Текст книги "Династия Рейкхеллов"
Автор книги: Майкл Уильям Скотт
сообщить о нарушении
Текущая страница: 31 (всего у книги 35 страниц)
Сун Чжао выглядел постаревшим и очень уставшим, и глубокие морщины в уголках глаз и рта говорили о том, что он живет в огромном напряжении. Мисс Сара совсем не изменилась, разве что волосы чуть-чуть поседели, но она была столь же неукротимой и резкой и высказывалась тогда, когда считала нужным. Лайцзе-лу, вопросы которой со всей очевидностью говорили о том, что она глубоко любит Джонатана, вся светилась изнутри этой любовью, и была как никогда прекрасна. Нет объяснения тому, почему жизнь внезапно преподносит людям такие жестокие испытания.
Подробно рассказав о работе и жизни Джонатана, Чарльз, наконец, затронул вопрос, поднятый сэром Уильямом Эликзандером.
– Насколько я понимаю, здесь резко усилились настроения против иностранцев.
– Как это ни печально, это так, – признал Чжао. – Это распространилось на все слои общества, включая и образованных чиновников, которые уж должны соображать.
– Чем вы это объясните, сэр?
Китайский купец пожал плечами, ничего не сказав.
Лайцзе-лу опустила глаза и тоже замолчала, слышно было лишь постукивание палочек о тарелку.
А вот Сара Эплгейт отказалась быть дипломатичной.
– Это все этот Лин Цзи-сюй, – горячо воскликнула она. – Новый наместник, если вы еще не осведомлены, молодой человек. Чжао и его друзья все время говорят мне, что он прекрасный администратор и человек высоких принципов, но нет никаких сомнений, что именно он виноват в этих настроениях. В своих высказываниях он неизменно допускает отвратительные слова в адрес чужеземцев, что еще сильнее разжигает предубеждение, которое и так уже существует здесь.
– Мое мнение таково, и я уже говорила тебе об этом, Сара, что его превосходительство выступает не против всех иностранцев и не против того хорошего, что имеется в их цивилизации.
– Тогда почему он не может удержаться от нападок на нас? – резко возразила Сара.
Чжао какую-то секунду колебался, затем вновь пожал плечами.
– Это отношение может вызвать серьезные проблемы? – поинтересовался Чарльз.
– Это зависит от того, насколько ухудшится отношение к иностранцам и как отреагируют правительства западных стран, – заявил торговец.
Чарльз понял, что этот ответ ничего не значит.
– Вы полагаете, что может пострадать наша взаимовыгодная торговля?
Здесь отношение Чжао сразу переменилось, и он твердо сказал:
– Заверяю вас, что я делаю и буду продолжать делать все для того, чтобы наша внешняя торговля не прекратилась и не уменьшилась. Напротив, она должна и дальше расти. Прекращение обмена продуктами и товарами станет ударом для Запада и катастрофой для нас.
– Я лишь знаю, что война поставит меня в безвыходное положение, – сказала Сара. – Даже сейчас я не: осмеливаюсь покинуть дом, не закрыв бамбуковые занавески моего паланкина, и мне это не нравится. Я лишь надеюсь и молюсь, чтобы Джонатан успел вернуться сюда и жениться на Лайцзе-лу до начала войны. Джонатан, может, и не знает этого, но он и меня заберет в Новую Англию.
Чарльз не смог вымолвить ни слова, ведь невозможно было сказать ей, что этому плану не суждено осуществиться никогда.
– Если хотите, я приготовлю для вас каюту на «Элизабет», когда корабль прибудет сюда через несколько дней.
– На «Элизабет»? – переспросила Лайцзе-лу.
– Самый последний клипер, который Джонатан построил для меня. Я назвал его в честь моей маленькой приемной сестры.
– Вы великодушны, – сказала Сара, – но я ни за что не покину Лайцзе-лу, что бы плохое здесь ни произошло. Я скорее умру, чем оставлю ее!
Когда обед закончился, Чарльз вместе с Чжао прошел в его кабинет, чтобы обсудить вопрос о грузе.
– Я подумал, не могли бы вы изменить маршрут, когда покинете Кантон? – сказал торговец. – Я только что получил партию великолепного зеленого чая, который превосходит любой другой сорт, выращиваемый здесь или в Индонезии. Я уверен, что Джонатан смог бы сбыть его в Америке по очень высокой цене.
