Текст книги "Антология современной британской драматургии"

Автор книги: Мартин Макдонах

Соавторы: Марк Равенхилл,Дэвид Харроуэр,Лео Батлер,Марина Карр,Кевин Элиот,Кэрил Черчил,Джо Пенхолл,Филип Ридли,Дэвид Грэйг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 27 страниц)

ПОРЦИЯ.Господи, Сеншил, ты и в день Страшного Суда, рядом с Господом сидя, будешь печенье грызть.

СЕНШИЛ.Может, даже его угощу.

ПОРЦИЯ.Сеншил, как тебе удалось остаться таким чистым?

СЕНШИЛ.Чистый, вот как ты это называешь?

ПОРЦИЯ.Ага.

СЕНШИЛ.Я просто старый идиот, Порция, любой другой назвал бы меня неудачником.

ПОРЦИЯ.А это так плохо?

СЕНШИЛ.Ну… Я еще не встречал человека, которому бы не хотелось оставить хоть какую-то память, хоть маленькое напоминание о том, что он когда-то жил на этой земле. Некоторые оставляют хорошую память, некоторые – плохую, а мы вот, как тени, не оставляем вообще никакой.

ПОРЦИЯ.Как ты думаешь, а я тоже тень?

СЕНШИЛ.Ты – нет… Но если бы и была, мы все равно нужны, на нашем фоне лучше видны гиганты, которые живут на этом, а может, и на том свете.

СТЭЙСИ.Порция, пошли, а то у детей уже уроки закончились.

ФИНТАН (зло, вслед Порции и Стэйси). Ваши величества уже не считают нужным платить за выпивку?

ПОРЦИЯ.Вот, держи.

ФИНТАН.У меня нет сдачи с пятидесяти фунтов!

ПОРЦИЯ.Ну, так оставь ее себе, купишь еще одну побрякушку.

ПОРЦИЯ иСТЭЙСИ выходят.

МЭГГИ.Эй! Я разменяю! (Выхватывает банкноту уФИНТАНА. ) Сеншил! Дай пятерку!

СЕНШИЛ моментально достает пять фунтов.ФИНТАН выхватывает их и уходит в ярости.МЭГГИ МЭЙ иСЕНШИЛ выходят.

Сцена пятая

ГостинаяПОРЦИИ. Откуда-то сверху едва доносится голосГАБРИЭЛЯ, ПОРЦИЯ пытается расслышать его. Забирается на стол, слушает, задрав голову, сидит на столе, продолжает слушать. ВходитМЭРИЭНН. Смотрит наПОРЦИЮ.

МЭРИЭНН.Порция.

ПОРЦИЯ не отвечает, только едва заметно вздрогнула.

Порция.

ПОРЦИЯ (с закрытыми глазами). Тсс.

МЭРИЭНН.Да что с тобой, скажи на милость?

ПОРЦИЯ.Слушаю.

МЭРИЭНН.Что? ( Смотрит вверх.)Мне Мэгги Мэй позвонила, сказала, что ты не в себе. Как будто ты когда-нибудь в себе. Слезь со стола, когда с тобой разговаривают!

ПОРЦИЯ ( задерживает взгляд наМЭРИЭНН).Я всегда хотела тебя любить, мама, но у меня никогда не получалось.

МЭРИЭНН.Ну хватит уже болтать чепуху! Слезай. (Ласково.) Тебе помочь, Порция? (Протягивает руку.) Это Габриэль?

ПОРЦИЯ.Не надо. Не хочу с тобой о нем говорить. Ты оскверняешь его образ во мне.

МЭРИЭНН.С Габриэлем было так тяжело, он одержим был собой и тобой.

ПОРЦИЯ.Я сказала, не хочу о нем говорить.

МЭРИЭНН.А я буду! Да, он был одержим тобой! Из утробы вышел, схватившись за твою ногу, и так до сих пор за нее и держится, где бы он ни был! Порция, ты должна взять себя в руки. Дома у тебя бардак, дети растут без матери. Рафаэль все один делает.

ПОРЦИЯ смотрит наМЭРИЭНН взглядом, полным ненависти.

И не смотри на меня так! Не знала бы я, что ты мне дочь, могла бы поклясться, что на меня злобный гоблин уставился!

Одним прыжком, как дикая кошка,ПОРЦИЯ кидается на свою мать, сшибает ее с ног, оказывается наверху.

Ой, спина! Ты совсем из ума выжила!

ПОРЦИЯ (бьетМЭРИЭНН, которая не может из-под нее выбраться). Ты всю жизнь меня душишь, я уже дышать не могу!

МЭРИЭНН.Отпусти! Пусти меня! Порция, ну пожалуйста, я ж тебе мать!

ПОРЦИЯ.Почему ты не могла оставить нас в покое? Мы ничего плохого не делали!

МЭРИЭНН.Ты совсем чокнулась! Пусти меня!

ПОРЦИЯ.Шпионила за нами!

МЭРИЭНН рычит.

Лезла в наши игры! Некуда было деваться от твоего истеричного визга! Не могла оставить нас в покое! Ну почему!

МЭРИЭНН.Оставить в покое, чтоб вы продолжали свои идиотские, извращенные игры!

