Текст книги "Особо одарённая особа. Дилогия."

Автор книги: Мария Вересень

сообщить о нарушении

Текущая страница: 52 (всего у книги 58 страниц)

– И где его дом?

– Откуда же я знаю! Лаборатория на том конце города, за мостом, почти на окраине, рядом с кузницей ведуна. Тоже тот еще жук, дурит клиента, выдавая пьяные бредни за колдовской обряд. Столько козьего помета сжег на алтаре, что аж в носу свербит!

– Ты и запахи чувствуешь? – удивился Велий.

– Если б только запахи. – Я тяжело вздохнула. – Знаешь, сколько неудачников сейчас блюет по подворотням? А еще студенты Академии магов называются! Хорошо хоть шаманы с их мухоморами далеко на севере. А то б вообще каюк! Слушай, у тебя есть что-нибудь от страшных глюков?

– Боюсь, это не глюки, – с каким-то болезненным интересом посмотрел на меня Велий. – Школа экранирована от всякого рода магических нападок, а здесь ты беззащитна, поэтому и начала чувствовать кроме меня и директора всех магов без разбора.

– И что, ничего нельзя сделать?

– Отчего ж? Топор – прекрасное решение любой проблемы!

Я зарычала, но Велий вытащил из стола пузырек с бурой, отвратительно воняющей жижей и, накапав в стакан с вином, протянул мне:

– Пей и спи. Не хватало еще, чтобы у тебя завтра личико было бледным, как у упырицы.

Я, морщась, выпила лекарство и, вяло поблагодарив, ушлепала обратно. Но стоило мне закрыть глаза, как в ушах зазвучала настырная молитва того самого неудачливого ученика, который пытался заморозить воду:

– Боги – Всетворцы, если вы есть и не сильно злитесь на мага Вонифатия, помогите мне, в конце концов! Куда я пойду, если меня вышибут из чертовой Академии? Навоз с вилами кидать, да?

– А почему бы и нет? – хмыкнула я. – Что за чистоплюйство? И недолго думая взяла все в свои руки. – Во-первых! – рявкнула я, глядя глазами Вонифатия на старикашку-педагога. – С такими емкостями мы не работаем! – Стакан полетел со стола. – Где тут помойное ведро? – Из-под рабочего стола клокоча полился серо-зеленый поток вперемешку с кухонным мусором.

– Привет, – повинуясь моему взмаху руки, улыбнулся всем мусорный человек, поправляя прическу из луковой шелухи. – Станцуем? – И он пустился в пляс, разбрызгивая вокруг себя грязный дождь и мерзко почавкивая подошвами. – Бот так, вот так, я танцую краковяк! Я и боком, и вприсядку, все сначала, по порядку!

Глаза учителя вылезли из орбит, но стоило мне ухватить его за руки, чтобы вместе с Вонифатием и человеком пуститься галопом вокруг стола, как он завопил:

– Включите защиту от демонов!

Я почувствовала удар, словно Алия шлепнула меня подушкой, и провалилась в мирный сон без всяких сновидений.

Утром меня еле растолкали. Велий за завтраком все пытался заглянуть мне в глаза и расспросить, как самочувствие, но времени не было, поэтому я только отмахнулась, буркнув, что днем у меня и своих мыслей хватает, чтобы еще и к чужим прислушиваться. Все бурно радовались прибытию Серого Волка, Алия визжала, повиснув у него на шее, словно они год не виделись. Слуги переглядывались, пытаясь определить, к какому виду нечисти относится красивый парень с ранней сединой на висках и странными желтыми глазами.

Часа через два прискакал гонец из кремля, сказал, что нас готовы принять. Мы с помпой вышли из Велиевого дома, у крыльца которого уже стояли три золотые кареты.

– Не слишком ли? – удивилась я, но Аэрон объяснил, что послам Урлака, Лаквилла и представителям нечисти негоже толкаться локтями в одном экипаже. Одет он был в традиционный вампирский костюм, не скрывающий крылья.

Алия, проклиная все на свете, заявила, что ни за что не наденет платье, как бы того ни требовал папа в своих письмах, пришлось срочно искать ей легкую лаковую броню, чтобы придать хоть сколько-нибудь торжественности, а вот с овечкой и богатырями не было никаких проблем, кудрявая даже копытца вызолотила.

