Текст книги "Антология современной британской драматургии"

Автор книги: Мартин Макдонах

Соавторы: Марк Равенхилл,Дэвид Харроуэр,Лео Батлер,Марина Карр,Кевин Элиот,Кэрил Черчил,Джо Пенхолл,Филип Ридли,Дэвид Грэйг
сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 27 страниц)

РОБЕРТ.В нас все еще живет наше колониальное прошлое. Подозрительность у нас в крови – это наша культурная особенность.

Например, позавчера по пути с регби мы зашли в магазин за бутылкой вина. Я обратил внимание, что пакистанец за прилавком не сказал ни «спасибо», ни «пожалуйста». Я спросил себя, он просто такойчеловек или это хамство? Или все дело в том, что в урду нет ни «пожалуйста», ни «спасибо» – и в его культуре это просто не принято?

БРЮС.Что вы несете? Он всегда говорит и «спасибо», и «пожалуйста».

РОБЕРТ.Ну хорошо. В таком случае я должен спросить себя, может, дело во мне? Каковы моикультурные ожидания?

БРЮС.Слушайте, туда после регби все фанаты заваливаются, пьяные в стельку, и это онине говорят «пожалуйста» и «спасибо»…

РОБЕРТ.И все-таки мы должны бороться с нашим этноцентризмом.

БРЮС.Мне не очень нравится, к чему вы ведете.

РОБЕРТ.Доктор, это моя Территория.

За этим вы меня и звали.

Я знаю, сколько будет дважды два.

Я Старший Консультант, вот и консультируйся.

Я здесь не затем, чтобы о погоде беседовать.

И нечего тут выпендриваться.

Я здесь, потому что Я ЗНАЮ.

БРЮС.Но… при всем уважении, доктор Смит, вы не знаете. Он мойпациент… поэтому… э-э…

РОБЕРТ.Ну хорошо. Все равно. Выпиши его. Следующий.

Пауза.

БРЮС.Но…

РОБЕРТ.Можно препираться сколько угодно, однако, по мнению чрезвычайно опытного заведующего отделением, доктор Флаэрти, у нас, во-первых, Нет Коек, и во-вторых, имеется пациент, которому Не Нужна Койка.

БРЮС.Но я думаю…

РОБЕРТ.А я думаю, что ты слишком много думаешь. Я думаю, что думанье можно предоставить мне. А теперь извини, мне пора.

РОБЕРТ подходит к двери.

БРЮС.Но… вы же сказали… вы говорите, что КРИСТОФЕР… не может отличить реальность от бреда, потому что он… что? Потому что он?.

РОБЕРТ.Потому что у него пограничное состояние. Все.

БРЮС.Потому что он ч…

РОБЕРТ.Потому что у него пограничное состояние. До свидания, доктор.

БРЮС.Потому что он черный?

РОБЕРТ вздыхает, скрипит зубами.

Возвращается кБРЮСУ.

РОБЕРТ (холодно). Я говорю, что там, откуда он родом, это вовсе не бред. Там, откуда мы, – полнейший бред. Понятно?

БРЮС.Он же из Шепердс-Буш.

РОБЕРТ.Он считает себя африканцем. И мы больше не говорим «черный»…

БРЮС.Нет, говорим…

РОБЕРТ.Мы говорим «афро-карибский».

БРЮС.Карибский-то здесь при чем?

РОБЕРТ.Хорошо, он «африканец».

БРЮС.Из Шепердс-Буш.

РОБЕРТ.Надоела мне эта демагогия.

БРЮС.«Демагогия»?

РОБЕРТ.Хватит с меня словоблудия. Его корни в Африке.

БРЮС.Не слишком ли глубоко вы копаете?

РОБЕРТ.В последний раз говорю: я – твой Руководитель, ты – мой подчиненный, а твой тон выходит за рамки субординации и становится откровенно оскорбительным.

БРЮС.Извините… но…

РОБЕРТ.Знаешь, на что готовы молодые врачи, чтобы попасть под мое Руководство? Я имею в виду нормальных врачей… умных. На что они готовы, чтобы обеспечить свое будущее? Рад и шанса стать консультантом? Они мне жопуготовы лизать.

Молчание.

(Но это к делу не относится.)

Он подходит к двери и выглядывает наружу.

Возвращается. Садится.

Так. Ты хочешь, чтобы я рекомендовал тебя на должность консультанта, или нет?

БРЮС.Конечно, хочу.

РОБЕРТ.Тогда веди себя как профессионал. Как член Королевской коллегии психиатров.

БРЮС.Но я же еще не…

РОБЕРТ.Но ты хочешь им стать? А? Тогда соберись. Не будь таким наивным. Иначе я назначу ему другого врача.

БРЮС.Вы не можете отнять у меня пациента.

РОБЕРТ.Лично назначу медсестру и выпишу его.

БРЮС.В таком случае я обращусь к Руководству.

РОБЕРТ.Я и есть Руководство. (Но это между нами.)

БРЮС.Я совершенно уверен… Я… убежден… что его надо оставить у нас на некоторое время.

РОБЕРТ.А если из-за тебя ему станет хуже?

Подумай.Он поступил к нам с пограничным расстройством личности, но из-за твоего диагноза ему придется остаться здесь на неопределенное время, и его личность окончательно распадется. Вмешается семья, местные депутаты. Позору не оберемся.

Пауза.

