Текст книги "Династия Рейкхеллов"

Автор книги: Майкл Уильям Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 35 страниц)

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Газовые лампы мерцали, их тени играли на греческих колоннах и слабо освещали белую краску величественных особняков, окружавших Белгрейв-сквер в одном из самых фешенебельных кварталов Лондона. По крайней мере, еще в течение двух часов, что остались до рассвета, армия поваров, горничных и слуг не появится на кухнях и не станет готовить завтраки из многочисленных блюд для титулованных, известных и богатых, которым они прислуживают.

Газовая лампа горела в спальне на третьем этаже дома сэра Алана Бойнтона, баронета и председателя судоходной компании, носившей его имя. Но даже если бы сосед случайно проснулся и увидел свет, то он не удивился бы. Это была спальня Чарльза Рейкхелла Бойнтона, сына сэра Алана и его основного наследника. Все важные люди Лондона знали, что он являлся Рейкхеллом во многих отношениях, кроме одного, его поведение не соответствовало девичьей фамилии его матери. Нелюбопытный сосед допустил бы, что он оправдывает свою репутацию и только что вернулся после ночи, проведенной за карточным столом или в постели с привлекательной женщиной.

Никто, особенно те, кто знал его хорошо, не поверил бы правде. Чарльз удалился сразу же после обеда со своими родителями и приемной сестрой, крепко выспался и сейчас готовился к новому дню быстро и умело. Умываясь в ванне, он наделал бы много шума, так как новый внутренний водопровод, недавно установленный в особняке, оказался очень интенсивным. Поэтому он умылся в своей комнате, побрился тщательнее, чем обычно, и надел то, что он приготовил накануне вечером. Костюм из прекрасной гребенной шерсти, черные чулки и ботинки, черный галстук. Только его рубашка из дорогого батиста была белой.

Он расчесал свои белокурые волосы, такие же светлые, как и у маленькой Элизабет, и подумал, что не стоит удивляться, когда посторонние автоматически считают их родными братом и сестрой. Потом надел на голову котелок с прямой тульей, поприветствовал себя парой черных перчаток и недолго изучал свое отражение в трюмо, выражение его светло-голубых глаз было ироническим.

По-мужски красив и, благодаря своей матери, явный Рейкхелл, несмотря на светлые волосы, он был похож и на своего отца. Какая пустая трата.

– Мы, идущие на смерть, приветствуем тебя, – сказал он тихо и, выйдя из комнаты, стал пробираться вдоль коридора.

Под ним скрипнула половица, и Чарльз быстро выругался про себя, Он никогда бы не ушел из дома, если бы его мать или отец проснулись. Он продолжал двигаться в темноте, медленно продвигаясь к лестничной площадке.

Прежде чем он добрался до нее, дверь открылась, и маленькая девочка в ночной рубашке и халате, щурясь от света свечи, которую она только что зажгла, смотрела на него сонными глазами.

– Куда ты идешь, Чарльз? – спросила она.

Он быстро замахал рукой, чтобы она вошла в свою комнату, последовал за ней и закрыл дверь:

– Ты разбудишь дом своими проклятыми возгласами. Говори потише.

Девочка захихикала, но продолжала вглядываться в него.

Обычно у Чарльза были преимущества благодаря своим двадцати четырем годам, и сейчас он попытался их использовать.

– Дитя, – сказал он жестко, – у тебя будет лихорадка, потому что ты ходишь босиком. Иди сейчас же в кровать, будь так добра.

Надевая шлепанцы, Элизабет не отрывала от него взгляда. Совсем проснувшись, она не собиралась выполнять его указания.

– Ты не сказал мне, куда ты идешь.

– Если ты должна знать, – прошептал он заговорщически, – то я еду за принцессой Викторией в Виндзорский замок, и мы идем ужинать.

– Глупо. Если ты был среди гостей на приеме, который она устраивала в саду, это не означает, что она согласится на свидание с тобой. Девушке, которая собирается стать королевой, разрешено выходить в свет только с королями, принцами или герцогами.

– Если это ваше мнение, дорогое дитя, – ответил он с преувеличенной снисходительностью, одновременно медленно продвигаясь спиной к двери.