ПОРЦИЯ.Мы никому не мешали! А нас с Габриэлем запирали в той комнате…

МЭРИЭНН.Меня тоже запирали…

ПОРЦИЯ.Ага, а ты ревела в подушку! Ты ревела, ревела, наверное, ад – это коридор с дверьми, и за каждой вот так ревут, а потом ты срывалась на нас, потому что мы меньше и слабее, но хуже всего были твои жалкие попытки нас любить. Лучше бы ты только злилась! Идиотские пикники с лимонадом и чипсами…

МЭРИЭНН.Правильно, издевайся! Лучше бы я вас вообще не рожала!

ПОРЦИЯ.Мы тоже так думали.

МЭРИЭНН.И я любила Габриэля, а не тебя!

ПОРЦИЯ.Очень жаль, ведь ему на тебя было начхать…

МЭРИЭНН.У него был дар, а ты – бездарь!

ПОРЦИЯ.Он ненавидел тебя! Знаешь, как мы тебя звали? Свинья недорезанная!

МЭРИЭНН.Ты просто тенью его была, ходила за ним, как хвост собачий!

ПОРЦИЯ.Врешь, сука! Пришла сюда говорить о Габриэле, как будто он был твой! Мой он был, мой! И это я его потеряла! И только я для него имела значение!

МЭРИЭНН.Имела! Видела я, что он с тобой делал! Ты начинала задыхаться, стоило ему посмотреть на тебя! Как он из тебя жилы тянул, когда ты что-то не по его делала!

ПОРЦИЯ.Мама, он это делал с собой, он думал, что я – это он!

МЭРИЭНН.Я знаю. Но ты – не он, Порция, ты должна забыть его, это не может так продолжаться.

ПОРЦИЯ.Зачем было разлучать нас?

МЭРИЭНН.Это не я вас разлучила, ты прекрасно это знаешь.

ПОРЦИЯ.Сука! Пошла вон! Вон! Вон! Вон отсюда!!!

Снова нападает,МЭРИЭНН защищается.

МЭРИЭНН.Хватит! Хватит! Перестань!

ПОРЦИЯ.Это не я нас разлучила! Вы с папой! Вы прекратили возить его на пение!

МЭРИЭНН.Мы с отцом прекратили бы многое, если бы могли…

ПОРЦИЯ.Он же только петь и умел, твою мать!

МЭРИЭНН.Порция, Габриэль перестал петь, когда ты прекратила с ним разговаривать, отказалась есть за одним столом, когда стала убегать из комнаты, куда он входил, и начала шляться со Стэйси и Дэймасом Хэлионом. Вот когда он перестал петь. Порция, ты выбросила его, как мусор какой-то, а мы с отцом ничего не могли поделать, только смотрели.

Незаметно входитСЛАЙ с коробкой.

ПОРЦИЯ.Мама, хватит, я не могу, Господи, как я люблю этот мир, люблю его краски, я хочу быть здесь, и чтобы эта смерть не сидела во мне, вечно эта смерть, из-за нее я маюсь, как рыба на крючке. Мама, в ту ночь, когда он погиб, после нашего пятнадцатилетия, я была у реки вместе с ним, и он прошептал, перед тем как уйти, Порция, я ухожу, но я вернусь и буду возвращаться, пока ты не станешь моей.

МЭРИЭНН.Порция, ты была с ним?

СЛАЙ (шепотом). С ним.

МЭРИЭНН.И ты его не остановила?

ПОРЦИЯ.Остановила? Один из нас должен был уйти, мы же убивали друг друга, а вы позволили нам биться до смерти! Мы бились, и я победила. Мама, я слышу, как он вдет, как зовет меня…

СЛАЙ.Ты была с ним, Порция, как ты могла, как ты могла отпустить его?

МЭРИЭНН.Слай, не надо.

СЛАЙ.Мы везде искали его, надеялись вопреки всему, что найдем целого и невредимого, боялись искать в реке, а ты все знала, все это время знала, где он! Мой единственный сын, а ты отпустила его, и он улетел, как ласточка на исходе лета!

ПОРЦИЯ.Я же хотела уйти вместе с ним… Так вышло.

СЛАЙ.Ах ты сучка! Сучка паршивая! Я видел, как ты играла с ним, как дразнила его, видел все ваши развратные игры, видел, как вы плясали голышом, мерзость какая, когда весь мир спал, только вы да река не спали… Я с тобой раз и навсегда разберусь, шлюшка такая, ты, ты, блядь, сучка ты!

ПОРЦИЯ.Я тебе не мать и не жена, и нечего тут срывать на мне злобу, трус поганый!

МЭРИЭНН.Слай! Иди домой! Немедленно! Твоя родная дочь!

ПОРЦИЯ.Я не убивала вашего драгоценного Габриэля! Мы все его убили!

СЛАЙ.Ты мне больше не дочь.

ПОРЦИЯ.Папа, не говори так, я просто хочу рассказать, как все было, он уже совсем близко, я слышу его шаги с того света…

СЛАЙ.Чего ты от меня-то хочешь, девочка? Я разбираюсь в скотине, а не в призраках! Чего ты от меня хочешь? Мэриэнн, скажи ей что-нибудь, я не могу. (Идет к выходу, подбирает коробку.) Вот платье, которое ты велела купить ей на день рождения.

Идет к выходу, оглядывается наПОРЦИЮ.

МЭРИЭНН.Иди, Слай, иди.

СЛАЙ уходит. Тишина.МЭРИЭНН открывает коробку, достает красивое платье, протягиваетПОРЦИИ.

Тебе нравится?

ПОРЦИЯ (шепчет). Мама.

МЭРИЭНН.Тебе очень пойдет, еще вчера хотела его подарить, на тридцатилетие.