И, и, и помимо всего прочего, почему тебе так приспичило именно сейчас изменить диагноз? Ему осталось двадцать четыре часа до нормальной жизни. Хочешь разрушить его жизнь!У него и так проблем хватает.

Пауза.

Ты хоть представляешь, какую ответственность на себя берешь? Ни один врач не хочет ставить такой диагноз. Ни участковый врач, ни терапевт, ни консультант. Никто. Понимаешь?

БРЮС.Разумеется. Но… э-э… при всем уважении, это-это-это-это… я в это верю.

РОБЕРТ.Знаете, доктор, при всем уважении, этого маловато будет.

БРЮС.Маловато делать то, что я считаю правильным?

РОБЕРТ.Да. Это наивно.

БРЮС.Наивно?!

РОБЕРТ.Именно. Ты наивен. И ты меня уже достал. Молчание.

БРЮС.Почему вы не хотите меня выслушать?

РОБЕРТ.Что? Тебя «выслушать»? Тебя?! Слушать – не мое дело, твое…О Господи.

Пауза.

Так. Хорошо. Слушай.

Объясняю главное.

Раскладываю по полочкам.

Шизофрения – болезнь non grata.

Шизофрения – это финиш.

Ее не понимают.

Не хотят понимать.

Она пугает.

Вгоняет в депрессию.

Ее не берут чудо-лекарства, вроде Прозака или Виагры. Она не в моде.

Она не лечится.

Это не героин и не экстази.

Это не фишка супермоделей, рок-звезд и модных писателей.

О ней не говорят за столом.

Педофилыи то популярнее.

Фильмы снимают про наркоманов, алкоголиков, бандитов и тех, кто, напившись в стельку, избивает жен до полусмерти, но шизофрении, друг мой, в хит-парадах нет.

БРЮС.Значит, это нужно менять.

РОБЕРТ.И… что?!

БРЮС.Менять.

РОБЕРТ.«Менять». Хмм. Ну… видишь ли, ты не сможешь ничего изменить. Неужели не понимаешь? Даже я не смогу. Честное слово.

Руководство – даже не я, остальные члены совета – они усомнятся в твоей компетенции. Они задумаются, почему это, собственно, тебя так волнует. Они зададутся вопросом, нет ли у тебя личной заинтересованности, засмеют, а потом отымеют по самые помидоры. Сто процентов.

БРЮС.Личная заинтересованность?

РОБЕРТ.Они усомнятся в твоем психическом здоровье.

Молчание.

Тебя назовут Сумасшедшим.

И меняназовут, потому что я твой Руководитель и допустил, что мое отделение дошло до такого безобразия.

БРЮС.Ну если вы не хотите мной руководить… Если вы передумали… только скажите.

РОБЕРТ.Вовсе нет. Я руководитель учебной практики, я здесь, чтобы учить.

БРЮС.Э… это из-за субботы? Я после регби что-то не так сказал?

РОБЕРТ.Послушай. Я не Страшный Серый Волк, а ты не Красная Шапочка. Я не отменяю твое решение и, разумеется, не хочу выписывать Кристофера, если он еще не готов. Мне не все равно.И тебе не все равно, я это знаю. Но иногда можно перестараться.Можно перебрать со всем этим сочувствием и состраданием. Ты пытаешься быть всем сразу. Врачом. Другом. Разумнымчеловеком. Мы все хотим быть разумнымилюдьми.

А? Брюс? Ну пожалуйста. Давай. Разве я тебе не друг?

Пауза.

Мы ведь друзья?

БРЮС медленно кивает.

Утро вечера мудренее.

А я еще раз с ним побеседую. Утром мы снова соберемся и вместе решим. А? Обещаю без тебя ничего не предпринимать.

БРЮС.Да. Хорошо. Как скажете.

РОБЕРТ.Не расстраивайся ты так. Подожди, скоро сам станешь Консультантом. И подумай, как чердак перестроить.

БРЮС.РОБЕРТ…

РОБЕРТ.БРЮС… БРЮС… БРЮС…

У тебя вся жизнь впереди.

Правда.

Мы с тобой хотим одного. Честно.

Мы верим в одно и то же.

Я На Твоей Стороне.

Свет гаснет.

АКТ ВТОРОЙ

Тот же вечер.РОБЕРТ иКРИСТОФЕР сидят за столом друг напротив друга. Настольная лампа – единственное освещение.

РОБЕРТ достает из пачки сигарету и закуривает.КРИСТОФЕР достает сигарету из-за уха,РОБЕРТ дает ему прикурить. Оба затягиваются.

РОБЕРТ.Слушай-слушай-слушай-слушай.

Пауза.

Слушай.

Пауза.

Такие мысли бывают у всех. Это нормально. Даже у меня. Да. У меня. Иногда приходишь с работы домой, с долгого ночного дежурства – обычного дежурства, ничего из ряда вон, ничего особенного, ну с коллегой поцапался из-за ерунды, приходишь домой, закрываешь за собой дверь и с ног валишься. Как будто вся жизнь из тебя вытекла. Думаешь… Зачем Это Мне? А? На что это мне сдалось? Столик в ресторане «Айви», если представлюсь профессором. Семинары в Норвегии. Прыщавые ординаторы водят на регби и в рот смотрят. Ну и что? Бывает, видишь профессора, он подъезжает к больнице на новеньком ягуаре, только что из «Ля Рошели» по пути в гольф-клуб, где членство – тысяча фунтов в год, потом выпить в Мейфэр-клаб, отобедать с директорами фармацевтических компаний, посвящения в рыцари, интервью на радио, нха-ха-ха…

И я думаю… Почему все так?

