Текст книги "Прокляты лесной девой (СИ)"

Автор книги: Мария Крутень

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 20 страниц)

Ставшая излишне самостоятельной часть тела на появление занозы отреагировала так бурно, что я едва удержался оттого, чтобы не застонать. И очень сильно обрадовался тому, что догадался надеть длинный, скрывший это, кафтан. Леший бы побрал своих шаловливых дочек! Мелкая поганка, тем не менее, смотрела куда угодно, только не на меня, а когда я подошел, чтобы предложить ей руку, даже скривилась.

«Я ей настолько противен?!» – стало как-то обидно. Я в общем-то тоже не горел желанием…..

Нет, желанием я все-таки горел. Возбуждение не унялось даже тогда, когда я осознал ее реакцию на мое присутствие. Ему, по сути, было все равно. Дай ему волю, я бы тут же закинул занозу перед собой на стол, невзирая на присутствие отца, матери, незваных гостей, и…. От этого «и» нижнюю часть тела заливало жаром, а верхнюю холодным потом.

Завтрак я едва выдержал. С этим вопросом надо было что-то решать, даже леший заявил, что я сам должен догадаться, как избавиться от проклятья. Вот только никаких разумных мыслей в голову по этому поводу не приходило, как, впрочем, по любому другому. Кто-то из парней обращался ко мне с вопросом по поводу чего-то, я даже не понял чего, мать просила заглянуть к отцу, но я, опасаясь, что тот сразу поймет, что со мной не так, малодушно просьбу проигнорировал. Вместо этого, перевязав метку тряпицей, я отправился на полигон, где, доведя себя до изнеможения, смог, наконец, избавиться от наваждения.

– Где ты бродишь? – отцу удалось-таки меня выцепить по возвращению с тренировки. – Почему я все должен делать один? – сердито вопросил он.

– Что-то случилось?! – подобрался я. Мало ли, может, пока я решаю свои мелкие проблемы с занозой, на севере уже началась война!

– Волиссцы решили сделать ответное выступление, – слегка поморщился он. – Показать свои таланты.

«Всего-то!» – хотелось воскликнуть мне. Хотя, я подозревал, мы все предпочли бы остаться в неведении относительно этих самых талантов.

– Поэтому, ритуал придется отложить до полуночи, – добавил князь.

«Ох!» – чуть не воскликнул я, так как почти забыл о самом важном моменте всего праздника.

– Хорошо, – предельно собрано ответил я отцу, – я буду готов.

– А что касается этого выступления….. – вернулся он к предыдущей теме, но нет, на этот крючок меня не поймаешь.

– Мне нужно подготовиться, – прервал я его, – но, полагаю, мама будет рада помочь нашим волисским гостьям.

– Кхм…

И прежде, чем князь сообщил мне, что это именно мама попросила его занять этим делом меня, поспешно свернул в соседний коридор, хоть подобным путем и пришлось добираться до своих покоев в окружную.

Выступление фрейлин принцессы, тем не менее, состоялось: под него была отведена большая приемная зала, а также в скором порядке приглашены гости из случайно или намеренно приехавшей в Земью на празднества знати. Сопровождающие девиц, все как один, были тоже вынуждены присутствовать при этом ответном жесте дарения прекрасного, как витиевато выразилась похожая на рыбу волисская графиня.

Особыми талантами девиц, как можно было догадаться, оказались пение и танцы. Пели они то поодиночке, то втроем, то всемером. В содержание их песен я особо не вслушивался, тем более, что это были по сути одни и те же истории о неведомых прекрасных принцах и таких же принцессах. Заноза в этом представлении, к счастью не участвовала, что, с одной стороны, радовало, с другой отчего-то нагоняло тоску.

