, я полагаю, что он изменил бы свою точку зрения.

– Итак, судно вам нравится.

– Я не сомневаюсь, мистер Макким, что клипер – корабль будущего. – Джонатан стал серьезным. – У меня голова пошла кругом, когда я подумал о создании целого флота клиперов.

Владелец «Энн Макким» удовлетворенно улыбнулся:

– Только уговор: команда сошла на берег и плавание откладывается до утра. На ужин Энн угостит вас своим пирогом с устрицами и крабами, а пока мы могли бы подняться на борт и посмотреть судно, если хотите.

Джонатан вскочил на ноги и направился к двери. Они пошли вместе через верфь к доку, где их ждала шлюпка, чтобы добраться до клипера.

– Мне кажется, что судно имеет водоизмещение около пятисот тонн. Я прав, сэр?

– Оно имеет общее водоизмещение девяносто три тонны, – ответил Макким. – Внешний вид обманчив. Понимаете, днище судна не плоское, а клинообразное, как нижний плавник у рыбы.

– Понимаю. В какой степени это уменьшает полезный объем его трюмов?

– Приблизительно наполовину.

Джонатан пожал плечами:

– Очевидно, это было сделано ради скорости, хотя я не удивлюсь, если подводную часть судна можно как-нибудь изменить.

– Вы можете экспериментировать по своему усмотрению, молодой человек.

– Я намерен заняться именно этим. Какова его скорость?

– В среднем пятнадцать узлов, – сказал Макким гордо.

Джонатан слегка присвистнул. Ни один корабль, построенный на верфи Рейкхеллов, никогда не достигал в среднем скорости выше десяти узлов в час.

Они пересекли площадку трапа и остановились на верхней палубе.

– Обратите внимание, мистер Рейкхелл, что мы использовали для обшивки судна выдержанный дуб, а не тяжелую древесину тикового дерева. Где было возможно, мы использовали более легкую древесину. Это и точность в распределении общего веса судна – два его секрета.

Джонатан и Макким остановились, какое-то время они обсуждали ряд технических вопросов. Говорили о технической эксплуатации судна, содержании его команды, как производится погрузка грузов, какова эффективность одного рейса, каково ежегодное потенциальное использование судна с полной загрузкой.

Остаток дня они провели за детальным изучением «Энн Макким». Места на судне было мало, поэтому его экономили. Каюты капитана и его помощников были под кормой, там же находилось помещение, где они ели. Койки судового экипажа располагались под полубаком. Груз размещался в люках, которые располагались вдоль верхней палубы; он был покрыт просмоленной парусиной и привязан канатами.

Шлюпки находились на палубе. В передней части корабля было отведено место для так называемого «домашнего скота для еды», здесь были коровы и свиньи, овцы и птица. Джонатан удивился, когда узнал, что экипаж «Энн Макким» состоит только из капитана с двумя помощниками и одиннадцати матросов, включая боцмана. Конечно, матросы должны были подниматься на реи и ставить паруса, но клипер был в управлении так прост, что это позволяло иметь меньшую команду, чем на обычных громоздких судах того времени.

У Джонатана голова пошла кругом, и он сказал:

– Еще один вопрос, сэр. Как вы называете паруса над бом-брам-стеньгой?

Макким усмехнулся:

– Строители и я долго ломали голову над этим. В конце концов мы решили назвать их небесными парусами.

А можно ли разместить еще паруса над небесными, увеличив скорость и маневренность корабля, подумал Джонатан. Но воздержался от высказывания своих мыслей вслух, так как не хотел попасть в глупое положение. Эту проблему он мог решить только за своей чертежной доской.

Исаак Макким увез гостя к себе домой, чтобы поужинать и переночевать. Как и было обещано, миссис Макким подала пирог с устрицами и крабами, а потом большой бифштекс. Джонатан был голоден как волк и ел, вежливо отвечая на вопросы Энн Макким о его семье. Его отец здоров, спасибо, но не собирается жениться во второй раз, его жена умерла почти десять лет назад.