– О нет, – сказала Элизабет. – Я не твое дорогое дитя, вопрос решен. Либо ты говоришь, куда ты идешь в такой час – и говоришь правду, либо я разбужу папу. Нет, я сделаю хуже. Я позову маму.

– Как я был счастлив все эти годы, пока ты не вошла в мою жизнь, ты, маленькая жаба.

– Рассказывай, ты, большая жаба, – она ответила ему в тон.

Чарльз посмотрел на карманные часы, которые ему подарил дедушка Рейкхелл, потом, вздыхая, опустился на стул, обитый мебельным ситцем.

– Рик заедет за мной, поэтому у меня есть несколько минут. Сначала ты должна поклясться никогда не говорить то, что я тебе сейчас скажу. До тех пор, пока я не появлюсь в конторе утром, немного позднее.

Она увидела, что он был серьезным, и была поражена.

– Я клянусь, продолжай.

– Как-то вечером, – сказал ей Чарльз, – я был вовлечен в спор – глупый, бессмысленный спор – из-за девушки.

– Какой?

– Элизы.

– Как ты мог? Все знают, что она проститутка.

– Считается, что дети твоего возраста не знают таких слов. Кроме этого, я тебе уже говорил, что это был глупый спор.

То, как маленькая девочка постукивала ногой, напоминало Джессику Бойнтон, когда она теряла терпение.

– Ну, из одного вытекает другое, – легко сказал Чарльз. – Итак, прямо сейчас я уезжаю в Ричмонд-парк драться на дуэли.

– Элиза не стоит твоей жизни. Ты думал об этом?

– Я думал о многих вещах. Но на карту поставлена моя честь, сможешь или не сможешь ты это понять.

Элизабет поставила подсвечник на прикроватный столик, повернулась к нему и обвила своими худыми ручками его за шею.

– Будь осторожен, Чарльз! Ты единственный брат, который у меня когда-нибудь был, и если ты не вернешься, я буду очень сильно по тебе скучать!

Он поцеловал ее в лоб, потом высвободился из ее рук.

– Я вернусь, – сказал он мрачно, потом сделался мягче. – Не надо плакать сейчас, и не забудь. Это секрет.

Торжественно кивнув, она была слишком взволнована, чтобы говорить.

Он вышел из ее комнаты, потом пошел так тихо, как только мог, вниз по широкой мраморной лестнице. Какая милая малышка, маленькая для своего возраста в одних вопросах и на удивление взрослая в других. Он полагал, что все дело в ее происхождении. На самом деле она была дочкой младшего партнера его отца. Когда ее родители погибли в странной аварии, в которую попал их экипаж, и ее удочерили Бойнтоны, ей было три года. Сейчас ей десять лет, и она – Бойнтон, хотя и не имеет кровного родства. Когда-нибудь она станет обладать меньшей долей судоходной компании Бойнтона. Когда это время наступит, и даже раньше, она будет одной из наследниц, пользующихся самым большим успехом в Англии. Он надеялся, что будет рядом с ней, чтобы защищать ее и давать советы.

Он надеялся быть рядом? Будь он проклят, считать своей святой обязанностью быть здесь!

Закрыв за собой входную дверь, он быстро пошел вниз по булыжной мостовой Белгрейв-сквера туда, где остановился фаэтон, запряженный парой лошадей. Чарльз подбежал, взобрался в него и сел рядом с молодым человеком его же возраста, державшим вожжи.

– Доброе утро, Рик.

– Если ты еще не пил кофе, то под сиденьем кофейник, – сказал его друг. – Но не пей слишком много. У тебя должны быть твердая рука и зоркий глаз.

– Не беспокойся о моей руке и глазах. Ты принес пару клинков?

– Конечно. Но Нельсон – сторона, которую вызвали на дуэль, помни это, поэтому я буду удивлен, если он не предложит свои шпаги. Выбор за ним.

Чарльз молчал и, пока пил горячий черный кофе, погрузился в свои мысли. Очевидно, наступило время раздумий, и он воспользуется этим.

