Текст книги "Кто ушел и кто придет (СИ)"

Автор книги: Мария Руно

сообщить о нарушении

Текущая страница: 16 (всего у книги 21 страниц)

– Мне уже говорила об этом мать. Я пытался начать другую жизнь и не смог. А что до наших с тобой отношений, то на разъезде настаивала ты. А помнишь, как я подошел к тебе и Фреду после того, как сбежал от Мортона? Вы оба даже не отвезли меня в больницу, даже не спросили, куда я пойду.

– Фред предлагал тебе помощь, – отрезала Микаэла, – а ты задрал нос и отвернулся.

– Если бы ты задрала нос и отвернулась от меня в таком виде, я догнал бы тебя и отвез к врачу.

– Ну, ничего. Ларри о тебе позаботился.

– Именно так, – зло сказал Ник. – Ларри сделал для меня больше, чем кто бы то ни было из людей, в том числе и ты. И ты еще удивляешься, что он много для меня значит?

На секунду ему показалось, что Микаэла сейчас его ударит. Но она резко отступила, села на кровать и приказала:

– Уходи. Видеть тебя не хочу. Убирайся!

Ник и не собирался задерживаться. Он чувствовал себя как после очередного разговора с матерью – усталым, разбитым, с больной головой. Своего он добился – Микаэла не станет распускать опасные слухи, а значит, Ларри ничего не грозит. Большего он от этого разговора и не ждал. Он молча развернулся и уже протянул руку к дверной ручке, но снова услышал голос Микаэлы:

– Постой. Забыла передать. Это от твоей матери.

Ник вздрогнул, повернулся и взял сложенный вчетверо листок.

– Незапечатано, – добавила Микаэла. Ясно – прочитала и теперь ждет, чтобы он тоже поскорее прочитал. Не дождется! Ничего хорошего там, конечно, нет, и он не собирается демонстрировать Микаэле свою реакцию.

– Спасибо, – Ник сжал письмо в руке. – Я пойду, не буду больше тебе… Надоедать, – это было, наверное, не самым подходящим словом, но другого он не мог подобрать. Жена двинулась за ним, но Микаэла позвала ее:

– Конни! Останьтесь ненадолго, я хочу с вами поговорить. Фред вас потом отвезет домой.

Зачем ей понадобилась Конни? А, неважно! Ник толкнул дверь.

Листок жег ему пальцы, и в коридоре он развернул письмо. Ник ждал хотя бы нескольких строчек, но там оказалась всего одна: «Человек должен быть с человеком». И все. Ни приветствия, ни какого-то вступления, ни прощания. Человек должен быть с человеком…

У Ника затряслись руки, от внезапной головной боли его замутило. Он прислонился плечом к стене, пережидая тошноту. Вот почему Микаэла так смотрела на него! Это письмо как по заказу подвело итог всему, что она только что кричала. Мать, наверное, ясновидящая, иначе как бы ей догадаться прислать именно это, именно с Микаэлой, именно сейчас? Да будь оно все проклято!

Его ослепило яростью, он треснул кулаком по стене, но вспышка тут же угасла, оставив его совсем без сил. Ник испуганно оглянулся – не хватало, чтобы кто-то обратил внимание на его движение и подошел с расспросами… Нет, гостиничный коридор пуст. Сжимая в руке злополучную записку, Ник поплелся дальше и остановился у лифта. Хотелось плакать. Почему мать не оставит его в покое? Почему он не может жить так, как хочет, почему не имеет права чувствовать то, что хочет?

Но, собственно, почему нет? Разорвать бумажку, и дело с концом… Ник даже взял листок двумя руками, но тут же свернул и спрятал в карман. Нет, на это он не осмелится. Что же тогда – выполнять ее приказ, как он всегда делал?

Он прошел через холл, спустился по ступеням, подкрашенным заходящим солнцем, и, глянув на окрестные здания, на аллею, на синеватую листву наратской растительности и темный горб плато Муравейник на горизонте, с горечью подумал, что несколько месяцев считал себя свободным, но, видно, не суждено ему таким стать. Словно невыразимо длинная рука с цепкими пальцами протянулась от Земли до Нарата и схватила его за шиворот, как всегда хватала, хоть в детстве, хоть потом, когда он вырос. Эх, ну что стоило Микаэле потерять эту записку!

