Текст книги "Кто ушел и кто придет (СИ)"

Автор книги: Мария Руно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 21 страниц)

Они обошли садик, и Губерт сказал:

– Пожалуй, пора пообедать. Не знаю, как ты, а я проголодался. На второй веранде сейчас тень и ветерок, люблю поесть на свежем воздухе. Между прочим, наш парк-кафетерий – мое изобретение

Веранда за домом повторяла общий стиль дома, но ее минимализм оживлялся ползучими розами, обвивающими перила и балки под потолком. Свет проникал сквозь листву и придавал зеленоватый оттенок светло-серому полу. Большой стол, к удивлению Мадлон, оказался пуст. Губерт перехватил ее взгляд и, потирая пухлые ручки, весело проговорил:

– Да-да, прислуги у меня нет. Ни механической, ни, так сказать, органической. Разве что вот это, – он указал на кибера, неподвижного и незаметного в нише у двери. – Уборщик, садовник, в крайнем случае – телохранитель. А еду я себе готовлю сам, и стол накрываю тоже. Обожаю все, связанное с едой! Если бы я не стал робототехником, я бы стал поваром. Пойдем-ка, ты мне поможешь…

В доме оказалось прохладно, даже чересчур по сравнению с наружной жарой. В стену гостиной был встроен аквариум с подсветкой, посередине комнаты – альпийская горка с маленьким водопадом и настоящим влажным мхом на камнях. Наверное, у Губерта страсть к растительности и воде.

Мадлон не могла поверить, что он действительно сам готовит, наверняка здесь есть автоповар, но оказавшись на кухне, поверила. Автоповар, впрочем, был – стоял в углу, не подключенный к сети. Остальное место занимала многофункциональная плита, разделочный стол, раковина, посудомоечная машина, холодильник и какие-то бесчисленные шкафчики и полочки, забитые посудой, поварским инструментом, продуктами, приправами и невесть чем еще.

Губерт с ходу распахнул один из шкафчиков и вручил дочери скатерть.

– Отнеси на стол. Как тут суп? – он приподнял крышку над массивной кастрюлей и с удовольствием потянул носом. – Прекрасно!

Мадлон положила скатерть и вернулась за тарелками. Губерт принес фарфоровую супницу, расписанную синими птичками на зеленом фоне, хлеб в корзинке и сделал радушный жест:

– Угощайся, Мадлон. Кстати, налей и мне супу.

– Ты часто так обедаешь? По-моему, это несколько утомительно – вручную готовить несколько блюд. И вся эта сервировка…

– Утомительно, если заниматься этим каждый день, а если раз в неделю, тогда – приятное развлечение. Обычно на выходных меня кто-нибудь навещает, вот как ты сегодня, а для гостей я рад постараться. А у тебя бывают гости?

– Нет.

– Да что ты? Впрочем, Рой говорил, что ты довольно замкнутая… Что же, у тебя совсем нет друзей?

Она неопределенно пожала плечами.

– У меня есть хорошие знакомые. Я найду, к кому обратиться за помощью, если ты об этом. Но пока мне это ни разу не потребовалось.

– Да… – в раздумье протянул он. – Узнаю Елену.

За супом последовала жареная рыба, к которой Губерт открыл бутылку белого вина; затем – салат, отбивные котлеты, большой яблочный пирог и блюдо со сливами. Последние, по мнению Мадлон, были совсем лишними. Она наелась до отвала, ей даже купаться расхотелось. Губерт, все такой же энергичный и ничуть не отяжелевший, сварил кофе, достал портсигар и предложил ей сигарету.

– Спасибо, не курю.

– Я, в общем, тоже, – он со вкусом задымил. – Только после обеда, за кофе и в приятной компании, ну и конечно, табак должен быть лучшего качества. Чувствуешь аромат? Я привез эти сигареты с Нарата.

Губерт, видно, решил не наседать на дочь с расспросами во время еды и в течение обеда говорил в основном сам, обо всем понемногу, ни на чем особенно не задерживаясь – собственная жизнь, новости, спорт, кино, литературные новинки, светские сплетни – казалось, он способен болтать о чем угодно. Но теперь он вернулся к прежней теме:

– Расскажи что-нибудь про вашу жизнь с Еленой. Признаться, не представляю ее в образе матери.

