Текст книги "Ты ненадолго уснешь..."
Автор книги: Марина Головань
сообщить о нарушении
Текущая страница: 16 (всего у книги 28 страниц)
– Она номинально его извинила за сказанное, но Купер вбил себе в голову, что пока Хоуп не согласится с ним поужинать, то прощение не считается чистосердечным, – продолжала щебетать Энди не обращая внимания на ступор заведующей.
В этот момент Кэрол громко чихнула и с шумом высморкалась в салфетку, после чего она решительно поставила отказную резолюцию на прошение и отложила лист в сторону.
– И что? – широкая бровь выгнулась.
– В ход пошли сладости, дорогое вино, недели в спа-центрах, шоппинг-туры в лучшие бутики, не говоря уже о каждодневных наборах сладостей, парфюма и деликатесов.
– А она что?
– Все раздает. Детское отделение онкологии шикует уже неделю.
С каждым ответом Энди, доктор Хантер мрачнела все больше, а красный цвет кончика ее носа грозил превратиться в бордовый, в унисон настроению, действуя, словно, индикатор ухудшения.
Причин для радости у Кэрол была невероятно мало, и все они, в последние дни касались только сомнительной возможности наслаждаться плодами своих трудов. Кроме того, у сына бизнес вероятно прогорит, не поможет даже кредит в который влезла Кэрол, диссертация, тема которой было заболевание Луизы Финдлоу, была отложена в долгий ящик, а сама девочка, не смотря на спасенную печень, с каждым днем, медленно, но уверенно хоронила надежду на положительный исход операции. Но больше всего, доктора Хантер бесил сын их основного спонсора, с которым придется мириться еще несколько дней и отчитать не представлялось возможным, даже приватный сдержанный разговор был исключен, чтобы ненароком не обрушить на себя последствия от самых невинных фраз в адрес избалованных богачей.
К тому же, Купер стал неприкасаемым из-за его обаяния. Дети его обожали, а мамы ожили на глазах, превратившись из ходячих теней обратно в живых женщин. Этот тип умудрился получить разрешение на фотосъемку. Будучи мастером фотошопа, он, превращал детей в героев их любимых фильмов и сказок. Стены многих палат были украшены невероятными постерами, которые Купер печатал в типографии на свои средства. Идея была далеко не новой, но факт оставался фактом – показатели анализов многих детей немного, но улучшались. Общий положительный настрой делал свое дело.
– А теперь последний вопрос, доктор Шуст...
Энди выпрямила спину и собралась, словно была на экзамене и сейчас решалась ее судьба. Крайне редко Кэрол Хантер вызывала ее на подобные беседы, не хотелось признавать очевидного, но столь доверительная беседа льстила Энди. И если бы молодая женщина не стремилась с таким рвением проявить себя и сделать карьеру в медицине, то отринув глупость, она давно бы поняла, что стала жертвой собственной наивности, если не глупости.
– Да, доктор Хантер
– Насколько я помню, ты никогда не находилась в группе поклонников Хоуп Ванмеер, я не наблюдала тебя и среди лентяев, которые так и толпятся по углам в перерывах, ты достаточно молчалива и почти заслуживаешь доверия...
Тон заведующей радовал Энди все меньше и меньше.
– Что Вы хотите этим сказать? – слишком поздно она поняла, к чему клонила доктор Хантер.
– Какого черта, тогда ты наравне со всеми в курсе всех событий этого цирка?! – почти приглушенный вопль было бы слышно и за толстой дверью кабинета заведующей, если бы не раздался трезвон телефона.
Завебующая сорвала трубку и рявкнула:
– Хантер!
Выслушав явно короткое сообщение, она с силой ткнула пальцем на кнопку факса. Она замерла перед медлительной техникой, нависая своим коротким, плотным телом, уперев руки в бока, и по привычке сдувая с лица вечно выпадающую из прически прядь волос.
– Да ладно! Вы, что все сговорились?
Потерев переносицу двумя пальцами, Кэрол устало вздохнула.
– Доктор Шуст объявите всем – летучка через пять минут у меня в кабинете. Штормовое предупреждение.
