Текст книги "Демократия для избранных. Настольная книга о политических играх США."

Автор книги: Майкл Паренти

сообщить о нарушении

Текущая страница: 35 (всего у книги 41 страниц)

Обслуживают интересы тех, чью деятельность контролируют

Существуют органы государственного регулирования, находящиеся в подчинении у различных органов исполнительной власти, такие, как Комиссия по технике безопасности и охране труда (OSHA) Министерства труда и Администрация по контролю за соблюдением законов о наркотиках (DEA) Министерства юстиции. Но есть и независимые комиссии государственного регулирования или контроля, такие, как Федеральная комиссия по связи (FCC), Федеральная комиссия по торговле (FTC), Комиссия по наземным перевозкам (STB) – наследница Комиссии по торговле между штатами, которые действуют вне рамок исполнительной власти и принимают квазисудебные решения, которые можно обжаловать только в судах. Они отчитываются только перед Конгрессом, и их штат сотрудников назначается президентом страны при обязательном одобрении Сената. По причинам, которые мы как раз сейчас и обсуждаем, агентства этих обоих видов часто становятся покровителями тех отраслей экономики, которых они по замыслу должны контролировать. Так, Федеральная комиссия по связи обслуживает интересы телефонных компаний и медиасетей; Комиссия по ценным бумагам и биржевым операциям регулирует деятельность фондовой биржи в основном в интересах крупных инвесторов; а Федеральная комиссия по управлению энергетикой практикует снисходительное отношение к частным энергетическим компаниям.

Такая же картина наблюдается и в других секторах власти. Министерство транспорта очень прислушивается к мнению нефтяной, автодорожной и автомобильной отраслей промышленности. Инженерное командование Сухопутных войск и Бюро мелиорации (Министерства внутренних дел) продолжают калечить окружающую среду в угоду коммунальным компаниям, агропромышленному комплексу и компаниям-застройщикам. Министерство внутренних дел обслуживает нефтяные, газодобывающие, горнорудные и лесопромышленные компании, а Пентагон неустанно оказывает поддержку оборонным отраслям промышленности.

В 1949 году Управление по контролю за продуктами питания и лекарствами (FDA), при бюджете всего $2 миллиона, ежегодно возбуждало тысячи уголовных дел против нарушителей законодательства. В настоящее время, имея бюджет в сотни раз больше, FDA редко предпринимает судебные акции против крупных компаний в этом секторе экономики. Управление стало придерживаться подхода «по усмотрению». В результате фармацевтические фирмы могут назначать за лекарства своего производства любую цену, которую пожелают, а препараты могут даже и не проходить проверки на безвредность и эффективность. Когда корпорация Monsanto вывела на рынки свой продукт под названием «гормон роста крупного рогатого скота» (BGH), FDA одобрило этот препарат, несмотря на то что проверка, проведенная Управлением общей бухгалтерской отчетности, выявила его вредное воздействие на коров и, потенциально, на человека. Доктор Ричард Бэрроус, который выступил с возражениями против одобрения препарата BGH, был уволен с работы в FDAX [739]739
  Ron Nixon, «The Corporate Assault on the FDA», CovertAction Quarterly, Winter 1995-96.


[Закрыть]. Управление также приняло решение о том, что производители молока, которые не используют этот препарат и хотят маркировать свой продукт как свободный от гормона BGH, не получат такого разрешения. Это решение было отменено только после энергичных общественных протестов.

Около сотни человек ежегодно умирают от отравления продуктами питания и тысячи других заболевают, однако Министерство сельского хозяйства нередко закрывает глаза на нарушения норм здравоохранения и безопасности в мясном животноводстве и в производстве мяса. Министерство сельского хозяйства слабо контролирует компании по выращиванию мясного скота и производству мяса. Все, что министерство может сделать, это попытаться убедить компанию добровольно отозвать из торговли партию подпорченного продукта. Предложения, направленные на то, чтобы предоставить министерству более обширные полномочия, встречают сопротивление мощного лобби и влиятельных законодателей из мясопроизводящих штатов [740]740
  New York Times, August 30, 1997; Gail Eisnitz, Slaughterhouse: The Shocking Story of Greed, Neglect, and Inhumane Treatment Inside the U.S. Meat Industry (Amherst, N.Y.: Prometheus, 1997).


[Закрыть].

За последние пятнадцать лет интенсивное высокотоварное сельское хозяйство с широким применением химических препаратов нанесло такой ущерб качеству миллионов акров некогда плодородных почв, который способен вызвать заметное понижение питательной ценности многих зерновых и овощных культур.

