Текст книги "Кто ушел и кто придет (СИ)"

Автор книги: Мария Руно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 21 страниц)

3

Альпинисты разбирали остатки выброшенных из вертолета вещей. Мадлон потопталась в замешательстве среди чужих трекинговых палок, пары ледорубов, связки кошек и отошла. Только сейчас она вспомнила, что оставила палатку дома. Сверток не влезал в рюкзак, она решила, что пристегнет сбоку, а утром, видно, заторопилась и забыла. Что же теперь делать? «Подожду, – подумала она. – Наверное, когда с разгрузкой будет закончено, к новичкам кто-нибудь подойдет». В небе не было ни облачка, припекало горное солнце. Мадлон сбросила куртку, разулась и села на рюкзак.

– Привет! Ты что такая грустная?

Мадлон подняла голову. Рядом стоял парень примерно ее возраста, одетый так ярко, что у нее зарябило в глазах: алая куртка, синие штаны, лихо заломленная оранжевая шапочка – не мальчик, а радуга! Лицо как будто знакомое – странно… И, размышляя, где она могла его видеть, Мадлон отозвалась:

– Обычно говорят не грустная, а задумчивая.

– Если думаешь о том, где лучше поставить палатку, то возле моей есть хорошая площадка, пока еще свободная.

– А я палатку дома забыла.

– Ну ты даешь! – закричал парнишка. – А ботинки ты не забыла? – он посмотрел на ее босые ноги и, кажется, потерял дар речи.

– Да вот же они, – усмехнулась Мадлон, указав на обувь, скрытую за рюкзаком.

Парень демонстративно вытер лоб.

– Ух, слава богу, а я уже испугался! Ты здесь первый раз?

– Да, а ты?

– Второй. Ну, хочешь, подселяйся, у меня трехместная, тесно не будет.

Мадлон открыла рот, чтобы сказать: «Спасибо, не надо, сама устроюсь», но подумала, что ее все равно к кому-нибудь отправят, и ответила:

– Ладно, спасибо. А где твоя палатка?

– Пойдем, покажу… Чего ты рюкзак хватаешь? Положи, я донесу.

– Я сама могу, – она вскинула рюкзак на плечи.

– Ну, как хочешь. Нам туда, – он махнул в сторону широко раскинувшегося по альпийскому лугу палаточного городка. – Тебя как зовут?

– Мадлон.

– А я – Ник.

Она наконец-то вспомнила, где его видела:

– Работаешь в «Андроидной технике»?

– Ага! Как ты догадалась?

Мадлон объяснила, Ник засмеялся.

– Круто я прославился, даже незнакомые девчонки узнают!

– Ты здесь в отпуске?

– Нет, типа в командировке – наблюдаю за группой наших новых андроидов. Только они сейчас не здесь, а в маршрутах, это опытные образцы горноспасателей и шерпов.

– А твой андроид, Ларри Метени, тоже здесь?

– Нет, он дня через два прилетит. А ты где работаешь?

– Я аудитор.

– Скучно, наверное, целыми днями в чужой бухгалтерии копаться?

– Совсем нет. Я люблю искать ошибки. Это похоже на разгадывание загадок, интересно и приносит пользу другим.

– А в нашу «Андроидную технику» не собираешься?

– Может быть, отправят. А что?

– Да так, я в последнее время тоже пытаюсь разгадать одну загадочку… Я тебе потом скажу. Вот моя палатка. Бросай свои вещи, и пойдем погуляем. Общий сбор, расписание занятий, распределение по группам, знакомство с инструкторами и прочее – только вечером, так что у нас полно времени.

Они побродили по лагерю, Ник встретил нескольких приятелей с предыдущих сборов, познакомил с ними Мадлон, а затем повел ее на речку. Молчать он, как видно, не умел и на ходу продолжал расспрашивать:

– Ты почему решила поехать в альплагерь, а не на побережье, к примеру? Любишь горы?

– Трудно сказать, раньше я путешествовала по горам только виртуально. Вот и захотелось посмотреть, как тут на самом деле.

– А я не люблю виртуальные путешествия. Стараюсь видеть новые места своими глазами, по-настоящему. А риск тебе нравится?

