Текст книги "Ты ненадолго уснешь..."

Автор книги: Марина Головань

сообщить о нарушении

Текущая страница: 26 (всего у книги 28 страниц)

Подхватив Сэма на руки, Брайан бережно уложил его на каталку и поцеловал в лоб, после чего пронзительно и умоляюще глянул на Хоуп, которая уверенно ему кивнула.

В тарахтящем звуке каталке было нечто гипнотизирующее вкупе с мелькавшими лампами дневного света, которые прерывистой полосой мелькали на потолке. Сэм не сводил с них глаз до самой операционной, нарочно не поворачивая голову, чтобы никого не видеть. Только когда ухнули распашные двери операционного блока, он начал пристально рассматривать Хоуп.

   – Боишься? – по-простому спросила она, в точности так, как любил Сэм.

   – Да, – последовал честный ответ.

   – Я тоже... Немного.

Мальчик внезапно широко улыбнулся и прошелся взглядом по лицу Хоуп, задержавшись чуть дольше на макушке.

   – Я вижу.

    – Сэмми, я сейчас пойду руки помою и надену специальный костюм. Тобой займется Люси, она с медсестрой тебя подготовит, и минут через десять мы снова увидимся. Хорошо?

   – Окей, – еле слышно и обреченно отозвался мальчик, до этого он крепко ухватился за руку Хоуп и перед тем, как отпустить ее тихонько ее похлопал, словно утешая, после чего снова впился взглядом в потолок.

В операционной было много чего интересного, но самым забавным для Сэма оказалось то, что он будет сидеть со страшнючим шлемом-крепежом на голове, полностью обездвиженный специальными ремнями.

  –  Напоминает комнату из фильма ужасов, – на полном серьезе пробубнил мальчик, с сомнением рассматривая технику.

Рядом были Люси и Брайель, присутствие которых не давало ему окончательно поддаться панике. Оба согласно хмыкнули.

За прозрачным стеклом мелькнула знакомая низкорослая фигура. Удивительно серьезные взгляд на секунду замер перед распахнувшимися дверьми операционной и Хоуп замерла, чтобы тут же переступить порог. Сэм завороженно следил за ее действиями и почему-то снова стал поглядывать ей за правое плечо, будто за дверьми еще кто-то находился.

  –  Мы готовы? – спросила Хоуп и серьезно посмотрела на операционную медсестру, Люси и Тео. Все утвердительно кивнули. – Отлично! Сэмми, сейчас тебя закрепят в специальном устройстве, а после, мы сделаем из тебя почти робота, ну, не по-настоящему, просто прикрепим много проводов, чтобы слышать, как бьется твое сердце, а потом начнется самое классное – наркоз.

От последнего заявления, Сэм не удержался и прыснул.

  – Да, Тео у нас в этом мастер и поверь мне это круче всех твоих комиксов. Я права?

   – Как никогда! – довольно отозвался Тео.

Хоуп снова перехватила взгляд Сэмма, который то и дело соскальзывал в сторону.

   – Что-то не так?

   – Нет, – полностью расслабившись, мальчик совершенно не обращая внимание на то, что с ним делают, хотя любой другой ребенок на его месте давно бы испугался. – Это удивительно, Хоуп! Ты теперь совсем не боишься.

   – Да, ты прав! Это мое царство, место, где я могу творить, применять все свои знания. Здесь я как дома.

   – А знаешь почему?

Он теперь совсем не смотрел на своего любимого доктора, с любопытством продолжая рассматривать кого-то за дверью.

  –  Почему же?

На лицо мальчика опустилась прозрачная маска.

   – Твой страх похож на серый, злой туман, который закрывает тебя почти всю. А она его забирает всякий раз, как ты сюда заходишь. Он извивается, как дикая дворовая кошка, которая всех подряд царапает, сердится, что не может до тебя добраться, а она будто и не замечает. Просто держит... Ты ведь никогда не задумывалась, почему в больнице ты чувствуешь себя как дома?

  –  Просто я люблю свою работу.

   – И потому что она всегда здесь рядом...