Тоскливо, впрочем, было с самого окончания завтрака, когда та ушла наверх, в свою светлицу. Считая эту тоску одним из последствий проклятья, включая непрестанный голод естества, я злился на самого себя, тем не менее, с надеждой вскидывал голову всякий раз, когда распоряжающаяся вечером графиня объявляла новый номер. Девицы сменялись одна за другой, приглашенные старички им благостно хлопали, выступавшей последней девица показала пару незатейливых фокусов, и, казалось бы, на этом все, но вдруг на импровизированные подмостки внесли большой круглый деревянный щит, а графиня провозгласила, что некая то ли Фания, то ли Рания исполнит танец с ножами. Зрители, успевшие задремать за время исполнения тоскливых песен, оживились, а на подмостки вдруг вытолкнули совсем не какую-то там Ранию, а мою занозу!

Тоска оказалась мгновенно забыта. Меня охватили одновременно возмущение, злость и ненавистное вожделение. Чего стоил только один ее наряд, явно похищенный у тех самых неведомых красавиц из заморских южных стран: широкие колыхающиеся штаны, какое-то подобие короткого кафтана, который то ли обернули вокруг нее раз в десять, то ли запихали внутрь подушку, на голове скрывающая волосы конусовидная шапка, и лицо оказалось скрыто под маской. Ко всему прочему, все детали костюма были обшиты какими-то круглыми побрякушками, которые бренчали при каждом ее движении. Не успел я удивиться, к чему весь этот маскарад, как перед моей занозой выросли пара волисских гвардейцев, из числа сопровождающих делегацию, с метательными ножами в руках.

Я ошарашено посмотрел на родителей, но те, видимо, были предупреждены об оружии, так как смотрели на происходящее расслабленно и спокойно. Я же подобного подвига совершить не мог, тем более, когда один из гвардейцев метнул нож прямо в мою поганку. Удачно, что мой возглас скрылся в общем пронесшемся по зале вздохе – девчонка ловко извернулась и лезвие, пройдя совсем рядом, воткнулось в стоявший за ее спиной щит. Бренчала какая-то музыка, летели ножи, от которых заноза ловко уворачивалась, показывая чудеса гибкости, от которой у меня сводило скулы и пересыхало во рту, а побрякушки на ее одежде звенели в такт каждому движению, что отдавалось новыми требованиями у меня в паху.

Меня бросало то в жар, то в холод, желание затопляло с такой силой, что я, последними остатками сознания испугавшись, что не выдержу, просто выполз, держась за стену, из залы. Хотелось стучаться головой об стены, но ноги уже сами собой шли к тому входу в залу, через который туда вошла моя заноза. Время, казалось, текло бесконечно медленно, но раздались аплодисменты, и вскоре закутанная в заморские тряпки девчонка выскочила в коридор. К счастью, одна. Я, молча, заступил ей дорогу, она не сказала ни слова, лишь смотрела сквозь прорези маски своими огромными глазищами. В зале снова раздалась музыка. Я облегченно вздохнул – значит, ее не скоро хватятся – и, схватив за руку, потащил по коридору. Мелкая семенила вслед за мной, но молчала, и эта ее покорность заводила еще больше. Не в силах больше терпеть, я толкнул первую попавшуюся дверь – оказалось, та вела в гостиную моей матушки, но меня, впрочем, это совсем не остановило – и, затащив внутрь занозу, первым делом стянул с нее ужасную маску и впился в раскрытые в удивлении губы яростным поцелуем. Очень сильно хотелось стащить и все остальное, но на это мне банально не хватило терпения.

– Узнал?! – настороженно спросила мелкая, упираясь руками мне в плечи, стоило на мгновение оторваться от ее уст. Казалось, больше всего девчонку заботило то, что я узнал ее за нелепой маской.

– Я тебя под любой личиной узнал бы! – произнес я совершеннейшую правду и снова потянулся к ее губам, но заноза оказалась быстрее и поцеловала первой.

