Текст книги "Когда море сливается с небом (СИ)"

Автор книги: Марко Гальярди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 21 (всего у книги 21 страниц)

– Нет никого!

Помощник судьи вышел вперед. Михаэлис спокойно наблюдал, как тот развернул свиток бумаги, стараясь прочесть прыгающие в неясном свете строки:

– Мигель Фернандес Нуньес, вы подозреваетесь в содомии! – на лице Михаэлиса отразилась крайняя степень изумления:

– И где именно вы ее увидели, господин? Я сплю в одиночестве, более того – всем известна моя тяга к женщинам. У меня есть невеста, на которой я собираюсь жениться. В этой комнате есть еще мужчина, кроме тех, кто ворвались в нее посередине ночи, тревожа спокойный сон горожан? Вы так каждый безымянный донос на уважаемых людей проверяете?

Помощник судьи поджал губы – ему самому не нравилась вся эта история. Однако донос был написан достаточно подробный: что грех этот царит в стенах тюрьмы давно, и что бывающий в городе флорентиец, именующий себя учеником лекаря, на самом деле его давний любовник. И возможно, год назад Стефанус Виталис пострадал от рук не неизвестных грабителей, а был жестоко убит именно этими содомитами, узнав об их грехе.

– Где твой ученик – Джованни Мональдески?

– А где же ему еще быть? – Михаэлис удивлённо пожал плечами. – Спит в гостевой комнате в конце коридора. Он там всегда останавливается, когда проезжает мимо Агда.

Помощник судьи резко развернулся, увлекая стражников за собой. Засов двери, где спал Джованни, также был сбит, но флорентиец, привлеченный шумом, стоял уже у стены с ножом в руке и из-за яркого света, бившего прямо ему в лицо, слепо таращился на вошедших.

– Постель теплая. Господин Мональдески в ней спал! – раздался голос одного из стражников. Помощник судьи даже не стал входить. Преступления не было, как и свидетелей.

========== Эпилог. Разделяясь, но не разъединяясь ==========

Низкая и толстая свеча, вставленная в глиняный подсвечник, нещадно коптила и давала мало света, очерчивая лишь круг на полу коридора. Джованни и Михаэлис тесно сидели рядом, привалившись спинами к стене, еле угадывая очертания друг друга в неясном свете и отблеске отражения от радужки глаз. Пережитый страх медленно, подобно ускользающей в небытие змее, устремлялся прочь из сердец, затапливаемых хмельным соком виноградной лозы. Михаэлис храбрился, Джованни старался больше отмалчиваться.

– Какие же страшные мы с тобой преступники, Жан! Прямо дух захватывает! Дверной засов чуть мне в голову не отлетел, – палач сжал пальцами его бок, буквально вжимая в себя. Джованни оттянул ворот его рубашки, поцеловал в обнажившуюся ключицу и пристроил голову на плече.

– Тебе не страшно? – наконец, спросил флорентинец.

– Страшно! – согласился Михаэлис, в его безумном взгляде плескалось торжество. Он отставил кружку с остатками вина, скользнув рукой вверх, прислонил ладонь к щеке Джованни, нежно поглаживая пальцами. – Но все эти люди прекрасно понимают, что завтра с ними или их близкими может произойти всё, что угодно. Поэтому хороший лекарь нужен городу. Они даже не расстроились, наоборот, рады тому, что донос оказался ложным.

– А я вот так – всю жизнь, – просто ответил Джованни, потирая пальцами будто омертвевшие губы. – Давно перестал бояться, что за мной придут. Страшусь только людского осуждения и молвы.

