Текст книги "Прокляты лесной девой (СИ)"
Автор книги: Мария Крутень
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 20 страниц)
Я настолько устала от цветного вороха и бесконечных примерок, что, совсем не сопротивляясь, натянула выданный мне на бал графиней Папеньи бледно-розовый доспех.
Я едва взглянула на свое ставшее сразу блеклым отражение в зеркале, пока общая для всех фрейлин горничная, тоже безмерно уставшая от капризов девиц, собирала мне волосы в положенный пучок, впрочем, из сочувствия ко мне отойдя от канонов и оставив свободными несколько прядок, которые хоть как-то оживляли мое лицо. От своего первого бала я многого не ожидала, полагая, что стратисские молодцы не откажут себе в удовольствии мне отомстить. Разумеется, не было ничего удивительного в том, что мои ожидания сбылись.
Встрепанный змееныш внезапно объявил, что давеча потянул ногу, поэтому не может со мной танцевать. Остальные кавалеры, даже если были свободны, бросали на меня ехидные и торжествующие взгляды. Обещанные представители видных семейств оказались в большинстве своем строгими матронами – не исключено, что родственницами тех же самых молодцев, с которыми танцевали фрейлины – пришедшие посмотреть, что за курицы пытаются окрутить с помощью земляных червей их бедных мальчиков. Девушки от придирчивых взглядов терялись и даже заговаривать с парнями не решались. Я уже мечтала не о танцах, а о теплой ванне и уютной постели, как мои думы были прерваны каверзным вопросом:
– Прекрасный бал, вы не находите?
Вкрадчивый голос, оказалось, принадлежал незаметно ко мне подошедшему князю.
– О, да! Торжество вполне достойно того, кто его организовал! – согласилась я, оставив князю самому решать, колкость это или невинное рассуждение наивной девы.
– Не согласитесь ли вы принять мое предложение о танце? – поинтересовался вдруг тот, так и не объявив, как понял мое предыдущее высказывание. Я кинула быстрый взгляд на своего сопровождающего, но тот демонстративно отвернулся. «Ну и дурак!» – подумала я и подала руку князю.
– Вы прекрасно танцуете, – отвесил мне комплимент Его Княжество. – Почему же вы за весь бал ни разу не станцевали?!
– Мой кавалер сломал ногу, – ответила я, как раз оказавшись в движении танца напротив упомянутого мною симулянта. Тот не нашел ничего лучше, как снова уставиться на меня своим злым взглядом.
– Какая жалость! – между тем, совершенно неискренне воскликнул князь.
– Жалость в том, что не шею, – пробурчала я еле слышно, но мой партнер все равно услышал.
– А у вас прекрасное чувство юмора! – неожиданно улыбнулся тот. Я могла бы ему сказать, что не шутила, но сдержалась. Кто знает, князь мог и разгневаться на такое и отправит меня обратно в Волиссию, куда мне возвращаться категорически не хотелось. Потому что единственное место, куда я могла вернуться, был королевский дворец, а, учитывая, что, по словам некоторых фрейлин, средний принц всерьез негодовал по поводу моего отъезда в Стратисс, мелкие уколы моего сопровождающего показались бы мне в Волиссии цветочками. Надежда же моя на бабку пока не оправдалась – та на балу так и не появилась. То ли ее не позвали, то ли та до сих пор была обижена на мою мать. Поэтому оставалось рассчитывать только на саму себя.
Глава 3
Дарин
– Дарин, я к тебе обращаюсь! – удивленный голос матери вывел меня из нерадостных дум, в которых я опять соображал, как избавиться от одной несносной занозы.
– Прости, мама, я задумался, – с видом полного раскаяния я обратил свой взор на княгиню, которая, впрочем, на мое невнимание не обиделась, а только странно улыбнулась.
– Я тебя спрашивала, как тебе понравилась принцесса Файна, – повторила она свой вопрос. Хотелось спросить, какая принцесса, но я вовремя удержался и лишь пожал плечами.
– Еще не разобрался, – ответил я, а присутствовавший в гостиной Ферт гнусно улыбнулся.