А я, теряя остатки разума, прижал ее к стене, чтобы она тут же обхватила меня руками и ногами. Возбужденное до предела тело потребовало своего, и я поддался. Кое-как стянув нижнюю часть ее одеяния до уровня щиколоток, закинул ее ноги себе на плечи и, не сдерживая радостного стона, вошел в такое вожделенное лоно. Побрякушки, которыми был усыпан ее наряд, дребезжали при каждом моем движении, раззадоривая, хотя, казалось, куда уж больше. Можно было удивляться, почему никто не реагирует на наши стоны и крики, почему в гостиную никто не заглядывает, почему никто не ищет мою занозу, так как задержались мы изрядно, но мне не было до этого никакого дела. Едва та часть тела, на которую я заработал проклятье, утолила свой первый голод, она тут же, даже не дав мне толком отдышаться, потребовала еще, что пришлось осуществить на вышитом бажегольскими мастерицами ковре, так как ноги к тому времени уже не держали. Размотав верхнюю часть наряда мелкой, действительно, вытащив оттуда небольшую подушку, я обмирал от вида ее призывно торчащих острыми наконечниками грудей, колыхающихся от наших совместных усилий двигаться навстречу друг другу. Сжимал и целовал я их, как и все остальное, уже на диване, а очнулись мы уже на резном столике для рукоделия, сжимая друг друга в объятиях и тяжело дыша, не сразу найдя в себе силы, чтобы разъединить наши сплетенные тела.

Молча, приходя в себя, мы оделись, я даже помог девчонке вставить обратно непонятно для чего нужную подушку. Впрочем, сил об этом интересоваться не было.

– Я тебя провожу, – едва-едва мне удалось выдавить из себя хриплую фразу, а заноза, все также молча, кивнула.

«Необходимо быстрее от этого проклятья избавляться!» – пульсировала мысль в моей голове всю дорогу до отведенных волиссцам покоев, но стоило девчонке скрыться из виду, как закралась и другая – «А надо ли?».

Глава 12

Рина

В голове царил полный сумбур, поэтому о настоящей цели своего визита в лес я вспомнила, только оказавшись на границе леса. Возвращаться с голыми руками было безусловно глупо с моей стороны, в особенности, учитывая, что глупых действий я уже наделала немало. Вот стоило только вспомнить о том, что происходило всего только пару часов назад, как живот свело судорогой, а ноги онемели и заплелись, что я не удержалась и упала плашмя. Прямо в крапиву, одуванчики, кислицу, седмичник, но, главное, в крапиву. Ноги сами собой расплелись и подскочили, подпрыгивая, чтобы хоть как-то унять зуд.

«До чего же ядреная!» – недовольно глянула я на крапиву, и вдруг взгляд мой зацепился за небольшой белый цветок, неизвестно каким образом оказавшийся среди жгучих листьев. Семь аккуратных лепестков и столько же задорных тычинок – было сродни чуду встретить его в эту пору. К тому же я была уверена, что ни Франия, ни Файна, на даже графиня с седмичником знакомы не были, а значит, мне не составит труда выдать его за цветок папоротника. Сжав зубы и даже немного зажмурившись, я сунула руку в заросли крапивы и сорвала лесную ромашку, как его иногда называли, а затем с чувством выполненного долга помчалась к терему. На развеселой поляне никого уже не было, и лишь погасшие костры, пустые сколоченные из простых досок столы, да увитые цветами арки напоминали о недавнем гулянии.

Добежав до приметного ясеня, у которого оставила свой плащ, я в него закуталась, скрыв за широким одеянием свой непрезентабельный вид, тем не менее, чем ближе приближалась я к воротам, тем сильнее на меня накатывали робость и страх. Что я скажу стражам? А что если они расскажут – да не если, должны будут рассказать! – о нерадивой фрейлине, возвращающейся в терем по утро? Вряд ли князь это одобрит. Не сочтут ли меня из-за этого порочной развратницей? А, впрочем, так оно и есть! В голове разом сменились несколько картин, и пришлось остановиться, чтобы перевести дух и заново восстановить равновесие как внутреннее, так и внешнее. Из последних сил отогнала ненужные сейчас мысли – подумаю об этом позже – и уверенно устремилась к воротам. В конце концов, что такого?! Может быть, я родственницу больную навещала!