– Он очень занят, мэм. Он проводит на верфи дни и ночи.

– А как ваша сестра и ее семья? Несколько лет тому назад они останавливались у нас по пути в Вирджинию.

– У них все хорошо, спасибо. – Джонатан не осознал, что говорил кратко. Он любил свою старшую сестру Джудит и обожал ее двоих маленьких детей. Но недолюбливал своего зятя Брэдфорда Уокера. О, Брэд был хорош по-своему, но с тех пор как два года тому назад отец сделал его генеральным управляющим, одновременно предоставив ему место в совете директоров, Брэд стал напыщенным и наслаждался своим положением. Джонатана больше всего раздражало то, что, будучи наследником своего отца, президента и владельца компании, он должен был каждый раз получать одобрение Брэда, но получал его редко.

Чувствуя что-то неладное, миссис Макким оставила эту тему и повела их в маленькую гостиную выпить кофе. Ей не следовало бы проявлять излишнее любопытство. Когда она познакомилась с Брэдфордом Уокером, она поняла, что он честолюбив и что ему не нравится работать с молодым шурином, который в один прекрасный день возглавит компанию. Джонатан не был традиционно консервативным, как все Рейкхеллы, и это проявилось именно сейчас, когда он заинтересовался клиперами.

В эту ночь Джонатан спал чутко, и рано утром после плотного завтрака из рыбы и горячего хлеба он вместе с Маккимом пошел на верфь. Через четверть часа они были на борту «Энн Макким», команда была уже в сборе. Исаак Макким взял на себя командование, Джонатан находился рядом с ним на шканцах.

– Раскрыть все паруса! – скомандовал Макким. Потом, когда был выбран якорь и подняты кливеры, он закричал: – Выбрать кормовые шкоты!

Паруса захлопали, наполняясь ветром. Эти звуки были похожи на выстрелы из ружья. Клипер начал плавное движение. Джонатан впитывал каждую мелочь. Проведя в море более семи лет с начала учебы, он имел диплом капитана и мог командовать кораблем.

– Руки на шкоты топселей! – закричал Макким. – Выбирайте! Раскрыть топсели и нижние прямые паруса! – закричал он матросу наверху, который выкладывал паруса вдоль рей. – Крепи шкоты!

Клипер шел по ветру, или, как говорили матросы, на ветре; нижние реи были расчалены к носу и корме судна под углом двадцать градусов. Большие нижние паруса были поставлены под более острым углом.

«Энн Макким» набирал скорость.

– Руль под ветер, – сказал Макким рулевому, потом приказал: – Выбрать гик!

Гик удерживался посередине судна, чтобы держать нос корабля против ветра.

– Руль под ветер, – доложил рулевой.

– Отпустить фок-шкоты – направлял Макким. Это отняло бы ветер у кливеров. – Верхние брасы. – Чем острее угол постановки реи, тем лучше паруса держат нос корабля к ветру. – Поднять галсовый угол и подтянуть шкоты! Отпустить брам-булини.

Джонатан восхищался четкостью команд. Этот экипаж знал свое дело.

– Грота-брас – грот держи! Верхние брасы! – Макким предупредил моряков перейти с грота-галсов и шкотов на наветренные верхние брасы. – Держи!

Подветренные верхние брасы и верхние булини были отпущены, верхние реи обрасоплены, фоку дан другой галсовый угол.

– Обрасопить грота-рей!

Операция по изменению галса была закончена, и клипер шел против ветра.

– Корабль медленно совершает оверштаги, – сказал Джонатан, имея в виду, что судно медленно переходит с одного галса на другой, когда плывет против ветра.

Макким объяснил, что когда клипер плывет против ветра, то его слабость заключается в том, что он пытается «встать на дыбы, как жеребец около молодой кобылы».