Меня же отдали на растерзание мавке, сопроводив наказом, чтобы я выглядела скромно, но ослепительно красиво. Что ж, пришлось смириться, натянуть приготовленное нежно-голубое, расшитое жемчугом платье, застегнуть на шее и запястьях украшения все из того же жемчуга и отдаться на милость подруге. Сонливость меня покинула только в тот миг, когда Лейя запустила гребень в мои волосы, заплетая замысловатую косу и вплетая в нее жемчуг. Все остальное время, то ли из-за бессонной ночи, то ли благодаря зелью Велия, я оставалась в полудреме, равнодушно глянула на незнакомую рыжеволосую красавицу в зеркале, безучастно выслушала комплименты по поводу моего внешнего преображения и позволила отвезти себя в кремль.

От судилища в памяти осталось на удивление мало. Скопище людей гудело как пчелиный рой и затихло при нашем появлении. Мы приветствовали Великого Князя – дебелого, уже немолодого мужчину с властным взглядом, после чего секретарь из жрецов Хорса начал зачитывать суть тяжбы. Папочка Прыща, вначале решительно настроенный содрать с нас три шкуры за оскорбление, видимо, помнил башни, которые я разрушила, покидая его загородный дом, и чем дальше слушал о титулах и званиях пострадавшей стороны, тем больше суровел. А когда всем стало понятно, что я прямая наследница всей северской нечисти, с которой Северскому Великому Князю ссориться не с руки, без разговоров заехал сыночку по роже и, пав на колени, потребовал самой суровой кары для себя и всего рода. После чего было много охов, ахов, всплескивания руками и взаимных уверений в почтении. Правда, покидая кремль, я с удивлением обнаружила на физиономии Прыща два фингала, видимо, покинув большой зал, папа очень сурово объяснил наследнику, с кем не стоит ссориться и о чем не стоит умалчивать.

– Ну что теперь? К Лейиной тетке? – спросил Аэрон, равнодушно полируя брильянтовое кольцо о рукав. Я, закутавшись в соболий палантин, прикорнула на плече «жениха».

– Ты чего сегодня такая? – удивился вампир.

– Красивая? – спросила я.

– Сонная, как сова-сплюшка.

Велий махнул рукой:

– Пусть дремлет, ей это полезно.

– Он меня опоил, – ткнула я в него пальцем и снова задремала.

– Что ж теперь будет? Боги небесной горы, помогите мне! – надсаживался навязчивый Вонифатий, тряся прутья клетки. А огромный, мрачного вида детина бубнил, буравя его неприятным взглядом: – Странно, но следов присутствия демона нет.

Злополучное ведро грязи и мусора стояло посреди лаборатории, и с полдюжины магов глядели на него, заложив руки за спину, пока один из них не ткнул веточкой в жижу и не заметил:

– Обыкновенные помои.

– Ты себе-то в глаз потычь, а! – тут же возмутился мой мусорный человек, вылезая из ведра, и с довольной улыбкой обнял ручищами сразу всех. – Ну что, господа маги, станцуем? – Не успели они возмутиться, как их ноги против собственной воли пустились в пляс. Вонифатий отшатнулся от клетки, видя, как его почтенные учителя вприскочку пустились вокруг ведра, старчески дребезжащими голосами выводя:

– И так и сяк, мы танцуем краковяк!

– Мама! – завопил Вонифатий. – Я не хочу быть магом, лучше уж и вправду навоз кидать! – И пополз в угол клетки, стараясь забиться под дерюгу.

Я почувствовала сквозь сон, как меня трясут за плечи и, успев погрозить незадачливому ученику:

– Давно бы так, – проснулась, хихикая.

Подворье, на которое мы заехали, было широким и Многолюдным. Лейина тетка стояла на крыльце, встречая нас. Ее супруг, высокий, беловолосый, обнимал красавицу Лилию, не торопясь спуститься нам навстречу. Собственно, и дворня не сияла радостью на лицах, им достаточно было бы и одной мавки, без довеска в виде друзей в золоченых каретах.

– Мы рады вам, – чопорно поклонился нам хозяин дома. Аэрон ответил ему не менее учтивым поклоном. Сиятельный сделал неуловимое движение телом, отчего всем показалось, что он поклонился, хотя и на волос не склонил головы. Типичный эльфийский поклон. Волк оскалился, приветливо помахав рукой, мы с девчонками, переглянувшись, сделали реверанс. Эльф неодобрительно покосился на Алию в броне и штанах и пригласил нас в дом.