– Так отменили же вчера!
– А сегодня снова штормовое! – пробубнила заведующая, но тут же спохватилась, выпучила глаза и побелела от ярости. – Что за препирательства?!
Энди метнулась к двери, но едва она ее приоткрыла, как в кабинет ворвался Грег Паунд, от которого разве что молнии не сыпались – над его правой скулой расцветал роскошный синяк, который наверняка распухнет дивной гематомой и подопрет нижнее веко.
– Доктор Хантер я прошу вызвать охрану и полицию. Вашему благодетелю светит продление общественных работ!
– Что произошло?
Сколько Кэрол себя помнила в отделении случалось разное, но не драки с «благодетелями».
– Доктор Паунд, присядьте и объясните толком...
Но объяснение влетело в дверь, едва не съездив горемычной конструкцией доктору Паунду по заду.
К слову сказать, мистер Купер тоже мог похвастаться травмой. Его почти незаметные швы на левой брови теперь были рассечены и обильно кровоточили.
– Хорошо же тут у вас дела решаются. Ну-ка, идем, ГРЕГОРИ, поговорим на улице, а по дороге я тебе еще кофейку принесу!
Быстро сообразив, что кабинет может превратить в ринг, Кэрол стала между разгневанными мужчинами и растопырив руки, уперлась каждому ладонью в грудь.
– Молчааааать!!! – Энди подскочила на месте от пронзительного крика заведующей и сочла за благо ретироваться в коридор, но дверь снова едва прошла проверку прочности – колонну взбешенных замыкала Хоуп.
– Вы оба ополоумели?!...
Встретив ледяной взгляд доктора Хантер она осеклась и обернулась на Энди, которая поняла все и без слов, а потому вышла и закрыла за собой дверь.
Грег зашел в отделение, чтобы расписаться в журнале посещений архива, который был в ведении сестры Стоун. Он выглядел расстроенным и попросил Грейс в свободное время оказать ему услугу и найти дело своего бывшего пациента. Черканув фамилию и имя на листке бумаги, он удивился отсутствию дюжины сопутствующих вопросов, которые были так характерны для женщины и помог отцепить пару прищепок от ее пояска на спине, до которых она пыталась дотянуться.
– Нет, ну это не дети, а...., – Грейс немного переигрывала с праведным гневом и осеклась, когда в ординаторскую курьер важно внес огромный шоколадный торт, состоявший из пяти ярусов красиво украшенных капкейков.
– А, Джимми, здравствуй! Бог мой, опять?
Молодой парень по свойски пожал плечами, словно таскал сюда торты каждый день на протяжении нескольких лет.
– Да! До сих пор не простила...
– Вот же упрямая особа! Хорошо, оставь около кофемашины.
– Хорошего дня!
На добродушное пожелание парнишки, Грейс, и еще семь человек, которые находились в комнате поджали губы, кто-то чертыхнулся.
Если медикам пожелали хорошего дня, то случится все возможное, чтобы день был каким угодно, но только не хорошим. Стопроцентная примета!
– Она еще не сдалась...., – констатировала факт сестра Стоун.
Улыбчивая медсестра – Хлоя, сцапала одно их пирожных и мечтательно подкатила глаза.
– Нет, но нам это только на руку. О! Как вкусно!
– Вы это о ком? – Грег обвел глазами женщин.
– О докторе Ванмеер. Мистер Купер почти десять дней ее извинения добивается...
Давний неприятный случай всплыл в памяти Грега слишком не кстати, и без того, отвратительное настроение ухудшилось еще больше. Хоть отношения и были разорваны, но для ревности это не было уважительной причиной. Сжав кулаки, Пайнд сунул листок бумаги Грейс в руку и стремительными шагами направился в кабинет Хоуп, где и столкнулся с Купером.
Причины появления в отделении и всю подноготную на Бенедикта, Паунд знал в подробностях. Сплетни в медицинском центре распространялись очень быстро. И теперь этот плейбой, явно уставший от толп моделей, пытался развлекаться в его невестой, пусть уже трижды бывшей, выставляя на посмешище не только Хоуп, но и всех с кем она была связана, в частности, его самого.
