Текст книги "Не названа цена (СИ)"
Автор книги: Мария Берестова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 12 (всего у книги 22 страниц)
– Могу усугубить, – незамедлительно предложил он, сперва обозначая удар, а потом его нанося.
Илия с трудом его приняла – верхние удары ей давались тяжело, потому что пока не хватало сил в руках, чтобы удержать федершверт правильно. Ей ещё кое-как удавалось это в стойке, но, стоило Рийару атаковать, а ей – парировать, как её меч начинал дрожать, как овечий хвост.
– Вот даже не сомневаюсь, – раздражённо прошипела она, пытаясь встать в правильную позицию.
Он отступил, она тут же с облегчением опустила руки.
Приняв какую-то совершенно пафосную позу и гордо воздев меч к потолку, Рийар наставительно изрёк:
– Правильный стимул – ключ к успеху в обучении!
Илия невольно рассмеялась.
– А можно менее радикальными методами, мастер? – со смешком попросила она.
Вернувшись в обычную стойку, он отметил:
– Ты не знаешь, чего ты просишь, безумная, но, так и быть! – и принялся гонять её на скорость отработки ударов.
Из зала Илия в тот день выходила с мелко дрожащими руками, которые никак не хотели успокоиться после нагрузок, и ей даже не удавалось ничего написать, потому что пальцы не слушались и роняли предметы.
Поглядев на это безобразие, Леон сдержанно отметил:
– Рийар что-то вообще берегов не видит, – и всучил ей очередную книгу для чтения.
Илия сперва не поняла, как она будет её конспектировать в таком состоянии, но по первой странице вдруг обнаружила, что книга – художественная.
Правда, про сыщика.
– Читайте, читайте, – махнул на неё рукой Леон и добавил: – Иногда нужно давать отдых мозгам.
Илия язвительно подумала, что своему собственному совету он явно никогда не следует, но озвучивать этого не стала.
В конце концов, книжка и впрямь оказалась безумно интересной, и она проглотила её за день.
Глава четырнадцатая
Леон перечитал собственные записи, которые касались похищения артефакта, и обнаружил в них очевидную вещь, которая давала ключ к разгадке.
Он допросил на предмет утечки информации всех, кто мог быть связан с этим делом, – кроме одного человека.
Убитого при нападении боевика.
«Это же очевидно!» – воскликнул про себя Леон, досадуя, что не подумал об этом раньше.
Естестественно, лучшим средством скрыться от магического поиска было попросту убить информатора – что нападающие и сделали! Смерть в стычке выглядела вполне естественной и не вызвала вопросов, поэтому следы удалось затереть идеально. Следствие и не могло обнаружить источник утечки – поскольку сам этот источник был мёртв.
Здесь, конечно, возник вопрос, как теперь доказать, что утечка данных произошла именно через убитого боевика? И тем более – как через этот факт выйти на след преступников?
Он решил привлечь к делу Илию – она-то точно лучше понимала, что может или чего не может поисковая магия!
– Даже не подумала об этом варианте! – горестно воскликнула Илия, когда он ввёл её в ход своих мыслей. Она снова была чрезвычайно огорчена тем, что не смогла до чего-то додуматься сама, пока ей не указали прямо.
– Справедливости ради, в этот раз и я об не подумал, поэтому теперь чувствую себя полным идиотом, – признался Леон.
Конечно, против версии с охранником были свои аргументы – так, он не мог знать о перевозке артефакта заранее, поскольку командир его отряда получил приказ непосредственно перед выездом. Но это несоответствие легко решалось: охранник мог готовиться заранее, и нанятый им отряд мог дислоцироваться где-то в ожидании и выступить по сигналу моментально. Он поделился этой мыслью с Илией, и она оживлённо закивала:
– Да, можно найти то место, где они ожидали сигнала, – согласилась она, доставая лист и начиная записывать приходящие ей в голову поисковые схемы. – Или то место, где он их нанимал, точнее… – поправилась она: – Свидетелей того, что он их нанимал! – она лучезарно улыбнулась, довольная тем, что так хорошо сформулировала задачу. – Можно также попытаться найти место, куда он планировал спрятать артефакт. – Версии закончились, и она, нахмурясь и закусив губу, смотрела теперь на свой листок весьма недовольно.