– А я не представляю тебя рядом с Еленой, – отозвалась Мадлон и отпила немного кофе. – Вы долго встречались?

– Около месяца. Я был безумно влюблен, и ей, наверное, вначале льстили мои чувства. Я не пытался ее удерживать – знал, что ничего не выйдет. Жаль, конечно, что она не рассказала мне о тебе. Сам-то я и представить себе не мог, что она захочет завести ребенка. Раньше ей бы пришлось запросить у меня согласие на модификацию, а в последние годы согласие обоих родителей, если они не женаты и не живут вместе, уже не требуется. Справедливо, пожалуй… Ну, а как вы жили? Как она к тебе относилась? Часто ли ты видела ее в детстве? Последние десять лет вы, я так понимаю, только переписывались и разговаривали по видеосвязи. Елена не возвращалась на Землю, знаю, что даже докторскую степень ей присуждали на Нарате.

– Да, ей нравилось там, она всегда хотела работать вдали от Земли. А я радовалась за нее, что она наконец-то этого добилась.

– Да, – медленно повторил Губерт. – Космические первопроходцы. Строители новых миров во славу человечества… – он тщательно стряхнул пепел с сигареты, затянулся, разогнал ладонью струйки синеватого дыма. – Такие люди, как Елена и ее товарищи, вызывают у меня безграничное уважение, я преклоняюсь перед теми, кто уходит к звездам, кто работает на внеземных плацдармах. Но иногда мне кажется, что прежде чем стремиться к иным мирам, стоило бы привести в порядок наш родной мир. Ну да это отдельный разговор… Так как же все-таки вы жили, прежде чем она улетела на Нарат? К примеру, кто ухаживал за тобой, когда ты была крошкой? Сомневаюсь, чтобы Елена взяла отпуск хотя бы на пару месяцев, но вряд ли она носила тебя с собой на работу…

– Ну и вопросы ты задаешь! Ты же не думаешь, что я помню себя в таком возрасте?.. Наверное, вначале у нас была робоняня – я знаю, что их многие используют – а потом я научилась сама себя обслуживать.

– А с какого возраста ты себя помнишь?

– Лет с пяти, с шести… – сообразив, что Губерту приходится вытягивать из нее слова, она продолжила: – У нас был домашний ИИ, мы звали его – то есть ее – Дженни, она обучала меня, это было очень интересно. В то время мне особенно нравились виртуальные путешествия. Сейчас я уже не так сильно их воспринимаю, все время помню, что это не совсем правда, а в детстве все казалось таким ярким… Совсем настоящим.

– А в школу ты ходила?

– Конечно! Или ты про школу старого образца?.. Нет, я никуда не ездила, училась дома. Знаю, некоторые ругают систему удаленного обучения, но я не вижу большой разницы. Я точно так же общалась с учителями и одноклассниками, то есть с их визуализациями, как если бы ходила в настоящий класс.

Губерт покивал.

– В общем да, различия невелики, особенно если не предполагаешь в будущем плотно работать с людьми. Но ты хотя бы изредка выходила из дома?

– Разумеется! Я часто ходила в Висячие сады. Мы жили недалеко от одного парка – знаешь, парк на сотом уровне, там сейчас памятник жертвам путча. Мне нравится природа. Нравится просто смотреть на нее, хотя это немного глупо, пожалуй.

– Наверное, это передалось тебе от Елены, – улыбнулся Губерт. – Она тоже любила созерцать природу, а не только наблюдать и копаться в ней в поисках новых открытий. Так, и что же, ты до самого выхода на работу училась удаленно?

– Когда Елена улетела работать на Нарат, я еще не достигла совершеннолетия и три года прожила в интернате. Было немного сложно привыкнуть к живому общению, но потом я освоилась. Каждый из нас имел отдельную комнату, и при желании я могла от всех отдохнуть. Многим там даже больше нравилось, чем дома. Мне… Не то, чтобы нравилось, но это был интересный опыт.

– Ты ни с кем не ссорилась, но и не дружила, верно?

Она кивнула.