Последние три года, с тех пор как он вернулся из Оксфорда и провел четырнадцать месяцев на шхуне Бойнтона в качестве помощника капитана, он вел разгульный образ жизни. О, он не пренебрегал работой в компании, и даже его отец признал, что дела у него идут хорошо. Но его вечера были посвящены играм в карты, распутству и пьянству. Он был счастлив. Благодаря недавней полосе побед он слегка преуспел в картах. Ни одна из многих отобранных им проституток, с которыми он спал, не забеременела и не наградила его французской болезнью. Благодаря его физическому здоровью, возможно, и его мощному телосложению, у него всегда оставалась светлая голова после ночи сильного пьянства.

Но азартные игры заставили его осознать, что рано или поздно обстоятельства будут против него. Именно сейчас нужно принять решение, прежде чем какое-нибудь несчастье обрушится на него. Придет день, когда судоходная компания Бойнтона станет его компанией, также он унаследует титул баронета и получит долю своей матери в компании Рейкхеллов. Коммерческая деятельность привлекала его, он был переполнен идеями, но он мало сможет сделать, если будет нетрудоспособен, и ничего не сможет сделать, если будет убит.

Чарльз знал, что может объяснить чувство отвращения к самому себе одним словом – Элиза. С ее огненно-красными волосами, пухлым алым ртом и распутным образом жизни. Маленькая Элизабет была права, сказав, что из-за Элизы не стоит драться на дуэли.

Ну, благородного выхода из этой ситуации не было, поэтому он выкинул из головы все, кроме ближайшего будущего. Он ненавидел своего противника и еще раз отметил, что не должен дать Нельсону возможность вывести себя из равновесия. Если он сохранит спокойствие, он определенно победит, он был отличным фехтовальщиком, чтобы проиграть пусть даже капитану гвардии гренадеров. Конечно, Нельсон знал, что у него заслуженная репутация человека, имеющего горячую голову, поэтому Чарльз понимал, что его будут дразнить и подкалывать, надеясь, что он выйдет из себя. Хорошо, этого не случится. Не сегодня.

Они выехали из Лондона, более чем через полчаса они подъехали к Ричмонд-парку, огромному королевскому заповеднику площадью в сотни акров. Деревья только начали просыпаться. Рик заплатил маленькому мальчику два пенса, чтобы он присматривал за лошадьми и экипажем, и вместе с Чарльзом они пошли в лес.

Со времен Генриха VII, подумал он, молодые светские люди разрешали здесь свои споры при помощи револьверов и шпаг. Это была его первая дуэль, но она будет и последней. Он обещал себе, что изменится, и собирался сдержать данное себе обещание.

Они добрались до расчищенной от деревьев впадины в лесу, как только забрезжил рассвет, и Чарльз был доволен. Его выбор времени проведения дуэли был превосходен.

Капитан Нельсон, также одетый в черную штатскую одежду, стоял на дальней стороне поляны со своим секундантом, он преднамеренно повернулся спиной, когда прибыл противник.

Три человека подошли пожать руки Чарльзу и Рику. Судья был старым знакомым, врач – членом того же клуба, к которому принадлежали Чарльз и его отец, и Третий, который будет высматривать королевских егерей и предупреждать их уйти с места событий, знал Чарльза по Оксфорду. Все они были дружелюбны, но мрачноваты.

– Вам нет необходимости показывать мне шпаги, – сказал судья Рику. – Капитан Нельсон уже решил использовать свои собственные.

Чарльз спокойно кивнул и сказал своему секунданту:

– Пожалуйста, будь добр, захвати мой клинок.

Рик вернулся с клинком. Чарльз взял его, взвешивая в руке. Потом попробовал рассечь клинком воздух. Клинок был достаточно тяжел для шпаги и по весу приближался к рапире. Доверь гвардейцу гренадеров выбрать оружие. В конце концов это не имело значения. Чарльз снял сюртук, жилет и галстук, для удобства отогнул модный высокий воротник, закатал рукава выше локтей, следя, чтобы не очень сильно помять манжеты: Потом он еще несколько раз попробовал шпагу и обрадовался, перестав ощущать ее излишнюю тяжесть.

Судья, мужчина среднего возраста, пошел к центру поляны.