Ему показалось, что она выглядит очень мило.
– Впрочем! – вдруг просияла она. – Чтобы доказать, что сговор вообще имел место, можно просто поискать точную дату и время такого сговора! А ещё – место и время получения нападавшими информации о перевозке!
Она записала ещё несколько пришедших ей в голову идей такого рода. Она выглядела крайне довольной тем, что может помочь следствию.
– Благодарю вас, – забрал у неё исписанный листок Леон и не преминул сделать комплимент: – Вы действительно хорошо разбираетесь в том, как работает поисковая магия.
Она смущённо и радостно зарделась, и он снова ею залюбовался.
…однако, несмотря на такое обилие продуктивных вроде бы идей, следствие неожиданно завязло. Нет, найти место, где нападавшие ожидали сигнала, удалось – это была небольшая поляна, никак не похожая на убежище, где этого сигнала ждали много дней. Версия снова стала казаться Леону слабой, и следующим шагом он выбрал поиск места, где охранник сговорился с нападающими – и даже не удивился, когда Айриния поймала эффект «ищу то, чего нет».
Окончательно версия рассыпалась, когда отошедшая от этого эффекта Айриния поискала время и место получения нападающими информации о перевозке.
Место ничего не могло сказать нового – это была одна из городских таверн. А вот время…
Нападавшие получили информацию о перевозке артефакта на другой день после того, как её получил сам Леон. Что исключало возможность участия в этой цепочке охранников.
В списке версий Леона было только два имени, обладающих этой информацией на нужный момент: его собственное – и имя начальницы.
«Это бред! Такое уж точно невозможно» – подумал он в первый момент. Нельзя же было всерьёз полагать, что госпожа Юлания… зачем бы ей?
Он отложил лист со своими схемами движением, пожалуй, излишне резким. Неловкое это движение привело к тому, что он уронил на пол одну из папок. С громким хлопком та упала, и Леон, выругавшись под нос, полез поднимать. Выпрямившись, он натолкнулся на удивлённый взгляд Илии и сделал отмахивающийся жест рукой: мол, всё в порядке.
Мысли его, однако, снова вернулись к госпоже Юлании.
Первоначально Леон даже не рассматривал такую версию – зачем бы начальнице Следственного управления саботировать дело? Но теперь, когда ему показалось, что конфликт между нею и господином архимагом имеет глубокий и личный характер, эта версия перестала казаться абсурдной. Особенно в свете того факта, что сам архимаг явно считал госпожу Юланию способной вставлять ему палки в колёса в этом вопросе.
«Ну, так я до каких-то небылиц додумаюсь!» – раздражённо подумал Леон, резким жестом убирая документы в ящик и рассеянным взглядом устремляясь в окно. Рука его, впрочем, не желала успокоиться, и он нервно теребил ею писчее перо, обрывая с него пух.
Ему казалась совершенно неправдоподобной и безумной та версия, к которой он пришёл, но мозг его уже начал привычно анализировать, насколько такая картина вообще возможна.
Могла ли начальница сама организовать эту кражу – в рамках какой-то интриги против старого недруга? Могла. Обладала ли она всей необходимой для этого информацией? Безусловно! Знала ли, как обставить это дело, не оставив следов? Естественно.
Леон в жизни бы не вышел на неё – если бы она не осталась его единственной версией и если бы реакция господина архимага не свидетельствовала столь ярко о том, что с его стороны дело чисто.
«Это что же, я, получается, больше верю какому-то там архимагу?» – поймал себя на странной расстановке приоритетов Леон. Что ему за дело до архимага и его нелепых обвинений? У него, видимо, и впрямь имеет место конфликт с госпожой Юланией, и это их личное дело, которое никак Леона не касается. Оба они облечены большой властью и прекрасно знакомы с обязанностями, которые налагает их статус, так что они не стали бы рисковать своим положением ради каких-то личных обид и мелкой мести.