– А вы спросите его, Ваше Княжество, как принцесса выглядит, – хитро глядя на меня, попросил он.
Что он имел в виду? И что тут такого? Вроде блондинка…. Или нет? Нет, точно блондинка! Высокая или низенькая? Я постарался припомнить девиц, и все они, казалось, были больше занозы. И выше, и шире. Вполне соблазнительные такие формы, правда, не помню, у кого заметил, но точно не у занозы! Плоская как доска! Зато вредная как оса! Я нахмурился, заметив, что вернулся к своим первоначальным мыслям и отвлекся от принцессы.
– Что там описывать? Обычная такая, – я проделал в воздухе несколько пассов, долженствующих очертить женскую фигуру. Ферт уже вовсю ржал в кулак.
– Обычная, значит, – со вздохом повторила мама и с надеждой посмотрела на отца.
– Неужели, ты за неделю не мог рассмотреть принцессу?! – как по заказу возмутился тот.
– Да он просто не в ту сторону смотрел! – снова вмешался Ферт.
– А в какую? – подобрался князь, бросая на меня уже грозные взгляды.
– Он всю неделю с девицей, выбравшей его в сопровождающие, собачился, – сдал меня с потрохами, казалось бы, приятель. – Вот и некогда было на принцессу посмотреть.
– Так и знал, что эта ваша идея с сопровождающими до добра не доведет!
– Зато весело, – опять встрял Ферт.
– Это тебе весело, потому что тебя никто не выбрал!
– Махнемся?! – вдруг, предложил тот. Я с удивлением посмотрел на друга и еще больше удивился, осознав, что тот не шутит.
«Вот ведь, мелкая поганка!»
– Нет! – вылетело, прежде чем я успел обдумать предложение, хотя если бы даже успел, сказал бы то же самое. – Как ты себе это представляешь?
– Придумаем новое правило, – пожал плечами Ферт. – Например, что истекла неделя, и сопровождающие у девушек должны поменяться, и так будем делать каждую неделю, чтобы те, так сказать, успели оценить всех.
– Нет! – снова отрезал я, не обращая внимания на все более удивленные взгляды родителей. Не хватало еще, чтобы эта мухоморка кого-нибудь окрутила. Сам-то я не поддамся, но к другим не подпущу.
Изначально идея с выбором сопровождающих показалась привлекательной не только мне, и отец ее одобрил. Во-первых, девицы под присмотром, во-вторых, сама идея навязанного брака претила нашим традициям, поэтому и матери, и отцу импонировало то, что принцесса должна была бы сознательно выбрать меня сама. Следуя зову сердца, так сказать. А с моей стороны оставалось сделать так, чтобы этого не случилось.
Женатым я не видел себя, как минимум еще лет десять, тем не менее, опрометчиво согласился посмотреть на волисскую принцессу и даже провести в княж-граде пару месяцев в обмен на то, что потом меня больше не будут тревожить и дадут достроить новые укрепления на северо-западе. Этот проект, мне как обладателю родовой охранной магии приходилось контролировать самому, зачаровывая каждый десятый кирпичик, из которых потом складывался силовой узор делающий крепостные стены недоступными для тририхтских заклинаний.
Странная сложилась ситуация: вроде у нас с Тририхтом до сих пор действителен подписанный десять дет назад мирный договор, а по сути – война, выражающаяся пока в мелких стычках, в которых хан винил расплодившихся на границе бандитов, и паре серьезных налетов, в которых тот уже обвинял оурийцев. А то, что почти во всех нападениях фиксировалось применение тририхтской магии, иногда и высшего порядка, свойственной родовым аристократам, ханом выставлялось как злоумышленное использование украденных артефактов. Так и представлялось, что по всему Тририхту расставлены бесхозные склады с артефактами, содержащие боевые заклинания, которые время от времени безнаказанно грабили разношерстные неизвестно откуда взявшиеся бандиты.