– В этом не может быть сомнения, господин Сун.
– Тогда, может быть, вы будете готовы вернуться в Англию через Нью-Лондон?
Чарльз быстро подсчитал в уме и сказал:
– Компания «Рейкхелл – Бойнтон» получит значительно более высокий доход, чем если бы я доставил партию шелка и фарфора в Англию. Я сделаю это, господин Сун. Тут выбирать не приходится.
Спустя некоторое время, когда он прощался с Лайцзе-лу и мисс Сарой, его вновь пригласили на обед, прежде чем он покинет Кантон. Он не мог не сожалеть об изменении своих планов, потому что теперь Джонатан с пристрастием будет расспрашивать его о Лайцзе-лу, требуя повторить все, что она сказала, слово в слово.
Когда он вернулся в Вампу, ему нечем было заняться, поскольку индонезийский экипаж уже полностью обосновался на «Молинде». В близлежащей гостинице было найдено место для его офицеров, а команду разместили в единственном общежитии для иностранных моряков. У него, однако, были собственные планы, которые, как он надеялся, осуществятся, и он пошел по знакомому переулку к зданию, где у Элис Вонг была квартира.
Как он и предполагал, Элис узнала о его возвращении в Кантон по своим каналам и уже ожидала его. Она немного похудела с тех пор, как они виделись в последний раз, но по-прежнему была исключительно привлекательна. Она была так рада видеть Чарльза, что чувства грозили захлестнуть ее.
Они предались любви с такой страстью, что Чарльз забыл и Молинду, и всех, с кем он спал с тех пор, как расстался с Элис.
Тем же вечером, после того как Элис приготовила легкую закуску, он сказал ей:
– Я собираюсь пробыть здесь неделю, а может, и две. Сюда идет клипер из Англии, и когда я получу груз для Америки, я отправлюсь на корабле туда. Как тебе нравится, если я буду здесь гостем до отплытия и оплачу свое пребывание?
– Чаррз оставаться, – сказала она. – Элис не позволить ему жить в другом месте. Но не платить!
– Да нет же, я должен заплатить и за жилье, и за твои услуги, – твердо сказал он. – Да, и кстати, – он пересек комнату и, достав небольшую коробочку из кармана своего кителя, вручил ее Элис.
Элис ахнула, когда увидела содержимое коробочки. На бархатной подушечке лежала брошь с небольшим бриллиантом в центре и цепочка.
Чарльз купил этот подарок для нее в Лондоне, и хотя он был и не очень дешевым, он не был и слишком дорогим.
– Ты можешь носить ее как на цепочке, так и прикалывать к платью, – сказал он.
Молодая женщина продолжала неотрывно смотреть на брошь, затем увидела имя лондонского ювелира.
– Ты привез это Элис из Англии, – сказала она удивленно. – Ты даже думать про Элис, когда ты далеко в Лондоне.
Ее благоговение смутило Чарльза.
– Это просто подарок на память, – сказал он. – Я бы купил тебе что-нибудь красивее, но все же предпочитаю дать тебе крупную сумму денег, когда уеду.
Элис, казалось, не слышала его. Она грациозно опустилась на пол со скрещенными ногами, что по-китайски означало глубокий реверанс, затем согнула спину и опустила голову. Когда она вновь взглянула вверх, в глазах у нее блестели слезы.
– Ну, ну, давай-ка без этого. – Смущенный Чарльз подошел к ней и поднял на ноги.
Она обняла его, и через считанные минуты они вновь предались любви, еще неистовее, чем когда-либо ранее.
Они провели несколько дней в квартире, никуда не выходя, а когда Элис понадобилось купить продукты, она отказалась взять с собой Чарльза.
– Сейчас плохо людям видеть Фань-гуя с китайской женщиной на улице, – сказала она. – Чужестранца не любить, китайцы не любить. Чаррзу быть плохо.
– Я могу постоять за себя, – сказал он, но ради нее воздержался и остался дома.
Позднее в этот же день ему захотелось прогуляться, но Элис, к его неудовольствию, бурно запротестовала.
