355 500 произведений, 25 200 авторов.

Электронная библиотека книг » Майкл Уильям Скотт » Династия Рейкхеллов » Текст книги (страница 15)
Династия Рейкхеллов
  • Текст добавлен: 9 октября 2016, 12:40

Текст книги "Династия Рейкхеллов"


Автор книги: Майкл Уильям Скотт



сообщить о нарушении

Текущая страница: 15 (всего у книги 35 страниц)

Сун Чжао, одетый в длинный халат, вошел в комнату бесшумно, на ногах у него были вышитые серебром туфли.

Его дочь мгновенно соскользнула с подушки на пол и склонила голову в знак дочернего уважения и послушания.

Чжао был в плохом настроении, поэтому не принял даже знаки покорности.

– Ты помнишь легенду о лягушке, которая вмешивалась в чужие дела? – спросил он без вступления.

– Конечно, – ответила его дочь. – Лягушка вмешивалась в дела всех, кого знала, пока боги не рассердились на нее. В наказание они заставили ее расти все больше и больше, пока она не стала такой же огромной, как воины Хэнаня. Могущественный охотник увидел ее и отрубил ей голову. Приготовил на обед. Но мясо было таким жестким, что его нельзя было есть, его выбросили в мусорную кучу, и оно превратилось в пыль. Эта легенда о тех, кто вмешивается в чужие дела. Хорошо они не заканчивают.

– Это так. – Чжао беспокойно бродил по комнате, наконец он заставил себя сесть на лакированную скамейку у окна, спинка и сиденье которой были украшены традиционными рисунками цветов. Обычно он выбирал другое место, потому что он считал рисунки кричащими, но сегодня он думал о чем-то другом. Достав из кармана кусочек чистого шелка, он усердно протирал свои очки.

Обычай запрещал Лайцзе-лу двигаться, пока ее отец сам не разрешит, но казалось, он так был погружен в свои мысли, что она боялась, что ей придется остаться на полу в течение всего разговора, если она не напомнит ему о своем неудобстве.

– Могу я попросить разрешения подойти к стулу?

Он махнул ей, показывая на отсутствие интереса к таким вещам.

Девушка поспешно поднялась и подошла к трехногой табуретке, покрытой подушкой из зеленого бархата. Скромно сев, она поправила юбку своего чонсама, чтобы не были видны ноги.

– Сегодня, – сказал Чжао очень низким голосом, – в дом пришел курьер в ботинках с золотыми шпорами, в тунике, вышитой золотом и украшенной пурпурным драконом.

Лайцзе-лу открыла рот от изумления.

– Императорский курьер из Пекина?

Он кивнул, потом достал из своего широкого рукава свиток, на котором были изысканно написаны иероглифы. Только тот, кто всю жизнь писал, мог сделать такие совершенные штрихи кисточкой.

– Посмотри на печать, – сказал он, открывая свиток и протягивая ей.

Печать из лавандового воска изображала крошечного дракона, присевшего под цветущим деревом личжи, и имела только несколько иероглифов.

– Здесь подпись Ань Мень, – сказала Лайцзе-лу и застыла. – Королевский дракон. И Ань Мень! Это, должно быть, письмо от августейшей сестры самого Небесного императора!

– Это так, дочь моя. – Чжао раскрыл свиток и прочитал его. – Ее светлость, сестра Солнца, Луны и Звезд, просит, чтобы дочь Сун Чжао была отправлена в Пекин без замедления. Ее светлость желает побеседовать с этой персоной. Дочь Сун Чжао и ее слуги будут находиться в Запретном городе, пока ее светлость не закончит их беседу.

У девушки голова пошла кругом.

– Почему принцесса Ань Мень послала за мной? Откуда она знает, что я существую?

– Те же самые вопросы появились и в моей голове, но я не знаю на них ответа. – Чжао передал ей свиток.

Документ содержал только слова, которые он ей прочитал, и ее недоумение возросло.