МЭРИЭНН выходит.ПОРЦИЯ надевает платье.

Сцена шестая

ПОРЦИЯ накрывает на стол, зажигает свечи, открывает бутылку, разливает вино, выпивает, сидит некоторое время, надевает бриллиантовый браслет. ВходитРАФАЭЛЬ: телефон, ключи от машины, бухгалтерские книги. Смотрит на стол с довольной улыбкой.

РАФАЭЛЬ.Дети спят?

ПОРЦИЯ.Только что уложила.

РАФАЭЛЬ.Задержался на фабрике.

ПОРЦИЯ.Правда? (Наливает ему вина.)

РАФАЭЛЬ.Спасибо. Тебе лучше?

ПОРЦИЯ.Ничего.

РАФАЭЛЬ.Рад это слышать.

ПОРЦИЯ.Я несу ужин.

РАФАЭЛЬ.Давай.

ПОРЦИЯ вносит ужин, раскладывает его по тарелкам. Они набрасываются на еду и жадно заглатывают куски. Не поднимая головы от тарелок и не разговаривая друг с другом, доели.

ПОРЦИЯ.Еще есть.

РАФАЭЛЬ.Не, пока хватит.

РАФАЭЛЬ закуривает сигару,ПОРЦИЯ – сигарету.

Я был у этого бармена в «Густом тростнике» – Гулан, что ли, его зовут?

ПОРЦИЯ.Да, Финтан Гулан.

РАФАЭЛЬ.Он клянется, что к тебе и не притронулся.

ПОРЦИЯ.Ну да.

РАФАЭЛЬ.Так это неправда? Да? Порция, ну зачем же было так врать?

ПОРЦИЯ.Может, затем, чтобы скрыть что-то большее.

РАФАЭЛЬ.В каком смысле?

ПОРЦИЯ.Рафаэль, давай забудем это, а? Смотри, я тебе ужин приготовила, налила вина, искупала Квинтина, почитала ему на ночь. Разве нельзя хоть раз в жизни просто доставить друг другу немного радости?

РАФАЭЛЬ.Радости? Мы? С ума сойти. Я, вообще-то, уже давно понял, что тебе на меня наплевать.

ПОРЦИЯ.Может, и не было бы, если бы ты был не таким безразличным, если бы тебе хоть что-нибудь было нужно! Я так и не научилась с этим мириться… И… Рафаэль, я никогда никому не говорила… Понимаешь, мы с Габриэлем занимались любовью – там, у реки, и так было всегда, лет с пяти… Это то, что я помню, но мне кажется, что это началось еще до нашего рождения. Я иногда закрываю глаза и снова чувствую, как вода колышется вокруг, и материнское сердце бьется где-то вверху, и мы с ним, сплетенные в клубок, его нога – на моей голове, моя – в его руке, и мы не знаем, кто из нас кто, и не хотим знать, только вода шумит в ушах, и весь мир – это Порция и Габриэль, прижатые друг к другу в тесной утробе, где нет ни дыхания, ни мысли, ни зрения – только тьма, и биение сердца, и прикосновения… А потом, когда мне было пятнадцать, я стала спать с Дэймасом Хэлионом – думать надо было, конечно, потому что он никогда ничего для меня не значил, – а Габриэль увидел, а Габриэль увидел и никогда больше со мной не разговаривал…

РАФАЭЛЬ.Ты моя жена, Порция, а не Габриэля, и это мне ты изменяла, а не ему! Дэймас Хэлион! Господи, Порция, ты настолько лучше его! Ну почему тебе надо было так унижать себя и меня!

ПОРЦИЯ.Я же сказала, он ничего для меня не значил. Совсем ничего, Рафаэль.

РАФАЭЛЬ.A-а, к черту Дэймаса Хэлиона! Думал, мне это важно, но мне плевать на него, на этого говнюка сраного! Нет, дело в Габриэле! Я ждал тринадцать лет, чтобы ты заговорила обо мне так, как ты только что говорила о нем. Все, я устал! (Направляется к выходу.)

ПОРЦИЯ.Рафаэль, не оставляй меня здесь одну!

РАФАЭЛЬ.Я больше не знаю, как с тобой себя вести. Ты считаешь, что можешь делать со мной все, что хочешь. Раньше так и было. Когда я впервые увидел тебя у реки, я попросил Бога, чтобы ты была моей. Я дал тебе все, что может захотеть женщина, а ты? Смешала меня с грязью, а теперь хочешь нежности? Не дождешься. Я пошел спать.

ПОРЦИЯ.Рафаэль.

РАФАЭЛЬ.Ну что?

ПОРЦИЯ.Я заметила тебя еще раньше, однажды в воскресенье видела, как ты рыбу ловил, и твои спокойствие и уверенность, они были для меня как бальзам на душу, и я спросила, кто это, мне сказали Рафаэль Кохлан, и меня поразило, что человек с таким именем может быть таким настоящим, и я решила, что, если Рафаэль Кохлан меня заметит, у меня появится шанс войти в эту жизнь и жить, а это всегда было так тяжело! А ты хочешь, чтобы я говорила о тебе, как о Габриэле. Я не могу, Рафаэль, не могу! И хотя все говорят, что я должна забыть его, я не могу этого сделать, Рафаэль. Не могу.

РАФАЭЛЬ выходит. Раздается торжествующее пениеГАБРИЭЛЯ.