– Мне и раньше, и теперь лучше в одиночестве. Среди других ребят я тоже не замечала ни сильных конфликтов, ни крепкой дружбы. По-моему, там все держались довольно обособленно. Но обучение было прекрасно поставлено! Я помню нескольких детей – они казались мне такими тупыми, совсем ни к чему не способными, разве что другим пакостить. Но преподаватели и из них сумели что-то вылепить.

– По матери ты не скучала?

– Первое время мне не хватало ее, – согласилась Мадлон. – А потом я привыкла. Другим ребятам было сложнее, я помню мальчика из семьи старого образца, он вначале сильно переживал. Его родители, кажется, работали на марсианской базе, а в интернат к нему иногда приезжали бабушка с дедушкой. Я слышала, что некоторые семьи, бывает, даже живут вот так, несколькими поколениями вместе – забавно.

– Да, встречается и такое, правда, все реже, – рассеянно ответил Губерт. – Скажи, Мадлон… Может, я и не должен задавать такой вопрос, но… Ты хоть немного любила Елену?

– Было бы лучше, если бы ты подобрал другое слово, – сдержанно ответила Мадлон. – Это раздражает меня своей неопределенностью. Ты бы мог просто спросить, как я относилась к Елене, и я сказала бы, что очень уважала ее, мне хотелось походить на нее, я благодарна ей. Она содержала меня и платила за мою учебу, пока я не начала зарабатывать сама. Научила меня ставить цели и добиваться их, любить свою работу и работать на благо человечества. Она поддерживала меня и радовалась моим успехам, я доверяла ей. Думаю, она не отказала бы в помощи, если бы я попросила, но я ни разу не просила, потому что всегда справлялась самостоятельно. Не знаю, чего еще ребенок может требовать от взрослого.

– Я предполагал что-то подобное, – пробормотал Губерт. – Она никогда не кричала на тебя и ни разу не приласкала; когда бывала довольна тобой, то мягко хвалила и, может, гладила по голове, а если сердилась, то столь же мягко журила. Если сердилась слишком сильно, то просто молчала. Верно?

– Да. Я, пожалуй, догадываюсь, что ты хочешь сказать: слишком мало эмоций, не хватало… Как это назвать?.. Душевной близости.

– Тебе, кажется, всего этого хватало. Ты ведь не знала другой жизни.

Мадлон отодвинула пустую чашку.

– Наверное, мне пора, Френсис. Спасибо за прекрасный обед.

– Послушай, а ты не хочешь переехать ко мне? В этом доме полно места.

Ну уж нет! Что это ему взбрело в голову?

– Нет, спасибо. Я привыкла к своей квартире в городе.

– Скорее, «привыкла жить одна», да? – он погасил окурок и легко вскочил. – Ладно. Проводить тебя на станцию?

– Спасибо, не стоит. Я помню дорогу.

Френсис вздохнул. Видно, он предложил это не потому, что боялся, что она заблудится.

– Хорошо. Навещай меня, я действительно всегда рад тебя видеть, – он хотел обнять Мадлон, но та была начеку и успела непринужденно повернуться, чтобы взять со столбика перил плетеную шляпку.

– До свидания, Френсис.

Уходя, она оглянулась. Маленький и толстый Губерт все еще стоял на крыльце. Он помахал ей, она махнула в ответ и ускорила шаги. Слишком много расспросов и чувств для одного дня, хватит…

На станции она снова увидела Анни Кейн. Одна на пустом перроне, та держалась двумя руками за металлические перила и тихо покачивалась, как стебелек под ветром, белая юбка колыхалась над загорелыми коленями. Мадлон остановилась, не зная, подойти или просто сесть на скамью и дождаться поезда. Анни разрешила ее сомнения, приблизившись и сказав:

– Извини, я задумалась и не сразу тебя увидела. Никак не получается подобрать рифму.

Мадлон вспомнила все, что говорил ей про Анни отец.

– А правда, что ты – христианская проповедница? Мне Френсис сказал.

– Не хочу так себя называть. Какая из меня проповедница?

– Но ведь ты пишешь на религиозную тематику?

– Не только…

– И устраиваешь какие-то встречи?

