Текст книги "Не названа цена (СИ)"
Автор книги: Мария Берестова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 18 (всего у книги 22 страниц)
Лицо Рийара исказилось:
– Ты блаженный или идиот?! – яростно воскликнул он. – Я только что признался, что хотел тебя убить!
– Я использовал прошедшее время, – невозмутимо отметил Леон.
Рийар поражённо замер.
– Знаешь, – тихо отметил он спустя несколько секунд, – слышать это было больно.
Леон в удивлении поднял брови: серьёзно? Серьёзно, ты наговорил мне столько страшных вещей – и теперь удивляешься, что мои братские чувства к тебе остались в прошлом?
– Сожалею, – сухо сказал он, складывая руки на груди, – но, полагаю, это логичные последствия твоих действий.
На губах Рийара задёргалась кривая усмешка – словно он в самом деле ожидал от Леона чего-то другого, и теперь страдал от того, что получил именно то, что и заслужил.
– Мне совершенно точно не хотелось бы причинять тебе боль, – продолжил развивать свою мысль Леон и тут же перебил сам себя: – Полагаю, только конченному садисту могло бы хотеться причинить тебе ещё боли сверх той, на какую ты сам уже себя обрёк. – Рийар заметно побледнел. – Полагаю, твоё наказание и так превосходит все пределы моей мстительности. Но мне не хотелось бы, чтобы ты думал, что из жалости к тебе я бы мог тебя простить, – жёстко обозначил свою позицию он.
Фраза была слишком сложной, и Рийар не понял части нюансов, но общее направление мысли уловил, и с удивлением поймал себя на боли и горечи – как будто он в самом деле надеялся на прощение, даже после всего.
– Я предъявлю тебе обвинения завтра с утра, – резюмировал Леон и вышел.
Рийар закрыл глаза и вжал пальцы в виски – голову разрывало болью.
Он ненавидел Леона всё то время, сколько его знал – с пятнадцати лет. И всегда в душе насмехался над тем, что правильный, идеальный Леон в упор не желает замечать этой ненависти и продолжает относиться к нему с доброжелательностью и участием.
Рийар настолько привык к тому, что эта ненависть сходит ему с рук, что Леон пропускает мимо ушей все колкости, не реагирует ни на какие провокации и злые выходки, смотрит снисходительно на попытки подставить и навредить – что подсознательно он ожидал, что и теперь всё будет так же.
Осознание, что в этот раз он хватил через край, и все эти годы протянутая к нему в братской любви рука Леона, наконец, бессильно опустилась, – выворачивало ему сердце и нервы наизнанку.
Он никогда не думал, что это будет так больно.
Он, кажется, столь успешно и методично уничтожал сам себя, что вконец разучился понимать, чего желает или не желает на самом деле, и, сталкиваясь теперь со своими собственными реакциями, был опрокинут и уничтожен ими.
Приложение. Поскольку не все слова имеют прямые антонимы, прилагаю стенограмму беседы из этой главы в том виде, в каком ее слышал Рийар. Реплики Леона выделены жирным
– Лийр!
– Мне не нужно скрывать свои мысли.
– Валяй.
– Посидим.
– Я передумал её обвинять. Верни мне моё заявление. Я не буду давать этому делу ход.
– Ну, с тобой на улице Айриния; ты не захочешь думать публично, ведь этому кто-то помешает.
– Но заявление мне верни. Я не буду её обвинять.
– Плохо, плохо!
– Ты не хотел мною пренебрегать, чем без вещи, что плохо путается в жизни.
– Что я говорю, невозможно напасть на жизненный молчун без помех со стороны жизни?
– Не очень понимаю, что ты хочешь от меня услышать.
– Ты знаешь, так как на задумку возврата выделен... И они не молчали...
– Я всё ещё не понимаю, чего тебе от меня надо.
– Поторопись!
– У меня полно дел.
– Ты не знаешь, вместо того я вернул пустышку.
– Ты говорил, я не буду признаваться о первом.
– Это теперь уже бессмысленно.
– Потому осмысленно?
– Потому что тот артефакт был пустышкой. Эксперимент не удался, Леон. Я украл совершенно бесполезный мусор.
