Текст книги "Прокляты лесной девой (СИ)"

Автор книги: Мария Крутень

сообщить о нарушении

Текущая страница: 10 (всего у книги 20 страниц)

Глава 13

Дарин

– Порадовал, ты меня, ох порадовал!

«И этот туда же!» – раздраженно думал я, тем не менее, радуясь, что Феня со мной общается мысленно, а значит, отец не слышит.

Мы находились в святая святых не только терема, но и всего княжества, самой старой части родового гнезда, удачно скрытой от посторонних как последующими надстройками так и магией самого родового духа. Первый раз я проводил ритуал вместе с отцом полгода назад, мне как раз тогда стукнуло год и две декады, и жутко боялся. Боялся того, что дух меня не признает, и тогда отцу пришлось бы искать другого наследника, со стороны. Ведь было маловероятно, что ему с мамой удалось бы вскоре после этого родить мне брата или сестру, раз они не смогли это сделать за последние двадцать лет. Такая ограниченная плодовитость нашего рода была платой за магическую силу, пусть та и носила исключительно защитный характер.

Впрочем, силы нашей родовой защиты хватало не только на то, чтобы защитить представителей рода и тех избранных, на которых мы распространяли защиту, но и весь Стратисс. Поэтому именно мой род княжил на протяжении вот уже трех сотен лет, с тех самых пор как дух не признал наследника предыдущей великокняжеской династии. Такое редко, но случалось, хотя все-таки чаще у пограничных князей. Естественно, чем ближе к Земье, к терему, тем сильнее была защита, но на границах были свои стражи: на западе – Парские, на востоке – Забегойские, на юге – Ронежские, а на севере – Яросельские. Вот только у княгини Яросельской не было наследника – дочка ее умерла, внучку та не признала, со стороны тоже не хотела никого брать – поэтому защита с северной стороны стала ослабевать, и укреплять ее приходилось уже мне.

Вот стоило припомнить внучку княгини Яросельской, как в одном месте защемило, в другом зашевелилось, а ведь всего только пару часов назад мы….. Нет, не стоило об этом вспоминать! Феня глумливо захихикал, я, чувствуя уже настоящий дискомфорт, все-таки покраснел. Отец недоуменно на меня посмотрел, но, видимо, списал мое состояние на волнение и продолжил дальше пускать себе кровь.

В этом, собственно, и состоял ритуал: одновременно и кормление, и единение с духом. Отец сделал себе надрез над запястьем, и кровь тоненьким ручейком стекала прямо в раскрытый клюв золотого Феникса, символического физического воплощения нашего родового духа. После отца то же самое предстояло выполнить и мне. Дух всегда сам решал, сколько крови для него от нас достаточно, и в тот момент рана на руке затягивалась сама, а через пару минут исчезал даже шрам. И вот в такой торжественный момент Феня нашел возможным потешаться надо мной.

«Оттаскаю за хвост!» – мысленно пообещал тому я, но шутник лишь фыркнул, обдав меня теплым, почему-то пахнущим пирожками, воздухом.

Насчет хвоста я не шутил. Помимо символической статуэтки у духа было реальное физическое воплощение, которое он, впрочем, очень редко демонстрировал. Я в своей жизни видел его лишь раз, но по малолетству, поэтому не знаю, чего в моем видении было больше – реальности, фантазии или страха. Мне тогда было около четырех, и один дворовый мальчишка, года на три старше, заверил меня, что в старом колодце у конюшен живет самый настоящий водяной змей. Сгорая от любопытства, я висел на бортике, всматриваясь в темную водную гладь. Показалось мне или нет, что я услышал всплеск, а затем увидел мелькнувшее светлое пятно, я до сих пор не знаю. Но тогда, желая рассмотреть змея получше, я слишком сильно перевесился через край колодца и почти полетел вниз. Почти, потому что в тот момент, когда я начал кричать, бессмысленно махать руками и дрыгать ногами, чешуйчатые когтистые лапы меня очень крепко ухватили за внезапно оказавшиеся сверху нижние конечности и, продолжая держать вверх ногами, донесли до лужайки и скинули в траву. Мне до сих пор помнится, что я видел огромные красные крылья, отливающие на солнце золотом, медный клюв и умные черные глаза. Но все это я приметил мельком, так как мои глаза были почти все время устремлены на огромные трехпалые лапы, каждый длинный палец которых венчал длинный, с мою тогдашнюю ладонь коготь.