Лилия поплыла в дом впереди нас, я услышала завистливый вздох парней, который, впрочем, они попытались скрыть – все-таки тетка у Лейи была просто потрясающе красива. Алия не раздумывая ткнула Серого Волка в бок, а я попалась как раз в тот миг, когда шпыняла одновременно Велия и Аэрона.

Стервозная Лилия понимающе подняла бровь, и я ее сразу невзлюбила.

– Разрешите представить вам – Милий из рода Серых лучников, – сразу взял быка за рога хозяин дома, стоило нам войти в трапезную. Назначенный мавке в женихи эльф любезно встречал нас, безошибочно найдя среди вошедших нареченную.

– Полукровка, – громко прошептал Серый, хозяева передернулись.

Милию кровь бросилась в Лицо, Аэрон одернул волка:

– Ты что? Это ж у них смертельное оскорбление.

– Действительно, Серый, – упрекнул волка маг. – У молодого человека и так жизнь нелегкая, а ты еще в глаза тычешь его происхождением. У эльфов с этим сурово – видишь, даже хозяин не нашел другого способа возвысить его, как выдать за племянницу жены.

– А ведь девочку наверняка планировали продать подороже, – сказал тихо Аэрон, лениво оглядывая зал.

Хозяева оцепенели, скрежеща зубами, но прежде, чем Лилия успела вспылить, ее супруг прорычал:

– Подите вон, господа. Мы не желаем выслушивать оскорбления в собственном доме.

– Да что вы, мы и не собирались вас оскорблять, – вступил в разговор Сиятельный, – просто пытаемся понять, по какой такой причине вы согласились на столь недостойную для вашей племянницы партию?

Будь Милий чистым эльфом, он, может быть, и сдержался бы, но примесь человеческой крови сыграла с ним плохую шутку, он в гневе бросился на Сиятельного, чего не стоит делать, если перед тобой маг, вампир и Древний. Сиятельный даже бровью не повел, когда кулак полукровки мелькнул перед самым его лицом. Милий отлетел под стол, сшибая резные стулья. Слуги вбежали в зал, послышался недвусмысленный скрип натягиваемых луков. Мы с подругами стояли тесной кучкой, очень завидуя оставшимся на улице Зоре и Гомункулу, овечка спряталась за нашими юбками.

– Сдается мне, что они это заранее отрепетировали, – догадалась Алия.

– Вот зараза, теперь стой и думай, чем дело кончится, – расстроилась я.

– Я боюсь, – пропищала Лейя.

– Нас не тронут, успокойся, – сказала я, косясь на наконечники стрел. – Во всяком случае, тебя.

Сиятельный тем временем, изобразив бездну скорби на лице, сочувственно покивал:

– Очень жаль, что ваш протеже столь мало походит на эльфа. Но я надеюсь, что в будущем вы сможете из него сделать что-то стоящее.

Лучше б он дал хозяину дома по физиономии, потому что и эльф уже не удержался, заскрипел зубами.

– Не тебе, безродному щенку, об этом рассуждать.

– Я не безродный, – спокойно возразил Сиятельный, – и тому есть доказательства.

– Например, империя, ждущая своего правителя, – вставил Серый Волк. Об этом явно уговора не было, потому что Сиятельный запнулся, а волк, оскалившись, окончательно взял разговор в свои руки (или лапы?). – Школьный псевдоним нашего друга – Сиятельный, как ваше прозвище среди людей – Остролист, что не мешает ему оставаться Иваном Ивановым, владыкой тридевятого царства, древнейшего среди земных. Впрочем, – он сделал вид, будто только что вспомнил, – вы этого помнить не можете, вашего маленького клана тогда еще не существовало.

Мы все уставились на потрясенного Сиятельного, включая мавку.

Серый же тем временем, развернув всю нашу компанию к выходу, спокойно закончил:

– Мы, собственно, и заехали-то сказать, что безмерно благодарны вам за все, что вы сделали для своей племянницы, и сообщить, что заботы о своей невесте наш друг берет на себя. Всего хорошего.

Мы, потрясенные, покинули дом и расселись по каретам. Каждый старался подсесть к Серому Волку. В результате мы все набились в одну, беззастенчиво усевшись на колени к парням.