Однако стоило подойти ближе, как оказалось, что все приготовления были не нужны. Стражи спали! Все! Как и стояли, опершись на пики, они мирно посапывали, и это при раскрытых воротах-то! Так и хотелось крикнуть – «Заходи, кто хочет, не стесняйся!» – но я скромно промолчала и быстро проскользнула мимо засонь. И правильно сделала: стоило мне преодолеть два лестничных пролета и оказаться на пороге терема, как залязгало оружие, заспорили приглушенные голоса, словно продолжая прерванную беседу.

«Чудеса!» – могла только подивиться я, но задерживаться не стала. По-прежнему никем не замеченная, я проскользнула в помывочную на втором этаже флигеля, и пока в бадью набиралась вода, себя осмотрела. Осмотрела и пришла в ужас. Все тело было в синяках, даже на…. Стоило вспомнить, как он туда меня целовал, как ноги снова стали подкашиваться, и я едва не получила пару новых синяков, упав на пол.

«Как это, вообще, могло с нами случиться?! Нет, со мной! С этим извращенцем, может, оно и каждый день случается!» – возмущалась я про себя, уже отмокая в горячей воде. Последняя мысль мне, тем не менее, не понравилась, и я ее отогнала, сосредоточившись на главном: «Я шла, ладно, бежала по лесу, за мной злыдень, потом были кикиморы….. Вот! Кикиморы! От них все зло!»

Впрочем, разобраться, кто виноват, было только одним из насущных вопросов и даже не самым главным.

«Что делать дальше?!»

Сделать вид, как будто ничего не было? Это было бы самое разумное в моем положении, но вступало в противоречие с тем фактом, что меня по-прежнему тянуло к змеенышу. Вот, кто его дернул бежать за мной в лес?!

«Что, если это проклятье, которое не снять?» – внезапно посетила меня мысль, и мне стало холодно, несмотря на горячую воду в купальне. – «Нет, надо думать о хорошем, в конце концов, у князя такая большая библиотека, там обязательно что-нибудь найдется!»

Решив, что такой хлипкий план все равно лучше плана никакого, я перешла к проблемам насущным. В дальнем углу помывочной я еще за несколько дней до этого припрятала ту самую мазь, которую подарила мне знахарка.

Оставлять ее в горнице среди своих вещей было нельзя, так как те регулярно переворачивались жаждущими узнать обо мне что-то новое фрейлинами. Впрочем, стоило вспомнить о знахарке, как тут же припомнились и другие ее слова. Я схватилась за живот. А что, если?! Но та недвусмысленно сказала, чтобы я ничего не предпринимала, будто предвидела. И про мазь тоже! Осознав, что ничего не понимаю, я дрожащими руками открыла баночку с мазью и принялась замазывать ею синяки. Те исчезали прямо у меня на глазах, что заметно прибавило мне уверенности как в себе, так и в словах знахарки о том, что все будет хорошо.

Закончив с синяками, я снова облачилась в сорочку и, подхватив седмичник, который до этого положила на бортик купальни – что удивительно, цветок нисколько не повял – направилась в горницу. Ступая на цыпочках, чтобы ненароком ни одна половица не заскрипела, я также осторожно приоткрыла дверь, тенью прокралась к кровати, но стоило улечься, как справа донеслось:

– Ну что, Рин, нашла? – спрашивала одна Далия, но я отчетливо ощутила, что дыхание затаили все семеро. Можно было и не таиться, а ворваться в опочивальню с видом победительницы, громко топая ногами и стуча дверями.

– Нашла, – ответила я, на что тут же получила:

– Да, ну?!

– Покажи!

– Врешь!

За какие-то несколько секунд все сгрудились вокруг моей кровати, требуя чуда. Пришлось предъявить.

– Симпатичненький…. – это от Далии.

– Мелковат что-то, – посетовала Селия.

– Да, это обычный полевой цветок! – возмутилась, внезапно, Люция. – Такие у нас по весне ковром стелились!

