Текст книги "Ты ненадолго уснешь..."
Автор книги: Марина Головань
сообщить о нарушении
Текущая страница: 8 (всего у книги 28 страниц)
Не обращая внимания на бормотания совести, Бенедикт только и думал о том, чтобы отбыть положенное на сегодня время, но когда шесть часов истекли, одна из мам робко заглянула в ординаторскую и попросила его помочь пересадить свою дочь в кресло, чтобы довезти до ванной комнаты.
Ловкие и осторожные движения вызвали невероятный восторг у женщины и она сама не заметила, как начала рассказывать, как сюда попала. Ее слова, казалось, невозможно было остановить и история прервалась на первой пункции костного мозга, когда собственно, мать отправилась купать своего ребенка, а Нэд подумывал броситься отсюда бежать – так и сделал, но на пол пути к ординаторской понял, что женщине придется перекладывать ребенка обратно на кресло своими силами, а это было для нее работой не из легких. Он вернулся в палату и присел на свободный стул, обхватил голову руками. Оказалось, в аду не очень жарко, здесь комфортная температура и идеальная влажность, белые стены, отсутствие решеток и замков, а вместо истошных криков и стонов, молчаливые и смирившиеся дети со своими матерями.
Рассказ Бенедикт дослушал до конца, с тяжелым сердцем принял скомканные, но искренние слова благодарности, он с удивлением всматривался в лицо женщины, которая от столь ничтожной помощи буквально расцвела. Немалую роль в этом сыграло и то, что она разделила свое горе с совершенно посторонним человеком, нарочно или нет, не замечая, что это ему в тягость.
Ни разу в жизни Бенедикт не испытывал такого облегчения, когда с огромной «переработкой», он вышел из здания центра на улицу и жадно вдохнул пыльный, раскаленный воздух, который уже заполнялся запахом влаги от разбрызгивателей. В сопровождении Люси, которая решительно настаивала на том, что «с нее пиво», он прошел сотню метров, как чуть ли не нос к носу столкнулся со своей матерью, Шерил и Тимом.
Радостные приветствия создавали впечатление, что его только что выписали после долгого лечения.
– Твои? – ошарашенно спросила Люси, поглядывая на явно дружное семейство.
– Да. Люси, я на пару минут задержусь.
– Не вопрос, догонишь. Бар вон в той стороне, пройдешь по тропинке и выйдешь прямо к нему, – легкость, с которой держалась эта красотка, подкупала, но того энтузиазма, который переполнял Бенедикта еще утром, по отношению к ней уже не наблюдалось.
Люси явно хотела казаться проще, чем она была на самом деле, но слишком контрастный переход от роковой женщины-вамп, до собранного и серьезного врача, выдавал ее характер с головой. Мисс Фишер, хотела казаться поверхностной и легкомысленной, словно это был проверенный способ совладать с тем психологическим давлением и грузом ответственности, который был на нее возложен в пределах медицинского центра.
Повернув резко в сторону, она прошла по узкой тропинке, которая терялась в зарослях кустарника и выводила прямо к шоссе, за которым располагался бар, а Бенедикт подошел к родным, представляя какую отповедь ему сейчас предстоит выслушать от матери.
Шерил восторженным взглядом провожала точеную фигуру новой знакомой ее брата и только сокрушенно покачала головой, встретившись с ним взглядом.
– Сынок! – мать держалась до последнего, но сил не хватило.
Женщина закусила губу и бросилась в объятия своего сына.
– Я ему покажу! Твой отец перешел все возможные границы. Пусть теперь нанимает себе повара. Ох, веселые денечки его ожидают! Будет ему и касуле, и биф а-ля фисель! Илаю я объявила байкот, так и знай!
Бенедикт бросил вопросительный взгляд на сестру, но та ковыряла в зубах, словно это было самым важным делом на земле и полностью игнорировала мимику брата.
– Мам, все нормально. Я действительно виноват, так что...