– Ну и что это значит? – пристали мы к Серому Волку.

– Только то, что я сказал, – с улыбкой ответил он, но нас унять было не так-то просто.

– Кому ты заливаешь?

– Ему не тысяча лет!

– Да кто тебе поверит!

Сиятельный, кашлянув, стал уверять волка, что тот ошибается.

– Ошибся я только в одном – когда Хрустальный ларец с золотым яйцом потерял! – сказал волк. – Матушка-то твоя не совсем человеком была.

Сиятельный побледнел и пробормотал:

– Я действительно вылупился из золотого яйца, но об этом никто не знает.

– Я знаю, – сказал волк и со смехом повернулся к нам: – Да что вы так на меня уставились? Вы же были в тридевятом царстве, сами же яблоки воровали у Афронта, который родился сразу после Великой битвы. Неужто не заметили, что там время просто стоит?

– А нам не до времени было.

– Мы пьяные были, ты же нас споил тогда, – вякнула мавка, а волк покачал головой:

– Нет, женщины никогда не перестанут меня удивлять.

… Поняла тогда Василиса, что не сможет жить без своего Ивана, и, велев верному слуге – Серому Волку заботиться о нерожденном еще сыне, отдала ему золотое яйцо. А сама взяла Иванов меч и выехала в чисто поле на врага. Страшной и неравной была та битва, но по последнему, предсмертному слову ее легла на земли тридевятого царства печать, и скрылось оно от глаз людских до той поры, пока не повзрослеет и не войдет в силу ее сын, чтобы отомстить врагам за смерть родителей.

– Ванечка… – обливалась слезами на плече Сиятельного Лейя, а сам Князь морщился, слыша это имя, хотя в глазах тоже стояли слезы.

– Я поклялся ждать хоть тысячу лет, – продолжал Серый Волк, но раз не росло яйцо, то и время стояло в царстве. Тогда я рискнул вынести его к людям, и надо ж такому случиться – стоило мне только выйти из норы, как налетела невиданная буря, ветром вырвало у меня хрустальный ларец и унесло. Сколько я ни бегал по окрестным лесам, высунув язык, так и не смог найти, даже и в голову не пришло, что тебя подобрал Вук Огнезмий.

– Ух ты! – шумно восхищалась Алия.

– А кем была Василиса? – Сунулась в разговор Лейя, но волк покачал головой:

– Этого даже Древние не знают. Колдунья, чаровница, эльфийка…

– Жаба, – подсказала я.

Все осуждающе посмотрели на меня.

– Да ладно вам, – отмахнулась я. – Лебединой девой она была, мне Анчутка рассказывал. Я тебе потом все подробненько расскажу, как твоего папу охмуряли, – сказала я Сиятельному.

Тот испуганно вздрогнул. Слуги почтительно внимали, с восторгом глядя на того самого Ивана из сказки. Я была уверена, что уже сегодня, еще до полуночи удивительная новость облетит весь Княжев и в кремле вознесут благодарение богам за то, что не допустили ссоры с еще одним императором, хотя жаль, было бы об этом раньше известно Прыщу бы голову отрубили, причем сам папа бы и рубил.

За столом радостно гомонили, строя планы на будущее. Сиятельный робко уточнял размеры своего наследства, а Аэрон радостно трепал его по плечу, называя Ванькой и предлагая Лейе сменить имя на Маньку. Лейя захлебывалась восторгом, в сотый раз выкрикивая, что ведь она себе нагадала красивого и богатого, а ей не верили, и приставала к Алие:

– Ну вот что ты в тот раз в зеркале увидела?

Алия надувала губы, и всем сразу становилось понятно, что ничего, кроме мельтешащей в зеркале мавки, ей не привиделось.

– Я еще сомневался поначалу, – откровенничал уже порядком захмелевший волк, – волосы эти до плеч, манеры, но когда в Засеках мы отмывались, а Верея ляпнула девчонкам, что он украденный сынок императора, задумался, а уж как сказали, что Лейку замуж выдают, – и захихикал, утыкаясь в плечо Велия, – взял Вука за горло и всю правду вытряс. И про ларец, и про скорлупки, которые он на монетки пустил.