Техника управления судном и достижения им большей скорости отличалась от той, которую знал Джонатан. Он наблюдал за судном почти три часа, сам проверял ветер и потом мысленно отдавал приказы по изменению курса корабля. Его команды не отличались от команд Маккима.

Исаак Макким послал матроса вниз за кофе для себя и своего гостя. Когда кружки опустели, его глаза засверкали.

– Теперь вы увидите, что может сделать это судно, – сказал он и приказал команде изменить курс. Маневрируя быстро и грациозно, корабль поплыл в противоположном направлении.

Его многочисленные паруса наполнились ветром, и через мгновение судно рассекало водную гладь, покрытую белыми барашками.

Джонатан затаил дыхание. На практике ему никогда не приходилось сталкиваться с такой поразительно высокой скоростью, какую развивал этот парусный корабль.

Едва сознавая, что он делает, Джонатан снял шляпу и позволил ветру взъерошить свои волосы. Он почувствовал на губах вкус соли. Когда Джонатан посмотрел на берег, чтобы определить скорость «Энн Макким», он был потрясен: земля быстро проносилась мимо него. Клипер превосходно подчинялся командам.

Только птица могла ощутить нечто подобное, подумал Джонатан, и ему пришлось сдержаться, чтобы не закричать громко и восторженно. Он отдал свое сердце клиперу, и корабль оправдал его ожидания. Наслаждаясь морскими брызгами, Джонатан получал удовольствие от устойчивого хода клипера, который слегка покачивался на волнах, прокладывая себе путь. Он знал, что скорость судна больше пятнадцати узлов.

Используя преобладающие ветры, которые дуют с востока на запад в Северном полушарии и с запада на восток в Южном, на этом судне можно было пойти в любой уголок земного шара, коренным образом изменяя устоявшиеся графики маршрутов.

В голове Джонатана роились мысли, и он поклялся себе, что всю свою жизнь посвятит клиперам. Он был уверен, что они его не подведут.

* * *

Его дорожная сумка с чертежами «Энн Макким» висела около седла. На обратном пути в Новую Англию Джонатан не тратил время впустую. Все дни с рассвета до заката он проводил в седле, делая небольшие остановки, чтобы поесть и дать отдохнуть лошади. Будучи таким же неудержимым, как и его плавание на клипере, он рисовал в уме чертежи судна, совершенствовал их, изменял и дополнял, начинал заново и оставлял лишние детали. Постепенно в его голове создавался образ корабля.

Разумеется, ни один из Рейкхеллов никогда не пренебрегал срочными делами, поэтому он провел два дня в Нью-Йорке. Там он встречался с купцами и торговцами, которые отправляют свои товары в Англию, в континентальную Европу и на острова Вест-Индии в Карибском море на торговых судах компании Рейкхеллов. Выехав из города, он поскакал на северо-восток через графство Вестчестер. У него было достаточно новых заказов, чтобы ублажить отца и своего придирчивого зятя. Неважно, что они могли подумать о клиперах, его отсутствие в Нью-Лондоне было вполне оправдано.

После того как он пересек границу штата Коннектикут, радостное настроение Джонатана начало пропадать; чувство предосторожности овладело им. Конечно, он помнил, что имеет дело с архиконсервативными людьми, которые отнесутся к нему, как к безрассудному радикалу. Он был единственным в семье, кто не только отказывался стать активным членом партии вигов, но и два года назад проголосовал за избрание на второй срок президента Эндрю Джексона. Напрасно он спорил, что Джексон являлся достойным преемником Томаса Джефферсона, и пытался претворить в жизнь идеалы его демократии. Рейкхеллы предпочитали «трезвую» политику Джона и Джона Куинси Адамсов, как называл эту политику его отец.