Министерство сельского хозяйства осведомлено об этой проблеме, но не проявляет никакой готовности заниматься ею. Вместо этого, быстро откликаясь на потребности агропромышленного комплекса, министерство попыталось пропагандировать национальный стандарт на натуральные продукты, который включал в себя обработку продуктов питания различными видами облучения, введение генетически модифицированных продуктов и использование канализационных осадков для питания скота. В результате бурных народных протестов эта инициатива была отвергнута [741]741
  «As Food Quality Drops, the USDA Just Shrugs» and «National Organic Rules Revised by the USDA», отчет по всем материалам см. Organic Gardening, May/June 2000.


[Закрыть].

В ответ на давление общественности Конгресс в 1996 году принял закон о продовольственной безопасности, который предусматривал пониженные уровни пестицидов в продуктах питания для детей. Однако, по состоянию на 1999 год, ни один предел содержания пестицидов не был понижен, как того требовали положения закона. В настоящее время уровни пестицидов в овощах и фруктах, которых много употребляют в пищу дети, фактически возросли [742]742
  «Something to Chew On», Заявление Environmental Working Group, New York Times, February 23, 1999; см. также .


[Закрыть].

Закон о справедливых условиях труда, являющийся федеральным законом, запрещает использование труда молодежи в возрасте ниже восемнадцати лет на опасных работах. Однако каждый год миллионы подростков трудятся в течение продолжительных рабочих смен на опасных работах с потогонной системой организации труда, на заводах, в ресторанах быстрого питания и на предприятиях агропромышленного комплекса. Ежегодно десятки тысяч из них получают на работе увечья или погибают. Работодатели не слишком беспокоятся по поводу нарушений на их предприятиях законов об использовании труда подростков, поскольку законы редко соблюдаются. Среднее предприятие может ожидать инспекции с проверкой соблюдения законодательства примерно один раз в пятьдесят лет. Даже когда дело доходит до вызова в суд, максимальный штраф составляет $10 000 за одно нарушение, но такие штрафы налагаются редко. Средняя величина назначенных судами и инспекторами штрафов в случаях смерти или тяжелой травмы составляет $750 – такова цена жизни подростка из семьи с низким доходом [743]743
  Ron Nixon, «Working in Harm s Way», Southern Exposure, Fall/Winter 1995; General Accounting Office, Sweatshops in the U.S. (Washington, D.C.: Government Printing Office, 1988).


[Закрыть].

Складывается впечатление, что правительственные нормативные акты регулирующего характера не только не в избытке, но их явно не хватает. Правительственные регулирующие органы зачастую просто не регулируют и не контролируют по причине или слишком тесной близости с подлежащими контролю отраслями экономики, или из-за угроз и запугивания с их стороны, или же потому, что установленный законом мандат регулирующего органа не предоставляет достаточных правоприменительных полномочий. Даже если бы они и хотели принять крутые меры против частных фирм, большинство федеральных агентств по количеству и профессиональному уровню юрисконсультов не идут ни в какое сравнение с частными фирмами.

Политические назначенцы, возглавляющие различные административные органы, обычно настроены против государственных мер регулирования. Федеральные законы об инспекции мяса применялись чиновниками, которые давно известны как принципиальные противники проведения государственной инспекции мяса. Государственные программы жилищного строительства находились под контролем деловых людей, настроенных открыто враждебно против государственного жилищного строительства. Принудительное проведение в жизнь законов о гражданских правах было поручено людям, которые являются противниками этих законов. Программы сохранения природных ресурсов и защиты окружающей среды возглавляют люди, открыто враждебные природоохранному законодательству. Операции по очистке предприятий по производству атомного оружия доверяют людям, известным своим попустительством по отношению к атомной промышленности. Совсем недавно Брэдли Смит, который считает установление пределов расходования средств на избирательные кампании делом, противоречащим Конституции, получил от Республиканской партии место в Федеральной избирательной комиссии, которая осуществляет применение закона о пределах финансирования [744]744
  San Francisco Chronicle, June 27, 2000; New York Times, February 5 and December 8, 1993; In These Times, August 7-20, 1991, 4-5; Barry Mehler, «Rightist on the Rights Panel», Nation, May 7,1988.


[Закрыть].