– Присоединятся ли ко мне дуэлянты? – Его голос был безразличным. – Секунданты останутся по обеим сторонам поляны.

Чарльз медленно пошел в центр площадки и увидел, что капитан Нельсон, также направляясь в центр, смотрит на него. Их глаза встретились, выражение глаз Чарльза осталось вежливым и безразличным. Пусть парень хмурится и сердится, если ему нравится. Это произошло однажды утром, когда Чарльз Рейкхелл Бойнтон решил никогда больше не терять самообладания.

– Господа, – сказал судья, – по обычаю, мне рекомендовано поинтересоваться, не уладите ли вы спор без пролития крови? Разрешите мне сделать только несколько замечаний. Запрещены не только дуэли, но настоящее правительство решительно настроено стоять на защите закона. Если вы будете задержаны, оба из вас могут быть оштрафованы и лишены свободы. Разрешите мне добавить, что слова, сказанные во гневе после большого принятия алкоголя, часто кажутся пустыми при последующем рассмотрении. Капитан Нельсон, не помиритесь ли вы со своим противником?

Офицер пристально посмотрел на Чарльза, потом усмехнулся.

– Нет, сэр!

Чарльз знал наверняка, что его противник пытается вызвать в нем ярость.

– Мистер Бойнтон?

Двое могли играть по правилам.

– Ни при каких обстоятельствах, сэр, я не хотел бы помириться с капитаном Нельсоном.

– Очень хорошо. – Судья стал жестким. – Вы оба искусные фехтовальщики, поэтому я не должен пересказывать вам правила. Я только напомню, что доброе имя обеих сторон будет восстановлено, как только будет пущена первая кровь. – Он повысил голос. – Я не разрешу, чтобы дуэль продолжалась после этого. Если один из дуэлянтов будет упорствовать, я распоряжусь, чтобы секунданты вмешались, используя все имеющиеся в их распоряжении средства, чтобы остановить дуэль. Я полагаю, что выразился ясно, господа. Я не потерплю бессмысленного кровопролития.

Чарльз отрывисто кивнул.

Смех капитана Нельсона был неприятным.

– Я собираюсь пронзить юношу очень быстро.

Чувствуя, как злоба начинает сосать под ложечкой, Чарльз пытался успокоиться. Нельсон был умным, но ему будет дан особый урок хороших манер.

– Вы можете приготовиться. – Судья поднял свою шпагу на высоту плеча и протянул руку, разделяя противников.

Чарльз сделал два шага назад. Потом совершил сложный ритуал приветствия своего противника. Нельсон проделал то же самое, и на мгновение их глаза встретились. Нельсон снова смотрел свирепо, но Чарльз улыбался приветливо. Пока он себя контролировал.

– En garde![5]5
  В боевую готовность (фр.).


[Закрыть]

Дуэлянты подняли свои клинки, их ноги расставлены, и они были готовы начать дуэль.

– Вы можете начать, господа, – сказал судья безразлично и быстро пошел на край поляны.

Офицер планировал свою стратегию тщательно, он атаковал мгновенно и яростно, постоянно пытаясь пронзить лицо или грудь противника.

Сила атаки удивила Чарльза, он вынужден был обороняться, постоянно парируя удары. Теперь он знал, почему капитан угрожал пронзить его. Хвастовство не было пустым, его противник хотел его убить, в крайнем случае тяжело его ранить. Открытие привело к еще одной вспышке гнева, но он заставил себя погасить ее. Противник был более сильным фехтовальщиком, чем он предполагал, и будет достаточно сложно остаться живым и здоровым.

Нельсон полагался на свой большой опыт, чтобы выиграть, он продолжал атаку, его выпады были настолько сильны, что его противник вынужден был осторожно двигаться спиной по поляне, неоднократно парируя удары.

Однако что капитан не смог принять во внимание, это быстрой реакции Чарльза и его умения удерживать равновесие. Его наблюдательность, соединенная со способностью мгновенно реагировать в критической ситуации, была унаследована от матери, которая рассказывала ему, когда он был ребенком, что мужчины Рейкхеллы обладают чувством самосохранения. Но своей способности удерживать равновесие он обязан многочисленным морским путешествиям на кораблях Бойнтона. Даже в последние три года, когда он занял контору в компании, его отец настаивал, чтобы ежегодно он проводил в море шесть месяцев.