Проблема Леона была в том, что он не мог просто постановить сам в себе, что начальница тут не причём и закрыть на этом дело. Расследование было необходимо продолжить, а он уже отработал все возможные варианты, и у него остались непроверенными только он сам – но тут-то уж он точно знал, что никому и никак не передавал нужных сведений! – и собственно госпожа Юлания.
Он должен был отработать этот след в любом случае – просто потому, что ему нечего было больше проверять.
«Она наверняка не совершала ничего противоправного, – размышлял сам в себе Леон, постукивая пальцами по столешнице, отчего ранее ободранный с пера пух разлетался в стороны. – Мне нужны её показания только для галочки, чтобы обозначить, что версия закрыта. Это не обвинение – это просто формальность».
Мысль звучала успокоительно, однако у Леона были разные должностные инструкции на этот случай. Да, взять показания формально, просто чтобы прикрыть версию, было вполне допустимо. Но, если Леон подозревал, что начальница в самом деле виновна, то он должен был действовать через её заместителя и выдвинуть обвинения.
Это было нелепо. На каком основании он стал бы предъявлять ей обвинения? У него были только косвенные улики – слишком мало, чтобы всерьёз…
В голове его невольно снова и снова роились – оговорки, сдержанные шпильки, раздражённые ремарки – бесчисленные свидетельства того факта, что госпожа Юлания могла иметь мотив в виду своей неприязни к архимагу.
Рассердившись на себя и на то, что всерьёз начинает подозревать человека, от которого видел только добро и у кого учился непредвзятости и справедливости, Леон постановил считать вопрос закрытым и перейти к решению других дел.
Хотя обычно переключение внимания такого рода давалось ему легко, в этот раз мысли его упорно возвращались к начальнице.
Он глубоко её уважал и привык доверять её суждениям и во всём полагаться на неё. Однако её предубеждение против архимага всегда казалось ему иррациональным и раздражало его. Так же, как ему казалось, она ошиблась насчёт Илии, полагая её протеже архимага, которая явилась в управление только для того, чтобы выведывать информацию.
«Нет, но что у меня получается? Нападавшие узнали информацию, которой обладали только я и госпожа Юлания, и мы также выяснили, что утечка не произошла через документы. Так что снова возвращается к тому же: либо врёт архимаг, либо она», – сделал вывод Леон.
Легче было, конечно, снова списать всё на архимага – мало ли, какие интриги он мог вести! – но зачем, в самом деле, ему саботировать дело о краже его же собственного артефакта? Если, конечно, его целью и не было подставить госпожу Юланию или дискредитировать управление в целом…
Эта мысль приободрила Леона. Вполне возможно, дело как раз в этом? Архимаг специально обставил это дело таким образом, чтобы обвинить потом госпожу Юланию!
То, что он нашёл своим наблюдениям столь приятное объяснение, весьма его воодушевило.
«Всё сходится! – решил внутри себя Леон. – Если бы она и впрямь была причастна, она нашла бы способ закрыть это дело!»
То, что госпожа Юлания пошла навстречу архимагу и снова открыла уже было сданное дело, на его взгляд, было стопроцентным свидетельством, что она не имеет никакой причастности к краже.
«Она могла просто сказать, что управление закрыло это дело за недостатком улик, и стоять на этой позиции!» – совсем уж приободрился Леон, уже определённо снимая внутри себя все подозрения против начальницы.
Решено! Просто формальность, никаких обвинений.
От облегчения стало легче дышать – Леон и не заметил, как тяжёлые размышления сдавили ему грудь.
Не теряя времени, он отправился к госпоже Юлании, чтобы сообщить, что ему потребуются её показания, проверенные служебным магом на истинность. Впрочем, войдя к ней, он неожиданно стушевался – в душе его снова поднялся вопрос, обоснованы ли его подозрения или нет.