Дома он прошел в полутемную гостиную, хотел поднять жалюзи, но вместо этого включил лампу на журнальном столике и опустился в кресло. Прямо перед ним на стене висело высокое узкое зеркало, и Ник видел в этом зеркале свое усталое лицо, очень бледное – или так казалось из-за сумрака? Он нашарил в кармане сигареты, но зажигалка куда-то запропастилась. Обронил в больнице или в гостинице… Вставать и идти за запасной не было сил. С незажженной сигаретой в зубах он откинулся на спинку кресла и прикрыл глаза.

Стукнула калитка, кто-то вошел в дом. Ник открыл глаза и вынул изо рта сигарету. Шаги в комнате…В зеркале показался знакомый силуэт, Ник увидел лицо, так похожее на его собственное, и, не оборачиваясь, тихо сказал:

– Привет, Ларри.

Ларри остановился за спинкой кресла, провел ладонями по плечам человека и сцепил пальцы у него на груди. Накрыв его руки своими, Ник подумал, что столько раз представлял себе эту встречу, что растерял все эмоции. Сейчас он чувствовал только теплое спокойствие оттого, что Ларри наконец-то рядом.

– Я разговаривал с Микаэлой, – сказал он, поглаживая пальцы двойника. – Она согласилась, что ты ни в чем не виноват. А я с самого начала так считал. Мне жаль Марту, но ты все правильно сделал. Я рад, что теперь тебе ничего не грозит.

– И все-таки у тебя очень тяжело на душе, Ник.

Как Ларри всегда догадывается о его чувствах?

– Да. Я, знаешь, только сегодня понял, насколько отдалился от людей. Я ведь не хотел, специально улетел сюда, чтобы начать новую жизнь, у меня жена… А вот не вышло.

– Хочешь вернуться на Землю?

Может, именно это желание и точило его постоянно, именно потому он чувствовал грызущую неудовлетворенность всем кругом?

– Да, наверное. Хочу работать как раньше, и чтобы ты был со мной. Ну, то есть, в то время, когда ты не в рейсе. Я знаю, что ты теперь мало времени будешь проводить на Земле.

– Но тебя что-то держит здесь.

Да, записка матери в нагрудном кармане, вот, рядом с рукой Ларри. Достать, показать? Но что может сделать Ларри? Ничем он тут не поможет. Он сам, Ник, должен сделать выбор, но как же это трудно! «Сожгу, – сказал он себе с отчаянной смелостью. – Подумаешь, бумажка! Ничего не видел и не знаю. И не пойду больше к ней, устрою их с отцом в Верхнем городе, и пусть живут в хороших условиях и ничего не требуют. А пока вообще не стану об этом думать».

Ник встал и твердо сказал:

– Нет, ничего не держит. И… Ты представить не можешь, как я рад тебя видеть, – он шагнул к Ларри, тот обнял его. Прижавшись всем телом к двойнику, Ник поглаживал его темные волосы, серую ткань форменной куртки. Он ощущал тепло Ларри, упругие мышцы на плечах, мягкость волос, но не чувствовал движения грудной клетки в такт дыханию и не слышал биения сердца за твердыми ребрами. Странное это было ощущение – держать в объятиях свою идеальную копию… А когда Ник отпустил двойника и повернулся, чтобы зажечь в комнате верхний свет, то увидел Конни.

Она неподвижно стояла возле двери, почти неразличимая в полутьме. Темная кофта, темные распущенные волосы, светлый овал лица. Давно она тут стоит? И чего Ларри молчал, ведь наверняка заметил ее сразу, как она вошла. А главное, почему она сама молчит? Лицо у нее какое-то… Видно, Микаэла ей много чего наговорила, но что теперь – расспрашивать и объясняться? Нет, только не это! Ник быстро сказал жене:

– Мы прогуляемся, может, где-то заночуем. Ты нас не жди. Пойдем, Ларри.

Если Конни и собиралась что-то сказать, то не успела.

Когда они вышли за калитку, Ларри поинтересовался:

– Не поздновато для прогулок?

– Я просто хотел побыть с тобой, чтобы рядом никто не околачивался.

– Эта девушка – твоя жена?

– Да.

– Значит, с ней тоже не ладишь?

Если бы такой вопрос задал кто-то другой, Ник окрысился бы: «Не твое проклятое дело!». Но ведь Ларри не станет ни смеяться, ни осуждать, и поэтому он со вздохом ответил:

– Я не люблю ее, а ей, наверное, обидно. Не надо было мне снова жениться.

