Текст книги "Шёпот безумия (СИ)"

Автор книги: Мартин Уиллоу

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)

     – Рори Уотерс, – произнесла мисс Наварро и открыла альбом, показав какую-то разноцветную мазню. – Как называется твой рисунок?

     – «Химическая реакция», – весело ответил мальчишка с беспорядочно торчащими в разные стороны тёмными волосами.

     – Это же какашка радужного единорога! – пошутил Билл Конли.

     В классе раздались сдержанные смешки.

     – А ну-ка немедленно извинитесь перед всеми, мистер Конли! – нахмурилась учительница. Она всегда обращалась к ученикам «мистер» или «мисс», если не одобряла их поведения.

     – Извините, – промямлил Билл. – Я не хотел.

     – Ещё раз повторяю, что школа – это не лучшее место для сквернословия, – назидательно сказала мисс Наварро.

     – Я же не виноват, что Рори нарисовал какаш… – Билл тут же осёкся. – Что он нарисовал нечто, напоминающее… ну, вот это… – Он поводил рукой в воздухе, подбирая более подходящее слово.

     – Сила искусства заключается в том, что у каждого зрителя при взгляде на картину возникают индивидуальные эмоции и ассоциации, обусловленные, в первую очередь, его культурным багажом и уровнем интеллектуального развития. К сожалению, твоё сравнение, Билли, не делает тебе чести.

     – А что такое культурный багаж? – поинтересовался с задней парты Шон Гилмор, ковыряя в ухе карандашом.

     – Культурный багаж – это всё, что вы читали, видели в музеях, на выставках или усвоили в школе. И чем больше ваш культурный багаж, тем глубже для вас становится работа художника.

     – То есть чем чаще я ходил бы в музеи, тем изящнее для меня выглядела бы эта ка… картина? – хихикнул Билл Конли.

     – Всё верно, – терпеливо улыбнулась мисс Наварро, а затем перевела взгляд на автора «Химической реакции». – Итак, Рори, ты использовал достаточно богатую палитру цветов, плодотворно поэкспериментировал с формой, но пока твоя художественная находка немного не дотягивает до высокой отметки.

     Рори Уотерс сделал вид, будто очень разочарован таким результатом.

     Учительница отложила альбом в сторону и взяла другую работу. Джордж испытал волнение, потому что под нею открылась хорошо знакомая ему обложка.

     – Белинда Джил, – объявила мисс Наварро и показала всему классу замечательный рисунок сидящей на троне женщины в голубом одеянии.

     – Твоя работа называется… – учительница передала слово Белинде.

     – «Снежная королева», – по голосу Белинды было слышно, что она довольна получившимся результатом.

     – Замечательно, – похвалила её мисс Наварро. – Тебе удалось очень точно передать образ женщины с ледяным сердцем.

     – Кажется, она похожа на труп из холодильника, – язвительно заметил Билл Конли.

     По классу вновь прокатились насмешки.

     – Подожди, Билли, скоро мы доберёмся и до твоей работы, – отвлеклась на него учительница.

     – Что поделать, если у меня такой культурный багаж? – отшутился ученик.

     После разбора рисунка Белинды Джил мисс Наварро сообщила, что обязательно возьмёт его на выставку, а затем перешла к альбому Джорджа.

     – Джордж Чейз, – учительница сделала паузу, и сердце мальчика затрепетало, подобно испуганному дикому зверьку, угодившему в тесную клетку. Но, вопреки ожиданиям Джорджа, она сразу же отложила альбом в сторону. – Джордж, останься, пожалуйста, сегодня после уроков. Нам нужно поговорить.

     – Так нечестно! – запротестовал Билл. – Почему вы показываете не все работы?

     – Замолчи, Билл! – резко, но не грубо оборвала болтуна мисс Наварро. – Иногда ты переходишь все границы.

     – Простите, – тихо пробормотал тот.

     – Хорошо, мисс Наварро, я останусь, – озадаченно произнёс Джордж, не понимая, что могло послужить причиной такого разговора.