– Да, иногда я встречаюсь с людьми, которым нравится мое творчество. Мне интересно общаться с ними оффлайн, им, видимо, тоже. Но я ничего не проповедую. Я еще слишком мало знаю, чтобы кого-то учить. Просто делюсь с другими моими мыслями и чувствами и радуюсь, если мои стихи что-то затрагивают в чужой душе. Еще я немного играю на гитаре, и некоторые стихи мне удается положить на музыку.

– Много людей ходит слушать тебя?

– Нет. То есть, обычно собирается много, но появляется один из пяти или десяти. Приходи и ты, я всем рада. Давай, я покажу тебе мою страничку, – она взяла у Мадлон КПК и включила воздушный монитор. – Вот. Можешь добавить меня в друзья, и я напишу тебе, когда мы с ребятами снова будем собираться. А может, мы с тобой раньше встретимся.

– Вряд ли, я не собираюсь сюда в ближайшее время.

– О, неужели? Я думала, ты останешься здесь. У твоего отца такой большой дом, и он живет там совсем один. Ты бы его не стеснила.

– Он предлагал мне, я отказалась, – Мадлон услышала приближающийся стук колес. – Мой поезд идет.

– До встречи, – Анни помахала ей.

13

Когда закончился срок больничного, Ник вернулся на работу, но через неделю понял: хватит. Ему казалось, что все вокруг только и делают, что обмениваются мнениями о том, что с ним произошло. Ник старался убедить себя в том, что никто ничего не знает, но у него не получилось. Вечером он сообщил Ларри, что собирается увольняться.

– Не могу я там оставаться! Ты не представляешь, как плохо быть жертвой, когда тебя все презирают.

– Ты что-то путаешь, Ник. Большинство не знает о том, что с тобой случилось.

– Да уж знают, будь уверен.

– А если и знают, за что им тебя презирать? Ты не сделал ничего плохого.

– Это не имеет значения. Я позволил издеваться над собой, не сумел защититься. Эта дрянь Мадлон ушла целая и невредимая, с нее все как с гуся вода, а я – неудачник…

– Все еще сердишься на нее за то, что она тебе сказала?

– Я даже думать про это не могу, как у нее вообще язык повернулся такое сказать! Это все потому что Мортон ее пальцем не тронул, а вот сделал бы из нее котлету, как из меня, тогда бы по-другому запела! Не хочу про нее больше слышать, даже не заикайся про нее, она для меня не существует!

Раздался сигнал КПК. Ник глянул на экран – звонил Ленни Стривер. Ответить или сбросить? Чего ему надо? Не сказать, чтобы они сильно дружили… Ник решил ответить.

– Как поживаешь? – осведомился Ленни после приветствия. – Ездил куда-нибудь после сборов?

– Да нет, какое там… Работа…

– А я в следующем году лечу на Нарат.

– Здорово! – вяло восхитился Ник. Значит, Стривера все-таки взяли в эту археологическую экспедицию. Повезло… Эх, и почему он, Ник, не согласился перевестись на Нарат, когда ему предлагали там работу? Если бы согласился, черта с два до него добрался бы Мортон.

– У тебя что, неприятности? – неожиданно поинтересовался Ленни.

С чего он взял? Сам догадался или что-то слышал? Да нет, не может он ничего знать!

– Так, мелочи. С Мадлон разошелся.

– Из-за чего?

Ник промолчал. Чего Стривер прицепился? Сворачивать надо этот разговор. Наверное, не стоило и отвечать на звонок.

– Может, помощь какая нужна?

– Нет, спасибо, – отрезал Ник. – Мне пора, извини. Счастливо, – он выключил связь.

– Не доверяешь этому человеку? – спросил Ларри, когда Ник снова повернулся к нему.

– Да не знаю, странный он какой-то. Лиза Кадлес однажды как-то так сказала про него… Дай вспомнить… А, вот: «Ему нравится, когда от него зависят, поэтому он предпочитает слабых, тех, у кого проблемы. А если у человека нет проблем, Стривер сам способен их создать, чтобы потом помогать распутывать». Может, и ошибалась. А если не ошибалась, то, получается, Стривер от Мортона недалеко ушел, – Ник передернул плечами. – В общем, мне своих проблем хватает, новые не нужны, а делиться ими… Я лучше с тобой поговорю. Ты меня точно не обманешь, и тебе ничего от меня не нужно.