Госпожа Юлания чуть нахмурилась – ей показалось странным, что он долго мнётся в дверях и не обозначает цель визита. Для склонного к конкретике и прагматике Леона это было нетипично. Она вопросительно приподняла брови, побуждая высказаться уже, и он, наконец, изъявил своё намерение взять у неё показания по делу о краже артефакта.
– Мои показания? – непритворно удивилась та. – Конечно, Леон, но как вы пришли к этой идее?
Её спокойное удивление окончально убедило его в её полной невиновности, и он объяснил ей свои выкладки.
Нахмурившись, госпожа Юлания некоторое время изучала его схему расследования.
– Вам следовало действовать через моего заместителя, – вдруг огорошила она его острым взглядом.
К своему полному замешательству, Леон почувствовал, что краснеет.
Взгляд госпожи Юлании смягчился; она, очевидно, разгадала и ход его мыслей, и его эмоциональное отношение к этой проблеме.
– Я вижу этому только одно объяснение, – сказала она, указывая на его бумаги. – Кое-кто копает, если не под меня, то под вас.
Брови Леона поползли вверх. Если копать под начальницу Следственного управления ещё могло обладать каким-то смыслом – то копать под него-то зачем?
– С этим надо разобраться, зовите вашего мага! – велела госпожа Юлания и сама вызвала своего заместителя и ввела его в курс дела.
Короткий допрос, который провёл заместитель с помощью Айринии, показал, что ни госпожа Юлания, ни Леон никаким образом не разглашали информацию о перевозке экспериментального артефакта.
Интерлюдия
Совершенно вымотанный эмоционально Леон вечером пытался вернуться в спокойное состояние, читая книгу в домашней библиотеке. Однако увлечься чтением ему всё никак не удавалось, и строчки впустую проходили перед его глазами, не достигая ума.
Его разъедало изнутри чувство вины, причём по двум противоположным поводам одновременно.
С одной стороны, ему было стыдно, что он вообще допустил в своей голове мысль, что госпожа Юлания могла поставить свою личную неприязнь выше своего служебного долга.
«Как я вообще пришёл к этой мысли?» – укорял он себя, колупая ногтем корешок книги.
С другой стороны, когда он находил ответ на этот вопрос – как он пришёл к этой мысли – он начинал теперь чувствовать вину по другому поводу: что действовал не в соответствии с должностными инструкциями и показал себя человеком, который ставит личные привязанности выше профессионального долга.
Раз уж у него были основания – пусть и слабые! – считать, что госпожа Юлания ведёт игру втёмную, он обязан был принять соответствующие меры. Но он пошёл на поводу у своей личной симпатии – и, хуже всего, что сама начальница именно так и оценила его поступок, отметив, что ему следовало действовать по официальному протоколу.
Это был серьёзный промах, который, как казалось теперь Леону, дискредитировал его в глазах начальницы и выставлял как человека слабого и эмоционального.
Он, должно быть, предавался бы этим терзаниям весь вечер, если бы их не прервал Рийар. Как хищная птица, он кружил вокруг брата, выискивая моменты его слабости, и отчётливо угадал, что сейчас выдался превосходный случай, чтобы его клюнуть.
Несколько минут, стоя в дверях библиотеки, он наблюдал за Леоном. Тот, не заметив появления Рийара, всё так же бездумно переворачивал страницы, глядя не на них, а куда-то в сторону. Было очевидно, что он не читает и даже не ищет какую-то информацию, а просто хочет занять руки какими-то нервными движениями, которые выдавали его внутренний раздрай.
– Я смотрю, ты перешёл на новый уровень, – холодно заметил Рийар.
Леон вздрогнул от неожиданности и обернулся; в глазах его несколько секунд ещё можно было заметить смятение.
– Уже не читаешь книжки, чтобы казаться умным, а просто листаешь их для вида! – развил свою мысль Рийар, подходя к брату вальяжной походкой.
Леон сузил глаза, но ничего не ответил.
