Текст книги "Из памяти"
Автор книги: Мартин Уиллоу
Жанр:
Роман
сообщить о нарушении
Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)
– Вон там, между «Занимательной физикой» и учебником по английскому.
Эйприл подошла к полке и вытащила «Машину времени», но вместе с нею наружу выскользнул и учебник, который упал на пол и раскрылся на середине. Из него вывалился свёрнутый пополам тетрадный лист. Только сейчас Фрэнк вспомнил о том, что именно на нём изображено. Фамилия и имя – Эйприл Джоунз, – обведённые сердцем с пронзённой стрелой.
– Ой, – девочка склонилась, чтобы подобрать распластавшуюся книгу.
– Я подниму! – Фрэнк без лишних раздумий покинул кровать и одним прыжком опередил одноклассницу.
– Что это? – спросила она, заметив странную реакцию мальчика.
– Так, ерунда, – смятая улика сердечной привязанности незамедлительно отправилась в карман.
– Информация, не предназначенная для посторонних глаз? – догадалась Эйприл.
– Нет, просто глупый рисунок.
– Можно взглянуть?
– Не думаю, что он тебе понравится, – отрицательно покачал головой Фрэнк.
– Откуда такая уверенность?
– Не знаю.
– Тогда покажи.
– Лучше не надо.
– Кажется, я поняла, – вдруг смутилась девочка, и на её щеках проступил лёгкий румянец.
– И что же там, по-твоему? – осторожно спросил мальчик, опасаясь неожиданного разоблачения. Если Эйприл и впрямь догадалась о содержании злополучного листка, то ему останется только провалиться под землю от стыда, иначе как он сможет находиться в одной комнате с девочкой, которая узнала о том, какие именно у него к ней чувства?
Но она выдвинула совсем другую версию:
– Там нарисована голая женщина?
– Почти, – теперь краска стыда появился и на лице Фрэнка. Одно дело, когда он украдкой обсуждал обнажённые тела противоположного пола с Дугласом, но совсем другое – разговаривать на подобную тему с представительницей того самого пола, причём именно с той, чьё существование заставляло его сердце биться чаще обычного.
– Почти? – удивлённо повела бровью дочь Вудроу Джоунза.
– То есть, я хотел сказать да, ты угадала, – запнулся мальчик. – Там нарисована именно голая женщина.
– И почему ты спрятал её от меня?
– Подумал, что ты обидишься.
– Ну, я могла бы обидеться, если бы ты нарисовал там, к примеру, мою маму, а так какой смысл мне обижаться?
– Верно, никакого смысла, – с облегчением выдохнул Фрэнк.
– Значит, я могу посмотреть? – Эйприл протянула руку, чтобы получить пошлый эскиз.
– Рисунок получился весьма неудачный.
– А я думала, что мы друзья, – в голосе девочки прозвучала лёгкая обида.
«Не совсем, – мысленно возразил ей мальчик. – Потому что я люблю тебя».
* * *
Что было бы, если Эйприл всё-таки успела бы увидеть содержимое рисунка? Обиделась бы, расстроилась или вовсе разозлилась? После того, как она ушла, мальчик долгое время лежал и ломал голову над данным вопросом. Он вытащил из кармана смятый листок бумаги и тщательно разгладил его ладонью, приложив к стене. Бумага покрылась сетью морщин, как кожа древнего старика, но на ней по-прежнему отчётливо прочитывалось имя.
– Фрэнк, тут к тебе пришёл Дуглас, – предупредила мальчика мать.
Он поспешно спрятал рисунок.
Сначала в дверь просунулась голова гостя, а затем он показался целиком.
– Чем занимаешься? – Дуглас бесцеремонно подвинул больного и уселся на кровать.
Несмотря на то, что они с Фрэнком были лучшими друзьями, мать Фрэнка никогда не испытывала восторга по поводу их дружбы, и поэтому появления Дугласа в доме случались не так часто. В семье Амблеров считалось, что Дуглас составляет мальчику не лучшую компанию, но отец придерживался демократических принципов в выборе дружеского плеча, поэтому никогда не запрещал сыну общаться с Дугласом Клеверли.