– Спасибо, Ник.

– А знаешь, Стривер летит на Нарат. Я ему даже позавидовал. Я бы тоже не против свалить с Земли куда подальше, и не волонтером на время, а навсегда.

– Тогда почему бы тебе вместо увольнения не перевестись в Наратский филиал «Андроидной техники»?

Ник уже думал об этом. Глупо, конечно, проситься туда после того, как сам же отказался, а с другой стороны – что в этом такого? Обстоятельства изменились, и он имеет право изменить свое решение. Оставлять робототехнику ему не хотелось. Он никогда не ставил себя наравне с большинством сотрудников, всегда считал себя блатным ни к чему не способным помощником дяди, но хорошо помнил свой восторг при первом разговоре с Ларри. Пусть Ларри по большей части был работой дяди, а он, Ник, только помогал, а все же… Немалой потерей будет отказаться от всего, связанного с созданием тех, кто совершеннее тебя самого. Если уж он сам такой никчемный, то должен хотя бы помогать выйти в мир таким, как Ларри.

– Спасибо за идею, – сказал он. – Попробую.

Для начала Ник решил переговорить с дядей, но не смог дозвониться. На работе они не виделись, потому что Роберт Форти неделю назад взял отпуск. Ладно, незачем отрывать дядю от отдыха, лучше завтра поговорить с Френсисом Губертом.

Губерт и не думал возражать, у Ника даже создалось впечатление, что он искренне обрадовался.

– Ну конечно! Пока «Андроидная техника» там не появилась, но мы переведем тебя в штат Наратского робототехнического центра. Они в основном занимаются исследовательскими машинами – дроны для геосъемки, роботы-горнопроходчики и прочие, а сейчас еще появился отдел по проектированию и конструированию роботов для археологов, которые работают на плато Муравейник. Там большие сложности в исследовании новой части – лабиринт, какие-то ловушки в туннелях… Вот еще недавно произошел непонятный взрыв, три человека погибли.

Что это Френсис вдруг приуныл? У него был кто-то знакомый в той группе? Хотя чего удивляться – у этого живчика везде знакомые.

– Ну вот, – подвел итог Губерт, – тебе будет чем заняться на Нарате. Подойди завтра ко мне, поговорим подробнее. Я сегодня свяжусь с Наратским центром.

Ника мучил еще один вопрос, но он никак не мог придумать, как бы его сформулировать, чтобы не вызвать лишних подозрений. Пока он думал, Френсис добавил:

– Будет хорошо, если ты прихватишь с собой Ларри и продолжишь наблюдать за ним. Работа ему найдется. В колониях андроидам всегда рады, в отличие от Земли.

Ник подавил вздох облегчения. Расстаться с Ларри сейчас выше его сил.

А утром всю «Андроидную технику» облетела весть – от инфаркта умер Роберт Форти. Это стало ударом для всех, кто его близко знал, а у Ника совсем выбило землю из-под ног. Дополнительное известие о том, что Форти, оказывается, все равно скончался бы в ближайшее время от рака, его не утешило. Он не мог поверить, что единственного близкого человека больше нет. Даже во время прощания с Робертом ему казалось: это кто-то другой умер, не дядя.

Гражданская панихида проходила в холле НТК «Андроидная техника» – такую просьбу покойный оставил перед смертью. Никто не собирался возражать – Форти столько отдал корпорации, ничего не требуя взамен, что все до сих пор чувствовали стремление ему угодить. В своем письменном распоряжении Форти просил, чтобы его провожали не только люди, но и синтетики новой серии, которых он создал незадолго до смерти. Из них мог присутствовать только Ларри Метени. Вера погибла, а третий андроид недавно был признан неисправным и, отключенный, лежал на складе. Ник, оглушенный всем происходящим, заказал для Ларри траурный костюм и обувь и в нужный день привел двойника с собой на прощальную церемонию.

Раньше Нику постоянно казалось, что все перешептываются на его счет, хотя этого не было; сейчас он ничего не видел и не слышал, а вот шепотки были. Все знали, кем на самом деле является мужчина рядом с ним, так похожий на его старшего брата, и при всем уважении к Роберту Форти присутствие на его похоронах робота многими воспринималось почти как кощунство.