Перевод Надежды Гайдаш и Ольги Кандыриной

Copyright © 1996, Marina Carr

Мартин МакДонах
КАЛЕКА С ОСТРОВА ИНИШМААН

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

КЕЙТ, за шестьдесят.

ЭЙЛИН, за шестьдесят.

ДЖОННИПАТИНМАЙК, за шестьдесят.

БИЛЛИ, лет семьдесят-восемьдесят. Калека.

БАРТЛИ, лет шестьдесят.

ХЕЛЕН, семьдесят-восемьдесят. Миловидная.

МАЛЫШ БОББИ, тридцать с небольшим. Красивый, крепкий.

ДОКТОР, сорок с небольшим.

МАМАША, за девяносто.

МЕСТО ДЕЙСТВИЯ: ОСТРОВ ИНИШМААН, 1934.

Сцена первая

Магазинчик на острове Инишмаан, примерно 1934 год. Справа – дверь. В глубине сцены – прилавок, за ним – полки, заставленные консервными банками, в основном с горошком. Справа от полок висит старый пыльный мешок. Дверь слева ведет в скрытую от зрителя заднюю комнату. На стене слева – зеркало, рядом стол и стул.ЭЙЛИН ОСБОРН расставляет консервы по полкам. Ее сестраКЕЙТ выходит из задней комнаты.

КЕЙТ.Билли еще не пришел?

ЭЙЛИН.Не пришел еще Билли.

КЕЙТ.Я ужасно волнуюсь за Билли, когда его долго нет.

ЭЙЛИН.Я ушибла руку о банку с горошком, так волновалась за Калеку Билли.

КЕЙТ.Больную руку?

ЭЙЛИН.Нет, другую.

КЕЙТ.Было б хуже, если б ты ушибла больную руку.

ЭЙЛИН.Было б хуже, да так тоже больно.

КЕЙТ.Теперь у тебя обе руки больные.

ЭЙЛИН.Ну как сказать, одна рука больная, а одна ушибленная.

КЕЙТ.Ушиб пройдет.

ЭЙЛИН.Ушиб пройдет.

КЕЙТ.А больная рука останется.

ЭЙЛИН.Больная рука никуда не денется.

КЕЙТ.До самой твоей смерти.

ЭЙЛИН.Вот я и думаю о бедном Билли, у него не только руки, но и ноги больные.

КЕЙТ.У Билли тридцать три несчастья.

ЭЙЛИН.Сто тридцать три несчастья у Билли.

КЕЙТ.Во сколько это у него этот прием у МакШерри с его грудью?

ЭЙЛИН.Не знаю, во сколько.

КЕЙТ.Я, знаешь, ужасно волнуюсь за Билли, когда его долго нет.

ЭЙЛИН.Однажды это ты уже сказала.

КЕЙТ.Что, мне уже и повторить нельзя, когда волнуюсь?

ЭЙЛИН.Да можно, можно.

КЕЙТ ( пауза).Со своими ногами Билли мог в яму провалиться.

ЭЙЛИН.У Билли точно ума хватит в ямы не проваливаться. В яму скорее уж Бартли МакКормик провалится.

КЕЙТ.Помнишь, как Бартли МакКормик в яму провалился?

ЭЙЛИН.Бартли МакКормик – тупой как пробка.

КЕЙТ.Либо тупой, либо под ноги не смотрит. (Пауза.) Этот с яйцами был?

ЭЙЛИН.Был, но без яиц.

КЕЙТ.Чего тогда приходил?

ЭЙЛИН.Нет, хорошо, что зашел, а то бы мы ждали яиц и не дождались.

КЕЙТ.Билли тоже мог бы о нас подумать. Не в смысле яиц, а мог бы вернуться побыстрее, мы же волнуемся.

ЭЙЛИН.Может, Билли остановился на корову посмотреть, как в тот раз.

КЕЙТ.Пустая трата времени – на коров смотреть.

ЭЙЛИН.Если ему нравится, что тут такого? Есть занятия похуже, чем на коров смотреть. Такие занятия прямиком в ад ведут. А так он просто к чаю опоздает.

КЕЙТ.Девушек целовать.

ЭЙЛИН.Девушек целовать.

КЕЙТ (пауза). Это бедному Билли не светит.

ЭЙЛИН.Кто ж поцелует бедного Билли? Разве что слепая.

КЕЙТ.Слепая или чокнутая.

ЭЙЛИН.Или дочка Джима Финнегана.

КЕЙТ.Она хоть чего поцелует.

ЭЙЛИН.Хоть осла плешивого.

КЕЙТ.Хоть осла плешивого. А бедного Билли, наверное, и она бы отшила. Бедный Билли.

ЭЙЛИН.Жалко.

КЕЙТ.Жалко, ведь лицо у Билли симпатичное, если только не глядеть на все остальное.

ЭЙЛИН.Я бы не сказала.

КЕЙТ.Чуть-чуть симпатичное.

ЭЙЛИН.Я бы не сказала, Кейт.

КЕЙТ.А вот глаза, например. Глаза-то у него хорошие.

ЭЙЛИН.Не хочу обидеть Билли, но у козла глаза и то лучше. Был бы он человек хороший, тогда другое дело, а то он только и умеет, что на коров таращиться.

КЕЙТ.Хотела бы я его как-нибудь спросить, зачем ему это – на коров таращиться.

ЭЙЛИН.На коров таращиться да книжки читать.