В кабинете доктора Ванмеер с самого утра царила напряженная, гнетущая обстановка, а все потому, что недавнее предсказание Бенедикта Купера воплотилось. Сойер Нокс мало того, что отказал в расширении страховки на операцию, Сэма Хартлоу невозможно будет оставить и на постоперационный период в клинике, если не найдутся спонсоры или благотворители.
Проглатывая проклятия рвущиеся из горла, Хоуп подрядила Микка Дьюри на заполнение формуляров для обращения в благотворительные фонды, а сама занялась подборкой документации для ходатайства на выделение средства из бюджета медицинского центра Вашингтона.
Огромный шоколадный торт появился в ее кабинете как нельзя кстати. Разъедавшее тревожное чувство, которое заставляло все сжиматься внутри, можно было придавить только изрядной порцией сладкого и килограммовая верхушка, венчавшая четырех ярусное кондитерское чудо, перекочевала на стол Хоуп, где она без промедления, вонзила, явившуюся из недр ее стола ложку и отправила первый кусок в рот, не отрывая взгляда от компьютера.
– Остальное в ординаторскую. Спасибо, Джимми, – пробубнила она курьеру с полным ртом.
Парень тяжело вздохнул и на выходе встретил того, кто оплачивал это недешевое веселье. Купер адресовал Джимми вопросительный взгляд, а тот в очередной раз поразился загадочной природе женщин и недоумевая пожал плечами. Как можно было столько времени держать опалу, перед человеком вроде Бенедикта Купера? Худощавый курьер считал, что внешность решает если не все, то многое. Но это убеждение подверглось серьезной проверке в стенах медицинского центра, когда на глазах у десятков людей, писанным красавцем, от вида широких плеч которого непроизвольно раззевались рты, вертела невзрачная, низкорослая, женщина, которую еще надо попытаться рассмотреть в «толпе» из четырех человек.
«Беда!» – это первое, что пронеслось в голове Нэда, когда он увидел, как Хоуп не скрываясь поглощает торт, не потрудившись даже разрезать его на куски В точности, как поступают многие избалованные дети, она начала есть его с самой середины, но выражение ее лица не имело и тени прогнозируемой эйфории. Купер поежился от ее пронзительного взгляда, который был полон самой настоящей ярости.
Это открытие было настолько неожиданным, что он проглотил свой полушутливый вопрос на счет ужина вечером и молча прикрыл за собой дверь.
– Да! – буркнула Хоуп, снова посмотрев на монитор. – Радуйся, ты был прав! Сэму отказали в расширении страховки. Ему вообще, во всем отказали. Теперь надо за десять дней найти триста пятьдесят тысяч долларов...
Ее злостную отповедь вдруг прервал торопливый и сильный стук в дверь, после чего в кабинет влетел Грег Паунд.
– Доброе утро, Хоуп.
Последовало короткое акцентированное приветствие и молодой мужчина с весьма романтичной внешностью, словно бы и не заметил, что здесь находятся еще два человека.
-Ты сильно занята? – высокомерный взгляд, прошелся по фигуре Купера, словно шла оценка соперника, а Нэд чуть не фыркнул от возмущения. Мало того, что ощущение было не из приятных, будто по коже ползла огромная улитка, сам вид этого наглеца вызывал огромное желание дать ему хорошего пинка.
– Значит это правда? – риторический вопрос растворился в воздухе и Хоуп выпятила челюсть, читая между строк все то, что Грег вложил в свои слова.
– Не начинай, пожалуйста. Купер,а тебе лучше заняться своими обязанностями.
И если Бенедикт не пошевелился, то Микки бесшумно встал из-за стола и уже бесшумно пол вдоль стены, с формулярами в руке.
– Микки, а ты не отвлекайся.
– Я Вам не помешаю, доктор Ванмеер? – спросил полушепотом Микки.
– Нет, доктор Паунд тоже явно спешит.
– Ну, что ж, если твой основной прислужник занят, то может быть Вы, мистер Купер, не сочтете мою просьбу за наглость и принесете нам по чашке кофе.