– Не защищай его! У меня и без того нервы на пределе! – рявкнула Кэтрин, но тут же осеклась и заглянув в лицо Бенедикта, еще раз убедилась, что его бледность ей не померещилась. – А машина.... Я давно говорила, что Джош, только на словах тебе друг. Как твоя бровь, сынок? И куда тебя определили?
Вопросы посыпались, как из рога изобилия и на них непременно нужно было дать ответ, это был единственно верный способ успокоить мать.
– Мама права, – вступилась Шерил. – От отца можно всякого ожидать, но в данном случае он немного перестарался, но ты его знаешь, попыхтит немного и бросится исправлять свои ошибки.
– Бенедикт, тебе нужны деньги? Я знаю, ты все спустил на эту машину. Ну, что за черная полоса? – Кэтрин решительно достала бумажник и Нэд не успел и слова вымолвить, как перед его глазами блеснула «платиновая» кредитка.
– Мама, мне уже далеко не шестнадцать. Спасибо, но я сам справлюсь. С Джошем я как-нибудь договорюсь, а пока буду пользоваться благами общественного транспорт и в деньгах я не нуждаюсь.
«Вот и отлично! Голос не дрогнул, честь и достоинство на месте остались, а повесившуюся мышь в холодильнике, надо будет перевесить в более укромное место».
– Вот именно для этого и нужны любимые родственники, – хмыкнул Тим и бросил Бенедикту ключи. – Дождалась старушка! Хорошо хоть не продали!
Недоверчиво посматривая на хитрые лица Шерил и ее мужа, Нэд нажал кнопку на пульте сигнализации и обернулся, когда совсем рядом пикнула машина. Это была старенькая Хонда Цивик, и кажется, с заднего сиденья, даже не потрудились убрать детское кресло.
Армия поклонниц будет в восторге!
Бенедикт чувствовал, как его подмывает от благодарности расцеловать свое семейство, но не успел, потому что сестра уже вцепилась в него и обняла за шею.
– Мы никогда не бросим тебя в беде, братец. Без тебя было бы скучно!
– Спасибо, сестренка, Тим! За мной должок!
– Очень надеюсь, что ты об этом вспомнишь, когда вернешь свою мечту из лап Джоша! Девушек у тебя, немного поубавится, при виде этого транспортного средства, но зато не на автобусе. Хотя, судя по тому, что я только что видел, они клюют далеко не на машину! – Тим поджал губы и авторитетно кивнул, за что получил ощутимый толчок локтем в бок от жены.
– Сынок, а хочешь я заберу «хонду», а тебе свой «додж» отдам? – мать умоляюще посмотрела на своего обожаемого отпрыска, снова перетягивая на себя внимание, а Бенедикт уловил, печаль, в глазах сестры, которая никогда не могла похвастаться такими же трепетными отношениями с матерью.
– Да, ты без него жить не можешь и дня прожить! Нет, мам, спасибо! Всегда любил классику. Я и на такую помощь не рассчитывал. Вы спасли этот день, подняли настроение, а большего я и не хочу, разве что принять душ и проверить на месте ли моя остальная жизнь.
– Тогда не будем тебя отвлекать! Звони, если что понадобится, – Шерил поцеловала брата в щеку, Тим пожал руку, а мать приложила ладони к щекам сына и открыла рот, чтобы сказать нечто важное, но это грозило новым потоком слез, а ее мальчику, сейчас подобное зрелище было бы лишним.
– Знаю, знаю, мам... Правда, все хорошо!
– У меня утиное конфи подоспело, – она громко высморкалась в белоснежный платок. – Завтра завезу тебе домой, часиков в восемь. Угостишь маму чаем, я посмотрю на твой клоповник и поеду со спокойной душой домой. Хорошо?
– Хорошо.
Приезд родных взбодрил Бенедикта, на душе полегчало, но страшно захотелось побыть одному хотя бы пару минут, а потому проводив взглядом огни задних фар обеих машин, медленно дошел до лавочки под раскидистым деревом, опустился на нее и закрыл глаза.