– Как только я прочитал письмо, – сказал Чжао, – я пошел к наместнику, но он ничего не знает. Ее светлость не занимается официальными делами Срединного царства, а наместника беспокоят только такие дела. Теперь ты знаешь, почему я спросил тебя о лягушке, которая выросла. Ты снова в чем-то замешана?

– Нет, мой отец! Я клянусь, что делала только то, что ты знаешь и одобряешь.

Он вздохнул:

– Конечно, ты понимаешь, что просьба ее светлости это приказ, который должен исполняться немедленно.

Лайцзе-лу кивнула:

– Но почему она должна вызывать меня на аудиенцию?

Снова Чжао пожал плечами:

– Я более менее спокоен, потому что тебе и твоим сопровождающим предоставят жилье в Запретном городе. Ее светлость не пригласила бы тебя как свою гостью, если бы она намеревалась морить тебя голодом в клетке, сварить тебя в масле или лишить тебя головы. Даже императорская власть соблюдает древние законы гостеприимства.

– Принцесса Ань Мень, – сказала она с возмущением, – известна как женщина высокой культуры. Безусловно, она не посылает людей на казнь!

Улыбка отца была слабой.

– Небесный император и те, кто принадлежит к его роду, устанавливают свои собственные правила, а законы, выполняемые другими, их не касаются. Ань Мень может делать, что пожелает, и ни один голос во всем Срединном царстве не поднимется в знак протеста.

– Ну, мы не имеем ни малейшего представления, почему она послала за мной, поэтому я отказываюсь запугивать себя бедами, которые могут выпасть на мою судьбу. – Лайцзе-лу говорила смело, но тем не менее спросила: – Ты будешь сопровождать меня в Пекин, мой отец?

Чжао покачал головой:

– Я не хочу, чтобы говорили, будто я использую свою дочь как клин, чтобы войти в Запретный город. Мисс Сара будет компаньонкой, а Кай будет сопровождать тебя, взяв с собой столько людей, сколько ему понадобится, чтобы защитить тебя.

Его решение было окончательным, и она знала это слишком хорошо, чтобы спорить с ним.

– Я должна подобрать несколько редких шелков, чтобы сшить новые платья для аудиенции.

– Нет, – сказал он. – У тебя достаточно разных платьев для пятидесяти аудиенций. Никто не задерживается, когда приказывает сестра Небесного императора. Я уже приказал, чтобы подготовили мою лучшую джонку для тебя, и ты поплывешь завтра утром.

Мысль о таких срочных сборах заставила девушку запаниковать.

– Но этого времени не хватит…

– Этого будет достаточно, – твердо сказал Чжао. – Ты поедешь с моими благословениями и молитвами о твоем благополучном возвращении.

Она знала, что ей предстоит бессонная ночь, пока она будет готовиться к отъезду.

На следующий день перед рассветом восемь больших лакированных сундуков с походным гардеробом девушки вместе с двумя другими, в которых были вещи Сары Эплгейт, были доставлены на борт великолепной джонки, привязанной у причала перед одной из факторий Чжао. Небольшая армия прислуги работала всю ночь, выскребая и полируя, а повар дома Сун наблюдал за погрузкой специальной еды для поездки. Если бы принцесса Ань Мень отправлялась в путешествие, ей бы не было оказано большего внимания.

Джонка «Запах хризантемы» была выкрашена в желтый и черный цвета, и внешне она напоминала другие бесчисленные торговые суда. Но это был флагманский корабль флота Сун Чжао. Когда требовали дела, он сам на нем путешествовал, внутри она была роскошной. Палубы из тикового дерева были отполированы, все детали из бронзы сверкали, инкрустированные слоновой костью, перламутром и полудрагоценными камнями перегородки были витиевато украшены.

Две каюты на корме, которые заняли Лайцзе-лу и Сара Эплгейт, были роскошно обставлены. Полы были покрыты толстыми коврами, низкие кровати были больше и удобней, чем дома, а старинный фамильный стол, за которым они будут принимать пищу, был сделан из двенадцати различных ценных пород деревьев, их натуральные оттенки были так искусно подобраны, как подбирались цветы для выращивания в английском саду.