А до меня вдруг дошло, и я подпрыгнула:

– А чего ж мы стоим? Поехали Ивану его царство возвращать. Там же люди исстрадались давно…

На лице Сиятельного мелькнул испуг, который он мужественно подавил, твердо сказав:

– Ну если это так надо…

– Надо, – поддержала меня Алия.

– Конечно, надо! – заверещала Лейя.

Я толкнула ее в бок:

– Вы только посмотрите на нее – уже горностаевую мантию примеряет.

Возникла сутолока – мы порывались вскочить, а дружки усадили нас обратно, объясняя, что такие дела с кондачка не делаются, еще неизвестно, в каком месте проявится государство Сиятельного. Ведь недаром говорят, что за тридевять земель. Значит, точно где-то у черта на рогах.

– В любом случае, – сказала овечка, кладя голову Князю на колени, – под молодильные яблочки тебе какой угодно кредит дадут. Хочешь, я по совместительству буду казначеем и у тебя?

Сиятельный посмотрел в ее честные-пречестные глаза и не смог отказать.

Когда мы же начали засыпать прямо за столом, самый трезвый из нас – Велий сказал, что пора заканчивать с разгулом. Мы дружно замахали руками и выразили решительное несогласие, пьяная Алия кричала, что это за сказка, если в конце нет пира горой? И вообще она желает танцевать с императором. Мы ее поддержали, намекнув, что тоже не прочь этим заняться, а Велий, если ему невмочь, пусть идет и спит. Но этот бирюк не пожелал отдать нам дом на разграбление и сидел, затыкая уши, когда Зоря и Гомункул взяли в руки свирели, а мы принялись под их нестройный гуд отплясывать, причем Сиятельный даже в этой какофонии умудрялся уловить какой-то ритм и был со своей Лейей самой красивой парой. Алия, например, просто висела на волке, объясняясь ему в любви. У нас с Аэроном тоже получалось неплохо, но мне почему-то все время казалось, что мы танцуем разные танцы. Закончилось тем, что я все-таки наступила на подол своего платья и рухнула в объятия Велия, как-то неожиданно обнаружив себя уже перед дверью своей спальни.

– Все, давай спи, – сказал маг, подталкивая меня к двери.

– А поцеловать? – закапризничала я. Он чмокнул меня в нос, я надулась: – Это что такое, а? Обслюнявил, как собака! Чмокнул, и все? Иди гуляй? А где ласковые слова, чувства? Ты мне, между прочим, ни разу даже в любви не признался. – Я уперла руки в боки, чувствуя, как коридор плавно покачивается. – Ну говори, ты меня любишь?

– Да люблю, люблю. – Велий попытался втолкнуть меня в комнату.

– Нет, это надо говорить на коленях, – уперлась я и почувствовала, как слезы обиды застят взор. – Ты меня не лю-убишь, – на манер Лейи затянула я, – ты мне даже цвето-очков ни разу не дари-ил.

Велий негодующе закатил глаза, схватил меня в охапку, а я удивилась знакомому ощущению – видимо, так меня сюда несли, но даже когда он меня бросил на кровать, я все не унималась:

– Ты не романтичный, из тебя доброго слова клещами не вытащишь! Маг!

Стоило мне закрыть глаза, как меня тут же начали расталкивать:

– Вставай, вставай, засоня! В карете доспишь!

– Я не хочу! – вяло отбивалась я, вцепляясь в подушку. Но какое там! Меня выволокли из-под теплого одеяла и сунули ногами в тапки. Хорошо, что я легла не раздеваясь.

– Что за спешка? – раздирая рот зевком, спрашивала Алия, хоть и одетая по-дорожному, не до конца проснувшаяся.

– Из дворца делегация, – сделал страшные глаза Аэрон, – приглашают царя Ивана в гости к Великому Князю. Там весь двор у Велия знать истоптала.

– Послать их всех! – махнула я рукой, не открывая глаз. Мавка, высунувшись из своей комнаты, поинтересовалась:

– Где знать? В каком окошке? – и пошлепала к окну махать им ручкой. Серый Волк едва успел ее отдернуть:

– Ты что? Мы уже уехали, мы вчера еще уехали, нет нас дома.

– А-а, так мы уже едем? – догадалась я. – Тогда я посплю, вы не против? – Я хотела было опуститься на пол, но меня встряхнули как куклу. – А, что? Уже Веж? – Но вокруг были все те же лица. – Какой жуткий кошмар!