Вопреки известному сценарию чрезвычайных действий, неизвестные и никому не подотчетные бюрократы не узурпировали власть для самих себя. На самом деле, карьерные бюрократы в основном все делают так, как им указывают назначенные по политическим соображениям руководители их ведомств. Профессиональная этика многих бюрократов требует от них оставаться нейтральными и ожидать, пока политическая линия будет «спущена сверху». «Бюрократические провалы» лучше назвать успешным использованием политической власти для подрыва регулирующих норм и законов, которые причиняют затруднения интересам частных компаний.

Государственная власть в частных руках

Располагая денежными средствами и различными службами, государственная власть нередко уступает свои властные полномочия крупному бизнесу. Частные стандарты, разрабатываемые торгово-промышленными ассоциациями в целях унификации характеристик производимых их предприятиями изделий, нередко без переработки вносятся в проекты государственных стандартов, что придает им силу законов. Контроль за федеральными землями и водами был передан органам местного самоуправления, с владельцами крупных скотоводческих хозяйств во главе, которые, таким образом, превращали свою экономическую власть в официально санкционированную государственную власть [745]745
  Jack Walker, «The Origins and Maintenance of Interest Groups in America», American Political Science Review 77, 1983, 397; Grant McConnell, Private Power and American Democracy (New York: Knopf, 1966), 210.


[Закрыть].

В каждой крупной отрасли промышленности есть консультативные комитеты, в которых представители крупных фирм, работая в тесном контакте с представителями государственных ведомств, вырабатывают большинство важных рекомендаций. Несколько тысяч комитетов и комиссий регулярно организуют встречи с руководителями администраций всех уровней, и финансирование таких встреч ежегодно обходится правительству во многие миллионы долларов. Наиболее влиятельные из этих комитетов и комиссий занимаются вопросами банковского дела, химической промышленности, транспорта, агропромышленного комплекса, нефтедобывающей промышленности и предприятий коммунальной сферы. Их доклады становятся основой решений и действий администраций, базой нового законодательства, что создает им преимущества над более мелкими конкурентами, рабочими и потребителями. Такие преимущества было бы не так легко завоевать в открытой конкурентной борьбе. Встречи консультативных комитетов бизнеса закрыты для прессы и общественности.

Правительства многих штатов и муниципалитетов, а также федеральное правительство предоставили торгово-промышленным ассоциациям, возглавляемым представителями крупных фирм, право назначать свой персонал на должности в государственные советы по лицензиям и другие административные органы. Переход государственной власти в частные руки нередко трактуется как «децентрализованная» форма принятия решений и проведения политики. На самом деле такие меры означают передачу государственной власти привилегированным частным группам. Без ведома большинства американских граждан появилось большое число частных лиц с правом принятия решений, осуществляющих государственную власть в своих собственных интересах и без всякой отчетности перед общественностью. Их можно было бы назвать «государственными каперами» [746]746
  Капер, каперство(от нидерл. карег – морской разбойник) – нападение вооруженных частных торговых судов воюющего государства с его разрешения (т. н. каперские свидетельства) на неприятельские торговые суда или суда нейтральных государств, перевозящие грузы для неприятельского государства. Запрещено Парижской декларацией о морской войне 1856. (Примеч. пер.)


[Закрыть].

Одним из самых влиятельных формирований, которое можно отнести к этой категории, является Федеральная резервная система, которая устанавливает государственную учетную ставку и определяет объем денег в обращении. Федеральная резервная система была создана в 1913 году Конгрессом и президентом Вудро Вильсоном по просьбе крупных банков. Ее главным создателем был Нельсон Олдрич, тесть Джона Д. Рокфеллера (младшего). В Федеральную резервную систему, или сокращенно «Фед», входят все федеральные банки и многие банки штатов [747]747
  Следует отметить, что все эти банки частные. (Примеч. пер.)


[Закрыть]. Совет управляющих системы состоит из семи человек, назначаемых президентом страны на срок в четырнадцать лет по скользящему графику, причем в течение своего конституционного четырехлетнего срока пребывания у власти президент может сделать только два назначения. Будучи назначенным, член совета управляющих фактически не отвечает ни перед кем, кроме банковской системы. Пять региональных членов высшего комитета по финансовой политике выбираются не президентом страны, а банкирами из разных регионов.