Чжао пожелал своей дочери счастливого пути дома, и двух женщин донесли до Вампу в паланкине с бамбуковыми шторами со всех сторон, они скрывали их от взглядов прохожих. Этой предосторожности скорее всего требовала необходимость в соответствующей защите, чем скромность. Только капитан джонки знал, кто его пассажиры, и обе женщины понимали, что будет предпочтительней, если они уединятся в свои каюты, пока корабль не доберется до открытых вод Южно-Китайского моря. Пираты грабили неосторожных в дельте реки Жемчужной, а дочь Сун Чжао была соблазнительной целью, которую можно было похитить и получить непомерно большой выкуп. Поэтому ее присутствие на «Запахе хризантемы» держалось в очень большом секрете.

Пираты, с безрассудной смелостью напавшие на джонку, были бы удивлены ее защитой. Двенадцать вооруженных мужчин под командованием Кая были искусными стрелками из лука и метателями копий, они также прошли тщательную подготовку и умели обращаться с огнестрельным оружием. Две устаревшие пушки на носу и корме судна были заменены современными девятидюймовыми орудиями, которые Чжао купил у датского торговца, и все члены экипажа умели стрелять из этих орудий. Лайцзе-лу была защищена соответствующим образом.

Джонка отошла далеко в море, чтобы избежать прибрежных островов, где, как известно, скрывались пиратские судна. Погода в начале лета была жаркой, но морской ветерок был приятным, плавание было настолько удобным, насколько и скучным. Лайцзе-лу и Сара проводили свои дни, читая и болтая. После полудня каждый день они переходили под балдахин, натянутый на корме, и располагались на груде подушек, и только один раз ливень заставил их спуститься вниз.

Плавание в медленно плывущей джонке длилось почти две недели, но наконец они увидели высокие каменные стены форта, охраняемого вооруженным гарнизоном Тяньцзиня, это были ворота на север. Несколько военных джонок – каждая на борту имела огромный нарисованный глаз – вышли в море и сопроводили «Запах хризантемы» к месту у причала, который находился прямо под дулами двух десятков пушек, выглядывающих из отверстий в форте.

Прежде чем кому-нибудь разрешили высадиться, группа служащих поднялась на борт, и Кай приветствовал их. Он представил специальные визы, подписанные лично наместником императора в Кантоне, и когда показал свиток с печатью принцессы Ань Мень, посетители стали подобострастными. Лайцзе-лу и Сара, сопровождаемые своими собственными вооруженными людьми, были перенесены на берег в закрытых паланкинах, и ни один матрос императорского военно-морского флота, и ни один солдат императорской армии даже мельком их не видел.

Их разместили в форте в анфиладе комнат, которые были большими, но скудно обставленными. Даже в этот период в здании была такая липкая влажность, что в жаровне день и ночь горел древесный уголь.

Комендант гарнизона выразил женщинам свое уважение, нанеся короткий и формальный визит, но у него не хватило смелости попросить о чести пообедать с ними. Этим вечером Кай сделал необходимые приготовления для возобновления путешествия на следующее утро. Членам эскорта были предоставлены горячие верховые лошади и две спокойные кобылы, на седле у каждой был установлен своего рода паланкин для женщин. Двадцать три повозки, запряженные мулами, везли имущество и запасы продовольствия, постельные принадлежности и шатры, которые могли понадобиться по дороге. И как заключительный жест, комендант снабдил их охраной из пятидесяти своих собственных кавалеристов, одетых в форму лавандового и ярко-красного цветов, которая символизировала их принадлежность к членам охраны императорского двора. Каждый из этих людей в дополнение к своему изогнутому мечу нес опасный, острый как бритва кумин, его двусторонние лезвия были наточены до безупречности.