– Тогда зачем ты это сделал?

Ник машинально приложил свободную руку к нагрудному карману. Записка опять напомнила о себе. Нет, эту правду он даже Ларри не в силах сказать.

– Так уж вышло. Хватит обсуждать мое глупое существование, лучше расскажи, как ты жил все это время. Пойдем к речке, там сейчас никого, можно будет развести костер и спокойно посидеть. Только давай сперва в магазин зайдем, я еще не ел сегодня.

В зале супермаркета самообслуживания они оказались одни. Проходя вдоль полок, уставленных разноцветными упаковками продуктов, банками и бутылками, Ник вспомнил, как иногда бывал здесь с Конни. Он не любил ходить по магазинам, есть ведь служба доставки, а жене почему-то нравилось. Или для нее это было просто еще одним поводом побыть вместе, вот как сейчас он с Ларри?

– Ларри, я на тебя тоже два пива возьму.

– Стоит ли переводить продукт?

– Выпьешь за компанию, тебе несложно. Вот, держи, – Ник вручил двойнику пакет с четырьмя бутылками, которые мягко стукались друг о друга пластиковыми боками, сам рассовал по карманам пачку колбасок для жарки и пару булочек. Расплатившись у кассы-автомата, он вывел Ларри на ночную улицу и указал на ближайший перекресток.

– Нам туда. Направо будет спуск к реке.

Набережную сюда еще не дотянули, места для постройки жилых домов были неподходящими – кусты, топкий берег. Кажется, здесь планировали устроить еще один городской парк, но пока днем на берегу сидели рыбаки, а ночью искали уединения редкие парочки.

– Там дальше будет коса, – говорил Ник, – ну, берег выступает в реку, нам лучше всего туда. Ты ее видишь?

– Да. Ты бы отошел от воды.

Ник пропустил просьбу мимо ушей.

– Ну, отлично, тогда веди. Рановато сегодня стемнело, а фонарь я дома оставил. А, черт!..

Ларри удержал его, не дал ухнуть в трясину с головой и за руку выволок на твердое место.

– Я же просил тебя отойти!

Ник, смеясь и ругаясь, вытащил из карманов не успевшие промокнуть продукты.

– На, положи себе. Ну и болото здесь! Пойдем скорее, я по пояс в грязи. На косе берег получше, искупаюсь и одежду постираю.

Пока Ник отмывался, Ларри отыскал рыбацкую стоянку с полиэтиленовым навесом и каменным очагом, собрал дров и развел костер. Они долго сидели у огня. Ник смотрел на лицо двойника, освещенное теплыми бликами, слушал его рассказ о рейсе, о делах в НТК на Земле, о людях, с которыми тот познакомился, пил пиво, ел жареную колбасу и был счастлив. Все почти как на Земле, когда Ларри жил у него! Только там было хуже – вначале висела неясность положения с Микаэлой, а потом отравляли жизнь жуткие воспоминания о Мортоне. А здесь все отодвинулось, все закончилось. Микаэла ушла, Мортон в тюрьме. Правда, погибла Марта, это очень грустно, но ничего не поделаешь, так что незачем и думать об этом. Главное, что Ларри снова рядом, и можно представить, что ничего этого нет – ни гибели Марты, ни обвинений Микаэлы, ни странных взглядов, что бросали на него Фред и Конни, ни записки матери в кармане.

Но стоило Нику подумать об этом, как в груди зашевелилось, заскребло привычное чувство вины. Как же от него отделаться, хоть ненадолго? Ну хорошо, хорошо, он сделает все как она велит, но только потом, не сейчас!

Костер догорал, пиво закончилось, накрапывал дождик. После всех волнений Ника клонило в сон. Он сгреб под навес сухие листья, ветки и выброшенные рекой водоросли и позвал:

– Ларри, ты полежишь рядом, погреешь меня?

– Да, конечно.

Свою куртку Ник положил в изголовье, курткой Ларри они накрылись. Ник обнял двойника и мгновенно заснул под стук дождя.

Утром тоже моросило, и пробираясь за Ларри сквозь мокрые кусты на берегу, Ник размышлял, стоит ли сегодня лететь на Муравейник. Вряд ли Френк Губерт отправится туда в такую погоду, хотя…

– Интересно, надолго этот дождь? – пробормотал он.