Согласно Конституции США, исключительное право эмиссии денег принадлежит Конгрессу. Но сегодня мы видим, что Федеральная резервная система, полностью состоящая из частных банкиров, использует это суверенное полномочие Конгресса. Посмотрите на денежные банкноты в вашем бумажнике – на каждой банкноте четко написано «Казначейство США» (Министерство финансов США. – Примеч. пер.).«Фед» не является центральным эмиссионным банком, обслуживающим Казначейство США, однако он возвышается над Министерством финансов, самостоятельно пользуясь правом предоставлять кредиты и эмитировать бумажные деньги. Когда Министерству финансов требуются деньги, оно вынуждено обращаться за ними в Федеральный резервный банк. Министерство выпускает процентные ценные бумаги правительства США. Эти ценные бумаги представляют собой расписки, которые направляются в «Фед». Федеральная резервная система вносит, например, $10 миллиардов в дебет счета, в обмен предоставляя соответствующую денежную сумму Министерству финансов США. Если министерство желает получить эти деньги наличными, «Фед» делает заказ на печатание этих денег в Бюро по выпуску денежных знаков и ценных бумаг (там же печатаются и правительственные ценные бумаги).

Как и в случае банковского займа, «Фед» учитывает эти $10 миллиардов на своем балансе как кредит, предоставленный Министерству финансов США. Затем «Фед» взимает проценты за этот финансовый актив, который он сам и создал. Когда отношение резервов федеральных резервных банков к сумме депозитов и выпущенных банкнот достигает пропорции восемь к одному, «Фед» может выдавать взаймы 8 долларов за каждый 1 доллар, находящийся в его резерве. По существу, большая часть денежных средств, которые «Фед» выдает взаймы, возникают из ничего. А Министерство финансов, вместо самостоятельной эмиссии денег, за которые ему не пришлось бы платить никаких процентов, заимствует денежные средства у частной банковской системы, каковой является «Фед». При этом министерство рассчитывает на свое право обложить население страны налогом в качестве гарантии возвращения займа. Таким образом, крупным банкам позволено эмитировать необеспеченные бумажные деньги и взимать с правительства и налогоплательщиков проценты за эти деньги.

Федеральная резервная система – это машина для извлечения дохода, которая ежегодно обеспечивает получение от 16 до 24 миллиардов долларов прибыли – огромной суммы, идущей на раздувающиеся от денег частные счета небольшого класса финансовых воротил [748]748
  Mark Evans, «The Problem with the Fed», North Coast Xpress, May 1993.


[Закрыть]. В 1963 году президент Кеннеди указал, что он совершенно не удовлетворен такого рода эмиссией необеспеченных денег. При нем начался выпуск обеспеченных активами серебра казначейских билетов в качестве денежных средств вместо банкнот Федерального резервного банка. Спустя несколько месяцев Кеннеди был убит, и печатание этих казначейских билетов было почти сразу же прекращено.

Деятельность Федеральной резервной системы скрыта от общественности и не контролируется Конгрессом. Подлежат контролю Конгресса лишь ассигнования, выделяемые на ее деятельность, но «Фед» и здесь уходит от контроля, путем использования на оперативные расходы средств из тех миллиардов долларов, которые она взимает в качестве процентов за правительственные ценные бумаги. В 1996 году Управление общей бухгалтерской отчетности США выпустило отчет, который газета New York Timesназвала «необычным независимым исследованием» «скрытного центрального банка». В этом отчете Управление критиковало неспособность Федеральной резервной системы распоряжаться своими собственными финансами, отметив, что ее расходы на оперативную деятельность росли в три раза быстрее, чем федеральные дискреционные расходы. В отчете подчеркивалось, что «Фед» никогда не стремилась сократить затраты на необходимые приобретения и что она накопила фонд для непредвиденных ситуаций в размере $3,7 миллиарда, который при иных обстоятельствах должен был бы оказаться у Министерства финансов США – и все это в то время, когда его председатель Ален Гринспен неоднократно призывал правительство США сократить свои расходы [749]749
  New York Times, March 26, 1996.


[Закрыть].

Обычно Федеральная резервная система проводит консервативную дефляционную политику, создавая президенту и Конгрессу трудности в принятии решений, которые могли бы привести к застою в экономике. Ее самостоятельность призвана продемонстрировать ее «независимость» от государственных служб. Но все, что она делает, оказывает политический эффект, как правило, выгодный для банковских и других финансовых кругов. В целом крупные банкиры располагают публично-правовыми полномочиями действовать как неизбранные олигархи, которые могут манипулировать экономикой, не считаясь с программой действий официальных лиц, оказавшихся на своих постах в результате выборов.