Что они, такие уж «эксперты»?

Яхочу быть профессором!

Чего мне не хватает?

А ответ-то какой?

Да плевать! Это их жизнь. И все равно я чувствую, что я какой-то ущербный, и жизнь моя – никчемная. А что, нельзя, что ли, им завидовать? Почему я не могу так думать? Это не жадность, не алчность. Это очень по-человечески. Я веду себя как человек. Это ко всем относится. Каждый вправе сделать шаг.

Но самоубийство?!

Кристофер!

Зачем?

Молчание.

Такое со всеми бывало. В определенные моменты. Жизни. Всем, бывает, кажется, что они… неудачники. Это нормальное человеческое состояние. Способность испытывать разочарование. Это и отличает нас от животных. Разочарование. М-м. Так и есть. Способность горевать по утраченным возможностям. По жизни, которую мы могли бы прожить. По тем, кем могли бы стать. Нас душат эти мысли.

Иногда мы говорим: Зачем Жить Дальше? И хотим поставить точку. Послать все к черту. Все равно жизнь – говно. Это тоже по-человечески. Собак не огорчает бренность бытия. Собаки не ноют: «О, если б этот плотный сгусток мяса растаял, сгинул, изошел росой!» Конечно нет. Почему? Они же собаки! Это была бы полная ерунда! Собаки совсем другие. Они умеют себе яйца лизать. Они гении простоты. Мха-ха-ха. Понимаешь? Развивай в себе Гения Простоты.

Пауза.

КРИСТОФЕР.Учиться Себе Яйца Лизать?

Значит, вы мне это советуете, доктор, да?

РОБЕРТ.Мха-ха-ха. Мха-ха-ха, ну… Вдруг поможет…

КРИСТОФЕР.Ты же врач, мать твою за ногу.

РОБЕРТ.Знаю, я пошутил, но ты, ты же понимаешь. Жизнь – это дар. Пища, запахи, деревья, небо, многообразие бытия… Это чудесный дар, и если ты сейчас почему-то этого не видишь, то я Исцелю Твои Глаза. Чтобы ты Прозрел. Обещаю, клянусь, я тебя вылечу. Сделай несколько глубоких вдохов. Успокойся. Подумай сам. Ну какой из тебя самоубийца? Выдумал тоже.

Молчание.

КРИСТОФЕР.Я не хочу домой.

Пауза.

Я передумал. Я остаюсь.

РОБЕРТ.КРИСТОФЕР…

КРИСТОФЕР.Я… Я… У меня нет дома. Я не… я не готов.

РОБЕРТ.Что за жизнь у тебя там, дома?

КРИСТОФЕР.Я уже рассказал про мусоров.

РОБЕРТ.Так. Хорошо. Кроме… «мусоров». Что у тебя за жизнь?

Пауза.

Крис?

Пауза.

КРИСТОФЕР.Все на меня пялятся. Как будто знают… знают обо мне.

Чего я и сам о себе не знаю.

РОБЕРТ.Что, например?

КРИСТОФЕР.Че?

РОБЕРТ.Что они такого могут знать, чего ты сам не знаешь?

КРИСТОФЕР.Не знаю. Они меня ненавидят. Думают, я плохой.

РОБЕРТ.Кто – они?

КРИСТОФЕР.Че?

РОБЕРТ.Кто они, эти люди, которые… думают, что ты плохой?

КРИСТОФЕР.Я слышу всякое. По ночам. За окном. Иногда слышу… голоса. Они говорят обо мне.

РОБЕРТ.О тебе?

КРИСТОФЕР.Смеются иногда.

РОБЕРТ.И ты не имеешь ни малейшего понятия, кто это.

КРИСТОФЕР.Да. Иногда я слышу машины. Они шумят. Как будто… гудят, странно так. И пищат. Странно пищат. Громко очень.

РОБЕРТ.Это мусорщики.

КРИСТОФЕР.По выходным?

РОБЕРТ.Тогда строители. Понял? У нас строительный бум. Проценты по кредитам низкие, люди вовсю покупают, продают, перестраивают – все хотят от жизни большего. Столько всего. Люди жадны до жизни.

КРИСТОФЕР.Только не в Уайт-Сити. Уайт-Ссити. От одного названия блевать тянет.

РОБЕРТ.У тебя же есть друзья. Соседи. Люди, которым не все равно.

КРИСТОФЕР.Нет у меня никаких друзей.

Я пытаюсь с кем-нибудь подружиться, но не получается. Пытаюсь поговорить – тоже не выходит. Иногда ляпнешь что-нибудь.

Вечно я что-нибудь ляпну. И девчонки у меня нет. Кому я такой нужен?

Пауза.

РОБЕРТ.Ну. Найдешь друзей, когда выпишешься.

КРИСТОФЕР.Я подружился с Брюсом.

РОБЕРТ.Один ты не будешь. Я об этом позабочусь.

КРИСТОФЕР.Да, но я хочу двойной стеклопакет. И не говори про строительный бум. Живу как в консервной банке, твою мать.

Пауза.

РОБЕРТ.Ну, Крис, понимаешь, я не смогу устроить, чтобы тебе поставили двойной стеклопакет. Это не моя работа. Если ты хочешь двойной стеклопакет…

Обратись в совет. В муниципалитете.