Неприятный жуткий холодок пополз вверх по телу Хоуп, начиная с пальца на правой ноге, который по традиции был «на воздухе». У Сэма, на лицо были все признаки галлюцинаций.

  – Кто, Сэм?

Мальчик уже закрыл глаза, но все же успел выдохнуть:

  – Виола.

                                                                                    ***

Обратно до аэропорта Бенедикт добрался чудом. Его так и распирало позвонить сестре, чтобы сообщить хорошие новости, но на дороге творился бедлам, а видимость из-за дождя была, практически, нулевая. Вода лилась с неба сплошной стеной на иссушенную землю. Разыгралась не просто гроза, а самый настоящий шторм. От стоянки, где пришлось оставить машину, Бенедикт бросился в здание аэропорта и за пару минут промок до нитки. Перегруженный людьми зал ожидания не внушал оптимизма, а глянув на табло расписания рейсов, Нэд негромко выругался. Все полеты были отменены. Сотовая связь тоже отрубилась, работали только стационарные автоматы, к которым образовалась огромная очередь.

Беспокойство грызло изнутри, а вынужденное бездействие выматывало и злило больше всего. Бенедикт то и дело, метался в мыслях от переживания за отца, к тому, как обстоят дела у Сэма.

Были потеряны почти два дня, и только чудом удалось устроиться в захудалой гостинице на окраине города, где Бенедикт ждал только одного, когда восстановится связь. Телефон подал признаки жизни только к вечеру второго дня и едва не завис от шквала сообщений о пропущенных звонках. Все они были от сестры и матери, только одно от Микки Дьюри. Голосовая почта тоже была переполнена.

В ругающей хронологии коротких посланий Бенедикт явно слышал, как сдают нервы у Шерил, пока не прослушал сообщение где, говорилось, что отца официально арестовали.

Фокус с больным сердцем удался и оформив подписку о невыезде, а также уплатив немаленький залог, Илай Купер остался в более менее больничных условиях коротать дни, уже ничуть не симулируя предынфарктное состояние.

Быстро набрав номер Бенедикт заметался по своему номеру, который можно было пересечь за каких-то три шага от стены до стены.

   – Нэд?! – хлюпнул в телефоне голос.

  –  Шерри, сестренка, прости, что тебе пришлось одной пройти через весь этот кошмар, но у меня хорошие новости!

  – Бенедикт, куда ты запропастился? Что стряслось? Ты сам в порядке? Предварительное слушание назначено на послезавтра. Лайнелл пытается выстроить линию защиты и буквально рвет и мечет, потому что у него связаны руки твоим договором.

  –  Все верно. Как можно скорее передай ему поручение сделать запрос на выписку из картотеки частного диализного центра в Балтиморе – «АйДиЭн Сентр» и коллекторскую форму Уолланда. С полномочиями помощника адвоката Лайнеллу это не составит особого труда, а если он наткнется на отказ, скажи, что следующие кто им позвонит будут ребята из ФБР.

   – Ты что-то нашел? – со слабой надеждой в интонации спросила Шерил.

   – Мы отобьемся от обвинений еще на предварительном слушании. Я не знаю, по какой схеме действовали эти мошенники, но соучастие в незаконной продаже почки Маккарденом на нашего отца не повесят. Удивительно, что подчистив, за собой, практически, все хвосты, эти мрази не особо отнеслись к человеческой дотошности и забывчивости.

  –  О чем ты говоришь, Бенедикт? Ты нашел его сестру?

  – Ванесса Киниэлс мертва. Якобы передозировка, но ее соседка зачем-то хранила стопку писем, в которых было требование Джеймсу вернуть сумму долга за прохождение лечения в диализном центре.

  – Конечно! После того, как он начал жить с одной, это необходимая процедура, – Шерил чуть ли не выкрикнула эту фразу, почти разочаровавшись в словах брата.

   – Дослушай, пожалуйста! Тут дело в датах. Маккарден проходил лечение за три с половиной года до того, как якобы отправился в Европу для продажи почки.

   – Не поняла...