К огромному удивлению Хоуп, Бенедикт странно улыбнулся и нацепив маску легкой придурковатости спросил:
– Сахар, молоко?
– Нет, просто черный.
– Один момент.
«Ох, не к добру все это!» – подумала Хоуп.
Ее нехорошее предчувствие только усилилось, когда дверь захлопнулась за Купером с такой силой, что казалось стеллажи оторвутся от стен и обрушатся на ее голову со всеми папками и книгами.
Пять лет не прошли зря и Грег очень хорошо усвоил тот факт, что существует лишь пара вещей, которые могут вывести Хоуп Ванмеер из себя. Ни коим образом ревность, и бурные сцены не входили в этот короткий список.
Внимательно всматриваясь в ее лицо, полное беспокойства, Грег почувствовал, как его запал стал проходить. Паунда охватил порыв спросить что стряслось, но старое доброе упрямство и гордость не позволяли идти на попятную. Самолюбие избалованного вниманием мужчины стенало и билось в истерике. Как так?! Хоуп не покрыла голову пеплом от сомнений правильно ли она поступила, когда порвала с ним, и вот на тебе... Ни сожалений, ни сомнений, ни затравленного вида – яркий праздник с подарками, очевидно еще и с флиртом, пирожные и богач-красавец с улыбкой способной проломить гранитный камень.
Грег допускал мысль, что, возможно, ему показалось, но Бенедикт Купер не просто ломал комедию – слухи о его попытках вымолить прощение у Хоуп уже витали по всему медицинскому центру. Грег знал разницу между людьми, которые преследуют корыстные цели и играют на публику – тут было другое.
От него не укрылось, как Купер посмотрел на Хоуп, а это было секундное, мимолетное и нечто неуловимое, что сейчас грызло изнутри и пришлось весьма болезненным ударом по надежде вернуть эту женщину.
Восхищение, хорошо подавляемое, с долей странного и хрупкого чувства похожего на заботу. Именно это успел прочитать Грег на лице Бенедикта.
– Зря ты так, Грег. И было бы неплохо, чтобы ты извинялся перед Микки. Он не прислужник.
– Микки..., – Паунд выразительно глянул на паренька и тот по свойски махнул рукой, мол, ему сейчас не до реверансов.
– У тебя что-то срочное? – как можно более спокойно спросила Хоуп.
Но разговор был прерван. Стаканчик с кофе с опасно-услужливым видом был протянут рукой Купера. Представшая картина была более чем яркой иллюстрацией к тому, что у людей принято называть катастрофой.
– А, мистер Купер, очень расторопно. Хвалю! И да, позволь совет. Вот это вот все, – Грег обвел кабинет Хоуп, имея в виду цветы, – боюсь пройдет в пустую. Если Вы желаете добиться внимания доктора Ванмеер, то не тратьте деньги. Сумма понадобится куда более внушительная и желательно наличными. Да, Хоуп? Как тогда с Корцетти...
Бенедикт прищурил глаза, пытаясь понять к чему клонит этот безумец и старался отогнать от себя мысль, что в данный момент Хоуп откровенно называют продажной девкой, а потому медленно повернув голову в ее сторону, он увидел только глубокое разочарование без тени обиды, что не лезло ни в какие ворота и укоризненный взгляд, лишенный боли от произнесенных слов.
С довольным видом Грег сделал глоток и тут же поморщился, потому что его рот заполонила кофейная гуща. Гениальному хирургу и всеми уважаемому человеку принесли самые настоящие помои.
Точный и мощный удар не дал Грегу возмутиться и драгоценное тело талантливого хирурга не самой щуплой комплекции повалился на пол. Однако, к удивлению Бенедикта он быстро пришел в себя.
Паунд только быстро мотнул головой и не менее внушительный прямой с правой припечатал кулак к области левого глаза.
Кэрол Хантер подкатила глаза, пообещав самой себе, что когда закончится смена надолго осесть в баре и постараться забыть этот день.
– Подобное поведение никак не вяжется с Вашей репутацией, мистер Паунд.
-Но, доктор Хантер! Он принес мне помои..., ударил меня. Это нападение!