– Потому мои результаты получились?
– Да. Я планировал использовать артефакт, чтобы угнать корабль и смыться. Артефакт помог бы мне прорваться через линию штормов и выйти к большим землям. Они есть, и я не буду тебе рассказывать, каким образом я получил тому подтверждение.
– Не верю.
– Ну и не верь. Тебе достаточно знать, что мы осознанно закрылись от них после Страшного года – уж в него-то ты веришь? Нам они тогда болезнь и завезли. И мы уничтожили всю память о них здесь – и закрылись линией штормов, чтобы их корабли не могли прийти к нам. Артефакт, с которым вы все так носитесь, гасит далеко не все откаты. В основном – те, которые связаны с окружающей средой. Используя такой артефакт, можно было бы преодолеть линию штормов и добраться до больших земель.
– Совсем не понимаешь, зачем там часть того.
– Я планировал стырить артефакт, угнать корабль и смыться.
– Отчего?
– От откатов, придурок! Я ж тебе понятным языком сказал: на большей земле нет магии. Совсем. Никакой. И откатов тоже нет. Даже старых. Ты знаешь, сколько на мне фатальных откатов?
– Столько?
– Сто сорок восемь.
– Отомсти?
– Сто сорок восемь. Тебе полный список предоставить?
– Так я без тебя просто умру?
– Например, с недавних пор я чувствую всё вверх ногами. У меня такое ощущение, что я хожу по потолку, и вот-вот полечу головой вниз – в настоящий потолок. Это неожиданно страшно. Постоянно, когда делаю шаг, чувствую себя так, что вот-вот полечу головой вниз. Фехтовать вообще невозможно!
– Так кем ли меня это?
– Материализовал букет роз. Никакой логики, да?
– По жизни, так-то, много волшебства.
– Гадаешь, почему я так откровенен?
– Прощение?
– Да. Тошнит от одной мысли о лицемерии.
– Как меня иногда к тебе влекло.
– Не от своего же. Перед тем, как ты меня арестуешь…
– Отпущу? Нет, наверно.
– Мне нужно закончить пару дел. Сбегать не в моих интересах, как ты понимаешь.
– Потому что?
– Потому что на большую землю мне всё равно не попасть. А на острове, говорят, некоторые откаты всё же слабеют. Я устал, понимаешь? Бесконечно устал от всех этих игр, Леон.
– Серьезно?
– Ты не представляешь, как мне надоело делать вид, что со мной всё в порядке! Это мучительно. Знаешь,всякий раз, как я разговариваю с тобой, мне приходится ужасно напрягать мозги, чтобы разгадать все эти ребусы!
– Решения?
– Один из моих фатальных откатов. Я слышу ровно противоположное тому, что ты говоришь на самом деле. Иногда, конечно, получается весьма забавно. Например, несколько минут назад ты удивлялся, что без меня точно умрёшь. А это ведь всего лишь один из! С отцом, например, не сильно лучше: я слышу звуки, из которых складываются слова, в обратном порядке! И это на каждом шагу, постоянно! Так что остров – это ещё неплохо.
– Лийр, ты...
– Знаешь, что я слышу, когда ты называешь моё имя? Лийр!
– И...
– Всю жизнь! Всю жизнь, понимаешь?! Всю свою грёбанную жизнь я уничтожал по кусочкам самого себя в попытках стать своей собственной противоположностью! Всю жизнь, я надеялся, что она меня полюбит, если я буду похож на него. И в этих грёбанных откатах я совершенно потерял себя в попытках стать им. Я потерял свою жизнь в попытках стать тем, кем не являюсь. В попытках стать тем, кто противоположен мне. Откаты, ссылки. Всё это мишура, Леон. На самом деле мы платим совсем другую цену. Нашу жизнь. Несмотря на весь свой хвалёный ум, ты иногда ужасно глуп, Леон. Сочувствуешь мне, значит? Жалеешь, да? Ты ведь заметил, что первоначальный мой план не сходится, и что я не смог бы повесить эту кражу на тебя. Всё прекрасно сошлось бы, если бы ты умер, идиот! Если бы ты погиб при угоне корабля, и уже задним числом все улики сошлись бы, и тут решили бы, что ты во всём и виновен!