Воры часто нападали на купцов, путешествующих по дороге из Тяньцзина в Пекин, но никто не осмелился бы подойти близко к этой особой группе. Вымпел с изображением дракона, который нес знаменосец в начале процессии, указывал на то, что эти всадники пользуются особой защитой небесного императора. И бандиты, скрывающиеся в сосновых лесах или за сельскохозяйственными постройками, знали, что им придется не только самим защищаться, но что они будут обезглавлены, как только их схватят. Очевидно, так надежно охраняемые женщины являются важными персонами.

Лайцзе-лу, имеющая контакт только с Сарой и Каем, тяготилась своей изоляцией. По крайней мере, она утешала себя тем, что будет в безопасности на протяжении последних семидесяти миль ее нескончаемого путешествия.

* * *

Пекин, «северная столица», все еще рассматривался как новый центр правительства Срединного царства, хотя прошло четыреста лет с тех пор, как он заменил Нанкин, считавшийся домом правителей нации. Кроме того, маньчжуры, давшие имя династии, иногда считались незваными гостями, хотя почти двести лет прошло с тех пор, как их войска вошли в Китай из Маньчжурии, отгородившись Великой стеной к западу от города.

Перепись не проводилась, по крайней мере, в течение двух или трех поколений, поэтому точное население Пекина было неизвестно. Однако жизнь города распространилась далеко за пределы естественно огороженной территории, и теперь жители обживали пыльные холмы, чья растительность пошла на строительство и обогрев жилищ для все увеличивающегося населения. В соответствии с достаточно развитым подсчетом евнухов, которые занимали большинство ответственных постов в бюрократической системе управления, население Пекина, по крайней мере, составляло два миллиона.

За прошедшие годы Лайцзе-лу дважды посещала Пекин с отцом, поэтому ей были знакомы главные оживленные улицы, широкие и мощеные, еще более заполненные людьми, чем она видела в Кантоне. Это были жители провинции Хэнань. Мужчины, высокие и широкоплечие, и женщины, стройные и царственные, все они возвышались над более низкорослыми людьми с юга. Ее семья была родом из Пекина, этим и объяснялся их рост.

Маленькие дома с крышами, как у пагод, тянулись в каждом направлении так далеко, как только мог видеть глаз. Одной из основных отличительных черт города являлось деление его на районы высокими каменными стенами. Общественные здания здесь были гигантскими, соответствуя самой столице самого многочисленного народа на земле. Лайцзе-лу помнила благоговейный трепет, который она почувствовала, в первый раз увидев великолепный и глубокий Храм провидения, самый большой храм поклонения и созерцания в Срединном царстве. Она могла только надеяться, что у нее появится возможность посетить его во время своего пребывания здесь.

Высокие стены императорского города были покрыты белой штукатуркой, и сейчас они неясно вырисовывались впереди. Кай вместе с начальником конной охраны поскакал вперед, а процессия остановилась, пока они вели переговоры у огромных ворот с дежурным офицером караульного отряда. Над воротами была замысловато вырезанная крыша, напоминающая по форме пагоду, а сами ворота охранялись каменными львами на пьедесталах.

Были соблюдены любезности, процессия двинулась снова вперед, и девушка выглядывала из складок тончайшего шелка, который окружал ее. Императорский город был центром управления, и тысячи людей работали в этих огромных зданиях из камня под руководством евнухов, занимающих высокие посты. Почти все, кто работал в императорском городе, жили здесь, и за огромными зданиями учреждений тянулись бесконечные ряды маленьких, но солидных домов. Общее впечатление от императорского города было приятным, так как время от времени попадались многочисленные сады и искусственные озера. Цветники, разбитые специалистами, которые годами посещали специальные школы, были наполнены красками. Пагоды, защищающие посетителей от стихии, и огражденные мостики, имеющие крыши и стены из дерева и камня, металла и штукатурки, их каждый дюйм был покрыт рисунком, на создание которого мастер потратил целую жизнь, все они три раза в год красились яркими, контрастными красками.