  – На тот момент у него уже была всего одна почка и получается, что незаконное изъяли и продали почку другого человека, а Маккарден был прикрытием и случись проверка, он вышел бы сухим из воды. Данные Диализного центра им. Вашингтона были сфальсифицированы, что дает мне полное право утверждать о том, что в схеме задействован, кто-то из своих, потому что такой объем информации непросто официально внедрить в систему.

  – Невероятно! Нэд, – голос Шерил опустился до шепота. Чувствовалось облегчение от упавшего в плеч груза ответственности. – У нас получилось... У тебя получилось.

  – Нет, сестренка, все-таки, у нас. Я сейчас еду в аэропорт. Буря стихает, возможно, полеты уже разрешили. Продержишься еще немного без меня?

   – А есть выбор? – легкий сарказм указывал, что сестра и правда окончательно пришла в себя.

   – Расскажи все матери и ни в коем случае не говори отцу, что я буду представлять его интересы в суде, иначе он успеет поменять адвоката.

  – Он может закатить скандал прямо во время слушания.

  – Нет. Этот фокус у него не пройдет, адвоката можно будет сменить только после окончания заседания, а оно будет единственным. Все мне пора бежать! Целую!

   – Целую, братец!

Услышать родной голос было таким облегчением, что Бенедикт даже почувствовал, как ноги его подводят. Его распирало от воодушевления и осознания того, что в ближайшем будущем все наладится лучшим образом, а потому хотелось услышать еще одну хорошую новость.

Кнопки телефона глухо промычали в тональном режиме, и пять вязких долгих гудков прозвучали, прежде чем включился автоответчик. Разумеется, доктор Хоуп Ванмеер не могла подойти к телефону. На чудо, Бенедикт, особо и не рассчитывал, а потому, не снижая уровень оптимизма в организме, следующим набрал номер Микки.

  –  Да, слушаю, – торопливо произнес неуверенный голос.

   -Микки, это Купер. Я не могу дозвониться до Хоуп. Что с Сэмом и Луизой?

   – Ах, да! Я звонил, но Ваш телефон был недоступен.

   – Ближе к делу!

  –  Операция прошла в плановом режиме. Времени ушло, даже, чуть меньше, чем рассчитывала доктор Ванмеер. Состояние стабильное. Сэм дышит самостоятельно, активность мозга высокая. Опухоль получилось удалить полностью. Я сам такое впервые видел, но если дело и дальше пойдет такими темпами.. Хотя, нет! Говорить ничего не буду, сами понимаете, профессиональная этика. С Луизой дела обстоят крайне тревожно, но тоже стабильно и на этом я умолкаю. Никто не дает определенного прогноза в отношении девочки.

   – Суеверия, суеверия, дорогой мистер Дьюри! – сказал Нэд, стараясь проглотить ком в горле. – Все понял. К сожалению, я сейчас не в городе и по приезду у меня есть кое-какие неотложные дела. Но ты мне звони, если будут изменение в состоянии детей, а то из доктора Ванмеер информатор хуже некуда. Договорились?

   – Разумеется, мистер Купер! До свидания.

Телефон смолк, а Нэд так и остался сидеть на краешке кровати, уставившись взглядом в одну точку и рассеянно улыбаясь. Его поглотили совершенно новые ощущения, которые невозможно было спутать ни с чем другим. Никакие дифирамбы, признание, тем более материальные ценности не могли сравнить с полнотой радости, которую он сейчас испытывал как за близких людей, так и за совершенно чужих. Дискомфорт, жертвы и отчаяние, бесчисленные тупики и бессилие были слишком ярким фоном, чтобы не осознать насколько мелочны все остальные цели в жизни.

Как и ожидалось в здании суда Беллтаун было людно. Бенедикт отчетливо помнил свои ощущения, когда оказался здесь впервые в качестве юриста, представляющего интересы крупнейшей инвестиционной корпорации западного побережья штатов. Прежде всего, это было желание удовлетворить свои непомерные амбиции и прижать всех и каждого к ногтю. Пока не наскучили не такие уж и интересные дела компании, от которых все больше веяло скукой.