     * * *

     После звонка дети шумной толпой покинули класс, а мальчик подошёл к учительнице. Она предложила ему присесть за первую парту перед своим столом, и он послушно опустился на стул. Мисс Наварро взяла в руки его альбом для рисования и открыла на первой странице. Лишь теперь Джордж сообразил, в чём дело. Каким-то невероятным образом он перепутал альбомы, так что в руки молодой женщины попали рисунки, которых никто не должен был видеть.

     – Джордж… – начала учительница, изучая изображённые на листе бумаги фигуры мужчины и женщины с подписью «Мне вас не хватает».

     – Я по ошибке сдал вам не тот альбом! – выпалил мальчик. – Можно мне его забрать?

     – Наверное, я даже рада тому, что так случилось, – произнесла мисс Наварро. Свет из окна под углом падал на её лицо, делая его ещё более привлекательным. – Эти рисунки в полной мере открывают потаённые глубины твоей души. Ты очень переживаешь из-за родителей, но стараешься хранить боль утраты в себе, не давая ей выхода.

     – Мисс Наварро, извините, но я не хочу это обсуждать. Отдайте, пожалуйста, мой альбом.

     – Послушай, Джордж, ты не должен этого стесняться. Ты не должен замыкаться.

     – Мисс Наварро… – мальчик ощутил жгучий стыд, словно его застукали за каким-то плохим занятием. – Я хотел бы забрать альбом.

     – Твои переживания переплавились в жуткий образ, – учительница перевернула несколько страниц и указала на чёрный силуэт тусклого человека. – Он пугает тебя?

     Джордж предпочёл промолчать.

     – Ты сконцентрировал все страхи и страдания на тёмном незнакомце, который подбирается всё ближе и ближе к тебе, верно? Так почему бы не одолеть его с помощью силы изобразительного искусства?

     Мальчик удивился, услышав подобное предложение.

     – Как это? – спросил он.

     – Возьми карандаш, – предложила мисс Наварро и положила раскрытый альбом на парту перед Джорджем.

     – И что я должен сделать?

     – Нарисуй клетку вокруг тёмного незнакомца.

     – Клетку? – вопросительно посмотрел на учительницу мальчик.

     – Да, огради его железными прутьями, сквозь которые он не сможет пройти.

     Джордж воспользовался чёрным карандашом и провёл несколько продольных и поперечных линий поверх тусклого человека, как будто тот угодил в западню.

     – Отлично! – похвалила его мисс Наварро. – Теперь он ни за что отсюда не выберется и не тронет тебя.

     – Вы так считаете?

     – Я просто в этом уверена! – улыбнулась учительница.

     * * *

     Мисс Наварро так и не поняла одной очевидной вещи: тусклый человек настоящий. Он в самом деле существует. Учительница подумала, что Джордж воплотил в рисунке собственные переживания, связанные с гибелью родителей, но она ошиблась.

     И вряд ли этот примитивный приём с клеткой остановит тусклого человека, если тот всё-таки решит напасть на мальчика.

     Джордж вышел из школы и медленно побрёл по тротуару, наступая на опавшие листья. У него появилась странная фантазия, словно они взывают к нему о помощи. «Спаси нас! – тянутся к его ногам жёлтые и красные ладони. – Унеси с собой, пока за нами не прилетел холодный ветер! Пожалуйста! Пожалуйста! Пожалуйста!»

     Мальчик остановился возле огромного клёна и собрал несколько листьев. Они источали едва уловимый горьковатый запах, который ему очень понравился. По ним растеклись краски восхода и заката, как будто художник с помутившимся рассудком схватил кисть и в порыве безумия смешал воедино все цвета в палитре.

     Интересно, видела ли мисс Наварро последний рисунок Джорджа, где он изобразил их вместе? Наверняка видела, но настолько обеспокоилась увиденным на предыдущих страницах, что тёмная фигура полностью поглотила всё её внимание. А жаль.

