Текст книги "Волшебник"

Автор книги: Майкл Скотт

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц)

Майкл Скотт
«Волшебник»

Посвящается Кортни и Пирсу

Hoc opus, hic labor est

Вот дело, вот в чем трудность

Моя смерть близка.

И смерть Перенель – тоже.

Заклинание продлило нашу жизнь на шестьсот лет, но оно теряет силу, и теперь мы старимся на год за каждый прожитый день. Мне нужен Кодекс, «Книга чародея Авраама», чтобы вновь выполнить заклинание бессмертия. А без него нам осталось жить меньше месяца.

Однако за месяц многое может измениться.

Ди и его темные властелины пленили мою дорогую Перенель, завладели книгой, и им известно, что мы с Перенель проживем недолго.

Но им пока рано радоваться.

Они завладели книгой, однако нам удалось сберечь последние две страницы. Сейчас враги уже наверняка знают, что Софи и Джош Ньюман – это те самые близнецы, о которых говорится в древних рукописях. Близнецы с серебряной и золотой аурой, брат и сестра, способные спасти мир… или уничтожить его. Нам удалось пробудить в девочке силу, и она начала изучать основы магии. К сожалению, сила мальчика еще не проявилась.

Сейчас мы находимся в Париже – городе, где я родился и впервые обнаружил Кодекс, где предпринимал долгие попытки расшифровать его. Этот путь в конечном итоге позволил мне узнать о существовании Древней расы и открыл тайну философского камня, а значит, и тайну бессмертия. Я люблю этот город. В нем хранится много неразгаданных секретов, здесь живут несколько бессмертных людей и представителей Древней расы. Здесь я найду способ пробудить силу Джоша и продолжить обучение Софи.

Таков мой долг.

Ради них самих – и ради продолжения человеческого рода.

Из дневника Николя Фламеля, алхимика.

Написано сего дня, в субботу 2 июня,

в Париже, городе моей юности

СУББОТА, 2 июня

Глава 1

Благотворительный аукцион начался глубокой ночью, после того как закончился торжественный ужин. Было почти четыре часа утра, а аукцион еще только близился к завершению. На экране позади аукциониста (по традиции это была кинозвезда – актер, много лет исполнявший роль Джеймса Бонда) светилась общая сумма на тот момент – более одного миллиона евро.

– Лот номер двести десять: две японские маски кабуки начала девятнадцатого века.

Среди зрителей прокатилась волна возбуждения. Маски японского театра кабуки, украшенные мозаикой из настоящего нефрита, считались гвоздем аукциона и должны были принести как минимум полмиллиона евро.

В дальнем конце комнаты высокий худощавый мужчина с пушком коротко стриженных седых волос готовился предложить двойную цену.

Никколо Макиавелли стоял в стороне от толпы, сложив руки на груди таким образом, чтобы не помять сшитый на заказ черный шелковый смокинг. Его серые, как камень, глаза скользили по лицам других участников аукциона, оценивая конкурентов. Строго говоря, опасаться ему нужно было только пятерых: двух таких же частных коллекционеров, как и он сам, какого-то мелкого графа из Европы, известного в прошлом американского киноактера и канадского антиквара. Остальные уже притомились, истощили свой бюджет или просто не хотели торговаться за эти жутковатые на вид маски.

Макиавелли любил маски в принципе. Он собирал их очень давно и хотел заполучить новую пару, чтобы его коллекция японских театральных костюмов стала полной. Последний раз эти маски выставлялись на продажу в 1898 году в Вене, и тогда великий князь Романов предложил более высокую цену. Макиавелли терпеливо дожидался своего часа. Когда царь и его потомки умрут, маски снова попадут на аукцион. Макиавелли знал, что когда-нибудь непременно сможет купить их: таково одно из многих преимуществ бессмертия.

– Начальная цена – сто тысяч евро.

Макиавелли поднял голову, поймал взгляд аукциониста и кивнул.

Аукционист, ожидавший от него заявку, кивнул в ответ.

– Сто тысяч евро от месье Макиавелли. Как всегда, он один из самых щедрых участников и спонсоров нашего аукциона.

Публика уважительно захлопала, а несколько человек обернулись, чтобы поднять бокалы в его честь. Никколо ответил им вежливой улыбкой.