– Спасибо тебе, наш благодетель и защитник, за жизни наши, за спокойствие и защиту земли стратисской и ее жителей! – свершив земной поклон, вознес благодарность духу отец, и я повторил за ним следом.

– И тебе спасибо, малец! – раздалось у меня в голове и, казалось, снова обдало запахом пирогов со щавелем, которые пекли этим утром. – Не сомневайся, ты у меня под надежной защитой! – добавил он, когда я уже покидал святилище.

На что Феня намекал, я догадывался: ведь, не зря же нас с мелкой никто не побеспокоил, пока мы….. Я едва удержался оттого, чтобы выругаться, но поганка никак не желала покидать моих мыслей.

«Хорошо, если бы и заноза была под надежной защитой» – подумал я, вспомнив недавнее представление, то, как летели в нее метко нацеленные ножи, а также, так и не отданный охранный амулет.

Решив сделать это при первой же возможности, я положил его в карман, когда шел на следующий день на завтрак. Но поганка была холодна и неприступна, будто не она давеча стонала и извивалась в моих объятиях, а, например, похожая на селедку девица, сидящая напротив, которая выглядела так, словно вот-вот выскользнет из своего слишком узкого для нее платья и при этом почему-то в мою сторону. Взгляды половины парней, впрочем, были обращены не на селедку, а на бледную поганку, что изводило меня еще больше. Несмотря на недовольство вредной девчонкой, тело на ее близость среагировало моментально, а воспоминания о недавней близости подогрели настолько, что я сам уже стремился быстрее завершить трапезу и покинуть фрейлин. Возвращаясь в свои покои мимо обжимающихся по углам парочек – вот они почему-то ничего не боятся и не стесняются! – я не видел для себя никакого другого выхода, как отправиться на полигон и снова довести себя до изнеможения тренировкой. Задумавшись пока направлялся к себе, чтобы переодеться, и я не заметил, что оказался совсем не там, куда направлялся, а у дверей, ведущих к святилищу. Едва не стукнув себя по лбу от досады, я снова последовал к заданной ранее цели, но почему-то оказался у дверей библиотеки.

«Феня!» – для меня стало уже очевидным, кто это так шалит. Тем не менее я зашел внутрь, сразу ощутив, что там кто-то есть. Причем в самой потайной части библиотеки, куда могли войти только несколько человек: я, отец, мама, секретарь отца Сливский, старейшина боярского собрания Комысла и, как оказалось, мелкая поганка. Когда только успела?!

– Что ты здесь делаешь?! – не удержался я оттого, чтобы на нее рявкнуть, но скопившееся напряжение требовало хоть какого-то выхода. Девчонка, видимо, меня до этого не замечавшая, испуганно дрогнула, но тут же гордо выпрямилась, направив на меня взгляд загнанной в угол волчицы.

– Я считаю, что нам нужно от этого избавляться! – с вызовом объявила она.

– От чего? – спросил я с подозрением, хотя и догадывался, каким будет ответ.

– От проклятья! Этих кикимор! – заявила вредная заноза, задрав голову еще выше, и я не удержался оттого, чтобы полюбоваться на изгиб тонкой нежной шеи, которую ласкал небольшой завиток, выбившийся из прически. Так и хотелось заправить его за маленькое порозовевшее ушко, а потом….

«К лешему уши!» – оборвал я сам себя. Ее заявление, хоть и повторяло в точности мои мысли, почему-то разозлило.

– А почему здесь?! – вернулся я к своему первому вопросу.

– Я подумала, что в княжеской библиотеке должна найтись какая-нибудь информация по проклятьям и что с ними делать, – девчонка нахмурилась и развернулась к стеллажу со свитками. Я, было, снова залюбовался, но тут же себя одернул.

«Как же я сам до этого не додумался?» – мелькнула мысль, но оставалось еще кое-что, что не давало мне покоя.

– Как ты поняла, где искать, и кто допустил тебя в эту закрытую часть библиотеки?

– Домовой, – ответила заноза и отчего-то покраснела.

«Ох, Фенька!»

– За что? – может не слишком понятно спросил я, но девчонка поняла.