– До обеда, – сразу ответил Ларри.

– А ты откуда знаешь?.. А, ну да, к интернету подключился. Слушай, я хотел на Муравейник слетать. Давай полетим, как только разъяснит.

Не стоит пока ничего рассказывать, пусть Ларри думает, что это просто прогулка.

– Ладно. А на Муравейнике уже нет дождя, – Ларри кивнул в сторону плато. И впрямь, над скалами Третьей Ступени голубело чистое небо. – Здесь тоже скоро перестанет, ветер с той стороны.

Конни, чем-то взбудораженная, спешно собиралась на работу. Поцеловав Ника и кивнув Ларри, она быстро заговорила:

– На Муравейнике такое наводнение было! Я еще вчера хотела рассказать и забыла. Ребята с нижней базы сообщили, а им звонил этот Виктор Новак, который работает наверху вместе с дедушкой. У них весь лагерь смыло!

Ник включил чайник, распахнул холодильник и, высматривая что-нибудь на завтрак, поинтересовался:

– Дед живой остался?

– Все живы, но у них унесло снаряжение, образцы, вообще все унесло, ну и сами страху натерпелись…

– Да уж, не повезло, – Ник выудил контейнер с вчерашними котлетами. – Слушай, мы с Ларри сегодня опять куда-нибудь пойдем, вечером не жди.

Конни оборвала свой рассказ о приключениях дедушки, сказала: «Хорошо», накинула плащ, взяла сумку и вышла. Ник налил себе чаю, включил КПК и сказал Ларри:

– Давай карты Муравейника поищем, ты себе скопируешь, чтобы нам там не заблудиться.

Они прилетели на плато в три часа пополудни. Небо очистилось, и о позавчерашнем ливне напоминали только следы водяных потоков на склоне, вырванные кустики и борозды от подмытых и скатившихся камней. Ник посадил глайдер подальше от воронки, чтобы не возиться с маскировкой, и повел Ларри вниз по склону. У воронки, то и дело поглядывая на небо, он торопливо ввел напарника в курс дела:

– В эту пещеру ходят братья Губерты, и я хочу знать, что они там делают. Мы с тобой проследим за ними. Это не причинит вреда ни им, ни мне, так что можешь не волноваться. Подробности я тебе потом расскажу.

– Если ты подозреваешь их в чем-то незаконном, не лучше ли обратиться в полицию? Ты один раз уже пытался разобраться самостоятельно в деятельности Мортона, и ни к чему хорошему это не привело.

Ник дернулся, будто Ларри приложил ему к руке уголек.

– Сам знаю, как лучше! А ты делай, что я тебе говорю! Понял?

– Да, Ник.

От его покорного тона Нику сразу захотелось извиниться, но не было времени – в небе показался глайдер Губертов.

– Прячемся, – он оттащил Ларри за кусты. Одной рукой прижимая напарника за плечо к земле, другой Ник отвел от лица ветки. Так, Френсиса нет, прилетел только младший – все по плану. Отлично, у одного меньше шансов заметить слежку. Френк вытаскивает рюкзак, вот прихватил фонарь, спускается в воронку… Все, ушел.

– За ним, – шепнул Ник. – Ты видишь в темноте, я буду держать тебя за руку. Фонарь зажигать нельзя. Идем очень тихо, чтобы он нас не услышал. Ясно?

– Да, Ник.

– Тогда погнали.

20

На рассвете Мадлон проснулась от того, что снаружи на кого-то орал Виктор Новак. Спросонья она подумала, что тот повздорил с Ленни, но затем догадалась, что руководитель экспедиции просто разговаривает по телефону. Понимая, что заснуть уже не удастся, тем более что с каждой минутой становилось все светлее, она выбралась из палатки.

Дождя не было, но тучи обложили небо, и все вокруг тонуло в молочном тумане. Под тентом пылал костер, Ленни спал на ящиках со снаряжением, с головой завернувшись в плащ Гордона. Вокруг костра расхаживал Новак в ботинках на босу ногу. Из одежды на нем были только синие трусы. Он ожесточенно топтал грязь и кричал:

– А я вам говорю, что у нас все унесло, все! И я повторяю: или сюда в ближайшие двое суток везут снаряжение, одежду и продукты, или я сворачиваю работу и требую сегодня же снять нас с горы! У меня слабая группа – две женщины и столетний старик! Да! Да… Ждем. Конец связи.