– Сто десять? – предложил аукционист.

Один из частных коллекционеров чуть-чуть приподнял руку.

– Сто двадцать? – Аукционист снова посмотрел на Макиавелли, и тот немедленно кивнул.

За три минуты волна ставок подняла цену до двухсот пятидесяти тысяч евро. Остались всего три серьезных конкурента: Макиавелли, американский киноактер и канадец.

Тонкие губы Макиавелли слегка изогнулись в улыбке. Его терпение вот-вот будет вознаграждено, и маски наконец окажутся у него. Но улыбка погасла, когда в кармане бесшумно завибрировал телефон. Сначала Макиавелли хотел просто проигнорировать звонок: он отдал подчиненным строгое распоряжение не беспокоить его, разве что в самом крайнем случае. Он знал, что они боятся его, поэтому осмелятся позвонить, только если положение будет критическим. Макиавелли достал из кармана ультратонкий телефон и взглянул на экран.

На большом жидкокристаллическом экране вибрировала картинка с изображением меча.

Улыбка Макиавелли испарилась. В ту же секунду он понял, что не сможет купить маски кабуки в этом столетии. Развернувшись на каблуках, он вышел из комнаты и прижал телефон к уху. За спиной он услышал, как аукционист ударил молотком по кафедре:

– Продано за двести шестьдесят тысяч евро…

– Алло, – сказал Макиавелли, перейдя на итальянский, язык своей молодости.

В трубке затрещало, и голос с британским акцентом ответил на том же языке, используя диалект, на котором в Европе не говорили уже больше четырехсот лет.

– Мне нужна твоя помощь.

Человек на другом конце линии не назвался, но ему и не нужно было. Макиавелли сразу узнал бессмертного мага и колдуна, доктора Джона Ди, одного из самых могущественных и опасных людей в мире.

Никколо Макиавелли вышел из маленькой гостиницы на мощенную булыжником площадь Тертр и остановился, вдыхая холодный ночной воздух.

– Чем могу быть полезен? – деловито спросил он.

Никколо презирал Ди и знал, что это чувство взаимно, но они оба служили темным старейшинам, а следовательно, вот уже несколько веков вынуждены были работать вместе. Макиавелли даже немного завидовал Ди, который был младше его и выглядел гораздо лучше. Макиавелли родился во Флоренции в 1469 году и был старше английского волшебника на пятьдесят восемь лет. В книгах по истории написано, что он якобы умер в том самом году, в каком родился Ди, то есть в 1527-м.

– Фламель вернулся в Париж.

Макиавелли выпрямился.

– Когда?

– Только что. Прошел через лейные врата. Понятия не имею, куда они выходят. Вместе с ним Ската…

Губы Макиавелли скривились. Когда он последний раз сталкивался с воительницей, она вышибла дверь им самим, и потом он не одну неделю вынимал занозы из плеч и спины.

– …и еще два человеческих детеныша. Американцы, – продолжал Ди. Его голос отзывался эхом и то и дело пропадал: международная связь работала не слишком хорошо. – Близнецы, – уточнил он.

– Повтори!

– Близнецы, – сказал Ди. – Мальчик и девочка с аурами из чистого золота и серебра. Ты знаешь, что это означает.

– Да, – пробурчал Макиавелли.

Это означало сплошные неприятности. Правда, с едва заметной улыбкой подумал он, при этом открываются весьма интересные возможности.

В трубке послышался треск и снова раздался голос Ди:

– Геката пробудила в девочке силы, перед тем как саму богиню и ее царство теней уничтожили.

– Без подготовки девчонка не опасна, – пробормотал Макиавелли, быстро оценивая ситуацию, потом вздохнул и добавил: – Разве что для себя самой и окружающих ее людей.

– Фламель отвез девчонку в Оджаи, и Аэндорская ведьма обучила ее магии воздуха.

– Надеюсь, ты пытался им помешать? – В голосе Макиавелли прозвучало изумление.

– Пытался, но не смог, – с горечью признался Ди. – Девочка кое-что знает, но ничего не умеет.

– Что я должен делать? – спросил Макиавелли, хотя ему уже пришла в голову одна отличная идея.