– За пирожки, – она покраснела еще больше.

«Перья повыдергаю!» – негодовал я, припоминая, чем пахло дыхание шкодливого духа накануне.

Мелкая, тем временем, вытащила какой-то свиток и принялась раскладывать его на стоявшем между стеллажами специальном столике.

– А как ты собираешься с ним разбираться? – поинтересовался я.

– Я умею читать! – вздернула нос козявка, но тут же уткнула его в свиток.

– А, ну да…. – я помялся. – Тогда, я тоже поищу.

– Вон там! – малявка, не отрывая носа от свитка, указала на другую сторону стеллажа. Первый порыв возмутиться ее самоуправством я подавил, так как мне самому было тяжело держать себя в руках в непосредственной от нее близости.

Скрывшись в соседнем проходе, я некоторое время бессмысленно смотрел на полки, пока еще сам не понимая, что и как искать. Как таковых учебников или мануалов по магии и, тем более, нечисти у нас не было. Были лишь записки о каких-либо подобных явлениях, и не всегда с подробным описанием. Большая их часть касалась проявлений враждебной нам магии, и после десятого просмотренного мною на чистой выдержке свитка – плотские желания тела так никуда не делись – описывающего либо новый вид нежити, насланной из Тририхта, либо проделки оурийских шаманов, я все-таки не выдержал.

– Ну как, нашла что-нибудь? – хотел небрежно поинтересоваться я, но голос почему-то охрип.

– Нет! – получил я раздраженный ответ. Обидеться не получилось, но дышать стало тяжелее. Решившись, наконец, плюнуть на это дело сейчас, вернувшись к поиску позже и в одиночку, я вышел из-за стеллажа, остановившись напротив настороженно на меня смотрящей мелкой. Чувствовал я себя донельзя неловко, не зная, то ли сразу уйти, то ли сказать что-нибудь. Казалось даже, что мне некуда девать руки, и я спрятал их в карман, тут же нащупав заготовленный амулет.

– У меня есть для тебя кое-что, – сказал я, доставая небольшой камешек на тонкой цепочке. – Это защитный амулет, – сразу же добавил строго, чтобы не надумала там себе что-нибудь.

Надо было его надеть, чтобы замкнуть вокруг мелкой защитный контур. Я смело сделал требуемых два шага и, стараясь не коснуться кожи, застегнул цепочку, смотря прямо в огромные словно озера глаза.

– Лучше носить его под одеждой, – заявил я девчонке, услышав щелчок, но мои руки, вместо того, чтобы убраться сразу куда подальше, вдруг легли ей на плечи, а затем медленно сползли вниз по ее спине. Однако вместо того, чтобы вырваться и закричать на меня, мелкая поганка вдруг прогнулась, подавшись вперед, а затем внезапно замерла, уставившись на меня вмиг потемневшими глазами. Я тоже замер, не в силах ни убрать свои руки с ее спины, ни оторвать взгляд. Казалось, мы стояли так целую вечность, пока она вдруг не потянулась к вороту своего платья и не расстегнула две верхних пуговицы. Я забыл как дышать. А заноза потянула за цепочку и спрятала мой амулет в образовавшейся выемке. И это стало последней каплей.

Резко нагнувшись, я поцеловал обнажившуюся от ее действий впадинку между ключицами, заставив девчонку громко выдохнуть. Губы мои перешли на ее шею, а руки, наконец, оторвались от спины, чтобы перебраться к груди, платье на которой до невозможности мешало. Хорошо, что заноза сама пришла мне на помощь и начала расстегивать пуговицы, иначе, я бы в нетерпении их оторвал. Поцеловав каждый помогающий мне пальчик, я стянул с плеч девчонки платье, чтобы обнаружить под ним еще одну нелепую тряпичную конструкцию.

«Опять эти змеевы тряпки! Как женщины сами с этим умудряются справляться?!» – или я сказал это вслух? Нижняя часть моего тела пребывала в неистовстве, но я был решительно настроен сначала закончить с тем, что было намотано на занозу. Для этого нужно было развязать завязочки по бокам, а затем еще и расстегнуть крохотные крючки посредине. Самому мне до сих пор было сложно с этим справиться, поэтому оставалось только мысленно ругать того, кто все это придумал.