Шагая по широкому коридору, Бенедикт встречал знакомые лица. По большей своей части, они вытягивались в удивлении, что еще раз подтверждало, насколько утвердительного его персону вычеркнули из списка коллег по цеху здешние завсегдатаи. Вполне ожидаемо. Но вот женщины... Они смотрели не восхищенно, не жадно, в их взглядах можно было прочесть древнюю, почти инстинктивное желание иметь кого-то подобного: уверенного, спокойного, серьезного и бесстыже очаровательного подле себя. Оценить разницу в том, что в данный момент им движело, было просто невозможно. Разве что, студент, которому удалось подготовиться к целой сессии всего за одну ночь, чудом уместив в памяти гигантское количество информации.

У дверей зала суда номер два не было ни единой души, и быстро глянув на наручные часы. Правила хорошего тона были попраны – Бенедикт явился точно к началу предварительного слушания, а значит все уже собрались в зале и ждали только его появления. Ни сбавив шаг ни на секунду, Бенедикт уверенно распахнул дверь, мгновенно оценив количество присутствующих, вместе с царящим здесь настроением. Помимо государственного обвинителя с двумя помощниками, в зале находились непосредственно его отец – Илай Купер, Шерил, бессменный юрист компании – Лайнелл Титлс, помощник судьи, судебный секретарь, пристав, а в глубине небольшого зала приютились врач неотложной помощи и медбрат. Прекрасно! Значит, состояние здоровья обвиняемого было принято во внимание и подтверждено независимой медицинской экспертизой.

Бенедикт с непроницаемым выражением лица, прошел через распашные дверцы и положил на стол портфель, откуда нарочито медленно достал папку с бумагами, блокнот и ручку. Скудные приготовления к слушанию завершились. Все это время Илай не сводил своего горящего взора с лица сына, понимая, что здесь ведется игра, условия которой ему по определенным причинам не разглашались до сих пор.

   – Это мой адвокат? – только и спросил он у Лайнелла, старательно следя за своим дыханием, потому что пульс участился в разы, на что седовласый мужчина утвердительно кивнул и гордо поджал губы.

   – Прекрасно! У нас будет ооооочень серьезный разговор, – бросил Илй через плечо своей дочери, которая сидела позади него.

Бенедикт был доволен и тем, что отец не разразился потоком вопросов, вперемешку с ругательствами, значит, Шерил провела серьезную разъяснительную работу с родителем.

Все присутствующие, как по команде встали со своих мест, когда пристав объявил имя председательствующего судьи, после чего зачитали текст обвинениям и предоставили слово прокурору.

Тревога и беспокойство грязли Шерил, не смотря на несколько таблеток успокоительного. Живот скрутило в узел, а каждое громкое слово из уст молодого обвинителя, больно отзывались в сердце. Отец не был идеалом и примером для подражания в плане общения с людьми, но вот честности мог научить многих. И только сцепленные с силой пальцы, давно побелевшие от сдерживаемого возмущения, выражали его отношение к происходящему.

Перед тем, как слово дали Бенедикту, он, молча, принял от Лайнелла два документа, после чего попросил пристава представить их судье и стороне обвинения, чтобы те ознакомились с их содержимым. Безмятежность, без следа бравады и тем более пренебрежения, которые были верными спутниками брату в годы, проведенные в стенах зала суда, отсутствовали напрочь. Поэтапное описание частного расследования, которое мог провести адвокат, заставили всех присутствующих буквально затаить дыхание. Приглушенные слова рикошетили от стен, не находя себе преграды, а когда Бенедикт замолчал, предоставив судье время на размышление, прокурор с приоткрытым ртом смотрел на предоставленные доказательства невиновности обвиняемого, но Шерил не сводила глаз с отца.