Когда закончились прощальные речи и наспех сделанный фильм о покойном, в основном рассказывающий о его работе, Френсис Губерт, заметно расстроенный и даже слегка похудевший, отозвал Ника в сторонку. Рядом стоял распорядитель, очень высокий и тощий мужчина с профессионально-скорбным выражением лица.

– Ник, послушай, а что же его сестра, твоя мать? Где она? Она хоть знает?

– Я ей сообщал, – тихо ответил Ник. Боясь расплакаться, он глядел в пол, а не на начальника. – Я ей все сказал – время, место, допуск оформил…

– А она что?

– Сказала, что поняла. Я думал, придет, а она… Они же в ссоре… Ну и, видимо, решила не приходить.

– Ах, как все это… – пробормотал Губерт. – Она же у Роберта одна из всех родных и осталась, кроме тебя, неужели не могла хоть сейчас простить… Ну, бог с ней.

– Но кто же тогда полетит? – озабоченно спросил у них обоих распорядитель. – По традиции, провожать до Порога могут только родные. Получается, летите вы? – он посмотрел на Ника.

Ник посмотрел на Ларри, который ждал его на почтительном расстоянии, и спросил:

– Туда только людям можно?

Вмешался Френсис Губерт:

– Я тебя понимаю, Ник, но не думаю, что это хорошая идея. Конечно, никакие документы там не спрашивают, а Роберт не возражал бы, напротив, порадовался. И все-таки не стоит. Смерть – наша, человеческая привилегия. Уже о том, что Ларри на правах человека присутствовал на похоронах своего создателя, будут долго вспоминать. Сам видишь, сколько народу кругом, – он указал на сотрудников, толпящихся на ступенях крыльца и на площади перед зданием. Многие поглядывали в небо – вот-вот там появится черный глайдер-катафалк. – Лишние пересуды нам ни к чему. Придется тебе одному лететь. Иди.

Да, вон глайдер, уже описывает полукруг перед посадкой. На негнущихся ногах Ник вышел на крыльцо, оглянулся. Два кибера-носильщика поднимали гроб. Распорядитель почтительно следовал рядом с Ником. В полной тишине они дошли до машины. Ник остановился, плохо различая предметы вокруг. Голова кружится, в обморок бы не грохнуться, хорошо хоть этот длинный тип торчит рядом – подхватит, если что. И чего они там копаются? Покончить бы с этим поскорее! И как жаль, что Ларри нельзя полететь вместе с ним…

Пелена перед глазами разошлась, Ник отыскал взглядом двойника. В черном костюме вместо обычной униформы с логотипом «Киберспейс», Ларри ничем не отличался от стоявших рядом людей. Он приподнял руку, и Нику стало легче от этого ободряющего жеста. Он ответил легким кивком, повернулся и вошел в машину, куда уже погрузили гроб. Распорядитель задвинул за ним дверь, и глайдер взлетел. Ну, все. В последний путь.

Сидя у гроба, Ник смотрел на покойного. Иногда мертвые напоминают спящих, но Роберта смерть не пощадила. Кожа пожелтела и обтянула череп, волосы поредели, узловатые пальцы, такие подвижные при жизни, были сцеплены на груди и, застывшие, казались уродливо искривленными. Пластиковый гроб был сделан под красное дерево, с красной бархатной обивкой внутри. Крышки не было. Лет триста назад Форти положили бы в гроб из настоящего дерева, сверху гвоздями приколотили бы крышку, а потом закопали в землю на большом поле, заставленном каменными плитами с фамилиями и эпитафиями. Ник видел такие поля в кино, они назывались «кладбища». Ужасный все-таки обычай – закапывать мертвых, ну кому захочется гнить в земле, да еще замурованным в ящике? И какие большие площади уходили под эти кладбища!