В этот момент, Бенедикту казалось, что на него навалилась вся апатия этого странного мира. Не хотелось даже дышать, внезапно ему показалось, что даже такие рефлекторные и незаметные движения, которые были запрограммированы для тела, вызывают скуку и отнимают катастрофически много сил.
– Ну и видок у тебя! – совсем рядом раздался голос Джоша.
Лучший друг стоял и наблюдал за тем какая метаморфоза произошла с ним, куда завел шуточный спор и чем аукнулась пресловутая настоящая дружба. Натужно улыбнувшись Купер выпрямил спину, перебирая в голове ругательства, прекрасно понимая, что никогда не выскажет их вслух. Ведь в первую очередь он сам был причиной своих бед.
– Я думал, мы по телефону с тобой поговорим...
– И я рад тебя видеть! Не думаешь же ты, что я лишу себя возможности получить удовольствие от подобного зрелища? – сарказм Джоша был неуместен и он уселся рядом.
Бенедикт промолчал, и отвернувшись принялся рассматривать людей, которые покидали медицинский центр – те кто был по-старше, странным образом выглядели лучше «молодежи» – почти бодрые, с осмысленным взглядом не зря проведенного времени, они спешили по своим домам, чтобы предаться именно тому досугу, который восполнит все бреши в их самочувствии. «Ветераны» давно выверили дозы сопереживания и сочувствия, которые не наносили урон их душевному равновесию, в отличии от новичков, которые только начинали сталкиваться с психологическими трудностями выбранной профессии.
Глубокий вдох и легкие заполнились жарким воздухом. Футболка на спине медленно, но уверенно пропитывалась потом.
– Что-то крепко тебе досталось, я даже не подозревал, что все закончится двумя месяцами работ... Тем более, что я забрал свое заявление.
– Не самое худшее, что мог придумать мой отец.
Джош хмыкнул, отдавая должное тому спокойствию, с которым говорил Бенедикт. Он знал, когда друг на него злится и даже почувствовал укол совести, за то, что собирается еще ставить ему условия по возврату машины, но причины были более чем уважительные.
– Собственно по поводу твоей машины...
– Погоди! Я сейчас!
Внезапно Бенедикт подорвался с места и с вытянутым от удивления лицом, Джош увидел, как тот торопливо подошел к колоритной троице, которая дружно шагала по главной аллее.
Купера подозвала к себе миниатюрная блондинка. Девушка была одета просто: джинсы, кеды и белая майка. Издалека невозможно было рассмотреть ее лицо, а потому Джош переключил свое внимание на тех кто ее сопровождал. Это были мужчина и женщина. Великан являл собой чистокровного атланта и оставалось только гадать кем он мог работать, наверняка массажистом, или костоправом. Девушка, рядом с ним, была далека от худобы, весьма женственна, симпатичное лицо, на котором чудом держалась улыбка, выглядело изнуренным. Никаких изысков, они словно сговорившись были облачены в легкую удобную одежду.
Эти двое деликатно отошли в сторону, чтобы не мешать разговору своей знакомой с Бенедиктом.
– Завтра можешь прийти к четырем часам. Как только с пункциями закончат, можешь идти домой и следующий день отдыхать.
– А как же..
– Я разберусь с отметками для полиции.
– Это ты так пытаешься меня напугать стандартным забором анализов? – Нэд старался не подавать вида, он уморительно скопировал голос Саттеша, но это было предназначено для того, чтобы не подавать вида, что он проникся серьезностью тона Хоуп.
– Процедуру будет проводить доктор Хантер, я буду ассистировать и подскажу, как правильно действовать. Не подумай, что я нагнетаю, но неподготовленному человеку трудно справиться с эмоциями в подобных ситуациях. Дети сильно кричат, это весьма болезненные манипуляции, так что будь морально готов. Мой долг тебя предупредить... Если устроишь истерику, на дальнейшие поблажки можешь не рассчитывать! И да...! – Хоуп посмотрела в сторону бара, она знала, что у Люси грандиозные планы на сегодняшний вечер относительно Купера. – Сегодня лучше воздержаться от обильных возлияний, а вот завтра, я тебе это даже посоветую.