– Про помои я попрошу Вас не распространяться, если не хотите стать всеобщим посмешищем, а на счет нападения, то Вы на него ответили, как я понимаю.... Так что, квиты! У нас много дел, только что передали сводку о штормовом предупреждении, так что советую Вам поторопиться в свое отделение, доктор Паунд.
Тон, не подразумевающий возражение подействовал, как ушат холодной воды и Грегори согласно кивнул, избегая смотреть на Хоуп и своего обидчика.
– Доктор Ванмеер, соберите персонал и начните инструктаж, я с мистером Купером подойду максимум минут через десять. Чуть позже мне нужно будет с Вами переговорить, – заведующая недобро сверкнула глазами. – По поводу ходатайства.
– Хорошо, – Хоуп приложила массу усилий, чтобы не подать вида, о том, что она расстроена. Было ясно, как день, что доктор Хантер не одобрит ее идею.
С непроницаемым лицом, доктор Ванмеер вышла из кабинета заведующей и Купер мог поклясться, что она пылала праведным гневом не на своего бывшего, который осмелился унизить ее, а непосредственно к тому, кто попытался отстоять ее честь.
Кэрол достала из тумбочки небольшую аптечку. В полной тишине, звук разрываемой упаковки со стерильными перчатками, заставил Купера поморщиться даже больше, чем от того, что кровь лившаяся в глаз, сильно щипала.
Молчание прервалось, когда ватный тампон промоченный антисептиком не очень аккуратно приземлился на рассеченную кожу.
– Мистер Купер, если Вы до сих пор не уяснили... Хоуп Ванмеер не принадлежит к тому типу женщин, которые вызывают у персонала какие-либо нежные чувства. Насколько она талантлива, настолько же и не стандартно ее поведение, привычки и реакция на поступки окружающих. Ваша симпатичная довольная физиономия с легким оттенком наглости и львиной доли уверенности совершенно не вяжется с той придурковатостью, которая явно призвана маскировать Ваш интеллект, но пожалуй, никому не удастся до конца понять, что движет доктором Ванмеер. В свою очередь заявляю, что я могу проехаться по Вам катком и дать пинка, чтобы Вы летели из моего отделения, ни смотря на тот факт, что Ваше присутствие благотворно влияет на пациентов, а это немалая заслуга, но никто не отменял злопамятство и легкое самоуправство, а потому за мной остаются мелкие пакости, которые испортят Вам аппетит до конца жизни, если Вы не остановить этот балаган с подарками. Это было мило, увлекательно и внесло разнообразие в монотонный распорядок отделения. Это в травматологии, терапии, в инфекционном жизнь бьет ключом и внештатных ситуаций случается много больше. Здесь же царят, по-большей части, хорошо, если скука, но чаще уныние, а из ряда вон событием считается рвота в коридоре или обморок. Клоуны приходят по понедельникам и пятницам, дрессированные собаки и еноты по средам, а по субботам у нас знаменитости и благотворители.
Резкими порывистыми движениями Хантер одновременно накладывала швы, мало заботясь о том, что Бенедикт сцепив зубы терпит жгучую боль.
– Надеюсь Вы меня услышали, мистер Купер.
– Более чем...
– Тогда идемте, смена предстоит не из легких. Если ураган повернет с бухты, нам понадобятся все силы, которые стоит поберечь.
Бенедикт слишком хорошо слышал в голосе доктора Хантер призыв, если не к покорности, то хотя бы к пониманию. Она наступала себе на горло и попирала самолюбие, руководствуясь чувством долга, а потому проглотила не одно оскорбление. Кэрол не лебезила и не пресмыкалась перед сыном спонсора, но простой выговор был слишком мягким последствием для драки в ее отделении.
Кэрол смотрела на Бенедикта и путалась в противоречиях: красивый, но без тени гордости, эгоист, но за детьми готов целыми днями утки таскать, тщеславный, но ради своих убеждений, легко перенесет любые трудности, не поддавшись порыву выставить напоказ свои достижения. При всей своей общительности, Бенедикт был замкнутым человеком, с легкостью игнорировал внимание слабого пола к себе, которое только крепло день ото дня.