– Да, – кивнула она. Мадлон с удовольствием щекотала себе нервы в симуляциях, где всегда была возможность выйти живым и здоровым из любой передряги, но в реальности она до сих пор не подвергалась настоящей опасности, не считая мятежа, который плохо помнила. Сейчас она была не против попробовать настоящий экстрим.

– На флайборде случайно не катаешься? Я пробовал научиться, но мне не понравилось.

– Мне понравилось, но времени не хватает заняться этим вплотную.

Они спустились к реке и остановились на берегу. Вода бурлила среди камней, кое-где блестел лед. Низкое вечернее солнце окрасило оранжевым заснеженные вершины.

Ник толкнул Мадлон в плечо и покровительственно спросил:

– Ну как тебе здесь? Красиво, да?

– Очень… Жаль, что я не умею рисовать. Ну, то есть, по-настоящему – красками на холсте.

– Кто же сейчас рисует красками на холсте! – усмехнулся Ник.

– А почему бы и нет? – раздался позади незнакомый голос. – Мой знакомый рисует. Он даже где-то выставлялся.

Мягко перепрыгивая с камня на камень, к Мадлон и Нику приблизился высокий светловолосый парень. В отличие от всех, кого Мадлон успела увидеть в лагере, он был в черном: черные штаны, черная куртка нараспашку. Кофта под курткой и ботинки были, впрочем, серые. На шее у него висел фонарик на широкой резинке. Парень кивнул Нику:

– Что, уже подружился с новенькой?.. – он посмотрел на Мадлон. – Ты ведь здесь первый раз, верно?

Ник представил их друг другу. Парня звали Ленни Стривер; разглядывая Ника и Мадлон светло-стальными глазами из-под длинных белесых ресниц, он предложил:

– Пробежитесь со мной наверх?

Ник мотнул головой.

– Скоро сумерки, неохота ноги на осыпи ломать. А ты что, все еще пещеры ищешь? Нашел хоть одну?

– Даже несколько, но все маленькие. Пойду еще поброжу, – он застегнул куртку и по камням запрыгал на противоположную сторону реки. Мадлон проводила его взглядом и спросила у Ника:

– Зачем ему пещеры?

– Ну, он типа спелеолог, считает, что здесь перспективный район. Но я так думаю, что он сюда из-за Лизы Кадлес приехал, она ему, вроде, нравится. В прошлом году мы втроем ездили на Черное озеро, Стривер учил ее нырять – он еще и дайвер – а я помогал, снаряжение и баллоны для них таскал. А вообще, он по скалам круто лазит, вроде даже в соревнованиях участвовал… Слушай, пойдем обратно, скоро ужин.

Они сходили на ужин с другими курсантами, потом выслушали распорядок следующего дня и небольшую вводную лекцию, и к своей палатке вернулись ближе к полуночи. Пока Мадлон возилась, вытаскивая из рюкзака спальный мешок, Ник зажег газовую лампу, освободил место для соседки и сказал:

– Я расстелил твой коврик; ты будешь переодеваться или что-то в этом роде? Мне отворачиваться?

– Нет, не беспокойся, – она быстро вылезла из теплой кофты и штанов, оставшись в термобелье, забралась в спальный мешок, наскоро расчесала волосы и легла.

– Давай я еще куртку тебе на ноги накину, – предложил Ник. – Спальник у тебя какой-то тонкий, он хоть с обогревом?

– Конечно.

Ник все-таки накрыл ее своей курткой и сказал:

– А вот эту кофту можешь положить под голову, – он сам устроил Мадлон подушку. – Ну как, удобно?

– Да. Не волнуйся обо мне.

– Слушай, а у тебя такие мягкие волосы! Я думал, что жесткие, – Ник снова провел ладонью по ее голове. Мадлон аккуратно отодвинулась, он сразу убрал руку и сказал: – Извини.

Она промолчала, радуясь, что Метени наконец прекратил свою суету и больше не трогает ее. Но неожиданно что-то шевельнулось у нее в груди, и на секунду ей захотелось, чтобы Ник снова погладил ее по волосам или заботливо накрыл еще одной курткой. «Что это со мной?» – удивленно подумала она, и странное чувство сразу пропало.

Ник тоже улегся и погасил лампу. Несмотря на усталость после насыщенного дня, спать никому из них не хотелось. Мадлон вспомнила, о чем хотела спросить еще при первой встрече:

– Скажи, а в чем особенность ваших новых андроидов? Я слышала, их называют более человечными – почему?