– С этой все ясно, – донесся до меня, как сквозь вату, голос Велия, я почувствовала, как он меня поднимает на руки, и обрадовалась.

– Нет, мне не очень нравится столица, – сонно бормотала я. – Вчера не спала, сегодня опять спать не дают. – Потянуло холодом, я открыла глаза. Мы стояли у потайной двери. Лейя весело скалилась, лежа на плече Сиятельного, и даже Алия, увидев, что ее подруги путешествуют с комфортом, взобралась на спину Серого Волка, хотя сна у ней не было ни в одном глазу.

– Разграбив город и похитив женщин, завоеватели укрылись в темных норах, – заключила я, окончательно засыпая.

Проснулась я от одуряющего запаха черемухи. Она стояла охапками в огромных вазах, и стоило мне открыть глаза, как заводная шкатулка тренькнула крышечкой и зазвенела нехитрой мелодией. «Я безумно тебя люблю» – было написано на расписной открытке.

– Вот. – Блаженно жмурясь, я откинулась на подушку. – Может же, когда хочет. – И тут же подскочила, испугавшись, что это сон.

«Это не сон», – прочла я на открытке с голубками.

– Ах ты маг! – хмыкнула я.

«А как же!» – появилось на открытке. Я ткнула надпись пальцем, и она завалилась набок, сменившись другой: «И все равно я тебя люблю».

Как после такого можно вставать? Да и зачем? Что мне хорошего могут сказать учителя? Нет, если бы сегодня были занятия по магии…

Но как-то так внезапно получилось, что стоило нам приехать, как все захороводились вокруг Сиятельного, будто до этого его в глаза не видели. А мне только ручкой махнули, вроде того, что давай, занимайся по расписанию.

Я зевнула и сладко потянулась. По коридору, топоча копытцами, пробежала овечка и ткнулась головой в нашу дверь.

– Ты что? Еще спишь?

– А что делать? – улыбнулась я.

– Засоня! Подружки вон с утра подхватились.

– Подружкам хорошо. У них есть чем заняться. – Лейю от Сиятельного не мог оторвать даже директор, а к Алие прикатил папа, требуя подробного рассказа о визите к Великому Князю.

– Кто-то бате стуканул, что я заженихалась, – сообщила, вытаращив глаза, лаквиллка, но Серый Волк твердо взял ее под локоток, и они, не успев шагнуть за порог родной Школы, растаяли в ночи. Я посмотрела им вслед.

– Надеюсь, они не сбежали?

– Нет, волк от ответственности не бегает, – уверила меня овечка. – Главное, чтобы ему сразу бока не намяли, а потом разберутся.

Теперь я была самовластной хозяйкой комнаты, и Велий дарил мне цветы. О чем еще мечтать девушке? Какие, к лешему, уроки?

– Марш, марш на демонографию! – прикрикнула на меня овечка, явно не понимая моего настроения.

– Мне неохота! – заканючила я.

– А мне, думаешь, охота? Я вам и комендант, я вам и казначей, я вам и шут балаганный – так ведь терплю, ни слова протеста! – И она грубой силой выпихала меня из комнаты.

– Привет. – Я помахала всем ручкой. – Скучали?

Господин Рагуил благодушно глядел на меня, облокотившись на преподавательскую кафедру, а демоны скалились, и я готова была дать голову на отсечение, что никакой демонографией они до моего прихода не занимались, а травили анекдоты.

– Та-ак, – протянул Рагуил, – наконец-то явилась краса и гордость нашего класса госпожа Верея. – В таком случае мы, надеюсь, не будем тянуть и попросим госпожу Верею рассказать что-нибудь интересненькое.

– Просим, просим! – захлопали остальные, а Рагуил полез в свою тетрадку и с удивлением обнаружил:

– О! Да у нас сегодня зачет по высшим иерархам!

Я обреченно прошла к кафедре, плюхнув сверху Рагуиловых свои тетради:

– Вы не возражаете, если я буду пользоваться конспектами?

– Ну что вы? Какие могут быть возражения? – улыбнулся демон.

Я зарылась в кучу тетрадей. Культурология, мифотворчество, общие предметы… Интересно, а где демонография?

– Мм… – Я обвела безнадежным взглядом замерший в предвкушении класс.

