Текст книги "Прокляты лесной девой (СИ)"
Автор книги: Мария Крутень
сообщить о нарушении
Текущая страница: 14 (всего у книги 20 страниц)
– Стоять! – гаркнул я, приближаясь. Шесть вооруженных мужчин развернулись ко мне, но и это меня не волновало. Перехватив руку с мечом первого, кто поднял его на меня, я, выхватив оружие, сбросил наглеца с коня на землю и парировал удар второго подоспевшего ко мне идиота. Впрочем, драться с ними я не собирался. Стоило гвардейцам Яросельской подоспеть, я оставил волиссцев им на расправу, а сам, спешившись, поспешил к остановившемуся экипажу. Горя нетерпением, я распахнул дверцу, чтобы уставиться в испуганные глаза какой-то белобрысой девицы. Занозы в карете не было.
Глава 18
Рина
Резко распахнулась дверца экипажа, и перед нами предстал какой-то незнакомец.
– Почему две?! – грозно вопросил он каркающим голосом с очевидным акцентом, прежде чем мы сами смогли его разглядеть.
Подбитый мехом короткий камзол – и это летом, в жару! – кожаные штаны, забранные в хвост белые до синевы волосы и почти такие же светлые глаза. Тририхтец!
– Ее Светлость приказала, – пробасил старший из наших конвоиров. – В довесок.
Мы с Далией инстинктивно забились в угол кареты, но тририхтец на наше движение никак не отреагировал.
– Довесок не нужен. Которая наша? – спросил он, бросив быстрый взгляд на Далию, затем на меня.
– Тощая, – ответили снаружи, и рука незнакомца немедленно потянулась ко мне.
– Нет! – ответила я, заламывая наглую конечность, отчего тририхтец взвыл от боли. Праздновать победу, однако, оказалось рано. Чтобы скрутить руку первого тририхтца мне пришлось встать с сидения и развернуться к нему лицом, поэтому, когда второй открыл противоположную дверь, я оказалась к тому спиной. Ни обернуться, ни толком испугаться я не успела, так как прежде почувствовала, как чужая ладонь крепко ухватила мою шею, потом ощутила давление чужого большого пальца, а затем наступила темнота.
Сколько я пробыла в бессознательном состоянии, не знала, но очнулась снова в темноте. Уже наступила ночь?! В попытке понять, где я, задергалась, но движения что-то стесняло, будто я находилась в каком-то коконе. К тому же что-то заставляло меня постоянно подскакивать, отчего я больно ударялась и животом, и коленками о нечто очень твердое. Неудобство положения, боль, да и, что говорить, страх не давали спокойно обдумать создавшуюся ситуацию, и я лишь пыталась дрыгать ногами, которые оказались относительно свободны по сравнению с другими чем-то скованными частями тела.
Постепенно в парализованное страхом сознание стали проникать звуки окружающего мира, и я внезапно осознала, что слышу лошадиное ржание, стук копыт прямо под собой, а где-то издалека доносилась еще и людская речь, правда, слов было не разобрать. Также скоро стало понятно, что я лежу поперек лошади, привязанная к седлу и полностью завернутая в какую-то тряпку, наподобие той, которой обматывают тюки. Дрыгаться я сразу перестала, так как выпутаться из тряпки это бы мне не помогло, а вот упасть под копыта несущейся во весь опор лошади мне совсем не хотелось. А скачка рано или поздно должна была прекратиться, и тогда можно было попробовать вырваться и сбежать.
Ответ на вопрос, кто меня похитил, я уже знала: тририхтцы! Вот только….
«Зачем я тририхтцам?! Что с Далией?! Где злыдень?!»
Если последний вопрос вызывал во мне бурю негодования и обиды – меня похитили, а он и в ус не дует! – то первый самый настоящий страх. Я не могла не вспомнить, что по приказу тририхтского хана когда-то пытались похитить мою маму. Неужели, я должна была пойти по тем же стопам?