За прошедший месяц Купер заметно сбросил вес. Глаза приобрели столь знакомую каждому медику красноту – прямое следствие хронической усталости, мышцы на руках стали более жилистыми, а нагловатая улыбка ловеласа, сменилась на натянутую и та адресовалась чаще вечно бубнящей Грейс, шалостям детей и специфичным шуткам докторов.
Кто бы мог подумать, что через каких-то восемнадцать часов, Нэд поменяется местами с этой женщиной, правда, с куда более серьезными последствиями.
Сильные порывы ветра во второй половине дня были легким бризом, по сравнению с тем адом, который творился за окнами ближе к вечеру. Завывание сирен тревоги, которое так будоражило детвору, даря им предвкушение чего-то увлекательного, близкого к панике и всеобщей истерии, заглушало вой и свист бури. Затем в какофонию стихийного бедствия вплелись сирены машин скорой помощи – начали подвозить первых пострадавших.
В воздухе летали выломанные ветки деревьев, сорванные баннеры и мелкий мусор. Даже невинная пластиковая пустая бутылка могла серьезно навредить, если бы врезалась в человека на скорости пятьдесят метров в секунду.
Телефонные линии в нескольких местах оборвались, судя по всему, сеть сотовых операторов была недоступна и медперсонал, отбывая столь тяжелую смену, с застывшими лицами суетились, исполняя свой долг и подавляя тревогу за близких, с которыми не могли связаться.
Талант Кэрол Хантер, как руководителя в подобных ситуациях раскрывался, как нельзя нагляднее и если бы не апокалиптическая погода за окном, то никто в отделении и не додумался поддаваться панике. Наоборот, гипотетическая опасность сплотила коллектив и на каждодневные мелкие неурядицы сегодня закрывали глаза или не замечали вовсе.
В архив за набором фонариков заведующая отправила Грейс вместе с Бенедиктом, в качестве тягловой силы.
Выдержке сестры Стоун хватило только до дверей картотеки, которая по совместительству служила складом для разного рода «нужных» вещей.
– Доктор Хантер зашивала?
Вопрос прогремел не то чтобы неожиданно, но Бенедикт чуть заметно дернулся, ведь все его внимание было обращено на ключ-карты и комбинацию цифр для кодового замка, которым была снабжена заветная дверь в архив.
За несколько секунд план сформировался в голове Купера и он понял, что лучшей возможности заполучить дело Маккардена, просто, не будет.
– Что, простите?
– Доктор Ванмеер накладывает швы филигранно, а тут у Вас явный шрам останется.
Кнопки однотонно запищали, когда Грейс быстро по памяти набрала пятизначный код.
Внутри огромного помещения стоял затхлый воздух и пахло пылью. Лампы дневного света зажглись автоматически от установленного около двери датчика движения. Архив был громадным и стараясь не подавать вида, Бенедикт одним ухом слушал тихий бубнящий голос Грейс, рассеянно поддерживая беседу, пока все его внимание занимал вопрос о том, по какой системе расположены бесконечные стеллажи, сплошь уставленные коробками с историями болезней.
На полках были прикреплены крохотные таблички. Теперь можно было смело испытать удачу и на деле узнать насколько амплуа болвана сыграет ему на руку. Нэд произнес по-детски восторженное с примесью любопытства «ого!» и двинулся к стеллажам.
– А что здесь хранится?
Наивный вопрос никак не вязался с торопливо бегающим взглядом, но Грейс и тут не дала себе слабину.
– Мистер Купер, лучше помогите мне. Правила внутреннего распорядка и расписка о неразглашении подписанная мною при приеме на должность архивариуса не позволяют дать Вам очевидный ответ. Возьмите стремянку. Нам нужны вот те верхние полки, там у нас фонарики... или нет.
Внезапно простое задание доктора Хантер обернулось серьезной проблемой. Грейс напрочь позабыла, в которой из коробок хранятся фонарики, но Бенедикт со спокойной совестью прыгал вверх-вниз по шаткой стремянке натыкаясь на новенькие больничные утки, ершики для унитазов, дверные ручки, электрические лампочки и даже потрепанный цифровой проектор со скромной видеотекой представленной всего двумя дисками с фильмами – Крепкий орешек и Список Шиндлера.