Тот охотно откликнулся:

– Из-за того, что они могут чувствовать. Первое поколение – это роботы в чистом виде, разум, быстрота, ловкость, отсутствие эмоций. В общем-то, они хорошо справлялись с той работой, которую им поручали, а чувства могли изображать на лице в соответствии с ситуацией. Людям этого иной раз хватало. Слышала, наверное, байки про семьи, которые разваливались из-за того, что жена ушла к искусственному слуге, а муж – к секретарше-гиноиду, или про детишек, которые привязывались к механической няньке крепче, чем к собственной матери… Но мы всегда стремились достичь большего, переплюнуть собственного творца, как говорит мой дядя. Новое поколение с И-мозгом – это, по сути, искусственные люди. Правда, у них нет нашей хваленой свободы воли, но они испытывают эмоции, запоминают их, формируют собственный опыт, память, привязанности. Они понимают нас гораздо лучше, чем те, из первого поколения. С ними проще общаться. Они будут очень полезны в космических экспедициях – собственно, в основном для этого мы их и создаем. В космосе к андроидам относятся лучше, чем на Земле. Здесь они все еще слишком многих раздражают своим совершенством. Вот ты, к примеру, как бы к ним относилась?

– Думаю, что хорошо. Меня совершенство не раздражает, а радует. Мне было бы интересно посмотреть на этих роботов. Покажешь?

– Конечно, – Ник пошевелился, устраиваясь поудобнее. – Слушай, а ты модифицированная, да? Извини, что спрашиваю, просто…

– По-моему, сейчас большинство людей в той или иной степени усовершенствованы. Разве ты не избавлен от наследственных болезней?

Он помрачнел.

– Нет. У моих родителей не было средств на улучшение генома, так что не удивлюсь, если когда-нибудь у меня начнется рак или еще какая-то гадость. А твоя внешность – она тоже сделана на заказ? Ты очень красивая.

– Моя мать хотела, чтобы я выглядела как она, только лучше.

– Ясно… – Ник зевнул. – Слушай, я завтра утром пойду на соседний гребень, рассвет пофотографирую. Хочешь со мной?

– Хочу. А во сколько?

– Я тебя разбужу.

В пять часов Ник растолкал ее. Поеживаясь от холода, Мадлон выбралась из палатки. Было еще совсем темно, на востоке едва разгоралась светлая полоска. Над черным иззубренным гребнем висел тонкий серпик стареющей луны. Но лагерь не спал – там и тут мелькали огоньки фонарей, в большой кухонной палатке горел свет.

– Не мы одни ранние пташки, – заметил Ник. – Кто-то, похоже, на восхождение собирается.

Они пересекли палаточный городок и начали подъем по склону, покрытому жухлой травой. Выше трава сменилась каменной осыпью, а осыпь – плотным снегом. Они выбрались на гребень как раз в тот момент, когда из-за цепи гор на востоке показался край золотисто-оранжевого солнечного диска.

– Успели! – Ник схватил Мадлон за рукав. – Здорово, да? Смотри, какие горы кругом стали!

Рассвет залил розовым снежные вершины. Далеко за хребтом расстилалась предгорная равнина, сейчас плотно закрытая облаками, и эти облака горели под лучами восходящего солнца. Они походили на волны густой пены, в них так и хотелось зарыться. Мадлон улыбнулась, глядя на распахнувшуюся панораму. Это было гораздо красивее, чем на экране! Она почувствовала на себе пристальный взгляд Ника и обернулась.

– Что ты так на меня смотришь?

Он немного смутился.

– Просто… Мне сперва показалось, что ты какая-то замороженная, а теперь вижу, что вроде бы нет, нормальная. По крайней мере, природа на тебя действует как на всех. О, встань-ка сюда, вдвоем сфотографируемся, – Ник достал свой КПК. – Ага, нормально получилось. Ты как в сети записана? Я тебя сейчас в друзья добавлю и фотографии сразу скину.

Мадлон сказала фамилию.

– Отправил, – сообщил Ник. – Слушай, я тут хотел еще кое-что сказать… – он запнулся, помолчал и выпалил: – Ты мне нравишься, давай встречаться?