Когда-то давно, в детстве, Бенедикт буквально боготворил его. Слушал каждое слово и горел желанием подражать и угождать любимому родителю, который вбил себе в голову, что сыновей следует растить в строгости. А мальчик впитывал малейшее проявление внимания, со временем понимая насколько оно скудное, но сколько же счастья умещалось на лице Бенедикта, едва отец решал его похвалить. Это выражение лица Шерил помнила слишком хорошо, от того и была поражена тем, что точно так же на своего сына смотрит отец. События последних месяцев, начиная с внезапного возвращения сына из Бразилии, отвязное поведение и решение проучить, к которому так ловок его подвела дочь, арест, общественные работы и как итог, отсутствие этого шалопая последние несколько дней – все вело к выводу, что дети переняли на себя заботу о родителях.

Обвинения были сняты с Илая Купер в тот же день, но медики все же пригодились, потому что едва был оглашен вердикт, силы покинули подсудимого.

   – Спасибо, сынок! Я не знал, ничего не знал, даже не подозревал, что ты.... Все это ради меня! – торопливо говорил Илай, позабыв о всякой гордости, в то время когда его укладывали на каталку.

   – Я знал, папа. Береги силы и не сведи мои старания к нулю, нам многое нужно будет обсудить. Мне понадобится твоя помощь, так что, отлежишься у Роджера в клинике.

  –  Конечно, конечно..., – закрыв глаза от облегчения, Илай нехотя отпустил руку сына и прикрыл глаза, чтобы не выпустить навернувшиеся слезы.

Когда поднявшаяся суета схлынула, и Бенедикт остался с сестрой стоять в коридоре перед дверями зала, усталость и облегчение накатили с новой силой и оба рассмеялись, как вдруг совсем рядом промелькнуло знакомое лицо.

   – Доктор Ванмеер?!

Разрываясь между необходимостью сопровождать отца, и задать очевидный вопрос о причине пребывания Альберта в столь странном для него месте, ввели Бенедикта в ступор.

   – А, Бенедикт! Здравствуйте!

С мягкой, приветливой улыбкой мужчина протянул руку для рукопожатия.

   – Не ожидал Вас здесь встретить?

   – Взаимно, доктор Ванмеер? Что-то серьезное?

   – Очевидно, да. Я здесь в качестве свидетеля. Всплыли очень неприятные факты, относительно деятельности сотрудников нашего центра в отношении донорских органов.

   – Слушания пройдут здесь, во втором зале?

    – Да.

   – А против кого будете давать показания? Если, конечно, это можно Вам разглашать.

    – Слушание будет открытое, обвинение хочет дать делу широкую огласку. И, если честно, я сам до сих пор в растерянности, но чего кривить душой, ожидал подобного исхода, – вежливый тон доктора очень искусно скрывал его неприязнь к сложившейся ситуации, но тем не менее мужчина держался весьма достойно. – Обвиняется мой непосредственный подчиненный и как оказалось, главная улика была у меня одного на руках. Грегори Паунд. Как оказалось, за ним пристально наблюдали с того момента, как он перевелся из больницы Джона Хопкинса в Балтиморе. Улик, практически не было, только косвенные, а совсем недавно мы провели совместную операцию моей пациентке и та скончалась, но как ни странно за пару дней до этого подписала согласие на донорство. Я ассистировал доктору Паунду и то, что показалось моим коллегам случайностью, была попытка отследить цепочку, по которой действуют торговцы органами. Как видите, удалось! Грег буквально прирезал несчастную женщину в операционной, а записи хирургического вмешательства внезапно исчезли с сервера и только у меня, на руках оказалась копия. Вот уж иронию судьбы!

  –  Сочувствую.

  –  Не стоит. Я рад, что этого мерзавца привлекут к ответственности. Это заставило меня о многом задуматься.

  – Хоуп в курсе?

  – Нет! К чему ее расстраивать. Последние дни она сама не своя была. Не хочу ее....отвлекать, – на последнее слово доктор Ванмеер сделал акцент и печально улыбнулся. – Кажется, девочка, которую Хоуп оперировала пошла на поправку.

   – Луиза?!

   – Да, она. В детском отделении все на ушах стоят. Чудо! Не иначе, – впрочем, столь радостную новость Альберт сообщил по прежнему задумчиво и печально. Кажется, события с его преемником окончательно выбили хирурга из равновесия.