Он выключил телефон и бросил на ящик рядом с Ленни. Аппарат задел Стривера, но тот не проснулся. Мадлон вежливо сказала:

– Доброе утро, Виктор.

– Доброе, – мрачно отозвался Новак. – Извините, я не одет.

«Да я уже заметила», – подумала Мадлон.

– Мою футболку унесло ветром, – хмуро продолжал он, – а штаны подгорели на огне, – он поднял из кучи вещей остатки своего трико. – К сожалению, раньше мне не приходилось сушить одежду у костра… – вздохнув, он натянул эти бриджи. – Займитесь завтраком. Я пойду посмотрю, спадает ли вода. Может быть, найду что-нибудь из вещей. Хотелось бы отыскать мою сумку.

Весь этот день отряд провел на верхней площадке. Дул сильный ветер, и снизу передали, что глайдер с продуктами и снаряжением сможет прилететь только завтра. Заняться было нечем, и все сидели у костра или бродили вдоль реки. Вода отступала, и на берегу потока подобрали несколько ящиков с промокшими образцами.

Под вечер Мадлон вернулась в лагерь и забралась в палатку полежать, прежде чем начинать готовить ужин. Гордона и Новака не было, они ушли вверх по склону, пообещав вернуться к восьми часам. Она услышала шаги за палаткой и удивленно приподнялась на локте – что, явились раньше обещанного? Ну, пусть не сердятся, что ужин еще не начинал готовиться… А, нет, судя по голосам, пришли Анни и Стривер. Она снова прилегла, выглядывая под полог. Товарищи о чем-то спорили на ходу. Остановились у костра, Мадлон услышала голос Ленни – тот заканчивал начатую фразу:

– …Могла бы проявить благодарность.

– Я очень тебе благодарна, – спокойно ответила Анни. – И давай на этом закончим. Мы с тобой обсуждали все это, Ленни. Я говорила, что не люблю тебя. Уверена, что ты способен найти себе кого-нибудь другого.

– Пока не нашел, как видишь.

Анни промолчала. Ленни снова заговорил:

– Знала бы ты, как я устал от этого. Я не хуже других, черт побери! И мне надоело привязываться к тем, для кого я ничего не значу.

– Это зависит от тебя.

– Чувства? Ты сама-то веришь в это, или просто повторила какое-то из высказываний Мадлон?

– Она здесь ни при чем.

– Так вот, мои чувства все же не полностью зависят от меня. И лучше бы никого из тех, к кому я привязывался, никогда не было на свете.

– Лизы Кадлес уже и так нет.

Повисла пауза, затем Ленни произнес:

– Да.

– И Коди утонул.

– Да, – снова коротко подтвердил Стривер.

Мадлон ждала с праздным интересом – что еще скажут? Оба молчали. Она высунула голову из-под полога. Стривер курил, сидя спиной к палатке. Анни подгребала палочкой угли к центру костра, и лицо ее было усталым и грустным.

На склоне послышался треск кустарника, и на полянку спустились Гордон и Новак. Оба выглядели такими взбудораженными, что Мадлон поспешно вылезла из палатки. Что еще стряслось?

Сбросив с плеча сумку, Гордон скомандовал:

– Девочки, достаньте телефон, надо узнать, как дела в Гарди. Мы видели, как упал космический корабль!

– Посадочный модуль, – поправил Новак.

– Да какая разница! Вы только посмотрите на этот дым! – он протянул посох.

Анни сунула Гордону телефон. Пока старик звонил, все смотрели на черные клубы, выползающие из тумана над равниной.

– Когда это было? – спросил Стривер.

– Часа четыре назад, – отозвался Новак. – Мы обедали и смотрели в ту сторону. Если вы специально не наблюдали, то легко могли пропустить, звук-то сюда не доходит. Доктор Гордон очень разволновался, а мне кажется, что дым все-таки не над городом. Гарди расположен правее, да и вообще они должны прокладывать курс так, чтобы при падении его не зацепить. Но из-за этого тумана я ничего не разберу… Неужели он действительно грохнулся на жилые кварталы? Это сотни погибших!