Мадлон подумала, что он выбрал очень романтичную обстановку для признания, и что на другую девушку это, пожалуй, подействовало бы. Но она редко испытывала сильные эмоции, особенно к людям, и Ник не был исключением. Чтобы не обижать его прямым отказом – так-то он, кажется, неплохой парнишка, во всяком случае забавный – Мадлон ответила:

– Ты меня почти не знаешь, да и я тебя – тоже.

Он в замешательстве сдвинул на затылок свою смешную шапку.

– Ну… А что именно ты хочешь обо мне узнать?

Этот вопрос поставил ее в тупик.

– У тебя кто-то есть, что ли? – нетерпеливо спросил Ник и сам себе ответил: – Да нет, на твоей странице ничего такого не указано.

– У меня никого нет, – сказала она. – Послушай, можно мне подумать? И да, спасибо за предложение.

Ник не пытался скрыть разочарования.

– Я тебе что, совсем не нравлюсь?

– Просто я пока не знаю, будем ли мы полезны друг другу…

– Чего? – изумился он. – Ты о чем?

– В общем, я подумаю, – торопливо добавила Мадлон. Ей совсем не хотелось объяснять ему то же самое, что недавно она объясняла Эду. – Пойдем в лагерь, а то на завтрак опоздаем.

После завтрака начались занятия – скорее, проверки, чтобы разделить курсантов на группы в зависимости от степени их подготовки. Инструктор, улыбчивый парень, немного похожий на Ника, привел группу в каньон к ледопаду. Подробно рассказав и показав всем, как следует обращаться с ледорубом, он оставил курсантов тренироваться задерживать падение на льду, вырубать ступени и ввинчивать крючья, а сам позвал Ленни Стривера, который пришел позже всех, и вместе с ним повесил на крутую часть ледопада две страховочных веревки. Началось ледолазание, Мадлон заняла очередь за Ником.

– Сложная трасса получилась, – заметил Ленни, – никто до самого верха еще не забрался.

– Я залезу, – сказал Ник. Стривер как раз спустил альпинистку, которая дольше всех карабкалась по участку с отрицательным уклоном. Подождав, пока девушка отстегнется, он с усмешкой передал веревку Нику:

– Валяй, покажи всем мастер-класс.

Ник действительно неплохо лазил, но все-таки переоценил свои возможности. Промучившись на уступе минут десять, он махнул рукой: «Вниз!». Выражение лица у него было злое и раздосадованное. Ленни спустил его и молча передал веревку Мадлон. Та полезла. Ребята, поднимавшиеся до нее и Ника, вырубили в ледяной наклонке ступени и облегчили ей задачу, но на уступе она, как и все, затормозила. Страховочная веревка, раньше помогавшая, теперь начала оттягивать от стены, и Мадлон сорвалась.

– Тебя спускать? – крикнул Стривер.

– Нет!

Она еще дважды попыталась подняться, но всякий раз терпела неудачу. Внизу ждали, и только чтобы дать возможность другим испытать свои силы, Мадлон наконец спустилась.

– Ну ты упорная, – хмуро усмехнулся Ник. – Я, пожалуй, еще раз попробую.

Он попробовал раз, другой, третий, но так и не забрался. Очередь под веревкой рассосалась, часть курсантов перешла на соседнюю трассу, а большинство ушло в лагерь обедать.

– Что, ребята, на страховке постоять не хотите? – предложил Стривер. – Я бы тоже полазил, размялся.

– Давай, – Ник сразу занял его место. – Посмотрим, что у тебя получится.

Стривер залез, и довольно быстро. Мадлон подумала: «Раз он сумел, значит, это все-таки возможно», и когда Ленни спустился, опять пристегнулась к веревке, не слушая Ника, который бурчал в адрес Стривера: «Еще бы, с таким-то ростом и я бы смог».

На этот раз она висела очень долго, и когда все-таки выползла наверх, руки у нее тряслись от напряжения.

– Молодец! – крикнул снизу Ленни. Новички, которые еще оставались на ледопаде, одобрительно завопили.

Оказавшись на земле, Мадлон подтолкнула Ника:

– Иди, попробуй.

Он бросил через плечо: «Я лучше обедать пойду» и зашагал в сторону палаточного городка. Мадлон догнала его.

– Почему не хочешь? Сам же видел – у меня и Стривера получилось.