– Болею вот, – Фрэнк кивком указал на тумбочку с лекарствами.
– И долго ты ещё собираешься болеть? – поинтересовался Дуглас, словно это зависело исключительно от желания мальчика.
– Не знаю, – пожал плечами тот.
– А где тебя так угораздило?
– Наверное, всё из-за того, что я остался играть в мокрой одежде, только не говори об этом моей матери, иначе она до конца зимы больше никуда меня не отпустит.
– Одежда здесь ни при чём, – авторитетно заявил Дуглас. – Скорее всего, ты подхватил какой-нибудь вирус. Я же тоже тогда промок, и ничего, как видишь, со мной не случилось.
– Может, и вирус, – неуверенно согласился Фрэнк.
– Скучно у тебя здесь, – огляделся по сторонам друг. – Ты бы хоть телик попросил сюда поставить.
– Я просил, но мама сказала, что долго смотреть телевизор вредно.
– А чахнуть от скуки не вредно?
– Ну, вообще-то я читал кое-какие книги, так что ничего, жить можно.
– Что за книги?
– Например, «Машина времени». Слышал о такой? – мальчик дочитал её до того, как заболел, но решил обсудить содержание с Дугласом.
– Кто написал?
– Герберт Уэллс.
– И о чём же роман?
– О путешествиях во времени. Некий изобретатель придумал способ, чтобы попасть в будущее.
– Похоже на фильм «Назад в будущее-2». Там Эмметт Браун тоже изобрёл машину времени и помог Марти Макфлаю попасть в 2015 год.
– Похоже, – согласился Фрэнк, – но книга написана почти на сто лет раньше.
– Да уж.
– Ребят, не хотите выпить чаю с пирожными? – ненавязчиво напомнила о своём присутствии мать Фрэнка.
– Спасибо, миссис Амблер, но мне пора бежать, – вежливо отказался Дуглас. Он всегда догадывался, что женщина относится к нему с определённой настороженностью, как будто он мелкий мошенник, который собирается обжулить её сына, и нужно всё время быть начеку, чтобы не дать ему этого сделать.
* * *
На замену миссис Причетт взяли нового учителя – мистера Роута. Его возраст не поддавался идентификации, потому что волосы мужчины уже тронула первая седина, но лицо выглядело очень молодым. Девчонки сразу же принялись с ним кокетничать, на что учитель каждый раз умело отшучивался.
– А у вас есть жена? – без лишних экивоков задала нескромный вопрос Вонда Сомер.
– Пока нет, но если ты захочешь ею стать, лет через десять можем обсудить данный вопрос, – улыбнулся мистер Роут. – Правда, к тому времени я превращусь в немощного старика, и тебе придётся возить меня в инвалидном кресле. Думаю, для тебя это будет не лучший выбор.
– Неправда! – засмеялись школьницы. – Вы совсем не старый.
– Правильнее сказать: не совсем старый, – и тут не удержался от остроумного ответа мужчина.
– А вы любите читать книги? – поинтересовалась Эйприл. Фрэнк тут же ощутил неприятный укол ревности.
– Вечно ты лезешь со своими книгами, – с неприкрытой неприязнью в голосе сделала замечание однокласснице Мойра Теркл.
– Девочки, не ссорьтесь. Да, я люблю читать книги, и если вы хотите узнать, какие, то я вам скажу. В основном это фантастика, потому что она позволяет нам представить, как выглядел бы наш мир, если бы в нём существовали те или иные вещи, которых мы не имеем в реальной жизни.
Мойра одарила дочь Вудроу Джоунза недобрым взглядом.
* * *
После уроков мальчик вышел вместе с Эйприл из школы, но между ними возникло некоторое напряжение.
– Он тебе действительно нравится? – решился нарушить молчание Фрэнк.
– Кто? – удивлённо посмотрела на него спутница.
– Мистер Роут, – он нарочно произнёс фамилию учителя с расстановкой.
