Текст книги "Благословенный (СИ)"

Автор книги: Марина Сербинова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 47 страниц)

Касевес задержался еще на неделю, поймав за день до планируемого отъезда умоляющий взгляд Кэрол.

Она специально взяла отпуск, чтобы не отставлять его одного, и они целые дни проводили вместе, гуляли с детьми или, оставив их на попечение няни, только вдвоем. Уильям чувствовал себя хорошо, и выглядел так же. На вопросы Кэрол отвечал, что сердце его почти не беспокоит, и в принципе он говорил правду. Задержав свой отъезд, он позвонил Рэю, чтобы предупредить. Разговаривал он при Кэрол и Патрике, и, поймав ее лихорадочно блестевший взгляд, заметив, что она как будто изо всех сил прислушивается, чтобы услышать в трубке голос Рэя, Уильям, прикрыв трубку ладонью, с улыбкой прошептал:

– Поговоришь с ним?

Кэрол побледнела, потом покраснела, на лице ее отразились все муки ада и отчаянная борьба с собой. Порывисто поднявшись, она мотнула головой и выскочила из комнаты. Зато в трубку вцепился Патрик, подпрыгивая от радости и нетерпения на месте.

– Я! Я хочу с ним поговорить! Рэй!!! Это я, Рик! Почему ты к нам не приезжаешь? Ты нас забыл?

Уильям вышел, предоставив мальчику свободно пообщаться со своим обожаемым взрослым другом.

Расположившись на кухне за чаем, Касевес и Кэрол слышали, как Патрик возбуждено рассказывает о том, как занимается боксом, о школе и друзьях, весело хохочет, слушая, как что-то говорит ему Рэй. Кэрол сидела молча, подавлено опустив голову.

– Мама? А она убежала. Не-а, не хочет она с тобой разговаривать. Вы что, поссорились? Позвать ее?

Кэрол вздрогнула, вскинув испуганные и вместе с тем загоревшиеся надеждой глаза. Но Патрик ее не позвал и, понизив голос, чтобы его не услышали, о чем-то зашептался со своим собеседником. Кэрол снова опустила голову, еще ниже, чтобы скрыть от Уильяма выступившие на глазах слезы.

Патрик провел у телефона более часа, не в силах расстаться с Рэем, по которому безумно соскучился всем своим детским сердцем, не подозревая, как мучает свою мать, которой все это время приходилось бороться с искушением взять у него трубку и услышать родной голос, томный, мягкий, вкрадчивый, который не слышала, казалось, уже целую вечность. И только когда Патрик положил трубку, она решилась задать Касевесу вопрос, который она уже не в силах была сдерживать.

– Уилл, он… он забыл меня? Я имею в виду… разлюбил?

Старик помолчал, потом поднял на нее серьезный взгляд.

– А зачем ты хочешь это знать? Разве это что-то меняет? Разве если я тебе скажу, что он тебя не разлюбил, ты изменишь свое решение и будешь с ним? Нет. Он не может уехать с вами куда-нибудь на край света в попытке спрятаться от Джека и бросить компанию, к тому же это слишком большой риск.

– Ты не правильно понял… Я спрашиваю потому, что хочу, чтобы он меня забыл. Я переживаю из-за того, что причинила ему боль.

Касевес вздохнул.

– Забыть-то он тебя не забудет, как и ты его. И не разлюбит. Вы ж как родные друг другу, как забыть? А о его иных чувствах… что до них, так мне кажется, он уже поостыл. Мужчина он молодой, страстный, энергичный, а бабы на нем таким количеством виснут, что не до страданий ему по той, что забыл уже, когда видел. Сама понимаешь. Интересуется, конечно, и тобой, и Патриком, но огня того в глазах уже нет. Да что я тебе объясняю, ты его не хуже меня знаешь. Такие легко загораются, да быстро гаснут. В общем, что до тебя, то Рэй наш перегорел.