Отец-то потому и хотел заключить союз с Волиссией, чтобы приструнить тририхтского хана, который – я был в этом уверен – стоит за всеми набегами. Ведь главной добычей налетчиков становились люди. О том, что творилось в глубинах замка хана-колдуна ходили страшные легенды, большинство из которых включали в себя кровавые человеческие жертвоприношения, с помощью которых тот то ли добивался долголетия – ему было уже более ста лет – то ли больших магических сил, то ли и того, и другого вместе, задабривая темных богов.
В любом случае желательно было как можно скорее защитить северную границу – по крайней мере, западную ее часть, так как восточная проходила вдоль земель княгини Яросельской, той еще, по слухам, ведьме, которую, по тем же слухам, побаивался даже хан – а тут выводок капризных девиц. Работа, конечно, без меня стоять не будет – пару месяцев продержатся, благо я зачаровал достаточно материала впрок, и защитные схемы мастера знают, но весь этот волисский визит, тем не менее, мне казался пустой тратой времени, да и, что говорить, ошибкой.
Даже женись я на принцессе, Его Волисское Величество вряд ли пособит нам против хана. Наши лазутчики не раз докладывали, что этот хитрый жук ведет с тририхтцем переговоры за нашей спиной. Вполне могло быть так, что если я откажусь от навязываемой чести, то Волиссия поддержит не нас, а уже хана. Единственное, что могло тому помешать, было мнение волисской аристократии, которая была категорично настроена против Тририхта, но если жуку удастся представить дело так, что Стратисс оскорбил принцессу, любимицу всей Волиссии, то трезвых голов по ту сторону нашей западной границы станет в разы меньше. Об этом почти недвусмысленно заявил склизкий волисский маркиз при первой же с отцом встрече. Получалось, что пойдя навстречу волисскому королю с идеей того о смотринах, отец, не заметив того, подставил и меня, и себя. Матушка, конечно, утешала, что, может, принцесса мне понравится, но я в этом сомневался.
Выход из ситуации, в которой оказался, я видел только один: не понравиться принцессе настолько, что та сама не захотела бы за меня замуж. Вот и придумал подобрать среди гвардейцев и молодых дворян тех, кто обладал привлекательной для женщин внешностью, чтобы самому казаться среди них неприметным и неинтересным. Затеряться среди гвардейцев, казалось, что уж проще? Правда, ради этого приходилось тратить время на изнурительную беготню по полигону и терпеть изуверские учения гораздого на выдумку старшины. Кто же знал, что среди фрейлин принцессы найдется непохожее на других недоразумение, которое меня выберет и заставит участвовать в этом фарсе?!
– Что за девица?! – требовательно поинтересовался отец.
– Мелкая заноза, – пожал плечами я. – На вид вроде как мышь бледная, а ехидства в глазах как у сотни ехидн! Не знаю, есть ли у нее другие таланты, но пакостить большая мастерица.
– Что за пакости? – встрепенулся князь, но я лишь рукой махнул: негоже княжичу жаловаться на шалости мелкой девчонки.
– Она ему червей в рубаху подсыпала и колючек в седло напихала, – тем не менее, наябедничал Ферт, заставив меня смутиться. Не хватало еще, чтобы отец разбирался в моих проблемах, словно мне по-прежнему десять лет.
– Хмм…. – князь ограничился этим невнятным междометием.
– Рина, значит…. – подозрительно задумчиво проговорила матушка, переглядываясь с отцом. Что они задумали?!
– Я, признаться к этим девицам пока не присматривался, – покаялся отец перед княгиней, – но сегодня обязательно рассмотрю.
– Не надо ее рассматривать! Я сам с ней разберусь!
Но на меня никто уже не обращал внимания.
– Сливский! – крикнул отец как бы никому, но рядом с ним тут же материализовался секретарь.
– Список! – обернулся к тому князь. – Этих…. – он повторил одной рукой жест сына, описывающего волисскую принцессу.
– Сию минуту, Ваше Княжество, – секретарь словно того и ждал: раскрыв тубус, висевший у него на плече, он достал свиток и стал зачитывать:
– Селия Алендей, Далия Восильнор, Люция Цальер…. – после каждого имени он бросал вопросительный взгляд на князя. Тот отрицательно мотал головой и Сливский продолжал зачитывать список дальше.