Бесясь от того, что снова не может добиться реакции на свои провокации, Рийар вырвал книгу из его рук и со словами:
– Зачем тебе тогда книга? – вырвал из неё страницу.
Кажется, в этот раз ему, наконец, удалось задеть Леона за живое!
Он вскочил и попытался отобрать книгу:
– Отдай!
Но Рийар ловко отступил на пару шагов и вырвал ещё лист, насмешливо скалясь.
Эта мерзкая ухмылка окончательно вывела Леона из себя, и он, не в силах дотянуться до книги, которую Рийар прятал то у себя за спиной, то в стороне, – Леон со злостью зарядил брату крепкую оплеуху.
На миг в библиотеке установилась звенящая тишина.
Губы Рийара сложились в хищную победную усмешку. Столько лет! Столько лет он безуспешно пытался спровоцировать Леона – и вот, наконец, достиг успеха, и тот показал своё истинное лицо!
Побледневший Леон же, замерев от ужаса перед собственным поступком, отступил на шаг назад.
Несколько секунд они смотрели друг на друга. Рийар тем больше торжествовал, чем более потрясённым выглядел Леон.
– Из-за такой ерунды ударить брата! – язвительно добил его Рийар, одним мановением руки с помощью магии чиня книжку.
Та стала выглядеть как новая, и Рийар всучил её Леону; тот чуть не выронил её; руки его дрожали.
Наслаждаясь каждым мигом этой долгожданной победы, Рийар насмешливо добавил:
– Не бойся, я никому не скажу. Пусть останется между нами! – добавил он в голос деланного великодушия.
Против его ожиданий, смятение Леона не усугубилось, а словно отошло на второй план. Рийар, хищно высматривающий в нём мельчайшие оттенки его реакции, заметил разочарование и досаду.
Чувствуя, что начинает терять ощущение контроля над ситуацией, Рийар издал победный смешок и направился на выход.
Впрочем, в спину ему успело донестись:
– Когда ты уже повзрослеешь?
Торжество сменилось злостью. Сжав кулаки, Рийар, волевым усилием подавив потребность обернуться, нервно выдохнул и вышел.
Глава пятнадцатая
На фоне проблем с откатом на эмоции Айриния уже не сильно беспокоилась о других откатах – они не казались такими страшными. Подумаешь, опять ослепла на пару дней! Это уже было что-то почти привычное, и как-то совершенно терялось в уже обычной для неё тоске.
Откат всё не желал проходить: Айриния по-прежнему не могла почувствовать никаких эмоций по отношению к другим людям. Единственное, что ободряло её в этой ситуации – эмоции, связанные с явлениями, она кое-как, но испытывала, и это хоть немного разукрашивало её совершенно тоскливое теперь существование.
Она не ожидала больших проблем с очередным откатом на слепоту, однако отметила, что боевик как-то слишком рано привёл её на место – кажется, до общежития было идти гораздо дольше. Может, у неё ещё как-то затесался откат с дезориентацией на время в пути? После стольких поисковых запросов подряд – она приходила в управление, ещё толком не отойдя от прошлого отката, – неудивительно!
Однако дело оказалось не в откате.
– Прекрасно, – с опасно мурлыкающими нотками протянул знакомый голос, и тут же отрезал: – Спасибо, Ней!
Приведший её боевик удалился; за ним хлопнула дверь.
Айриния впервые столкнулась с положительной стороной своего отката: ей не было страшно.
Очевидно, товарищ Рийара привёл её к нему, и теперь её ожидала какая-то страшная месть.
«Может ли он убить меня? – холодно подумала Айриния. – Расследование ещё идёт, меня хватятся, но…»
Да, он, пожалуй, мог её убить.
И вводные у неё крайне паршивые: она под откатом на слепоту в неизвестном помещении. Если это помещение в городе…
– Пожар! – заорала Айриния, наощупь отступая обратно к двери. – Помогите, пожар!
Из глубины комнаты раздался мягкий смех. Что ж, кажется, он позаботился о том, чтобы её не услышали.