– Хорошо… я рада, – ответила Кэрол, гадая, правду ли говорит Уилл или просто добивается того, чтобы она не переживала по этому поводу. Старик умел лукавить, если считал, что это нужно. Но сейчас поверить ему было легко, потому что Кэрол слишком хорошо знала Рэя и могла допустить, что когда она перестала мозолить ему глаза, теперь, спустя полтора года, ни разу ее не увидев и утратив, наконец, всякую надежду, он действительно мог «погаснуть» или «перегореть» по отношению к ней, как выразился Уильям. Умом Кэрол пыталась убедить себя, что она этому рада, но сердце наполнилось еще большей тоской и чувством одиночества.

– Почему же он не женится? – опять спросила она.

– Не хочет, значит. Или женщины подходящей не встретил…

– Но Дебора…

– Послушай, Кэрол, что ты его все время женишь на Свон? Она нужна ему, как деловой работник, а не как жена. К тому же, совмещать это нельзя. Или бизнес или любовь – что-нибудь одно, иначе не будет толку ни от того, ни от другого. Думаю, Рэй это прекрасно понимает, к тому же она вряд ли в его вкусе, да и вообще, она уже не молода. Зачем она ему нужна? Если уж брать кого в жены, так молодую, здоровую и полную сил, чтобы нарожала здоровых крепеньких детей.

– Ну, так что, мало здоровых и молодых? Чего он тянет, чего ждет? Ему уже не двадцать лет, и не тридцать! Свон, видите ли, не молода! А он мальчик, что ли? По-моему, они одного возраста! Или женщина за сорок уже старуха, а мужчина – молодой человек, так что ли? – возмутилась Кэрол.

Касевес улыбнулся, смотря на нее лукавыми смеющимися глазами.

– В данном случае, когда речь идет о Рэе, это именно так. Сама не знаешь, что ли? Но дело даже не в этом. Он никогда не женится на такой, как Свон, даже если она будет молода. И вообще, я считаю, что ему и не надо жениться. Зачем? Такие, как мы с ним, не созданы для брака. Мы рождены быть свободными, мы созданы для любви, но не для семьи.

– Но Рэй говорил, что он изменился. И Куртни так сказала.

– Кэрол, ты сама-то в это веришь? По глазам вижу, что нет. И правильно делаешь. Рэй не может измениться, не может запереть себя добровольно в кругу семьи и не поднимать глаз ни на одну женщину, кроме своей жены. Ты сама себе это представляешь? Смеешься! Да, смешно. Я тоже не представляю его таким. Мы знаем, какой он, он не изменится, никогда, потому что он таким рожден, и глупо требовать от него быть другим. Так зачем жениться? Я, например, даже не помышлял об этом, потому что всегда знал, что не смогу быть верным и не выдержу, если со мной постоянно будет одна и та же женщина. И я не жалею, потому что уверен, что даже если бы предпринял попытку завести семью, из этого бы не вышло ничего хорошего. То же и с Рэем, детка. Свобода и независимость – вот счастье таких, как мы.

– Значит, он сейчас счастлив?

– Не знаю. Мне, кажется, что нет.

– Вот видишь! Значит это не то, что ему нужно!

– Он сам не знает, что ему нужно. Знаешь поговорку – хорошо там, где нас нет? Так вот это про него. Был женат, мечтал о свободе, стал свободным – мечтает жениться. А женится, опять будет плакать о свободе. Капризный мальчишка, вот кто он. То это хочу, то другое! Ну его, сам пусть разбирается со своими желаниями! Я его не понимаю, потому что всегда знал, чего хочу и что мне нужно. А он вконец испортился. Даже женщины ему стали все не такие – это уже вообще все границы переходит!

Кэрол рассмеялась.

– А какие же ему женщины нужны?

– Да черт его знает! Морщится да нос воротит, сам, наверное, не знает, что ему надо. В общем, капризничает. Разбаловался слишком женской любовью – и вот, результат. Так бывает. Что-то вроде того, когда перед тобой много прекрасной еды, а тебе тошнит от ее вида, потому что пережрал всего… – Касевес рассмеялся, когда девушка весело расхохоталась.

– Так вам, бабникам, и надо!

– О, жестокая! Ты даже не представляешь, как это ужасно, пресытиться настолько, что стать равнодушным. Это же катастрофа для мужчины, а для таких, как мы – тем более! Но ничего, такое случается, но проходит, по себе знаю. Как бы ты не пережрал, голод все равно появится.

