Текст книги "Особо одарённая особа. Дилогия."

Автор книги: Мария Вересень

сообщить о нарушении

Текущая страница: 47 (всего у книги 58 страниц)

– В Златоград уйдет, – уверенно сказал Сиятельный.

– А почему не в Княжев? – спросил Велий.

– На Севере тяжелой кавалерии нет. А этот просто создан для катафрактариев.

Торги начались от тысячи кладней. Как и предсказывал Сиятельный, уцепились за коня именно златоградцы. Северцам этот конь был не нужен, но они из принципа увеличивали цену на радость продавцу. Покупатели горячились, махали руками, брызгали слюной, разве что только за ножи не хватались. Но стоило цене подскочить до немыслимых десяти тысяч, как по рядам прошел ропот.

– Чего там? – навалилась грудью на ограждение Алия.

Волк, у которого слух был не в пример другим, объяснил:

– Князь забирает его в уплату десятины с торгов.

– Сдурел?! – зафыркала лаквиллка. – Пусть деньгами берет!

Возмущение волной прокатилось по выгону, но это были крики бессилия. Князь имел право на свою долю – он ее взял. Конь ушел за первоначально названную цену. Алия выла и рычала, пытаясь погрызть рукав у Серого, а потом кинулась к воротам, куда уводили красавца, заставив и нас тащиться хвостом. Наперегонки с овечкой они спешили последний раз посмотреть вслед вожделенному коню и врезались в строй охранников князя. Образовалась свалка, в которой тут же наподдали и ей, и овечке тяжелыми копьями по спине. Серый, лишь на полшага отставший от Алии, живо выдернул ее за шиворот из кучи и так толкнул ближайшего усердного буяна в грудь, что вместе с ним повалил половину стражи. Кто-то крикнул:

– Воры!

И строй ощетинился копьями, целясь в основном Серому в живот.

– А-а-а! – заорала я, испугавшись, что сейчас начнется смертоубийство, и, упав животом на овцу, завопила: – Есть! Я ее поймала! Серый, держи! – пока волк хватал за морду испуганно верещащую овечку, я кинулась к страже, стараясь не замечать зло перекосившихся рож: – Ой, спасибо вам, дяденьки! Ах ты, негодяйка! – погрозила я пальцем овечке. Та удивленно выпучила глаза, не понимая, за что ей такое оскорбление, народ, взбаламученный неосторожным словом, захохотал надо мной, успокаиваясь, но тут охрана раздвинулась и до тошноты знакомый голос капризно спросил:

– Что происходит? Сотник, почему толпа мешает пройти?

В ответ понесся невнятный бубнеж сотника, я уже понадеялась сбежать под шумок, однако тут мне по плечу постучали свернутой нагайкой:

– Барышня, здесь конями торгуют, а не овцами.

Я закатила глаза: «Боже, он еще со мной и заигрывать пытается!» и повернулась к Прыщу. Конечно, это был он. Сынок Милослава Ясеневича за Прошедший год еще больше вытянулся, как-то неприятно заматерел, разом превратившись из некрасивого недоросля в отвратного вида мужика. Какое-то время он смотрел на меня, не узнавая, кривил губы в ухмылке и вдруг дернул лицом и, зло сощуря глаза, качнулся вперед. Не знаю, что он собирался делать, но словно створки ворот между мной и им со шлись плечи Аэрона и Велия, разом прикрыв меня от опасности.

– О! Князь! – Аэрон панибратски хлопнул Прыща по плечу, заставив пошатнуться, и тут же сграбастал его руку и жизнерадостно затряс. – А я к вашему отцу собирался вечером зайти. Так сказать, с неофициальным визитом.

– Вы, собственно, кто? – растерянно покосился на его клыки княжич.

– Полноте, – развел руками Аэрон, не замечая, как подобралась охрана, в любой момент готовая кинуться на защиту княжьего отпрыска. – Я – Аквил Аллар, лорд Урлака. Разрешите представить вам мою невесту – Верелею. Страшная забавница. И мой друг квестор Конклава магов Велий.

Лицо у квестора Конклава было такое, словно он прямо сейчас собирался заколачивать гвозди в гроб княжича. Даже изумрудный накопитель, казалось, побагровел. Прыщ попятился, бормоча, что они уже шапочно знакомы. Тем более что за нашими спинами стеной встали друзья. Один глубокомысленно сощурившийся Зоря, молчаливо скрестивший руки на груди, стоил всей своры наследничка Милослава.