«Вот откуда она-то это знает!»

– Может, просто похож? – попыталась внести сомнение в слова Люции Стефи.

– Да, точно он! – уверенно заявила Люция. – Что только в лесу столько времени делала?!

– С лешими кувыркалась! – высказала предположение Малисия, отчего я чуть не вздрогнула.

– Обмануть нас хотела?!

– Я все Франии расскажу!

– Вот ты попала! – довольная собой Малисия попыталась схватить цветок, то тут же отдернула руку, взвыв, а затем еще и выдала несколько слов, из тех, что совсем не положено знать благовоспитанным девицам. – Что это?! – она с обидой протянула ко мне ладонь, на которой красовались приличного размера ожоги.

– Нечего было хватать то, что тебе не принадлежит! – возмутилась я, хотя и сама была удивлена. Ведь я цветок держала и никаких ожогов не получила. Чтобы еще раз проверить это, я дотронулась до седмичника, и ничего не ощутили. Взяла его за стебель, дотронулась до каждого лепестка, но никакого жжения не ощутила. Судорожный вздох пронесся по нестройному ряду девиц.

– Вот это да! – Далия осторожно протянула руку и тут же одернула. – Ой! Жжется!

Все остальные тоже не преминули проверить, действительно ли цветок жжется. Тот жег. Всех, кроме меня. Пока я лихорадочно соображала, что это все должно означать, вокруг развернулось самое настоящее словесное сражение. Одни выступали в мою защиту, аргументируя, что чудесные свойства цветка являются прямым доказательством того, что это и есть тот самый настоящий цветок папоротника. Другие, несмотря на полученные ожоги, не желали сдавать позиции и кричали совсем уже невообразимые вещи. Что я каким-то образом сама цветок заколдовала.

– Ее бабка – ведьма, и сама она тоже! – вдруг выдала Малисия, но встретившись со мной взглядом, вдруг, испуганно прикрыла рот рукой и вылетела из горницы.

– Не слушай ее, она просто завидует, – Далия подсела ко мне, восторженно глядя то на меня, то на цветок. – Мы тебе верим!

Мне было ужасно неловко обманывать девушку, но правду сказать я тоже не могла. А что же касалось странных свойств цветка, то у меня были некоторые смутные подозрения, хотя они и мне самой до сих пор казались фантастичными. Уж не домовой ли мне в этом помогает? И стражей усыпил, и в горницу незамеченной провел. Вот только не понятно было, с чего бы ему так обо мне заботиться. Неужели, за пирожок?!

Тем временем в опочивальню влетели девицы из соседней горницы, и ритуал заявлений, что они ни капельки мне не верят, повторился вновь. Каждая из новоприбывших норовила дотронуться до цветка, а обжегшись, винить в этом меня. Переполох достиг и царственных ушей, и вскоре поглядеть на цветок пожаловали и принцесса с графиней. Файна, проявив мудрость, касаться седмичника не стала, лишь смотрела со странной смесью брезгливости и восторженного предвкушения. Графиня же, бормоча что-то под нос – заклинание, не иначе – вдобавок сделала вокруг цветка непонятное движение ладонью и крепко ухватилась за стебель. По лицу ее прошла судорога и, казалось, лишь годами выработанная привычка к самоконтролю не дала ей позорно закричать перед фрейлинами.

– Что за гадость?! – выдала она, откидывая цветок прямо мне под ноги и сжимая ладонь, вот только никаких отметин я на этой ладони не заметила.

– Что же, тетушка?! – не удержалась от непонятного мне вопроса Файна.

– Не сейчас! – отрезала та, видимо, не желая обсуждать заданный принцессой вопрос при свидетелях. Еще когда Франия заключала со мной пари, я догадывалась, что это для чего-то нужно ее хозяйке. Вот только для чего? Опять хотят одурманить с его помощью княжича? Но у них же есть зелье! Или они уже его опробовали, и оно не дало результата?! Вопросы роились в голове, словно пчелы в улье, но я старательно не поднимала глаз на принцессу и ее советницу, делая вид, что единственное, что меня интересует, куда пристроить цветок.