     Джордж вспомнил те несколько минут, проведённые в классе наедине с нею, и почувствовал себя немного счастливее. Пусть и при столь неподходящих обстоятельствах, но всё же…

     * * *

     Зрение у Джорджа было неважным с самого рождения, но значительно ухудшаться оно стало примерно через месяц после гибели родителей. Он понял это, когда его очки перестали справляться со своей привычной функцией, и бабушке пришлось отвести его к оптометристу, чтобы получить новый рецепт на линзы.

     С такими диоптриями в новой школе его запросто могли бы прозвать Очкариком или Четырёхглазым, но хоть в этом ему повезло, и новые одноклассники с пониманием отнеслись к новенькому, который, как сообщила завуч миссис Ву, остался без отца и матери.

     Джордж поправил очки на переносице и посмотрел через дорогу. Ему показалось, что там, между машинами, притаился тусклый человек. Мальчик робко остановился перед переходом, и даже когда на светофоре загорелась бегущая зелёная фигура, он замешкался, не решаясь ступить на пешеходную зебру. Его обогнали женщина с детской коляской и мужчина в сером твидовом пиджаке, а он так и врос в землю, словно столб.

     Ученик снова посмотрел в ту сторону, где только что заметил тусклого человека, но того и след простыл. Либо преследователь почудился Джорджу, либо успел быстро скрыться.

     Мальчик пропустил ещё две смены красного света на зелёный, прежде чем всё-таки набрался смелости перебраться через дорогу. Он заглянул за ряд припаркованных у тротуара автомобилей и никого не обнаружил, хотя вдоль улицы росли клёны, и тусклый человек запросто мог притаиться за любым из деревьев. Джордж оглянулся назад: в двадцати ярдах от него плёлся старик, но даже если бы на мальчика кто-нибудь внезапно напал, то от пожилого мужчины было бы немного толку.

     Делать нечего, придётся преодолеть собственный страх и идти вперёд. Ноги отказывались слушаться, так что Джорджу понадобилось совершить над собой чрезвычайное усилие, чтобы продолжить путь. Если он расскажет бабушке о том, что кто-то следил за ним, она ему не только не поверит, но и запретит читать комиксы, потому что они, по её выражению, «тлетворно влияют на его неокрепшую детскую психику».

     Пожалуй, это будет самая трудная миля, которую ему приходилось преодолевать. На каждом шагу Джордж вздрагивал и вертел головой по сторонам. Любой громкий звук, любое резкое движение заставляли его сердце болезненно сжиматься до размеров теннисного шарика. То с забора на землю спрыгивал кот, то где-то резко сигналила машина, и каждый раз мальчик холодел от ужаса, мысленно прощаясь с жизнью.

     Зачем тусклому человеку понадобилось выслеживать его? Чего он хотел от Джорджа? Убить? Похитить? Или сделать кое-что похуже? На уроках им объясняли, что никогда не следует разговаривать с незнакомцами на улице, не принимать от них подарков и, тем более, никуда не ходить вместе с ними, потому что некоторые из них способны делать с детьми плохие вещи. На таких школьных просветительских беседах это называлось «насиловать». Джордж не знал в точности, что значит данное слово, но был уверен, что лучше всего не подвергаться процедуре «насилования». Билл Конли говорил, будто «насилование» – это когда какой-нибудь сумасшедший мужик засовывает тебе в задницу свой член. Ничего глупее Джордж не слышал, но твёрдо уяснил, что никогда и ни при каких обстоятельствах не станет завязывать беседу с тем, кого не знает.

     Теперь же он беспокоился о том, что тусклый человек вознамерился обойтись с ним так же, как и те ненормальные люди, о которых рассказывали в школе.

     «Пусть только дотронется до меня, и я закричу», – подумал мальчик. На всякий случай он набрал полные лёгкие воздуха, приготовившись огласить улицу призывом о помощи.

     Старик, ковылявший за Джорджем, свернул за угол, и школьник почувствовал себя одиноким и беззащитным. А что, если никто не услышит его, никто не подоспеет, чтобы отбить из рук насильника? Должно быть, теннисный мячик, бьющийся в груди, превратился в шарик для игрушечного бильярда, который когда-то подарили Джорджу. До чего же страшно идти пасмурным осенним вечером домой по пустынной улице, когда в любой момент рядом может появиться зловещий тусклый человек…

     «Святой Иисус-заступник, огради меня от зла», – на всякий случай вполголоса пробормотал мальчик.