Гордон закончил разговор и, сворачивая папироску, рассказал:

– К счастью, модуль упал не на город, а недалеко от космопорта, космопорт тоже уцелел. По предварительной версии, причина аварии – сбой автопилота. Пострадали только те люди, которые летели в этом шаттле. У кого-то были там знакомые? – он оглядел товарищей. Все сказали «нет», Новак спросил:

– Много погибших?

– Много раненых, погибли пять человек. Могло быть и хуже, – он закурил. – Бог знает что творится в последние дни!

Назавтра погода совсем наладилась. Вода в ручье вернулась к прежнему уровню, отряд спустился со склона, но на прежнем месте вставать не решились, поставили палатку на пригорке.

С Большой земли, как с легкой руки Гордона стали называть нижнюю базу, прибыл глайдер. Из кабины выскочил пилот, совсем молоденький парнишка. Анни обрадовано крикнула:

– Эмиль, привет! Все привез?

– Ага! А где ваше начальство?

Новак уже поднимался от ручья. Глайдер разгрузили за пару минут. У отряда снова появились горелки, продукты, теплая одежда. Виктор получил наконец возможность выбраться из своего универсального комбинезона и облачиться в новые штаны, рубашку и куртку. Эмиль рассказал, что после грозы подтопило несколько дальних туннелей, и все очень удивлены, так как раньше считалось, что Первая ступень полностью изолирована от верхней части массива. Новак внимательно выслушал его и сказал:

– Перед грозой мы с Анитой вскрыли пещерный ход и спустились метров на сто. Мы оставили этот ход открытым, и во время грозы в пещеру лилась река. Возможно, именно этот поток и дошел до ваших туннелей. Сильно их залило?

– Там, где наши работали, появился небольшой ручеек. А как дальше, не знаю, туда мы еще не добрались.

Гордон и Новак ушли в маршрут, велев девушкам отдыхать, готовить обед и продолжать искать по берегам ручья выброшенные водой вещи и образцы. Стривер сказал, что побродит по склону, посмотрит расщелины, из которых во время наводнения хлестала вода. За Новаком и Гордоном увязался Эмиль, сообщивший, что никогда не был в этих местах, и ему интересно все посмотреть.

К полудню наступила привычная жара. Мадлон и Анни пару часов позагорали, затем приблизилось время обеда. Мадлон накинула рубашку – хватит на сегодня солнечных ванн – сходила на ручей за водой и хотела зажечь новую горелку, но та не включалась. Спросить Анни, может, та знает, что здесь нужно сделать?.. Мадлон выглянула из-под тента, но подруга куда-то исчезла. Вместо нее подошел оживленный Эмиль.

– Обед готовишь? Помочь?

– Да. Ты в горелках разбираешься?

Он сказал, что нет, но, поковырявшись несколько минут, сумел добиться более-менее равномерного пламени. Мадлон поставила греться воду и сказала Эмилю:

– Я думала, ты вернешься вместе с нашими начальниками.

– Они останавливаются у каждого камня, то спорят, то старик что-то пишет – скучно. Я один погулял и пошел обратно. Тебе еще надо помогать? Нет?.. Тогда я пойду возле речки поброжу.

Мадлон принялась чистить овощи. Большая земля решила порадовать верхнюю базу свежими продуктами, в числе прочего Эмиль привез даже мясо, которое спрятали в маленьком холодном гроте недалеко от лагеря. Мадлон не любила этот естественный холодильник – там водились крупные противные слизни. Она подумала, что можно было послать за мясом Эмиля, ну да ладно, справится сама, только надо взять фонарь и обуться, чтобы не наступить босой ногой на ползучую гадость… Она отыскала мясо, принесла в палатку и принялась нарезать вперемешку с луком.

Вспоминая потом все события, Мадлон так и не сумела понять, что же ее насторожило. Она что-то услышала? Почувствовала? Она не знала, но в какой-то момент встала и просто так, на всякий случай, выглянула из-под тента, держа в одной руке нож, а в другой – полуочищенную луковицу. Именно тогда показался Эмиль. Он со всех ног бежал к лагерю. «Что случилось?» – хотела крикнуть Мадлон, но не успела – тот рухнул во весь рост, лицом вниз, выбросив вперед руки, а за ним, шагах в пятидесяти, возле полосы кустарника у ручья, Мадлон увидела Стривера. Тот держал руку на уровне груди, в ладони было что-то зажато, и хотя Мадлон толком не разглядела эту вещь, увидев лишь солнечный блик на металлической поверхности, но ноги уже сами понесли ее прочь от лагеря. Только ворвавшись в колючие кусты, Мадлон поняла, что еще она разглядела недалеко от Стривера. Там лежала Анни, точно как Эмиль, лицом вниз, и ее рыжие волосы словно пылали под высоким белым солнцем.