– Малисия Каприцки, Стефания Люцианье, – он уже подходил к концу списка, а искомое имя так и не было произнесено. – Катрина Драверей. Это все, Ваше Княжество, – церемонно поклонился секретарь.
– Как все?! – возмутился отец. – Люция, Мамлюция, Катрина…. Катрина! Рина – сокращенное от Катрина! – довольный своей сообразительностью объявил отец. – Как ты говорил, ее фамилия?
– Драверей, Ваше Княжество.
– Это же….
Я тоже вспомнил, что так звали знаменитого волисского генерала, который буквально вырвал победу у оурийцев десять лет назад. Вот только при всем моем уважении к заслугам военачальника от моей единственной с ним встречи остались не самые приятные воспоминания, в чем была виновата одна исключительно вредная и заносчивая девчонка.
Коротко стриженая, чумазая, загорелая до черноты и облупленного носа, растрепанная, босоногая, в рваных штанах и рубахе – я, в самом деле, принял ее за мальчишку, к тому же она сама полезла драться. А мне что оставалось тогда делать? За два часа до того, как мы достигли ставки волиссцев, отец специально остановил отряд, чтобы все могли привести себя в порядок. По его словам, негоже было являться пред именитым генералом покрытыми дорожной пылью. Дольше всего в порядок приводили почему-то именно меня. Причесали, заставили надеть праздничные сапоги и ненавистный узкий парадный кафтан. А этот нахал, вернее, нахалка вздумала надо мной насмехаться. Я же не знал, что это девчонка, и врезал. Потом еще. Мутузил ее, вдавливая в пыль и наставляя синяки, пока нас не разняли. И только потом, в процессе длинной лекции о том, что нельзя обижать девочек, узнал, с кем дрался.
Задумавшись, я не сразу уловил суть отцовских восклицаний.
– Надо же, десять лет прошло…. Гляди-ка, как выросла….
Значит, и та девчонка, и эта…..
Перед глазами внезапно встала мутная пелена, а внутри проснулись дикие инстинкты: захотелось вскочить, помчаться и оторвать кое-кому уши.
– Странно, что она оказалась здесь в качестве фрейлины при принцессе, – продолжил свои рассуждения отец.
– Баронесса – сирота, Ваше Княжество, – отозвался Сливский.
– Да, да, это была большая потеря для всех.
– Бедная девочка, – добавила княгиня.
– Но каким образом это объясняет ее присутствие здесь? – тем не менее, задался вопросом князь. Мне тоже, надо сказать, было непонятно, кого стоит благодарить за мою головную боль.
– Его Величество Френзис намеренно отослал ее, – Сливский был кладезем сплетен, – из-за излишнего интереса к ней его среднего сына.
– Гм!
Мне тоже эта новость не понравилась, особенно учитывая докатившуюся даже до нас репутацию этого отпрыска волисского короля.
– Был неприятный случай несколько лет назад, когда в результате – кхм… – некоторых обстоятельств девушка подняла на принца руку, и Его Высочество теперь, по словам фрейлин Ее Высочества, мечтает о реванше.
– Бедняжка! – матушку не могла не расстроить такая история. – Наверное, именно этим объясняется ее ребяческое поведение, – строго она обратилась почему-то ко мне. – Девочка пытается возместить все то плохое, что с ней происходит в жизни, позитивными переживаниями как может. Не суди ее слишком строго, Дарин!
Пришлось кивнуть и пообещать, что отнесусь с пониманием и прощу ее за устроенные выкрутасы.
* * *
Вот только прощать новые пакости я не обещал!
Это я сразу понял, когда заноза, откуда не возьмись, появилась сидящей на окружающем полигон заборе и нагло жующей пирожки, в то время как моя гвардейская бригада по прихоти сержанта была лишена обеда!
Бедняжка бедной совсем не выглядела, а наоборот, чем-то очень довольной.