– Плохо Чаррзу ходить без дела, – сказала она. – Чаррз еще не иметь здесь корабль, не работать на фабрике, и многие люди думать, что тебе надо. Эти люди станут бояться Чаррза, могут взять оружие или нож.
Это высказывание показалось ему столь абсурдным, что он засмеялся.
– Вампу сейчас совсем другой, – сказала она серьезно.
Чарльз все-таки настоял на том, чтобы пойти прогуляться, и вскоре обнаружил, что Элис не преувеличивала. Китайские портовые рабочие, работники складов и уличные торговцы раздраженно смотрели на него, когда он бесцельно бродил по улицам иностранной концессии, и несколько белых мужчин, некоторые из них – англичане, пристально смотрели на него, прищурившись. Он вернулся в квартиру отрезвленным, согласившись оставаться там, пока не прибудет клипер из Англии.
Той ночью Чарльз и Элис вновь и вновь предавались любви и заснули в изнеможении, совершенно обнаженные. Он не знал, сколько проспал, но внезапно он проснулся, и сон как рукой сняло. Либо он услышал какой-то едва уловимый шум, или же почувствовал чье-то присутствие.
Подняв глаза, он увидел, что вторгшийся в комнату человек проник через окно, широко раскрыв его. Он был одет с головы до ног в черное, а на голове у него был капюшон с прорезями для глаз и рта. Невозможно было определить, был он китайцем или белым.
Важно было лишь то, что он крался к постели и в руке у него был длинный остроконечный нож.
Чарльз внезапно понял, что шпага и пистолет лежат на стуле в дальнем конце комнаты и, чтобы добраться до них, ему придется миновать этого человека. Он начал подниматься, подготовившись к единственно возможному варианту – рукопашной. Он был выше и мощнее, чем худощавый гость, и это могло помочь.
В эту минуту Элис тоже проснулась и попыталась закричать, но была так напугана, что не смогла издать ни звука.
Чарльз попытался отодвинуть ее в Сторону, чтобы он смог подняться.
Она никак не слушалась его и вместо этого закрыла его тело своим.
Прежде чем Чарльз смог двинуться, нападавший нанес удар, погрузив нож по рукоятку в тело Элис.
Чарльзу наконец удалось встать.
Однако к этому моменту человек в маске вытащил свой нож и, держа его в руке, вернулся к окну и выпрыгнул на улицу. Ночь была так темна, что незваный гость в черном моментально растворился в темноте.
Чарльз бросился к окну и громко стал звать на помощь, но никакого ответа не последовало. Вампу спал, а его жители давно научились ни во что не вмешиваться поздней ночью.
Бросившись опять к Элис, Чарльз увидел, что она еще жива, но дышит с трудом. Он зажег лампу и в ее мягком свете увидел, что нож вошел ей в левый бок, под ребра. Кровотечения почти не было, что Чарльз счел плохим признаком.
Он завернул ее обнаженное тело в одеяло и стал покачивать ее на руках.
Элис открыла глаза.
– Чаррз, – сказала она едва слышным голосом, – единственный мужчина Элис когда-нибудь любить.
Чарльз увидел в ее глазах признаки близкой смерти и охотно солгал ей.
– Я тоже тебя люблю, – сказал он и наклонил голову, чтобы поцеловать ее.
Жизнь покинула Элис Вонг в тот момент, когда их уста соединились.
Потрясенный Чарльз еще долго продолжал держать ее на руках, не замечая времени. Затем, осторожно положив тело на кровать, он поспешно оделся. Он был растерян и не знал, как действовать и с чего начинать в этом чужом ему месте, но он твердо решил добиться наказания убийцы. В квартире ничего не пропало, его деньги и часы были на месте, на трюмо все еще лежали драгоценности Элис, за исключением бриллиантовой броши, которую она не снимала с шеи с тех пор, как он подарил ее.
Раздался легкий стук в дверь. Чарльз вытащил пистолет и открыл ее.
Он опешил, когда увидел Кая, мажордома Сун Чжао и еще одного человека, еще выше и плотнее. За ними шли четверо китайцев с бамбуковым носилками.
Ло Фан посмотрел на Элис глазами, полными печали и жалости, и затем резко отдал какой-то приказ.
Четверо носильщиков положили на носилки тело девушки, все еще обнаженное, но с бриллиантовой брошью. Накрыв ее одеялом, они молча ушли в сопровождении Ло Фана.