– Очень приятно. – Прыщ отступил на полшага с намеком на поклон. – Я знал, госпожа Верея, что вы далеко пойдете. Хотя, право, лучше бы смотрелись в моем тереме.

Я даже зажмуриться от страха не успела, а князя мотнуло от смачного удара, люди ахнули, и, если б не Аэрон, успевший отдернуть Велия от Прыща, нас бы подняли на копья. Счастье, что вампир так не по-человечески быстро соображал. Сграбастав княжича за грудки, он звенящим от злости голосом, четко, чтобы слышали даже в дальних рядах, проговорил:

– Вы оскорбили мою невесту, князь! Я вызываю вас на поединок, завтра утром. Если вы не явитесь на ристалище, это будет оскорбление уже всему Урлаку. – С силой швырнув Прыща в объятия сотника, он круто развернулся на каблуках.

Серый и Сиятельный оттерли готового на глупости Велия от князя, показав нам глазами, что пора уносить ноги. Зоря почтительно пропустил меня вперед, не забыв смерить взглядом каждого охранника Прыща, и никто не посмел сунуться за нами. Шагов сто мы прошли молча и так решительно, что люди издалека уступали нам дорогу, пока Алия не сорвалась:

– Нет, чего мы ему голову сразу не оторвали?!

– Он – князь, – ответил Сиятельный.

– Скотина он, гад прыщавый! – Я затопала ногами, чувствуя, как слезы злости наворачиваются на глаза.

– Гад, – согласился волк, – а хуже всего – гад привилегированный.

– Сама знаю! – рявкнула я, потом посмотрела на Аэрона: – А у вас политических трений не начнется?

– Вряд ли. – Неунывающий вампир махнул рукой. – Морду я ему разобью, конечно, как следует, но в меру.

– Не пырнет он тебя? – спросила я.

Мавка и Алия тоже вопросительно уставились на Аэрона, он расхохотался:

– Он?! Да этот… Я удивлюсь, если он вообще меч удержать сумеет.

– Главное, чтоб теперь его отец за нас не взялся. Этот сумеет все, что захочет.

– Нет, – качнул головой Князь, который оставался до этого вроде как совершенно безразличным к тому, что произошло, – этот человек слишком подл, он наверняка попытается отомстить собственноручно. – Он пристально посмотрел на Велия, потом на Аэрона: – До поединка.

– Жить-то как весело, – проблеяла овечка, вертя головой. – И чего я от бабки раньше не смоталась?!

– А запечатано было, вот и не смоталась, – сказала я, чувствуя, как и саму потихоньку отпускает накатившая было волна гнева.

Не знаю, как слухи умудрились опередить нас, но в гостинице, когда мы пришли, уже все обо всем знали. Хозяин гостиницы, пряча глаза, указал нам на сложенные у крыльца вещи, бормоча извинения и оправдываясь тем, что не может идти против власти, пообещал нам только присмотреть за конями. Пришлось искать новое жилье. Почти за гроши мы нашли дом на окраине у полуслепой бабки, которая удивилась, с чего это такие важные господа на постоялый двор не едут, но от денег не отказалась. Вместо веселого гуляния по городу пришлось вечером устраивать посиделки.

– Счастливая ты, Верея, из-за тебя мужики драться будут! завистливо проговорила Лейя.

Я даже ответить ничего не смогла, а Алия постучала ее по лбу:

– Чисто лягуха болотная! Ладно бы Велий с Аэроном дрались, полюбовались бы, а здесь только измараешься и никакого удовольствия.

Лейя надула губы и прицепилась к Сиятельному, донимая его вопросом: станет он за нее биться или нет?

– Не приставай к человеку, – посоветовала ей Алия, – а то он тебя обратно на болото вернет.

Велий сидел мрачный как туча, словно не замечая попыток растормошить его.

– Не-э, – бормотал Аэрон, рассматривая свой короткий фамильный меч, впервые за все время путешествия бережно извлеченный из сафьянового чехла, – пора мне с Вереей помолвку расторгать. А то «невеста» она моя, а морду за нее бьют какие-то посторонние мужики. Если так дальше пойдет, нас подозревать начнут леший знает в чем!