– Найди Фламеля и близнецов, – потребовал Ди. – Захвати их. Убей Скату, если сможешь. Я покидаю Оджаи, но мне понадобится четырнадцать или пятнадцать часов, чтобы добраться до Парижа.

– Что случилось с лейными вратами? – вслух подумал Макиавелли.

Если лейные врата соединяют Оджаи и Париж, то почему Ди не…

– Их уничтожила Аэндорская ведьма, – злобно прошипел Ди. – И меня чуть не угробила. Мне чудом удалось отделаться парой синяков и царапин, – добавил он и отключился, даже не попрощавшись.

Никколо Макиавелли осторожно закрыл телефон и постучал им по губе. Почему-то он сомневался, что Ди отделался так легко. Если Аэндорская ведьма хотела его погубить, то даже легендарный доктор Ди не ушел бы лишь слегка помятым. Макиавелли повернулся и двинулся через площадь, где в машине его терпеливо дожидался водитель. Если Фламель, Ската и американские близнецы попали в Париж через лейные врата, то существует всего несколько мест, где они могли выйти. Их нетрудно найти и схватить. И коли он поймает гостей сегодня, у него еще останется время поработать над ними, пока не приехал Ди. Макиавелли улыбнулся. Ему нужна только пара часов, и за это время они расскажут ему все, что знают. Прожив полтысячелетия на этой земле, он научился дару убеждения.

Глава 2

Джош Ньюман прижал ладонь к холодной каменной стене стараясь удержать равновесие.

Что произошло?

Секунду назад он стоял в лавочке Аэндорской ведьмы в городке Оджаи, штат Калифорния. Его сестра Софи, Ската и человек, которого, как оказалось, звали Николя Фламелем, смотрели на него из зеркала. Потом Софи вдруг вышла оттуда, взяла его за руку и затащила внутрь! Он зажмурил глаза и почувствовал ледяное прикосновение к коже, отчего волосы на затылке встали дыбом. А когда вновь открыл глаза, то обнаружил, что находится в тесной комнатушке, похожей на кладовку. Банки с краской, груда стремянок, черепки битых глиняных горшков и связка забрызганных краской тряпок – все было свалено вокруг большого, обычного на вид грязного зеркала, прикрепленного к каменной стене. Всего одна маломощная лампочка тускло освещала комнату.

– Что это было? – спросил Джош, но голос его подвел. Мальчик проглотил комок в горле и снова заговорил: – Что случилось? Где мы?

– В Париже, – благоговейно произнес Николя Фламель, вытирая пыльные руки о свои черные джинсы. – Это мой родной город.

– В Париже? – прошептал Джош.

Он хотел сказать: «Это невозможно», – однако сразу понял, что данное слово больше не имеет значения.

– Но как? Софи…

Он посмотрел на сестру, но та отмахнулась. Она сосредоточенно слушала, прижав ухо к двери. Джош повернулся к Скате, но рыжеволосая воительница только помотала в ответ головой, прикрыв рот обеими руками. Она выглядела так, будто ее вот-вот вырвет. Тогда Джош наконец обратился к легендарному алхимику Николя Фламелю:

– Как мы сюда попали?

– Планета испещрена невидимыми линиями энергии, которые иногда называются леями или курсами, – объяснил Фламель. – Когда две или больше линий пересекаются, – он скрестил указательные пальцы, – образуются врата. Нынче их осталось очень мало, но в стародавние времена Древняя раса перемещалась с их помощью по миру буквально за секунды. Как и мы. Ведьма открыла лейные врата в Оджаи, и мы оказались в Париже.

В его устах объяснение звучало таким прозаическим.

– Лейные врата! Ненавижу! – пробубнила Ската. В полумраке ее бледное веснушчатое лицо казалось зеленоватым. – Тебя когда-нибудь укачивало?

Джош покачал головой.

– Нет.

Софи оторвалась от двери.

– Вранье! Его укачивает даже в бассейне! – злорадно улыбнулась она и снова прильнула к холодному дереву.

– Морская болезнь, – проворчала Скетти. – Вот на что это похоже. Только хуже.

Софи снова обернулась и посмотрела на алхимика.

– Вы знаете, в какой именно части Парижа мы сейчас находимся?