Мадлон затаилась в кустарнике. Плечи и ноги горели – она вся исцарапалась, пока сюда продиралась. Купальник и рубашка оказались слабой защитой от колючек. Как хорошо, что сейчас на ней ботинки! Босиком она просто не дошла бы сюда.

Вокруг царила обманчивая тишина. Нагретый влажный воздух застыл как желе. Мадлон почувствовала что-то в руках, посмотрела и увидела, что до сих пор сжимает луковицу и нож. Она затолкала луковицу под ближайший камень. Бросать опасно, если Стривер пойдет по следам, то обязательно найдет, он внимателен, как дьявол… А вот оружие она ни за что не бросит! Она оглядела нож. Тот был длинный и острый, вообще-то он предназначался для резки хлеба, но Мадлон резала им все подряд. Жаль, нет тряпки обмотать лезвие. Придется нести так…

Она застегнула пуговицы на рубашке, а концы подола стянула узлом на поясе. Проверила, хорошо ли застегнуты пряжки на ботинках. Какой-то небольшой предмет болтался на шее – фонарик! Забыла снять… Отлично, он может пригодиться. Неизвестно, где и сколько ей придется прятаться.

Мадлон не пришло в голову побежать за Новаком и Гордоном, она не думала о том, что, даже несмотря на то, что Стривер вооружен, все-таки их будет уже трое против одного. Она сразу решила рассчитывать только на себя. Гордон – старик, ну что он может сделать против молодого крепкого мужчины с отличной реакцией? А Новак безоружен, Стривер пристрелит его точно так же, как пристрелил Анни…

И откуда Стривер взял оружие, да еще лазерный пистолет?!.. И тут она вспомнила, как сокрушался Новак по поводу потери своей сумки, вспомнила, как Ленни что-то тайком вытаскивал из-за пазухи и перепрятывал, и догадалась: он нашел пистолет руководителя, а отдавать не стал. Вот хитрый мерзавец, чертов психопат!

Неожиданно ей вспомнился Мортон. Какой страх он наводил на своих жертв, на того же Ника Метени! А вот она сейчас предпочла бы иметь дело с Мортоном, а не с тем, кто крадется по ее следам. Мортон был разумен, предсказуем, она понимала его, с ним можно было договориться. А договориться со Стривером – нереально. Возможно, его поступки обладали какой-то внутренней логикой, но эта логика оставалась непостижимой для Мадлон. Сутки назад он вытаскивал их с Анни из реки, а сегодня пытается отправить на тот свет. Где последовательность?!

«Надо идти, – подумала она. – Это место ненадежное, он легко найдет меня, а я почти ничего не вижу вокруг. Надо отыскать какую-нибудь расщелину повыше – там будет хороший обзор».

Мадлон тихо пробиралась в кустарнике, пока кусты не закончились. Впереди лежала прогретая солнцем осыпь. Какой-то частью сознания Мадлон внезапно увидела себя со стороны: крадущаяся по раскаленным камням лысая исцарапанная девушка в купальнике, короткой клетчатой рубашечке и высоких ботинках, с длинным острым ножом в руке. Ей захотелось смеяться – настолько нелепой показалась нарисовавшаяся картина… Вот и край осыпи. Мадлон перепрыгнула с последнего камня в траву, и тут же возле уха что-то сверкнуло. Чтобы понять, что это, не требовалось оглядываться.

Она кинулась бежать. Второй выстрел. На валуне рядом образовалась вдавлина, запахло горелым лишайником. Третий. Луч прожег рубашку и кожу на плече, Мадлон споткнулась и покатилась, каждую секунду боясь наткнуться на лезвие собственного ножа или выронить этот нож – неизвестно, что оказалось бы хуже… Но ни то, ни другое не произошло. Она вскочила, помчалась дальше, не чувствуя боли от ушибов и ссадин, обогнула край скалы и влетела по колено в воду. Черт! Это то самое место перед гротом, где чуть не утонула Анни и куда потом смыло Стривера! После дождя вокруг и в гроте стояли глубокие лужи, а в открытый Новаком и Анни ход утекал ручеек. Дальше бежать некуда, только вверх на склон, но там голая осыпь, все просматривается, не спрячешься. А впереди через пятьдесят метров – обрыв, отсюда видны деревца, раскачивающиеся на краю. Если прятаться, то только в пещере.

