Текст книги "Воздаяние Судьбы"

Автор книги: Марина Казанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц)

Глава 21. Последний визит

– Мы всё знаем. – с такими словами встретила его у дуба Брунгильда. Была она в одном из трёх своих обличий – в виде простой молодой женщины, такой она являлась летом в деревне Блошки. Когда предстоял нелёгкий разговор, валькирия становилась именно такой.

– Вот ты и прибыл. – кивнул Лёну Магирус Гонда.

Лён перенёсся по их неслышному зову именно сюда – к волшебному лесному дубу-великану. Жребий завершён, и он свободен.

Они зашли внутрь необьятного ствола и теперь сидели в уютной комнатке, которая была жилищем начальницы лесной школы – ведьмы Фифендры, по совместительству валькирии Брунгильды.

– Нам надо кое-что тебе сказать. – произнесла волшебница. – Не думала я, что это случится так скоро. Всё надеялась, что судьба потерпит. Но ошиблась.

– О чём ты, Брунгильда? – поразился Лён, но наткнулся на печальный взгляд Магируса.

– Есть у волшебников одно очень неприятное свойство. – сказала она. – Можно сказать, рок. Ты никогда не думал, отчего люди стараются избавиться от своих детей, в которых проявляется дар волшебства? Зачем я заколдовала этот лес? Почему лишаю подброшенных детей памяти?

Нет, он не задумывался над этим. Всё ему казалось как бы само собой – всё естественно. А в самом деле, почему люди стараются избавиться от мага в своей семье? Разве это так плохо?

– Да. Есть у прирождённых волшебников такой рок. – подтвердил Магирус. – Они теряют родных. Рано или поздно. Поэтому, едва у ребёнка обнаружится такой дар, люди стремятся отвести его в одно из таких мест, к другим волшебникам. Если бы не это, такие дети были бы обречены на гибель. Мы все понесли утраты – и я, и Брунгильда. Она потеряла сына, я – невесту. Причастники магии рождаются спонтанно – это может произойти в любой семье. Это значит, что среди их предков был какой-то маг. Свойства накапливались с поколениями и проявлялись – иногда сильно, иногда слабо. Мы собираем таких детей и учим их, внимательно наблюдая за ними – в ком проявится подлинный талант. Бывает так, что мы даже искусственно заглушаем такой дар, если человек недостоин. У некоторых нет дара вообще – их бросили по ошибке, как Долбера.

– Твои родители погибли, потому что ты волшебник. – сказала Брунгильда. – Мне следовало раньше объяснить тебе что придётся распрощаться со своим миром.

– Тогда они бы остались живы? Но ведь дядя Саня мне не родной отец.

– Ты любил его. – ответил Магирус.

– Волшебники теряют только родителей? – горько спросил Лён.

– Нет. И братьев, и сестёр, и жён, мужей из простых людей – не магов. И особенно детей. Бывает, что дар выявляется довольно поздно, когда человек уже создаёт семью. Это проклятие Селембрис, а в чём причина – мы не знаем. Это судьба. Мы все одиноки. Впрочем, если бы не одна возможность, племя волшебников вообще исчезло бы. Мы оставляем своих детей, как все прочие люди. Редкость рождения волшебника компенсируется долгой, очень долгой жизнью. Мы удаляем от себя своих детей – в другой мир, как люди отправляют их в заколдованный лес.

– Значит, если бы я перенёс маму и Семёнова в Селембрис, они бы всё равно погибли?

Волшебники кивнули головами.

– Надо было оставить их в том мире и уходить. – сказала валькирия. – Я хотела поговорить с тобой, но не успела – Жребий помешал. Обычно всё происходит в одно-два погружения, но ты задержался очень долго.

– Да. – мрачно ответил Лён. – Я много раз мог завершить Поиск, но всё колебался. Теперь тот мир мне стал чужим. Я не хочу туда возвращаться. У меня теперь даже нет дома.

– Всё верно. – ответил Магирус. – Но, дело в том, что связь между нашими мирами истончилась. Ранее люди – не волшебники – могли сколько угодно проходить в Селембрис, если их кто-то проводил. Потом количество таких посещений стало сокращаться. Тот, кто проходил свыше определённого лимита, терял память и становился жителем этой страны. Когда ты пришёл, можно было пройти четыре раза. Потом – три, а теперь один, но скоро затянется и этот портал.

Он ошеломлённо переводил глаза с одного на другого. Отчего же так? Почему всё довольно долго было хорошо, а именно его появление словно затянуло окно между мирами?