– В очень старой части, полагаю, – сказал Фламель и подошел к ней.

Он приложил ухо к двери и прислушался.

Софи отошла в сторону.

– Я сомневаюсь, – нерешительно произнесла она.

– Почему? – спросил Джош, окидывая взглядом маленькую захламленную комнатенку, явно часть какого-то старого здания.

Софи покачала головой.

– Не знаю… Не такое уж это и старое место. Она провела ладонью по стене и вдруг отдернула руку.

– Что? – прошептал Джош.

Софи снова положила руку на стену.

– Я слышу голоса, пение и… органную музыку.

Джош пожал плечами.

– А я ничего не слышу.

Он замолчал, внезапно осознав огромную разницу между собой и сестрой. Геката оживила магическую силу Софи, и теперь девочка обладала гиперчувствительным зрением, слухом, обонянием, осязанием и вкусом.

– А я слышу.

Софи убрала руку от каменной стены, и звуки в голове утихли.

– Ты слышишь звуки из прошлого, – объяснил Фламель. – Звуки, поглощенные зданием, записанные в самой его конструкции.

– Это церковь, – уверенно проговорила Софи и нахмурилась. – Новая церковь… современная, возведенная в конце девятнадцатого или в начале двадцатого века. Но она построена на месте другого, очень древнего здания.

Фламель замер у деревянной двери и оглянулся через плечо. В тусклом свете лампочки черты его лица выглядели резкими и угловатыми, пугающе похожими на череп, а глаза полностью скрывались в тени.

– В Париже много церквей, – сказал он, – хотя, кажется, есть только одна, подходящая под это описание.

Он взялся за дверную ручку.

– Подождите, – выпалил Джош. – А вдруг здесь сигнализация?

– Навряд ли, – уверенно ответил Николя. – Кто будет ставить сигнализацию на кладовку в церкви?

С этими словами он рывком открыл дверь.

В тот же миг сработала сигнализация. Пронзительный вопль сирены разнесся по коридорам, отскакивая от каменных плит и стен. Повсюду замигали красные огоньки.

Скетти вздохнула и проворчала что-то на древнекельтском языке.

– Разве не ты говорил мне, что, прежде чем двигаться, необходимо выждать и осмотреться?

Николя покачал головой и сокрушенно вздохнул, признавая, что совершил глупую ошибку.

– Старею… – ответил он на том же языке.

Но на извинения не было времени.

– Скорее! – закричал он, перекрывая сирену, и помчался по коридору.

Софи и Джош не отставали от него, а Скетти прикрывала отступление сзади, ругаясь на ходу.

Короткий узкий коридор заканчивался еще одной деревянной дверью. Не останавливаясь, Фламель толкнул ее – и тут же взревела вторая сирена. Фламель свернул влево и оказался в огромном открытом пространстве, где пахло старым ладаном, мастикой для натирки полов и воском. Ряды зажженных свечей бросали золотистый отблеск на стены и пол и вместе с красным светом системы безопасности освещали массивную двойную дверь, над которой висела табличка «Выход». Фламель кинулся туда, стуча ботинками по полу.

– Не трогайте… – начал было Джош, но Николя Фламель схватился за ручки и потянул.

Сработала третья сигнализация, гораздо громче других, и над дверью замигала красная лампочка.

– Я ведь говорил, не трогайте, – буркнул Джош.

– Не понимаю, почему здесь заперто, – удивился Фламель. – Эта церковь всегда открыта. И где народ?

Он огляделся по сторонам, и внезапно его осенило:

– А который вообще час?

– Сколько нужно времени, чтобы переместиться через лейные врата из одного места в другое? – задала встречный вопрос Софи.

– Это происходит мгновенно.

– И вы уверены, что мы в Париже, во Франции?

– Да.

Софи посмотрела на часы и произвела быстрый подсчет.

– Разница во времени между Парижем и Оджаи – девять часов? – уточнила она.

Фламель кивнул и вдруг все понял.

– Здесь где-то четыре часа утра, вот почему церковь закрыта, – ответила Софи.

– Полиция, наверное, уже едет, – мрачно проговорила Скетти и полезла за нунчаками. – Терпеть не могу драться, когда плохо себя чувствую.