– Ну и радуйтесь, – огрызнулся Ник. – У Стривера рост два метра, а у тебя, может, усиленные мышцы. Ты ведь модифицированная.

– У меня только улучшенное здоровье, – возразила Мадлон, но Ник ее не слушал.

– …А я самый обыкновенный, и у меня не получилось. Сама видела – пытался, не залез. Надоело как дураку царапаться на одном и том же месте, а внизу все ржут…

Ник так рассердился на Мадлон, что во время обеда даже не подсел к ней, а ушел к своим друзьям на другой конец длинного стола. Мадлон было неуютно среди незнакомых, знакомиться ни с кем не хотелось, и она, прихватив свою порцию, ушла обедать на свежем воздухе.

Когда она, сидя на камне неподалеку от палатки Ника, доедала кусок пирога, из столовой появился Стривер. С кружкой в одной руке и сигаретой в другой, он зорко огляделся, заметил Мадлон, приблизился своей мягкой походкой и спросил:

– Не возражаешь, если рядом посижу?

«Возражаю», – подумала она, но пока решала, как бы это помягче сказать, он уже уселся.

– Метени болтал, что ты аудитор, – сказал Стривер, разгоняя ладонью сигаретный дым. – Павла Коди не знала? Он тоже работал в этой области.

– Ты напрасно думаешь, что мы все знаем друг друга, – удивленно ответила Мадлон, – вообще-то нас много. Но про Коди я слышала… Только он, говорят, утонул.

– Да, в пещере Филиппи. Мы ныряли вместе, а потом я двое суток вытаскивал его, мертвого, на поверхность. Тяжелое было дело. Мы там были одни, помощи ждать неоткуда.

– Надо же, – сказала Мадлон, не зная, что еще на это можно ответить. – А почему ты про него спрашиваешь?

– Просто хотел узнать, что ты о нем думаешь. Он отлично нырял, лучше меня. И все равно утонул… А ведь я говорил ему: ты устал, не лезь туда. Не послушался, – Ленни встал. – Пойдем на тренировку?

4

Ник Метени на тренировке по-прежнему не обращал на Мадлон внимания, а после занятия ушел куда-то с одним из своих приятелей, высоким золотоволосым парнем, красивым, как Аполлон. Звали этого красавчика, кажется, Фред. Мадлон посмотрела им вслед и подумала: «Пойду тоже где-нибудь погуляю». Уходить из лагеря не запрещалось, но в договоре, который она заполняла перед приездом, было ясно указано: во время самостоятельных выходов за свою жизнь и здоровье клиент отвечает сам. Мадлон решила сходить вниз по реке, посмотреть на ледопады. В брошюрке, которую она пролистала дома, приводились чудесные фотографии, да и автор не пожалел красок, живописуя эти «сверкающие каскады» и «ледяные замки».

Палаточный городок, голоса, музыка, шум речки в полынье возле лагеря остались позади. Слушая скрип снега под подошвами ботинок, она миновала ледяную стенку, где лазила утром с другими новичками, прошла мимо пары мелких замерзших ручейков и через полчаса подошла к первому «сверкающему каскаду». В боковое ущелье поднимались широкие ледяные уступы. Большой, видно, здесь летом ручей! Задрав голову так, что шапка сползла на затылок, Мадлон смотрела на искрящиеся на солнце нерукотворные ступени. Вот бы подняться! Сверху, должно быть, даже лагерь видно… Правда, на лекции по технике безопасности им говорили не лазить на ледопады, но здесь не очень круто, да и кошки с ледорубом с собой. «Попробую», – решила она.

Первые тридцать метров Мадлон прошла без задержки, но затем уткнулась в вертикальную стенку. Лед горел изнутри синими искрами, это было очень красиво, и Мадлон несколько минут постояла, любуясь. Жаль, что подняться дальше не удастся, надо двигаться обратно.

Она оглянулась. Ледяные уступы, по которым она только что забралась, сверху показались гораздо круче и опаснее, и Мадлон расхотелось спускаться этой же дорогой. «Лучше обойти», – подумала она, сошла со льда и сразу же провалилась по пояс. Ветер сдувал снег с ледопада, взамен наметая сугробы по бортам речки, скрывал и выравнивал камни, кочки, скрюченные деревца, корни и ямы.