– Ты так хотел, чтобы я тебя полюбил.
– Вот твоей любви мне точно никогда было не нужно!
– Он был мне не нужен, и он никогда у меня не был.
– Ты блаженный или идиот?! Я только что признался, что хотел тебя убить!
– Ты хотел будущей вечности.
– Знаешь, слышать это было больно.
– Так тебе и надо. И, предположим, ясны внезапные предпосылки моих мыслей. Тебе, возможно, неосознанно желанно доставлять себе радость. Предположим, какой-то начинающий мазохист не хотел бы доставит себе чуть меньше удовольствия, чем я ещё случайно получил. Предположим, моего прощения недостаточно, чтобы затронуть твое милосердие. И тебе было желанно, как я сказал, ради ненависти к себе ты не мог меня наказать.
– Ты скрыл от меня оправдания вчера вечером.
Глава пятая
Безнадёжная, выворачивающая душу боль была так сильна, что оглушила Айринию, и она остановилась в стороне, не решаясь подойти к Рийару, стоявшему у боевого корпуса с таким видом, словно его только что оглушили, и он совершенно забыл, куда и зачем шёл. Он был до такой степени поглощён своими разрушительными эмоциями, что не увидел её приближения и даже не почувствовал его – всё, всё тонуло в отчаянной и фатальной буре боли.
Горло Айринии перехватило его чувствами; лёгкие мучительно сжались, словно это она не могла сделать вдох.
Сжав кулаки и закрыв глаза, она сосредоточилась на дыхании и заставила себя размеренно вздохнуть.
Постепенно ей удалось вырваться из-под власти его катастрофических эмоций и успокоиться, и она стала думать, как теперь она могла бы помочь ему.
Средств к тому у неё было исчезающе мало. Она боялась подойти к нему прямо – казалось, что её просто засосёт в водоворот его боли, и она задохнётся там, не в силах выплыть из него.
Она постаралась сосредоточиться на том сочувствии, что испытывала к нему. На той благодарности, которая родилась в её сердце в ответ на его заботу и защиту. На зародившемся к нему доверии. Старательно, тщательно она, как хрупкие цветы, выращивала эти чувства в своей душе, позволяя им постепенно напитываться силой и расцветать. Потихоньку, по капельке, цветы эти становились сильнее и ярче, и её всё больше перехватывало этими чувствами – теплом, благодарностью, любовью.
Она сделала осторожный шаг к Рийару, пытаясь окутать своими нежными тёплыми чувствами его бушующий водоворот боли.
Ей показалась, что бушевавшая в нём буря стала чуть тише, и она сделала к нему ещё шаг, продолжая вливать все силы своей души в свои чувства к нему.
Тепла становилось всё больше; оно легонько касалось его мучительных ран, незаметно обволакивая их заботой и поддержкой. Айринии казалось, что она поёт песню – только вместо звуков были её чувства – и что песня эта обладает целительной силой.
Она приблизилась так к нему уже почти вплотную; и только тут он её заметил.
Встрепенувшись, как ото сна, он обернул к ней удивлённый взгляд.
Водоворот из боли окончательно схлопнулся; его сменили удивление и недоумение.
Осознав, что это ей он обязан изменением своего внутреннего состояния, он удивился ещё сильнее. Вопросительно глядя на неё, он словно ждал объяснений – зачем, для чего она это делает?
Айриния смущённо повела плечами. Ну не могла же она, в самом деле, оставить его в таком состоянии!
Должно быть, эмоции её в этот момент полыхнули жалостью, потому что он опустил голову, и она ощутила жёсткую иронию, за которой начинал набирать краски и силы уже привычный ей стыд – тот всепоглощающий непреходящий стыд, из которого он весь состоял.
Не в силах чувствовать, как им снова овладевает это состояние, она протянула ему руку, приглашая на прогулку.
Он руку принял и послушно пошёл за ней, но она не почувствовала в нём ни радости, ни раздражения – только обречённую усталость.
Она попыталась послать в его сторону вопрос – мол, что случилось?