– И что теперь делать? – с паникой в голосе спросил Джош.

– Могу попробовать распахнуть двери ветром, – нерешительно предложила Софи.

Она не была уверена, что ей хватит энергии снова так быстро поднять ветер. Она пустила в ход свои способности, чтобы сразиться с мертвецами в Оджаи, и эта битва лишила ее последних сил.

– Я запрещаю! – крикнул Фламель, и его лицо побагровело.

Он простер руку над рядами деревянных скамеек, указывая на резной алтарь, окруженный узором из белого мрамора. Свечи озаряли замысловатую мозаику из мерцающих голубых и золотых кусочков, которая украшала купол над алтарем.

– Это государственный памятник. Я не позволю тебе его разрушить.

– Где мы? – хором спросили близнецы, озираясь вокруг.

Теперь, когда их глаза привыкли к полумраку, они поняли, что здание необъятное. Далеко ввысь тянулись колонны, скрываясь в тени над головой, и можно было различить контуры маленьких алтарей по краям, статуи в углах и бесчисленные ряды свечей.

– Это, – гордо объявил Фламель, – базилика Сакре-Кёр. Церковь Святого Сердца.

Сидя на заднем сиденье своего лимузина, Никколо Макиавелли ввел координаты в ноутбук, и на экране возникла карта Парижа в высоком разрешении. Париж – невероятно старый город. Первые поселения возникли здесь более двух тысяч лет назад, хотя на острове посреди Сены люди жили уже задолго до этого. Как и многие из старейших городов мира, Париж образовался на том месте, где пересекались линии лей.

Макиавелли нажал на клавишу, и карту города пересекла запутанная сеть линий. Макиавелли искал ту лею, которая соединяла Париж с Соединенными Штатами. Наконец он смог сократить число возможных линий до шести. Аккуратным наманикюренным ногтем он проследил две линии, соединяющие западное побережье Америки с Парижем. Одна заканчивалась в великом соборе Нотр-Дам, другая – в более современной, но не менее знаменитой базилике Сакре-Кёр на Монмартре.

Итак, которая из них?

Внезапно парижскую ночь пронзили душераздирающие сирены. Макиавелли нажал кнопку, и тонированное оконное стекло со свистом опустилось. В машину ворвался прохладный ночной воздух. Вдалеке, поднимаясь над крышами на противоположной стороне площади Тертр, возвышалась базилика Сакре-Кёр. Внушительное белокаменное здание по ночам всегда озарялось ослепительным белым светом. Сегодня же оно пульсировало в красных огнях системы безопасности.

Здесь! Макиавелли зловеще усмехнулся. Он загрузил на ноутбуке программу и дождался, пока раскрутится винчестер.

«Введите пароль».

Пальцы забегали по клавиатуре, набирая слова: «Discorsi sopra la prima deca di Tito Livio». [1]1
  В переводе с латыни: «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия» – так называется один из трудов Никколо Макиавелли, посвященный древнеримскому историку Титу Ливию.


[Закрыть]Никто никогда не взломает такой пароль. Название этого труда неизвестно широкой публике.

На экране появился самый обыкновенный текст, написанный на смеси латинского, греческого и итальянского. Когда-то волшебникам приходилось хранить свои заклинания и магические формулы в рукописных колдовских книгах, но Макиавелли всегда использовал новейшие технологии. Он предпочитал держать заклинания на жестком диске. Теперь ему требовалась лишь маленькая безделица, которая займет Фламеля и его друзей, пока сам Макиавелли собирается с силами.

Джош вскинул голову.

– Я слышу полицейские сирены.

– Сюда едут двенадцать машин, – сказала Софи, склонив голову набок и закрыв глаза.

– Двенадцать? С чего ты взяла?

Софи посмотрела на брата.

– Я могу различить двенадцать сирен.

– Каждую в отдельности? – уточнил он, вновь поразившись способностям сестры.

– Да.

– Нельзя попадаться на глаза полиции, – резко вмешался в разговор Фламель. – У нас нет ни паспортов, ни алиби. Мы должны выбраться отсюда!

– Но как? – хором спросили близнецы.

Фламель покачал головой.

– Должен быть другой выход… – начал он и вдруг остановился, раздувая ноздри.