– Придержи его, Драверей! – уже на пороге, вдруг, выдала графиня. – И не вздумай пустить на какую-нибудь глупость! Я попозже его рассмотрю.

– Слушаюсь, Ваша Светлость, – все также покорно ответила я. Меньше всего мне тогда хотелось привлекать к себе пристальное внимание со стороны этой женщины. Та удовлетворенно кивнула и обратила гневный взор уже на всех фрейлин:

– Вы, почему до сих пор не одеты, негодницы и лентяйки?! Вот-вот появятся кавалеры, не собираетесь ли вы встречать их в таком виде?!

«Завтрак!» – только сейчас вспомнила я и, не удержавшись на ногах, села на оказавшуюся, к счастью, прямо за мной кровать. – «Что делать?!»

Вокруг забегали, загомонили, кто-то не мог найти пояс, другая кричала, что у нее пропал гребень, третьи ссорились из-за одинаковых платьев – обычная утренняя суета, которая сейчас удачно скрыла мое состояние от остальных фрейлин, которые разом растеряли ко мне интерес.

Первый порыв никуда не идти и притвориться больной, я отвергла, так как и Файна, и графиня видели меня уже вполне здоровой, а во-вторых, почему-то не хотелось выглядеть трусихой перед злыднем.

«Вот пойду и сделаю вид, что мне совершенно все равно!»

С таким настроем я решительно собралась и вскоре встала в общий девичий строй. Притворяться невозмутимой оказалось очень непросто – надо было одновременно сдерживать дрожь в руках и коленях, не краснеть, не стараться покрепче ухватиться за рукав кафтана парня и тем более не пытаться до него дотронуться бедром. К счастью, произносить никаких слов мне не требовалось, а то иначе я бы точно выдала себя. Максимально возможно отвернувшись от злыдня, тем более что для окружающих в таком нашем отношении друг к другу не было ничего удивительного, я едва дотронулась до его руки по пути на утреннюю трапезу и обратно. За завтраком при этом пришлось смотреть еще в сторону и от тарелки, но у меня в присутствии моего сопровождающего все равно кусок в горло не лез. Куда смотрел злыдень, я не видела, но судя по тому, как быстро Франия вернула себе довольный вид – после того, как оказалось, что ей не удастся стрясти с меня желание, она заметно приуныла – опять на нее.

Хотелось повыдергать ей патлы – странно, но раньше я была куда сдержаннее – особенно после того, как мне объявили, что уже этим вечером я должна буду танцевать свой танец с ножами перед всеми стратиссцами. Принцесса внезапно возжелала, чтобы ее фрейлины в ответ на состоявшееся предыдущим вечером представление, показали, что не менее талантливы, чем стратисские витязи. Вот только соответствующих желанию принцессы талантов среди фрейлин нашлось немного, и тогда она вспомнила про мои «танцы».

Среди преподавателей пансиона затесалась одна варийка, задача которой заключалась в том, чтобы обучить юных благородных дев гимнастике. Каким образом она оказалась так далеко от родного Вария и отчего занялась этим неблагодарным делом, я так и не узнала, но поговаривали, что за тот гонорар, что ей посулила директриса, согласилась потерпеть даже принцессу. Во мне она нашла, видимо, какую-то отдушину, что позволяло ей терпимее переносить почти поголовную бездарность остальных. В общем-то, я сама была далека от идеалов варийки, но однажды на занятии она попробовала кинуть в меня мяч – я ловко увернулась – и заинтересовалась. Кидала она в меня все, что угодно, затем остановилась на ножах, так как от них, чувствуя опасность, я уворачивалась лучше всего. Будучи четвертым ребенком, я знала, что у меня не может быть сильного магического дара – впрочем, я даже слабых зачатков его не ощущала – но откуда-то во мне взялось это ощущение опасности. Я просто знала, откуда ко мне прилетит нож и все. И пока ни разу не ошиблась. К этому варийка добавила несколько гимнастических элементов – где наклониться, где прогнуться, где присесть или поднять ногу – и результат получился довольно-таки интересным, понравилось всем, кроме директрисы. Она заклеймила мой номер развратом, наложив при этом категорический запрет для всех на занятия гимнастикой, а варийке пришлось вернуться на родину.