     Он сорвался с быстрого шага на бег. Школьная сумка за плечами подпрыгивала так, словно грозила в любую секунду оторваться и упасть. В ушах свистел встречный поток воздуха, обдувая взмокшее лицо. Джордж со всех ног устремился к знакомому перекрёстку, откуда до дома бабушки оставалось совсем рукой подать.

     Тусклый человек не достанет его. По крайней мере, не сегодня.

     * * *

     Мальчик ворвался в дом и чуть не сбил бабушку с ног.

     – Что такое? Можно подумать, что за тобой гонится сам дьявол! – всплеснула руками та, едва увернувшись от бегущего внука.

     – Извини! Мне очень нужно в туалет! – соврал Джордж и подумал, что бабушка оказалась не так уж и далека от истины. Его преследовал тусклый человек, в котором действительно было что-то от дьявола. Возможно, он и был дьяволом, приняв почти человеческий облик. Почти, потому что кое-что всё-таки отличало его от остальных людей. Одна незначительная деталь, производившая странное и в то же время пугающее впечатление. У тусклого человека как будто отсутствовало собственное лицо.

     Джордж запер за собой дверь в туалете и перевёл дыхание. Неужели пронесло? Он стянул с головы шапку и вытер тыльной стороной ладони мокрый лоб. Из зеркала на него смотрел до смерти перепуганный мальчишка в очках с толстыми линзами, отчего глаза казались расширившимися до предела.

     Сбрызнув щёки тёплой водой, мальчик смыл воду в унитазе, чтобы не вызывать у бабушки ненужных подозрений, после чего вернулся в гостиную.

     – Руки помыл? – спросила бабушка.

     – Помыл, – утвердительно кивнул Джордж.

     – Тогда пойдём ужинать.

     Они ели молча. Мальчик думал о дороге из школы, задаваясь единственным вопросом: видел ли он фигуру тусклого человека на самом деле, или её нарисовали его плохое зрение и богатое воображение? Он искренне надеялся, что принял за тёмный силуэт ствол дерева или какое-нибудь отражение. Но где-то в глубине сознания на редкость упрямая его часть отказывалась в это верить и утверждала обратное: да, он и впрямь столкнулся с тусклым человеком, который следил за ним.

     – Тебе нездоровится? – посмотрела на внука бабушка.

     – Что? – вздрогнул от неожиданно нарушенной тишины мальчик.

     – Как ты себя чувствуешь?

     – Немного устал после уроков.

     – Ну-ка, подойди ко мне.

     Джордж послушно встал из-за стола и приблизился к бабушке. Она потрогала его лоб и разочарованно покачала головой:

     – Опять возился в какой-нибудь луже?

     – Вовсе нет.

     Бабушка испытующе посмотрела на внука, но он с достоинством выдержал её взгляд.

     – Ещё не хватало, чтобы ты заболел, – произнесла она, обращаясь в большей степени к себе, нежели к нему. – После ужина я измерю тебе температуру, а там будет видно.

     Частенько бабушка заканчивала свои высказывания именно так, поэтому Джордж никогда не мог предугадать, что она собирается делать в той или иной ситуации. Фраза «а там будет видно» могла обозначать что угодно, являясь синонимом полной неопределённости.

     * * *

     – Девяносто девять градусов [по Фаренгейту, что соответствует 37,2 градусов по Цельсию], – задумчиво посмотрела на градусник бабушка.

     – Это много? – спросил Джордж.

     – Ровно столько, чтобы сказать, что ты ещё не болен, но уже не здоров.

     Мальчик не очень понял, что это значит, поэтому предпочёл промолчать.

     – Через полчаса померим ещё раз, а тебе лучше пока не высовываться на улицу, – вынесла вердикт бабушка.