Мадлон пошла-поплыла, оставляя за собой широкую борозду на пухлом белом покрывале. Впереди виднелся скальный гребешок с торчащими кустиками. Мадлон хотела добраться до него, чтобы поправить задравшиеся гамаши. Она плохо пристегнула их к обуви, и теперь с каждым шагом под штанины и в ботинки набивался снег.

Вот и долгожданные камни. Мадлон сняла рюкзак, подумала и сняла куртку – к черту эту терморегуляцию, проще так остыть! Доверять разрекламированной системе кондиционирования костюма она еще утром перестала и иногда на досуге продумывала наиболее изящные речевые обороты для письма-жалобы производителю.

Усевшись на куртку, Мадлон сняла кошки и один гамаш и с огорчением и досадой обнаружила, что лопнул тросик, проходящий под пяткой ботинка. Надо заменить какой-нибудь веревочкой… Она точно помнила, что в рюкзаке был маленький моток репшнура, и принялась рыться в поисках. Да, вот он! Мадлон вынула нож, но когда принялась отрезать нужный кусок, локтем столкнула с камня открытый рюкзачок. На снег вывалились запасные рукавицы, носки, термос и контейнер с перекусом. Все, кроме термоса, осталось лежать там, где упало, а последний покатился по склону.

Бросив на куртке нож, шнур и недоделанный гамаш, Мадлон кинулась следом. Ей очень не хотелось остаться без чая. Она почти догнала потерю, но не успела схватить – подошва ботинка скользнула, и Мадлон сперва шлепнулась на спину, а затем поехала, обгоняя термос. Здесь, видно, летом протекал ручеек, и лед обманчиво припорошило снегом. Ледяная наклонка оборвалась, далеко внизу Мадлон увидела белое поле реки, зажмурилась и сжалась в преддверии полета и падения…

Что-то резко дернуло ее вверх, что-то затрещало, по ногам потянуло холодом, в лицо подул ветер… Мадлон приоткрыла один глаз. Она висела над рекой на собственных подтяжках, каким-то чудом зацепившихся за длинный корень, торчащий из-под ледяной коры на обрыве. Висеть было чертовски неудобно. Мадлон боялась вывалиться из штанов и порадовалась, что недавно подтянула пояс. На всякий случай она вцепилась в подтяжки руками, но сразу пожалела – стоило сделать это резкое движение, и корень тихо, но отчетливо треснул. Она замерла, напуганная и не знающая, что теперь делать. По ущелью гулял ветерок, кусал ее за ноги ниже задравшихся штанин и за голые руки – перчатки остались в карманах куртки.

Отсюда открывался прекрасный вид на белоснежные острые вершины и соседнее плато, но Мадлон было не до красот. Она подумала только о том, как много кругом гор, больших, величественных и безлюдных, и какая она маленькая и беспомощная на их фоне. Мельком ей представилось, как она, должно быть, выглядит снизу – маленький сине-розовый флажок на темно-серой скале. Ветер усиливался и покачивал ее. Пошел мелкий снег. Ноги затекли, правая, оставшаяся без гамаша, начала замерзать. Пальцев на руках Мадлон уже не чувствовала. Через час-другой она умрет от переохлаждения, нужно выбираться отсюда любым способом!

Она попыталась схватиться за корень, но передумала: от каждого ее движения тот начинал угрожающе потрескивать, а даже если она и схватится за него руками, все равно не сможет забраться на скалу. Склон покрыт льдом, а у нее ни ледоруба, ни ножа.

Мадлон скосила глаза на аварийный сигнальный браслетик у себя на запястье. Нажать на кнопку – и скоро сюда прилетят или придут. Ее снимут, посмеются, отведут в лагерь… И, скорее всего, ближайшим рейсом отвезут в город: «Поезжай домой, девочка. Мы не можем держать курсантов, которые не в состоянии соблюдать простейшие правила безопасности». Конечно, сама виновата, но так обидно! «Но это лучше, чем шмякнуться на лед», – подумала она и осторожно потянулась к браслету. Корень опять затрещал. Мадлон надеялась, что если даже она сорвется, то не разобьется до смерти. Биодатчик сразу пошлет сигнал о критическом состоянии хозяина, и ее подберут.