– Да ну тебя с твоими шутками, – махнул на него рукой маг, не отрывая взгляда от окна.

– Слышь, Аэрон, а что ты там плел насчет Аллара из Урлака? – спросила Алия.

Вампир вспыхнул до кончиков ушей и, стесняясь, пояснил:

– Это мое имя.

– А Аэрон?! – уставились мы на него.

– Это мое детское прозвище. Мама говорила, что я маленьким не весил ничего. Легенький был, чуть не летал, когда в воздух подбрасывали.

– На чем тебя подбрасывало? – не поняла слушающая вполуха мавка, а мы наконец засмеялись, будто камень с души свалился. К ночи Аэрон уже нас всех готов был поубивать своей фамильной железякой. Мы склоняли его новое имя и так и этак.

Все веселье наше прекратила бабка, авторитетно заявившая, что только нечисть по ночам не спит. Овечка ее уверила, что мы с нечистью ничего общего не имеем, и потребовала себе места на полатях, а волк с ухмылкой сказал, что с радостью ее подсадит, глядишь, к утру будет тушеная баранина. Мне, привыкшей по ночам шляться леший знает где, не спалось. Даже мавка, казалось бы ночная нечисть, дрыхла без задних ног, а я маялась, время от времени подтягивая ее назад на наши матрасы. Даже во сне она пыталась отползти поближе к мужикам, нюх у нее, что ли?

Поняв, что так лежать – только маяться, я натянула платье и запалила свечу, решив почитать на ночь, благо и книга, изъятая у фон Птица, у меня имелась. Вынув довольно тяжелый фолиант в черной коже, я водрузила его на стол, но, не успев открыть, услышала, как тоненько дребезжит стекло.

– Кто там? – Я сунулась со свечой к окну, сквозь мутное стекло

ничего не было видно, но зато голос я узнала сразу. – Верька, это я, Лилька! Дверь открой!

– О! Ты откуда?! – удивилась я.

– Дак услышала, что ты в город приехала, да еще начудить успела! Наших-то в Белых Столбах никого не осталось, думаю, дай зайду, побалакаем!

Я кивнула головой, хотя вряд ли она могла это видеть, и, стараясь никого не разбудить, пошла открывать двери. Оно даже и лучше, посидим на кухне, вспомним приют.

Я отодвинула щеколду и, поднимая свечу повыше, гостеприимно распахнула дверь. Раньше чем я успела что-нибудь рассмотреть, меня выдернули на улицу и стукнули по голове, да так ловко, что я тут же и свалилась кулем.

Не знаю, сколько прошло времени, но очнулась я от страшной, разламывающей голову боли, плохо мне было безмерно, вокруг стояла тьма, я попыталась подняться, но лишь застонала, услышав как сквозь вату:

– О! Очнулась, кажись. – Открылась дверь, свет лампы больно резанул по глазам, и склонившаяся надо мной Лилька поинтересовалась:

– Пить хочешь? – Не дожидаясь ответа, она сунула мне в руку большую глиняную кружку. Я жадно накинулась на воду, села, собираясь спросить, что случилось, но, видимо, от удара комната пошла плясать вокруг меня колесом.

– Все. Теперь до утра бузить не будет. – Неизвестно кому сказала Лилька, забирая у меня кружку. – Тут сонного зелья – быка свалит.

Утро началось со злого мата и отчаянного грохота в ворота:

– Открывайте, вашу… – И дальше только мать-перемать.

– Кому там делать нечего? – промычала Алия. Все медленно просыпались, пытаясь сообразить, кто в такую рань – на дворе едва серело утро – ломится в ворота. Велий подскочил, как пружиной подброшенный, первый задав вопрос:

– Где Верелея?

Алия и Лейя бессмысленно хлопали глазами: спавшей между ними Верелеи не было. Подхватившийся волк быстро обежал дом и, конечно, никаких следов рыжей не обнаружил.

– Еще б она здесь была! – зло вогнав меч в ножны, буркнул Аэрон. – Они б тогда так нагло не ломились!

– И что теперь будем делать? – бессильно сжимая кулаки, спросила Алия.

– Думаю, ничего хорошего нас не ждет, – будничным тоном произнес Сиятельный.