– Откуда у тебя возникла такая безумная мысль?
– Почему же безумная? Ты сегодня спрашивала его о том, что он любит читать.
– И что из этого?
– Значит, он тебе нравится.
– Подожди-ка, – девочка остановилась и посмотрела на собеседника. – Ты что, обиделся?
– Нет.
– Нет?
– Нет.
– Вот и хорошо.
– А ты на меня обиделась?
– За что?
– За тот рисунок.
– Каждый имеет право на собственные секреты, и если ты не хочешь, чтобы я о чём-то знала, что ж, значит, так тому и быть.
– А хочешь узнать, что там было? – Фрэнк вытащил из кармана тот самый листок бумаги и протянул его девочке.
– Ты уверен, что мне следует это видеть?
Мальчик уверенно кивнул.
Она развернула рисунок и внимательно посмотрела на рамку в форме сердца, пронзённого стрелой, вокруг своего имени. Фрэнку показалось, будто земля вот-вот уйдёт из-под ног, а сердце выпрыгнет из горла.
– Это и есть твой секрет? – улыбнулась Эйприл.
– То есть, ты не удивлена? – растерялся он.
– А ты думал, что я ничего не замечаю?
– Да. То есть, нет. Подожди, и давно ты заметила?
– С первого дня обучения в твоём классе.
– Выходит, всё это время…
– …я принимала твои симпатии и отвечала тебе взаимностью.
– Быстрее сюда!
– В чём дело?
– Потом объясню.
– От кого ты прячешься?
– Тсс, – Фрэнк прижал к губам указательный палец и, схватив Эйприл за руку, притянул к себе, а затем осторожно выглянул из-за угла. Она вытянула шею вслед за ним, чтобы понять, кого он так испугался.
– Кто там? – поинтересовалась девочка.
– Тише, он не должен нас увидеть.
– Ты можешь, наконец, объяснить, что происходит?
– Видишь, возле остановки стоит тип в кожаной куртке?
– Вижу, и что?
– Однажды я чуть не убил его.
– Шутишь? – бросила недоверчивый взгляд на собеседника Эйприл.
– Нет. Но у меня не было другого выбора. Он поймал нас с Дугласом и хотел отвести в полицию.
На лице девочки отразилось удивление:
– Что вы такого натворили?
– Ничего особенного, – пожал плечами Фрэнк. – Всего лишь забрались на старую заброшенную ферму и взяли несколько деревянных щитов для постройки дома на дереве, а он застал нас врасплох.
– У вас есть дом на дереве? Покажешь?
– Вообще-то мне нужно предупредить Дугласа, потому что мы строили его вместе, и это вроде как наше с ним тайное место, о котором никто не должен знать.
– И даже я?
– Ну, вообще-то… Ладно, пойдём, только об этом никому!
– Могила! – Эйприл провела двумя пальцами по губам, словно застегнула рот на молнию.
Они покинули улицу с опасным незнакомцем и бегом направились к лесу, где располагался скрытый от посторонних глаз дом, построенный из ворованных досок. На подступах к тайному месту путь преграждали сухие ветки, которые, то и дело, били по лицу, так что детям приходилось прикрываться ладонями, защищаясь от хлёстких ударов. Снег растаял, и теперь под ногами чавкала сырая грязь, поэтому продвигаться приходилось с большим трудом.
– Ты уверен, что мы идём в правильном направлении? – на всякий случай поинтересовалась спутница.
– Здесь есть овраг, а сразу за ним поворот, – с уверенностью ответил мальчик.
За зиму знакомая тропинка изменилась до неузнаваемости, но Фрэнк всё равно безошибочно шагал вперёд, время от времени предупреждая Эйприл об узловатых корнях деревьев, чтобы она не споткнулась.
– А вот и он! – торжественно объявил мальчик, когда оба остановились перед нужным деревом с прибитой к нему лестницей.
– И вы построили его сами? – оценила масштаб проделанных работ девочка.
Фрэнк утвердительно кивнул.
– Можно заглянуть внутрь?
– Конечно, только я полезу первым, чтобы снять задвижку.