КРИСТОФЕР.Ты же сказал, что поможешь.

РОБЕРТ.Да, но…

КРИСТОФЕР.Так помоги…

РОБЕРТ.Это…

КРИСТОФЕР.Помоги мне…

РОБЕРТ.Это не мое дело! Нха-ха-ха. Понимаешь?

КРИСТОФЕР.Да, но я думал, если я перееду куда-нибудь, где…

РОБЕРТ.Ладно. Это возможно. Совет рассмотрит твою просьбу о переселении.

КРИСТОФЕР.Но я, типа, в Африку хочу.

РОБЕРТ.В Африку хочешь.

КРИСТОФЕР.В Африку.

РОБЕРТ.Туда, где твои корни.

КРИСТОФЕР.Какие «корни»?

РОБЕРТ.Тебе кажется, что там «твое место»?

КРИСТОФЕР.Ты че, чувак, говорю же. Там хорошо. И, и я же говорил, у меня оттуда папа.

РОБЕРТ.Иди Амин.

КРИСТОФЕР.Иди Амин Дадд. Это полное имя. Иди Амин Дада.

РОБЕРТ.Ла-адно…

Пауза.

Расскажи мне о матери. Чем она занималась в Уганде?

КРИСТОФЕР.Официанткой была.

РОБЕРТ.«Официанткой». Правда? В баре?

КРИСТОФЕР.Нет, блин, в канцтоварах.

РОБЕРТ.Солдаты там пили?

КРИСТОФЕР.А?

РОБЕРТ.Солдаты любили там выпивать?

КРИСТОФЕР.Не знаю.

РОБЕРТ.Я это к чему… как… как твоя мама встретилась с президентом Иди Амином?

Молчание.

КРИСТОФЕР смотрит в пустоту.

Кристофер?

КРИСТОФЕР.Тебе не понять.

РОБЕРТ.Почему это?

КРИСТОФЕР.Тебе не понять.

Молчание.

РОБЕРТ.Может, все-таки расскажешь?

КРИСТОФЕР.Она была студенткой. Он закрыл университет по политическим мотивам.

РОБЕРТ.Это она тебе рассказала?

КРИСТОФЕР.Она об этом не говорит, понял – нет? Это ж личное.

Пауза.

Расстраивается только.

РОБЕРТ.Что она изучала?

КРИСТОФЕР.Че?

РОБЕРТ.Какой предмет? Английскую литературу?

КРИСТОФЕР.Почему это?

РОБЕРТ.Я вот о чем: она читала тебе стихи, например? Или пьесы?

КРИСТОФЕР.Нет.

РОБЕРТ.А в школе? В школе ты читал стихи?

КРИСТОФЕР.Нет.

РОБЕРТ.А. Ну ладно. Хорошо.

Пауза.

А книжки? Детские книжки? Комиксы? «Тин-Тин»? «Астерикс»? Давала же она тебе книжки.

КРИСТОФЕР.Нет.

РОБЕРТ.Вы общаетесь? Кристофер? Ты знаешь, где она живет?

Пауза.

Крис?

КРИСТОФЕР.В Фелтэме она живет.

РОБЕРТ.Ты знаешь ее адрес? Можешь его назвать?

Пауза.

Не хочешь говорить, где она живет?

Почему я должен тебе верить, если ты даже адрес матери скрываешь?

КРИСТОФЕР.Брюс тоже мне не верит, но я докажу.

РОБЕРТ.«Докажешь»?

КРИСТОФЕР.Еще как.

РОБЕРТ.Как?

КРИСТОФЕР.А зачем тебе?

РОБЕРТ.Ну… Потому что я спросил…

КРИСТОФЕР.А если я тебе не верю?

РОБЕРТ.Ну… тогда… очень жалко.

КРИСТОФЕР.Жалко? (Короткая пауза) Так прямо и жалко?

РОБЕРТ.Ага.

КРИСТОФЕР.А-а.

КРИСТОФЕР думает.

Достает из кармана портмоне, откуда вытаскивает тщательно сложенную газетную вырежу.

Разворачивает и протягиваетРОБЕРТУ.

РОБЕРТ нерешительно берет вырежу и читает.

КРИСТОФЕР читает через плечо.

РОБЕРТ (читает). «Груз восточноафриканских апельсинов из аэропорта… Прозвали Мясником… любит играть на аккордеоне», так это ясно… «…Сорок три ребенка от четырех жен»…

КРИСТОФЕР.От пяти.

РОБЕРТ.А?

КРИСТОФЕР.От пяти жен. Была пятая жена. Секретная.

РОБЕРТ.Пя… П… Где?

КРИСТОФЕР (показывает пальцем). Не та, у которой ресторанчик. Другая. Гражданская жена. «Живет в нищете».

РОБЕРТ (читает). …«Живет в… в Фелтэме».

КРИСТОФЕР.«В нищете».

РОБЕРТ.«В нищете… в Фелтэме». Ни хрена себе. Давно у тебя эта газета?

КРИСТОФЕР.Мать дала.

РОБЕРТ.Хрен знает что.

Они смотрят друг на друга.

Молчание.

Роберт берется за голову, напряженно думает.

КРИСТОФЕР (показывает пальцем). Смотри. Его фотография.

РОБЕРТ (кивает на вырежу). Можно я возьму?