  –  Я обязательно завтра навещу ее. Вот только , не знаю застану ли Хоуп на месте. Может предупредите ее?

   – Бенедикт, ее лучше оставлять в неведении по этому поводу. Фактор внезапно действует на ее оглушающе, а нет более продуктивного пути восприятия моей дочери, как беседовать с ней, полностью выбив ее из колеи. Боюсь, что мне пора идти. Рад был Вас видеть, Бенедикт.

   – Взаимно, доктор, – спохватившись, Бенедикт еще раз пожал руку и проводил взглядом вереницу новых лиц, которая медленно перетекала из коридора в зал номер два, в середине процессии заметив осунувшееся лицо Грега Паунда, который брел с обреченным видом и с наручниками на запястьях. Он не смотрел по сторонам и глядя только себе под ноги прошел с отрешенным видом в зал суда.

  – Бенедикт! – Шерил позвала брата, явно поторапливая его.

  – Удачи Вам, Альберт.

  – Спасибо.

Окрыленный успехом столь запутанного дела, Нэд, как и многие люди на его месте, потерял долю бдительности и проницательности, которыми мог похвастаться. А потому от его внимание скрылось, насколько удрученно выглядел доктор Ванмеер, которого обвинения коллеги, явно не могли настолько сильно выбить из равновесия.

Гигантская связка разноцветных воздушных шаров с героями детского мультсериала во всех возможных ипостасях с трудом втиснулась в дверной проем палаты и только после продолжительного копошения из-за нее показалось лицо Бенедикта.

Палата за эти дни заметно преобразилась и являла собой очевидный контраст. На «половине» Лулу только добавилось несколько новых приборов, из-за чего уплотнился сложный неравномерный узор, который составляли трубки и провода. На половине Сэма, царил идеальный порядок и казалось, если притронуться к постели, то незамедлительно послышится хруст чистого белья.

Девочка спала и чего невозможно было не отметить сразу – улыбалась во сне. Луиза самостоятельно дышала, о ее трудностях свидетельствовали лишь темные круги под глазами – ребенок заметно похудел.

  –  Нэд, как я Вам рада! – разительная перемена случилась и с обликом Роуз, которая, будучи не в силах сдерживать свою радость, по-свойски обняла «штатного волонтера».

   – Вы не представляете, как с рад, что все, наконец, обошлось, – сказал он шепотом, закрепляя охапку шаров в углу палаты.

  – Нет, ну, вы посмотрите! – недовольный и звучный голос старшей сестры Стоун тут же заставил его обернуться. – Только порядок навели. Одну гирлянду снять. Каких сил стоило! И теперь еще полсотни шаров. Я Вы знаете сколько гадости они выделяют?

Бенедикт хотел было уже возразить, но тут прищурился и замер, словно его пронзила догадка.

  – Что-то случилось? – он глянул сначала на Роуз, а потому на Грейс.

Сняв с плеча сумку, он достал фотоаппарат, намереваясь сделать снимок, который завершит его незапланированный фоторепортаж, со столь логичным и счастливым финалом.

  – Мистер Купер! Это вам не фотостудия! – возмутилась Грейс и опять в ее голосе послышался некий надрыв, будто вся эта полу ругань была только ширмой.

Бесшумно запечатлев счастливый момент, Нэд просмотрел несколько кадров и скривился. Зря он захватил пустую койку, слишком неуместные мысли начинали бродить в голове.

  – А что с Сэмом?

Простой вопрос разом заставил обеих женщин замереть, что Бенедикт легко списал на больничную суеверность и подозрительно восприятие слова «хорошо».

   – Все вопросы к доктору Ванмеер, – отчеканила Грейс, деловито записывая какие-то данные с наклеек, прикрепленным к технике.

  – Отлично! Она у себя или носится по отделению?

   – В конференц – зале, что напротив часовни, сейчас проходит заседание дисциплинарной комиссии. Знаешь где это?

  – Да, найду. Спасибо, Роуз! Я еще забегу, если Вы не против!

  – Нэд, ну, что ты! Конечно, я буду рада!