– Да ладно, чего гадать. Пойдем узнаем, сейчас нам и так все скажут, – сказал лорд Урлака и шагнул за порог.

– Только ногами их сразу не пинайте, – попросил волк, а Зоря, отчего-то чувствовавший себя больше всех виноватым, заверил:

– Я их даже пальцем не трону, сразу дубиной все мозги вышибу, и все.

Засов на воротах не выдержал, вылетев вместе с гвоздями, бабка и овечка, разомлевшие на печи, одинаково щурились, через раз спрашивая:

– Ась? Чегось?

Прыщ гарцевал на том самом коне во главе отряда в полсотни головорезов, один глаз у него был закрыт повязкой. Красиво спрыгнув на землю, он упер руки в боки И надменно уставился на вампира:

– Пришло время сразиться, упырь!

– А ты не очень разговорился? – с интересом спросил Аэрон, обнажая меч. – Когда слишком быстро говоришь, лишние зубы выпадают. Не знал?

– Но-но! – Прыщ отскочил, довольно ловко выхватив из ножен саблю, однако ж не ее вид остановил вампира, а самострелы, направленные в грудь. Как ты ни быстр, а от дюжины стрел не убежишь, да и друзья за спиной стоят. – Девка твоя у меня, чуть что, и ей конец!

– Велий, я не знаю, на что он рассчитывает, но честного поединка не получится, на мой взгляд, никак. – Прежде чем Прыщ успел выкрикнуть еще что-то угрожающее, маг взмахнул рукой, громко произнеся одно короткое злое заклятие. Тетивы попросту лопнули, а та пара стрел, что сорвалась-таки с ложа, была отброшена назад. Телохранители Прыща закричали, тряся отбитыми пальцами.

Зоря, ни слова не говоря, вывернул из забора кол и принялся крушить всех налево и направо. Алия, каким-то чудом скользнув под рукой волка, кинулась в гущу драки с другой стороны, и Серому с Сиятельным ничего не оставалось, как броситься ей на подмогу. Огромная серая тень молниеносно навела ужас на подручных княжонка, привыкших изгаляться над безответными. Сиятельный даже пару раз не успел взмахнуть своим великолепным эльфийским клинком, до этого как-то незаметно прятавшимся под плащом. Не обращая особо внимания на опешившего Прыща, Велий сошел с крыльца, спросил Аэрона:

– Где она, чувствуешь? Вампир только хмыкнул.

– Ну тогда пойдем. – Одним движением Аэрон вырвал из рук Прыща саблю, заехал ему кулаком с другой стороны, в неподбитый глаз. Княжич взвыл, пытаясь убежать, но Алия сбила его с ног, припечатав к земле:

– Куда? Ты ж к нам в гости хотел! Сейчас развлекаться будем!

Но всех удивила Лейя, с неожиданной злостью накинувшаяся на Прыща и наподдавшая по княжескому гузну.

– Милая, – скривился Сиятельный, – не надо, ты потом сапоги не отмоешь.

– А пускай он нам подругу возвращает! – сделала крысиную мордочку мавка.

– Да забирайте вы ее! – заверещал княжич.

Так они и двинулись по улице: Прыщ на четвереньках и две разъяренные фурии по бокам.

Верею нашли быстро. Испуганная Лилька попыталась было запереть дверь перед их носом, но Зорян, не раздумывая, вышиб ее вместе с косяками. Когда Велий увидел бесчувственное тело, лицо у него сделалось такое, что Прыщ заскулил от ужаса, и маг наверняка пришиб бы его, если б не Серый Волк, сказавший, что девушка просто спит. Посмотрев на бледную Верею, беспомощно разметавшуюся на кровати, Аэрон мудро изрек, что пора драпать.

Дурманный сон держал цепко, я несколько раз пыталась открыть глаза, поднять голову, но снова и снова проваливалась в черноту, слыша только, что меня везут, за меня переживают, меня стараются разбудить. Тем удивительнее было, когда я отчетливо и ясно услышала звонкий хлопок в ладоши и грозный приказ Велия:

– Просыпайся.

Меня подбросило, словно кто толкнул изнутри, и я подскочила на кровати, роняя на пол одеяло и спросонья не узнавая собственную комнату в Школе.