Он ловко забрался на самую верхнюю перекладину и вставил палец в небольшой зазор между откидным люком и полом, где нащупал металлический стержень, некогда служивший рукояткой для детского трёхколёсного велосипеда. Это Дуглас предложил использовать запирающее устройство, предназначенное для защиты от случайных посягательств. Теперь же Фрэнк сдвинул трубку и откинул люк в сторону.
– Давай руку, – мальчик помог девочке подняться в дом.
– А здесь мило, – осмотрелась по сторонам Эйприл. – Только нужно внести несколько штрихов, чтобы стало немного уютнее. Например, повесить занавески и постелить коврик. Если нужно, я могу взять их у моей мамы.
– Вряд ли Дугласу понравится твоя идея.
– Когда он увидит перемены в лучшую сторону, то ему обязательно понравится! Кстати, ты так и не рассказал, что у вас там вышло с этим мужчиной, от которого ты прятался.
– Дуглас нашёл заброшенную ферму, где валялись деревянные щиты, сколоченные из отличных досок, и мы подумали, что они никому не принадлежат, вот и решили вынести несколько штук для своей стройки, но в самый неподходящий момент заявился владелец фермы. Он схватил Дугласа и повёл к машине, так что мне пришлось огреть этого человека по голове. Честно говоря, я не причинил бы ему особого вреда, если бы он выслушал нас.
– А если бы ты и впрямь убил его? – шёпотом произнесла девочка.
– Я долгое время думал об этом. Даже хотел в одиночку вернуться, чтобы проверить, не умер ли он, но боялся. Боялся, что вернусь и найду его лежащим на том же месте. Наверное, это были худшие несколько дней в моей жизни.
– И что было потом?
– В газете появилась заметка о том, что на некого мужчину напали злоумышленники и совершили ограбление. Речь шла о той самой ферме.
– Тебе повезло.
– Пожалуй, – согласился Фрэнк. – Иначе мне пришлось бы всю жизнь хранить мучительную тайну.
Неожиданно мальчик поймал себя на мысли о том, что Эйприл стоит совсем рядом с ним. Достаточно слегка податься вперёд, и он сможет поцеловать её. От подобной фантазии у него даже перехватило дыхание. Они одни в лесном доме, и вокруг ни одной живой души. Как она отреагирует, если он дерзнёт позволить себе подобную выходку? Даст звонкую пощёчину, или их губы сомкнутся в знак взаимной любви?
– Фрэнк? – вернула его к реальности спутница.
– Да?
– О чём задумался?
– Так, ни о чём.
– Тогда почему ты так загадочно улыбался?
– Разве? По-моему, совсем не улыбался.
– Жаль, что у меня нет с собой фотоаппарата, иначе я обязательно запечатлела бы твою улыбку на плёнку.
Сказать ей правду? Поймёт ли она его? Вопросы терзали мальчика, подобно голодным стервятникам, налетевшим на мертвечину.
– Эйприл, – он назвал имя девочки и тут же осёкся.
Она внимательно посмотрела ему в глаза, такая близкая и прекрасная. Он почему-то обратил внимание на её шею, где над воротником куртки едва заметно пульсировала маленькая жилка. Во рту у мальчика пересохло.
– Ты что-то хотел мне сказать?
– Не знаю, правильно ли ты меня поймёшь… – ладони предательски вспотели, и Фрэнк машинально потёр их об штаны.
Девочка ничего не ответила, ожидая того, что он скажет дальше, и он окончательно смешался под пристальным взглядом одноклассницы. В данный момент они практически дышали одним воздухом.
Что именно говорить дальше? Слова никак не шли на ум.
«Может, поцелуемся?»
«Я бы очень хотел тебя чмокнуть».
«Ты не против одного маленького поцелуйчика?»
Чушь какая-то. Всё не то.
Ожидание затянулось.
Наконец-таки он решился и просто прикоснулся губами к губам девочки. Получилось не совсем так, как он рассчитывал. Наверное, из-за чрезмерного волнения. Но она не влепила ему оплеуху, не оттолкнула и не подняла крик. Фрэнк тут же смущённо отвёл глаза в сторону.