     Вообще-то Джордж и без её предупреждения никуда не собирался выходить. Когда она ушла в свою комнату и включила телевизор, чтобы посмотреть очередное вечернее шоу, он вытащил из школьной сумки учебники и тетради, собираясь выполнять домашнее задание. У него в памяти невольно всплыла сегодняшняя встреча с мисс Наварро, и Джордж мечтательно улыбнулся.

     Мальчик включил настольную лампу, положил перед собой школьную тетрадь и посмотрел на страницу учебника, вот только вместо условия задачи начал думать об учительнице рисования. Он вспомнил её лицо, когда она улыбалась ему, её голос, когда она говорила с ним. «Она прекрасна», – вздохнул Джордж и тут же почему-то устыдился от собственной мысли.

     Возможно, впервые он уличил себя в том, что относится к мисс Наварро не так, как надлежит относиться ученику к учительнице. Неужели на его голову свалилось то самое чувство на букву "л"?

     Невероятное открытие очень взволновало мальчика. Выходит, он любит (это слово он даже в мыслях произнёс шёпотом) её?! Он любит мисс Наварро, не так ли? Нет-нет, он, верно, всё перепутал. Ему – девять, а ей не меньше двадцати пяти. Так не бывает.

     «Бывает, – простучало в ответ дерзкое сердце. – Бывает, бывает, бывает!»

     И как он теперь, спрашивается, будет ходить к ней на занятия? Как он сможет смотреть ей в глаза, когда у него внутри творится такое? Уж лучше сразу умереть!

     «Умереть? Ха-ха, без проблем!» – мгновенно переключился на тусклого человека мальчик. По дороге домой он чуть не умер от страха, убегая всего лишь от призрачной тени. А что с ним будет, когда он лицом к лицу столкнётся с настоящим тусклым человеком? Джордж украдкой взглянул на окно, за которым уже стемнело, и ощутил, как по спине пробежал мороз.

     * * *

     Бабушка, как и обещала, повторно измерила внуку температуру, и на этот раз она выросла до отметки в сто один градус [по Фаренгейту, что соответствует 38,3 градуса по Цельсию].

     – Похоже, что болезнь взялась за тебя всерьёз, – нахмурилась она, глядя на градусник. – Но ничего, в нашей аптечке найдётся всё необходимое, чтобы поставить тебя на ноги.

     Джордж не сомневался в этом, потому что лекарств на полочке за зеркалом в ванной комнате у них всегда хватало.

     – Ложись в кровать, а я сейчас приду, – бабушка вышла из детской и отсутствовала не более двух минут, прежде чем вернулась с какой-то микстурой и горстью разноцветных таблеток. Всё это она аккуратно сложила на прикроватную тумбочку, чтобы сходить за стаканом тёплой воды.

     – Сначала выпей это, – вкус у микстуры оказался просто отвратительным, поэтому мальчик незамедлительно скривился.

     – Горькая! – пожаловался он бабушке, на что она ответила сочувствующей улыбкой, но заставила выпить весь мерный колпачок, после чего одну за другой вручила не менее отвратительные на вкус пилюли.

     При попытке проглотить лекарства горло Джорджа сжалось, выталкивая таблетки обратно. Он сделал над собой усилие, прежде чем половинки круглешочков всё-таки проскользнули в желудок.

     – Бабушка! – окликнул пожилую женщину внук, когда та собралась выключить в комнате свет.

     – Да? – обернувшись, вопросительно посмотрела она на него.

     – Можно сегодня поспать в твоей комнате?

     – Ты уже не маленький, – возразила бабушка.

     – Ну, пожалуйста! – попросил Джордж, боязливо посмотрев в сторону окна.

     – Ты опять видел своего тусклого человека? – вздохнула бабушка, словно речь шла о чём-то неприятном.

     – Мне что-то привиделось… – замялся мальчик.

     – Сколько раз тебе повторять, что тусклый человек существует исключительно в твоём воображении, – бабушка сделала несколько шагов в сторону окна и выглянула на улицу. – Вот видишь, никого здесь нет! Если тебе станет совсем страшно, можешь помолиться.

     – А вдруг ночью у меня поднимется температура? – схватился за спасительную соломинку Джордж, лишь бы не оставаться наедине с тёмным оконным проёмом.