– Где я? – с перепугу ляпнула я, поняла, что сморозила глупость (в своей комнате, где же еще), и поправилась: – Как я? – имея в виду, как сюда попала, но магу только дай зацепиться за нечаянное слово, он сразу разулыбался:

– Судя по вопросам – безнадежна. Но я тебя и такую дурочку любить буду.

Я молча запустила в него подушкой.

– Как больная? – сунулся в дверь Аэрон. – О, уже деремся?

Вслед за ним в комнату ввалились все остальные. Алия и Лейя шумно радовались моему возвращению к людям и кинулись тискать. Я поинтересовалась, когда похороны Прыща. Меня разочаровали, что не скоро.

– Зато мы на него кляузу накатали! – счастливым голосом сообщила Лейя и, вынув испещренную кляксами бумажонку, объяснила: – Это черновик.

– В дневничок его спрячет, – хохотнула Алия и хлопнулась на свою кровать поперек волка.

Мавка отмахнулась от нее, как от комара, и, блестя глазами, принялась читать: «Я, лорд Урлака такой-то, прошу принять от меня жалобу и передать ее на усмотрение Князю Северскому, а жалуюсь на Прыща Милославовича…»

– Эй! Его ж на самом деле не Прыщ зовут!

– Ай, да знаем мы про это, – махнула рукой мавка, – поэтому и кляузу переписывали, там вообще путаница в именах и фамилиях. Сурово взглянув на меня, она спросила: – Мне продолжать?

Я кивнула головой, подтягивая ноги к груди и кутаясь в одеяло.

Шумные гости расположились кто где хотел. Зоря, понукаемый овечкой, втащил огромную корзину снеди, а Сиятельный на манер часового встал у двери, скрестив руки на груди, и время от времени щелкал по носам любопытных, уже прознавших о нашем приезде и спешивших заглянуть.

– Вот, – мавка поискала глазами нужную строку в тексте, – «этот Прыщ со своей сожительницей – Лилькой бесфамильной, нигде не работающей, напали, причинили физические травмы и опоили зельем приемную дочь Древних и невесту лорда Урлака – Верелею бесфамильную». – Лейя подняла на меня глаза. – Вы родственницы, что ли?

– Близнецы, – буркнула я. – Злая судьба раскидала нас по свету, но я еще вернусь, чтоб задушить сестру в объятиях.

Лейя кивнула, удовлетворенная объяснением, и продолжила:

– «Незаконно пленив вышесказанную Верелею, сей князь пытался угрожать всяческими гнусностями, но был остановлен добрыми гражданами Вежа. В частности, магом Конклава – Велием Вересенем и Алией Всеславишной, находившимися там по делам Школы». Ну а дальше сопли по сковороде, какие мы обиженные и как в гневе страшны.

– Ну-у, – разочарованно протянула я, – а я думала, что вы ему голову оторвали.

– Хотелось нам мараться! – хмыкнула Алия.

– Энто дело политическое. – Зоря многозначительно поднял палец, засмущался и пробасил: – Давайте к столу. Обмоем, что ли.

– Кого обмоем? – не поняла я.

– Да меня же. – Овечка влезла на кровать и повертела головой. – Ничего не видишь?

– Покрасилась, что ли? – неуверенно спросила я.

– Нет, брови выщипала! – фыркнула четвероногая и выгнула грудь, подставляя под самый мой нос архон.

– Ух ты! – Я радостно всплеснула руками. – Тебя в Школу приняли?!

– Бери выше. – Овечка гордо продефилировала туда-сюда по моей кровати. – Я теперь новый комендант женского общежития.

– Конец общежитию, – оскалился волк.

– Ха! Не надейтесь. – Овца спрыгнула с моей кровати, носом выдвинула на середину комнаты лавку и, довольно ловко усевшись на нее, выступила с программной речью: – Вы у меня по одной половице ходить будете.

Мы захохотали, а овечка обиделась, прищурила глазки и самым мерзким голосом, на который только была способна, проскрипела, растягивая слова:

– А что это на женской половине, в комнате у незамужних девиц делает все это самцовое поголовье? Правила не для вас, да? К директору пойдем разбираться, да?

– Я ее наставник, – тут же ткнул в меня пальцем Велий.

– Я тоже, – добавил Сиятельный, беззаботно пожав плечами.

– А я вообще жених, имею право, – надменно вздернул подбородок Аэрон.