КРИСТОФЕР.Нельзя.

РОБЕРТ.Кристофер, пожалуйста… послушай…

КРИСТОФЕР выхватывает вырезку, складывает ее и убирает, одновременно говорит.

КРИСТОФЕР.Меня преследуют. Я боюсь за свою жизнь. Живу в страхе. Они Знают, Кто Я.

РОБЕРТ.Кто они?

КРИСТОФЕР.Люди. Где я живу. Голоса. И… полиция. Все не просто так.

РОБЕРТ.Они… слушай, это же простые люди. Рабочие. Полицейские.

КРИСТОФЕР.Другие тоже. Есть еще один. Бананами в меня кидается.

РОБЕРТ.Бананами?.

КРИСТОФЕР.На работе. Даже на работе, понял – нет?! Здоровый мужик, а голова маленькая такая, как груша. Ручки тоненькие, зато до земли висят. Настоящий отморозок. Кожа такая бледная. Стремный мудак. Он там главный. Ночью приходит. В дверь долбит. Говорит, из-под земли меня достанет. Пришьет меня, и никто ничего не заметит – я ему верю. Их там целая семья. Племя целое. Они мне не нравятся. Они другой расы совсем. Это ж зомби! Трупаки! Упыри ходячие!

Фанаты футбольные.

Пауза.

РОБЕРТ.Хулиганы?

КРИСТОФЕР.По субботам целые толпы идут на Лофтус-Роуд.

После игры. И перед игрой. С бананами.

И… и почтовые ящики обмазывают говном – настоящим, не собачьим даже. Ссут в почтовый ящик, двери поджигают. Позорники. «Маугли» меня прозвали.

Будь тут мой отец – им не жить.

Он бы их порвал.

Сто пудов.

Молчание.

Больше всего я от их вида стремаюсь. Бошки мелкие такие. Бритоголовые уроды.

РОБЕРТ.То есть… скинхеды?

КРИСТОФЕР.Зомби!

РОБЕРТ.Почему ты думаешь, что они… «трупаки»?

КРИСТОФЕР.Они на вид полумертвые какие-то. Кожа белая такая, как манная каша, понял – нет?

РОБЕРТ.КРИСТОФЕР…

КРИСТОФЕР.«Козлы бритые», вот как я их называю.

РОБЕРТ.Козлы бритые. Понятно. Но… они же не настоящие… «зомби», правда, Крис? Ну что, «зомби» они или «скины»?

Пауза.

Есть же разница.

КРИСТОФЕР.Смешно тебе, да?

РОБЕРТ.Ничуть. От этого зависит, отправишься ты домой или нет.

КРИСТОФЕР.Чувак, они опасны. Точно. Стремные они. Может, меня завтра кокнут уже.

РОБЕРТ трет глаза и вздыхает.

Знаешь, какая продолжительность жизни среднестатистического черного мужчины? Шестьдесят четыре года. Всего-то. В каком возрасте нам полагается пенсия? В шестьдесят пять! Обдираловка, вот что! Понял – нет?

РОБЕРТ.Значит… в целом, ты не считаешь, что болен. Да?

КРИСТОФЕР.Нет, болен. Меня тошнит уже, понимаешь, чувак? От всего тошнит. Тошно мне. Понял – нет?

РОБЕРТ.Ты ведешь дневник?

КРИСТОФЕР.Дневник? Нет. А ты?

РОБЕРТ.Заведи дневник.

КРИСТОФЕР.На фига? Я никуда не хожу.

РОБЕРТ.Нет, пиши о том, что происходит.

КРИСТОФЕР.Да никогда ничего не происходит. С утра до ночи – и ни хрена.

РОБЕРТ.О том, что творится у вас в районе. Почтовый ящик и все такое. Ладно?

Потом пойдешь в муниципалитет, покажешь там дневник. Они подыщут тебе новое жилье.

КРИСТОФЕР.Иногда бывает одиноко, но…

РОБЕРТ.Да, знаю, это нормально. Нормально. По-че-ловечески. И вот что я тебе еще скажу…

КРИСТОФЕР.Иногда я боюсь людей.

РОБЕРТ.Конечно, боишься. Знаешь, что надо делать, когда это случается?

КРИСТОФЕР.Что?

РОБЕРТ.Смеяться.

КРИСТОФЕР.Смеяться?

РОБЕРТ.Когда тебя достают, смейся. Тебе наплевать. Они и отвяжутся.

КРИСТОФЕР.Смеяться, да?

РОБЕРТ.Это их с ума сведет. Правда, хорошая штука, попробуй.

КРИСТОФЕР.А, понял. Смеяться. Щас.

ХА-ХА-ХА-ХА-ХА. ХА-ХА-ХА-ХА-ХА. От улыбки станет мир светлей!

А ПОТОМ ТЕБЯ В ДУРКЕ ЗАПРУТ!

Мужик, ты че херню порешь? Понял – нет? Соберись, ё-моё!

РОБЕРТ.Ладно. Плачь. На голове стой. Будь собой. Только Не Принимай Близко К Сердцу.

КРИСТОФЕР.«Будь собой». Ты что, профессор по этому делу?

РОБЕРТ.Строго говоря, я доктор «по этому делу». Нха-ха-ха-ха. Нха-ха-ха. Видишь? Ты тоже так можешь.

Молчание.