– Это было совершенно хладнокровное убийство, – сказал Чарльз Каю.
Кивок мажордома свидетельствовал, что он понял это и уже получил такую информацию от осведомителя.
– Необходимо что-то сделать!
– Кай и друзья делать! – резко ответил китаец и пошел к двери.
Чарльз задержал его.
– Я… я хочу прийти на ее похороны, – сказал он.
Кай ничем не показал, что он хотя бы понял просьбу, и ушел.
Чарльз бросил взгляд на опустевшую квартиру, и его охватило чувство негодования. Смерть Элис была такой бессмысленной, что эта жестокость просто взбесила Чарльза. Он слышал от других англичан, что на Востоке жизнь ценится не высоко, но это убийство не останется неотмщенным. Убедившись, что уже наступил рассвет, он поспешил на причал и нанял сампан, чтобы добраться до флагмана «Отпор».
Контр-адмирал сэр Уильям Эликзандер завтракал в одиночестве в своей просторной капитанской каюте, когда вахтенные привели к нему Чарльза, настойчиво добивавшегося аудиенции.
– Простите за вторжение, сэр, но я только что был свидетелем убийства женщины, и я требую справедливости от ее имени.
– О Боже, – пробормотал сэр Уильям, вытерев рот полотняной салфеткой. – Пожалуйста, присаживайтесь, Бойнтон, и выпейте чашку чая.
Чарльз присел на край стула и рассказал, что произошло.
Адмирал молча слушал, и лишь когда Чарльз закончил свой рассказ, он спросил:
– Кто должен был стать жертвой – вы или эта женщина?
Чарльз вздрогнул:
– Я… я не знаю, сэр.
– Если бы вас зарезал неизвестный преступник в Вампу, я бы поднял страшный скандал и был бы готов обстрелять дворец наместника, если б сразу не последовало возмещение. Однако если мне позволительно сказать это, все же есть различие между видным английским судовладельцем, сыном баронета, и проституткой из Вампу.
– Не могу представить, зачем кому-то понадобилось убивать Элис, – воскликнул Чарльз. – Она была мягкой, приятной и преданной – очень хорошим человеком.
– Не смею отрицать, что этой даме были свойственны все эти качества, – сказал сэр Уильям. – Но простите за такие слова, мой дорогой Бойнтон, могли же быть сотни причин, по которым кто-то захотел убить портовую шлюху. Прошу вас, позавтракайте. Я рекомендую повидло. Леди Эликзандер делает его сама в нашем загородном имении и снабжает меня.
Чарльз заставил себя выпить чашку чая и несколько успокоился.
Адмирал вновь наполнил его чашку.
– Эта женщина была британской подданной?
– Нет, сэр. Она жила где-то в Кантоне. Я знал ее еще с прошлого посещения и почти всегда проводил все ночи с ней, когда был на берегу.
– Боюсь, что не имею права протестовать по поводу смерти китайского подданного, – сказал сэр Эликзандер. – Мне бы рекомендовали не совать нос во внутренние дела Срединного царства, и были бы правы.
– Но она была евразийка, адмирал.
– Это не имеет значения. Она была подданной императора Даогуана, а не Ее Величества. Позвольте мне дать вам совет, Бойнтон. Благодарите вашего ангела-хранителя за то, что вы уцелели, не получив ни царапины, и не мутите здесь воду. Китайские чиновники сейчас не в том настроении, чтобы слушать жалобы иностранцев.
Шлюп адмирала доставил огорченного Чарльза обратно в Вампу.
Он был поражен, увидев ожидавшего его Кая на причале, и быстро последовал за ним, когда мажордом кивнул. Они молча пошли до самого большого склада Суна, и, проходя в кабинет, Чарльз удивился, увидев свой рундук, который он оставил в квартире Элис, в коридоре. Ему не дали возможность задать вопросы. Он сразу увидел Сун Чжао, сидевшего за письменным столом.
– Я прибыл в Вампу как только узнал эту новость, – сказал Чжао, наливая чай. – Очень неприятное происшествие.
– Чертовски возмутительное, – сказал Чарльз.
– Кай и Ло Фан, мажордом наместника, проводят тщательное частное расследование. Они начали его сразу же, как только узнали о гибели молодой женщины, и отправились за ее телом.