Джош с беспокойством заметил, что Софи и Скетти тоже отреагировали на какой-то запах, которого он сам не почувствовал.

– Что такое? – спросил он и тут уловил едва различимый неприятный душок, похожий на мускус.

Такой запах у него всегда ассоциировался с зоопарком.

– У нас проблемы, – мрачно заявила Ската, убрала нунчаки и достала мечи. – Большие проблемы.

Глава 3

– Что? – нервно спросил Джош, озираясь по сторонам.

Запах становился сильнее, он был каким-то горьким и несвежим, смутно знакомым…

– Змея, – сделав глубокий вдох, сообщила Софи. – Это змея.

У Джоша что-то сжалось в животе. Змея. Ну почему обязательно змея? Он жутко боялся змей, но никому никогда не признавался в этом, особенно сестре.

– Змеи… – начал он, но его голос сорвался на писк.

Джош кашлянул и сделал еще одну попытку.

– Где они? – спросил он, тревожно оглядываясь и представляя, как змеи, извиваясь, выползают из-под скамеек, спускаются по колоннам, падают с люстр…

Софи мотнула головой и нахмурилась.

– Не слышу… Я только… чувствую запах. – Она раздула ноздри и глубоко вдохнула. – Нет, там всего одна…

– Да, ты чувствуешь запах змеи, но эта змея ходит на двух ногах, – проворчала Скетти. – Такой гнилью несет от Никколо Макиавелли.

Фламель опустился на колени перед массивными главными дверями и провел рукой по замкам. У его пальцев заструились колечки зеленого дыма.

– Макиавелли! – яростно вскричал он. – Я смотрю, Ди успел связаться со своими дружками.

– Вы можете узнать человека по запаху? – спросил Джош, по-прежнему удивленный и немного сбитый с толку.

– У каждого человека свой собственный магический запах, – объяснила Скетти, повернувшись спиной к алхимику, чтобы защитить его. – Вы двое пахнете ванильным мороженым и апельсинами, Николя пахнет мятой…

– А Ди воняет тухлыми яйцами… – добавила Софи.

– Серой, – поправил Джош.

– Которую раньше называли сульфур, – уточнила Скетти. – Очень подходит доктору Ди. – Она вертела головой по сторонам, с особым вниманием присматриваясь к черным теням за статуями. – А Макиавелли пахнет змеями. Ему тоже подходит.

– А кто это? – поинтересовался Джош. Имя показалось знакомым, как будто он раньше слышал его. – Друг Ди?

– Макиавелли – бессмертный сообщник темных старейшин, – объяснила Скетти. – И никакой он не друг Ди, хотя они и по одну сторону. Макиавелли старше волшебника, в сто раз опаснее и в тысячу раз хитрее. Надо было убить его, когда представилась возможность, – горько сказала она. – Последние пятьсот лет он пребывал в центре европейской политики, эдакий кукловод, который дергает за ниточки. Когда я слышала о нем последний раз, его назначили главой ГУВБ.

– Это что-то вроде банка? – спросил Джош.

Скетти криво усмехнулась, демонстрируя длинные вампирские клыки.

– Это Генеральное управление внешней безопасности. Французская разведка!

– Разведка? Ну просто отлично, – с сарказмом протянул Джош.

– Вонь становится сильнее, – заметила Софи, пробужденные чувства которой остро реагировали на запах.

Сосредоточившись, она впустила немного силы в ауру, сразу заигравшую вокруг нее призрачным светом. В белокурых волосах засверкали яркие серебряные нити, а глаза стали походить на серебряные монеты, отражающие свет.

Джош невольно отпрянул от сестры. Он уже видел ее такой, но она его пугала.

– Значит, Макиавелли совсем близко. И творит магию, – буркнула Скетти. – Николя?..

– Минутку.

Кончики пальцев Фламеля засветились изумрудным светом, окутывая колечками дыма резной узор вокруг замка. Внутри раздался щелчок, но когда алхимик дернул за ручку, дверь не поддалась.

– А может, и не одну минутку…

– Поздно, – прошептал Джош и указал рукой куда-то назад. – Там что-то есть.