Вход в императорский город был запрещен всем, кроме слуг и тех, кто обслуживал его жителей. Все, кто работал или жил в городе, носили бронзовые таблички, на которых были вырезаны имена и род занятий. Даже уличные торговцы жареными каштанами имели такие таблички. Солдаты в различной форме – от императорской лавандовой и красной до тускло-зеленой, принадлежащей пехоте, – были везде, многие из них были вооружены куминами. Офицеры носили кушаки различных цветов, которые указывали на их звание, и без исключения были вооружены изогнутыми обоюдоострыми мечами. У некоторых были громоздкие пистолеты, служившие скорее украшением.

Глубоко внутри императорского города находилась другая огромная территория, огороженная высокой стеной. Стены были оштукатурены и окрашены в лавандовый цвет. Над каждыми воротами была крыша в форме пагоды, и они охранялись каменными драконами высотой от десяти до двадцати футов, под одними драконами были пьедесталы из алебастра, под другими – из мрамора. Это был Запретный город, обитель Небесного императора, его семьи и его обслуживающего персонала. У ворот Шести Священных Драконов Лайцзе-лу и члены ее окружения долго и нудно ждали, а когда им разрешили войти, конная охрана из Тяньцзиня вынуждена была остаться.

Девушка нетерпеливо осматривалась вокруг, и хотя ей много говорили о Запретном городе, она была поражена его размерами и запутанностью. Куда бы она ни посмотрела, везде были большие красивые здания, сады поразительной красоты и еще стены. Тут и там ей попадались фарфоровые кувшины высотой пятнадцать футов, огромные статуи из серебра и золота, а также множество других произведений искусства таких ослепительных, что у нее закружилась голова.

Центр Запретного города состоял из двух групп зданий, окруженных высокими стенами и рвами, в каждой группе было по три больших дворца. Но вокруг было так много зданий, что невозможно было их сосчитать, проезжая мимо. Лайцзе-лу знала, что император Даогуан официально содержал семьдесят две наложницы, каждая жила в своем собственном дворце и была окружена своими личными слугами, родственниками и прислугой. Каждый министр имел свой собственный дворец, так же делали и высокопоставленные генералы и адмиралы. Девять руководителей корпуса евнухов жили здесь тоже, и каждый устраивался в своем собственном замке.

Ни одному простому человеку не разрешалось проходить через ворота Запретного города без специального документа, подписанного императорским управляющим или одним из его трех главных помощников. Любой, кто не мог предъявить соответствующий документ патрулю в лавандовой форме, был бы казнен на месте. Гости, принадлежащие к высшим четырем сословиям чиновников, не носили документов, удостоверяющих их личность, но начальники военных патрулей обеспечивались списками таких гостей, списки обновлялись каждый день императорским управляющим или членами его штата. Лайцзе-лу не дали документа, но каждый член ее свиты получил бумагу, которую должен был носить и днем, и ночью.

Каю и вооруженным людям разрешили сопровождать Лайцзе-лу и Сару не далее входных ворот в маленькое здание, а потом их отвели в военный лагерь, который находился напротив. Кай с большой неохотой расстался с молодой женщиной, чью жизнь он поклялся защищать, но его собственная военная охрана, командир в ботинках с серебряными шпорами, имеющий под началом тысячу человек, не дала ему выбора. Когда его повели к баракам, он посмотрел через плечо на закрытую вуалью девушку, он должен был принять это как неизбежное, зная, что потеряет голову мгновенно, если посмеет выразить неудовольствие.

Женщина средних лет с царственной осанкой, в ниспадающей одежде с вышитым на спине серебряным драконом вышла к воротам. Дракон означал, что она находится на службе Небесного императора.

– Добро пожаловать в Запретный город, – сказала она на мандаринском наречии, обращаясь только к Лайцзе-лу, игнорируя Сару. – Вы и ваша служанка можете спешиться и войти внутрь.

– Эта леди, – быстро ответила Лайцзе-лу, – моя уважаемая наставница и воспитательница. Она – не служанка!

Женщина средних лет неловко поклонилась Саре Эплгейт, которая молча ответила ей на приветствие.