Кэрол хохотала, слушая забавного старика, представляя себе неугомонного сексапильного Рэя равнодушным. Честно говоря, как не напрягала она свое воображение, представить этого она так и не смогла. Наверняка, старый проказник всего лишь шутит, чтобы повеселить ее или избавить от ревности, которую, конечно же, заметил у нее. Пока Касевес гостил у нее, она почти не вспоминала о своих печалях и страхах. Он с удовольствием нянчился с ее детьми, проявляя особую слабость перед близнецами, из-за того, конечно, что они были сыновьями его обожаемого Рэя. И часто с грустью смотрел на них, о чем-то задумавшись. Кэрол догадывалась о его мыслях. Он был очень удручен тем, что ему придется лгать Рэю, скрывая от него то, что для него стало бы самым важным в жизни – его детей. Это была страшная тайна, и Касевес уже ощущал на себе ее невыносимую тяжесть, зная, что никогда Рэй ему этого не простит, если узнает все-таки об этих малышах. Касевес задавался вопросом, имеют ли они с Кэрол право скрывать это от него, лишать того, о чем он мечтал, что сделало бы его счастливым и наполнило бы его жизнь смыслом, которого он не находил вот уже полтора года, впав в черную длительную депрессию, о которой можно было догадаться лишь по его взгляду. Имеют ли право лишать детей родного отца, который бы их, несомненно, безумно любил? Не имеют. Но будут это делать, чтобы защитить невинных малюток от беспощадной ревности Джека Рэндэла.

И Касевес уехал, дав слово хранить тайну.

Провожая его, Кэрол крепилась изо всех сил, борясь с выступающими на глаза слезами и отчаянной тоской, снова вползающей в ее душу после того, как ее разогнал веселый жизнерадостный Уильям. Он пообещал скоро приехать опять и горячо поцеловал ее на прощание. Потом, спрятав покрасневшие глаза, торопливо и не оборачиваясь, отправился на самолет. А Кэрол, обливаясь слезами, которые больше не могла сдержать, отправилась домой.

Глава 2

На следующий день она вышла на работу, где могла хоть как-то отвлечься, и где чувство невыносимого безнадежного одиночества притуплялось общением с людьми, хоть она и избегала с кем-нибудь сближаться. Женщины не искали с ней дружбы, убедившись в том, что она этого не хочет, но относились неплохо, даже тепло, чувствуя за ее скрытностью глубокое несчастье и горькие страшные тайны, которые и вынуждают ее оставаться закрытой для окружающих. Она пробуждала любопытство, но попытки вызвать ее на откровенность или что-либо узнать о ней оставались бесплодными. Ее считали вдовой с тремя детьми, вдовой, глубоко страдающей о погибшем муже. Кэрол позволяла людям думать все, что они хотели, в принципе, эта версия ее устраивала. Лишь бы никто не узнал правду. Когда кто-нибудь говорил ей о том, что она похожа на жену знаменитого адвоката, она как можно непринужденнее улыбалась, кивала в знак согласия и говорила, что «да, ей об этом уже не раз говорили». Как-то одна из коллег подкинула ей идею познакомиться с молодым вдовцом, Джеком Рэндэлом, который, по слухам, безумно любил погибшую жену и, возможно, женится на женщине, которая так на нее похожа. Кэрол позабавило это предложение, она посмеялась, не смотря на то, как больно было внутри.