Чтобы ненароком не разминуться с Хоуп, Бенедикт пробежал по лестнице вприпрыжку, даже не скрывая своего радостно-дурашливого настроения.

Немного пришлось поплутать, но в скором времени нужный поворот был преодолен, а в глаза бросился легкий бедлам, который творился в аккурат перед распахнутыми дверьми часовни, являющейся главным ориентиром. От туда выносили как-будто бы разломанные деревянные скамьи и высокий долговязый мужчина с пасторском облачении, складывал в кучу обломки. Около двойных дверей, чуть поодаль топталась доктор Шуст. Они приглушенно и нетерпеливо говорила с кем-то по телефону.

  – Что здесь стряслось? – ошарашено спросил Бенедикт, поддаваясь любопытству. Внутри царил полумрак, от чего следы разгрома, придавали часовне немного зловещий вид, будто здесь проводили обряд экзорцизма.

  – У человека кризис веры случился. Наглядный пример того, какое воздействие может оказать слова утешения, брошенные по привычке, даже такие невинные, как «пути Господни неисповедимы», – с легкой улыбкой пожал плечами святой отец. – Не поможете мне? Нужно подвинуть комод, чтобы вымести мусор.

  – Конечно! А не подскажите, в конференц-зале еще идет заседание?

  – А, эти.... Да. Долго они чего-то сегодня. Кого-то ждете?

Массивный комод, казалось, врос ножками в пол и мужчины не без усилий сдвинули его с места.

Бенедикт не успел ответить, как двери зала распахнулись. Потянулась вереница из двух десятков мужчин и женщин, которые с непроницаемыми лицами расходились быстрыми шагами. Из знакомых лиц, в числе последних Нэд узнал доктора Хантер, а замыкала процессия непосредственно Хоуп.

Но, увидев ее, Купер опешил и едва не потер глаза, потому что они явно его обманывали.

Перебинтованные костяшки на руках это было пол дела. Все лицо Хоуп было исцарапано, припухшие веки, покрасневшие глаза, а над правой скулой и вовсе сиял фиолетовый синяк. Увидев Бенедикта, она остановилась, как вкопанная и тяжело вздохнула.

Энди уже подлетела к доктору Ванмеер и молча протянула широкий желтый пакет. Было заметно, что девушка нарочно не смотрела на обезображенное лицо, значит, это случилось не сегодня. Тогда, что могло заставить человека остаться на работе в таком виде? Почему Хоуп не в полицейском участке, чтобы дать показания против того, кто с ней это сделал? Почему Альберт и словом не обмолвился о случившемся?

   – Уже готово? – как ни в чем не бывало спросила Хоуп не удосужившись даже поздороваться с Бенедиктом.

  –  Да, Вы просили принести сразу. Его родители ожидают в поликлинике. Дифряд неоднозначен, хотелось бы услышать Ваше мнение. Я подумала, что глиобластома, но есть мнение, что это может быть эхинококковая киста.

Все вопросы, как один разбились, едва только Хоуп в упор посмотрела на Бенедикта.

  – Что-то срочное? Мне сейчас некогда мистер Купер.

Но мужчина не слышал сухой, ломкий голос, только подошел почти вплотную и боясь прикоснуться к синяку едва прошептал:

   – Кто это сделал?

Энди отошла в сторону, не желая подслушивать.

  – Упала, – более ровным тоном ответила Хоуп.

  – Ты серьезно?! – едва сдерживаясь, спросил Бенедикт, ощущая, как внутри все закипает.

   – Да, вполне! Вот, кстати, свидетель, – последовал небрежный жест в сторону священника, – если хочешь, расспроси подробности, мне сейчас некогда.

Сейчас Бенедикт смог рассмотреть перебинтованные руки, на которых были похожие ссадины. И действительно, такие следы оставались если удариться о шероховатую поверхность. Неужели погром в часовне и вид Хоуп были связаны?

    –   Мне сейчас некогда, идемте доктор Шуст, я при этом свете ничего не увижу.

Оставшись стоять в полной растерянности, Бенедикт только проводил женщин взглядом и не зная, как ему стоит поступить, устало припал спиной к стене.