Появилось много женщин, они внесли ее багаж в миниатюрный дворец, и Лайцзе-лу сразу же поняла, что ее поместили в жилище, куда не допускался ни один мужчина. Она последовала за старшей женщиной через замечательный английский сад и, перейдя по закрытому мостику через реку, попала в ошеломивший ее мир. Стены холла, который оказался жилой комнатой, были покрыты листами сверкающей и кованой меди. Перила лестницы, ведущей на верхний этаж, были искусно вырезаны из слоновой кости. Лайцзе-лу думала, что сцены, изображенные на кости, были взяты из древних мифологий, но при детальном изучении оказалось, что это были эпизоды, настоящие и вымышленные, из жизни Небесных императоров.

Стены в спальне Лайцзе-лу были сделаны из сверкающего серебра, на них были нарисованы лаком фигуры знатных дам прошлого. Мебель тоже была сделана из серебра, и глубокие подушки из вышитого бархата покрывали каждый ее предмет. За низкой кроватью спускался вниз по каменной стене водопад, в пруду у основания водопада плавало десятка два крошечных серебряных рыбок с тончайшими веероподобными хвостами.

Девушка была очарована и продолжала наблюдать за водопадом, после того как старшая женщина и слуги, принесшие лакированные сундуки с одеждой, исчезли. Но там, где расторопность принималась как должное, не было места для отдыха. Появились женщины в брюках и туниках с вышитыми драконами, освободили сундуки и взяли содержимое, чтобы погладить.

За ними последовали другие женщины, которые принесли в спальню бадью из мрамора длиной четыре с половиной фута, внешняя сторона которой была украшена вырезанными фигурками. Лайцзе-лу была уверена, что узнала в них представителей богов и богинь. В бадью налили горячую благоухающую воду, потом две женщины раздели девушку, искупали ее, вытерли и сделали ей массаж с ароматными маслами.

Они расчесали ее длинные иссиня-черные волосы, дав им свободно ниспадать по спине, потом одели ее в свободно облегающий, украшенный лентой халат из шелка такого мягкого и тонкого, как паутина. Лайцзе-лу чувствовала, словно она живет в сказочном мире, и ни одна сказка из китайской мифологии не может сравниться с этой.

Дверь примыкающей комнаты открылась, и Сара все еще в халате, в котором она путешествовала, прошла в спальню.

– Совсем неплохо, – сказала она по-английски, осматривая фантастическое оформление. – Мне они предоставили обычную кровать и стул. По крайней мере, беспокойство твоего отца, что ты будешь казнена, не сбудется. Какой бы ни была цель принцессы Ань Мень привезти тебя сюда, я понимаю, что ты привилегированный гость.

Лайцзе-лу захихикала и кивнула головой.

– Не забивай себе этим голову, дитя. Как только мы вернемся домой, ты займешься языками и рукоделием.

В наружную дверь постучали, потом она отодвинулась, и появилась старшая женщина.

– Закажете, что желаете на обед, или позволите мне сделать выбор, как вам будет угодно, – сказала она.

Сара взяла это на себя.

– Мы хотели бы простую еду из мяса или рыбы и овощи, просто приготовленные, с жидким супом, если это будет возможно, – сказала она вежливо, но твердо.

Женщина кивнула и улыбнулась в первый раз:

– Очень разумно после дня тяжелого пути. Вы были бы удивлены, но многие гости пользуются возможностью заказать редкие блюда.

– Сун Лайцзе-лу не была воспитана таким образом, – сказала Сара резко.

Женщина снова одобрила.

Девушка прервала их:

– Будьте так добры, когда ее светлость примет меня?

– Когда на то будет ее желание, – ответила женщина, ее манеры стали чопорными. – Возможно, она примет вас завтра, возможно, послезавтра. Я только могу сказать, что вы должны быть готовы идти к ней в тот момент, когда она потребует.

– Что мне следует надеть?

– Я позволила себе просмотреть ваш гардероб, у вас много подходящих туалетов.

Лайцзе-лу надеялась на помощь и была расстроена.