В отличие от женщин, которые не навязывали ей свое излишнее внимание, мужчины вели себя с ней менее тактично, не давая прохода, как выразился Касевес, в прямом смысле этого выражения. Кэрол это раздражало, и она не считала нужным это скрывать. Но чрезмерный интерес сильного пола к ее особе и его внимание от этого не убавлялось, если не наоборот. Ее нежелание принять ухаживания, казалось, только подзадоривают мужчин. В компании, где она работала, у нее было несколько укоренившихся поклонников, всерьез задавшихся целью добиться ее расположения, среди которых, кстати, имелись и женатые, еще более настойчивые и навязчивые, чем холостые. Поначалу Кэрол злилась и очень нервничала из-за того, что ее не оставят в покое, как она хотела, потом стала относиться к этому с равнодушием, стараясь просто не обращать на это внимания. Ее воздыхатели относились к ней с уважением, и лишь однажды один не выдержал и распустил руки, попытавшись силой добиться от нее того, чего он хотел, повалив ее на стол прямо в своем кабинете. Кэрол удалось вырваться и убежать, а уже через десять минут она с удивлением увидела, что наглец отправился домой с подбитым глазом и злобно поджатыми губами. Ей оставалось только гадать, кто из ее поклонников учинил расправу, наказав ее обидчика. Она этого так и не узнала. Но больше насилию не подвергалась. Она давно заметила, что мужчины относятся к ней с каким-то трепетом и нежностью, не так, как к другим окружающим женщинам, пытаются услужить, помочь и никогда не отказывали, если она обращалась с какой-либо просьбой. Она не знала, почему. Но если предстояла какая-нибудь взбучка или нужно было о чем-либо попросить начальника, на эту роль неизменно выдвигали ее особу, как бы она не противилась.

– Но почему я? – возражала Кэрол. – Я даже не знаю, что сказать…

– А ты ничего и не говори, – отвечали ей, чуть ли не силой вталкивая в кабинет директора. – Ты только взгляни на него своими волшебными глазками – и все.

И Кэрол на самом деле неизменно добивалась успеха, что привело к тому, что она стала постоянным связующим звеном между коллективом и директором, которого из-за его суровости все ужасно боялись, но которого перестала страшиться Кэрол, узнав, что этот старик не такой уж страшный и злой, как кажется, и что с ним просто нужно уметь правильно разговаривать. Видя, что она мелькает у него перед глазами больше всех, старик сделал вывод, что коллектив выбрал ее своим неформальным лидером, а потому сделал ее лидером формальным, убедившись, что женщина прекрасно разбирается в строительном деле, не смотря на молодость. Ее порекомендовала Дебора Свон, заверив, что девушка, помимо строительного университета, обучалась у самой Куртни Мэтчисон и работала с нею, что было прекрасной рекомендацией. Кэрол была шокирована неожиданным повышением, немного напугана, но довольна. Куртни бы гордилась ею. К тому же прибавление к зарплате было не лишним. Кэрол освоилась с новым назначением легче и быстрее, чем сама ожидала. Она помнила, чему учила ее Куртни, следовала этому и подражала ей во всем, кроме, может быть, властности и деспотичности. Этого в ней не было вообще. Работа доставляла ей удовольствие и была некой отдушиной, утешением. И с директором у нее сложились довольно теплые отношения. Она видела, что нравится ему, что он ей благоволит. И радовалась про себя тому, что он в свои шестьдесят лет уже не делал попыток ухлестывать за женщинами, хоть и выглядел намного моложе своего возраста и отличался завидным здоровьем и страшной энергичностью.