– Я околдованный, – сказал Зоря, нарезая ветчину толстыми ломтями.

И все выжидательно уставились на Серого Волка. Он обвел всех взглядом и ухмыльнулся:

– А я вообще персонаж легенд и мифов, присутствующий здесь в качестве проекции подсознательного на действительность и визуализировавшийся в результате магических флюктуаций в стенах данного заведения.

Зорина ветчина шмякнулась на пол.

– Ты детей-то не пугай, умник, – проворчала овечка, неуклюже сползая со своего трона. – Как девок тискать, так самец, а как из комнаты выметаться, так визуализация. – И она уставилась на Зорю, сложив ножки крестиком: – А не нальет ли кто-нибудь даме немножко вермута?

Так что Феофилакт Транквиллинович застал нас в самый разгар веселья. Оглядев нашу компанию с порога, он заявил, что именно здесь и ожидал найти всех нас. За его спиной беззвучно подпрыгивал, улыбаясь во всю свою крысиную мордочку, Гомункул, лапами показывая, как он нам рад и как ему здесь все осточертело. По коридору усиленно забегал народ, пытаясь заглянуть к нам в комнату и разочаровываясь от того, что все мы живы-здоровы и никаких конечностей нам не поотрывало. Поздравив нас всех с успешным возвращением, директор велел завтра каждому написать отчет и, строго взглянув на овечку, предупредил:

– Прошу обратить внимание, одна из самых неспокойных комнат.

– Может, расселим? – тут же поинтересовалась предательница.

Глаза директора подернулись мечтательной дымкой, словно он представил себе тихие подземелья, тяжелые кандалы и три отдельные глухие камеры. И он тяжело вздохнул:

– Нет, пусть уж лучше они в одном месте, а не расползаются по всей Школе, как тараканы.

– Может, поужинаете с нами? – предложила овечка. Феофилакт Транквиллинович вздрогнул и, почему-то окинув взглядом меня с подругами, отказался:

– Нет, спасибо, я уже… – и покинул комнату.

– А чего это он на нас смотрел? – пугливо спросила мавка.

– Аж сердце захолонуло, – подтвердила Алия.

Велий приподнял брови:

– А вы разве не заметили, что учеников здесь домой не возвращают?

Мавка тонко запищала, прижимаясь к Сиятельному. Я заухмылялась:

– Меня не съест, я ему родственница.

А Серый Волк жизнерадостно проговорил:

– В каком-то смысле мы все братья и сестры, потому что дети Всетворца. – Он повращал глазками и задумчиво добавил: – Но не ходить же из-за этого голодным.

– Это, – Зоря, глядя то на меня, то на Лейю, погрозил пальцем, – вы не пугайте, а то я когда волнуюсь…

– Знаю, кушать хочешь, – закончила я за него.

– Нет, по маме скучаю и громко плачу.

– Кстати, Гомункул, – обратилась я к крысу, который, проводив директора до двери, скромно остался в нашей компании, – вот твой крестничек, попался на воровском заклинании.

– Ха! Я ж говорил, что заклинание работает железно! – Архивный уставился на попавшегося вора, оценивая размеры добычи. Зоря покраснел, засопел, переживая из-за того, что попался на заклинание какой-то крысы. Но проговорил почтительно:

– Мне бы это… назад. Освободиться.

Крыс разом поскучнел и начал виновато прятать от меня глаза, что-то невразумительно бормоча.

– Чего-чего?!

– Извини, подруга, – развел лапами крыс, – нету у меня второй половины заклинания.

И в тот момент, когда я и Зоря в гневе готовы были на него кинуться, мерзко так, по-крысиному захихикал:

– Попалась!

Ловить его в комнате, заставленной мебелью, было бесполезно, только тешить его крысиную душонку. Поэтому я, посотрясав воздух бессмысленными угрозами, сдалась.

Ближе к полуночи мы спустились в подвал, где крыс, порядочно наиздевавшись над богатырем, наконец подарил ему свободу. Любопытная овечка, обегая архив, повстречала алхимикуса и добавила к общему беспорядку, царившему в Гомункуловом хозяйстве, пару разбитых витрин. Но больше всех меня потрясла книга, изъятая у фон Птица. Едва начав ее листать, я сразу обрадовалась, что не сделала этого ночью в Белых Столбах. И торжественно вручила ее Гомункулу, сказав, что вот, даже в дальних походах мы не забываем о друзьях, работающих на столь хлопотном месте. Пьяненький Гомункул прослезился, вычеркнул должника и зашвырнул книгу в груду таких же, наваленных в углу. Проследив за ее бесславным полетом, я решила «купи слона за деньги» оставить себе.