Мужчине, который привык сражаться с неистово развевающимися парусами на высоте ста футов над катучей палубой наперекор шторму около мыса Горн, мрачно размышлял Чарльз, не стоит сильно опасаться фехтовальщика, который, хотя и сильный, не полагался на неожиданность и на свою собственную ловкость. Хватит! Ощущая, что его рука стала уставать и его реакция скоро будет замедляться, Чарльз стал яростно обороняться.

Нельсон пытался сохранить свое преимущество, но не смог.

Растрачивая драгоценное дыхание, Чарльз нарочно громко засмеялся, чтобы его услышал противник. Он хотел привести Нельсона в бешенство. Уловка оказалась эффективной, лицо капитана покраснело.

Сейчас! Чарльз нанес молниеносный удар, и на щеке Нельсона появилась длинная тонкая ранка.

Кровь была пущена, поэтому Чарльз подчинился указаниям судьи. Опустив клинок, он сделал несколько шагов назад.

Но взбешенный капитан бросился вперед и злобно нанес удар. И если бы его удар достиг цели, он мог бы обезглавить противника.

Однако чувство самосохранения не покинуло Чарльза, и он поднял свою шпагу как раз вовремя, чтобы отбить удар.

Судья и два секунданта бросились в центр поляны. Только Рик проявил присутствие духа. Он подошел к Нельсону сзади, прыгнул на него, прижал руки к бокам и повалил на землю.

Теперь Чарльз мог дать выход своему собственному гневу. Его атаковали несправедливо, и ничто не может помешать ему пронзить Нельсона. При других обстоятельствах его обвинили бы в убийстве, но на него напали со смертоносным оружием после окончания дуэли, суд оправдает его.

Сильно сжав рукоятку тяжелой шпаги, он сделал шаг вперед к упавшему противнику.

Однако им овладело странное чувство, которое он до сих пор не испытывал. Внутренний голос говорил ему, если ты человек, веди себя как подобает человеку. Бесчестное поведение твоего врага не дает тебе оправдание следовать его примеру.

Медленно опуская руки, Чарльз почувствовал, что покрывается испариной.

Безоружному Нельсону помогли встать на ноги. Он пришел в себя и, стыдясь своей вспышки гнева, уставился в землю. Кровь медленно текла из пореза, доктор оказывал ему помощь.

– Честь восстановлена, – заявил судья.

Чарльз сдал свою шпагу и круто повернулся, взглянув на часы дедушки Рейкхелла. Солнце вставало, если он не будет откладывать, то сможет попасть в контору вовремя. Но он был так голоден, что ему и Рику необходимо остановиться где-нибудь и плотно позавтракать. Если повезет, то отец даже не заметит, что он опоздал.

Сэр Алан Бойнтон, седоволосый и безупречно одетый, выглядел настоящим баронетом и крупным владельцем торгового флота, когда сидел за огромным столом из тикового дерева. Из-за избыточного веса он выглядел старше своих пятидесяти лет. Он пребывал в состоянии веселой самоуспокоенности, имея для этого веские причины. Он достиг успеха благодаря своим собственным стараниям, стал достаточно известным и состоятельным и от монарха получил титул баронета.

Он не был самодовольным. И несмотря на то что огромная и модная Ост-Индская компания, в сущности, имела монополию на дальневосточную торговлю, его фирма богатела благодаря своим связям с Китаем и своим рынкам сбыта в Атлантике. Сэр Алан имел все основания мечтать о том дне, когда он купит за городом такое же большое поместье, как и у графа, и когда он уйдет на отдых, он сохранит один из своих аккуратных шлюпов в качестве прогулочного судна. Он боролся и продолжал завоевывать свое место в мире.

Клерк вошел в кабинет, прервав его мысли.

– Мистер Чарльз только что прибыл, сэр Алан.

Взглянув на симпатичный хронометр, стоящий на каминной доске в дальнем конце кабинета, судовладелец скрыл свое беспокойство.