И теперь Файна желала, чтобы я повторила это выступление перед князем и княгиней. А вдруг они тоже сочтут подобное развратом?! Но принцессу это совсем не беспокоило. Более того, она предложила мне исполнить этот номер в наряде танцовщицы стран южного побережья, который каким-то образом затесался в сундуках среди ее нарядов. Видимо, когда-то принцесса возжелала иметь подобное одеяние, но вскоре о нем забыла, так как полагающиеся для наряда медные бляшки остались не пришитыми.

– Вот и пришей! – мне в руки сунули шелковые тряпки и бренчащий мешочек.

– А вы не опасаетесь, что Драверей этим танцем привлечет к себе излишнее внимание, Ваше Высочество? – вкрадчиво поинтересовалась Франия. Та вдруг призадумалась, хотя мне самой было не понятно в чем причина этой обеспокоенности.

– Помните, она уже и с князем на балу танцевала, – подлила масла в огонь фрейлина, – и ….

– Хватит! – оборвала излияния Франии не отступающая теперь от принцессы ни на шаг графиня. – Драверей будет выступать в маске.

Хоть я и не совсем поняла, почему Файне и ее советнице так не нравилось, что мной может кто-то заинтересоваться – а князь, наверняка, просто вспомнил о нашей первой встрече и захотел рассмотреть поближе – тем не менее, идея с маской мне если не понравилась, то отторжения не вызвала. Почти весь день, с небольшим перерывом, я пришивала бляшки к наряду. Тем не менее, их было так много, что если бы не помощь Далии, то я бы к сроку не справилась. Во избежание едких комментариев со стороны некоторых других фрейлин, да и просто ради тишины и спокойствия – в светлице на втором этаже репетировали баллады и, как стоило ожидать, выступающие стали ссориться и драться за самые лучшие – мы разместились в горнице прямо на моей кровати. Далия бросала восхищенные взгляды на плошку с седмичником, но отдать ей цветок я по объективным причинам не могла.

– Это из-за него ты так изменилась, да? – выдала та, наконец, шепотом мучивший ее вопрос.

– Что ты имеешь в виду?! – удивилась я, испугавшись, что остались все-таки на мне следы от моего ночного приключения.

– Ну…. – потянула фрейлина, подбирая слова, а я, кажется, начала бледнеть. – Как будто светишься вся….

Я посмотрела на свои руки, ноги, но никакого подозрительного свечения не обнаружила. Может быть, дело в мази?

– Знаешь, – между тем, продолжила откровенничать Далия, – если бы ты не сторонилась так парней, то я бы подумала, что ты влюбилась.

– Я?! – воскликнула и изо всех сил теперь сдерживалась, чтобы не покраснеть.

– Ну да, вот, например, твой …. как его? Рин! Ой, у вас и имена похожи! Он иногда на тебя так смотрит….

– Эта драная оглобля?! – «Смотрит он на меня как же! Только когда с этой подлизой Франией сравнивает!»

– Почему? – не поняла меня Далия. – Он очень даже симпатичный….

«Симпатичный!» – внутри все бушевало. – «Змей!»

Совершенно некстати вспомнился абсолютно голый змееныш, возлежащий на примятой траве, да во всех своих симпатичных подробностях. Чувствуя, что щеки мои, несмотря на все усилия, уже точно красные, я подскочила.

– Мне сегодня не хочется спускаться вниз на обед, – проговорила я, направляясь к двери. – Ты не будешь против, если я принесу несколько пирожков с кухни?