Нику вспомнилось, как несколько лет назад дядя брал его с собой в другой город. Хотя служба безопасности не рекомендовала делать остановки в дикой местности, Форти посадил глайдер на каком-то холме и предложил прогуляться. Они долго шли по странной пустоши среди кустов и замшелых угловатых валунов, пока Роберт не остановился у вросшей в землю плиты. Только тогда Ник понял, что эта пустошь – старое-престарое кладбище, а валуны кругом – надгробия. «Смотри, Ник, – сказал Роберт, – вот здесь лежит твой прапрадед. В то время еще иногда хоронили, а не сжигали. Ему оказали такую честь – лечь в землю, а не развеяться по ветру». «Кем он был, дядя?» «Врачом. Он спас очень много жизней. Нора могла бы тебе рассказать, ведь это и ее дед, но она, к сожалению, очень не любит оглядываться на прошлое».

На горизонте появился Дом Мертвых, и у Ника что-то сжалось под ребрами. Он никогда не бывал там, ему никого еще не приходилось провожать до Порога, он даже плохо представлял себе, что это за Порог. Дома Мертвых он видел на фотографиях и в новостных передачах, когда сообщали о смерти какой-нибудь знаменитости, но их всегда показывали только снаружи – черные и блестящие, похожие на огромные надгробия ступенчатые блоки без окон.

Посадочная площадка находилась на одной такой ступени. Ник вышел из машины, растерянно оглядываясь, но ему не пришлось ничего выяснять, к нему сразу подошел человек в черном и участливо осведомился:

– Николас Метени? Я провожу вас.

Ник машинально оглянулся на машину. Два местных кибера уже открыли заднюю дверь и вынимали гроб. У Ника опять что-то стянулось в груди. Он посмотрел вперед – в черной стене здания открылась до того неразличимая дверь.

– Вам туда, – послышался голос сопровождающего.

Казалось, за дверью темно как в пещере, но подойдя поближе, Ник увидел, что коридор освещается редкими огоньками вдоль стен. То были свечки, совсем как настоящие, только вместо живых теплых язычков пламени горели неподвижные холодные оранжевые диоды. На полу матово отсвечивала полоса транспортера, киберы поставили на нее гроб. Полоса пришла в движение, и гроб медленно заскользил между рядами мертвых свечей. Ник пошел рядом. Со всех сторон доносилась тихая заунывная музыка, и ни разу в жизни ему не было так одиноко, тоскливо и жутко, как в эти минуты. Он брел, не отрывая глаз от мертвого лица Роберта, и сперва даже не заметил, как полоса транспортера начала забирать вверх. Движение прекратилось, гроб замер на небольшом возвышении. Порог? Да, наверное. Дальше коридор сужается, и огней не видно, сплошная чернота. Значит, дальше ему дороги нет. Ник положил руку на сцепленные пальцы Роберта и сразу отдернул. Какие они твердые и ледяные! Он знал, что тело будет холодным, но не думал, что настолько…

Ник не успел пересилить себя и коснуться дяди еще раз. Должно быть, на последнее прощание отводилось совсем немного времени. Гроб поехал дальше, его контуры стали нечеткими, Ник протянул руку перед собой и наткнулся на невидимую преграду. Так и есть – включили силовое поле, словно границу, разделяющую мир мертвых и мир живых.

Впереди сверкнула приглушенная защитным полем вспышка, и Ник вздрогнул. Все кончено? Вот и тоскливая музыка стихла. А куда теперь идти? Светильники позади почему-то уже не горят, зато справа свет, совсем близко. Видно, ему туда.

И по короткому коридору Ник вышел в обширный зал, наполненный солнечными лучами. Это помещение походило на собор – высокие стрельчатые окна, купол вместо потолка. Стены сверху донизу покрыты стандартными мемориальными табличками из пластика, сделанного под мрамор. Зал Памяти! Он видел такие на фотографиях. Здесь были люди. Они стояли и ходили, группами и в одиночку, некоторые тихо переговаривались, все были печальны, но никто не плакал. И странное дело, болезненное острое горе, которое душило Ника все это время, ушло, как будто сгорело там во тьме вместе с телом Роберта. Невероятная усталость – вот и все, что он чувствовал, пока медленно шагал через зал, разглядывая бесчисленные таблички с именами, фамилиями, датами и эпитафиями. По большей части эти миниатюрные кенотафы были светло-серыми, но часть подсвечена синим – недавние? Да, верно. Вот и он, Роберт Николас Форти. Только имя, дата рождения и дата смерти. Никаких лишних слов – так распорядился дядя.