В противоположном конце базилики потухли свечи. Казалось, будто по проходу пронесся ветерок и на лету погасил мерцающие круглые светильники и толстые свечи, оставив лишь завитки седого дыма в воздухе. И вдруг все ощутили резкий запах воска, который становился все сильнее, почти перебивая запах ползучего гада.

– Ничего не вижу… – пробормотал Джош.

– Оно здесь! – крикнула Софи.

Существо, возникшее на холодных каменных плитах, очень слабо напоминало человека. Оно было выше человека и шире, и эта гротескная белая фигура была сделана как будто из желе. На широких плечах торчало что-то вроде головы, на которой не наблюдалось ничего похожего на лицо. Внезапно от тела чудовища с хлюпаньем отделились огромные руки, и на них выросли щупальца, похожие на ладони.

– Голем! – в ужасе воскликнула Софи. – Восковой голем!

Она взмахнула руками, и ее аура вспыхнула. Пальцы метнули поток ледяного ветра, чтобы остановить монстра, но белая восковая кожа только покрылась рябью и чуть-чуть потекла.

– Защитите Николя! – скомандовала Скетти и метнулась вперед, выхватывая из ножен два одинаковых меча.

Она вонзила свое оружие в чудовище, но это не помогло. Мягкий воск сковал мечи, и девушка с трудом выдернула их обратно. Скетти вновь ударила, и в воздух полетели кусочки воска. Чудовище замахнулось на нее, и воительница выпустила мечи, отпрянув назад, чтобы увернуться от сокрушительного удара. Шишковатый кулак ударил в пол прямо у ее ног, разбрызгивая капли воска.

Джош схватил складной деревянный стул, который стоял рядом с сувенирной лавкой. Взяв стул за две ножки, он обрушил его на грудь чудовища… где стул и застрял. Когда восковая фигура резко повернулась к Джошу, мальчик не смог удержать стул в руках. Он сграбастал другой стул, зашел сзади и ударил в спину чудовища. Стул разлетелся на части, а в воске остались щепки, похожие на большие торчащие шипы.

Софи замерла. Она отчаянно пыталась вспомнить какие-нибудь секреты воздушной магии, которым всего несколько часов назад ее обучила Аэндорская ведьма. Ведьма сказала, что это самая могущественная магия, и Софи видела, что сделала воздушная магия с армией мертвых людей и животных, которых Ди поднял из могил в Оджаи. Но она не представляла, как при помощи этой магии победить восковое чудовище. Она знала, как вызвать маленькое торнадо, но не рисковала поднимать его в замкнутом пространстве базилики.

– Николя! – закричала Скетти.

Теперь, когда ее мечи застряли в чудовище, воительница достала нунчаки – две деревянные палочки, соединенные короткой цепью. Нунчаки оставили глубокие борозды в «коже» чудовища, но в остальном никак не подействовали. Скетти нанесла несколько яростных ударов, и гладкая деревяшка быстро увязла в боку чудовища. Воск поплыл, окружив нунчаки. Чудовище повернулось к Джошу, вырвав орудие из рук воительницы, и та отлетела в сторону.

Рука, состоящая из большого пальца и слипшихся остальных и потому напоминающая гигантскую варежку, схватила Джоша за плечо и крепко стиснула. От невыносимой боли у мальчика подкосились ноги.

– Джош! – вскрикнула Софи, и ее голос разнесся по всей церкви.

Джош попытался отдернуть руку, но воск был слишком скользким, и пальцы утонули в белой массе. Сворачиваясь, теплый воск потек с рук чудовища, окутал плечи мальчика и покатился дальше на грудь, стесняя его дыхание.

– Джош, пригнись!

Софи схватила деревянный стул и швырнула его изо всех сил. Стул просвистел над головой брата, взъерошив его волосы ветерком, и обрушился на толстую восковую руку в том месте, где, по идее, должен быть локоть. Стул застрял в воске, как и все остальное, но это движение отвлекло монстра, и он выпустил Джоша, всего в синяках и слое свечного воска. Скорчившись на полу, Джош с ужасом увидел, как две студенистые руки потянулись к горлу сестры.

Софи дико заорала.

Глаза девочки сверкнули, превратившись из голубых в серебристые, и в тот самый момент, когда лапы голема подобрались к ее коже, вспыхнула ее аура. Восковые конечности расплавились, и воск закапал на пол. Софи вытянула руку с растопыренными пальцами и прижала к груди голема. Ладонь с шипением утонула в воске.