Впрочем, чем сложнее препятствия, тем, казалось, больше удовлетворения получаешь от проделанной работы. Стоило сжать в руках мягкий, но при этом с твердым острым наконечником, холмик, как по телу разлилась пьянящая дрожь удовольствия, так что хотелось целовать и этот, и другой бесконечно. Однако только я склонился над изгибающейся девчонкой, чтобы обхватить губами так призывно торчащий бугорок, как она внезапно выставила вперед руки, упираясь ими мне в грудь.

– Ты тоже! Раздевайся! – еле слышно приказала мнящая себя генеральшей, но такая желанная козявка. От этого тона, от ее прожигающего взгляда я был готов мгновенно выпрыгнуть из одежды, тем не менее, на это мне потребовалось бесконечных десять секунд, в течении которых мелкая заноза не сводила с меня глаз.

Сбросив, наконец, портки, я беспрепятственно припал губами к маленькому впалому животу и одновременно пытался развязать так тяжело поддающиеся дрожащим рукам скользкие ленты, которыми были стянуты панталоны девчонки. Огромную радость, которую я испытал, когда обнаружил, что для этого было достаточно потянуть за свободный конец завязки мог бы понять только страждущий, получивший, наконец, глоток живительной влаги.

– Светило, как ты восхитительно прекрасна! – я не мог налюбоваться ее хоть и тонким, но с потрясающими изгибами, телом, подтверждая свое восхищение и губами, и руками, которые без остановки скользили то вверх к пленительной груди, то вниз к тонким щиколоткам.

Повинуясь ее движению, я поднялся, чтобы встретиться взглядом с непостижимыми глазами и зовущими губами. Поцеловал и пропал. Мыслей никаких не осталось, лишь желание и какие-то животные инстинкты, которые, быстро взяв нас в свои руки, заставляли соединяться в безумном ритме, то ускоряясь, то замедляясь, чтобы сорвать в поцелуе новый сладкий стон. Ее ладони на моих плечах, спине, груди, мои на ее нежных ягодицах, которыми моя маленькая заноза упиралась в так удачно подвернувшийся столик для работы со свитками.

Мои хрипы, раздающееся в попытках выдавить из себя какие-то глупые слова, наши общие стоны, нежные уста, целующие меня то в нос, то в губы, то в шею, то в щеку, везде, куда мелкая могла дотянуться. Ее такое мягкое, такое гибкое, такое податливое тело, казалось, для меня только созданное. Все это складывалось в умопомрачающее наслаждение, закончившееся бешеными рывками и ослепительной вспышкой, из-за чего мы все-таки свалили небольшой столик, к которому прижимались.

Вовремя выпрямившись, я удержал и себя, и ее от падения, но происшествие, тем не менее, быстро нас отрезвило.

– Мне пора, – выдохнула мне в губы девчонка, делая попытку с меня слезть.

– Мне тоже, между прочим, – ответил я, вспоминая огромное количество требующих моего внимания дел.

– Пусти! – потребовала вдруг мелкая.

– А, да! – я и не заметил, что до сих пор прижимаю ее к себе. Лишь слегка отстранив от себя, я спустил занозу вниз, вдоль своего тела, с удовольствием отметив, как еще больше раскраснелись ее щеки. Однако она была права, неизвестно, сколько еще времени Феня мог водить кругами желающих попасть в библиотеку. По крайней мере, отец быстро бы это заметил и потребовал объяснений. Объяснений, которых я пока не мог ему дать.

«Как объяснить, что попался в простую ловушку даже не лешего, а его несмышленых дочек?» – размышлял я по дороге в свои покои. – «И что делать дальше?»

Выход, конечно, был. Один единственный, но со множеством препятствий. Первым и самым главным было мое опасение, что вдруг, когда проклятие спадет, заноза меня возненавидит. Во-вторых, я сам не знал пока, хочу ли сам того же, что желает мое тело. К тому же требовалось согласие ее опекуна, волисского короля, без которого ни один храм нас не примет, но которое при этом получить было нереально, так как тот желал выдать за меня свою дочь. И что тогда делать? Ждать три года до ее совершеннолетия?

– Вот ты где!

Задумавшись, я едва не столкнулся с княгиней.

– У тебя все в порядке, милый? – озабоченно спросила она. – Ты ничего не хочешь мне рассказать?