Что же он за человек такой, что все считают возможным до сих пор разговаривать с ним снисходительным или назидательным тоном?
– Как скажете, доктор Ванмеер, – Бенедикт не сдержал сарказма.
Быстрое согласие заметно смутило Хоуп и она не нашлась, что добавить, кроме короткого прощания. Пугливо окинув Бенедикта взглядом напоследок, она не могла отказать себе в удовольствии и еще раз посмотреть на то, как его кожа блестела от проступивших бисеренок пота.
Странным образом здоровая работа вегетативной системы, именно в данном направлении вызывали в Хоуп легкое торможение, а в случае с Грегом не редко и возбуждение. Помимо всего прочего «охладительная» система избавляла организм не только от лишней влаги, ценнее любого самого роскошного парфюма, который многие женщины переоценивали, был адский коктейль из гормонов, которые для обоняния были открытой книгой и по запаху иной раз, реакция была куда более верная, чем выводы, продиктованные симпатией. Хорошо изучило эндокринологию, Хоуп свято верила в тот факт, что люди, как и животные принюхиваются друг к другу словно животные, женщины реагируют на тестостерон, мужчины – на эстроген, а потом игнорируя инстинкты удивляются тем или иным отношениям и спрашивают: «А что она в нем нашла?»
Не признавая классического романтизма, Хоуп Ванмеер следовала за своей интуицией и боготворила науку, которая могла объяснить все, а для чудес была квантовая физика. Всего за сутки с Бенедикта Купера слетела его фирменная наглая улыбочка и свету явились первые признаки разумного человека. Чем не чудеса?
– Твоя надзирательница? – Джош заметил, что Бенедикт вернулся переваривая тяжелые мысли. Разговор с блондинкой был далеко не фривольным.
– Что-то в этом роде...
– Докторша?
– Нейрохирург.
– Ууууу... Серьезно! Вот и порешим на том, что если ты ее затаскиваешь с постель, делаешь фотку, отправляешь этот шедевр мне и в тот же день твое сокровище возвращается к тебе!
Слова Джоша добирались до Бенедикта словно через густой кисель, медленно оседая в ушах. Едва их смысл сложился в голове, Нэд откинул голову назад, закрыв лицо ладонями и рассмеялся.
– Господи! А жизнь-то оказывается, на месте! Джош, ты в своем уме?! Даже, если допустить, что она не состоит не с кем в отношениях и вообще мной заинтересуется, потому что я подозреваю там серьезные нарушения в психике, в плане социальной адаптации, то с чего ты решил, что у меня нет сейчас причин назвать тебя кретином?
– В случае с Эйприл, тебя не терзал моральный аспект.
«Так вот оно в чем дело!»
Бенедикт подозревал, что Джош только делал вид, что ему нет дела до этой ветреной девицы. Всего-то и было пара свиданий, когда эта красотка сама повисла на шее у Бенедикта.
– Не думал, что она тебе так нравится.
– Вот и я не обязан думать о той дилемме, которая перед тобой становится. Не корчи из себя святого, дружище и не превращая в чудовище меня. Но хороший урок, еще один, тебе не повредит. Мы и не такое с тобой проворачивали, чтобы избежать скуки.
Джош протянул руку, чтобы скрепить уговор, но Бенедикт резко переменился в лице.
– Это будет урок для нас обоих...
Поднявшись с лавочки, Купер проигнорировал полушутливый тон друга, признавая горький факт, что его жизнь в действительности странная и никчемная штука, а потому и не удивительно, что в ней до сих пор есть место малахольным пари и ставкам на людей.
– Что это значит, Нэд? – Джош недоуменно смотрел на удаляющуюся спину Бенедикта Купера. – Я не изменю условия, это не шутка.
Но тот даже не обернулся.
-6-
Заведение явно пользовалось успехом, Бенедикт понял это едва переступил порог бара, который хоть и мог предложить усталому посетителю прохладный воздух, но свободными местами похвастаться, увы, нет.