Нет. Ты прав. Извини. Но понимаешь, Крис, мне кажется, ты не болен, и я хочу, чтобы ты нашел свое место в жизни, наконец.

КРИСТОФЕР.Я и говорю, доктор, мне не повезло с жильем.

РОБЕРТ.Ну и… тебя надо переселять, а не запирать.

КРИСТОФЕР.Мне там страшно.

РОБЕРТ.Знаю, знаю. И вот что, я открою тебе тайну. Знаешь? Мне тоже бывает страшно.

КРИСТОФЕР.Чего ты боишься?

РОБЕРТ.А?

КРИСТОФЕР.Чего ты боишься?

РОБЕРТ.Всего. Жизни. Научного мира.

Пауза.

Мне тоже одиноко. Всем нам…

КРИСТОФЕР.А тебе почему одиноко?

РОБЕРТ.Вдруг я не потяну.

Вдруг меня с моими исследованиями поднимут насмех. Вдруг у меня не останется друзей.

Вдруг я не стану профессором.

Вдруг никто не захочет меня слушать.

Говорить со мной.

И, и, и даже если они со мной говорят, они говорят со мной или с Кем-то Там На Вершине Научной Иерархии? С каким-то Великим Мыслителем. С мистером Супером-Пупером Завотделением. С кем-то, но Не Со Мной. Понимаешь?

Пауза.

Всем страшно. Всем одиноко.

КРИСТОФЕР.По-моему, Брюс прав. Я не готов. Я не хочу уходить.

РОБЕРТ.Хорошо… ну… он тебе так прямо и сказал?

КРИСТОФЕР.Он спросил, уверен ли я.

РОБЕРТ.И ты сказал, что уверен, да?

КРИСТОФЕР.Я соврал. Понял – нет?

Пауза.

РОБЕРТ.Ты соврал.

КРИСТОФЕР.Соврал.

РОБЕРТ.Почему?

КРИСТОФЕР.Потому что хотел свалить.

РОБЕРТ.Ага! Вот она, правда! Ты «хотел свалить». Ведь хотел же.

КРИСТОФЕР.А теперь не хочу.

РОБЕРТ.Нет, хочешь.

КРИСТОФЕР.Не хочу.

РОБЕРТ.А по-моему, хочешь.

КРИСТОФЕР.Ни хрена я не хочу, чувак.

РОБЕРТ.Нет, хочешь, и я буду тебе это предлагать, неважно, даже если ты мозгами этого не понимаешь.

Пауза.

Пока ты головой не поймешь, чего хочешь… и только чувствуешь что-то на подсознательном уровне, а чувствуешь ты, что хочешь «свалить», ты никогда не поправишься. И никогда отсюда не выберешься.

КРИСТОФЕР.Я никогда?.

РОБЕРТ.Да. Никогда. Ты останешься в больнице – в этой ли или в какой-нибудь другой, и до конца своих дней будешь в больницах валяться.

До конца своих дней.

Пауза.

КРИСТОФЕР.Вот теперь мне страшно.

РОБЕРТ.Ну да. Конечно, страшно. Так и должно быть. Ты психуешь, как и всякий нормальный человек.

КРИСТОФЕР.Я не говорил, что психую.

РОБЕРТ.А по-моему, психуешь.

КРИСТОФЕР.Ё-моё. Ну и что мне делать?

РОБЕРТ.Я уже сказал, что тебе делать.

КРИСТОФЕР.А?

РОБЕРТ.Я только что сказал, что тебе делать.

Кристофер смотрит в пустоту.

Крис?.. Дневник?.. Муниципалитет…

КРИСТОФЕР.Он сказал, что мне можно остаться. Доктор Флаэрти сказал…

РОБЕРТ.Знаешь что? Ты только думаешь, что тебе страшно. Это просто мысль, и все. И по-моему, это не твоя мысль.

КРИСТОФЕР.Ты о чем это?

РОБЕРТ.Мне кажется, тебя напугали чьи-то чужие мысли.

КРИСТОФЕР.Тебе кажется… что я думаю чужие мысли?

Пауза.

Чьи?

РОБЕРТ.Я хочу сказать… смотри. Может, доктор Флаэрти «передал» тебе свой страх – и теперь это твой страх.

То есть ведь может же быть, что доктор Флаэрти…

Случайно вложил свои мысли тебе в голову.

КРИСТОФЕР.Вложил свои мысли. В мою голову?.

РОБЕРТ.Слушай, утром ты уже был готов уезжать. Места себе не находил. Минуты считал. Требовал кофе, собирал вещи, помнишь? Ну так ура, время уже пришло.

КРИСТОФЕР.М-м…

РОБЕРТ.Так что случилось? Что изменилось, друг мой? А?

Пауза.

Ничего. Ты уже вещи собрал.

Пауза.

Ничего не изменилось. Ты отправляешься домой. И хватит думать. Отправляйся.

КРИСТОФЕР.Ну ты понимаешь, мне показалось, показалось, что доктор Флаэрти…

РОБЕРТ.Что? Он что-то тебе сказал? Что он сказал?

КРИСТОФЕР.Нет, мне показалось что…

РОБЕРТ.Ты что, его мысли читаешь?

КРИСТОФЕР смотрит на него во все глаза.

Пауза.

Ладно, забудь, я глупость сморозил. Но но но… Я что хочу сказать, Откуда Тебе Знать? Он ведь тоже хочет, чтобы ты уехал. Хочет от тебя избавиться. Уж я-то знаю.