Женщина сжалилась над ней:

– Это противоречит правилам принцессы Ань Мень, чтобы я давала вам особый совет. Но я могу намекнуть. Я читала в досье, собранном на вас, что наместник императора Дэн Дин-чжань был гостем вашего отца. Оденьтесь так, как вы оделись бы, если бы он посетил ваш дом. – Женщина вышла и задвинула дверь.

– Я хотела спросить у нее, зачем меня сюда позвали, – сказала Лайцзе-лу по-английски.

– Если она не сказала тебе, что надеть, можешь быть уверена, она ничего не скажет тебе более важного, – ответила Сара.

– Итак, я поняла. – Девушка вздохнула. – Мою одежду скоро принесут, поэтому после еды тебе придется помочь мне решить, что надеть.

Сара помотала головой и засмеялась:

– В этом нет необходимости. Я тебя знаю, ты уже решила.

– Ну, – призналась девушка, – я думаю о моем красно-золотом чонсаме. С красными туфлями на золотой подошве.

– Ты тщеславна. Ни одно другое платье не сидит на тебе так выгодно, как это.

– Именно поэтому я хочу надеть его! – парировала Лайцзе-лу.

Чуть позже им подали блюдо из сваренной на пару рыбы и свежие овощи, потом прозрачный суп с разрезанным луком и лапшу с бобами. Проще еды не может быть, но фарфоровые чашки и блюда, на которых подавалась еда, были изысканными.

– В Кантоне нет более богатого человека, чем твой отец, – сказала Сара, держа изумительную тонкую тарелку над масляной лампой. – Но даже он не может позволить себе такие блюда, как эти.

– Или серебро в этой комнате, – сказала Лайцзе-лу. – В стульях и стенах его столько, сколько отец держит в сейфе, и это только одна комната. Подумай о богатствах, которые должны быть в тысячах других комнат по всему Запретному городу! – И сразу же она подумала о бесчисленных бедных людях, которых она видела вечером, когда шла через Кантон с Каем и Ло Фаном, но она знала, что невежливо упоминать различия, когда находишься здесь в гостях. Пути общества неизвестны, и сейчас не время задерживаться на каких-то неуловимых моментах справедливости.

В этот вечер Лайцзе-лу была очень сильно взволнована и думала, что долго не сможет заснуть, но звуки маленького водопада за ее кроватью вскоре убаюкали ее, и она заснула.

Утром она проснулась от пения «золотых голосов» крошечных зеленовато-желтых птичек, расположившихся на ветках деревьев в саду у нее за окнами.

Вскоре Сара присоединилась к ней, на завтрак подали приправленную специями говядину с вареным рисом и крошечные свернутые блины, наполненные джемом или желе разного вкуса. Чай был горячий и ароматный, но значительно слабее того, который две императорские гостьи заваривали для себя дома на завтрак.

После еды Лайцзе-лу с особой тщательностью надела свой алый чонсам с золотыми лягушками и кантом по краю воротника-стойки и разрезами по бокам юбки. Лайцзе-лу не спеша применила косметику и в качестве едва заметного жеста признания принцессе нанесла на свои веки тонкий слой лавандового бальзама. Прически лаковых фигур на стенах были изысканно украшены, но присущее девушке упрямство заставило ее оставить волосы распущенными. Наконец, она нашла способ выразить свою индивидуальность.

– Теперь, – сказала она, вздохнув, – я могу ничего не делать, а сидеть здесь и ждать.

– Нас не заставляли ждать внутри, ты знаешь, – ответила Сара.

Лайцзе-лу повеселела, и они спустились по лестнице на первый этаж, потом побрели во двор и сели на скамейку из слоновой кости около нескольких цветущих жасминов. Солнце над головой было ярким, но даже в этом защищенном месте пекинская пыль, казалось, висела в воздухе.

Чтобы скоротать время, Сара подробно спрашивала девушку на испанском языке о «Дон Кихоте» Сервантеса, который она недавно читала, и настаивала, чтобы девушка отвечала ей на этом же языке. Прошла большая часть утра, и потом появилась старшая женщина.