КЕЙТ.Никто никогда замуж за него не пойдет. До самой смерти нам с ним мыкаться.

ЭЙЛИН.Это точно. (Пауза.) Я не против с ним мыкаться.

КЕЙТ.И я не против с ним мыкаться. Билли славный парень, несмотря на коров.

ЭЙЛИН.Надеюсь, МакШерри ничего страшного у Билли не нашел.

КЕЙТ.Надеюсь, он скоро вернется, а то мы волнуемся. Я ужасно волнуюсь за Билли, когда его долго нет.

Дверь магазинчика открывается, и входитДЖОННИПАТИНМАЙК, примерно их ровесник.

ЭЙЛИН.ДЖОННИПАТИНМАЙК.

КЕЙТ.Пустозвон.

ДЖОННИ.Как дела? У ДЖОННИПАТИНМАЙКа есть для вас три новости…

КЕЙТ.Пустозвон, ты не видел по пути Калеку Билли?

ДЖОННИ (пауза. Обиженно). Вы меня перебили, миссис Осборн, а третья новость – новость что надо, но раз уж вы перебиваете меня дурацкими вопросами – пусть. Да, я видел Калеку Билли по пути. Он сидит у дороги, где поля Дарси.

КЕЙТ.А чего он сидит там, у дороги?

ДЖОННИ.Чего сидит? Да как обычно, смотрит на корову. Еще перебивать будете?

КЕЙТ (печально). Нет.

ДЖОННИ.Тогда я продолжаю рассказывать свои три новости. Самую лучшую новость я оставлю на закуску, чтобы вы помучились как следует. Первая новость такая: один парень из Леттермора выкрал книгу у другого парня и выбросил ее в море.

ЭЙЛИН.Тоже мне новость.

ДЖОННИ.Согласен, новость так себе, только вот оба этих парня – братья, а книга – Священное Писание.Каково, а?

КЕЙТ.Господи помилуй!

ДЖОННИ.Что ж, по-вашему, это не новость?!

ЭЙЛИН. Новость,Пустозвон, новость, и еще какая.

ДЖОННИ.Сам знаю, что новость важная, а если кто-то все еще сомневается в том, что у меня важные новости, я пойду в другое место, где мои новости оценят.

ЭЙЛИН.Мы твои новости ценим, ДЖОННИПАТИНМАЙК.

КЕЙТ.В жизни не сомневались, что твои новости важные, ДЖОННИПАТИНМАЙК.

ДЖОННИ.Вторая новость такая: гусь Джека Эллери ущипнул кошку Пэта Бреннана за хвост, и кошке было больно, а Джек Эллери даже не извинился за своего гуся, и теперь Пэтти Бреннан терпеть не может Джека Эллери, а ведь Пэтти с Джеком так дружили. Каково?

ЭЙЛИН (пауза). Это вся новость?

ДЖОННИ.Да, это всяновость.

ЭЙЛИН.Да уж, новость так новость.

ЭЙЛИН закатывает глаза к потолку.

ДЖОННИ.Новость так новость. Этот гусь может положить начало кровной вражде. Более того, я надеюсь, что так и будет. Вражда – это хорошо.

КЕЙТ.Надеюсь, Пэтти и Джек все забудут и помирятся. Они ведь в школе были не разлей вода.

ДЖОННИ.Сразу видно, женщина говорит. Забудут, помирятся – какие тогда новости? Никаких. Тут нужна хорошая вражда, или, на худой конец, когда Библию в море швыряют, или что-то вроде моей третьей новости, а такой важной новости ДЖОННИПАТИНМАЙК за всю свою жизнь не слыхал…

Входит, хромая, БИЛЛИ, семнадцати лет, рука и нога изувечены.

БИЛЛИ.Тетя Кейт, тетя Эйлин, простите, что так поздно.

ДЖОННИ.Калека Билли, ты помешал мне рассказывать новости.

КЕЙТ.Что сказал доктор, Билли?

БИЛЛИ.Сказал, в груди у меня ничего нет, только легкий хрип, ничего больше нет, только легкий хрип.

ДЖОННИ.Я и не знал, что у парня хрип. Почему Пустозвону не сообщили?

КЕЙТ.Почему ты так поздно. Билли? Мы уж так волновались.

БИЛЛИ.Я просто сидел себе на солнышке, там, где поля Дарси.

КЕЙТ.Сидел и что?

БИЛЛИ.Сидел и все.

КЕЙТ.И ничего не делал?

БИЛЛИ.И ничего не делал.

КЕЙТ ( обращаясь кДЖОННИ).Вот!

БИЛЛИ.Ничего, просто смотрел на двух коров, они прямо ко мне подошли.

КЕЙТ отворачивается от него.

ДЖОННИ (обращаясь кКЕЙТ). Вот тебе и вот! А?

ЭЙЛИН.Билли, что ж ты коров никак в покое не оставишь?

БИЛЛИ.Да я на них просто смотрел.

ДЖОННИ.Прошу прощения, я, кажется, что-то рассказывал…

КЕЙТ.Что ты в них нашел? Ты же взрослый мужчина!

БИЛЛИ.Ну нравится мне на хорошую корову посмотреть, и никто мне не указ.

ДЖОННИ (вопит). Не хотите слушать мои новости, я их забираю и ухожу! Болтают тут о коровах с придурком этим!

БИЛЛИ.С придурком, значит?

ЭЙЛИН.Ну, рассказывай скорее свои новости, ДЖОННИПАТИНМАЙК.