– Извини, – тихо проронил он.
– А я уж подумала, что ты никогда не решишься, – улыбнулась она.
– Значит, ты не злишься на меня? – воспрянул духом мальчик, хотя задавать вопрос было бессмысленно: Эйприл ничуть не возражала против такого невинного проявления чувств.
* * *
И всё-таки в его душе поселился страх. Несмотря на внешнее благополучие, ближе к концу первого месяца весны он начал чего-то опасаться. Мальчика мучило тревожное предчувствие.
(Фрэнк, слушай меня внимательно! Ты должен спасти Эйприл! Тридцатого марта…)
Иногда ему почти удавалось ухватиться за правильную мысль, но сознание тут же упиралось в невидимое препятствие. В памяти неизменно всплывали дни болезни. Он лежит с высокой температурой и видит нечто такое, что заставляет удивиться, а вместе с тем и испугаться. Но оно остаётся за гранью реальности.
Между тем, первый поцелуй окончательно расставил все точки над i, и дружба с девочкой переросла в те взаимно-нежные отношения, которые в книгах обычно называются любовью. Теперь они могли держаться за руки, и Фрэнк уже не задавался вопросом, какой смысл Эйприл вкладывает в данный жест.
Однажды после совместных занятий у неё дома (он, как и обычно, помогал ей с физикой, а она ему – с литературой) одноклассница положила перед мальчиком увесистую книгу в красном переплёте.
– Что это? – удивился Фрэнк.
– Помнишь, ты спрашивал у меня, какое произведение я считаю самым романтичным?
– Помню.
– Ответ перед тобой.
– «Божественная комедия», Данте Алигьери, – прочитал мальчик. – О чём это?
– Лучше тебе прочитать её самому. Правда, она написана не самым простым языком, и здесь очень много сносок, но если отвлечься от имён и исторических событий, упомянутых в тексте, то ты проделаешь самое удивительное путешествие в своей жизни.
Фрэнк взял в руки старое издание и открыл первую страницу.
– Это юмористическая поэма?
– Поэма, но далеко не юмористическая. Комедиями, согласно античному канону, назывались все книги с пугающим началом и благополучным финалом. Данте последовал этой традиции и тоже назвал книгу комедией. Позже её окрестили «божественной», тем самым, признав неоспоримые художественные достоинства произведения.
– Я сегодня же приступлю к чтению, – дал обещание мальчик.
– Надеюсь, тебе понравится.
* * *
«Земную жизнь пройдя до половины…» – так начинался монументальный труд великого итальянского гения. После ужина Фрэнк начал читать «Божественную комедию», очень скоро убедившись в том, что книга и впрямь заставляет буквально продираться сквозь тернии языка к скрытому смыслу. Насколько он понял, главный герой заблудился в лесу, а потом встретил известного, но уже несколько веков почившего в бозе римского поэта Вергилия, и вслед за ним спустился в ад, узнав, что тот послан ему в качестве проводника от его усопшей возлюбленной Беатриче.
Ужасы загробной жизни грешников озадачили Фрэнка. Эйприл сказала, что это, по её мнению, самое романтичное произведение. Неужели она действительно так считает? Здесь же описаны самые разнообразные пытки и мучения, которым подвергались те, кто когда-то вёл неправедный образ жизни. Картины подземелья с его сужающимися кругами вряд ли выглядели, как «ещё одна милая история любви». Если бы за дело взялись кинорежиссёры, то из книги, наверное, получился бы самый страшный фильм из всех, какие только доводилось видеть мальчику. Однако он продолжил чтение и погрузился в мрачную атмосферу безнадёжности, порождённой безграничным воображением Данте.
Чем ближе герой подбирался к центру преисподней, тем сильнее росло беспокойство Фрэнка. Каким-то шестым чувством он понимал, что и в его жизни грядёт некое событие, которое наложит глубокий отпечаток на всю его дальнейшую судьбу.