«Вот только, кто меня спасет?!»
Пока никто не спешил, и мне оставалось только глотать слезы и кусать губы от страха и злости. Вслушиваться в то ли разговоры, то ли перекрикивания моих похитителей я не пыталась, так как тририхтского языка не понимала, однако сразу уловила момент, когда эти крики стали громче и злее. Вместе с этим мы, казалось, поскакали еще быстрее, отчего меня еще более нещадно било об лошадиную спину, но я уже не думала о том, где и сколько синяков у меня из-за этого появится.
Мои похитители были взволнованы, убегали, а это означало только одно – нас догоняли.
«Быстрее!» – молила я злыдня, так как почему-то была уверена, что это он.
Внезапно мою лошадь резко остановили, отчего я больно ударилась боком обо что-то твердое – кажется, какую-то часть седла – и меня рывком – словно я, действительно, была каким-то тюком с тряпками – стащили вниз, небрежно бросив наземь. Я затрепыхалась, но меня тут же придавили чем-то тяжелым – наверное, наступили сапогом – вызвав волну неистового возмущения:
– А ну, отпусти меня, чучело бледноглазое! В жабу превращу! Нет, чтоб тебе тараканом всю жизнь пресмыкаться! Чтоб тебя цапля съела и не подавилась! – кричала я по-волисски, а затем по-стратисски, но похитители на мои угрозы не обращали никакого внимания. То ли неслышно им было, то ли других наречий, кроме своего не понимали.
Между тем, тририхтцы прекратили переругиваться, меня снова подняли вверх, но взвалили в этот раз не на лошадь, а на плечо. Очень хотелось извернуться и ударить гада, но неожиданно я осознала, что что-то изменилось. Исчезли крики, ржание лошадей, а позабытый мною кулон, который мне подарил злыдень, внезапно нагрелся, казалось, едва ли не до волдырей обжигая кожу. Продолжалось такое состояние, однако, недолго. Не прошло и нескольких секунд, как жжение прекратилось, однако даже ничего не видя, я ощущала, что нахожусь уже в совсем другом месте. Отпускать, тем не менее, меня никто не торопился. По-прежнему держа меня на весу, мой похититель, судя по моим ощущениям, куда-то пошел, о чем свидетельствовал и гулкий звук его шагов.
– Пусти! – я затрепыхалась. – Пусти, я говорю, а то прокляну!
Но в ответ мне лишь сдавили ребра, отчего стало тяжелее дышать. Однако я пыталась вертеться и дрыгать ногами – пару раз мне даже удалось достать носком туфли какую-то часть тела похитителя – но безрезультатно. Лишь когда мы достигли места назначения, меня, наконец, спустили на пол. Каблучки моих туфель стукнули о каменный пол – об пол, а не о траву, землю или песок – и я окончательно убедилась в том, что находилась совсем не там, где в тот момент, возможно, разворачивалась битва за мое спасение.
– Наконец-то! – казалось, вдалеке раздался недовольный мужской голос, говоривший на волисском словно на родном. Послышались гулкий перестук подбитых каблуков и шарканье кожаных туфель, что означало, что к нам приближались, как минимум, двое.
– Что это?! – тот же недовольный голос. – Сними!
Оказалось, относилось это к намотанной на меня тряпке, которую тут же, не особо заботясь обо мне, начали разматывать, отчего я закружилась вокруг своей оси, а когда ее все-таки с меня сняли, не удержала равновесия и села на пол.
– Кто вы такие?! – решила я снова высказать свое возмущение происходящим. – Немедленно….. – говоря, я подняла глаза и наткнулась взглядом на самого красивого мужчину, которого мне когда-либо приходилось видеть в своей жизни.