Михаэлис хмыкнул, вздрогнув телом, нахмурился, медленно повернул к нему голову, чуть склонившись, чтобы коснуться губами лба:

– Да, я мало что о тебе знаю, Жан. Когда первый раз тебя увидел, чуть с ума не сошел от желания. А потом брат Доминик в охранницкую нас со Стефанусом позвал, растолковал, что ему нужно. Я тогда подумал: может, Господу так нужно? – палач запечатлел на лбу Джованни осторожный поцелуй. – У меня ведь никого не было… чтобы я так в кого влюблялся! Страшился, не понимал сначала. Мне хотелось тебя уничтожить, чтобы ты меня так не мучил. У тебя одни воспоминания, у меня – другие. Думал тогда, что надёжно их похоронил, выжег из памяти. А они опять вернулись… Когда понял, что ты еще жив, хотел оставить, чтобы Господь прибрал. Но я же лекарь! Не смог. И не жалею…

Джованни слушал признание Михаэлиса с лёгкой улыбкой на устах. Сколько таких признаний ему довелось выслушать о собственной внешности: сияющих глазах, совершенном теле, привлекательной заднице, стройных ногах, но Михаэлис разгоряченно шептал о другом:

– Я люблю тебя, моя роза, всем сердцем.

– У меня… – начал Джованни и запнулся, волевым усилием заставил себя говорить дальше, – было много клиентов. Я продавал своё тело за деньги, за еду, за ночлег. Но тело – это одно. Моя любовь к тебе – другое. Я полюбил тебя не сразу. Это произошло той ночью в Совьяне, когда я увидел тела тех двоих, что ты убил, спасая меня. И с тех пор не мыслю своего существования без тебя, amore mio! – Джованни потянулся к Михаэлису за поцелуем, чувствуя ответную горячую и сминающую силу губ.

– Постой, – выдохнул Михаэлис и, перевернув кружку, накрыл ею свечу и погрузил всё пространство вокруг них в полную темноту.

Город спал, укрытый облаками и каплями тумана, собиравшимися на гладких камнях мощеных улиц. Успокоились даже дворовые псы, вяло переругивавшиеся, едва заслышав неожиданного прохожего. В конюшне на другом конце тюремного двора иногда всхрапывали лошади, перебирая копытами обнажившиеся плиты стойла, укрытые слоем соломы. Где-то вдали шумела вода: то ли река несла бурные, напоенные дождями глинистые воды, то ли море, разбуженное штормом, пенными широкими волнами тщательно вылизывало песчаный берег. Иногда чуть тронутая золотом листва деревьев в садах перекликалась еле слышным шепотом с внезапными порывами ветра.

Джованни на ощупь плавно переместился верхом на бедра Михаэлиса, ощущая под рукой жар, распаляющий низ живота и дающий силу возбуждающемуся под грубой тканью рубахи члену. Палач был не в силах обуздывать желания даже перед лицом опасности разоблачения.

Они продолжали целоваться, ни стоном, ни шумным вздохом не нарушая тишины. Лишь когда Джованни почувствовал влагу под своими пальцами, пропитавшую льняную преграду между ними, Михаэлис пошевелился, подаваясь вперед, незримо показывая собственную готовность к более открытым ласкам. Однако флорентиец не был уверен, что сейчас стоит уединиться на мягком ложе, остатками сознания и настойчивыми губами призывая любимого к осторожности.

Джованни подался назад, высвобождая подол длинной камизы Михаэлиса и склонился над его животом, в поцелуе вбирая в рот нежную и гладкую, сочащуюся соками головку члена. Его пальцы нежно оглаживали кожу боков и бедер любовника, перебирая натянутые мышцы под плотной смуглой кожей. Михаэлис положил ему руки на плечи, сжимая до боли, когда почувствовал, что наслаждение, медленно наступая по обнаженным нервам, подбирается к тем вершинам, что порождают изливающийся источник страсти. Флорентиец неутомимо двигал сомкнутым кольцом губ по чувствительному стволу, головка задевала свод неба, а палач плавился от восторга перед испытываемыми ощущениями.

И утратил дыхание, будто задохнувшись в немом крике. Тесно притянул к себе Джованни, собирая языком с его мягких губ остатки собственного удовольствия. Обхватил ладонью и его источающий предвкушение скорого наслаждения факел, обжигающий и от того желанный.