Что до Деборы, то она узнала о том, что Кэрол жива, как только увидела произошедшие резкие перемены в Рэе, чье безутешное горе вдруг резко испарилось. Она пришла за ответом к Касевесу и тот, понимая, что обманывать ее бесполезно и зная, что на нее можно положиться, все ей рассказал. Дебора помогла Кэрол с обустройством и работой, не опасаясь того, что Джек может это узнать, и пользуясь тем, что даже если он приглядывался к Рэю и Касевесу, то заподозрить ее в чем-либо ему бы даже в голову не пришло. Так Свон помогала Кэрол прятаться от мужа только ради того, чтобы девушка не вернулась в город, в жизнь и в мечты Рэя. И Кэрол, прекрасно это понимая, боялась, что, так и не дождавшись любви от Рэя и не получив результата своих усилий, Свон разозлится и из мести сдаст ее Джеку. Но Уильям уверял, что Свон не сделает этого, никогда. Рэй вертел этой сильной женщиной, как хотел, превратив в свою безропотную рабыню. Дебора жила им, он стал для нее важнее себя самой и, судя по всему, она ничего не могла с этим поделать, даже если и поняла, что он никогда не будет принадлежать ей. Она продолжала работать с ним, довольствуясь той ролью, что он ей отводил – роль своего заместителя в компании. Она не могла заставить его обратить на себя внимание иначе, но, видимо, и уйти не могла тоже. Кэрол было жаль эту женщину, забывшую о своей гордости и независимости, насмерть угодившую в сети Рэя, из которых уже не выпутаться. Кэрол не надеялась, что Рэй, не испытывая влечения, сжалится и ответит на любовь Деборы. Чувства женщин его всегда мало волновали, как и их страдания из-за него, в основном, он придавал значение лишь своим собственным. И Кэрол была единственной, ради благополучия которой он готов был пожертвовать собой и своими желаниями. И, пожалуй, Куртни, безнадежно прикованная к постели, которая, лишь став калекой, смогла добиться от него настоящей преданности и геройского самопожертвования ради нее, которое он готов был совершить, и которое она не захотела принять. А на всех остальных ему было глубоко наплевать, как настоящему эгоисту, которым он всегда был и будет. И этот эгоизм позволял ему непринужденно и без зазрения совести пользоваться в своих целях расположением людей, в особенности, любовью женщин. И он умел делать это мастерски, так, что никому даже в голову не приходило, что их попросту используют. И Дебора живой тому пример. Она делала все, чтобы помочь ему в бизнесе и не сердилась на то, что он вынуждает ее страдать, оставаясь равнодушным к ее любви. Она считала, что мужчина не виноват в этом, что сердцу не прикажешь, уверенная, что если бы он мог, он бы полюбил ее, и благодарная уже за то, что он не лукавит с ней, не пытается задурить голову, пользуясь ее чувствами к нему, относится с крайним уважением и почтением, не допуская, чтобы она чувствовала себя уязвленной, чтобы страдало ее самолюбие оттого, что он не отвечает ей взаимностью. «Я не могу тебя полюбить, но я очень ценю тебя, я восхищаюсь тобой, ты мне нужна и ты мне очень нравишься» – вот что демонстрировал он своим отношением к ней. И хотя этого ей было мало, она решила, что это лучше, чем ничего, потому что без него своей жизни уже не представляла. Ну, и конечно, как всякий влюбленный человек, она таила в душе надежду, что ей все-таки удастся покорить объект своих желаний. Только Кэрол, зная Рэя, понимала, что раз он до сих пор не проявил к Деборе никакого интереса, то этого уже не случится. И против собственной воли эгоистично радовалась этому в душе, не желая ни с кем делить Рэя.

В офисе ждали прибытия директора из другой компании, с которой намечался несколько совместных крупных проектов. Кэрол подготовила подробный доклад о будущих проектах, над которым корпела уже не одну неделю, и который заранее одобрил ее начальник. Она еще раз изучала и тщательно проверяла чертежи архитекторов, помогавших ей в проекте, и в сотый раз проверяла свои чертежи, основные и самые важные, когда ей доложили, что партнер прибыл в офис и директор приглашает ее в свой кабинет для совещания. Вздохнув поглубже, чтобы унять волнение, Кэрол захватила папку с бумагами и отправилась в кабинет директора. Это был ее самый большой проект, поэтому она ужасно боялась не справиться с возложенной на нее ответственностью.

Начальник встретил ее улыбкой, поднявшись навстречу.

– Наш главный архитектор и руководитель проекта, познакомьтесь, господа, Сандра Эванс. Мисс Эванс, наши партнеры, мистер Кевин Дорован, генеральный директор…

Остальных имен присутствующих в кабинете специалистов, приехавших с генеральным директором, Кэрол не услышала и не увидела, уставившись на изумленно вытаращившего на нее глаза молодого мужчину, который, увидев ее, был так поражен, что выронил из рук какие-то документы, разлетевшиеся по полу. Его люди недоуменно покосились на него, а начальник Кэрол улыбнулся, подумав о том, что его главный архитектор, конечно, достаточно красива, чтобы произвести впечатление на мужчину, но он не думал, что настолько, чтобы так сразить, заставив несчастного так побледнеть, что, казалось, он свалится сейчас в обморок. Один из мужчин присел, собирая разлетевшиеся по полу бумаги.

А Кэрол застыла на месте, ни жива, ни мертва, прижав папку к груди и с ужасом смотря на Кевина.

Сомнений в том, что он ее узнал, не было.

– Простите, как вы сказали?… – растерянно обратился он к директору.

– Сандра Эванс, – как ни в чем ни бывало, повторил тот.