Тонкие черты лица, невероятные изумрудные глаза, длинные золотистые волосы, собранные в хвост по тририхтсткому обычаю. Вот только разговаривать он предпочитал по-волисски, что с одной стороны казалось странным, а с другой радовало, что мне, по крайней мере, будет понятно, о чем говорят в этом непонятном месте. Молчаливый наемник схватил меня за руку и, вздернув, поставил на ноги.
– И это она?! Кикиморы и то краше, – брезгливым взглядом красавчик окинул меня с головы до ног. От этих слов привлекательность зеленоглазого блондина значительно поубавилась.
– Приходится иметь дело с тем, что есть, Ваше Ханшество, – смиренно пролебезил второй мужчина, на которого я только тогда посмотрела. Невысокий, круглый, лысый, одетый в расшитую драгоценными камнями жреческую рясу. Он мне не понравился с первого взгляда, да и ряса его вызывала нехорошие предчувствия. И слова его мне показались странными.
«Ханшество?! Так это и есть тририхтский хан?! Но ведь ему должно быть лет сто, а то и больше!»
Я снова посмотрела на златокудрого красавца и даже рот открыла от удивления. Впрочем, несмотря на нетипичную для Тририхта внешность, одет он был подобно своим соплеменникам в отороченный мехом кожаный камзол и такие же штаны. Однако я бы сама тогда не отказалось от меховой накидки, так как в зале, где мы находились, было довольно-таки прохладно.
– С таким чучелом?! – возмутился хан. – Боюсь, придется прибегнуть к препарату, – озабоченно выдал он не совсем понятную фразу, но меня больше возмутила первая. Он меня чучелом назвал! Мой рот сразу закрылся, но тут же снова открылся, чтобы отомстить обидчику.
– На себя посмотри, мышь столетняя! По какому праву вы меня сюда притащили?!
– Она еще и говорит? – удивился хвостатый и сделал какое-то движение рукой, отчего подарок злыдня опять немного нагрелся.
– Да, я молчать не буду! Что за самоуправство?!
– Почему она говорит? – белобрысый супостат снова замахал руками, вызвав ту же реакцию камешка.
– Почему вы мне не отвечаете?! – возмутилась уже я, однако на меня по прежнему смотрели как на говорящий предмет мебели. Толстяк в рясе тоже замахал руками и нахмурился.
– На ней защита от вреда и магического воздействия, Ваше Ханшество, – ответил он горному злодею.
– Моим целям это помешает? – вскинулся тот.
– Вы же не собираетесь причинить ей вреда, Ваше Ханшество, – глумливая улыбка толстяка заставила у меня внутри все сжаться. – А потом она сама все снимет.
– Ничего я не сниму! – уверенно заявила я, отчего хан только поморщился.
– Приступайте! – приказал он жрецу, и тот с поклоном отступил в сторону. Я проследила за ним взглядом и увидела алтарь.
«Что это?! Что они собрались делать?!»
– Что вы задумали?! – я изо всех сил старалась, чтобы голос мой звучал грозно, не выдавая того страха, который я испытывала.
– Тебе оказана великая честь, – внезапно снизошел до ответа толстяк, а державший меня за руки наемник потащил к тому самому алтарю, – стать супругой Его Ханшества, великого правителя Тририхта и будущего властелина всех зримых земель!
– У меня уже есть жених! – я изо всех сил дернулась в сторону, но державший меня тририхтец словно предвидел мой маневр и сделал мне подножку, заставив нелепо повиснуть с заведенными назад руками.
– Это нас не интересует, – поговорил продажный жрец, быстро расставляя по алтарю предметы. – Давай ее сюда! – приказал он наемнику, и тот поставил меня перед алтарем.
– Все готово, Ваше Ханшество, – льстиво он обратился к представленному с такой помпой злонамеренному повелителю и воображаемому властелину. Тот, так и не стерев брезгливую мину со своей физиономии, тоже подошел к алтарю.
– Руку! – уже другим голосом приказал толстяк, как вскоре выяснилось, наемнику, который тут же схватил меня за правую конечность, чтобы протянуть ее жрецу.