КРИСТОФЕР.Он хочет от меня избавиться?

РОБЕРТ.Да. Друг мой, ты всех нас давно достал, так что прошу на свободу! Мха-ха-ха. Иди. Свободен.

Пауза.

Мха-ха-ха. Понимаешь?

Пауза.

Я пытаюсь тебе помочь.

КРИСТОФЕР.Я читал его мысли?

РОБЕРТ.Я же сказал, забудь.

КРИСТОФЕР.Он хочет от меня избавиться?

РОБЕРТ.Я пошутил! Это шутка!

КРИСТОФЕР.Апельсины синие.

Молчание.

Помнишь, он спросил меня, какого цвета апельсины?

РОБЕРТ.М-м.

КРИСТОФЕР.А я сказал, синие. Так и было. Я видел.

Пауза.

Ярко-синие. Светились просто.

РОБЕРТ.У тебя был психотический эпизод. Пока все кажется тебе немножко странным. Ничего страшного.

КРИСТОФЕР.«Немножко странным»? Они синие были!

РОБЕРТ.Мы выпишем тебе от этого лекарство.

КРИСТОФЕР.У меня глюки.

РОБЕРТ.Нет-нет-нет, слушай. Нет их у тебя.

КРИСТОФЕР.Что?

РОБЕРТ.Нет у тебя никаких… галлюцинаций. Я думаю… ладно… я думаю, ты подсознательно так сильно хотел здесь остаться, что выдумал, будто у тебя галлюцинации, или сказал, что у тебя галлюцинации…

КРИСТОФЕР.По-твоему, я соврал? Да?!

РОБЕРТ.Н… По-моему, ты соврал. Да.

КРИСТОФЕР.Сам ты врешь!

РОБЕРТ.Потому что ты хотел остаться. Но ты понимаешь, если ты останешься, если мы переведем тебя в третье отделение, то неизвестно, когда ты отсюда выйдешь.

КРИСТОФЕР.Как это?

РОБЕРТ.Мы тебя сможем полгода здесь продержать. Практически сколько захотим.

Пауза.

КРИСТОФЕР.Наверно, никакой ты не врач.

РОБЕРТ.Ну… нхе… могу тебя заверить, Крис, я очень даже «какой» врач.

КРИСТОФЕР.Докажи.

РОБЕРТ.Я ничего не должен доказывать.

КРИСТОФЕР.Это же нечестно! У меня же работа! Понял – нет? На работу надо ходить! Фруктовая лавка. На рынке. Я апельсинами торгую.

Пауза.

РОБЕРТ.Ты торгуешь апельсинами? (Я и не знал…)

КРИСТОФЕР.Да. И что я скажу покупателям? Как же я могу ими торговать, понял – нет? Говорю же, не готов я.

Пауза.

РОБЕРТ.Ну. Хорошо. Насколько я помню, поправь, если что не так: доктор Флаэрти сказал, что апельсины не оранжевые.

Он сказал тебе: «это не оранжевый апельсин».

О чем это говорит?

О том, что ты выдал первую попавшуюся ассоциацию. Мог бы и красным его назвать.

Это ерунда.

КРИСТОФЕР.Все это неспроста.

РОБЕРТ.Что неспроста?

КРИСТОФЕР.Это знак. Мне никто не верит – вот вам, пожалуйста.

Он любит апельсины. Каждый день посылка из Найроби. Я это доказал. Стоило сюда войти, и первое, что я вижу, – апельсины! Они посинели. Знак!

Пауза.

РОБЕРТ.Так, слушай… нам сейчас не надо об этом волноваться.

КРИСТОФЕР.Да я и не волнуюсь. Я боюсь.

РОБЕРТ.Тебе нечего бояться.

КРИСТОФЕР.Много ты знаешь.

РОБЕРТ.О, я много знаю, да. Потому что. Две причины. Я их назову, а ты больше не дергайся, хорошо?

Первое: все это можно решить, когда ты вернешься домой. Нечестно тебя здесь задерживать, пока мы разбираемся с этими проблемами.

Угрозы для жизни нет.

Это не опасно.

Ты для себя не опасен.

Мы будем регулярно видеться, с тобой ничего не случится, поэтому забудь пока обо всем этом.

КРИСТОФЕР.Мы будем видеться?

РОБЕРТ.Если я лично тобой займусь, то да. Возможно.

КРИСТОФЕР.Чего мне с тобой видеться?

РОБЕРТ.Так будет лучше. Потому что… иначе плохо будет.

КРИСТОФЕР.Но я хочу ходить к доктору Флаэрти.

РОБЕРТ.Лучше ко мне.

КРИСТОФЕР.Угу.

Пауза.

А второе что? Ты сказал, что две причины.

РОБЕРТ.Второе…

Пауза.

Доктор Флаэрти…

БРЮС.…у него слегка нетрадиционный подход. Видишь ли, ты должен понять, его предложение оставить тебя здесь довольно необычно. Как правило, мы этого не делаем. Мы хотим тебя выписать.

Вернуть тебя домой. Понимаешь?

КРИСТОФЕР.Да, но он же просто волнуется за меня.

РОБЕРТ.Знаю, и это потому, что, видишь ли, Брюс, Брюс, понимаешь, Брюс немножко, как тут у нас говорится, Немножко Нытик и Малость Слабак.

Пауза.