Рагуил по-отечески улыбался, причем зеленый глаз озорно светился, а красный был почти прикрыт толстым веком, но и того маленького проблеска огня, что падал на меня, вполне хватало, чтобы собраться.

– Не дождетесь, – буркнула я и, раскрыв тетрадку по мифотворчеству, уставилась в раздел «демоны», где было про демонов написано буквально две строчки. Правильно, зачем мне записывать про них в мифотворчество, если у меня есть тетрадь по демонологии? Жаль, сегодня я ее не взяла.

– Демоны, – заговорила я, – это боги данного мгновения. Класс зааплодировал, я раскланялась. – Они неосязаемы, неуловимы и невидимы. – Рагуил крякнул, а я потребовала тишины, потому что невозможно сдавать зачет, когда вокруг тебя ржут. – Есть кратковременные демоны, которые налетают на человека, совершают какое-либо необратимое действие и исчезают. Но есть и долгоживущие демоны, которые влияют на судьбы целых народов или покровительствуют избранным. Вот. – Я перевела дух, косясь на учителя.

Рагуил был явно не против этой абракадабры, беда в том, что на этом мои знания о высших иерархах заканчивались, ни имен их, ни взаимоотношений в памяти не отложилось. Поэтому я, как всякий нормальный ученик, которому своя шкура дорога, решила вильнуть в сторону.

– Например, мы видим продолжительное влияние одного из таких демонов на семью.

Взгляд мой упал за окно, где Зоря, по своему обыкновению, гонял волкодлаков. Краем глаза я заметила, как злокозненный Анжело достал из-под мантии какую-то коробочку и дунул в нее. Я хотела возмутиться, помня, что добром такое не кончается, но тут мой язык вместо стройного рассказа про Илиодора-царя, у которого демонических событий случалось выше крыши, понес такую ахинею, что я со страху вцепилась в кафедру:

– «Жила-была Параскева-3асечница, женщина скромная, тихая, домовитая, но незамужняя. Так уж случилось, что природная стыдливость мешала ей выйти замуж. Придут к ней свататься, а она вся зарумянится, покраснеет и скажет: «Нет». Потом плачет, одной-то век вековать скучно, да и детишек хочется. Вот случилась однажды буря и непогода, а у Параскевы корова потерялась, идет она, гонит ее домой, а по дороге ей старичок тщедушный такой, сморщенный, в чем только душа держится. А на спине у него вязанка, чуть не придавила горемыку.

– Что ж вы, дедушка, так себя надсаживаете? – воскликнула Параська. – Дайте я вам помогу. – И взвалила вязанку на свою спину. – Где вы живете, дедушка? Далеко ли идти?

– Ой, далеко, доченька! – вздохнул дед. – Живу я во сыром бору, во густом лесу, за мшистым болотом, на горочке.

– Что ж вы там кушаете, дедушка? – удивилась Параська.

– Кушаю я там сухие корешки да мухоморы, – ответил дед.

– С кем же вы там живете?

– Со зверем лесным да жабами болотными, – закручинился старый.

– Да как же так можно?! – посочувствовала ему Параскева. – Я вот среди людей живу, а все равно одна-одинешенька.

Старик покачал головой:

– Не ходи со мной, девица, далеко это и тяжело. Будешь ты на болото ходить – станут тебя люди ведьмой называть, всякие гадости рассказывать, перестанут женихи захаживать, не будет у тебя детушек, не будет утешения в старости.

Но Параська его и слушать не хотела, нельзя старого человека одного бросать, и все. Так и стала с тех пор ходить к нему каждый день во сырой лес, за мшистое болото, на горочку. Люди стали про нее нехорошее говорить и пальцем показывать. 3а три года перевелись женихи, дом обветшал, и стала она нелюдимкою, самой настоящей ведьмою.

Вот прошло еще три года, уработалась Параська в доме у старика, сидит, отдыхает, а старик сверлит ее тяжелым взглядом и спрашивает:

– Не жалеешь ли ты, девица, что помогла мне, убогому?

– Нет, не жалею, дедушка, – отвечает Параська.