– Скажите ему, что я хотел бы переговорить с ним, когда ему будет угодно, – сказал он сухо.

Как он и ожидал, его сын сразу же вошел в комнату.

Чарльзу было не по себе, поэтому он попытался сразу же взять инициативу в свои руки.

– Доброе утро, папа, – сказал он. – Извини, я отсутствовал во время завтрака, но сегодня я ушел из дома рано.

Сэр Алан был тоже решительно настроен, чтобы взять верх.

– «Роза Индии» заканчивает погрузку и отплывает с полуденным приливом в Индию и Китай. Я хотел, чтобы ты провел окончательный осмотр и выдал таможенные документы.

– Да, сэр. – Задача налагала особую ответственность, и Чарльз был удовлетворен. В первый раз он будет решать сам – разрешить или не разрешить отход судна.

– Тебе потребуется почти весь день. Если ты хотел с кем-нибудь перекусить в клубе, будет лучше, если ты отменишь встречи.

– Я собирался поесть с тобой, папа. Есть дело, которое я хотел с тобой обсудить.

– Я предлагаю поговорить сейчас. – Сэр Алан откинулся на спинку стула, очевидно не представляя, что выглядит мрачно.

– Я… э… хотел сказать тебе, почему я пропустил завтрак сегодня утром.

– О, это. Твоя мама выжала правду из Элизабет, когда она вскользь упомянула, что видела тебя до того, как ты тихо выбрался из дома. Ты знаешь, у твоей мамы просыпается нюх терьера, когда она считает, что от нее утаивают информацию.

Чарльз сглотнул и приготовился к худшему.

– Да, сэр. – Это все, что он сказал.

– На самом деле, – его отец говорил спокойно, даже слишком спокойно, – я узнал о твоей дуэли четыре или пять дней назад.

– Ты знал? – Чарльз был ошарашен.

– Нет ничего более сложного, чем сохранить секрет. В клубе мне сказали об этом, будь уверен, строго конфиденциально, около полдюжины парней. И я был обижен, что ты не доверяешь мне.

Чарльз прямо посмотрел в лицо фактам.

– Я не думал, что ты одобришь, папа.

– Я не одобряю. Дуэль – это одна из самых варварских привилегий аристократов. Вместе с игрой в карты, развратом и пьянством. Я никогда не забываю, что мы вышли из среднего класса. И я избегаю развлечений, которые могут помешать напряженной работе.

– Я много работаю, отец, но, конечно, ты прав. – Чарльз посмотрел правде в глаза, он заслужил упрек. – Я уже решил пересмотреть свои малопривлекательные привычки.

– Ради своего же блага, я надеюсь. Придет день, и ты будешь сидеть за этим столом. – Сэр Алан приподнял бровь. – Я полагаю, ты выиграл дуэль?

– Да, сэр.

– Замечательно! – Сэр Алан широко улыбнулся. – Я никогда не встречал молодого Нельсона, но если он такой же, как и его отец, я не очень ему сочувствую. Генерал Нельсон не только ужасно скучный, он просто отвратительный человек. Ты не очень сильно его поранил?

– Царапина. – Чарльз подумал, что лучше не затрагивать безнравственную атаку, которую предпринял его противник после окончания дуэли.

– Я выиграл три гинеи, сделав на тебя ставку. Я угощу тебя хорошим бордо в следующий раз за ленчем.

Его отец держал пари на него! Чарльз не пытался даже скрыть удивление.

– Я пытаюсь смотреть на мир реалистично. Но я предупреждаю: сегодня вечером у тебя возникнут неприятности с мамой. Она не только не одобряет дуэль с моральной точки зрения, я уверен, что ты знаешь это. Она очень низкого мнения о молодой особе, явившейся причиной размолвки с капитаном Нельсоном.

– Я вынужден согласиться с мамой, – сказал Чарльз. – Молодая особа в данном случае не является настоящей леди, и я был глуп, что разрешил вовлечь себя. Теперь эта девка будет смотреть на меня как на своего победителя, а я буду тратить чертову уйму времени, пытаясь отделаться от нее. – Он встал и пошел к двери.