Прошертив толпу взглядом, Купер выцепил машущую ему рукой Люси, которая неизвестно каким чудом заняла крохотный столик у дальней стены, сплошь увешанной всевозможными фотография и картинками в рамах. Половину всего пространства заведения занимала невероятно длинная барная стойка, которая причудливо изгибалась овалом, эту странную ось, облепляли люди, львиную долю которых составляли врачи и студенты. Здесь не было особых различий, разве что только возраст. Негромкая музыка также особо не свидетельствовала о том, кому она предназначалась – легкая, заводная, эти песни могли нравиться кому угодно.
Хозяин бара был латентным гением!
Неожиданная мысль промелькнула в голове Бенедикта столь внезапно, что он даже не понял, почему, собственно, «латентным». Ах, да... Гении, обычно, не держат баров на протяжении двадцати лет!
Табличка с датой основания этого оазиса, который манил к себе и обещал быстрое забвение от забот или долгого трудового дня, висела прямо в центре над стойкой.
Бенедикт любил подобные места, которые отдавали чем-то вечным и человеческим, он медленно направился прямиком к бармену, с трудом притиснувшись через частокол завсегдатаев, которые застыв горгульями на высоких стульях, перемалывали хребет, уходящему дню в исцеляющем сеансе дружеской психотерапии.
На вид молодой парень, едва справлялся со своим напарником, разливая напитки в разномастные стаканы, стопки и кружки. Он поднял палец вверх, давая Бенедикту знак, что заметил его и скоро подойдет. Купер обернулся, чтобы взглянуть на Люси и сделал это так поспешно, что она не успела убрать с лица странное задумчивое выражение, которое вовсе не хотела ему показывать.
Переговорив быстро с барменом, Бенедикт незаметно оплатил «угощение», которое вознамерилась преподнести ему Люси, щедро оставив «на чай». Парень за стойкой расплылся в довольной улыбке и утвердительно кивнул.
– Извини, задержался!
– Пустяки! – Люси явно не нуждалась в реверансах и молча пододвинула Нэду запотевшую бутылку холодного пива, после чего уставилась на него смешливым взглядом, который никогда не практикуют скромные барышни.
Купер понимал, что в этом случае можно быть собой и с благодарностью принял исходные условия, потому что корчить из себя благородство просто не было сил.
– Отличное заведение! То что нужно! Кто бы мог подумать, что мои безрезультатные и продолжительные поиски, наконец-то увенчаются успехом.
– Да, в центре таких баров нет, а здесь... Здесь что-то другое, просто не прижилось бы. Мы врачи народ простой – даже профессура нет-нет да заглянет сюда. Но ты меня удивляешь – выходец из семьи Куперов должен нос воротить от столь плебейских мест.
– Как раз в этом и кроется причина. Мать всегда слишком изысканно готовила и с трепетом сервировала каждую трапезу. У нас с сестрой на завтрак было у каждого по восемнадцать приборов.
– Ты шутишь?! – Люси покатилась со смеха.
– Серьезно! Когда я путешествовал с друзьями по Канзасу, и впервые, вместо обычного стакана, мне всучили стеклянную банку, я едва не расплакался от счастья. К тому же, весь снобизм в нашей семье достался отцу. У меня другие недостатки...
– Расскажешь?
– Несерьезное отношение к женщинам, безответственность и неутолимая жажда легкой жизни.
– Лихо! Потому и вид у тебя такой, что не позавидуешь, – Люси сказала это тихо, но улыбнулась вполне многообещающе. – Поздравляю! Для многих новичков, первый день, это своего рода предсказание на все последующие.
Она не ждала, что Бенедикт ответит, а он лишь мотнул головой и красивые черты лица подпортило отчаяние, которое так рвалось наружу.
– И у тебя так было?
– У всех! Вопрос в том, кто сколько выдерживает. Я, например, какое-то время крепко подсела на антидепрессанты. Потом долго не могла соскочить, такая дрянь! А буквально на днях, после операции, меня накрыла истерика – уж сильно переживала за девочку. Ее зовут Ребекка, такая умница и семья на зависть просто! Знала же, что с пациентами надо абстрагироваться, не принимать близко к сердцу, в противном случае это только вредит делу, но вот, иногда даю слабину.