Безмолвный ответ был полон мрачной безнадёжностью.
Айриния не понимала, как это расшифровать, но с удивлением чувствовала, как за заслоном этой безнадёжности в нём расцветает твёрдая решимость.
Она уже узнавала этот оттенок решимости – он чувствовал его в её сторону слишком часто.
Потребность защитить.
Что бы ни случилось у него и что бы ни породило в нём такую боль – он всё ещё желал защитить её.
Прикусив губу, Айриния приняла сложное решение.
Он, ощутив её колебания, её страх и её готовность сделать что-то важное, повернулся к ней с недоумением.
Она лишь покачала головой и повела его за собой.
Удивление в его душе было смешано с тревогой – это была тревога за неё. Он ощутил, что она решилась на что-то сложное, и теперь беспокоился о ней, и даже, кажется, пытался отговорить её своими эмоциями – даже не зная, что именно она хочет сделать!
Решимость Айринии только крепла.
Его недоумение стало особенно сильным, когда она привела его к дому, в котором жила Илия. И в эмоциях, и на лице его был отчётливо написан вопрос.
Хмыкнув, Айриния отпустила его руку, подошла к одному толстому и старому дереву, примерилась, подпрыгнула, зацепилась за ветку и подтянулась. В дереве было дупло, и именно оно было её целью.
Вытащив из дупла то, зачем пришла, она спрыгнула обратно.
В руке её оказался шнурок, на котором висела довольно крупная медная молния.
От Рийара полыхнуло изумлением; она, не тратя времени на объяснения, быстро подошла к нему и надела кулон ему на шею, заправила за рубашку, чтобы молния коснулась тела.
В тот момент, как она сделала это, от Рийара полыхнуло эмоциями столь сильными, что она отступила от него на несколько шагов, не в силах выдержать эту бешеную волну облегчения и доходящего до эйфории восторга.
С минуту она стояла и наблюдала, как он дышит – глубоко, отчётливо, медленно, – и с удивлением оглядывается по сторонам, словно впервые видит этот мир.
Наконец, он пришёл в себя настолько, чтобы вернуться в реальность. Взгляд его изумлённо метнулся к ней.
– Как я понимаю, работает, – прищурилась она.
На её собственный откат артефакт не сработал, поэтому она не была до конца уверена в его функциональности.
Ещё одна вспышка изумления, и он начал было что-то говорить, но она его перебила:
– Работает только на тебе, Рийар. Я тебя по-прежнему не слышу.
Он замолк, глядя на неё в недоумении. Затем она почувствовала, как эмоции его наполнились пониманием и… весельем.
Рассмеявшись, он подошёл к ней, взял её за руку, другой рукой достал кулон – и, подняв её руку, сжал кулон так, чтобы и его, и её ладонь касались его одновременно.
– Что же это за артефакторка, – ударил ей по ушам его насмешливый голос, – которая даже не знает, как это работает?
И, хотя в тот момент, как она коснулась молнии, она перестала слышать его эмоции – почему? это было результатом отката, а не магии? – насмешка в его голосе её уже не обманула. Она угадывала за ней тёплое дружеское веселье.
– Я отдала его тебе, – возразила она. – Так что только тебе решать, как его использовать.
Глаза его стали серьёзными; несколько секунд он рассматривал её с большим вниманием, затем резюмировал:
– Так значит, это ты меня опередила.
Она гордо улыбнулась.
– Да, великий воин, – подначила она его, – ты украл всего лишь сделанную мною подделку!
Искорки веселья в его взгляде огладили её теплом и восторгом, хотя она и не слышала этих чувств напрямую.
– Ты поломала мне все планы, – с мягким укором заметил Рийар.
Она отметила, что никогда не слышала у него такого тона, и что он звучит весьма приятно.
– Как и ты мне – мои! – дерзко вернула упрёк она, понимая, что веселье в её глазах делает этот упрёк столь же малозначительным, как и его. Впрочем, она всё же решила объясниться: – Предполагалось, что архимаг, получив пустышку, решит, что эксперимент снова не удался, и не будет ничего копать. Надо же было тебе с твоим ограблением!.. – она шутливо пнула его свободной рукой.