И что она так на всех пялится?! Что она здесь делает?! Разве прилично фрейлине лазать по заборам и рассматривать потных полуголых мужчин?! Возмущению моему не было предела. И откуда у нее наш женский наряд?! В нем она такой молью как обычно не выглядит…. «Все равно, у нее грудь плоская!» – напомнил я себе, отжимаясь еще яростнее. В конце концов, есть польза от этих идиотских тренировок: и силу в теле можно поддержать, и мысли лишние в голове надолго не задерживаются.
К ней, однако, подошел пользующийся моментом моего позора генерал Гарольский – будет потом внукам рассказывать, как гонял по плацу будущего князя – и, вместо того, чтобы прогнать, завел вежливую беседу, будто они на приеме. И эта пигалица, дерзко продемонстрировав всем свои лодыжки – там смотреть-то не на что, но все все равно пялились – прыгнула внутрь. А потом еще имела наглость заявить, что мы, дескать, хуже волисских новобранцев! А старики, вместо того, чтобы охолонить нахальницу, стали виться вокруг нее как шмели вокруг клевера, а та всего-то пару раз на турнике подтянулась. Над всем этим можно было посмеяться, но когда мы, благодаря этой козявке, пошли на двадцатый круг по пыточной полосе, стало уже не до смеха.
А потом, после получаса, данного на то, чтобы прийти в себя, должна была начаться новая пытка. Фрейлину Саму Приветливость хотелось задушить на месте, но я держался изо всех сил. Усадил за стол как можно дальше от отцовского кресла – нечего там разглядывать, нечего! – сел сам и принялся поглощать ужин, не обращая более ни на кого внимания. Впрочем, мои собратья по несчастью делали то же самое. Утолив первый голод, я, наконец, взглянул на свою занозу, но та не спешила надоедать мне глупыми вопросами подобно другим фрейлинам, а в свою очередь смотрела в сторону верхнего стола. Я тоже посмотрел на то, как Ее Волисское Высочество тянет руки к Малею, а тот, вместо того, чтобы пользоваться ситуацией, отворачивался и кривился. Нет, я его за это не осуждал, но был, тем не менее, невероятно удивлен. Малей всегда без стеснения пользовался своей славой писаного красавца и не пропускал ни одной юбки. Сейчас же, целая принцесса сама плыла ему в руки, а тот кривился.
Непонятно было, принцесса приняла его за меня или пытается, таким образом, про меня выяснить? Первое было глупо, а в том, что второе у нее не получится, я был уверен. Ни уговорами, ни угрозами, ни зельем нельзя было нарушить данную на крови клятву. Выходило, что принцесса зря старается, но, что интересно, величественная волисская дама, сидевшая рядом с княгиней, делала то же самое. Какой у них все-таки интерес в этом браке?! Маркиз то вещал князю про какие-то рудники, то спрашивал про наши шахты. Уж, не те самые ли?
Шпионы!
Эта простая мысль пронзила меня после двух часов бессонницы. Они все шпионы! А заноза – самая пронырливая из них! Иначе, почему она везде бродит и все высматривает, в то время как остальные фрейлины мирно сидят в светлице и на улицу носа не кажут? И разговоры подслушивает – ведь, знает наш язык, я это давно заметил!
Представил, как вывожу ее на чистую воду, а руки сами собой тянутся к ее шее. Потом почему-то оказываются на талии – вчера, когда поганка висела на турнике, я заметил, какая та тонкая – а затем решают все-таки вернуться к шее и медленно, очень медленно скользят наверх. Тут я вспоминаю, что у занозы нет груди.
– Тьфу, ты! – я даже подскочил на кровати. Надо же какая пакость померещится, когда не получается заснуть. Старательно вытряхнув пустые мысли из головы, я оглядел свое скомканное ложе – простынь сдернута, подушка на полу, а одеяло в углу – и, проклиная бессонницу и каракатицу ее вызвавшую, принялся восстанавливать порядок. Талия у нее тонкая, видите ли! Руки тоже, раза в три тоньше моих. Как она смогла с такими конечностями на турнике подняться? Впрочем, вспомнилось мне изображение одного животного из жарких южных стран, виденное мною в отрочестве в иллюстрированном сказе о странствиях одного купца. Такие же тонкие лапки, а лазает по деревьям, в сказе говорилось, быстрее, чем сокол летает. «Бибизяна» – с удовлетворением вспомнил я прозвание того чудного зверя.