Увязая в грязи, Мадлон пробежала в грот. Торопливо подняла фонарик с шеи на голову, включила, посветила в дыру. Ничего не видно, только вода плещется… Мадлон легла на бок в ручей и съехала вниз. Она приземлилась в жидкую грязь, ноги ушли почти по колено. Поспешно выбравшись из лужи на камень рядом, посветила по сторонам: широкий каменный коридор, высокий потолок, выщербленные стены, на полу – щебень и галька, в промежутках – глина. Звенит падающий из дыры наверху ручей. Сыро и холодно. «Я долго здесь не просижу», – подумала она.

Какой-то шум наверху… Она замерла, прислушиваясь. Точно, Стривер здесь! Мадлон ринулась по коридору. Поворот, еще один. Возле стены большой камень. Мадлон заглянула за него без всякой надежды и увидела трещину, узкую, но достаточную для человека ее комплекции. Из коридора эту расщелину не видно, можно спрятаться. Она втиснулась и выключила фонарик. Запоздало подумала: «А следы? Наверняка я оставила много грязных следов!»

Послышались мягкие быстрые шаги. Стривер остановился, немного не дойдя до ее убежища, и позвал:

– Мадлон? Эй, Мадлон!

Она молчала, вжимаясь в узкий промежуток между холодными стенами. Много лет назад она вот так же пряталась в нише служебного коридора на сотом уровне мегаполиса. Иногда во сне она заново переживала те минуты. И теперь Мадлон подумала, что, наверное, и эти минуты ей тоже будут сниться: холод, тьма и негромкий вкрадчивый голос Стривера.

На стене рядом задрожал отсвет. Похоже, Стривер остановился и оглядывается. Интересно, откуда взял фонарь, неужели успел сбегать в лагерь?.. Ах да, он же все время таскает фонарик в кармане, вместе с сигаретами.

– Мадлон? Я знаю, ты где-то здесь.

Луч замер на трещине выше камня. Мадлон видела отблески света в каплях воды на стене. Если Стривер обогнет камень и сунет голову в трещину… «Тут-то я и перережу ему горло», – решила она. И на секунду ей захотелось, чтобы именно так и случилось. «Иди, – мысленно поторопила она Ленни. – Сделай еще пару шагов, загляни сюда…» Вот она – настоящая власть над чужой жизнью, вроде той власти, которой обладал в свое время Мортон! Но нет, она не может зарезать Стривера просто так, надо дождаться, пока он сам попытается убить ее, а он, конечно, не решится приблизиться, а подстрелит издалека.

Ленни снова заговорил, негромко и убедительно:

– Послушай, мы можем договориться. Видишь, я убрал пистолет?

«Ничего я отсюда не вижу», – подумала она.

– Если ты пообещаешь молчать, я не убью тебя. Если ты дашь мне слово, я поверю. Я знаю, ты не солжешь.

Мадлон молчала и сжимала челюсти, чтобы не стучать зубами от холода.

– Я не хотел убивать того парнишку, – сказал Стривер. – Так уж неудачно получилось. Я думал, что он ушел с нашими начальниками и вернется к обеду, а он вдруг вылез из кустов прямо к нам с Анни. Я не мог оставлять свидетеля.

«А что насчет Анни?» – подумала Мадлон.

– И Анни я тоже не хотел убивать, – сказал Стривер, словно расслышав ее невысказанный вопрос. – Но я не мог дальше оставлять… Не хотел больше видеть ее в этом мире… Постоянно думать о ней, знать, что она где-то есть, но совсем не нуждается во мне… Думать о ней и знать, что она-то обо мне совсем не думает… Это было единственным выходом. Так лучше для всех, для меня и для нее. Ты не поймешь, ты слишком умна, чтобы чувствовать… Выходи. Ты, может, боишься, что я буду над тобой издеваться? Боже, как тебе только в голову такое могло прийти! Я не какой-нибудь маньяк, я все делаю быстро и чисто. Один выстрел. Ты даже не успеешь понять, что случилось.