– Так вот, зачем ты пришла в управление, – серьёзно кивнул он, собирая воедино кусочки пазла.
Айриния должна была убедиться, что расследование не выйдет на неё – и, в самом деле, шансы её на благополучный исход со временем падали всё отчаяннее. Более того, обманув Леона она уже предопределила свой исход: её рано или поздно разоблачат.
Если только это дело не закроют прямо сейчас.
– Что ж, – подвёл итог своим мыслям Рийар, даже не колеблясь по поводу своего решения. – Полагаю, теперь ты выкрутишься. Леон раскопал мою причастность, – объяснил он, – так что все будут думать, что это я украл артефакт, который, в самом деле, не удался. На тебя никто не выйдет, – успокоил он её.
Вместо того, чтобы послушно успокоиться, она, напротив, встревожилась, услышав эти новости.
– А… ты? – дрогнувшим голосом спросила она.
Он насмешливо ухмыльнулся:
– Тебе-то что за беда? – подколол он. – Прониклась духом благотворительности?
Его внешняя язвительность, однако, её не обманула. Она догадывалась, какие эмоции скрыты за ней.
– Мне не всё равно, что с тобой будет, – тихо призналась она, заглядывая ему в глаза.
Он, пытаясь защититься от этого взгляда, глаза закрыл. Немного помолчал.
Она была единственной, кто понял и принял его, и он теперь был готов на всё, чтобы её защитить.
Когда он взглянул на неё снова – в его выражении светилась странная, уверенная в себе сила, какой она никогда в нём не видела.
– Ты не представляешь, что ты сейчас для меня сделала, – слегка дрогнувшим голосом сказал он. – Ты вообразить себе не можешь, что это такое – просто свободно дышать. Видеть все краски и ощущать запахи. Твёрдо чувствовать почву под ногами. Ты представить не можешь себе, как это восхитительно, когда у тебя ничего не болит! – распалялся он с каждым словом. – Когда ты управляешь сам своими мыслями, своими действиями, своими движениями, полностью, всецело! Когда ты свободен жить и свободен быть собой!.. – голос его перехватило восторгом.
Он опустил взгляд, чувствуя себя слишком глупо.
– Ты уже сделала для меня всё, – закончил свою мысль он, глядя на их переплетённые вокруг кулона пальцы. – И, хотя я уже мало что могу, – в голосе его зазвучала горечь, – я всё же надеюсь, что защищу тебя или хотя бы спрячу.
Сердце её дрогнуло: пусть она читала это намерение в его эмоциях, услышать его напрямую было всё же чрезвычайно приятно.
– Меня завтра арестуют, – продолжил объясняться Рийар, – и, думаю, больше мы с тобой не увидимся. Но я уже отдал распоряжение своим ребятам, и ещё успею его подтвердить и уточнить. Они увезут тебя в безопасное место, где тебя не смогут найти магией, и подготовят документы. Когда магический поиск закончится – если он вообще будет – с этими документами ты сможешь свободно зажить в любом мелком городе. Главное, в столицу не суйся, – уточнил он, хотя это было очевидным советом.
Она поняла, что плачет, только когда почувствовала бегущие по щекам слёзы.
Неужели это правда?
Неужели она в самом деле сможет жить спокойной жизнью? Обычной жизнью нормальной девушки? Без откатов, без рискованных экспериментов? Без страшного надзора со стороны людей архимага?
Неужели её смертный приговор отменяется?
Впрочем, осознав и приняв эту мысль – что Рийар подарил ей возможность жить – она снова испытала тревогу.
– А ты? – настойчиво повторила она, сжимая теснее и амулет, и его пальцы.
Он склонил голову. Лицо его приняло упрямое выражение.
– Если я исчезну сейчас – расследование возобновят и выйдут на тебя, – через несколько секунд молчания заговорил он. – Леон разгадает, что ты ему соврала – если уже не разгадал – и тебя ничто не спасёт от жёсткого допроса. А сбежать в большой мир уже не вариант, – пожевал он губами, задумавшись. – Корабль мы теперь не отобьём, время упущено. Так что остаётся спасти, кого возможно, – резюмировал он и потянул её в сторону: – Пойдём.