«Проследить за ней, тем не менее, надо» – решил я напоследок и наконец-то провалился в сон.
Глава 4
Рина
Ложилась спать я с сумбуром в голове. Слова князя напомнили мне о том, что мне любила выговаривать директриса пансиона – дама хоть и строгая, но не злая – что мое чувство юмора меня до добра не доведет. Не это ли имел в виду князь?! К этому добавились шепотки фрейлин, тех самых приближенных к принцессе, будто бы в письме, которое Ее Высочество получила от родственников, содержалась и строчка от ее братца, требовавшего вернуть меня в Вальну. Не знаю, искал ли этот королевский выродок преждевременной смерти, тем не менее, проверять это не очень хотелось. Да, сегодня я Файне полезна, но, кто знает, что будет послезавтра. К тому же еще и странное поведение князя….
Я повернулась на другой бок, кровать нещадно заскрипела, а соседка спросонья пробормотала какое-то ругательство. Надо же! А ведь, в отличие от меня, в пансионе с младых лет воспитывалась. Поудивлявшись, я снова вернулась к своим вопросам. И так, и так выходило, что нужно было искать бабулю. Пусть она меня и не признает, тем не менее, может взять под покровительство и на правах близкой родственницы и аристократки снять с меня опеку волисского короля. В конце концов, необязательно, что она не захотела приехать из-за меня. Бабушка могла и отказаться по причине, например, здоровья, или ее могли и вовсе не пригласить. Приободрившись, таким образом, я снова перевернулась на другой бок – возмутились этим уже двое – и стала решать, с чего начать поиски. Проще всего было, конечно, спросить у князя – как-никак, тот должен знать о своих подданных – но, где князь, и где я. Выловить какого-нибудь из его советников? Но те доложат князю, а тот может рассказать об этом принцессе, а мне бы этого совсем не хотелось. Я попробовала снова поменять положение: несмотря на все мои усилия сделать это осторожно, кровать снова заскрипела.
«Надо завтра обязательно взять масла у горничной!» – напомнила я себе свое упущение, и едва не стукнула себя по лбу. Конечно же! Лучше всего спросить у прислуги – те всегда все знают. И на этом, довольная, я уснула.
Единственное, что меня удержало от того, чтобы с самого утра сбежать из флигеля на поиски той самой Дотьи, с которой мы обменялись платьями, был завтрак с князем, требовавшим обязательного присутствия всех фрейлин, а также их сопровождающих. Змееныш, что меня совсем не удивило, с самого утра был не в духе, словно собственная злобность укусила его за пятку. Неодобрительно зыркнув, он не взял меня под руку, как предписывали традиция и приличия, а сграбастал мою ладонь и потащил в сторону обеденной залы. К счастью, мы замыкали процессию, и этой непристойности никто не заметил. Всю дорогу он дергал меня за руку, будто проверял, не отстегнулась ли та, и бурчал себе под нос, что у меня начало закрадываться подозрение, уж не блаженный ли он.
Впрочем, от странного поведения моего сопровождающего отвлек князь, который с воодушевлением принялся рассказывать о предстоящих приготовлениях к празднеству, приглашая и нас принять в нем активное участие.
– ….всю неделю народ Стратисса чествует мелких духов, которых пусть мы и не видим, но живут рядом с нами.
– Нечисть? – удивилась наша дипломатичная Файна.
– Именно, – совершенно спокойно отозвался князь, хотя не мог не знать, что в Волиссии ее травили специально обученные храмовники. – Ведь она дает и людям, и земле, на которой они живут защиту, поэтому негоже оказаться неблагодарными. Небольшое подношение – горбушку хлеба для домового, блестящую вещицу для водяного, старые лапти для лешего, и первый дом от пожара убережет, второй утонуть в самой бурной реке не даст, а третий из дремучего леса выведет.