– Вас просят, – сказала она.

Лайцзе-лу вскочила на ноги.

– Следуйте тем путем, – сказала женщина, указывая.

Сара подбадривающе улыбнулась.

Девушка пошла одна по дорожке, выложенной гравием, звук ее обуви на толстой подошве эхом отдавался у нее в ушах. Было странно, что никто ее не сопровождает.

На расстоянии тридцати шагов в дальнем конце сада стояла масса густых цветущих кустов. Лайцзе-лу обратила недостаточное внимание на зеленую растительность, но, подойдя ближе, она поняла, что кусты скрывали каменную стену. Насколько она могла судить, нигде в растительности прохода не было.

Однако когда она подошла еще ближе, дверь бесшумно отодвинулась, она поняла в первый раз, что дом, в котором ее поселили, почти примыкал к другому, значительно большему зданию.

Дверь за ней задвинулась, но свет не уменьшился, и она поняла, что потолки над головой были наподобие пагод и сделаны из прозрачного стекла, которое пропускало дневной свет. В длинных коридорах стояли бесценные фарфоровые вазы высотой семь футов, и находились величественные кабинеты с искусно вырезанными дверями. Ей хотелось бы посмотреть некоторые произведения искусства, но это время было не для того, чтобы бездельничать, и она быстро прошла по коридору, никого не встречая. Тишина была жуткой.

В дальнем конце коридора другая дверь отодвинулась, и посетительница вошла в маленькую удобную комнату с толстым ковром на полу, на стенах резной орнамент из нефрита, и в дальнем конце три кресла, и каждое вырезано из единого куска нефрита, на спинках и на сиденьях были подушки. Важно было то, что одно кресло было занято.

Принцессе Ань Мень было далеко за двадцать, у нее были высокие скулы, чрезмерно узкие глаза и дерзкие черты лица, которые являлись причиной того, что большинство китайцев считали маньчжурцев уродливыми. Немного полноватая, она была одета в украшенный золотом чонсам из красного шелка, который очень напоминал халат Лайцзе-лу.

Не зная, смеяться ей или плакать, девушка грациозно опустилась на пол. Вдруг до нее дошло, что принцессе сказали, в чем она одета, и она решила появиться в похожем наряде, чтобы девушка не стеснялась. Чувство облегчения наполнило Лайцзе-лу, когда она внимательно смотрела на черного дракона на белом ковре.

– Я едва дождалась твоего приезда, Сун Лайцзе-лу, – сказала принцесса на удивление мелодичным голосом. – Присаживайся рядом со мной, пожалуйста, и скажи, что ты предпочитаешь в чае – леденцы или кусочек цитрусовых фруктов.

С трудом сглотнув, когда она поднималась на ноги, Лайцзе-лу пыталась восстановить свой голос. Фактически ей предложили сесть в присутствии принцессы.

– Я – мне цитрус, Ваша Светлость, – сказала она.

Ань Мень налила чай в хрупкие, украшенные драконом чашки большими крепкими руками.

– Я восторгаюсь твоими сережками, – сказала она. – Пока ты здесь, я должна дать тебе одни, немного длиннее, они были сделаны для меня. – Она тихо засмеялась. – Я не могу их носить. Мое лицо слишком квадратное, и я уже недостаточно красива.

Лайцзе-лу хотела вежливо возразить, но в этот момент дверь в стене комнаты отодвинулась и в комнату вошел мужчина средних лет с сильно выраженными маньчжурскими чертами лица. Он показался ей знакомым, девушка была очарована аккуратной шапкой, которая покрывала всю его голову. Она была полностью вышита сотнями жемчужин.

Почти сразу же она узнала, что видела это лицо на серебряных и бронзовых монетах! На самом деле она была в непосредственной близости от Даогуана, самого Небесного императора, живого потомка богов, божества, имеющего абсолютную власть над жизнью и смертью его подданных!


    Ваша оценка произведения:

Популярные книги за неделю