– И доктор Ванмеер так же нервничает?
– А то! Хотя, она у нас вроде белой вороны в коллективе.
Странно хмыкнув, Купер в один присест осушил половину бутылки.
– Сдается мне, что вы с ней были раньше знакомы, – Люси прищурила глаза и посмотрела куда-то в сторону.
Бенедикт проследил за ее взглядом и увидел, что Хоуп с друзьями расположилась в самом конце барной стойки. Широкая спина высокого мужчины почти закрывала ее лицо, но вот, под гнетом усталости или по привычке, она облокотилась на руку и почти улеглась на деревянную столешницу с упоением слушая захватывающий рассказ великана. Ее подруга то и дело катилась со смеху и активно комментировала слова мужчины. Это было интересное зрелище – наглядный результат многолетней дружбы, которая оставляла возможность быть самими собой, а потому Ванмеер блаженно молчала, зная, что это не воспримут превратно.
– Мы учились вместе в школе.
– Неужели?! – Люси удивленно выпучила глаза. – Вот это поворот! И как? Она сильно изменилась с тех пор? Какой она была?
– Странной, всегда молчала, у нее практически не было друзей. Белая ворона, одним словом.
– О Боже! Да она практически не изменилась! Ты не поверишь, но я таких в школе всегда гнобила, странно, что теперь, но только в случае с Хоуп, я иногда испытываю угрызения совести. Никогда бы не подумала, что с ней интересно общаться и вообще, возможно поддерживать дружбу.
– А это возможно?
– Если она уволится, я крепко задумаюсь над тем, чтобы перевестись в другое отделение. Ее присутствие вырывает из рутины, Ванмеер, у нас немного с нестандартным подходом к пациентам. Так просто не объяснишь, за ней наблюдать надо и долго копаться в мотивах поведения, – было видно, что Люси гордится дружбой с Хоуп, но в то же время и завидует, по причинам известным только ей одной.
– А как остальной персонал к ней относится?
– По-разному. Есть те, кто ее недолюбливает, есть завистники, кто-то считает ее воображалой и гордячкой, но, как ни странно, всех объединяет одно – уважение. К Хоуп Ванмеер можно относиться как угодно, она особо не гонится за популярностью, редко оглядывается на реакцию персонала, учитывая, что доктор Хантер готовит ее на смену себе, но ты не найдешь в отделении ни одного человека, который бы ее не уважал. В то время, как основная масса врачей только и думаешь о том, чтобы отработать день, скорее вернуться домой и провалиться в сон. Вот я, стараюсь следить за своим лицом, чтобы не расстраивать родителей детишек, что у нас на лечении своей унылой физиономией, которая вот-вот лопнет от сочувствия, а Хоуп умудряется улыбаться да так, что смотришь, и самой уже легче становится.
– Ты тоже заметила?! Значит ее домой не тянет? Все так худо с личной жизнью?
– Как сказать...? Она недавно разорвала отношения с коллегой по цеху, так сказать – пять лет встречались.
– Предложения руки и сердца не дождалась?
– Как раз наоборот, только бойфренд заикнулся о свадьбе, она дала ему отворот поворот. Наверное, это своего рода аномалия в психике. Но пациентам такое развитие событий только на руку и не понятно нужно ли жалеть саму Хоуп, потому что понятия нормальной жизни к ней ни коим образом не относится. Вот у меня завтра выходной, хотя наши смены с доктор Ванмеер совпадают, но она берет подработку. Будет помогать с пункциями. Странно, но дети более охотно идут на эту неприятную процедуру, когда там присутствует Хоуп, вроде, как с ней более терпимо что ли... И действительно, кричат, сопротивляются не так сильно! Я только один раз и смогла выдержать, когда вызвалась помочь! Если честно не знаю, как медсестры справляются, как умудряются держать детей, да и откуда у них силы берутся, а матери... Женщины поначалу пытаются стойко ждать у двери процедурной, но стоит посмотреть на их лица и уже не знаешь, что может тебя в этой жизни напугать, а когда уводишь их подальше от воплей, которые добротная звукоизоляция сдержать не может, они уже и не сопротивляются.