Князь говорил серьезно, да и остальные стратиссцы его речи прилежно внимали, тем не менее, некоторые фрейлины, не сдерживаясь, кривили губы, да и я сама удивлялась. В пансионе это называли пережитками прошлого, хотя мама моя – я вспомнила – действительно, ставила блюдечко с молоком для домового. Я, кажется, в детстве несколько раз пыталась его выследить, но все заканчивалось тем, что я засыпала рядом, а когда на утро просыпалась, молока уже не было. Отец шептал мне на ухо, что его выпил кот, а мама фыркала и называла нас олухами.
Князь далее рассуждал про венки, костры и купания, а я, уже не слушая, удивлялась тому, как четко мне вспомнился этот, казалось, незначительный эпизод. Ведь со смерти отца и до сих пор, все, что касалось матери, для меня было, как будто занавешено легкой дымкой: вроде знаешь, что за ней что-то есть, а очертания разглядеть не можешь.
От размышлений вдруг отвлек оживленный гомон фрейлин. Неужели, стратисские обычаи их так впечатлили? Оказалось все гораздо проще: князь предложил принцессе и всем остальным девушкам, чтобы те заказали себе наряды традиционного стратисского кроя, чтобы, так сказать, ускорить процесс знакомства с культурой и обычаями привечающего их государства. Слова о культуре и обычаях, скорее всего, те не расслышали или не придали значения, но волшебное слово «наряды» и не менее колдовская фраза «К вам прибудет портной» вызвали целый переполох в той части терема, что была отдана волисским гостям. Сперва наперво каждая дева считала своим долгом заявить о том количестве новых нарядов, которые она закажет, и чем они будут отличаться от тех же ее товарок, а затем перейти в бурное выяснение очередности этих самых заказов. Каждая желала, чтобы ее обслужили первой – после принцессы, разумеется – и готова была этой привилегии добиваться ценой собственных волос и уже надетого на нее наряда. Когда перепалка из вербальной перешла в рукоприкладство, я, разумно решив, что мое место в этой очереди в любом случае будет последним, осторожно выскользнула из превратившейся в поле битвы светлицы и отправилась на поиски Дотьи.
Искомую служанку я нашла на кухне – путь к этому благостному месту я приметила уже на следующий день после прибытия, но спускалась туда в первый раз. Больше половины огромного, на мой взгляд, помещения занимали холодные печи – из-за жары их не топили, поэтому горячие кушанья приносили с летней кухни, стоящей позади терема, а здесь только выкладывали на блюда и резали холодные закуски. За одним из столов, где очевидно, обычно строгали и резали, сидела довольно-таки большая компания из служанок и поварят, и с аппетитом уплетали то, что не съели княжеские гости. Меня – то ли не сразу признав во мне фрейлину волисской гостьи, то ли просто по доброте душевной – позвали за стол, на что я, вспомнив, что со всеми переживаниями почти не притронулась за завтраком к еде, с удовольствием согласилась.
Разговор, как это бывает у слуг, рано или поздно начал вертеться вокруг господ, и я тут же внесла в него свою лепту:
– Меня, признаться, удивило, что вчера на балу не было княгини Яросельской или кого-нибудь из ее рода. Ведь ее владения одни из самых обширных и значимых в Стратиссе.
– Эту ведьму на бал?! – охнула одна из горничных.
– Да, она уже почти три десятины в Земью носа не кажет! – авторитетно заявила другая.
– Сидит в своем тереме, словно сычиха, – добавила третья.
– А может она в нее и обращается и летает сюда по ночам вас пугать! – встрял какой-то поваренок, драматически понизив голос и замахав полами своего одеяния, словно крыльями. То, видимо, было в муке, и белый порошок полетел на рядом сидящих девушек, отчего те завопили. Другие поварята решили поддержать товарища, и девушки запричитали еще громче.
– А почему, ведьма? – поинтересовалась я у сидящей рядом со мной девушки, которую не затронуло творящееся безобразие.