* * *
Тот день запомнился Фрэнку до мельчайших подробностей. Каждая минута залегла в памяти, подобно гипсу, повторяющему контуры причудливой формы будущей скульптуры. Он проснулся по звонку будильника, сходил в туалет и последовал в ванную, чтобы умыться. Потом приступил к завтраку. Потом оделся и вышел на улицу. Потом остановился возле одного из магазинов, чтобы завязать развязавшийся шнурок. Потом пришёл в школу и занял место за своей партой. Потом поболтал на перемене с Дугласом, обсуждая вчерашний фильм, который показывали по телевизору. Потом – ещё десяток таких же незначительных «потом».
Позже мальчик неоднократно прокручивал в голове все эти события. Он совершал привычные действия, даже не догадываясь о том, какая трагедия случится в ближайшем будущем.
* * *
После звонка ученики вернулись в класс, и мисс Лаффан начала задавать вопросы по теме домашнего задания. Первым она подняла Тони Заику, и он принялся бормотать какие-то оправдания по поводу того, почему ему не удалось подготовиться к сегодняшнему занятию.
– Я п-п-потерял т-т-тетрадь, – произнёс Тони и опустил глаза.
– Может быть, тебе поможет Пипер? – переключилась на его одноклассника учительница.
Тот неохотно поднялся из-за парты и выдержал театральную паузу, после чего попросил напомнить, на какой вопрос следует ответить.
– Приведи, пожалуйста, пример метафоры, – терпеливо повторила мисс Лаффан.
– Пример метафоры, – эхом отозвался школьник, отыскивая взглядом хоть кого-то, кто сделал бы ему подсказку.
– Что такое метафора? – обратилась к нему учительница.
– Метафора… э-э-э… это неотъемлемая часть литературы.
– А если быть точнее?
– Метафоры делают текст метафоричным. Они позволяют метафорически выражать любую мысль.
– То есть?
– Ну, я точно не уверен…
– Кто может дать правильное определение метафоры?
Обычно в таких случаях первой руку поднимала Мойра Теркл, но в данный момент она почему-то отсутствовала, хотя буквально на предыдущем уроке сидела за первой партой. На этот вопрос без особого труда могла ответить и Эйприл, но она также опаздывала, чего за ней раньше никогда не водилось.
– Разрешите? – вчера мальчик разобрал тему вместе с дочерью мистера Джоунза, так что материал не вызывал у него затруднений.
– Слушаю тебя, Фрэнк.
– Метафора – это такой оборот речи, когда мы переносим свойства одного предмета на другой по принципу их схожести.
– Совершенно верно, – согласилась мисс Лаффан. – Можешь привести пример?
– Сердце поёт от любви.
– Принимается. Ещё будут примеры?
– Сердце разбилось на осколки, – подал голос Каллен.
– А как насчёт других примеров, не связанных с сердцем?
Последовали новые предложения. Одни оказывались правильными, другие – нет.
Неожиданно дверь распахнулась, и в класс ворвалась запыхавшаяся Мойра.
– Что случилось? – удивлённо посмотрела на неё учительница. – Где ты была?
– Там! Она там! – ученица пугливо обернулась.
– Успокойся и объясни, в чём дело?
– Эйприл! – односложно ответила отличница.
Фрэнк ощутил, как его сердце сжалось до размеров теннисного мяча.
«Сегодня же тридцатое марта!» – почему-то вспомнил он.
– Что с Эйприл? – встревожилась мисс Лаффан.
– Кажется, она мертва, – выдохнула Мойра.
С телом Эйприл прощались в той же церкви, откуда ещё недавно выносили гроб миссис Причетт. Фрэнк, одетый в чёрный костюм, сидел на деревянной скамье между отцом и матерью, держа руки на коленях. Чуть поодаль находились мистер и миссис Джоунз. Мужчина слушал речь священника, но думал явно о чём-то другом, а женщина, то и дело, утирала глаза платком. Её плечи содрогались от беззвучного плача. На родителей покойной девочки было больно смотреть. Лишившись единственной дочери, оба выглядели лет на пятнадцать старше своего возраста.