С сожалением она отпустила его руку и амулет, чтобы удобнее было идти. В голове её крутились его проговорки про корабль и большой мир – она слышала эти легенды, но он говорил о них так, словно они были реальностью!
Он кивнул и заправил молнию под рубашку, взял её под руку и повёл обратно к управлению.
Теперь, когда она снова чувствовала его эмоции, она опять растворилась в этой его решимости защитить её.
«Жаль, что он теперь не слышит мои», – подумалось ей.
Глава шестая
Рийар привёл её в корпус боевиков; там, заглянув в общую комнату отдыха, он сделал знак Нею, и через минуту его команда вышла наружу. Вместе они зашли в каретную, прошли через пару помещений – наконец, оказались в довольно просторном чулане, явно переоборудованным под комнату совещаний.
По тому, как привычно расселись все присутствующие, Айриния догадалась, что они собираются тут часто – об этом говорило и наличие в чулане четырёх ящиков, которые использовались вместо сидений. Рийар уверенно посадил её на один из них – видимо, свой, – а сам устроился прямо на полу и начал спокойно и вдумчиво что-то рассказывать. Айриния, естественно, не слышала, что именно, но реакция товарищей Рийара была выразительной. Они, впрочем, дисциплинированно не перебивали командира и выслушивали, кажется, план, весьма внимательно – однако по упрямым взглядам, по стиснутым губам, по раздражённым движениям Айриния видела, что план им не нравится.
Рийар, очевидно, тоже это замечал – в нём крепло недовольство и отчаянная решимость продавить свою точку зрения, чего бы ему это ни стоило. И, чем больше Айриния вслушивалась в эту решимость, тем сильнее убеждалась, что справиться с ним будет сложно – а она уже была убеждена, что, каким бы ни был план Рийара, её он не устраивает тоже, уж слишком мрачное отчаяние стояло за словами, которых она не слышала.
Наконец, Рийар закончил своё выступление, и Ней, на правах заместителя, откликнулся первым:
– А мы, значит, просто бросим тебя, командир, и будем тут радоваться жизни, пока ты пашешь на острове, да?
От Рийара полыхнуло злостью и досадой – он не желал слушать возражений – и ответ его был коротким и яростным.
Все трое боевиков скривились.
– Вот, значит, как ты заговорил, да? – сложил один из них руки на груди и смерил начальника взглядом суровым и жёстким.
Рийар ответил что-то, судя по выражению лица, язвительное, но Айриния угадала за этой язвительностью какую-то умоляющую нотку.
– Было бы неплохо, если бы кто-нибудь догадался посвятить в план меня! – прервала начало склоки она, мечтательно глядя в потолок.
От Рийара пришла волна насмешливого веселья – он понял, что она бросается ему на выручку.
Ней спокойно и в паре слов разъяснил план: Рийар принимает весь огонь на себя, выпутывает из возможных проблем свою команду – впрочем, они и так следили за тем, чтобы выкрутиться даже из магического допроса, и не были посвящены в детали, – и честно сваливает в ссылку на остров. Айринию прячут, меняют ей документы и помогают устроиться позже, когда шум пройдёт.
– А мы в полнейшей счастливой идиллии продолжаем нашу честную службу на славу Отечества! – заключил свою речь Ней, глядя на Рийара взглядом просто убийственным.
И на лице, и в сердце Рийара читалось глубокое и самое убеждённое упрямство. Он был согласен только на такой план, и никак иначе.
Айриния прищурилась и своевременно вспомнила, что он-то её эмоций больше не слышит. Непонятно, почему, но эта часть их связи явно оказалась именно откатом.
– Меня этот план полностью устраивает, – с лёгким раздражением в голосе отметила она, – но мне нужно выпутать из этой истории ещё одного человека.
Она почувствовала любопытство и недоумение Рийара и уточнила:
– У меня есть подруга, которая пока учится по программе резиденции.
Хотя со времён получения отката Айриния не смогла испытать ни единой эмоции в адрес Лири, было что-то ещё, более глубокое и важное, чем эмоции, что связывало её с ней. Найдя выход для себя, Айриния не могла теперь бросить её.