Отношение отца и Брэда Уокера к идее строительства и использованию судов типа клипер будет зависеть от того, как он представит это дело. Но Джонатан знал, что он с честью выдержит трудную битву. Он должен разбираться во всех деталях досконально; и ни при каких обстоятельствах он не может себе позволить потерять самообладание, когда Брэд примет сначала тактику подкалывания, а потом очернения всего, что предложит Джонатан.

В субботу поздно вечером Джонатан наконец добрался до шумного морского порта Нью-Лондона, но судоверфь уже закрылась на выходной, поэтому он поскакал прямо к дому своих предков на Пикоут-авеню. Дом находился недалеко от того места, где река Темза расширялась и впадала в пролив Лонг-Айленд. Жилой дом стоял на месте дома, построенного первым Джонатаном Рейкхеллом в начале XVIII века. Последующие поколения внесли много изменений в дом, но осталось несколько старых комнат, которые использовались. Дом стоял прямо на берегу фасадом к воде и даже с дороги, которая проходила за ним, выглядел привлекательным и впечатляющим. Это было хаотично выстроенное трехэтажное здание из белой доски клинообразного сечения, такое же прочное, как и судоверфь, которая являлась основой благосостояния семьи.

Мельком взглянув через Пикоут-авеню на дом, который стоял напротив и был меньших размеров, Джонатан увидел в окне доктора Мартина Грейвса, который зажигал масляную лампу в гостиной. Ну, ему придется подождать до завтрашнего утра, прежде чем он увидит Луизу. Завтра после службы в церкви он присоединится к семейству Грейвсов, чтобы пообедать. Мартину и Наоми Грейвс не понравится, если кто-то, пусть даже молодой человек, который был неофициально помолвлен с их дочерью, решил бы зайти к ним неожиданно и без предупреждения. У них и Джеримайи Рейкхелла были одни и те же ценности в жизни, они обладали чувством достоинства и требовали соблюдения правил поведения в обществе, и это было неудивительно. Отец доктора Грейвса был деловым партнером деда Рейкхелла, построил свой дом напротив дома друга; и две семьи были очень близки в течение десятилетий.

Экономка отца не ожидала, что Джонатан вернется сегодня вечером, и была удивлена.

– Я найду повара, чтобы он вам собрал что-нибудь поесть, – сказала она. – Вашему отцу и мистеру Уокеру пришлось поехать по делам в Род-Айленд, и они не вернутся до понедельника.

Джонатан мгновенно решил, что он мог бы использовать это время с выгодой для себя.

– Не беспокойтесь, мисс Нэн, – сказал он. – Я поужинаю у сестры.

Состоятельный дом Уокеров находился всего через несколько домов по Пикоут-авеню, и Джудит Уокер будет рада видеть своего брата; он в этом не сомневался. Будучи старше его на семь лет, она все еще была приятной и элегантной в свои тридцать два года. На ней было закрытое платье из английской шерсти, которое приличествовало Рейкхеллам. Свои темно-каштановые волосы она укладывала в узел на шее, так же причесывалась ее покойная мать. Но ее карие глаза с длинными ресницами были озорными и живыми. Даже ее властный муж не смог подмять ее, подумал Джонатан.

– Где Джуди и Брэдди? – спросил он, когда она провела его в маленькую гостиную, которую предпочитала другой, официальной.

– Не кричи, иначе ты их разбудишь, – сказала она. – Они очень устали, играя днем на пляже. Я их помыла, накормила и уложила спать, и если Всемогущий ко мне благосклонен, то я их не увижу снова до завтрашнего утра. Налей себе вина. Мне не надо.

Джонатан налил себе немного хереса, который Рейкхеллы импортировали из Испании.

– Что папа и Брэд делают в Род-Айленде?

– Что-то связано с кораблем, который построен на судоверфи, проданной с аукциона из-за банкротства владельца. – Джудит пожала плечами. – Подробностей я не знаю, да я и не спрашивала.

Как обычно, подумал он, она не очень-то интересовалась тем, что происходило в компании Рейкхеллов, но это было исключительным правом женщин. Интерес его матери к делам компании был тоже невелик.