«Попробовать перенестись!» – решила Айриния, потому что какое дело до того, что ноги потом отнимутся на время, сбежать бы! но…
Магия не сработала.
Видимо, лицо её было достаточно красноречиво, потому что он решил просветить её касательно её местонахождения:
– Мы в одном из загородных изоляторов управления, маленькая магичка. Колдуй и ори сколько влезет, ничего не поможет, – весьма зловещим тоном резюмировал он.
Должно быть, он хотел сперва покуражиться и привести её в полный ужас, но тут он просчитался: эмоции всё ещё были Айринии недоступны.
Свою шкуру, впрочем, нужно было спасти, поэтому она попыталась зайти с другой стороны:
– А ты уверен, великий маг и боевик, что мне нечего тебе предложить? – холодно спросила она, складывая руки на груди и принимая по возможности уверенную и достойную позу.
Её самообладание, кажется, его удивило, потому что несколько секунд он молчал.
Когда он заговорил, его голос раздался неожиданно близко к ней:
– Меня больше манит возможность поквитаться, сладкая.
Она даже не вздрогнула и, лишь подняв брови, резюмировала:
– Глупо. – Затем добавила: – Терять, возможно, блестящий шанс из-за слегка пораненой гордости? Я полагала, ты умнее.
Отсутствие ожидаемого им страха, кажется, сильно дезориентировало Рийара. Она явно вела себя не так, как предполагал его сценарий, и ему это было не по душе.
– Какое бесстрашие! – наконец, язвительно выплюнул он.
Ей показалось, что она кожей чувствует его недовольный сверлящий её взгляд.
– Откат, – не стала отпираться она. – Ты можешь убить меня или замучить, но ты не сможешь добиться от меня никаких эмоций.
В голове мелькнула мысль, что, возможно, это её шанс. В чём сладость мести, если жертва не способна проникнуться ужасом своего положения? Рийар не походил на пустого садиста, которому может быть интересно мучить кого-то ради физических страданий; он явно обставил всё так, чтобы сыграть на её нервах – а тут-то его и поджидал облом.
– Ты не можешь испытывать эмоции? – с большим удивлением переспросил он, кажется, и впрямь на миг выбившись из роли злодея.
– Я не могу испытывать эмоций, связанных с людьми, – уточнила Айриния и торопливо добавила: – Так что, если ты хотел мести, возможно, тебе уже и не нужно мараться самому?
Она очень пожалела о своём откате на слепоту. Невозможность отследить, о чём он думает, по выражению его лица, была крайне неуместной.
Он, меж тем, просто молчал, размышляя. Айриния подумала, что её шансы уйти целой и невредимой растут, и отступила ещё на маленький шаг назад, пытаясь заведённой за спину рукой нащупать стену. Да, кто будет всерьёз искать сгинувшую артефакторицу? Но шансы всё же есть. Зачем Рийару так подставляться и рисковать?
– И надолго это с тобой? – дойдя до какой-то мысли, уточнил Рийар.
– Не запомнила, – безразлично отметила Айриния.
– Что? – явно невольно вырвалось из него глубочайшее удивление, и в голосе его она даже услышала некоторую растерянность: – Как можно не запомнить суть отката, ты совсем дура, что ли?
Айриния безразлично пожала плечами.
На тот момент откат не казался ей страшным, и она просто отмахнулась от него.
Рийар снова замолчал.
В этот раз он думал дольше, и Айриния успела нащупать за спиной косяк и уже начала было выстраивать в голове аргументы, которые могли бы его убедить, что с этим делом лучше не связываться, и ему проще её отпустить, потому что она и без его участия будет достаточно мучиться.
– Что ж! – резюмировал он свои размышления, и в его голосе звучал сильный оттенок злорадного предвкушения. – Это может быть весьма интересным!
Он чуть слышно хмыкнул, и вдруг…
Потоком в душу Айринии хлынули эмоции – яркие, сильные, с непривычки восхитительно пьянящие!
Торжество, злорадство, тёмное предвкушение, азарт, насмешливое презрение, самодовольство…
– Так будет интереснее, да? – тихо проговорил он, делая шаг к ней, и она догадалась, что…
Это его эмоции?