Мальчик изо всех сил старался сдерживать слёзы, но в носу невыносимо щипало, и он опустил взгляд, чтобы никто из присутствующих одноклассников не обнаружил его слабости. Кажется, мать заметила, насколько ему трудно, и нежно прижала к себе. От неё пахло духами.
– Отец наш небесный, прими ещё одну праведную душу, – обратился к пастве священник.
«Неужели Бог настолько жесток, чтобы допустить подобную ошибку? – задался вопросом Фрэнк. – Ведь гибель Эйприл – это какая-то чудовищная ошибка. Так не должно было случиться!»
– Давайте вместе вознесём молитву Отцу нашему небесному, ибо его бесконечная милость дарит всем нам надежду на существование в лучшем мире.
«О какой милости он твердит? – мальчик до боли прикусил нижнюю губу. – Разве милость приводит к смерти?»
Мать погладила Фрэнка по плечу. Он украдкой провёл тыльной стороной ладони по щекам, чтобы избавиться от проступивших слёз. Всё происходящее вокруг до сих пор казалось ему страшным сном. Достаточно очнуться, стряхнуть с себя остатки дурного видения, чтобы вернуться к счастливой реальности. Но проблема заключалась в том, что со смертью девочки счастливая реальность исчезла навсегда.
Как бы священник ни старался успокоить присутствующих тем, что душа Эйприл попадёт прямиком на небеса, для многих это служило слабым утешением. Она больше не улыбнётся, не напишет прекрасных стихов и не посоветует прочитать интересную книгу. Её мысли погасли, как пламя свечи, затушенное внезапно ворвавшимся в комнату сквозняком.
На соседнем ряду со скучающим видом ковырялся в носу Питти, тот самый, который помешал Фрэнку познакомиться с девочкой во время их первой встречи. Теперь уже шестиклассник, рыжеволосый мальчишка вытащил из ноздри омерзительную скользкую добычу и мазнул указательным пальцем под скамьёй. Фрэнк отвернулся и ощутил внутри себя закипающую ярость. Почему Бог выбрал именно Эйприл, а не этого пустоголового придурка?
– Он забирает к себе тех, кого любит, – словно в ответ на мысли мальчика, произнёс священник.
После проповеди толпа встала и начала продвигаться в сторону гроба, обитого розовой тканью. Фрэнк с трудом переставлял ноги, готовясь в последний раз увидеть свою первую, но так рано прервавшуюся любовь. В похоронном бюро на лицо Эйприл нанесли косметику, отчего она выглядела почти как живая. Девочка лежала в белом платье и чёрных лакированных туфельках, похожая на прекрасную принцессу, которая прилегла отдохнуть перед балом.
Наконец-таки мальчик не выдержал, и, разрыдавшись, бросился к выходу.
* * *
Он бежал, не разбирая дороги. Слёзы застилали ему глаза, так что мир расплылся цветными бесформенными пятнами. Светофор переключился на красный, но Фрэнку было плевать. Мальчик перебежал дорогу перед самым носом у резко затормозившего старого пикапа. Из кабины высунулся испуганный водитель и закричал что-то вслед юному нарушителю, только тот его не услышал.
В мозгу пульсировало единственное слово. Мертва. В такт ударам осиротевшего сердца – мертва, мертва, мертва.
Неужели Эйприл опустят в землю и оставят на кладбище одну? Неужели разойдутся по своим домам и займутся привычными делами, а она так и останется лежать в темноте? Неужели отныне единственным её собеседником станет лишь вечная тишина?
Перед мысленным взором мальчика возникла знакомая улыбка дочери мистера Джоунза, сквозь которую проступило равнодушно-безучастное лицо другой девочки, той, что лежала в гробу и выдавала себя за Эйприл.
Память услужливо подкинула Фрэнку одно из лучших мгновений в его жизни: он вместе с одноклассницей забрался в дом на дереве, где они впервые поцеловались. Кажется, что во рту до сих пор сохранился малиновый вкус её губ. Когда первая неловкость прошла, они ещё долго болтали обо всём на свете и громко смеялись.