     – Не поднимется, будь уверен. Ты выпил отличное жаропонижающее, поэтому скоро тебе станет легче.

     – Ну, бабушка…

     – Спи, Джордж, и хватит выдумывать! – на этом спор был окончен, и она щёлкнула выключателем. Детская тут же погрузилась в темноту.

     * * *

     Оставшись во мраке комнаты, Джордж не торопился снимать очки. Он натянул одеяло как можно выше, так что снаружи остались только глаза и нос. Мальчик стал вглядываться в черноту окна. Его охватил страх от одной лишь мысли о том, что там появится постороннее движение.

     С неба в дом проливался голубоватый свет луны, отчего Джорджу сделалось совсем не по себе. Встревоженное воображение рисовало приближающуюся фигуру тусклого человека. Вот он сворачивает с тротуара во двор, огибает гнущееся на ветру дерево, приближается к оконной раме и останавливается. Он смотрит сквозь стекло и не двигается. Должно быть, у него в кармане припрятан острый нож со сверкающим лезвием.

     Мальчик замер, боясь пошевелиться. Разыгравшаяся фантазия заставила его с головой укрыться одеялом, как будто этот детский жест мог сделать Джорджа невидимым.

     Неожиданно в голове возник голос мисс Наварро: «Огради его железными прутьями, сквозь которые он не сможет пройти».

     Джордж представил на окне кованую решётку. Он находится в неприступном замке, и тусклому человеку ни за что не добраться до него. Нет, лучше не так. Детская – эта тюремная камера на легендарном Алькатрасе. Если никому (почти, но это ведь не считается?) не удавалось сбежать оттуда, значит, забраться внутрь ещё сложнее.

     «Для тусклого человека нет ничего невозможного, – тут же возразил внутренний голос Джорджа-упрямца. – Сейчас он стоит прямо над тобой с воздетой рукой с ножом».

     От такой мысли мальчика бросило в жар. Перед внутренним взором возник силуэт убийцы, стоящего рядом с кроватью. Джордж зажмурился, взывая к небесным силам, которые, по представлению его бабушки, отводили от людей беду, если только пожелать этого всем сердцем.

     Он желал. Желал, как никто и никогда.

     «Иисус, мой защитник! – тщательно проговорил у себя в уме перепуганный ребёнок. – Возведи между мной и тусклым человеком надёжную преграду! Останови занесённую надо мной руку!»

     Сердце колотилось в запредельном ритме, больно ударяя в грудь. В ушах шумело, словно где-то случился мощный порыв водопроводной трубы. Ещё мгновение, и холодное оружие губителя нанесёт смертельную рану.

     «Царица небесная! – мальчик в точности не знал, кто она такая, но слышал о ней от бабушки. – Спаси меня от злобы тусклого человека!»

     Из глаз сами собой потекли слёзы.

     Наконец-то Джордж набрался смелости и откинул одеяло в сторону. В комнате никого не было. Где-то вдалеке часы на городской башне пробили полночь.

     * * *

     Утром бабушка снова поставила внуку градусник и отметила значительное улучшение, хотя температура по-прежнему держалась чуть выше нормы, поэтому Джорджу пришлось остаться дома.

     – Но мне нужно сдать мисс Наварро рисунок! – попытался оспорить решение бабушки мальчик. – Иначе мне не удастся участвовать в школьной выставке!

     – Если для тебя это так важно, я сама могу отвезти твою работу учительнице, – предложила бабушка.

     – Мне вправду значительно лучше! – упрямствовал Джордж, настаивая на том, чтобы отправиться на занятия.

     – Тебе следует отлежаться в кровати, иначе твоё состояние снова ухудшится. В конце концов, у нас есть телефон, так что достаточно позвонить и попросить мисс Наварро, чтобы она оставила на стенде место для твоего рисунка.

     – Я не знаю её номера, – расстроился мальчик.

     – Ну, это не проблема. Сейчас я позвоню в школу и выясню, как с ней связаться.

     – Ты сможешь? – просиял Джордж.