Джош, припавший к полу рядом с Фламелем, прикрыл глаза руками, чтобы защититься от ослепительного света. Он увидел, как сестра, окруженная раскаленной аурой, подошла вплотную к чудовищу. Раскинув руки, она стала растапливать воскового монстра невидимым неощутимым жаром. Вскоре на пол со звоном упали мечи и нунчаки Скаты, а через секунду и щепки от деревянного стула.

Аура Софи замерцала, и Джош вскочил, чтобы подхватить сестру. У нее подкашивались ноги.

– Голова кружится… – выдохнула она и рухнула ему на руки.

Она была почти без сознания и даже похолодела. Сладкий ванильный запах ее ауры стал кисловато-горьким.

Скетти поспешила вытащить свое оружие из застывающего воска, который теперь напоминал наполовину растаявшего снеговика. Она брезгливо вытерла лезвия и убрала мечи в ножны за спиной. Очистив нунчаки от воска, она сунула их в мешочек на поясе. А потом повернулась к Софи.

– Ты спасла нас, – торжественно произнесла она. – Этого я никогда не забуду.

– Получилось! – вдруг сказал Фламель.

Он отступил от двери, и Софи, Джош и Ската увидели, как из замочной скважины просачиваются завитки зеленого дыма. Алхимик толкнул дверь, и та открылась со щелчком. Внутрь ворвался прохладный ночной воздух, разгоняя чересчур сильный запах растопленного воска.

– Кстати, нам бы не помешала твоя помощь, – проворчала Скетти.

Фламель улыбнулся и вытер пальцы о джинсы, оставив на одежде следы зеленого света.

– Я знал, что у вас все под контролем, – сказал он и шагнул на улицу.

Ската и близнецы двинулись за ним.

Полицейские сирены ревели все ближе, но улица перед самой церковью была пуста. Базилика Сакре-Кёр стояла на холме, на одной из самых высоких точек Парижа, и отсюда можно было видеть весь город.

Лицо Николя Фламеля просияло.

– Родной дом!

– Почему все эти европейские волшебники помешались на големах? – спросила Ската, шагая следом. – Сначала Ди, теперь Макиавелли. У них что, нет никакого воображения?

Фламель удивился.

– Это был не голем. Чтобы оживить голема, нужно, чтобы на его теле было заклинание.

Скетти кивнула. Естественно, она это знала.

– Тогда что это?

– Тульпа.

Скетти удивленно вытаращила ярко-зеленые глаза.

– Тульпа! Макиавелли и на это способен?

– Очевидно.

– Что такое тульпа? – спросил Джош у Фламеля.

Но ему ответила сестра, и Джош в очередной раз вспомнил о бездонной пропасти, которая пролегла между ними в тот момент, когда пробудились ее способности.

– Тульпа – это существо, созданное и оживленное исключительно силой воображения, – небрежно объяснила Софи.

– Именно, – поддакнул Николя Фламель, глубоко вздохнув. – Макиавелли знал, что в церкви есть воск. И вдохнул в него жизнь.

– Но он наверняка знал, что этим нас не остановить, – возразила Скетти.

Николя вышел из-под центральной арки на фасаде здания и остановился на верхней ступени широкой многоярусной лестницы, которая вела к улице, видневшейся далеко внизу.

– Конечно, он знал, что нас это не остановит, – терпеливо ответил он. – Просто хотел задержать нас, пока сам не придет.

Он махнул рукой, указывая вниз.

Узкие улицы Монмартра оживали в звуках и огнях вереницы полицейских машин. Десятки жандармов в униформах собрались у подножия лестницы, и еще больше блюстителей порядка прибывало из узких переулков, формируя оцепление вокруг здания. Странно, но никто не стал подниматься по лестнице.

Фламель, Скетти и близнецы не обратили внимания на полицию. Они смотрели, как высокий худощавый мужчина с совершенно белыми волосами и в элегантном смокинге медленно приближается к ним по ступеням. Увидев, как они выбежали из базилики, он прислонился к низким железным перилам и лениво поднял руку в знак приветствия.