– Расскажи мне о своей загадочной поездке, Джон.

– Это не было тайной. Я ездил в Балтимор посмотреть на новый тип корабля. На клипер.

– О, Брэд придал этому загадочность. – Она заглянула в столовую, увидела, что ужин подан, и подала знак рукой.

– Я все тебе расскажу об этом, – сказал он осторожно, выжидая подходящий момент, чтобы поведать свою историю о чудесах «Энн Макким». Поддержка сестры будет крайне необходимой, хотя, и он это знал, сестра никогда не выступала против своего мужа на заседаниях совета директоров.

– Меня интересуете ты и Луиза. Когда будет объявлено о вашей помолвке?

Джонатан пожал своими широкими плечами, но ничего не ответил, пока прислуга не поставила перед ними чашки с дымящейся густой похлебкой из морских моллюсков и не вышла из комнаты. Меню в доме Уокеров было точно таким же, как и дома.

– Доктор Грейвс и папа, – сказал он мягко, – при их благоразумии найдут момент.

– Я думаю, что у тебя и Луизы должно быть свое мнение на этот счет, поскольку это касается вас.

Он усмехнулся, и когда отвечал, в его голосе не было злобы.

– Когда мы были в возрасте Брэдди и Джуди, две семьи посчитали, как само собой разумеющееся, что мы должны пожениться. Поэтому Луиза и я не спешим. Мы послушные дети и сделаем то, что необходимо для последующих поколений.

Джудит внимательно посмотрела на брата и приподняла бровь:

– Могу я задать тебе очень личный вопрос? Если хочешь, можешь сказать, чтобы я не вмешивалась в чужие дела.

Он обменялся взглядом с сестрой, потом соединил большой и средний пальцы в кольцо.

Она сразу же вспомнила этот жест из их далекого детства, как обещание говорить правду.

– Вы любите друг друга?

– Ты любила Брэда, когда выходила за него замуж? – спросил Джонатан в ответ.

– Я и сейчас люблю! – ответила горячо Джудит.

Он усмехнулся:

– Супруги Рейкхеллов, как и в королевской семье или у племенного крупного рогатого скота, подбираются за высокие полноценные достоинства, чтобы детям было что наследовать. Доктор и миссис Грейвс рады, потому что Луиза войдет в семью с определенным положением и состоянием. Папа счастлив, потому что Луиза пышет здоровьем, из хорошей семьи и имеет ровный характер. Но никого не волнует, что она весьма привлекательна. Раз у меня голова на месте, папу не волнует, что думает она. И думает ли она?

Они замолчали, пока убрали суповые чашки, прислуга поставила на стол большое плоское блюдо с вареной говядиной, капустой и картофелем, луком и морковью. Это блюдо всегда подавали в субботу вечером.

– Если вы с Луизой так думаете, – наконец сказала Джудит, – странно, что вы не скажете папе и доктору Грейвсу, что отказываетесь от брака.

Джонатан стал серьезным.

– Ты неверно истолковала сказанное мною, – ответил он. – Как ты знаешь, я никогда не боялся выразить свое мнение?

– Слишком хорошо.

– Насколько мне известно, Луизу сейчас никто не интересует, меня тоже. Безусловно, ты знаешь, как я был воспитан, так же как и ты. Семья и компания являются едиными и неделимыми, с ними считаются прежде всего. Луиза будет хорошей женой. Она сможет устроить прием для заказчиков из Нью-Йорка, Бостона и Провиденса. Так же как и ты, она будет регулярно общаться с семьями рабочих с судоверфи. И что самое важное, она даст жизнь шестому поколению тщеславных, здоровых Рейкхеллов, родит мальчиков, которые займут в династии предназначенные им места.

– В твоих словах горечь, – тревожно сказала Джудит.