Овечку мы еле отыскали в хлеву, пришлось отпаивать ее вином.

Так что на следующий день, когда топочущий Рогач поинтересовался, кто это в Школе устраивает такие пьянки, мы молча и не сговариваясь показали на нового коменданта женского общежития.

Солнышко стало ближе к земле, дни стали теплее; конечно, до грандиозного таяния было еще ой как далеко, но уже само предчувствие скорого тепла, а там и летних каникул заставляло чаще улыбаться, чаще мечтательно смотреть в окно, реже слушать бубнеж наставников.

Лейя сидела около самого окна, высунув синий от чернил язычок, она радостно строчила один конспект за другим. Алия любовно полировала отцовскую саблю, напевая под нос:

– Чудесные школьные годы, радости полны деньки, с тетрадками и книжками бегут ученики.

Я лежала на кровати, безнадежно глядя на груду «справочной литературы», принесенной Гомункулом из архива по приказу Феофилакта Транквиллиновича. Я-то, наивная, думала, что за все мои подвиги мне гривну благодарственную повесят на шею, а мне для начала вломили неуд по демонологии, потом неуд по демонографии и неуд по культурологии. Феофилакт Транквиллинович, вызвав меня в кабинет, сидел, откинувшись в своем кресле, и благостно взирал на меня, отбивая пальчиками на подлокотнике легкий бравурный марш.

– Почитал я ваши отчеты, госпожа ученица, и обнаружил удивительное, просто сказочное пренебрежение предметом.

У меня и рот раскрылся.

– Вот, например, – продолжал наставник, – взять хотя бы историю с вашим «нечаянным» срыванием печатей. А вот конспект господина Анжело, кстати, начало этого года. – Он зачитал выдержку: – «Закрывающий печати был утрачен через триста лет после того, как был закрыт ход в Подземное царство… и далее подробное описание свитка. – Наставник подтолкнул мне пухлую тетрадь Анжело. Я с отвращением прочитала в ней полное описание моего свитка, и даже зарисовочки старательный демон умудрился сделать. Хоть убейте, не могу припомнить этого занятия!

– Да, и, госпожа Верея, верните, пожалуйста, свиток. А то я страшусь даже представить, чем может закончиться его дальнейшее пребывание в ваших руках. К тому же это собственность Школы.

– А по культурологии за что неуд? – набралась я смелости спросить.

– Видите ли, госпожа Верея, – совсем уж добродушно взглянул на меня директор, – но и по культурологии вам давали описание семейства небезызвестного чародея Ландольфа. Пусть и в виде легенды, но тем не менее.

Я втянула голову в плечи, пискнула:

– И что теперь? – понимая, что расплата будет нелегкой.

– Посовещавшись с коллективом ваших преподавателей, мы пришли к выводу, что вам просто необходимо, во-первых, провести переэкзаменовку по трем заваленным вами предметам, а во-вторых, ввести дополнительные занятия по обществоведению. Вы совершенно не разбираетесь в политической жизни и процессах, происходящих в Мире. – Директор машинально взял перо и начал им размахивать, как дирижер. – К тому же я слышал, что у вас появилась похвальная тяга к архивным книгам. Что ж, добавим еще книговедение. Вам будет приятно.

Я закатила глаза, едва малодушно не предложив просто выпороть.

Директор задумался, видимо решая, какой новостью меня еще порадовать, но, посмотрев на мою унылую физию, сжалился:

– Да вы не переживайте, госпожа Верея, мы же понимаем, что уход такого опытного педагога, как Рагуил, сыграл немаловажную роль. Поэтому даем вам на пересдачу двенадцати важных тем прошедшего года целый месяц. Но вы не затягивайте, потому что скоро начнутся декадные экзамены, да и курсовые работы по окончании учебного года не за горами.

Я чуть не завыла как собака.

Вот так и вышло, что теперь, пока подруги беззаботно веселились, я с тоской смотрела на кипу книг.