Он успел еще раз воспользоваться растерянностью сестры Стоун и обследовал следующий ряд стеллажей, после чего система их расположения более менее стала ему понятной. Они были расставлены в алфавитном порядке и буква «М», как назло располагалась в самой глубине архива.
Грейс стояла уперев руки в бока и ее мягкий взгляд с заметным беспокойством, прыгал от одного стеллажа к другому. На крыше что-то с оглушительной силой грохнуло и женщина подпрыгнула от испуга.
– Здание спроектировано и построено на совесть, – словно утешая саму себе произнесла она. – Мы пережили уже не один ураган. Помнится последний был в две тысячи седьмом. С крыши не сорвало ни одного листа. Из урона было только упавшее на переход между десятым и одиннадцатым корпусом дерево. С тех пор все деревья в радиусе десяти метров от центра срубили. Стадион для студентов отстроили заново, его просто смело. Вырвало из земли несколько фонарных столбов, а в пострадавших числилась только группы желторотых интернов, которые решили добраться до машины Бог знает зачем. Вы дозвонились до родных, мистер Купер.
– Да, они в порядке. У отца роскошный подвал с бильярдом, мягкими диванами и домашним кинотеатром. Вся родня там собралась.
– Повезло им...,– Грейс запнулась и Бенедикт понял, что этот вопрос был корявой прелюдией к основной части ее речи.
Пауза продлилась недолго и Нэд замер в ожидании указаний, а Грейс тяжело вздохнула и передернула плечами.
– Не стоит Вам так напрягаться, мистер Купер. Хоуп, при всей своей видимой легкости никогда не будет относиться к Вам серьезно. Так что все Ваши усилия, это временное развлечение для нее, я даже бы сказала вынужденное. Не любит она отвлекаться на подобные вещи, это ее злит. Именно поэтому, она в свое время выбрала доктора Паунда. Два или три года никто даже и подозревал, что у них отношения, настолько было все незаметно и скрытно. У Грега были настоящие к ней чувства, сильные. Такие годами не проходят, вот и мечется он, бедный, пороги ей оббивает
– За те несколько недель, что я здесь, я впервые видел его в нашем отделении. Это называется оббивает? – голос Бенедикта был полом скептицизма и сама тема разговора крайне забавляла, а потому он с трудом сохранял сосредоточенность, прилагал огромные усилия, чтобы не выпустить налицо снисходительную улыбку.
Грейс замялась и пропустила замечание мимо ушей.
– Есть женщины не созданные для брака. Хоуп явно из их числа. Гениальный хирург, но глупейшая из представительниц слабого пола, когда разговор заходит о делах сердечных. Такого мужчину упускать.
Бенедикт не удержался и фыркнул.
– Да уж... Не боитесь, что я ей ненароком расскажу об этом разговоре.
– Ничуть! Разве не замечаете, что все Ваши слова она пропускает мимо ушей? Репутация, мистер Купер, вещь упрямая. Поверхностных и безответственных персон, доктор Ванмеер и за людей-то не держит, а Вы явно в этом списке. Потому, все, что Вы ей говорите изначально снабжено ярлыком неправды. Она даже на флирт не разорилась со всеми теми знаками внимания, которыми Вы ее осыпаете последнюю неделю. И хотя этот балаган, никакого эффекта на Хоуп не возымел, я сделала для себя удивительное открытие. Раньше я видела в Вас безразличие, отчужденность, эгоизм и даже в какой-то степени жестокость, но теперь все изменилось...
– Не понимаю о чем это Вы, – Бенедикт нахмурился. Слова Грейс не лишены истины.