– С нетерпением жду завтрашнего дня, – Бенедикт саркастически улыбнулся и допил пиво с досадой понимая, что это его сегодняшняя норма.
– Не бери в голову, для тебя это все временно и как ни странно ты быстро забудешь увиденное и услышанное. У людей так психика устроена. Еще пива?
– Нет, спасибо. Мне скоро на работу!
– Да ты тоже трудоголик, я посмотрю!
– Не совсем, но мне нравится то, чем я занимаюсь.
Люси прищурила глаза, внимательно наблюдая за выражением лица Бенедикта, которое противоречило его словам.
– Что-то не очень похоже...
Он странно улыбнулся, да так, что внизу живота все узлом скрутило, после чего откинулся на спинку стула.
– Да не совсем то, что я хотел, но пока по-другому не получается. Надо же на что-то жить, а социальная или военная фотография не приносят тех денег, что крутятся в модном глянце. Учитывая тот факт, что я привык далеко не к скромному образу жизни, мои интересы катастрофически удалены от моей зоны комфорта и с этим давно пора что-то делать. Ну, да ладно... ! А что с твоей личной жизнью, Люси Фишер? Ты ею довольна?
– Ох, да по-моему нет людей, который бы жили в гармонии с собой и были всем довольны, ну, разве что..., – Люси снова отчаянно улыбнулась и повернув голову, посмотрела на свою подругу и Бенедикт последовал ее примеру.
Мисс Ванмеер находясь в той же полулежачей позе с упоением наворачивала макароны с сыром, увлеченная беседой свой друзей. Ее глаза блестели и ямочки на щеках, казалось, были завсегдатаями на чистом лице этой женщины, которая сейчас напоминала сущего ребенка, жадно слушающего жутко интересную историю, какие могли рассказать только умудренные жизнью люди.
Люси метнула взгляд на мужчину, который сидел напротив нее. Наполовину приконченная пинта пива, развязывала ей язык и притупляла чувство такта, заводная кантри музыка, смех, который взрывался в разных уголках зала, только добавляли куража.
– Да уж, гармония во плоти и несмотря на то, что доктор Ванмеер почти живет на работе, эта личность выбилась в гении благодаря своей лени.
– Лени?
– Да, как ни странно..., – Люси вздохнула и пожала плечами. – Она лучше несколько дней будет безвылазно сидеть в своем кабинете над снимками и анализами, штудировать все возможные справочники и задолбит лаборантов по гистологии, почернеет, похудеет, поругается со всем светом, но разработает план операции самый оптимальный, чтобы, как говорится – два раза не ходить.
Люси осеклась, когда увидела, как завороженно Бенедикт смотрит на нее, словно пропустив мимо ушей сказанное.
– Что?!
– Похоже, что персона доктора Ванмеер, это бездонная тема для разговоров!
– Ты прав! – Люси беззаботно рассмеялась и даже позволила себе покраснеть. – Кстати, у меня были планы на тебя этим вечером и при чем самые неприличные, но, ох уж эта работа, на которую тебе срочно нужно бежать...
В сладострастном взгляде, который эта женщина даже не пыталась скрывать, читался призыв и желание, чувственные губы едва приоткрылись, казалось, что Люси вот-вот облизнется.
– Бог мой! Уровень флирта – врач! – учитывая, что должно было быть сказано полушутливым тоном, Бенедикт тут же почувствовал, что столь крутой поворот беседы, мигом выбил из его головы и усталость, вместе с ужасными впечатлениями от прошедшего дня.
– Флирт это единственная роскошь, которой может воспользоваться медик, но и тут сроки поджимают, – ни грамма наигранной скромности и выгнутая изящная бровь мисс Фишер были последней каплей терпения для Бенедикта Купера.