Ласки гнали прочь не только ночной сон, но и мысли о расставании. Пронзительные открывающейся глубиной бездны, наполненной мучительным ожиданием и страхом за то, что их волевой выбор может стать роковым, лишающим надежды на встречу. На любом, даже выстланном мягким пурпурным шелком пути могут скрываться смертельные опасности, причину которых можно лишь разглядеть в Божьем гневе.

– Я молю Бога лишь об одном: чтобы Он больше не отнимал тебя у меня! – медленно, будто стыдясь громких мыслей, высказанных вслух, промолвил Михаэлис, узрев в расстилающемся над морем небе первые проблески зари.

Джованни, почти заснувший в его объятиях, приподнял голову:

– Моя душа не отлепится от твоей. Обещаю… клянусь перед Господом!

Со звуком церковного колокола, возвещавшего о пробуждении города, оба путника были готовы к отъезду. Пока Джованни выводил за ворота лошадей, Михаэлис давал наставления о том, когда ждать его возвращения, пришедшему на работу Бертрану. Он не проронил ни слова о ночном визите городской стражи – это и так спустя час будет известно уже всему Агду. Верную ему Раймунду он предупредил заранее о том, что отвечать, если будут допытываться соседи.

Веками проторенная дорога в направлении Монпелье была еще пустынна. Кони резво понесли своих седоков, подгоняемые свежим ветром. Когда солнце начало клониться к закату, путники достигли стен Монпелье. Город располагался недалеко от моря на высоком холме, утопая во фруктовых садах и виноградниках, спускавшихся по склонам и перемежаемых огородами.

В этом большом, по сравнению с Агдом, городе Михаэлису был знаком каждый камешек. Даже постоялый двор, расположенный рядом с таверной, где обычно собирались студенты университета, лучился радостью и гостеприимством. Вольный город принимал всех, не обращая внимания на происхождение и цели, которые преследовали прибывшие гости. Пёстрая торговля шла на его узких улочках, поднимавшихся к центральной площади.

Однако уставшим с дороги телам, утомленным бессонной ночью, просто хотелось дать отдых. Поэтому Джованни и Михаэлис, плотно отужинав в гулком шуме галдящей студенческой братии, на которую палач поглядывал со снисходительным превосходством, а флорентиец – со жгучим интересом, легли спать, сплетясь в объятиях.

На следующее утро Михаэлис повёл своего ученика в университетский дом, где преподавали медицину [1]. Там, дождавшись в передней окончания лекции, когда десять студентов, собрав книги, спешно покинули комнату, предназначенную для занятий, между Михаэлисом и магистром состоялся разговор, по окончании которого за звонкую монету в руки палача передавался список книг. Эти манускрипты следовало найти в библиотеках и прочесть внимательнейшим образом до следующей весны.

– Вот, эти книги разыщешь в Авиньоне, – Михаэлис передал список в руки Джованни, – если найдёшь в них смутные места, а их немало, то спросишь меня в письмах. Будь осторожен, брат Доминик не должен догадаться о том, что мы с тобой продолжаем хранить друг к другу чувства.

В течение всего дня они бродили по городским улицам: Михаэлис постепенно посвящал Джованни в своё прошлое: о том, как застенчивым юношей впервые приехал в Монпелье, с трудом понимая общие фразы на провансальском языке, как, краснея от смущения, передал рекомендательное письмо от своего названного отца, Мануэля, как встретил ласковый приём учителя Арнальда, заговорившего с ним на одном языке. Мигель Нуньес постарался скрыть от других своё знатное происхождение и жил экономно, снимая комнату под крышей.