Рийар что-то сказал Нею; тот скривился, но подтвердил:
– Хорошо. Мы что-нибудь придумаем.
Айриния удовлетворённо кивнула и встала:
– Что ж, полагаю, я вам больше тут не нужна.
Разочарованное тоскливое чувство со стороны Рийара она проигнорировала. Обговорив с Неем детали следующей встречи, она, впрочем, повернулась к Рийару – попрощаться.
Тот раздражённо махнул рукой – мол, вали уже! – однако, как он ни хорохорился внешне, она ощутила его тоску, разбавленную огорчением и смирением перед неизбежным.
Ей бы хотелось поддержать его напоследок, но теперь она не видела такой возможности, поэтому она просто попрощалась и вышла.
На улице она обошла каретную так, чтобы быть максимально близко к переговорной комнате. Она, впрочем, не слышала оттуда ни звука – но вот эмоции Рийара ощущала вполне явственно, и могла по ним отслеживать ход беседы.
Там явно шёл яростный спор, и Рийар полыхал всеми оттенками гнева и раздражения – впрочем, за ними Айриния чётко различала сентиментальную благодарность, любовь, надежду, мольбу о понимании и прощении, тоску и боль. Впервые, пожалуй, она видела в нём такую бешеную смесь всего – но главную скрипку там по-прежнему играла упрямая решимость. Только вот защищал он в этот раз не её, а своих друзей – и сражался против них, чтобы вывести их из-под удара.
Постепенно в эмоции Рийара прокрадывалось победительное торжество – он явно начинал брать верх в этой схватке. Наконец, он полыхнул чувством удовлетворения и довольством собой – за которыми, впрочем, никуда не делись тоска, боль и мольба, – и эмоции его стали слабеть.
Айриния поняла, что он выходит; осторожно выглянув из каретной, она разобрала в сгустившихся сумерках его высокую стремительную фигуру.
Убедившись, что он ушёл, она вернулась в каретную – и не прогадала. Его команда и не подумала расходиться, и бурно теперь обсуждала результаты разговора.
– Не помешаю? – мило улыбнулась Айриния, входя.
Видимо, столь внезапное появление в кружке боевиков-заговорщиков было ошибкой – не успела она зайти, как подскочивший Ней схватил её за шею и прижал к стене, лишь затем сообразив, кого поймал.
В лицо ей так же смотрело два острия мечей – оставшиеся боевики тоже не сплоховали.
– Подслушиваем? – прищурился Ней, впрочем, отпуская её.
Его друзья тоже убрали мечи и сели на свои места.
– Мне кажется, нам с вами по пути, – пожала плечами Айриния, садясь на место Рийара. – Меня тоже не устроил его план.
Хмыкнув, Ней тоже разместился на своём ящике и насмешливо спросил:
– Тебя-то что не устраивает, девочка?
Айриния приподняла брови и невинным тоном предположила:
– Возможно, мне не нравится, что спасший меня человек будет гнить на острове?
Ней постучал пальцами одной руки по отвороту рукава другой и сдержанно отметил:
– Не думаю, что кто-то в этой комнате верит в альтруизм.
Айриния мечтательно поразглядывала потолок и внесла новое предположение:
– Возможно, у меня тоже есть фатальный откат, от которого я хотела бы избавиться навсегда?
На неё обратилось три заинтересованных взгляда.
– Звучит странно, – тем не менее, задумчиво проговорил Ней, разглядывая её с исследовательским вниманием. – Каким мы боком к твоим фатальным откатам?
– Ах! – Айриния демонстративно девичьим жестом поправила волосы: – Так значит, я неверно поняла, что артефакт вам был нужен, чтобы преодолеть полосу штормов и вырваться в большой мир?
Ей стало неуютно под тем выражением, которое приобрели взгляды присутствующих. Казалось, что каждый из них внутри себя теперь продумывает, позволить ли ей выйти отсюда живой.