– Все прекрасно, мама! – бодро, как мог, отрапортовал я, высматривая, как половчее скрыться, пока та по-настоящему не начала расспросы.

– Я надеюсь, что сегодня вечером на балу ты все же станцуешь со своей подопечной фрейлиной, – внезапно выдала она, искоса на меня взглянув.

«Леший и все водяные!»

Я совсем забыл про него! Бал в честь окончания празднеств – на него прибудет вся находящаяся в Земье знать, а не только любопытные старички, как предыдущим вечером.

– Зачем?! – я представил, что могло бы случиться, начни мы с занозой танцевать, и побледнел. Нижняя моя часть возмущенно дернулась, но я, к своей гордости, принял это стойко и ничем себя не выдал. Привыкать начинаю, что ли?

– Неужели, ты до сих против нее настроен? – удивилась мама. – Мне показалось…. Впрочем, ладно. Просто хочу тебя предупредить, что если ты сам не решишься, то у нее не и так будет отбоя от кавалеров.

Я скрипнул зубами, но промолчал. Давеча я оказался не единственным, кто признал в таинственной танцовщице с ножами мою занозу. Мать тоже каким-то образом догадалась но не подумала придержать свою догадку при себе, а объявила об этом вслух, прямо во время выступления. Ее услышали многие, а кто не услышал, тому рассказали. Именно поэтому с десяток парней не сводили с занозы глаз за завтраком. И это несмотря на все мои предупреждения!

– Мне нужно навестить отца, – пробормотал я невпопад и сбежал, поняв, что не в силах более обсуждать эту тему.

Впрочем, я нисколько не солгал, ведь действительно, направился к отцу, лишь ненадолго забежав к себе, чтобы переодеться. После ритуала моя связь с духом усилилась в несколько раз – вскоре я смогу общаться с ним также легко, как отец – и Феня, позволив на некоторое время предаться позору, теперь направлял меня в княжий кабинет, где я должен был узнать нечто важное.

Если я и рассчитывал застать отца, склонившегося над картами или донесениями, скажем, например, от Гарольского, который должен был обхаживать Яросельскую, то ошибся. Вместе с другим персонажем – внезапно вернувшимся из Талидила Малеем, он что-то или кого-то внимательно высматривал в раскрытое окно. Удивленный подобным интересом, я приблизился – созерцатели красот маминого парка меня даже не заметили – и тоже выглянул в окно. Цветник, однако, привлекший внимание отца и Малея был совсем не тот, о котором так старательно заботилась моя матушка. Принцесса вместе со всеми своими дамами выбралась в сад.

«Ведь неделю из терема носа не казали, а теперь освоились!» – раздраженно подумал я. – «Пора заканчивать этот балаган! Эх, если бы не заноза….»

– Во сколько ты оцениваешь ущерб от разрыва торговых связей с Волиссией? – прямо спросил я отца. В то, что волиссцы пойдут на нас войной из-за несбывшихся планов принцессы, я не верил.

– Все настолько серьезно? – обернулся он, даже не вздрогнув. Все-таки знал, что я здесь! А вот для Малея мое появление стало сюрпризом.

– Доброго дня, Ва…. Рин, – замявшись, поприветствовал меня он и отчего-то покраснел. Мучимый подозрением, я снова выглянул в окно, чтобы приметить прямо под ним свою занозу, сидящую прямо на траве в компании еще одной фрейлины.

«Вот ведь!» – я постарался, чтобы мое лицо не очень сильно перекосило.

– И тебе долгих лет здравствовать, Малей, – отозвался я на приветствие. – Какие вести ты привез с границы?

– Тревожные, – без обиняков ответил тот, сразу собравшись. – Люди бегут.

– Какие люди? Куда?!

– Волиссцы. С северо-востока Волиссии. Бегут куда угодно. Сами не знают по какой причине, но внезапно срываются с места и едут на запад или к нам. За последний месяц более сотни семей прибыло. Потому и прибыл со срочным сообщением, так как воевода просит как можно скорее прислать ему средства на размещение и лекарей.

«Что же ты занозу мою разглядываешь, раз нужно как можно скорее?!» – возмущенно подумал я, а вслух сказал:

– Не может быть, чтобы не было причины! Снова оурийцы?