– Нет! – возразил ее брат. – Будущее компании и семьи значит для меня так же много, как и для папы. Так же много, как оно значило для деда и его отца. Луиза и я ладим хорошо, нам спокойно друг с другом, и мы оба знаем, чего от нас ждут. Поэтому не вижу причины, почему бы нам не пожениться.

Она покачала головой и вздохнула:

– Пожалуйста, передай мне соус из хрена.

– Моя предстоящая женитьба меня меньше всего тревожит, – сказал Джонатан и начал рассказ о клипере.

Женщины семейства Рейкхеллов знали о кораблях больше, чем многие мужчины. Несмотря на то что ее мысли время от времени путались, Джудит была в состоянии понять то, о чем рассказывал ей брат. Она очень внимательно его слушала и не перебивала, пока он не сделал паузу.

– Джо, зачем ты мне все это рассказываешь?

– Чтобы ты была подготовлена заранее, – сказал Джонатан. – Я собираюсь попросить папу провести заседание директоров с целью выработки новой политики.

– Ты хочешь построить клипер.

– О, я собираюсь построить и плавать на них всю оставшуюся жизнь. Я уверен, что мы удвоим нашу деловую активность и утроим наши доходы. И это только по скромным подсчетам. У меня одна надежда, что папа и Брэд поддержат мой энтузиазм.

Джудит думала по-другому, но держала свое мнение при себе.

– Я не могу говорить за нас обоих, – сказала она осторожно.

– Но ты можешь высказать свое мнение. Каково твое отношение к тому, что я сказал?

Она стала еще более осторожной, зная, что он хотел получить ее согласие, но в то же время чувствуя, что не может дать Джонатану согласие автоматически.

– Когда ты построишь свой первый клипер, – сказала она, – я надеюсь, ты возьмешь меня и детей в плавание.

– Ты знаешь, что возьму, – сказал Джонатан, – но как ты понимаешь, это не то, что я хотел услышать.

Джудит почувствовала, что ей по душе его искренность.

– Папина точка зрения определенно будет иметь влияние на меня, – сказала она. – И конечно, ты понимаешь, что я никогда не проголосую своей долей акций в компании против моего мужа. Я люблю его, поэтому вполне очевидно, что я доверяю ему как мужчине, судостроителю и человеку, который преданно служит с наибольшей пользой для меня.

– Я не допускаю конфликта, – сказал Джонатан после того, как основное блюдо было заменено пудингом из хлеба и изюма. – Я надеюсь, что папа и Брэд согласятся с моим представлением о будущем. – Он оставил эту тему, и они обсудили менее важные дела.

На следующее утро он почувствовал, что ему необходим моцион, поэтому он прошелся несколько миль пешком до англиканской церкви, которая находилась в деловой части города на Стейт-стрит. Он вошел туда в тот момент, когда Джудит с детьми занимали свои семейные места на церковной скамье. Джонатан задержался в проходе, чтобы поклониться Луизе Грейвс и ее родителям. Соблюдая правила приличия, он не улыбнулся, так как знал, что за ним наблюдают.

Луиза в платье из ткани с набивными цветами выглядела еще привлекательней, чем обычно. Ее светло-пшеничные волосы были убраны под широкополую соломенную шляпу. На его приветствие она официально кивнула. Но ему показалось, что она пыталась подмигнуть ему. Вчера вечером ему следовало бы сказать Джудит, когда они обсуждали его отношения с Луизой, что у него и Луизы есть чувство юмора, которое старшие не одобряют.

После службы, как и предполагалось, Джонатан присоединился к семье Грейвсов и поехал к ним домой в их карете. В дороге в основном говорила Наоми Грейвс, она рассказывала сплетни о людях, которых видела в церкви. Ее муж притворялся, что слушает ее, а Джонатан и Луиза, не услышав ничего нового и неожиданного, погрузились в свои мысли.