– А как же сватовство?! – попробовала я зайти с другой стороны. – Я не могу выйти замуж без одобрения моего опекуна! – я заявила это в полной уверенности, что Его Величество никогда бы не дал согласия на мой брак с тририхтским ханом.
– Согласие Френзиса Волисского было получено еще два дня назад, – невозмутимо ответил лоснящийся от своей важности и подлости толстяк, указывая толстым пальцем, на котором красовались сразу два перстня, на лежащий на алтаре свиток. Алевшая на том печать, действительно, принадлежала королю Волиссии. Осознание, что яма, в которую я упала, еще глубже, чем мне представлялось ранее, давило огромным прессом, но сдаваться я не собиралась.
– Нет! – закричала я, пытаясь вырваться. – Я не согласна! Я не хочу за него замуж!
Однако держащий меня наемник оказался слишком силен. Все мои попытки вывернуться, лягнуть, стукнуть его затылком по подбородку, укусить за руку ни к чему не привели. К тому же, еще и жрец ухватил меня за вытянутую конечность. Его захват оказался удивительно крепким для такого рыхлого телосложения, и вернуть назад руку не было никакой возможности. Слезы уже текли ручьем, и только последние остатки гордости удерживали меня оттого, чтобы зарыдать вслух и безостановочно вопить «Не надо!». Просто потому, что этим троим мужчинам не было никакого дела до того, что я хочу или не хочу.
Противный столетний красавчик тоже протянул к жрецу свою руку. Тот зажег какие-то свечи, достал золотую чашу и остро заточенный нож, на гладкой грани которого мрачными всполохами отразились огни разноцветных свечей, а рядом зловеще блестели брачные браслеты-кандалы, и начал тягучим голосом зачитывать слова брачного наговора.
«Светило, помоги мне!» – молила я, так как больше помочь, очевидно, мне было некому. Мольба смешивалась со злостью на этих злодеев, чьи мотивы мне были совершенно непонятны, на свою глупость – надо было бежать сразу, как только почувствовала приближение неприятностей! – на неизвестно куда пропавшего злыдня.
Голос жреца, казалось, становился все громче, а мое отчаяние безысходнее, как вдруг толстяк в полном несоответствии с обрядом заорал и выпустил мою руку.
– В чем дело Тарсий?! – грозно вопросил хан, прерывая причитания жреца.
– Это…. Это…. Это невозможно, Ваше Ханшество! – тонким голоском пролепетал тот, осматривая свою ладонь.
– Мое терпение не бесконечно, Тарсий!
Жрец всхлипнул и, взглянув на меня ненавидящим взглядом, бросил наемнику:
– Руку!
Тот снова ухватил меня за правую руку и, сколько я ни упиралась, подал ту толстяку в рясе. Жрец схватил меня чуть пониже локтя и, дергаясь всем телом, начал расстегивать на моем запястье манжет. То ли из-за отсутствия опыта, то ли из-за нервозности у него ничего не получалось. Наконец, он попросту оторвал его и, неожиданно выругавшись, развернул мою обнаженную до локтя руку в сторону своего хозяина, вывернув ее так, что я едва не закричала. Толстяк, однако, тоже выпучил глаза и дернулся. Зашипев, он ослабил нажим, но конечность не выпустил.
– Вот! – указывая на узор, выступивший на моем запястье после того, как нас со злыднем прокляли лешицы, выкрикнул жрец.
– Что это? – мина на холеной физиономии тририхтского хана, казалось, становилась все брезгливее и брезгливее.
– Брачная вязь!
– Какая, ко всем демонам, вязь?!
– Брачная! Изначальная, – почти прошептал толстяк, но тут же заголосил во весь голос – Эта девица…. Да и не девица вовсе! Она замужем! Нам подсунули гнилой товар!