«Смеялись» – глагол прошедшего времени в форме несовершенного вида, как сказала бы мисс Лаффан. Обозначает действие, длившееся в прошлом, но завершившееся к моменту разговора. Завершившееся навсегда, потому что Фрэнк больше никогда не сможет смеяться вместе с Эйприл. Вот такая очевидная грамматика.
Они мечтали о будущем, но теперь мечты останутся лишь в воспоминаниях. Не будет совместной домашней работы, поездок в парк развлечений, участия в школьных спектаклях, пикников на свежем воздухе. Теперь никто на вопрос учителя о том, кто отсутствует в классе, не назовёт имени Эйприл, потому что отсутствие подразумевает под собой определённую временность. Смерть же такой характеристики не имеет ввиду своего неотвратимого постоянства. Так на перекличке перестают называть фамилию ученика, который перешёл в другую школу. К сожалению, девочку вычеркнут из классного журнала совсем по другой причине, а трагедию прикроют казённой формулировкой «выбыла».
* * *
А ведь всё произошло по вине самого Фрэнка. Если бы он не запустил цепную реакцию причинно-следственных связей, возможно, Эйприл в тот день осталась бы жива.
– Кажется, она мертва, – заявление Мойры прозвучало, подобно оглушительному взрыву.
– Что ты такое говоришь? – испугалась учительница. – Почему ты думаешь, что Эйприл… – мисс Лаффан не хватило смелости произнести чудовищное слово, и она осеклась.
– Я видела собственными глазами, как ей на голову упал молоток. Пойдёмте туда! Может, её ещё можно спасти!
Весь класс с грохотом, опрокидывая стулья, устремился на улицу.
Девочка лежала ничком на земле, застыв в какой-то нелепой, почти смешной позе, но желания смеяться ни у кого не возникло, потому что голова Эйприл истекала кровью, а рядом лежал злополучный инструмент, сорвавшийся со строительных лесов.
– Эйприл! – с криком бросился к ней мальчик.
– Нужно срочно вызвать скорую! – мисс Лаффан отправила Маршала и Тони к ближайшему телефону, и те без промедления кинулись выполнять важное поручение.
– Эйприл, ты меня слышишь? – Фрэнк опустился на колени и осторожно убрал с лица девочки слипшиеся волосы, но она не пошевелилась.
– Эйприл, пожалуйста! – его пальцы испачкались в крови. – Ответь мне!
– Фрэнк, возможно, у неё повреждён позвоночник, и тебе не следует её шевелить, – попросила мальчика учительница.
– Эйприл… – мир вокруг перестал существовать. – Только не умирай… Прошу тебя…
Он так и держал голову девочки, пока не приехали медики.
Мужчина в халате склонился над дочерью мистера Джоунза и попытался прощупать пульс.
– Как она? – мисс Лаффан пришлось приложить усилие, чтобы отвести Фрэнка от бездыханного тела.
– Мне очень жаль, – произнёс медик и покачал головой.
– Нет! – закричал мальчик. – Проверьте ещё раз!
– Извини, приятель. Боюсь, что мы уже ничем не можем ей помочь.
– Эйприл! – Фрэнк вырвался вперёд и отчаянно потряс девочку за плечи. Голова Эйприл безжизненно перевалилась с одной стороны на другую.
Вокруг начали собираться ученики из других классов. Они обступили место страшной трагедии плотным полукругом.
– В сторону! – прикрикнули на школьников медики, уложив тело на каталку и двигаясь к карете скорой помощи.
* * *
«Сделай публичное заявление о том, что наш директор – педик», – именно эти слова, адресованные Дугласу, и послужили первой костяшкой домино, которая повлекла за собой остальные события. Друг решил доказать Фрэнку, что у него кишка не тонка, и написал оскорбительную надпись: «НАШ ДИРЕКТОР – ПЕДИК». Позже буквы закрасили, но оставшееся пятно всё равно продолжало напоминать ученикам о дерзкой выходке.