Джонатан представлял, что он находится на палубе «Энн Макким», которая плывет по ветру, преследуемая демонами, и он жалел, что именно в этот момент не находится на борту образцового судна.

Он был не единственным гостем. Ранее к семье Грейвсов присоединилась Руфь Халлибертон. Это была самая близкая подруга Луизы, которую она знала с раннего детства. Джонатан тоже ее знал, так как ее отец был главным плотником на верфи Рейкхеллов. Она была очень оживленной, поэтому Джонатан был рад ее видеть. Присутствие Руфи гарантировало, что обед будет менее скучным и торжественным в доме супружеской пары, которая превыше всего ценила чувство собственного достоинства.

Руфь была темной блондинкой. Когда она сняла шляпу, ее волосы рассыпались по спине. На мгновение она отвернулась, но Луиза поймала отблеск радостного выражения ее глаз и посочувствовала ей. Бедная Руфь! Она была влюблена в Джонатана с детства, и было ясно, что ее чувства не изменились, хотя она знала, что ее дорогая подруга выходит за него замуж. Руфь знала, что у нее нет надежды, наследник Рейкхеллов не женится на дочери служащего верфи. Руфь не учили сдержанности. Только тот, кто был воспитан на принципах дисциплины, знал, что умение владеть собой необходимо во все времена и при многих обстоятельствах. И Луиза умело использовала его.

Бросив косой взгляд на Джонатана, которому ее отец передавал небольшой бокал вина, Луиза знала, что он до сих пор не имел ни малейшего представления, что Руфь влюблена в него. Маловероятно, что он когда-нибудь узнает, отчасти потому, что он отверг бы саму идею любовного романа с дочкой главного плотника своего отца, и частично потому, что он тоже был воспитан в строгой дисциплине и подавлял любые чувства, кроме дружеских.

Посмотрев на своего будущего мужа, Луиза почувствовала себя уверенней. Они получили одинаковое воспитание, и в большинстве случаев она знала, что он думает о многих вещах, а если она не знала, то могла догадаться, исходя из своего опыта.

Девушки тихо болтали друг с другом и сочувствовали Джонатану, который был вынужден слушать бесконечные медицинские рассказы доктора Грейвса о больных, которым он поставил правильные диагнозы. Конечно, доктор заслужил репутацию ведущего врача в восточной части Коннектикута, но все его рассказы были похожи, и трудно было отличить один рассказ от другого.

Обстановка слегка разрядилась, когда появился последний гость. Невысокий, коренастый Эдмунд Баркер, уроженец Нью-Хейвена, учился с Джонатаном в Йеле. Он был благодарен своему другу за работу в качестве второго помощника на шхуне Рейкхеллов. Шхуна курсировала между Нью-Лондоном и островами Вест-Индии. Старые друзья были рады увидеть друг друга, но Эдмунд покраснел, когда делал поклон Руфи Халлибертон.

Луиза, почувствовав себя свахой, улыбнулась. Она давно подозревала, что Эдмунд определенно увлечен Руфью. Да и сама она не была против того, чтобы увидеть Руфь замужем. Несмотря на то что Джонатан уважал обычаи, было опасно, чтобы привлекательная Руфь оставалась свободной. Луиза считала, что безопасность заключается в том, чтобы планировать заранее.

– Когда ты вернулся, Эдди? – спросил Джонатан.

– Мы пришвартовались у пирса на Стейт-стрит вчера в полдень, – сказал Эдмунд Баркер. – Наши трюмы битком забиты древесиной сандалового дерева для красителей с Ямайки, и у нас была очень низкая посадка во время обратного рейса.

Миссис Грейвс объявила, что обед готов, и они пошли к столу.

Здесь, как и дома, не было сюрпризов. Джонатан знал заранее, что обед будет состоять из супа из морских моллюсков, кукурузных початков, в качестве отдельного блюда подадут жареную ногу барашка с картофелем и овощами и персиковый бисквит на десерт.