На федеральном, штатном и местном уровнях выполняют различные функции множество уполномоченных государственных органов (таких, например, как портовые власти Нью-Йорка). У всех у них много общего: законодательные органы штатов или Конгресс позволили им действовать вне регулярной структуры правительства, а поскольку они обладают всеми характерными признаками юридического лица, они не подвергаются контролю со стороны общественности и неподотчетны ей. В некоторых штатах уполномоченные государственные органы накапливают долги, которые вдвое превосходят долги штата. Для выполнения своих финансовых обязательств они размещают новые облигационные займы без согласования с налогоплательщиками, которым придется впоследствии платить за выкуп этих облигаций. Уполномоченные государственные органы – это те структуры, которые пользуются преимуществами с двух сторон, питаясь из государственной кормушки и сохраняя подотчетность только самим себе.

Государственно-монополистическое регулирование в сопоставлении с регулированием государственными органами

Если государственная власть является гарантом и хранителем капитализма и если власть и бизнес настолько тесно переплетены, что нередко неразличимы, тогда почему представители бизнеса так критически относятся к «власти, которая вмешивается в экономику». Этому есть ряд объяснений. Во-первых, Америка частных корпораций совсем не против мер государственно-монополистического регулирования,которые ограничивают доступ на рынок, субсидируют избранные отрасли экономики, устанавливают производственные стандарты, выдержать которые способны только крупные компании, ослабляют более мелких конкурентов и поддерживают монопольные цены. Этот вид правительственного регулирования давно получил одобрение корпораций агропромышленного комплекса, систем дальней связи, энергетики, нефтедобычи, фармацевтики и других отраслей экономики.

Крупный бизнес хотел бы ликвидации таких мер государственного регулирования,как антитрестовское законодательство, а также нормативных актов, защищающих рабочих, потребителей и окружающую среду. Они воспринимаются бизнесом как проклятье, поскольку могут повлечь за собой сокращение прибыли. Отмена мер государственного регулирования предоставляет бизнесу возможность свободно продолжать гонку за прибылью, освободив себя от возмещения общественных затрат на эту гонку. Отмена государственного регулирования горнодобыващих компаний развязала им руки в проведении открытых разработок месторождений и опустошении природного ландшафта без всякой обязанности оплачивать расходы на восстановление природной среды. Отмена регулирования позволяет руководителям частных фирм получать дополнительные доходы и выплаты, не информируя об этом акционеров и налогоплательщиков, что один журналист, специализирующийся по проблемам бизнеса, назвал «лицензией на воровство» [750]750
  Высказывание Джерри Найта (Jerry Knight) в газете Washington Post, September 26, 1983.


[Закрыть]. Отмена регулирования позволила банкам повысить тарифы за обслуживание клиентов в то время, когда их собственные расходы на обслуживание клиентов с помощью компьютеризованных технологий снизились. Как заметил один член Конгресса: «Дальнейшего сокращения регулирования шумно требуют не клиенты, а банкиры» [751]751
  Высказывание члена Палаты представителей Фернанда Джермена (Fernand St. Germain), председателя Комитета по банковской деятельности, цит. по Washington Post, April 12, 1984.


[Закрыть].

Бизнес не слишком привержен неким абстрактным принципам «свободного рынка». Государственное регулирование, которое приносит увеличение прибылей, – приветствуется, а если оно сокращает прибыли – осуждается. Только в последнем случае из залов заседаний советов директоров компаний раздаются требования об отмене государственного регулирования. Бизнес заботит только то, что законодательство о государственном регулировании может распространиться на новые округа, что прибыль может начать снижаться вместо повышения или начнет расширяться государственный бесприбыльный сектор экономики.

Подавляющая часть словесной оппозиции правительству – это манифестация приверженности деловых людей мировоззрению бизнеса, вера в достоинства прямолинейного индивидуализма и частной конкуренции. То, что эти люди в своих корпоративных делах способны пойти против собственных убеждений, не означает, что их убеждения лицемерны. Убеждений искренне придерживаются потому, что они обеспечивают собственные интересы. И именно совпадение убеждений с собственным представлением о себе и со своей личной выгодой делает убеждения настолько притягательными и доказательными для их горячих сторонников. Многие деловые люди, включая тех, кто извлек выгоду из правительственных контрактов, субсидий и налогового законодательства, считают, что полученный ими доход является результатом их уверенности в себе, их личных усилий и талантов на остроконкурентном «частном» рынке. Они считают, что та помощь, которую бизнес получает от правительства, приносит пользу всей национальной экономике, а помощь, которую получают другие, – это спасение паразитов и тунеядцев.

Нам требуется не бесконечное создание регулирующих ведомств, а изменение условий, которые требуют такого большого объема регулирования. То есть требуется другая форма владения собственностью и другой способ производства, которые бы делали человека важнее прибыли.