Кевин устремил пристальный взгляд в глаза девушки, слегка приподняв бровь, и губы его тронула улыбка.

– Простите, мисс Эванс. Вы так похожи на погибшую супругу Джека Рэндэла, с которой я был лично знаком, что я немного опешил, увидев вас.

Кэрол выдавила в ответ улыбку и кивнула, не в силах произнести ни слова. Кевин протянул ей руку, и она, подавив порыв убежать, вложила кисть в его ладонь, которую он пожал крепче, чем того позволяли приличия, почти причинив ей боль. Кэрол собралась с духом и постаралась сосредоточиться на работе, избегая смотреть на Кевина. Зато он не отводил от нее взгляда и, казалось, слушал ее в пол уха, потеряв интерес к докладу и вообще к будущим проектам. Лишь кивал для видимости. Когда она закончила, он сказал, что она превосходно поработала, что он всем доволен и его все устраивает. Единственное, что он хотел бы, так это лично взглянуть на места будущих построек, то есть объектов, и любезно попросил «мисс Эванс» их ему показать. Прежде чем Кэрол успела отказаться, ее директор выдал свое согласие, лишив ее такой возможности, разве что написать заявление об увольнении. Но Кэрол не могла позволить себе потерять работу, поэтому вынуждена была согласиться на поездку. Кевин пожелал отправиться сегодня же.

Кэрол поехала домой, чтобы подготовиться к самолету и попросить няню остаться на ночь. Она не понимала, зачем Кевин решил лететь вечером, когда они могли сделать это завтра утром, посмотреть объекты и вернуться. Все равно сегодня им вряд ли удастся попасть на объекты до темноты, а значит, смотреть их они будут только завтра. Она пыталась объяснить ему, что лететь сегодня нецелесообразно, но он решительно настоял на своем. Кэрол пришлось подчиниться. Последний раз она видела Кевина Дорована на панихиде по Куртни, но тогда он не решился к ней подойти даже для того, чтобы выразить соболезнования, и поспешил поскорее ретироваться, когда поймал на себе взгляд Джека. Его страх можно было понять, но все же Кэрол в тот момент почувствовала к нему презрение. Рядом с дерзостью и бесстрашием Рэя, никогда ни во что не ставившего Джека, трусость перед ним Кевина, которого один лишь взгляд Джека обращал в поспешное бегство, выглядела в ее глазах особенно жалкой.

Господи, неужели мир так тесен, чтобы натыкаться в нем на тех, кого она когда-то знала, будучи Кэрол! Она была раздосадована и выбита из колеи этой неожиданной встречей. Хотелось собрать вещи и уехать подальше, сбежать, от Кевина и от всех, кого она еще может встретить, и кто узнает в ней Кэрол Рэндэл и, не дай Бог, решит обрадовать ее воскрешением Джека. Но легко было сказать «уехать»! Оставить хорошую должность, оказаться без работы с тремя детьми, куда-то их тащить, снова обустраиваться, в общем, начинать все сначала, бросив все то, чего добивалась полтора года, и только потому, что столкнулась нос к носу с Дорованом, будь он неладен! Нет, главное не паниковать. То, что Кевин узнал о том, что она жива, еще не значит, что он побежит докладывать об этом Джеку или станет всем подряд рассказывать, кто она есть на самом деле. Зачем ему ей вредить? Тем более, если она попросит его молчать.

Немного успокоившись, Кэрол отправилась в аэропорт, где должна была встретиться с ним. Он уже ее ждал. Подарив ей свою самую очаровательную улыбку, на которую только был способен, он непринужденно положил руку ей на талию и повел в зал ожидания.

– Ты, как я вижу, женился? – улыбнулась Кэрол, отстраняясь и поглядывая на его окольцованный палец.

– Да. А ты, как я понимаю, теперь свободна? – с насмешкой парировал он.

Кэрол промолчала. К волнующей его теме он вернулся уже в самолете. Смотря на нее с нескрываемым любопытством, он внимательно изучал ее взглядом.

– Ну, и как это понимать? – ухмыльнулся он.

– Что? – холодно отозвалась Кэрол.

– То, что тебя вот уж полтора года, как похоронили, а ты по миру разгуливаешь и людей пугаешь. Скрываешься, что ли? Прячешься? От кого?