     – А почему бы и нет? – бабушка ушла к себе в комнату, а через минуту вернулась в детскую с блокнотом, в котором был записан номер учительницы рисования.

     – Спасибо, бабушка! – бросился обнимать её внук.

     – Тише, тише! Ты меня так задушишь! – рассмеялась пожилая женщина.

     Мальчик помедлил, прежде чем набирать заветные цифры, как бы намекая бабушке, чтобы она оставила его одного. Та удалилась, чтобы не мешать внуку.

     Длинные гудки вызова сменились приятным голосом.

     – Да? – произнесла мисс Наварро, и сердце смущённого Джорджа застучало вдвое быстрее.

     – Здравствуйте, мисс Наварро! Это Джордж Чейз. Извините, если я отвлекаю вас от дел.

     – Ах, Джордж, это ты! Что-нибудь случилось? Почему ты сегодня не пришёл?

     – Я заболел, но уже почти выздоровел!

     – Надеюсь, ничего серьёзного? – она спросила об этом с такой теплотой, что Джорджу даже показалось, будто она…

     (скучает по нему?)

     Он мечтательно закрыл глаза и представил её рядом с собой.

     – Нет, мисс Наварро! Всего лишь небольшая температура, но бабушка говорит, что мне лучше пока посидеть дома и как следует восстановиться.

     – Думаю, она права.

     – Мисс Наварро, я ещё успею принять участие в выставке, если не сдам рисунок сегодня?

     – Не беспокойся, обязательно успеешь. У тебя есть время до конца недели. А если ты не появишься до пятницы, я могу сама заехать к тебе и забрать его.

     – Вы очень любезны, но этого не понадобится, потому что завтра я рассчитываю окончательно поправиться.

     – Что ж, Джордж, выздоравливай! Буду ждать, – учительница попрощалась с мальчиком, и он ещё долго повторял про себя её последние слова.

     «Она будет ждать меня», – улыбнулся Джордж, ощущая, как грудь наполнилась необъяснимым счастьем.

     * * *

     Бабушка оставила Джорджа дома одного, а сама уехала в торговый центр, чтобы сделать кое-какие покупки. Обычно он даже не замечал её отсутствия, с головой погрузившись в какое-нибудь занятие, но теперь всё изменилось. С появлением в его жизни тусклого человека (особенно в последние дни) мальчик боялся пустых комнат. А вдруг где-то затаился этот загадочный незнакомец? Вдруг он только и ждёт момента, чтобы застать врасплох свою жертву?

     Тишина создавала гнетущее впечатление, и Джордж включил телевизор в бабушкиной комнате. Так хотя бы создавалась некая иллюзия того, что бабушка находится рядом. Потом он вернулся в детскую и вытащил из выдвижного ящика стола домашний альбом для рисования, тот самый, в котором были рисунки с тусклым человеком. Мальчик открыл чистую страницу и взял коричневый карандаш. Белый лист пересекла первая линия – граница, обозначающая землю. Затем юный художник изобразил дом с тремя окнами, забор, раскидистое дерево во дворе, после чего воспользовался чёрным цветом, чтобы нарисовать человеческую фигуру.

     Кажется, он впал в транс, потому что штрихи ложились на бумагу, помимо его воли. Джордж смотрел не на, а сквозь рисунок. У него получилась ещё одна вариация на тему приближающегося тусклого человека. С каждым росчерком карандаша движения руки ускорялись, вдавливая грифель всё глубже и глубже. А когда он опомнился, перед ним лежал законченный и до боли знакомый пейзаж. На этот раз тусклый человек остановился под самым окном дома, а в окне виднелся силуэт Джорджа, молитвенно сложившего руки к небесам.

     «Зачем ты преследуешь меня?» – едва шевеля губами, произнёс мальчик.

     На мгновение у него даже возникла глупая, но до боли пугающая мысль, что сейчас нарисованный монстр обернётся и ответит на его вопрос. Джордж не хотел видеть его лица, потому что вместо глаз, носа и рта у чудовища будет зиять пустота.

     «Кто ты?» – тихо спросил мальчик, проведя указательным пальцем по шероховатой бумаге. Но к нарисованной фигуре тусклого человека он прикоснуться так и не решился.