– И не будешь. – И провалился старик сквозь горушку вместе с избушкой своей. А в том месте, где он провалился, родник студеный забил. Расстроилась Параська, что последнего знакомца потеряла, напилась из родника и пошла домой, а наутро проснулась брюхатая. И в срок родилось у нее три сына: Вечерка – на вечерней заре, Полуночка – в полночь и Зорька – на утренней заре. Двое славных да румяных, а Зоренька головкой слабенький. Уж как Параська его ни выхаживала, какие только слова ни нашептывала, сынок только гукал да слюни пускал. А еще был у него один недостаток – как увидит что блестящее так в карман и положит. А мама удивляется:

– Откуда в кармане у убогого золотые денежки?

Все думала, наивная, что люди добрые дают. Вот выросли братья и пошли по весне наниматься в работники. Идет Вечерка по дороге, а навстречу ему старикашка – хилый, убогий, в чем только душа держится. Говорит:

– Здравствуй, добрый молодец, куда путь держишь?

– Хочу плясуном наняться, никто меня не перепляшет.

Старик ему предложил об заклад побиться:

– Если ты меня перепляшешь – возьму тебя в работники, будешь в золоте ходить, с золота есть. А коли нет, то бесплатно на меня работать станешь. – Достал гусли-самогуды да как давай с молодцем выплясывать.

Упал без сил Вечерка да сквозь землю с дедом и провалился.

Шел этой же дорогой Полуночка и тоже повстречал старика.

– Здравствуй, добрый молодец, куда путь держишь?

– Иду в работники наниматься, – отвечает Полуночка.

– А что умеешь?

– Боец я знатный, нет меня на свете сильнее.

– Ой ли? – усмехнулся старик. – Давай проверим, если ты меня, старого, победишь – возьму тебя в работники, будешь в серебре ходить, с серебра есть. А нет – будешь мне служить задаром.

Молодец и согласился, но смеялся недолго, потому что старик вытащил из-за пазухи бей-дубинку, и так она парня отходила, что Полуночка только пощады просил, а как попросил – так они вместе со стариком сквозь землю и провалились.

Попался этот старик и Зорьке. Старик ехидно улыбается и спрашивает:

– Куда идешь, добрый молодец?

А Зорька только гукает, да пукает, да слюни пускает. И так к нему старик подступался, и этак, да что с убогого взять? Махнул он рукой, хотел медную монетку подать, хотел развязать кошель, хвать, а кошеля-то и нету. И дубинки нет, и гуселек. Накинулся он с кулаками на Зорьку. А тот нечаянно дубинкой махнул, по струнам пальчиком задел, и началась потеха с перезвоном. Танцует старик да охает от ударов.

– Что хочешь сделаю, только пощади! – взмолился несчастный.

Тут Зорька и подал голос впервые в жизни: хочу, мол, стать добрым молодцем, красавцем и разумником. Провалился старик сквозь землю, и там, где он в землю ушел, родник забил. Вот Зорька напился, умылся и стал добрым молодцем. И раз стал разумником, то сразу догадался, где его братья. Грянулся грудью оземь и проломился в Подземное царство.

Смотрит – стоит он посреди Золотого царства, змеи вокруг шипят, а двенадцатиглавое чудище сидит – золотое яйцо охраняет. Приглянулось яйцо Зорьке, выпустил он бей-дубинку, она всех змей и поприбивала, а Зоря чудище придушил. Забрал богатырь яйцо, идет дальше. Смотрит – Серебряное царство, кругом жабы зубастые, а шестиглавое чудище серебряное яйцо охраняет. Прибил он жаб дубинкою, чудище придушил, яйцо забрал. Идет дальше, видит Медное царство, совсем пустое. В гнезде медное яйцо и совсем маленький змееныш его охраняет. Одним щелбаном Зоря его прибил и пошел дальше. Прошел все медное царство, вышел на свет божий. Закручинился, что братьев не нашел, да как хряпнет золотым яйцом оземь. Вышел из него Вечерка, глазами хлопает, ничего не помнит. Расколол тогда Зорька второе яйцо, вывалился из него Полуночка, ручищи – во! Ножищи – во! Повертел Зорька третье яйцо, никак не может сообразить, что же в нем лежит, Видно, сила родниковая перестала действовать, проколупал он тайком от братьев в яйце маленькую дырочку, а оттуда как хлынет нечисть да как разбежится по всему свету! Пришлось братьям за оружие браться и по свету отправляться, чтобы всю нечисть обратно в яйцо загнать. Так и ходят с того времени дозором. Вечерка – весь в золотой пыли, Полуночка – ручищи – во! Ножищи – во! И Зорька гукающий».