– Я называю это эффектом Ванмееров. При столь заурядной внешности, Хоуп покоряет людей далеко не внешностью и даже тем более не покладистым нравом, а скорее харизмой и умом, что свойственно только сильным личностям. И Ты уже не замечаешь, что она маленького роста, а униформа на пару размеров больше и неплохо бы ей хоть изредка пользоваться благами макияжа, она на тебя смотрит и ты лихорадочно начинаешь копаться – что же с тобой не так, ощущая внутреннюю потребность хоть немного соответствовать этой женщине. Так что не трать на нее деньги, парень. Тем более что надо было просто купить ей набор из разных видов сыра.
– И Вы туда же! – Бенедикт не веря своим ушам тяжело вздохнул, чувствуя, что эта отповедь его чуть ли не разозлила и он чудом удержал в памяти код от дверного замка, обмозговывая варианты, как на время «одолжить» у сестры Стоун ключ-карту.
Грейс была удивлена столь спокойной реакцией Бенедикта, считая его самовлюбленным задирой.
– И это все?
– Поверьте это только внешне! Я поражен в самое сердце Вашим откровением, и пожалуй, всерьез задумаюсь повеситься где-нибудь в темном углу, если минутка свободная выдастся. А тем, кто вдохновил Вас на столь откровенную беседу, передайте мое искреннее восхищение и признательность.
Будь Бенедикт более честолюбив, его мужская гордость была бы серьезно задета. По сути, Грейс озвучила то, что он несколько дней читал на лицах персонала детского отделения онкологии. Он не мог не понимать, что его действия считают чистой воды цирком, а умственные способности оценивают мягко говоря ниже среднего. Однако, куда больше его поразил тот факт, что Грейс Стоун оказалась на удивление проницательной и приятной в общении. Внезапно пропало ее занудство, которое на поверку, наверняка, оказалось ничем иным, как защитой от окружающих – начиная с начальства и заканчивая уборщиками. Что ж на должности старшей медсестры, умение получать от людей максимально сжатую информацию было вопрос жизни и смерти.
Грейс не смогла сдержать улыбку и не поддаться обаянию этого нахального великовозрастного увальня.
– Меня никто не вдохновлял. Разве что, сама доктор Ванмеер. Ей, как бы это сказать, постоянно нужно поддерживать очень сложное состояние души, которое простые обыватели называют надломом. Любовь в этот адский коктейль никак не входит по-моему. Этот вывод дался мне не просто, но факты упрямая вещь. Таких мужчин, как Грег Паунд не бросают едва они делают предложение руки и сердца. Не нужно ему было менять статус кво.
– Вы случаем не дипломированный психолог? – Бенедикт поразился тому, насколько Грейс глубоко переживала за личную жизнь Хоуп.
Он поправил сползающую с рук коробку, которая от ветхости грозилась развалиться вовсе.
– Прослушала пару лекций на эту тему по молодости, но основной практикум прошла в отделении. Всем работникам онкологии, спустя пять лет работы нужно выдавать дипломы по психологии. Не уроните коробку!
– Ну, если у нас пошел столь откровенный разговор, то позвольте узнать, что может связывать Хоуп с Фредди Корцетти?
При упоминании фамилии итальянца, Грейс резко изменилась в лице и отвернулась, чтобы скрыть насколько неожиданно прозвучал вопрос.
– Кто рассказал?
– Паунд обмолвился, правда сама Хоуп никак не отреагировала, но то прозвучало в контексте настолько грубом, что пришлось за нее вступиться.
– Не отреагировала, потому что это нелепые слухи и не более того!
Бенедикт мог поклясться, что в словах сестры Стоун услышал осуждение.
– Несколько лет назад Хоуп пыталась помочь одному из пациентов. Не хватало денег на операцию, она тогда еще ходила в стажерах у Хантер. Случай был тяжелым, но наша заведующая и шагу не ступит без инструкций, уходило драгоценное время, ребенку становилось хуже, как вдруг, был сделано анонимное пожертвование и именно для этого мальчика. А буквально за день до этого, Хоуп якобы видели в компании с Фредди. Одно известно наверняка, что мистер Корцетти пытался добиться ее расположения. Его мать лежала в отделении Альберта Ванмеера. Он ее удачно прооперировал. Наш центр тогда, получил огромный перевод в виде пожертвования, тогда Фредди и Хоуп и познакомились.