– Так вы, это, в Волиссии не знаете, какие истории про нее ходят?! – удивилась девица, и даже остальные притихли, прислушиваясь к разговору. Я, разумеется, помотала головой.
– Говорят, кто к ней в дом без спросу зашел, тот никогда больше не вышел: всех в камень обращает! – снова попробовал постращать девиц тот самый мальчишка, что осыпал их мукой.
– Так нечего без спросу-то заходить! – привела здравый довод одна из девиц.
– А еще говорят, что она ворует невест и в лягушек превращает! – выдал другой поваренок.
– Ага, а если жених не найдет свою, то та так лягушкой навечно и остается, – добавил третий. – А тех парней, невест прошляпивших, превращает в гадов – аспидов и ящеров!
– А один знакомый из тех мест свекра моего дядьки видел, как она в бочке по ночам летает! – выдала больше всех кричавшая девица.
– Враки это! Она из терема и не выходит никогда! – возмутился первый поваренок. – Говорят, у нее весь дом паутиной оплетен, а каждая нить с пеньковый канат толщиной!
– А еще, если она захочет, то в середине лета снег выпадет, а зимой цветы цветут, прямо из-под снега пробиваются!
– Да это все ерунда! – заявила вдруг доселе молчавшая девица в цветастом сарафане. – Поговаривают, что к ней однажды сам хан трихтский приезжал дочку сватать, так княгиня ему такого пинка дала, что тот до самого дому своего по небу летел!
– А что дальше было? – встрепенулась я.
– Да ничего, – пожала плечами та, – сбежала потом дочка с принцем заморским, а княгиня полютовала, столбы, словно колья, острые на границе вырастила, а потом успокоилась и больше носа из своих владений не кажет.
– Неужели, князь не приглашает? – небрежно поинтересовалась я.
– Так это нам не ведомо, – усмехнулась девица, а остальные тоже заулыбались. Я, впрочем, тоже. Глупо было подобное спрашивать.
В историях, мне рассказанных, если и было зерно истины, то оно было настолько погребено комом из выдумок и преувеличений, что казалось почти неразличимым. Впрочем, кроме последней.
О том, что хан-колдун сватался к моей матери, я не знала. Теперь история с ее похищением тририхтскими наемниками становилась одновременно и понятнее, и запутаннее. Зачем ему была нужна дочь мелкопоместной боярыни, пусть и княгини? Образ моей матери всегда будет мил моему сердцу, но она никогда не слыла именитой красавицей. Еще один вопрос, узнать ответ на который я смогу только встретившись с бабушкой. Тем не менее, ответа на то, как с ней связаться, я, разумеется, так и не получила.
Где его искать? Я вспомнила, что ее владения расположены на самой границе с Тририхтом. Однако должны быть и соседи в Стратиссе! Кто они? Где это можно узнать? На ум пришел самый простой ответ – из карты Стратисса, которая, наверняка существует. А где такую найти? Конечно же, в библиотеке!
Поблагодарив за завтрак и приятный разговор, я выспросила дорогу до княжеской библиотеки и, прихватив с тарелки парочку оставшихся там пирожков, последовала в указанном направлении.
Бочки, лягушки, снег летом…. Я тихонько про себя усмехалась, как заметила под ведущей в клеть лестницей небольшую нишу с полочкой, застеленной аккуратно вышитой салфеткой. Рука как-то сама собой потянулась к карману и вытащила пирожок. Оглянувшись по сторонам – не видит ли кто – я положила подношение на салфетку.
– Прими, сударь домовой, не побрезгуй, – зачем-то прошептала я, а затем почти взлетела вверх по лестнице.
В господской части терема следовало ходить чинно и медленно, что я и делала. Однако почти достигнув нужного мне помещения, заметила в пересекающемся с моим коридоре профиль моего сопровождающего и рванула вперед, надеясь, что меня не заметили. Нужная дверь – вот она – украшена резными райскими птицами, да и надпись соответствующая имеется – к счастью, оказалась не заперта. Быстро просочившись внутрь и бесшумно прикрыв за собой дверь, я подождала с минуту, а затем с облегчением перевела дух.