     * * *

     Чтобы отвлечься от мрачных мыслей, Джордж закрыл альбом и убрал в нижний ящик на самое дно, где у него хранились старые выпуски комиксов и раскрасок. Он пошёл в бабушкину комнату, переключил телевизор на детский канал и наткнулся на весёлый мультсериал про койота и дорожного бегуна. Они с папой любили смотреть его по выходным.

     Мальчика охватила грусть. Он вдруг осознал, насколько ему не хватает родителей. Привычная жизнь навсегда осталась в прошлом.

     У бабушки на полке хранился семейный фотоальбом, но она почему-то не любила, когда Джордж его брал. Наверное, не хотела, чтобы внук расстраивался, глядя на улыбающиеся лица папы и мамы. Мальчик встал с дивана и дотянулся до твёрдого переплёта, под которым на картонных листах были собраны различные снимки. На первой странице Джорджу едва исполнился год. Он сидит вместе с родителями за столом и держит в руках ложку. Весь рот у него измазан детским питанием. Отец и мать счастливы.

     Следующая страница. Джордж неуклюже спешит навстречу маме, расставив руки в стороны. Она что-то говорит ему: губы неподвижно замерли в бесконечном фотографическом мгновении.

     Другие снимки представляли собой такую же хронику обычной семейной жизни с её маленькими радостями и достижениями. Одна из последних фотокарточек запечатлела папу и восьмилетнего Джорджа. Оба над чем-то смеются и даже не замечают, что кто-то щёлкает их на любительский «Кодак». Это был чудесный день, проведённый в парке аттракционов. У мальчика в ушах даже заиграла музыка, услышанная возле карусели с лошадками.

     Глаза защипало, и Джордж сделал несколько глубоких вдохов, чтобы не расплакаться. Но слёзы всё равно нашли выход наружу и двумя тонкими струйками побежали по щекам. Он шмыгнул носом, утерев их тыльной стороной ладони.

     * * *

     – Ну-ка, помоги мне! – попросила бабушка, опуская на пол в прихожей два больших бумажных пакета. Джордж тут же подхватил их и понёс на кухню. Не дожидаясь бабушки, он принялся вытаскивать покупки на стол.

     – Только не ешь натощак конфеты! – прикрикнула она ему вслед.

     – Не буду! – обещал мальчик, однако, украдкой достал из пакетика пару штучек и припрятал в карман. На всякий случай.

     – Опять включал телевизор без разрешения? – нахмурилась бабушка, остановившись в дверях.

     – Вот ещё, – неопределённо пожал плечами Джордж, желая показать, что у него и других дел хватало, кроме как включать «глупый ящик».

     Бабушкин взгляд просверлил внука буквально насквозь, отчего мальчику показалось, будто он стал прозрачным, и теперь бабушка ясно видит не только то, чем он занимался в её отсутствие, но и то, что лежит теперь у него в кармане.

     – Бабулечка, я посмотрел совсем недолго! – сознался Джордж.

     – Подойди.

     Он послушался.

     – У тебя глаза красные, – констатировала бабушка. – Я же тебе говорила, что это вредит твоему зрению.

     К счастью для Джорджа, она так и не поняла, что тот попросту плакал.

     * * *

     Потом бабушка приготовила ужин, и они сели за стол. Начинать еду полагалось с молитвы, так что мальчик, следуя примеру бабушки, сложил перед собой ладони в форме лодочки и виновато опустил глаза вниз. Он не мог этого объяснить, но данная процедура всегда вызывала у него непонятное чувство стыда. Может быть, потому что он боялся, что подавится куском пищи за свои неправедные поступки? Ведь Бог следит за ним, и в любой момент способен покарать Джорджа за какие-нибудь прегрешения. К примеру, за две взятые без спросу конфеты.

     – Приятного аппетита, – покончив с молитвой, обратилась к внуку миссис Чейз.

     – Спасибо, и тебе тоже, – пробормотал мальчик, неспешно отправляя в рот первый кусочек мяса.