Он Слишком Нервный.

Пауза.

Хе-хе. Шучу, конечно. Но он… понимаешь, я – Заведующий Отделением. Я – Главный. Я Тут Шишка.

Пауза.

Главная Шишка На Этой Еже.

Пауза.

В общем, это дело тонкое. Случай у тебя редкий. Но это область моего научного исследования, я про это книгу пишу, между прочим.

КРИСТОФЕР.Ты книгу пишешь? Че, правда? Правда, пишешь?

РОБЕРТ.Ну… должен признаться, я краснею с головы до пят, но…

КРИСТОФЕР.А про чего?

РОБЕРТ.Ну… она про… О психиатрических диагнозах. У людей… таких, как ты.

КРИСТОФЕР.Да ну, прям про таких?!

РОБЕРТ.Видишь ли, существует когнитивная терапия, которой возможно заменить паллиативные препараты.

Мой тезис такой:

Некоторые твои очевидно бредовые идеи определяются культурными особенностями твоего мышления.

Некоторые из них определены культурным прошлым.

«Культурные особенности и культурное прошлое или шизофрения».

Понял? «Или шизофрения». Не «и». Такое вот название.

Пауза.

КРИСТОФЕР.Что доктор Флаэрти об этом думает?

РОБЕРТ.Ну… он… еще не читал.

КРИСТОФЕР.Я о том, что я к тебе ходить буду.

РОБЕРТ.Ну… Да… ну дело в том… понимаешь…

Пауза.

Доктор Флаэрти пока не в курсе.

КРИСТОФЕР.Почему?

РОБЕРТ.Потому что не он тут старший. Я тут старший. А он – нет.

Пауза.

Потому что некоторые вещи, которые ты делаешь и в которые ты веришь, в его культуре можно принять только за безумие.

Пауза.

На мой личный взгляд, это довольно ограниченный подход… некоторые называют это «культурными притеснениями».

КРИСТОФЕР.Безумие…

РОБЕРТ.Это значит, что он не учитывает твои культурные особенности, по крайней мере в наших с ним разговорах.

Пауза.

Это не страшно… обычное дело… небольшой просчет, только и всего. Предмет довольно сложный. В нем многие путаются.

КРИСТОФЕР.Что он сказал?

РОБЕРТ.Пойми меня правильно, вряд ли он хотел тебя обидеть… я почти уверен, что нет. Просто у него некоторый пробел в знаниях, и я пытаюсь его восполнить.

КРИСТОФЕР.Что он сказал?

РОБЕРТ.Ну… ну… раз ты спросил… он боится, что… назначая тебе курс лечения, мы исходили из цвета твоей кожи. Я-то считаю, что мы это правильно, этот фактор нельзя недооценивать. Иначе в заведениях, подобных нашему, развивается так называемый «этноцентризм». Обычно вреда от него нет, но в некоторых случаях от него недалеко до… мнэ… он приводит к «культурным притеснениям», которые, а это, в свою очередь, влечет за собой «узаконенный расизм».

КРИСТОФЕР.Расизм?

РОБЕРТ.Да. Опасность в том, что в итоге тебя «наказывают» за цвет кожи. (Короткая пауза.) За твою этническую принадлежность и особенности культуры. (Короткая пауза.) Тебя насильно сюда привели и заперли, хотя оснований для этого не было. (Короткая пауза.) Потому что ты черный.

Молчание.

КРИСТОФЕР.Меня наказывают?

РОБЕРТ.Наверное, это слишком сильное слово, но-но-но…

КРИСТОФЕР.За то, что я черный?

РОБЕРТ.Понимаешь, система несовершенна. Представители этнических меньшинств обделены общественным вниманием, это известный факт. Я только выразился немножко неуклюже…

КРИСТОФЕР.Он так сказал? Я тут сижу в дурке, потому что черный?

КРИСТОФЕР вскакивает с места.

РОБЕРТ.Нет, он не это сказал. Дай я закончу.

КРИСТОФЕР.Где он?

РОБЕРТ.Так, успокойся.

КРИСТОФЕР.Какого хрена?

РОБЕРТ.Крис, Крис, Крис, Крис…

КРИСТОФЕР.Он правда так сказал? Это потому, что я черный?

КРИСТОФЕР направляется к двери,РОБЕРТ бросается за ним, преграждает ему путь.

РОБЕРТ (борется с ним). Стой, слушай, стой, слушай, стой, слушай, стой, слушай, стой, слушай…

Пауза.

Крис, друг мой, друг мой, сядь, пожалуйста, и послушай меня минутку.

Наше колониальное прошлое латентно, но почти не подавлено…

КРИСТОФЕР.Херня!

Мечется из угла в угол.

РОБЕРТ.Ты устраиваешь бурю в стакане.

КРИСТОФЕР.Кто меня наказывает?

РОБЕРТ.Крис, я тебя прошу, сядь. Сядь. Ну давай. Я тебя умоляю.

КРИСТОФЕР садится. Он утих, смотрит в одну точку.

КРИСТОФЕР.Кто меня наказывает?

РОБЕРТ.Ну, ну, ну Система. Иногда Система непреднамеренно наказывает людей.

КРИСТОФЕР.Поэтому у меня глюки? Меня наказывают?

РОБЕРТ.Нет… Крис…

КРИСТОФЕР.Поэтому я слышу голоса? Они трахают… мне мозги… эти голоса… мне страшно…