Ей показалось какое-то движение на белом поле замерзшей реки внизу. Там кто-то шел… Да, точно! Мадлон вглядывалась в далекую черную точку. Скоро не осталось сомнения, что это человек. Хоть бы поскорее подошел, чтобы она могла ему крикнуть…

Человек приближался. Он был невысокого роста, в серой с синим спортивной куртке и штанах, в вязаной шапке, с рюкзаком за плечами, к рюкзаку пристегнут ледоруб. Новый инструктор? Прибывший позже всех курсант? А, неважно! Мадлон открыла рот, чтобы позвать, но человек опередил ее. Остановившись, он поглядел вверх, прямо на нее, и крикнул:

– Эй! Тебе помочь?

Голос был звонкий, женский.

– Да! – с облегчением крикнула Мадлон и втянула голову в плечи, услышав новый треск.

Незнакомка отцепила от рюкзака ледоруб, вынула и надела кошки, быстро вскарабкалась по скале метрах в двадцати от Мадлон. Та, наблюдая за ловкими мягкими движениями, подумала: «Значит, все-таки новый инструктор». Фигура альпинистки скрылась за уступом. Прошло несколько томительно долгих минут, прежде чем Мадлон услышала шаги наверху. За воротник посыпался снег и кусочки льда, затем она увидела голову и плечи своей спасительницы. Собственным ледорубом та удерживала себя на краю обрыва, а ледорубом Мадлон подцепила девушку за подтяжки, сняла с корня и без всякого видимого напряжения вытянула к себе, будто не человека, а рюкзачок доставала.

– Забирайся на спину, мне будет проще тебя нести, – она нагнулась, Мадлон судорожно вцепилась в ее куртку замершими руками, обхватила ногами за поясницу. Опираясь на два ледоруба, незнакомка в несколько секунд взбежала по льду к припорошенным снегом вещам и сгрузила Мадлон на камень.

– Как ты?

– В порядке, только немного замерзла.

– У тебя был термос?

– Да, но он укатился, – Мадлон махнула в сторону обрыва.

– Вижу. Сейчас принесу.

Только сейчас Мадлон заметила, что термос не упал, а зацепился ремешком за чахлый кустик. Кожаный чехол темнел на краю обрыва под тонким слоем свежего снега.

Женщина принесла термос, Мадлон выхлебала половину чая прямо из горлышка, прежде чем догадалась предложить спасительнице. Та только улыбнулась в ответ:

– Спасибо. Пей, согревайся…

Пока она допивала, женщина собрала ее вещи, осмотрела гамаш и заменила лопнувший тросик шнурком. Мадлон закрутила пустой термос и спросила:

– Ты кто? Инструктор?

– Нет, я сопровождала на восхождении Лизу Кадлес. Сейчас мы возвращаемся в лагерь. Держи, – она передала девушке гамаш.

Сопровождала на восхождении? Ник что-то говорил про синтетических шерпов. А человек ли эта женщина? Может, она как раз одна из его роботов? «Как бы у нее это узнать?» – подумала Мадлон. В голову ничего не лезло, и она только спросила:

– Как тебя зовут?

– Вера, а тебя?

Мадлон представилась и добавила:

– Пожалуйста, не рассказывай всем подряд, где и как меня встретила. Такая глупая ситуация. Вообще-то я не должна была здесь находиться.

После небольшой паузы Вера произнесла:

– Хорошо, я не буду говорить об этом намеренно, но если меня спросят прямо…

– Думаю, тебя не спросят. Пойдем вниз.

Они спустились на лед реки как раз в тот момент, когда из-за мыса появился еще один человек – по-видимому, та самая Лиза Кадлес. Это была миниатюрная, на голову ниже Мадлон, женщина с выкрашенными в ярко-алый цвет короткими волосами. Эластичные брюки и кофта обтягивали ее костлявое, но жилистое тело, горные ботинки казались очень большими на тонких ногах. Куртку Лиза несла на плече. Когда она заговорила, во рту у нее засверкала золотая коронка. Мадлон так и вытаращилась на эту коронку – вот это да! Золотые зубы она видела раньше только в старых фильмах.

– Ты кто? – отрывисто спросила Лиза. – Из лагеря? Курсант? А здесь что делаешь?

– Гуляю.

– Далековато забралась. Ладно, мы тебя проводим.

Путь до лагеря все проделали в молчании. Вера, как видно, говорила только если к ней обращались, Лиза явно была не в духе, а Мадлон не могла придумать темы для разговора; впрочем, молчание ее не тяготило.