То, как спешно эти двое покинули бар не укрылось от внимания друзей Люси. Пришлось прикладывать усилия и скрывать полный зависти взгляд Кристен, в то время, как Брайгель тяжело вздохнул и красноречиво посмотрел на Хоуп.
– Ну, спасибо! Я тут веду тихую партизанскую войну по завоеванию Люси, а ты подсовываешь ей всяких ловеласов и преспокойно уплетаешь свои макароны, как будто ничего фатального не происходит.
Хоуп не сводила с него взгляда, в котором обычно читалось вынужденное примирение с окружающим миром, но сейчас там отчетливо виднелось сочувствие и еще одно, нечто неуловимое, давно позабытое.
Тео и Крис не обязательно было знать, что Хоуп, как впрочем, и все девочки в ее классе по уши была влюблена в Бенедикта Купера, тогда никто не гнался за особым содержанием мыслей и возвышенным поведением в избраннике. Нежные чувства в школьные годы, для Хоуп определялись затравленным и унизительным подчинением обстоятельствам, которые не давали ей окунуться с головой в сладкие грезы, что позволило ей бы хоть ненадолго раскрепоститься.
Только благодаря матери она справилась со своим комплексом неполноценности, которые приобретал катастрофические размеры. Мама позволяла брать свою косметику, отпускала на танцы, карауля свою ненаглядную девочку в кустах, молча прижимала к груди, когда Хоуп выливала на нее свои обиды в виде слез и корила природу за то, что грудь не растет, лицо вечно бледное и роста, как у гнома.
Мать знала, что подобная женская вседозволенность не приведет в случае с ее девочкой в катастрофе, ее малышка была на коротком поводке у благоразумия и четко осознавала страшный факт, что наносить яркий макияж Хоуп противопоказано, в противном случае лицо приобретало гротескный вид.
Со временем, гармония, которую Хоуп Ванмеер так жаждала, вычертила пропорции видения собственной внешности, которые девушка полюбила и приняла, а чувства, бурлившие при одном только упоминании Бенедикта Купера иссохли и превратились в воспоминания, вызывавшие чувство стыда, пусть даже в крови нередко бурлила неистовая ревность – слепая, замешанная, на злости и непреодолимом желании вцепиться в волосы красотке, это чувство вызывало заметную дрожь во всем тебе, когда наглец появлялся с новой пассией.
Примерно, то же самое сейчас чувствовал Тео, но он, будучи мудрым не по годам, терпеливо дожидался своего часа, чтобы Люси перебесилась, нагулялась и поняла, что яростная гонка за удовольствиями аукнется ей рано или поздно.
Спокойно добивая макароны с сыром, Хоуп с удовольствием сделала большой глоток холодного пива, прикрыв от удовольствия глаза и устало улыбнулась другу.
– Сомневаюсь, что он надолго у нас задержится. Редко кто из новичков спокойно переносит пункции, так что я сомневаюсь, что Купер выдержит.
За весь вечер это были единственные слова, которые она произнесла, а потому, сказанное дорогого стоило, обычно, Ванмеер молчала, а значит судьба Брайгеля, была ей настолько не безразлична, что эта женщина даже нарушила свой негласный закон и снизошла до объяснений, на что Крис выпучила глаза и не скрывая иронии хмыкнула.
– Ну, вот! За раз выдала недельную норму вербального общения!– за что получила соленым орешком в лоб.
В стороне раздался взрыв смеха, который привлек внимание друзей. Компания молодых людей окружила Микка Дьюри, скромно повествовавшего какую-то уморительную историю, можно было принять смех за фальшивый, наверняка так и было у кого-то, но на скромного паренька большинство приятелей смотрело с уважением.
Не для кого не было тайной, что дружба с Ванмеерами давалась тяжело, а знакомством можно было смело гордиться и тот факт, что Мик продержался в ежовых рукавицах Хоуп почти год делал его героем в глазах друзей интернов. Даже родство с директором центра не принесло Микки такой популярности и над парнем откровенно издевались, особенно над внешностью, девушки обходили стороной, но, кажется, ситуация в корне изменилась.