– Поделом тебе, – сказал его отец с радостью.

Подумав, Чарльз решил не отвечать ему. Он отделался достаточно легко и ничего не выиграет, если будет продолжать разговор. Он вернулся в свой маленький кабинет за шляпой и перчатками, потом пошел в конюшню за лошадью. Ему полагалось использовать один из экипажей компании, когда он выполнял официальное задание, но он не хотел выставлять себя напоказ. Он и так уже был в затруднительном положении, общаясь со служащими отца, поэтому, когда мог, пытался вести себя скромнее.

Доки и склады Бойнтона находились в Саутворке, в дальней части Темзы, и добравшись туда, Чарльз был рад, что позавтракал по пути в свою контору. Теперь он не сможет снова перекусить до вечера.

«Роза Индии» была тяжелой шхуной водоизмещением в две тысячи тонн, и, как все суда Бойнтона, она была тщательно отреставрирована, все окрашенные детали блестели, а транец и носовое фигурное украшение были отделаны золотым листом. Маловероятно, что она вернется из своего длительного путешествия на Восток менее чем через два года.

Чарльз остановился, проехав главные ворота, и поприветствовал сторожа. Друзья, которые знали его только как напарника по выпивке и игре в карты, были бы удивлены его наблюдательности и осведомленности. Он не только много путешествовал на кораблях Бойнтона, но и работал в огромных одноэтажных складах во время каникул и знал каждый дюйм комплекса. Он автоматически проверил, что в соответствии с правилами компании двери складских помещений закрыты и охрана находится перед помещениями. Несколько докеров, сидевших на земле перед одним из складов и куривших трубки, посмотрели на него. Один из них узнал его, и через минуту все были на ногах и спешили вернуться к работе. Не удивительно, отец проводил несколько неожиданных проверок в неделю.

Два больших с глубокой осадкой брига стояли под разгрузкой у причала, и Чарльз знал, что один только что вернулся из Индии, а другой пришел домой с островов Вест-Индии. Если у него останется время, он посетит их тоже перед уходом домой в конце дня.

Все люки «Розы Индии» были открыты, и докеры грузили в трюмы последний груз, сложенный в высокие кучи на берегу. Опытный глаз Чарльза подсказал ему, что работа с легкостью будет выполнена, по крайней мере за час до отплытия судна. Пока все хорошо. Он спешился, завязал поводья вокруг столба и побрел к шхуне. Члены ее команды были заняты, привязывая паруса к реям.

Юнга увидел приближающегося Чарльза, и когда он поднялся на борт, появился капитан. Чарльз плавал с капитаном Уиттейкером два раза: в первый раз как ученик и позже как третий помощник капитана. Они были хорошо знакомы и радостно пожали друг другу руки.

– Меня послали выполнить таможенные формальности, – сказал Чарльз.

Приземистый, широкоплечий капитан судна ухмыльнулся.

– Ты действительно продвигаешься по службе, – сказал он. – Скоро я буду называть тебя мистер Бойнтон.

– Никогда, – ответил Чарльз, пока они шли по главной палубе вниз в каюту капитана. То, что он был Бойнтоном, не означало, что между ним и его старыми друзьями когда-нибудь появится дистанция.

– Ну, стыдно прирожденному моряку, как ты, растрачивать энергию в койке на берегу, – сказал Уиттейкер. – С твоими способностями тебе нужно быть в море.

– Скажи это моему отцу, – сказал Чарльз.

– Я говорил, и часто. Но он отвечает, что не может обойтись без тебя в течение двух с половиной лет. Одно твое слово, я тут же возьму тебя в качестве своего первого помощника.

– Если бы я только мог, – ответил Чарльз, и в этом была доля искренности. Он действительно хотел вернуться на море, которое любил. Но он воздержался от упоминания того, что отец был прав. Плавание в течение двух или двух с половиной лет Слишком надолго оторвало бы его от основных дел компании Бойнтона. К тому же он получал удовольствие от острых ощущений и испытывал недостаток терпения на медленно плывущей шхуне.

Они вошли в просторную каюту и сели на легкие стулья, привинченные к переборкам. Капитан передал ему пачку бумаг.