В лагере Лиза велела помощнице нести рюкзак к палатке, а сама огляделась, заметила поодаль Ника и крикнула:

– Эй, Метени!

Тот живо обернулся, Лиза подошла к нему. Мадлон переобувалась возле палатки и поневоле слышала весь их разговор.

– Ты какая-то недовольная, – опасливо заметил Ник. – Что случилось?

– То, о чем я тебя предупреждала, – тихо проговорила Лиза. – Эта твоя синтетическая шерпа возомнила себя гидом и не давала мне шагу ступить. Нет, к черту таких помощников. Я считаю, что у меня достаточно знаний и опыта, чтобы обойтись без чужой помощи, особенно помощи роботов. Можешь отдать ее кому-нибудь еще, но я уверена, что результат будет тот же. Ни я, ни кто-то из наших ребят не позволит роботу командовать, хоть бы ты сто раз повторил, что это делается для нашей личной безопасности. Можешь передать своему начальству, что ваш проект накрылся.

– Объясни толком, – попросил Ник. – Мне же потом отчет писать.

– Она спорила со мной на каждом шагу, говорила, что погода неподходящая для восхождения, что на том маршруте, который я выбрала, нельзя организовать полную безопасность и так далее. Мне надоело, и я сказала: «Возвращаемся».

– Но ее возражения все-таки были обоснованы? – настаивал Ник. – Подожди, не психуй. Я хочу разобраться.

Лиза досадливо щелкнула пальцами.

– Не в этом дело. Во-первых, ты прекрасно знаешь, зачем мы ходим в горы. Сделать риск предсказуемым и безопасным невозможно, или это будет уже не риск. Твои андроиды не в силах это понять. Ну да не только они, но о людях мы сейчас говорить не будем… А во-вторых, ни я, ни остальные не хотим, чтобы нам указывали. Я, как ты знаешь, почти всегда хожу одна, чтобы ни с кем не спорить в неоднозначных ситуациях, но иногда все же беру себе напарников, и если напарнику-человеку я бы еще попыталась что-то объяснить и доказать и, возможно, в конце концов мы бы даже договорились, то спорить с роботом – увольте… Для меня это просто унизительно. Думаю, и остальные скажут тебе то же самое.

– Напрасно ты так. С андроидами можно и нужно договариваться.

– Я предупреждала тебя, Ник, я с самого начала считала, что из этой задумки ничего не выйдет. Максимум, что можно поручить в горах этим вашим андроидам – носить груз, собирать мусор и работать спасателями. Да и то на первые две работы сойдут обычные роботы без И-мозга… А как напарники и шерпы, новые модели ни к черту не годятся. Извини, если огорчила, – она закинула на плечо куртку и стремительно зашагала к своей палатке. Ник стоял, опустив голову, и грыз ноготь. Потом он сунул руки в карманы и все так же, не поднимая головы, побрел по тропинке к реке.

Чья-то тень легла на Мадлон, та подняла голову и встретилась взглядом со Стривером. Он лениво улыбнулся и протянул:

– Вот оно как, значит… Я тоже подозревал, что ничего путного из задумки Ника не выйдет… Я-то на стороне Кадлес. Если робототехника будет развиваться такими темпами и в таком направлении, то скоро андроиды будут путаться под ногами повсюду. И, разумеется, во всем будут превосходить нас. Ну уж нет. Я хочу, чтобы мне оставили хоть что-то, – не дожидаясь ответа, он медленно направился к палатке, где скрылась Лиза.

Время до ужина Мадлон провела, тренируясь вязать узлы на обрезке веревки, а когда пошла в столовую, увидела Ника. Тот помахал ей, как ни в чем не бывало, и за столом уселся рядом – должно быть, решил, что пора ее простить.

В палатку они вернулись вместе.

– Ты ложись, – сказал Ник, устраиваясь на своем свернутом спальнике, – а мне еще отчет начальству надо отправить.

– Про Веру?

– Не только. Она же здесь не одна. Про всех напишу, Френсису будет интересно. Он со своим братом здесь недалеко, тоже руководит испытаниями, только не андроидов, а горнопроходческих машин. Их собираются отправить на Нарат. Сейчас я их тебе покажу… Кстати, а ты на других планетах бывала?