Кэрол так и подмывало бросить ему в лицо, что это не его дело, но она сдержалась, понимая, что лучше не грубить тому, в чьих руках твоя тайна и даже твоя жизнь.

– У меня есть на то причины, Кевин, – уклончиво ответила она.

– Ну, это само собой, разумеется. Просто так себя хоронить никто не будет. Так от кого ты сбежала?

– Ото всех.

– Ого, интересненько! Что, даже от мужа? Хочешь сказать, Рэндэл ходит на твою могилку и не знает, что ты жива?

– Не знает, и надеюсь, никогда не узнает.

– Ничего себе! Круто ты с ним обошлась. Он же, как вроде, любил тебя, за что ж ты его так, а?

– Так было нужно, – отрезала Кэрол, ясно давая понять, что не намерена делиться своими тайнами. – Кевин, я очень прошу тебя…

– Да я понял, без проблем! По старой дружбе и из моей личной любви к тебе, буду нем, как рыба. Не волнуйся.

Откинувшись на спинку кресла, он задумчиво улыбнулся.

– Надо же, как все обернулось, – злорадно проговорил он, явно забавляясь в душе над Джеком. Помолчав, он вдруг спросил:

– А мужчина у тебя есть? Не с любовником ли ты сбежала от муженька?

– Нет, – ответила сквозь зубы Кэрол.

– Ну, сейчас-то ты спишь с кем-нибудь. Ни за что не поверю, чтобы такая женщина была одна. Живешь с мужчиной или просто встречаешься? Или их у тебя много?

– Послушай, Кевин, расскажи-ка лучше о своей жене. Наверное, это изумительная девушка, раз ты ее выбрал.

Но беседовать о жене Кевину явно не хотелось.

– Если у тебя никого нет, то я мог бы… э-э, помогать тебе, заботиться. Тебе, наверное, нелегко приходится. Да и нельзя женщине без мужчины…

– Почему это? – Кэрол устремила на него насмешливый взгляд. – Я прекрасно обхожусь без мужчины. И не я одна. Женщины не так беспомощны, как вы, мужчины, хотите думать.

– Это вы, женщины, хотите думать, что можете жить без мужской поддержки. Не вижу причин тебе отказываться от моей дружбы. Ведь не зря же судьба нас свела, а? К тому же нам предстоит работать вместе.

– Спасибо, Кевин, – улыбнулась признательно ему Кэрол. – Спасибо за заботу, но мне нравится моя независимость и свобода. А тебе есть, о ком позаботиться, теперь у тебя семья. Кстати, дети есть?

– Нет, – буркнул он, раздосадованный и обиженный. – А ты все такая же упрямая, ничуть не изменилась.

– Не обижайся, Кевин, – она ласково положила ладонь на его руку. – Я привыкла быть одна, и твоей жене вряд ли придутся по душе наши отношения. Да я так и не могу. Если ты не считаешь зазорным заводить любовниц, то я для этого не подхожу.

Он угрюмо промолчал.

Из аэропорта они сразу поехали в гостиницу, запланировав посетить участки для будущих зданий завтра, и разместились в разных номерах. Первым делом Кэрол позвонила домой, чтобы узнать у Аманды, как дети. Потом собралась отправиться в душ, когда в дверь постучали.

На пороге появился Кевин.

– Пойдем в какой-нибудь ресторан, поужинаем. Я голоден, как зверь!

Кэрол устало опустила плечи, подняв на него мученический взгляд.

– Кевин, я так устала… Я уже сделала заказ в номер. Поем и лягу спать. Давай сходим в ресторан завтра после того, как посмотрим объекты, и пообедаем, не спеша, с удовольствием. Хорошо?

Он пожал плечами.

– Хорошо. Завтра, так завтра.

Закрыв за собой дверь, он быстро пересек комнату и, схватив девушку, повалил на постель. Не ожидавшая нападения Кэрол попыталась его оттолкнуть, отворачиваясь от страстных поцелуев, но он решительно подавил ее сопротивления, стиснув в сильных объятиях и придавив своим весом.