– Хорошо, – несколько удивленно проговорила девушка, а я уже выходила в коридор. Вот только стоило пройти мне пару шагов, как послышались голоса. Неожиданно везло мне в последнее время на подслушанные разговоры.

– …. почему нельзя? – услышала я капризный голос Файны.

– Я тебе уже это объясняла, деточка, мы не знаем, тот ли он на самом деле, – видимо, разговор уже шел давно, и в голосе графини слышались раздражительные нотки. – Чтобы это проверит, нам нужна Драверей, ты, действительно, хочешь привлечь и ее?

– Но вы же можете ….

– Могу, но не стоит так рисковать без необходимости.

– Про этого Роя мы тоже не знаем, тот ли он на самом деле! – пошла на новый круг возражений принцесса.

– Он выиграл состязание, а я тебе говорила….

– Он мне не нравится! – принцесса уже почти кричала.

– Никто не обещал, что княжич будет обладать неземной красотой.

– Но….

– Ты же знаешь, что это ненадолго.

Послышался шум, словно кто-то вставал со стула, а так как дверь в горницу принцессы была едва приоткрыта и увидеть, таким образом, из комнаты меня не могли, я молнией метнулась по коридору, затем на лестницу, а остановиться смогла только рядом с кухней. Встретив там уже знакомого мне по посиделкам поваренка, я быстро получила желаемый кулек еще теплых пирожков и отправилась обратно. У лестницы я вспомнила про нишу, в которой уже один раз оставляла пирожок для домового.

– Спасибо за помощь! – оглянувшись, чтобы убедиться, что меня в этот момент никто не видит, я снова положила пирожок на салфетку и быстро, будто за мной гнались, взбежала по лестнице.

Закончить с нарядом мне удалось всего только за час до выступления, но стоило его примерить, как оказалось, что тот непомерно велик. И если шальвары можно было просто утянуть, чтобы не спадали, а на ноги надеть туфли с высокими каблуками, чтобы не казались слишком длинными, то верхняя часть болталась подобно парусу при штиле. Находчивая графиня, ругаясь сквозь зубы – все же свой предел есть и у самого невозмутимого, казалось, человека – запихала внутрь небольшую подушку, примотав к телу шарфом, и теперь я своими новыми объемами не уступала остальным фрейлинам.

Радуясь, что у меня на лице маска, так что никто не узнает о моем позоре, я была, тем не менее, обескуражена, когда было объявлено, что танец с ножами будет исполнять Франия Седитроль, а на сцену вытолкнули меня. Захотелось крикнуть, что я не Франия – особенно после того, как встретилась с одновременно злым и горящим взглядом своего сопровождающего – но в меня уже летели ножи.

То ли графиня нарочно подговорила гвардейцев из свиты маркиза Гладиноя, то ли те были за что-то злы на меня, но кидали они ножи по серьезному, целясь то в грудь, то в голову, то в живот, поэтому все вопросы «Почему Франия?!» из головы вылетели. Единственное, что я не могла не замечать, это обжигающие взгляды злыдня. Было до слез обидно, ведь для него на сцене выступала не я, а Франия. Едва у гвардейцев закончились ножи, я сбежала, но едва вышла в коридор, как наткнулась своего сопровождающего. Взгляд его уже не просто жег, а плавил, как и его прикосновение, поэтому, когда он взял меня за руку и повел прочь, я даже не сопротивлялась – сил не было.

В голове была только одна мысль: «Что будет, когда он поймет, что под маской не Франия, а я?!». Ответ на этот вопрос я очень скоро узнала, когда парень завел меня в довольно милую светлицу с мягким ковром, удобным диваном и резными столиками для рукоделия – впрочем, об их наличии я узнала, только непосредственно с ними познакомившись – и, в нетерпении скинув маску и колпак, поцеловал. Целовал, зная, что это я, а не какая-то другая девушка.

– Неужели, узнал?!

– Я тебя в любом обличье узнаю! – пылко объявил тот, а мне почему-то стало так радостно, что я его сама поцеловала.