«Я вам не товар!» – мысленно возмутилась я. Хотя эта мысль была тут же перебита другой: «Я замужем?! За злыднем?! О, Светило!»
Ошеломленная, я даже прекратила трепыхаться и ждала, что будет дальше. Жрец возмущенно махал руками, хан, буравя меня гневным взглядом, выкрикивал имена неизвестных мне личностей – наверное, тем самых демонов, о которых упоминал – и лишь державший меня наемник сохранял невозмутимость.
– Зеркало! – наконец, провозгласил тририхтский злодей понятное мне слово, хотя причины, по которым ему понадобилось зеркало, мне очевидны не были. Неужели, прическу, растрепавшуюся в момент гнева, поправить решил?
Каким-то образом его услышали слуги, и вскоре открылись украшенные черным мрачным орнаментом створки двери и двое тририхтцев втащили мощный на вид постамент, украшенный сверху зеркалом в позолоченной раме, примерно такого же размера, каким пользовалась для прихорашивания Файна. Носильщики поставили свою ношу прямо перед ханом и, поклонившись, скрылись за той же дверью, через которую вошли.
Хан, действительно, первым делом поправил свой распушившийся хвост – я, не удержавшись, прыснула, а по физиономии жреца пробежала странная тень, тем не менее, толстяк быстро вернул тому самое преданное выражение – и, повернув голову набок, придирчиво осмотрел свой профиль. Однако этими действиями тририхтский правитель не ограничился, а взяв в правую ладонь какой-то предмет – я не разглядела, какой – стал водить им кругами по периметру зеркала. Манипуляции его вскоре стали понятны, так как по зеркалу пошла рябь, которая далее стала закручиваться спиралью. Крутилась она достаточно долго, так что хан стал нервничать и постукивать украшенной драгоценными перстнями ладонью по зеркальной раме. Наконец, середина зеркальной поверхности пошла дымкой, постепенно заполнившей все зеркало, а через дымку стали просвечивать контуры человеческого лица.
Изображение вскоре стало достаточно четким, чтобы в нем можно было разглядеть средних лет господина, показавшегося мне странно знакомым. Насколько можно было разглядеть, одет тот был в стратисский кафтан и соответствующую наряду шапку. Глазки господина нервно бегали туда-сюда, тем не менее, тот склонился перед ханом в показательно подобострастном поклоне.
– Приветствую тебя, правитель! – наконец, его бегающие глазки заметили меня. – Надеюсь, тебе пришелся по нраву подарок.
Голос! Этот голос я узнала! Это был тот самый мужчина, который вел переговоры с графиней Папеньи, пока мы со злыднем предавались….. исполняли супружеские обязанности в захламленной тряпьем кладовке.
«Это он меня назвал подарком?!» – между тем, мысленно возмутилась я. – «Так вот, о чем они там договаривались!»
Я остро пожалела, что не могла через зеркало просверлить дырку или поджечь взглядом бороду этого стратисского предателя.
– Подарок?! – взвился хан. – Ты смеешь надо мной издеваться, Драцкий!
«Точно! Это имя называл Дарин!» – пронеслась мысль, задев меня лишь последним словом – «Дарин! Да, злыдень сказал, что так его по-настоящему зовут!» – я вздохнула. – «Пора было называть мужа по имени, вот только, где этот муж-то?! Нужна ли я ему?»
– Никоим образом, Ваше Ханшество! – испуганно лепетал лживый купец. – Доставили девицу, в лучшем виде….
– В лучшем виде?! Не девица она, а баба замужняя! – хан едва не брызгал слюной и невоспитанно тыкал в мою сторону пальцем.
Я вздрогнула и возмущенно взглянула на тририхтстского владыку. Вроде бы правитель целой страны и даже на какое-то большее господство претендует, а выражается и ведет себя как деревенский мужик!
– Как замужняя?! – еще больше испугался Драцкий. – Когда успела?! Не могло быть среди фрейлин замужних девиц! Ах, проглядели!