– Нет! Нет! Отпусти меня! Я не хочу! – она стала яростно вырываться, пытаясь столкнуть его с себя и отталкивая жадно мнущую ее грудь ладонь.

– Плевать! – рявкнул он в ответ и, схватив ее за плечи, с силой встряхнул. – Зато я хочу, поняла? Не дергайся, моя неприступная красавица, не то пожалеешь. Думаешь, я забыл, как ты воротила от меня свой носик, выставляя на посмешище перед всеми, считала меня тебя недостойным. Конечно, ты же была любимицей Куртни, и сам Джек Рэндэл добивался твоей любви, куда уж мне, не дотянуться до такой высокой звезды! Только все изменилось, не так ли? Нет больше Куртни, и Рэндэл больше не твой цербер. Так что нечего нос задирать, теперь по нему и получить можно, и не кому за тебя заступиться, ведь так?

– Скотина! Убирайся отсюда, я закричу!

– Не думаю. Ты же не хочешь, чтобы я обиделся и поехал к твоему мужу сообщить радостную новость о том, что его любимая, из-за которой он так со мной поступил, жива, прячется от него и водит за нос, как последнего идиота, пока он ее оплакивает.

Кэрол замерла, смотря на него широко раскрытыми глазами, которые заблестели от слез.

– Кевин, пожалуйста… не надо. Он же меня убьет.

– Не сомневаюсь. Конечно, за такое и надо убивать. Заставить его похоронить сына… Да мне даже страшно представить, что он с тобой сделает, – он улыбнулся, поглаживая большим пальцем ее губы. – Поэтому мне очень бы не хотелось рассказывать ему о тебе. Ну, что же ты молчишь? Что скажешь?

Улыбнувшись, он наклонился и прижался к ее губам. Кэрол закрыла глаза, задыхаясь от ярости, но в следующее мгновение отвернулась и опять стала вырываться.

– Если ты расскажешь обо мне Джеку, я побеседую с твоей женой! – прохрипела она с ненавистью. – И расскажу ей о тебе! Не думаю, что она обрадуется, узнав, что ты домогаешься других женщин, да еще такими подлыми способами, шантажом и угрозами!

– Я не шантажирую тебя, и тем более, не угрожаю. Просто говорю, что если ты меня обидишь и на этот раз, я больше не останусь безответным. Сколько можно? Хватит. А что до жены, так можешь рассказывать, что хочешь, только она тебе все равно не поверит.

Он стал торопливо расстегивать пуговицы на ее блузке и, не смотря на отчаянные попытки девушки ему помешать, обнажил ее грудь и начал жадно целовать.

– Дерись, дерись, недотрога, все равно уже попалась, – ухмыльнулся он и, когда она попыталась закричать, зажал ее рот ладонью. – Тише, тише, моя хорошая. Спокойней. Не такой уж я и страшный. Тебе понравится. Давай, милая, я сниму с тебя все эти тряпки, ты же не хочешь, чтобы я их порвал, ведь тогда тебе не в чем завтра будет выйти на улицу. Я сейчас уберу руку, но если ты закричишь, я, так и быть, уйду. И прямо отсюда, сейчас же, отправлюсь к Джеку. Ну, договорились? Мир?

Он осторожно убрал ладонь от ее губ и накрыл их своим ртом.

Кэрол позволила ему стащить с себя одежду, и, пока он раздевался сам, сделала попытку ускользнуть, но он поймал ее и уложил на место. А через минуту сопротивляться уже не было никакого смысла…

Когда он ее отпустил, только уязвленная гордость не позволила ей расплакаться. Натянув на обнаженное дрожащее тело покрывало, Кэрол отвернулась, судорожно сжимая челюсти. Видеть довольное блаженное выражение на его лице было противно. В дверь тихо постучали. Преисполненный бодрости и энергии, Кевин вскочил с постели и влез в штаны.

– Одну минуту, пожалуйста!

Кэрол встала и, гордо распрямившись, прошла мимо него в ванную. Он проводил ее вожделенным взглядом, разглядывая прекрасное обнаженное тело, которое она не пыталась больше прикрыть, и сладострастно облизнул губы, с трудом подавив порыв пойти за ней. Поспешно собрав разбросанную одежду и запихнув ее в шкаф, он открыл дверь.