Домой Ник приехал донельзя вымотанным. Сейчас бы чего-нибудь выпить, да хоть чаю, и сразу лечь… Нет, не получится, сперва надо съездить за Ларри, он ведь, наверное, до сих пор в НТК, потому что у него нет денег, чтобы на чем-нибудь сюда добраться, да и не выпустят синтетика с территории без сопровождающего.

Ник открыл дверь и чуть не наткнулся на двойника.

– Ларри? Я думал ехать за тобой. Ты как здесь оказался?

– Фред Клири меня подвез.

Фред! Вот молодец. Ник почувствовал что-то вроде теплоты к бывшему другу. Может, Фред не так уж плох? Конечно, он обманщик, но, скорее всего, это Микаэла его заставляла. А на похоронах он, кажется, по-настоящему сочувствовал, и сейчас помог Ларри. Наверное, стоит когда-нибудь потом с ним помириться. С ним, а не с Микаэлой!

– Есть хочешь, Ник?

– Я бы лучше выпил, – на ходу стаскивая пиджак, Ник прошел в комнату и вынул из бара бутылку коньяка. После пары глотков стало легче. Снова наполнив рюмку, он устало опустился на диван.

– Что с твоей рукой? – спросил Ларри, и только сейчас Ник понял, что то и дело неосознанно потирает левой рукой пальцы правой. Ему до сих пор чудился холод мертвых рук Форти.

– Не обращай внимания. Посиди со мной, а?

Ларри сел рядом, и Ник переплел пальцы с его пальцами. Тепло искусственной кожи казалось живым и было так приятно после ледяного прикосновения мертвеца…

Раздался сигнал КПК. Ну кто там еще? Ник глянул на дисплей. Боже, только не это! Звонила мать. Не ответить ей он не мог.

– Да, мама?

Не тратя времени на приветствия, Нора скомандовала:

– Приезжай, мне нужно с тобой поговорить.

Прощаться она тоже не собиралась, просто выключила связь. Ник отпустил руку Ларри, допил коньяк и поплелся в прихожую.

– Съездить с тобой? – предложил за спиной Ларри.

Как это было бы хорошо – прийти туда не одному! Но ведь мать не выносит андроидов… А может, сумеет себя перебороть, потерпит один раз?

– Поехали. Только переоденься, сейчас найду тебе что-нибудь.

Ларри не крутил головой, озираясь, как Мадлон, но Ник знал, что андроид оглядывается внимательнее любого человека.

– Ну как тебе здесь? Интересно?

– Да, это место очень отличается от Верхнего города.

– Еще бы. А вот и мой дом, – Ник приложил электронный ключ к считывателю, вошел в крохотную прихожую и позвал: – Эй, есть кто?

Из комнаты появился отец.

– Сынок! – он двумя руками сжал ладонь Ника. – Ну как ты? Ужасно, что Роберт так внезапно умер… Он был такой крепкий, жизнерадостный…

– Ох, папа, что ты плетешь, – отмахнулся Ник. – Ты его видел давным-давно на экране. Крепким его в последние годы никто не назвал бы.

– Тебе виднее, – сразу согласился отец и с любопытством посмотрел на Ларри. – А это кто с тобой?

– Ларри. Я же рассказывал тебе про него. Ларри, это Бен.

– А, твой искусственный брат, да-да, помню, – отец провел рукой по лысоватой голове. – Забавно, словно у меня вдруг появился еще один сын, старший, – он мелко засмеялся. – Проходите, ребята. Выпьем по стаканчику? Ларри, не знаю, ты пьешь? – он вопросительно посмотрел на андроида, а потом на сына.

– За компанию может выпить, только ему это ни к чему, – ответил за двойника Ник. – Да и тебе не стоило бы.

Отец тяжело вздохнул, косясь на шкафчик, где, Ник знал это, спрятана початая бутылка коктейля с говорящим названием «После работы». Этот дурман, хоть и довольно мерзкий на вкус, пользовался популярностью из-за своей дешевизны по сравнению с любым алкоголем. Отец покупал по бутылке через день в автомате прямо у входа на фабрику.