– Когда успела, сам выясняй! И почему проглядели тоже!
– Что же теперь делать?! – запричитал зеркальный собеседник хана.
– Нужно выяснить, кто муж, – вдруг мягко встрял жрец.
– Зачем?! – обратил свой гневный лик к нему главный тририхтский злодей. – Какая теперь разница?!
– Большая, Ваше Ханшество, – прожурчал в ответ лживый служитель стихий. – Если вдовицей ее сделать, то и ритуал можно будет сразу же провести.
Одинаковые злобные ухмылки перекосили лица всех троих. А я вдруг осознала, что совсем не хочу, чтобы злыдень меня спасал, пусть и дальше в ус не дует. Кроме того, и нет у него усов-то!
– Обязательно выясним, Ваше Ханшество, обязательно выясним! – закланялся купец. – Вот только, может, у деви…. у нее сами спросите? Быстрее будет, – предложил умник.
– Говори! – обернулся ко мне хан. – Говори, а то хуже будет!
– Куда уж хуже?! – удивилась я. Златокудрый тририхтец скривился и снова принялся махать руками подобно ярмарочному фокуснику, изображающему из себя мага. Вроде бы на меня его телодвижения никак не действовали, однако, когда он ворожил, внутри меня словно что-то звенело, и я не могла не замирать от страха, что подаренный злыднем амулет не выдержит, и тогда хан сможет меня заколдовать и заставить делать все, что ему хочется.
– Может, вы это…. того ее, Ваше Ханшество, – угодливо предложил купец, кидая на меня злые взгляды.
– Я уже того, Драцкий! – недовольно отозвался Его Злобшество. – Защита на ней непробиваемая!
Я перевела дух.
– А если по-другому? – вопросил излишне любопытный Драцкий. Хан грозно зарычал, но обратил свой гнев опять на меня.
– Говори, с кем себя узами связала, кикимора деревенская!
– Ничего я тебе не скажу, мышь облезлая! – гордо выпрямившись, насколько позволял захват наемника, по прежнему державшего меня за заведенные назад руки, ответила я. В конце концов, на мне был непробиваемый защитный амулет! Что этот хвостатый злодей мог мне сделать?! Тот, оказалось, думал иначе.
– Ах ты, стратисская курица!
– Индюк без перьев!
Негодяй, с занесенной вверх рукой, вдруг оказался совсем рядом, и его конечность тут же полетела вниз, намереваясь соприкоснуться с моим лицом. Я, конечно, могла бы встретить удар также гордо, как и его слова, тем не менее, не удержалась оттого, чтобы попробовать увернуться, но крепко державший меня истукан – совершенно равнодушный ко всему, что происходило рядом с ним, будто и не человек вовсе – этого не позволил, и я смогла лишь повернуть голову. Зажмурившись, я ждала удара, но вместо него раздался нечленораздельный вопль, за которым последовали новые ругательства. Ругался хан тоже по-волисски и со знанием дела. Это я могла сказать точно, так как после нескольких лет странствий с отцом по военным лагерям, казармам, учениям и маневрам и в аристократических, и в простонародных ругательствах я знала толк.
Открыв глаза, я повернула голову, чтобы увидеть, как главный тририхтский выползень прижимает к себе свою опухшую ладонь, как и жрец до этого.
– Эх, что делается! – не удержался от комментария Драцкий, от любопытства едва ли не выскакивавший из-за зеркальной поверхности.
– Я тебе еще покажу, выдра ярольская! – грозился мне хан, а я недоумевала, почему амулет не позволил хану ни заколдовать, ни ударить меня, но при этом не действует на стража, продолжающего держать меня и не дающего сбежать. Хотя, если задуматься, действия хана были направлены на то, чтобы причинить мне очевидный вред, а наемник о вреде, наверное, не помышлял. Ему было все равно, он всего лишь исполнял приказ.