Его эмоции?
– Ты извращенец, Рийар! – уведомила она, растворяясь в этих эмоциях, наслаждаясь ими и принимая как свои – потому что своих у неё не было. – Нравится, когда жертва видит твою душу насквозь?
Торжествующее самодовольство в момент сменилось удивлением, недоумением и каким-то неуверенным вопросительным чувством.
– В смысле? – переспросил Рийар, и в неё потоком хлынули его обида и досада. – Ты должна была начать испытывать связанные со мной эмоции! – с недовольством и обвинением в голосе заявил он.
Его растерянность показалась ей восхитительной, пусть она и чувствовала её как свою.
– Ну, своих эмоций я испытывать не могу, – неуверенно протянула она, снова захваченная его чувствами. – Поэтому, видимо, магия передала мне твои?
За рийаровским недоумением проступили азарт и уверенность в себе и своих силах. Айринии было крайне приятно насладиться этими эмоциями, поэтому она отвлеклась от своих мыслей и позволила себе просто плыть на этих эмоциональных волнах.
В его уверенном спокойствии появился оттенок жёсткости. В какой-то момент в нём проклюнулись мрачное торжество и насмешка, и Айриния поняла, что зря отвлеклась, и что он снова замыслил какую-то гадость, и сейчас её осуществит.
Она замерла, затрепетав от страха.
Затрепетав… от страха?..
С глубочайшим удивлением она осознала, что чувствует свою собственную эмоцию – связанную с ним эмоцию! Он в самом деле как-то сумел это наколдовать?!
Удивление, страх и сомнения смешались в её душе.
– Как ты это сделал? – спросила она, но не получила ответа, зато…
Почувствовала его неуверенность.
Его неуверенность. Не свою.
Своими были страх и удивление; неуверенность и недовольство исходили явно с его стороны и не принадлежали ей.
– Что ты с нами сделал?! – резко потребовала ответа она, чувствуя, как страх её перешёл в смешанный с гневом ужас. Это что ещё за кошмарная магия?! Чем ей это грозит?!
Тут она вздрогнула, почувствовав его прикосновение к своей руке. От него исходила волна уверенности и спокойствия; ни малейшей угрозы и насмешки, поэтому она в недоумении замерла и позволила ему поднять её руку к его лицу.
Он заставил её пальцами накрыть его губы; она почувствовала, как те шевелятся, словно он что-то говорит – но она ничего, ничего не слышала!
Страх её усилился. Что, к слепоте ещё и глухота, что ли?
Явно уловив и поняв её страх, он щёлкнул пальцами.
Звук был слышен вполне отчётливо.
Его сопровождала какая-то выжидательная и приглашающая эмоция.
Айриния на всякий случай сделала шаг от этого сумасшедшего и придурошного мага, нащупывая заодно дверную ручку.
Итак, слух её остался при ней, но она явно не способна услышать его слов… зато слышит его эмоции.
И, кажется, это процесс полностью двусторонний!
– Ты с ума сошёл?! – воскликнула она, забыв, что он её не слышит.
Как, как вообще человеку могла прийти в голову такая нелепость?!
Чего он этим хотел добиться?!
Что за немыслимое извращение?!
Видимо, эмоциональный посыл её вопроса был вполне ясен.
Потому что с его стороны пришли эмоции, которые можно было бы расшифровать как: ну, просто забавно.
Айринии не было забавно.
Айринии было страшно.
Бесконечно, глубоко страшно – потому что она чувствовала себя фатально, бесконечно беззащитной перед человеком, который мог просто читать её эмоции как открытую книгу… и он ведь явно получал от этого удовольствие! О да, она уже чувствовала с его стороны и исследовательское любопытство, и охотничий азарт, и насмешливое самодовольство…
Чуть не потеряв равновесие, Айриния наощупь дёрнула ручку двери и вывалилась наружу, распространяя, наверное, на всю комнату свой тотальный неконтролируемый ужас перед ситуацией, в которую она попала. С силой захлопнув за собой дверь, она навалилась на неё всем телом, пытаясь хоть так защититься от него.