ДЖОННИ.Если вы закончили с коровами, то я расскажу, хотя уверен, что жареные креветки и те слушают внимательней.

КЕЙТ.Мы слушаем внимательно.

ЭЙЛИН.Мы слушаем внимательно.

БИЛЛИ.Нечего ему поддакивать.

ДЖОННИ.Поддакивать, значит, Калека Билли?

БИЛЛИ.Ты, не называй меня Калекой.

ДЖОННИ.Это почему? Разве тебя зовут не Билли и разве ты не калека?

БИЛЛИ.Разве я называю тебя «ДЖОННИПАТИНМАЙК, у которого такие новости, что даже дохлая пчела сдохла бы со скуки»?

ДЖОННИ.Со скуки, значит? А как тебе такая скучная новость…

БИЛЛИ.По крайней мере, ты согласен, что она скучная. Уже кое-что.

ДЖОННИ (пауза). Из Голливуда, штат Калифорния, что в Америке, пришли они, и вел их янки по имени Роберт Флаэрти, один из самых знаменитых и богатых янки на свете. И пришли они на остров Инишмор, и зачем же они пришли? Я поведаю вам, зачем пришли они. Пришли, чтобы снять кино, кинофильм на миллион долларов, и покажут его во всем мире, и покажут, как живут на островах, и сделают кинозвездами всех, кого возьмут сниматься, и заберут их с собой в Голливуд, и устроят им беззаботную жизнь – никакой работы, только актером быть, а это и работой назвать нельзя, так, одна болтовня. Я знаю, что уже взяли Колмана Кинга и платят ему сотню долларов в неделю, а уж если Колман Кинг может сниматься в кино, то и любой может, ведь Колман Кинг страшен, как кирпич дерьма печеного, это всякий скажет, вы уж меня извините за грубость, я просто образно выразился. Небольшой исход из этих краев на большой остров предрекает ДЖОННИПАТИНМАЙК. Исход девушек и юношей, которые похожи на кинозвезд и хотят попытать счастья в Америке. Что, само собой, оставляет вас всех не у дел, если, конечно, им там не нужны калеки и неблагодарные. Я-то в молодости, меня бы точно взяли, с моими-то голубыми глазами, с моей-то шевелюрой, да, может, и сейчас возьмут, с моими-то ораторскими способностями я любого бездельника на дублинской сцене обставлю, только, как вам известно, надо за мамашей-пьяницей присматривать. И назовут этот фильм «Человек из Арана», и верно, Ирландия не такая уж дыра, раз янки приезжают сюда кино снимать.

БИЛЛИ сидит сбоку за столом в глубокой задумчивости.

ДЖОННИ.Это и была третья новость Джоннипатина, а теперь скажи мне, хромоногий, скучная это новость?

БИЛЛИ.Эта новость совсем не скучная. В жизни своей я такой важной новости не слышал.

ДЖОННИ.Ну раз уж мы сошлись во мнениях о важноте моей новости… «Важнота», конечно, не совсем подходящее слово, сам знаю, да не стану я ради такого, как ты, другое выдумывать… За такую новость возьму-ка я плату натурой, а плата сегодня – пяток яиц, так хочется омлета, да.

ЭЙЛИН.Ой.

БИЛЛИ.Что «ой»?

ЭЙЛИН.Этот с яйцами приходил, но без яиц.

ДЖОННИ.Без яиц?! Я им такую важную новость рассказываю в довесок к двум первым, которые, хоть и поменьше, но тоже не хуже, а у них яиц нет?!

ЭЙЛИН.Он сказал, куры не несутся, а Чума-Хелен разбила те, что еще оставались.

ДЖОННИ.Так что у вас найдется мне на ужин?

ЭЙЛИН.Есть горошек.

ДЖОННИ.Горошек! Разве горошек годится мужчине к ужину? Дай-ка мне сюда кусок грудинки. Во-он тот.

ЭЙЛИН.Какой тебе? Тот, постный?

ДЖОННИ.Да-да, постный.

ЭЙЛИН.Ну знаешь, такой грудинки твои новости не стоят, ДЖОННИПАТИНМАЙК.

ДЖОННИ с ненавистью смотрит на них, затем в раздражении уходит.

Ну, хорош…

КЕЙТ.Не стоит нам с ним ссориться, Эйлин. Как мы еще узнаем, что в мире творится, если не от Джонни?

ЭЙЛИН.Да ведь это первая приличная новость за двадцать лет.

КЕЙТ.Да, а следующей мы теперь можем и не услышать.

ЭЙЛИН.Приходит сюда каждую неделю яйца вымогать.

БИЛЛИ.А новость-то интересная.

КЕЙТ (подходит к нему). Тебе обычно дела нет до новостей Джоннипатинмайка, Билли.

БИЛЛИ.Когда новости про то, что жаба споткнулась, дела нет. А когда про съемки, про то, как можно уехать с Инишмаана, очень даже есть.

КЕЙТ.Ты что, снова думаешь о своих бедных родителях?

БИЛЛИ.Да нет. Я так, вообще о своем.

ЭЙЛИН.Он опять за старое?

КЕЙТ (вздыхает). За старое.

ЭЙЛИН.Опять думает?

КЕЙТ.Кто его знает.

ЭЙЛИН.Когда доктор твою грудь осматривал, он голову тебе не проверил, а, Билли?

БИЛЛИ (безучастно). Нет.

ЭЙЛИН.Думаю, тебе в следующий раз стоит проверить голову.