Иногда такая откровенность больно сжимала сердце Джованни. Он представил себя на месте Михаэлиса – что он смог бы рассказать о собственном городе, кроме воспоминаний далёкого детства? В этой башне проживал его понедельничный клиент, а в этой – пятничный. А вот здесь они с Луциано проводили время, являясь пикантным украшением весёлого праздника. А на этой площади собирал мзду Антуан Марсельский. Его город не был столь гостеприимным, напоминая больше о сведённом голодом животе или косых осуждающих взглядах, что кидали в него из окон жители родного квартала, рассматривая дорогую вышивку на его парадном верхнем платье и рассыпанные по плечам золотые кудри, прихваченные цветной лентой.

– Ты почему застыл и закрыл тёмными тучами лицо? – пальцы Михаэлиса нежно коснулись щеки флорентийца, призывая его внимание к себе.

Джованни очнулся от мрачных воспоминаний и постарался улыбнуться. И Михаэлис, будто предугадав ответ, со всей серьёзностью предложил выбрать из всех событий, что произошли в их жизни, самые приятные, и сейчас поделить на двоих, соединив рассказы вместе.

Им пришлось соблюдать осторожность, расцвечивая ночной сумрак лишь ярким пламенем поцелуев. Гостиничная кровать, стоило на ней пошевелиться, отзывалась нещадным скрипом, особенно в установившейся в доме тишине. Утром Джованни, расточая твёрдые клятвы и обещания, что срывались драгоценными кристаллами с его исцелованных губ, отправился в Авиньон. Михаэлис остался в Монпелье еще на несколько дней, пока его не разыскал посланник епископа Бернарда, слёзно умоляющий вернуться обратно в Агд.

По Божьей воле у епископа разыгралась боль в кишках, а городского судью скрутила от сырой погоды болезнь в спине и суставах рук. Тогда-то им и донесли об оскорблении незаменимого лекаря анонимным доносом. Отчего тот предпочёл покинуть город, с лёгкостью «перейдя под покровительство короля Майорки». Святой отец Бернард от возмущения рвал и метал, забыв о коликах. По городу ползли невероятные слухи о том, что Михаэлис покинул Агд навсегда. Масла в огонь подлил отец Гийом, появившийся в здании тюрьмы, разыскивая помощь для своего келаря. Узнав об обвинениях, инквизитор тоже сильно возмутился, проронив вслух, что Михаэлис оказал неоценимые услуги делу веры, а со своим учеником вёл себя крайне целомудренно:

– Они вместе провели ночь в гостевой келье и ничем, ни единым намёком, не осквернили наше святое место! А моя братия спит чутко.

Раймунда рассказала всем подругам на городском рынке, что с палачом они уже давно муж и жена, а брак свой подтверждали в другом городе, поэтому все обвинения в чувствах к Джованни – злость клеветников и завистников:

– Этак можно и про моего Стефануса сказать, что он был грешником, поскольку до брака жил в соседней комнате от Михаэлиса. А убили его рыцари-еретики, это всем известно! – кричала она на площади, окидывая раскрывших от изумления рты подруг снисходительным взглядом давно замужней женщины.

Михаэлис вернулся в Агд, только вдоволь натешив собственное тщеславие многочисленными просьбами. Встречали его будто сеньора города, источая улыбки, извинения и обещания.

***

От автора: следующие главы выкладываются отдельным произведением: Minority (Ученик палача-4) – https://ficbook.net/readfic/6656025.

***

[1] университеты в XIII–XIV веках представляли собой совсем не то, что мы имеем в виду в современности. Здания или комнаты для преподавания были наёмными. Часто студенты собирались на лекцию преподавателей в его доме, иногда сидели прямо на соломенной подстилке на полу. При прослушивании лекции полагались на память, учебные книги были редкостью.

Здание медицинского факультета в Монпелье, каковым мы его знаем – пристроенным к Собору св. Петра появилось к середине XIV века.

https://cdn-org.e-reserve.org/links/uploads/xlarge/1/173441-batIJuYyEeb8ERle5l8w.jpg

https://upload.wikimedia.org/wikipedia/commons/8/82/Cathédrale_Saint-Pierre_de_Montpellier.jpg