Однако доски явно не были преградой для магии.
Из-за закрытой двери она явно чувствовала недоумение и вопрос.
– Убирайся, пожалуйста, просто убирайся! – прокричала она, забыв, что он не может её слышать, а если бы и мог – точно не послушался бы, ведь он и имел целью помучить её и истерзать страхом.
Эмоции её, впрочем, явно вторили её словам. За дверью дрогнула растерянность и сомнения – как будто он ожидал другого эффекта и не был теперь уверен, как поступить. Затем его эмоции стали слабее, слабее… он, кажется, отходил от двери, и, чем дальше отходил – тем меньше она ощущала его эмоции.
Наконец, напоследок дрогнув недоумением, его эмоции совсем потухли – а вместе с ними потух и страх Айринии.
Только тут она поняла, что её собственные эмоции слабели вместе с его, и, как только она перестала чувствовать его – перестала чувствовать эмоции вовсе. Она снова вернулась под действие своего отката.
«Кошмар какой!» – она сползла по двери на пол и обхватила коленки руками.
Она совершенно не понимала, что теперь с этим делать – а главное, не знала, как теперь выбраться из того места, где оказалась.
Она ничего не видела; и, если это впрямь изолятор, магия ей помочь не могла – это у Рийара был его доступ боевика, а ей её звёздочка стажёра не поможет.
Не могла же она сидеть тут, пока не пройдёт откат на слепоту?
Получается, ей всё же придётся как-то договариваться с Рийаром…
«Но как я с ним договорюсь, если мы не можем говорить? – логично спросила она саму себя и тут же заволновалась: – Надолго ли это с нами?»
Она не знала, что именно он наколдовал в своём запросе и не могла даже предположить, на какой срок он устроил им этот… эмоциональный контакт!
В душе её поднялось раздражение и недовольство; поймав себя на этих эмоциях, она догадалась, что он снова подошёл ближе, и послала в его сторону вполне осознанный укол упрёка и возмущения.
Из-за двери раздалась весёлая легкомысленная насмешка, окрашенная иронично-вопросительными нотками. Айриния расшифровала их как «ты чем-то недовольна? так я могу вернуться к первоначальному плану!»
Нет уж, каким бы ни был его первоначальный план, он точно был хуже! Хочет поиздеваться таким образом – что ж, она это как-нибудь переживёт! Главное, что переживёт!
Она встала и решительно открыла дверь.
От него чувствовалась волна одобрения, веселья и азарта.
Весело! Ему, видите ли, весело!
На её недовольство и возмущение пришёл огонёк насмешливого и самодовольного торжества. Кажется, кое-кто был вполне доволен своей местью, и Айринии, пожалуй, стоило бы поздравить себя с тем, что она так легко отделалась.
В конце концов, это ему теперь ощущать на себе волны её недовольства и упрёка!
Она выразительно провела рукой в сторону двери – мол, не думаешь проводить меня до общежития, раз уж больше некому?
Он тщетно попытался изобразить суровую холодность отказа, но из-под неё упрямо пробивалась вредность и… надежда. Далёкие звёзды, вот эта робкая, немного болезненная надежда Айринию даже насмешила! Он что, в самом деле мечтает, что она будет его умолять?!
Ответом на её насмешку и веселье стали обида и глухая недовольная боль.
Смех слетел с Айринии; она почему-то не ожидала… такой уязвимости с его стороны. В конце концов, он же сам наколдовал то, что наколдовал, – не мог же он сам себя сделать уязвимым?
…однако, если его эмоции теперь так же открыты ей, как и ему – её?
Она вытаращилась в его сторону с совершенно ошеломлённым выражением.
Буквально почувствовала, как он сложил руки на груди в попытках закрыться, но не преуспел: она отчётливо чувствовала исходящие от него стыд, безнадёжность и обречённое смирение с неизбежным.