– Это декларации судового груза.

– Я уже заметил, что вы плывете налегке, – сказал Чарльз, просматривая документы.

– Только на первом пути, – ответил Уиттейкер. – Мы берем в Калькутту столько основного груза, сколько примет рынок.

– Какова численность экипажа?

– Двадцать девять, включая трех помощников.

Чарльз изучал декларацию очень внимательно, потом произвел кое-какие вычисления.

– Принимая во внимание время вашего нахождения в море, а это очень трудно вычислить, вы обанкротитесь даже на этом этапе пути. Вероятно, у вас не будет дохода от того, что вы везете в Индию, капитан.

Уиттейкер улыбнулся и кивнул головой:

– Совершенно верно. Но ты не видишь, чтобы я волновался, да и твой отец не теряет сна.

Чарльз посмотрел на него вопросительно и приподнял бровь.

– «Роза» заработает целое состояние к тому времени, когда она вернется в Лондон. Поверь мне.

– Как же это?

Улыбка капитана стала шире.

– О, мы примем груз чая в Индии по возвращении из Кантона. Не то, что будет много места под чай, ты понимаешь. Ящики с серебром очень, очень тяжелые.

– Серебро! – Благодушие Чарльза испарилось, и казалось, что его светлые глаза потемнели. – Вы грузите опиум в Индии и везете в Кантон, – сказал он, в его тоне послышалось отвращение.

– Всем известно, что сейчас это реальный доход от плавания на Восток, – сказал Уиттейкер, он занял оборонительную позицию.

– Но в декларации ни слова не говорится об опиуме!

– Это не указывается и в декларациях других судов, торгующих со странами Востока. Ты знаешь это! – сказал Уиттейкер обиженно.

– Я подозревал, но не был уверен в этом, – медленно сказал Чарльз. – Теперь я начинаю понимать, почему многие наши суда снимаются с других маршрутов и направляются в Индию и Китай.

– Ты не услышишь жалоб от директоров и других акционеров, – сказал капитан.

Чарльз знал, что, продолжая спор, он не извлек бы пользы, поэтому сосредоточился на проверке. Уиттейкер участвовал в прибылях, получаемых от этих рейсов, поэтому он заинтересован в опиумной торговле, но у него не было права голоса в определении политики компании. Только управляющий директор, также являющийся основным акционером, решал эти вопросы. Продолжая этот разговор, возможно, от капитана можно узнать детали, которые окажутся полезными.

– Вы занимаетесь торговлей, которая кажется такой простой, – сказал Чарльз.

– Нет ничего проще. Правительство Индии собирает налоги с торговли опиумом, поэтому мак выращивается, перерабатывается, упаковывается и продается открыто.

– Но вы провозите его контрабандой в Китай.

Уиттейкер покачал головой:

– Не считается контрабандой способ доставки французского вина на побережье Корнуолла глубокой ночью. В Кантоне все зависит от того, кто в настоящее время является наместником. Если он достаточно снисходителен, груз разгружается открыто в Вампу. Если, останавливаясь в Вампу, капитан судна узнает, что новый имперский наместник несговорчив, то бросается якорь в дельте реки Жемчужной и ждут торговцев, которые сами подойдут к вам. Что они и делают. Они забирают ящики с опиумом и платят серебром по текущему курсу, серебро тоже упаковано. Все, что мы делаем, это привозим опиум. Остальное делают китайцы, и не имеет значения, какова политика правительства в настоящее время. Кто может лучше организовать? Мы не рискуем, не нарушаем законы, но мы получаем ошеломляющие прибыли.

Чарльз кивнул, не смея заговорить, он боялся, что потеряет над собой контроль. Потом он предложил начать осмотр судна. Остаток дня он посвятил работе.

Он оставался в доке до тех пор, пока «Роза Индии» не отдала швартовы, подняла якорь и установила паруса. Наблюдая, как медленно, но величественно она уходила вниз по Темзе в свое бесконечное плавание, Чарльз наконец собрался домой. Движение на всех трех мостах через великую реку было настолько напряженным, что он не смог добраться до особняка на Белгрейв-сквере до наступления сумерек.