– Частное, господин Сун?
Торговец вздохнул:
– О, полиция уведомлена, но они вряд ли сделают больше, чем просто добавят еще одну запись в бесконечный список. В таком городе, как Кантон, много случаев кровавой расправы, а полицейских слишком мало, чтобы задержать большинство убийц. Если убийцу суждено найти, то будьте уверены, что Кай и Ло Фан найдут его и накажут по-своему.
– Мне кажется, что это довольно легкомысленное отношение к трагедии, господин Сун! – горько заметил Чарльз.
– Вы ошибаетесь. У меня довольно сильное подозрение, которое я совсем не собираюсь расследовать, что Кай и Ло Фан являются видными членами одного из наших самых сильных тайных обществ. Кай уже рассказал мне кое-что интересное.
Чарльз подался вперед на стуле.
– Он и Ло Фан совершенно уверены в том, что человек с ножом хотел убить вас, а не молодую женщину, и в панике бежал, когда по ошибке всадил нож в нее.
– Это не была ошибка, господин Сун. Она накрыла своим телом меня, когда мужчина нанес удар, а я в это время пытался встать.
– Я сообщу Каю этот факт. Похоже, его теория подтверждается.
– А кому здесь понадобилось бы убивать меня, господин Сун? – медленно спросил Чарльз.
Торговец пожал плечами и кисло улыбнулся:
– Сейчас трудные времена, капитан Бойнтон. Возможно, убийца был нанят торговцами опиумом, которым известно, что вы против доставки наркотиков, и они считают, что вы, видный и процветающий англичанин, подаете плохой пример своим соотечественникам.
– Эта проблема была у Джонатана с Оуэном Брюсом.
– Именно так, капитан Бойнтон. Тот, кто ненавидит Джонатана, может быть и вашим врагом по той же самой причине.
Чжао опять налил чай в чашки – ритуал этот был просто бесконечным.
– В наши дни столько загадок, что не все они могут быть решены. Возможно, Кай и Ло Фан узнают больше и поступят соответствующим образом. Или может так случиться, что они ничего и не обнаружат. Мы с вами этого никогда не узнаем.
– А почему нет?
– Когда тайное общество берет дело в свои руки, мудрый человек не задает вопросов.
Чарльз совсем был сбит с толку тем, как китайцы подходят к жизни.
– В любом случае мы должны заняться другими вопросами. Вещи молодой женщины уже доставлены ее родственникам. По-моему, ее бабушке. И сейчас мы должны позаботиться о ней. До прихода клипера, во время разгрузки и погрузки на него зеленого чая для Америки вы будете жить в моем доме. Если кто-то хочет убить вас, он может попытаться вновь. Поэтому я настаиваю на том, чтобы вы приняли мое покровительство.
– Вы очень добры, – сказал растерявшийся молодой англичанин. Слишком много всего произошло и очень быстро.
– Ваши вещи будут перенесены в мой дом, и вас доставят туда после того, как вы поможете Ло Фану в одной миссии.
– Миссии какого рода, господин Сун?
Торговец слегка пожурил его:
– Мне не сказали. И я уже проинформировал вас, капитан Бойнтон, что нельзя расспрашивать тех, кто является активными членами наших тайных обществ.
Чарльза проводили к двери, где его ожидал невозмутимый Ло Фан, вооруженный острым как бритва кумином.
Огромный китаец поманил Чарльза, и поскольку, не зная языка друг друга, не могли общаться, они молча проследовали к Воротам петиции. Как только они прошли через ворота, где дежурившие солдаты даже не пытались остановить молодого англичанина, их окружила стража, также вооруженная куминами, в туниках и брюках из простеганного хлопка.
Группа шла очень быстро, и Чарльз, совершенно не представлявший, куда они ведут его или почему его попросили сопровождать их, вскоре вовсе перестал ориентироваться, пока они шли по одной улице, затем по другой, часто поворачивая и иногда срезая путь через небольшие переулки.
Большинство людей, мимо которых проходила группа, смотрели на чужеземца с открытой враждебностью, и Чарльз не сомневался, что если бы он был без сопровождения, толпа немедленно напала на него. Но сейчас он знал, что он в безопасности, и почти не обращал внимания на жителей Кантона.