– Удивительно, что охранное заклинание, наложенное на амулет, справилось даже с вами, Ваше Ханшество, – подал голос жрец, задумчиво перебиравший четки.
– Ты чему удивляешься, Тарсий?! – снова взвился злобный горец. – В темнице подземной будешь удивляться!
– Вам не кажется странным, Ваше Ханшество, что у этой ведьминской внучки такой сильный амулет? – в этот раз жрец ханского гнева ничуть не испугался, словно и не заметил. А я снова замерла.
– От бабки получила? – фыркнул тот.
– Так не признала ее бабка, не видела даже ни разу, – снова встрял стратисский изменник.
– Проверить можно, – предложил прикрывающийся рясой околотень с неприятно блестящими глазами. – Если это ярольский амулет, то не выдержит всей мощи, на которую вы способны, Ваше Ханшество!
Его ханское Злобшество нехорошо прищурился, а я напряглась – что это они еще задумали?
– Останется – то от нее что-нибудь? – деловито спросил тририхтский самодур, напоказ разминая руки.
– Как раз хватит, – заверил того толстяк.
Я решила, что меня разыгрывали. Специально так говорили, чтобы я испугалась и сдалась, отдав им амулет.
– Как бы от вас самих и пепла не осталось! – выкрикнула я, как вдруг хан, странно сосредоточившись – мне даже на мгновение показалось, что он разом сморщился, и глубокие старческие борозды полностью покрыли его ставший почему-то лысым череп – выпустил из себя заряд какой-то черной жути, пролетевшей в мою сторону. Оказалось, они не шутили. Даже наемник, верно державший меня все это время, куда-то исчез, оставив меня наедине с невиданным кошмаром. Долетел ли до меня этот черный вихрь, я так и не поняла. Меня странно скрутило, казалось, что внутри, по всему телу лопаются какие-то сдерживающие меня струны. Впрочем, все это быстро кончилось, черная жуть осыпалась вокруг меня на несколько аршин похожей на золу крошкой, а затем и вовсе исчезла. Почти одновременно вместе с этим прекратилось и ощущение чего-то рвущегося внутри.
– Духи небесные и поднебесные! – первым опять опомнился Драцкий, который видел все только через зеркало.
– Следи за языком, олух! – вскинулся жрец и уже елейно обратился к черному колдуну, вернувшему себе свой златокудрый облик: – Теперь вы видите, Ваше Ханшество?
То, что тот должен был увидеть, я не поняла, да и не особенно следила, так как, воспользовавшись заминкой, рванула к двери, но была снова остановлена бездушным громилой.
– Действительно, подобная защита может быть только от одного источника, – ничуть не расстроенный неудачей с попыткой меня уничтожить отозвался хан, уже оценивающе меня разглядывающий.
– Нам все-таки повезло! – непонятно чему радовался толстяк. – Незадачливый муженек непременно явится сюда за ней! С такой-то связкой! Одним ударом двух зайцев!
Мне казалось, что я покрываюсь ледяной коркой от одной единственной мысли: – «Это они о злыдне говорят?!»
– Надеюсь, не придется ждать долго, – ворчливо проговорил тририхтский правитель. – Он не будет ждать долго, – дернув лицом, добавил он, выделив особым тоном слово «он».
– Думаю, найдем, чем задобрить, – уверенно молвил жрец. – В конце концов, чем дольше ожидание, тем вкуснее ужин.
– Однако полностью полагаться на эту нельзя, – хан слегка мотнул головой в мою сторону. – Вы слышали, Драцкий?! – громко обратился он уже в сторону зеркала. – Передайте графине, что я ею О-очень недоволен. Ей нужно поторопиться, если она и ее подопечная не хотят ощутить всю мощь моего и Его гнева!
– Слушаюсь, Ваше Ханшество! – дрожащим голосом ответил купец, и мне даже через зеркало было видно, как сильно побледнело его лицо.