– Да ты не переживай так. Мы ж поможем, – успокоительным тоном проговорила Алия.

– Ага, – я безнадежно качнула головой, – У доски за меня постоите. Сейчас они знаешь как в меня вцепятся! И Велий еще с этим книговедением…

– А что по книговедению? – спросила мавка.

Я показала ей длинный свиток:

– И это только ознакомительная литература.

По коридору, дзинькая колокольчиком, прошла овечка:

– Так, бездельницы, на уроки, на уроки. Обед кончился. – Она заглянула в нашу дверь. – Госпожи ученицы.

Алия покосилась на овечку:

– Кудрявая, иди матрасы пересчитывай.

Я, между прочим, – овечка отставила ножку в сторону, – комендант, а не завхоз и отвечаю за общий порядок, бездельниц вроде вас на уроки отправляю.

– Ой, ой, ой! Интересно, кто тебе кропал стишата в туалете. – Лейя закатила глазки и продекламировала:

 
Милые друзья, на пол с… нельзя,
Для этого есть яма,
Держите попу прямо!
Если вы не будете соблюдать правила этикета,
То администрация добьется закрытия туалета!
 

– Шедевр! – захлопала Алия в ладоши.

– Я, между прочим, из вас людей делаю!

– А надо нечисть! – вякнула Лейя.

– Хватит пререкаться с комендантом, а ну, живо на уроки! – Овечка впрыгнула в комнату, а мы мимо нее в коридор и заперли дверь, слушая, как она там долбится.

– Все! – радостно объявила Лейя. – Теперь, Алия, на утренней пробежке тебе смерть сыскать!

Надо сказать, что деятельная овца вытребовала себе у Феофилакта Транквиллиновича еще и должность педагога. Теперь она вдобавок к своим комендантским обязанностям тренировала по утрам вилколаков, вовкунов и прочих оборотней. Очень забавно было наблюдать, как злобная стая волков гонит по парку беззаботно гарцующую всего на полшажка впереди них овечку. Оборотни сходили с ума при виде ее наглого кудрявого зада. Но ни один не смог ее догнать.

Единственное, что их утешало после подобного унижения, так это занятия с Зорей, который попросился хотя бы до лета пожить при Школе. Вольф Вениаминович, выдав ему деревянную колотушку, велел гонять ею учеников, а так как Зоря их боялся, то гонял на совесть и на полном серьезе, но за все время еще ни в кого не попал.

Убежав от топочущей комендантши, я столкнулась с Велием.

– Ну, ты как? Готова к урокам? – осведомился он.

Я кивнула. Последнее время на меня стала накатывать сонливость, сменяющаяся приступами странного ясновидения. Например, я точно могла сказать без всякого кольца и зеркала, где Велий и чем он занимается, строчит ли заклинание или валяет дурака с Аэроном. Стоило мне признаться в этом, как дружки устроили мне скандал. Вампир заорал что немедленно расторгает помолвку, ибо он-то точно знает, как образуется подобная связь, и накинулся на меня:

– Признавай я, когда ты пила его кровь?!

А Велий заявил, что если девицы начинают тебя даже сквозь стены чуять, то совершенно точно пора драпать куда-нибудь за тридевять земель. На что я фыркнула и сказала, что я точно так же чувствую и Феофилакта Транквиллиновича. Тут уж они оба на меня накинулись, обзывая развратницей.

Так и полетели наши дни – днем занятия, вечером посиделки и жалобы на непосильный ученический труд. Единственным развлечением остались только прогулки в парке с Велием.

– Тема сегодняшнего занятия… – строил из себя учителя Велий, сознательно не обращая внимания на хруст моего снежка за спиной, но стоило мне его метнуть, как он развернулся, поймав снежок в невидимую ловушку, и договорил: – левитация.

Я хмыкнула и подбросила варежки, они словно по волнам поплыли к магу и шмякнули его в нос.

– Очень хорошо. – Велий сунул мои варежки в карман. – А теперь сделай так. – Он развел руки и поднялся над землей на локоть.

– Эй! – Я вспомнила, как летала вместе со Школой, и присела. – Давай не будем!

Маг состроил скорбную гримасу и, подражая миренцам, сказал:

– Совсем не могу, слушай, дорогая. Личная просьба директора.