   – Простите, святой отец....!

   – Отец Луис, – с печальной улыбкой представился падре.

   – Значит, это все...

  –  Дело рук Хоуп.

  – Но как? Почему?

  – Причина была, но подобная реакция для меня самого была весьма непредсказуема.

  – Причина?

  – Да. Я вчера уже хотел отправиться отдыхать, отвлекся на что-то в келье, как услышал жуткий грохот. Разъяренная, со слезами на глазах, Хоуп схватила стул и буквально раскрошила его об стену, потом пошли скамьи, молотила по ним руками; подсвечником, она била по стенам, не глядя под ноги, продвигаясь к алтарю, падала, наступая на обломки, словно не замечая, что у нее идет кровь, перед самым распятием она в очередной раз упала, буквально на ровном месте и ударилась щекой. Я не самой хлипкой комплекции, но удерживал ее с трудом, когда Хоуп лишилась чувств.

Не веря своим ушам, Бенедикт, чувствовал, как по спине ползет противный холодок. Ни сказав ни слова, он бросился к лестнице.

Только сейчас он заметил, какое уныние царит в детском отделении. Все кто попадался ему на глаза, отворачивались, у многих женщин были заплаканные лица. В кабинет Хоуп, Нэд ворвался без стука. Она внимательно рассматривала на световых коробах черно-белые снимки.

Прищурив глаза, Хоуп склонила голову.

   – Скорее всего абсцесс. Образование окруженное «капсулой» с неравномерной толщиной и вазогенным отеком. Дифряд – кистозные и некротические опухоли, опухолеподобная демиелизация. А на счет кисты – нет! Слишком выраженная перифокальная реакция. Паразит, наоборот, старается быть как можно более «незаметным» для имунной системы.

   – Но как же результат сдавливания окружающих тканей?

   – Соотношение площади или объема образования и перефокальной реакции не то. В случае с гидативной кистой было бы наоборот – образование в два раза больше, а реакция в два раза меньше.

  – Нет, нет.... Исследование проведено с контрастом. Видишь? В этом случае,с судя по симптому «кольца», капсула вокруг образования накапливает контраст, что наиболее характерно для паразитарной инвазии, а именно эхинококковой кисты. Внутри гиперинтенсивное включение может служить одним из косвенных признаков наличия паразита.

   – Тогда надо проверить антитела на паразитов, потому что если будет операция надо чтобы содержимое не расплескалось субарахноидально. Поговори еще с Томером. Узнай его мнение.

  – Спасибо, доктор Ванмеер.

Едва Энди скрылась за дверью, Бенедикт нетерпеливо щелкнул замком и подошел к Хоуп почти вплотную. Он поднял руку, чтобы прикоснуться к ее лицу, но не посмел.

   – У тебя что-то срочное? Если нет, то не задерживай меня, пожалуйста.

  – Что происходит?

   – В контексте моей работы – ничего особенного, – она вывернулась и подошла к столу, чтобы собрать разбросанные документы в одну стопку, первым делом убрав с глаз фотографии, на которых было задокументировано чье-то вскрытие. – Что все равно не уменьшает эмоциональной нагрузки.

Наблюдать за Хоуп было почти страшно. Очевидно, что ее психическое состояние пребывало в пограничном режиме с истерией. Только этим можно было описать неправдоподобный рассказ священника, который, впрочем, подтверждал ее внешний вид.

   – И заключение дисциплинарного комитета полностью подтверждает мои слова, так что я могу с чистой совестью приступить к дальнейшему исполнению своих обязанностей!

Наконец-то подняв взгляд на Бенедикта, Хоуп с окаменевшим лицом едва заметно дернулась, словно ее укололи иглой и пристально посмотрела на настенные часы, что-то подсчитывая.

   – Почти тридцать два часа назад, у пациента Сэма Хартлоу произошла остановка сердца. Весь комплекс реанимационных действий не привел к положительному результату. Проведенное вскрытие также поставило патологоанатома в тупик, из которого всех вывело заключение комиссии – синдром внезапной смерти.