КЕЙТ.Точно, это дальше по списку.

Дверь магазинчика с грохотом распахивается.ДЖОННИ заглядывает внутрь.

ДЖОННИ (зло). Раз уж вам на меня наплевать, давайте сюда свой дерьмовый горошек!

ЭЙЛИН даетДЖОННИ банку горошка.ДЖОННИ уходит, громко хлопнув дверью.БИЛЛИ не обращает на него внимания, женщины в смущении. Затемнение.

Сцена вторая

БАРТЛИ, парень лет шестнадцати, стоит у прилавка и разглядывает леденцы в двух прямоугольных банках, которые перетряхиваетЭЙЛИН. БИЛЛИ сидит на стуле и читает.

БАРТЛИ (пауза). А Ментос у вас есть?

ЭЙЛИН.Все, что есть, перед тобой, Бартли МакКормик.

БАРТЛИ.А в Америке есть Ментос.

ЭЙЛИН.Вот и езжай в Америку.

БАРТЛИ.Тетя Мэри прислала мне семь Ментосов в пакетике.

ЭЙЛИН.Повезло тебе с тетей.

БАРТЛИ.Из Бостона, штат Массачусетс.

ЭЙЛИН.Из Бостона, штат Массачусетс, угу.

БАРТЛИ.У вас их нету?

ЭЙЛИН.Все, что есть, перед тобой.

БАРТЛИ.Вам бы надо завести Ментос, очень вкусные конфетки. Вам бы надо заказать его. Вам бы найти кого-нибудь в Америке, чтобы Ментос присылали. В пакетиках. Посмотрю-ка я еще.

ЭЙЛИН.Давай, посмотри-ка еще.

БАРТЛИ снова принимается копаться в коробках.БИЛЛИ улыбаетсяЭЙЛИН. Та закатывает глаза и улыбается в ответ.

БАРТЛИ (пауза). А Чупа-Чупсы у вас есть?

ЭЙЛИН (пауза). Все, что есть, перед тобой.

БАРТЛИ.А вот в Америке есть Чупа-Чупсы.

ЭЙЛИН.Это точно. Наверное, тетя Мэри и их тебе в пакетике прислала.

БАРТЛИ.Нет. Она прислала мне фотографию пакетика. Из конфет она мне только семь Ментосов прислала. (Пауза.) Лучше бы прислала четыре Ментоса, а три – Чупа-Чупса, тогда у меня был бы выбор. Или три Ментоса и четыре Чупа-Чупса. Так вот. Но если честно, я и семи Ментосам рад. Вкуснющие конфетки. Хотя фотография Чупа-Чупсов разожгла во мне любопытство. (Пауза) Так у вас их нет?

ЭЙЛИН.Чупа-Чупсов?

БАРТЛИ.Да.

ЭЙЛИН.Нет.

БАРТЛИ.Жалко.

ЭЙЛИН.Все, что есть, перед тобой.

БАРТЛИ.Посмотрю-ка я еще разок. Хочется что-нибудь пососать. Ну, знаете, в дороге.

БИЛЛИ.В какой дороге, Бартли?

Дверь распахивается, входитХЕЛЕН, хорошенькая девушка лет семнадцати, и начинает орать наБАРТЛИ.

ХЕЛЕН.Ты идешь, засранец, на хрен, или нет?!

БАРТЛИ.Я тут конфетки выбираю.

ХЕЛЕН.Да затрахал ты своими конфетками!

ЭЙЛИН.Ну вот, уже девушки ругаются!

ХЕЛЕН.Точно, девушки ругаются, а как им не ругаться, если они уже битый час ждут своего хренова братца-идиота? Привет, Калека Билли.

БИЛЛИ.Привет, Хелен.

ХЕЛЕН.Опять какое-то старье читаешь?

БИЛЛИ.Точно.

ХЕЛЕН.Все время читаешь, да?

БИЛЛИ.Да. Правда, иногда не читаю…

ЭЙЛИН.Говорят, ты на днях яйца уронила, Хелен? Все перебила.

ХЕЛЕН.Ничего я не роняла. Я кидалась ими в отца Барратта. Зафигачила четыре штуки прямо в рожу, на хрен.

ЭЙЛИН.Ты кидалась яйцами в отца Барратта?

ХЕЛЕН.Ну да. Что это вы за мной повторяете?

ЭЙЛИН.Кидаться яйцами в священника – чистое богохульство.

ХЕЛЕН.Может, и богохульство, но если бы сам Господь Бог хватал меня за задницу на спевке хора, я бы в этого засранца тоже яйцом запустила.

ЭЙЛИН.Отец Барратг хватал тебя за… хватал тебя сзади на спевке хо…

ХЕЛЕН.Не сзади, нет. За задницу, за зад-ни-цу.

ЭЙЛИН.Ни единому слову не верю, Хелен МакКормик.

ХЕЛЕН.Да мне, на хрен, плевать, верите или нет.

БИЛЛИ.Не надо, Хелен…

БАРТЛИ.Хуже всего то, что яйца зря пропали. Обожаю хорошо приготовленное яичко.

ХЕЛЕН.Ты тут про яйла рассуждать собрался или свои долбаные конфетки покупать?

БАРТЛИ (обращается кЭЙЛИН). Скажите, а у вас есть M&M’s?

ЭЙЛИН (пауза). Бартли, не догадываешься, что я тебе отвечу?

БАРТЛИ.Вы ответите, все, что есть, передо мной.