Его мысли слишком были заняты другим. Он все еще был потрясен гибелью Элис и тем, что она намеренно пожертвовала своей жизнью, чтобы спасти его. Он не знал, чем мог бы отплатить такой долг; ее больше не было, и он даже не мог поблагодарить ее. У нее было столько энергии, она испытывала такую радость от жизни, так беспокоилась о его счастье и благополучии, что он просто не мог поверить, что ее больше нет.
После долгого пути стража подошла к небольшому дому, который тут же был окружен. Здание из камня и дерева с черепичной крышей выглядело совершенно так же, как множество других домов, которые видел Чарльз. Это явно было обыкновенное жилище, ничем не отличавшееся от других.
Ло Фан знаком пригласил Чарльза пройти внутрь, и вместе они протиснулись через вход.
Дом состоял из двух скромных комнат, разделенных лишь арочным проходом. Дальняя комната, судя по всему, служила спальней, и на полу было разбросано несколько подстилок. Комната, в которой оказались Чарльз и Ло Фан, была практически пустой, за исключением стола и нескольких шатких стульев, а на крючках висела какая-то одежда.
Скрестив ноги, на полу сидела старуха, которая плела из бамбука коврик или подстилку, демонстрируя при этом завидное терпение, пока ее натруженные пальцы медленно связывали ветки. Она лишь на секунду подняла глаза, а затем вновь возобновила работу.
В дальнем конце комнаты на полу сидел малыш, примерно около года, и играл с деревянной игрушкой. За ним безучастно присматривала тощая невидная девица, сама еще подросток, простенько одетая.
Не понимая, зачем его привели сюда, Чарльз, осматриваясь, подумал, что он ничего не находит здесь заслуживающего внимания, помимо того, что жилище было безупречно, поразительно чисто.
Ло Фан ткнул пальцем в сторону мальчика.
Чарльз повнимательнее присмотрелся к нему, и постепенно до него стало доходить, что лицо ребенка лишь отдаленно напоминало азиата. Его кожа была светлой, как у жителей Запада, волосы темно-русые, а глаза, столь же круглой формы, как и у людей белой расы, были светлыми.
Ло Фан вновь показал на ребенка, а затем ткнул пальцем в направлении молодого англичанина.
Только тут Чарльза наконец осенило, и он был настолько потрясен, что мог лишь стоять с открытым ртом, взирая на ребенка. Это был сын Элис. Его сын.
Внезапно он вспомнил, что до его отплытия домой после годичного пребывания на Востоке, Элис сказала, что его ожидает подарок, когда он вернется. Он не воспринял эти слова серьезно, но теперь понял, что она имела в виду.
Оправившись после первого потрясения, Чарльз более пристально присмотрелся к малышу. Тот был совершенно поглощен игрушкой, и его выражение было выражением Элис, когда она на чем-то сосредоточивалась. Его лоб, нос и подбородок были явно наследием Рейкхеллов, а его глаза – Боже милостивый – несомненно указывали, что это Бойнтон. Он был китайцем лишь на одну треть, и уже одни эти глаза подкрепляли убежденность Чарльза, что это его сын.
Ло Фан терпеливо ждал, давая возможность молодому англичанину привыкнуть к тому, что он только что узнал.
Девочка-подросток украдкой смотрела на чужестранца, делая вид, что он ее не интересует. Старуха по-прежнему была полностью поглощена плетением.
На ослабевших ногах Чарльз неуверенно пересек комнату, нагнулся и взял ребенка на руки.
Малыш посмотрел на него, и у Чарльза возникло странное ощущение, что он видит в зеркале собственные глаза.
Внезапно малыш расплылся в улыбке и что-то залопотал на своем детском языке.
Это и решило дело. Чарльз тут же принял решение. Несмотря на возможные проблемы и осложнения, от которых у него уже шла кругом голова, он не мог оставить ребенка расти в нищете и невежестве этой кантонской дыры. Что бы ни случилось, он должен был забрать ребенка с собой.
Пытаясь объяснить свое решение Ло Фану, он принялся энергично жестикулировать.
Впервые с тех пор, как они покинули Вампу, мажордом наместника улыбнулся, затем что-то сказал девочке-подростку.