– В том то и дело, что нет! Те сами в степи к западу отошли, у Тририхта тоже особого оживления не замечали.

– Да, – поддержал парня отец. – Гарольский шлет сообщения, что помимо тех трех ранее обнаруженных отрядов никто более у границы замечен не был.

– А сами люди что говорят? Может, просто Френзис лютует?

Малей одновременно пожал плечами и отрицательно замотал головой.

– Опрашивали, всех опрашивали, но твердят одно и то же: тревожно всем стало, соседи бегут, и они тоже.

– Беду чуют, затишье перед бурей, – прокомментировал отец.

– Может тогда стоит мне…. – вскинулся я.

– Нет! – перебил меня отец.

– Но…. – уже возмущенно начал я.

– Я сам, – вдруг ответил он. – Ты должен оставаться здесь.

Вот и поговорили! Нет, причину этому я знал – отец уже не верил, что они с матерью смогут родить еще одного ребенка, а вот я должен был смочь. Но для меня такое решение все равно оставалось неправильным.

Тем не менее, подавив раздражение, я присоединился к затянувшемуся обсуждению проблем Талидила, к которому вскоре прибавились и Сливский, и пара бояр из Совета. Долго спорили о том, откуда кого убрать, куда кого переместить. Мои соображения о том, что два десятка здоровых лбов вместо того, чтобы прохлаждаться в столице, могли бы принести пользу на границе, никто, конечно же, во внимание не принял. Я в отместку выдавал вполне справедливые аргументы против того, что предлагали князь с боярами. В результате, выдохшись, решили служивых гвардейцев пока не трогать, так как пока было неизвестно, куда придет напасть, усилить оборону Талидила защитными амулетами, которые должен был зачаровать я, а Малей на следующий день доставить на место. Требуемые воеводой целители также должны были выехать с обозом уже завтра.

Помимо этого, отец решил направить Френзису голубиной почтой прямой запрос, о том, что творится в землях волисского монарха. В происходящем нашлась и для меня лазейка – раз приданное никуда не годится, то и о брачном союзе не может быть и речи. Почти довольный – о словах отца я не забыл – я воспользовался необходимостью срочно отправить это послание, чтобы сбежать с совещания, пока отец сам не вспомнил о моих первых словах и не потребовал детального ответа.

– Сегодня снова бал, – невпопад произнес Малей, вышедший из кабинета отца вслед за мной.

«Тебе-то что?!» – я хмуро оглянулся на парня. – «По принцессе, что ли, соскучился?!»

– Да, – резко ответил я ему. – Но тебе лучше на нем не появляться.

Тот кивнул. Разочарованно?!

«Что же, ему придется потерпеть: по легенде он ухаживает за больной невестой и не может вернуться так скоро!»

– Я слышал, – снова начал он разговор, – что вчера фрейлины принцессы Файны организовали концерт.

«Тебя-то это почему интересует?!» – я начал злиться и ускорил шаг.

– И баронесса Драверей продемонстрировала удивительные способности….

– И что с того?! – я изо всех сил старался, чтобы голос мой ровно звучал, а не рычал.

– Ты не думаешь, что это может быть знак магического дара?

«Вот оно что! Малей же из Ронежских! Второй или третий по силе дара».

– Не думаю, а знаю! – уверенно заявил я, остановившись. Иначе, как она смогла бы общаться с Феней? – Но мои прежние слова все еще в силе! – добавил грозно, чтобы парень и думать забыл, у какой волисской фрейлины есть зачатки дара.

– Да я ничего такого, – быстро пошел он на попятный. – Я просто заметил, вдруг ты не догадался….

«Догадливые-то все какие!»

К счастью, мы уже дошли до поворота, где Малею надо было свернуть к горницам, выделенным для сопровождающих фрейлин, а я направился к голубятне, все еще мысленно негодуя.

«Неужели, ему посмотреть кроме как на мою занозу не на кого?!»

Как нельзя некстати вспомнилось, как мелкая постоянно его высматривала, до того, как мы…..

«Нет, не отдам!» – твердая убежденность появилась еще до того, как я успел задуматься над проблемой.

«Заноза – моя!» – еще тверже решил я чуть позже, когда наблюдал за чрезмерно возбужденными парнями, готовящимися сопроводить волисских девиц на бал. – «Она – моя, и я никому ее не отдам!»