ЭЙЛИН.Ну вот, уже кое-что.

БАРТЛИ.Погляжу-ка я еще.

ХЕЛЕН вздыхает, лениво подходит кБИЛЛИ, берет его книгу, смотрит на обложку, морщится и отдает назад.

БИЛЛИ.Бартли сказал, вы куда-то едете?

ХЕЛЕН.Плывем на Инишмор, в кино сниматься.

БАРТЛИ.Наверное, Ирландия не такая уж дыра, раз янки приезжают сюда кино снимать.

ХЕЛЕН.Из всех мест на свете Ирландию выбрали.

БАРТЛИ.Слыхали, в Росмуке француз живет.

ЭЙЛИН.Правда?

БАРТЛИ.Как же, что он там делает, Хелен, этот француз? Что-то такое эдакое.

ХЕЛЕН.Зубной врач он.

БАРТЛИ.Зубной врач. Ходит себе и со всеми по-французски говорит, а над ним смеются. Знаете, так, за спиной.

ХЕЛЕН.Наверное, Ирландия не такая уж дыра, раз французы сюда приезжают.

БИЛЛИ.Так, значит, когда вы едете на съемки, Хелен?

ХЕЛЕН.Завтра утром, с отливом.

БАРТЛИ.Скорей бы уж в кино сниматься.

ХЕЛЕН.Ты там выбираешь или трепешься?

БАРТЛИ.Выбираю итреплюсь.

ХЕЛЕН.Ты щас будешь выбирать, трепаться и по жопе получать, если еще раз огрызнешься, урод.

БАРТЛИ.Как же.

БИЛЛИ.Кстати, Хелен, а с чего ты взяла, что тебя вообще возьмут сниматься?

ХЕЛЕН.Конечно возьмут, я же красивая. Если я такая красивая, что меня священник за задницу хватал, я и с киношниками разберусь.

БАРТЛИ.Чтоб священник за задницу схватил, много не надо. Плевать им на красоту. Главное, чтоб ты был слабый и беззащитный.

ХЕЛЕН.Если главное, чтобы ты был слабый и беззащитный, что ж тогда священники Калеку Билли за задницу не хватают?

БАРТЛИ.С чего ты взяла, что Калеку Билли священники за задницу не хватали?

ХЕЛЕН.Калека Билли, тебя священники за задницу хватали?

БИЛЛИ.Нет.

ХЕЛЕН.Ну вот.

БАРТЛИ.Я полагаю, должен же быть для них какой-то предел.

ХЕЛЕН.Ты тоже слабый и чаще всего беззащитный. Тебя вот священники за задницу хватали?

БАРТЛИ (тихо). Не за задницу.

ХЕЛЕН.Вот видишь!

БАРТЛИ (обращается кЭЙЛИН). А Хубба-Бубба у вас есть?

ЭЙЛИН смотрит на него, ставит коробки на прилавок и уходит в заднюю комнату.

Вы куда? А как же мои конфетки?

ХЕЛЕН.Ну ты наконец готов?

БАРТЛИ.Твоя тетка – просто чокнутая, Калека Билли.

ХЕЛЕН.Миссис Осборн Билли совсем не тетка. Не настоящая тетка, и другая тоже не настоящая. Правда, Билли?

БИЛЛИ.Правда.

ХЕЛЕН.Они его взяли, когда родители Билли пошли и утопились, когда оказалось, что Билли калекой уродился.

БИЛЛИ.Они не ходили и не топились.

ХЕЛЕН.Как же, как же…

БИЛЛИ.Они просто в шторм за борт упали.

ХЕЛЕН.Да ладно. А чего их понесло в море, в шторм, да еще и ночью?

БИЛЛИ.Хотели добраться до Большой земли, а оттуда в Америку.

ХЕЛЕН.На самом деле они пытались удрать от тебя, все равно как, не уехать, так помереть.

БИЛЛИ.Да ни хрена ты не знаешь, ты тогда ребенком была, как и я.

ХЕЛЕН.Я ДЖОННИПАТИНМАЙКу пирожок с картошкой дала, он мне и сказал. Это же он остался на берегу с тобой на руках?

БИЛЛИ.Ну он же не знал, что у них на уме. Его с ними в лодке не было.

ХЕЛЕН.Они же привязали к себе мешок с камнями?

БИЛЛИ.То, что они привязали к себя мешок с камнями, – пустые слухи. Даже Джонни так говорит…

БАРТЛИ.Может, у него был телескоп.

ХЕЛЕН (пауза). Может, у кого был телескоп?

БАРТЛИ.Может, у Джонни был телескоп.

ХЕЛЕН.Какая разница, был у него телескоп или нет?

БАРТЛИ задумывается, пожимает течами.

ХЕЛЕН.Затрахал уже со своим телескопом. Вечно ты со своими телескопами в разговор лезешь, на хрен.

БАРТЛИ.В Америке сейчас широкий выбор телескопов. Червяка за милю видно.

ХЕЛЕН.Зачем тебе сдался червяк за милю?

БАРТЛИ.Чтобы посмотреть, что он делает.

ХЕЛЕН.И что же червяки обычно делают?

БАРТЛИ.Извиваются.

ХЕЛЕН.Извиваются. А сколько стоит телескоп?

БАРТЛИ.Хороший – двенадцать долларов.

ХЕЛЕН.Так ты готов выложить двенадцать долларов, чтобы посмотреть, как червяк извивается?