Она немедленно забрала ребенка у Чарльза, подошла к выходу и стала ждать.
Чарльз посмотрел на безучастно сидевшую старуху. Он собирался оставить Элис внушительную сумму денег перед отплытием из Китая, и сейчас, по внезапному наитию, он достал свой кошелек, взял пригоршню золотых соверенов и протянул их женщине.
Рука, подобно когтистой лапе, выхватила у него деньги. Бросив их в старый заштопанный мешок, лежавший на полу рядом с ней, старуха возобновила свое плетение.
На улице сильно пахло чесноком, пережаренным растительным маслом и мусором, но тем не менее Чарльзу стало легче дышать.
Стража окружила его, девочку и ребенка, и они вновь отправились в путь по городу. Бесполезно было спрашивать, куда ведут Чарльза, его ребенка и эту молодую няню, поэтому он довольствовался тем, что пытался поймать взгляд ребенка. Дважды ему это удалось, и малыш, который вел себя прекрасно, радостно улыбался.
К огромному облегчению Чарльза, они наконец пришли в имение Сун Чжао, и тут Чарльз понял, что торговец знал, что происходит, и договорился, чтобы отца и ребенка проводили именно сюда.
Лайцзе-лу и Сара Эплгейт немедленно взяли дело в свои руки, забрав ребенка и девочку, а Чарльз направился в гостиную и ждал там, пытаясь справиться с нетерпением.
Спустя некоторое время Лайцзе-лу присоединилась к нему.
– Ло Фан говорит, что вы уже знаете, что мальчик – ваш сын, – сказала она.
Он кивнул.
– Я понял это сразу, как только взглянул на него.
– Элис Вонг, – сказала она, – собиралась показать вам его до вашего отплытия.
Он болезненно сглотнул:
– Сейчас у меня нет выбора. Я не могу оставить мою собственную плоть и кровь в… том месте. Я должен забрать его с собой.
– Старая бабушка, которую вы видели, это бабушка Элис, – сказала Лайцзе-лу. – Она никогда не одобряла образ жизни Элис, хотя и брала у нее деньги, и ей этот ребенок ни к чему, потому что он больше иностранец, чем китаец. Вы возьмете и Ву-лин с собой?
У Чарльза появилось ощущение, что его загоняют все дальше и дальше в угол, но он не видел выхода.
– Это молодая девушка?
Она кивнула.
– Это сводная сестра Элис, и ей заплатили, чтобы она присматривала за ребенком.
– Я с удовольствием стану платить ей больше, и если вы займетесь деталями, то я заплачу и за подходящий гардероб для нее. В море у меня будет много работы, и я не смогу сам заботиться о малыше. И кроме того, я – я не представляю, что надо делать.
– Ву-лин прекрасно знает свое дело, – сказала она, и ее улыбка свидетельствовала о том, что она довольна тем, как он все организовал. Затем она вновь стала серьезной и сказала: – Ву-лин сообщила мне имя ребенка. Его зовут Дэвид.
Чарльз вновь был поражен.
– Ради вас Элис пыталась научиться читать по-английски, – сказала она. – Миссионер дал ей Библию на английском, и она была так очарована псалмами Давида, что даже и не думала давать ребенку китайское имя.
– Дэвид. – Он произнес имя вслух, и оно ему понравилось. – Дэвид Бойнтон.
– Предстоит много сделать до вашего отплытия, – сказала Лайцзе-лу. – Ребенку нужна будет одежда и особое питание, а также необходима примерка новой одежды для Ву-лин. Но не волнуйтесь. Мы с мисс Сарой позаботимся обо всем этом.
– Слава Богу! – Голова у него шла кругом, и он с облегчением воспринял слова о том, что его освободят от забот, к которым он не знал как подступиться. Самой серьезной проблемой станет встреча с отцом.
Нетрудно было представить себе, как отреагирует сэр Алан, когда узнает, что его первый внук – незаконнорожденный, да еще сын евразийской куртизанки.
Тем не менее, как бы он ни был расстроен, Чарльз наметил план действий и не собирался сворачивать с избранного пути. Он обязан был дать маленькому Дэвиду те преимущества, на которые тот имел право. И к тому же это было его возможностью отблагодарить Элис за ее инстинктивный и бескорыстный жест, стоивший ей жизни.