– Артефакт у нас теперь есть, – загнула палец Айриния, – корабль, который пригонят за Рийаром, тоже есть, – загнула она второй, – храбрые воины с острыми мечами имеются в комплекте из трёх штук, – она загнула даже три пальца сразу, получив, таким образом, кулак. – Осталось только сделать удар? – наметила она удар этим самым кулаком.
– Трёх человек маловато, чтобы отбить корабль, – логично возразил Ней.
Впрочем, по задумчивости на его лице Айриния поняла, что даже этот план ему нравится больше, чем рийаровский.
– Так то – в Арне, – протянула Айриния. – В Арне, где есть причал, где есть кордон стражи, где есть позиции лучников, где есть, наконец, второй корабль, который можно было бы отправить на перехват.
Её слушали с большим вниманием. Понтийские корабли, действительно, курсировали только между Арной и Эрильей, поэтому там всё было оборудовано весьма толково.
– А вот если корабль приедет за Рийаром в Линейру, – постучала себя пальцем по губам Айриния. – То что выходит? Порта у нас нет – придётся встать на якоре и послать шлюпку, а шлюпку захватить куда как проще. Поддержки лучников не будет. Послать на перехват – разве что яхту? Нелепо, разница в парусном вооружении не даст нас нагнать.
Ней расчётливо прищурился и задал главный вопрос:
– Но с чего бы кораблю идти за Рийаром сюда?
– Вот в этом пока слабое место моего плана, – кивнула Айриния. – Но, – ещё раз покачав в воздухе уже собранным кулаком, она подняла вторую ладонь, – у нас ведь ещё есть в активе ловкая артефакторица, которую пока никто не раскрыл и ни в чём не заподозрил и которая вхожа в управление и имеет доступ ко всем ключевым лицам.
До неё донеслось, как один боевик, наклонившись к другому, одобрительно сказал:
– Нет, ну вот это я понимаю – девка!
Айриния бросила на него недовольный взгляд – он встретил его спокойно, и в его глазах, в самом деле, стояло одобрение и довольство новым планом.
– Ты рискуешь, – прохладно отметил Ней, тоже, впрочем, выглядивший весьма задумчивым.
– У вас есть план получше? – дерзко ответила Айриния.
Ней хмыкнул:
– Может, и есть, но не помешает сперва попробовать твой.
– Тогда, – вставая, резюмировала Айриния, – с вас – спасти мою подругу и подготовиться к угону корабля. С меня, – заключила она, – найти способ пригнать этот корабль сюда.
– По рукам, – согласился за всех Ней, вставая и, в самом деле, скрепляя договор рукопожатием.
Айриния улыбнулась с облегчением – пусть пока и сама толком не знала, как выполнит свою часть.
Глава седьмая
То, что разговор между братьями не просто не задался, а прошёл совершенно кошмарно, Илия поняла по одному взгляду на Леона.
Бледный и опрокинутый, он вошёл в кабинет, не глядя на неё и, кажется, даже не вспомнив про неё, по дороге к своему месту чуть не впечатался в стол, обошёл его явно машинально и, наконец, сел – очень странно, словно на краешек стула, прямо и неестественно.
Сердце Илии дрогнуло тревогой. Рийар, конечно, кого угодно мог довести своей обычной язвительной манерой – но Леон всегда выглядел таким спокойным, таким защищённым от этой манеры, таким недоступным для рийаровского острословия! Что же нужно было вытворить, чтобы пробить эту оборону?
Леон, меж тем, чем дальше, тем больше её пугал – он просто смотрел с бессмысленным выражением в пространство и размеренно моргал, и ей даже закралась в голову мысль, что Рийар, чего доброго, заколдовал его.
Не зная, как теперь поступить, но понимая, что нужно всё же что-то сделать, Илия неловко встала и нерешительно подошла к столу Леона. Он, кажется, вообще не заметил её перемещений.
– Леон? – полным страха и тревоги голосом окликнула она.
К её большому облегчению, он вздрогнул и пришёл в себя; растерянный и болезненный его взгляд обратился к ней, и сердце её сжалось под этим взглядом.
– Всё настолько плохо? – с сочувствием резюмировала она, желая обнять его, чтобы хоть как-то утишить его боль, но не решаясь на этот шаг.