– Я думаю, причина в том, – сказал Магирус, словно читая его мысли, – что последний потомок магического племени покинул вашу планету. На Земле больше нет волшебников – так оно всегда и происходит. Ты пришёл, и путь закрылся. Проблема ещё и в том, что миры, достигшие определённого технологического уровня, как бы кастрируют сознание своих жителей. Конечно, это метафора, люди сами обирают себя – они порождают вокруг себя химерическое пространство, неживую среду. Духовное пространство вашей планеты, словно паразитами, облеплено такими пузырями – они составляют прослойку между миром Земли и Селембрис, и она становится всё непроницаемее.

– Мне всё равно. – угрюмо ответил Лён. – Я отрекаюсь от того мира. Я житель Селембрис.

– Тогда у тебя остался последний долг перед твоим миром. – ответила Брунгильда, ласково кладя руку ему на плечо.

Магирус тоже улыбнулся, и Лён растерянно посмотрел на обоих – какой ещё долг? Перед кем?

– Прежде, чем ты отправишься на поиски Пафа, вернись домой и забери всё, что тебе дорого. Может, это фотографии, вещи какие-нибудь. Не оставляй ничего, о чём мог бы пожалеть. Но это ещё не всё. Ты не знаешь, что нынче за день?

Какой сегодня день? Когда он вышел из психушки, была явно весна, только холодно очень… А здесь так тепло. Так, что же за день?

– Тридцатое апреля. – с улыбкой сказал Магирус. – Сегодня в полночь время в вашем мире и в Селембрис совпадёт, и это будет последняя возможность пригласить кого-нибудь в наш мир. Зачем? Сегодня Вальпургиева ночь – мы отправляемся в полёт к своим истокам, а ты достиг совершеннолетия – восемнадцати лет. Так что сегодня ты впервые отправишься в полёт и можешь взять с собой спутника. Выбери того, кто тебе дорог. Сегодня мы пьём особенное вино – оно одушевляет самые диковинные фантазии. Так что, иди и подготовься, все разговоры отложим на потом.

– Кого ты позовёшь? – спросил Магирус. – Наташу?

Наташа. И она его оставила. Если бы у него была с ней связь, он бы нашёл слова, чтобы убедить её и обязательно позвал бы в эту ночь. Но Наташа сейчас где-то за границей, богатая и независимая – может, ей больше Селембрис и не нужна.

– Пойду, пожалуй. – сказал Лён магам. – Вещи соберу, Костика с Федькой навещу. Да! Я их позову!

Он вышел с волшебниками из дуба, и Брунгильда открыла перед ним котёл с заранее сваренным составом – это было волшебное вино. От него исходил чудный аромат, и Брунгильда со смехом призналась, что для несовершеннолетних это вино пахнет просто отвратительно и выглядит также, чтобы не напились и не вляпались в какую-нибудь историю. В такие ночи все ученики сидят по келейкам и носа не высовывают! Вот какое зелье нёс он с Пафнутием тогда, столько лет назад, на Лысую Горку!

***

Он возник возле школы, у крыльца, откуда испарился сегодня утром. В разгорячённые теплом Селембрис щёки сразу ударил холодный ветер – здесь была холодная погода и шёл слабый дождь.

Не обратив внимания на лёгкий испуганный вскрик за спиной – кто-то заметил его появление из пустоты – он направился к дому. Обошёл его и посмотрел снизу на окна своей комнаты. Вот она там, родная, тёплая, солнечная. Вон его старые лыжи на лоджии, трёхлитровые банки на шкафчике. Стёкла лоджии мутные, грязные – мама ещё в апреле вымыла бы их, а эта…

Лён сосредоточился и совершил перенос в пространстве – пока ещё он должен видеть место, куда собирается переместиться. Возникнув на лоджии, он чертыхнулся, попав ногами во всякое барахло, наваленное на полу. Облупленный трёхколёсный велосипед отлетел в сторону, попав в какой-то тюк с тряпьём. Раньше здесь было здорово сидеть в такую дождливую погоду и смотреть на улицу с большой кружкой чая. Потом Лён соверил ещё один перенос – за балконную дверь. Вообще-то ему было совершенно безразлично, есть кто дома, или нет – он в любом случае сделает то, что собирался – но всё же было приятно, что ему повезло не встретить никого из этй новой семьи.

Вдохнув пропахший мочой и пылью воздух бывшей своей комнаты, он окончательно понял, что дом этот больше не его. Достаточно иллюзий. Он уходит, и уходит в гораздо лучший мир, так что пусть эти наслаждаются…

Компьютер сдох, что, впрочем, не имеет никакого значения – в Селембрис нет электричества, так что про виртуальные игры придётся забыть навсегда. Лён без сожаления отвернулся от своей любимой машины – рвать концы, так рвать. А что ещё ему дорого в этом доме? Ни одной маминой вещи не взять – всё прибрала к своим слабым рукам Рая. Ничего не осталось и от Семёнова – что не загребли Верка с Евгением, то поимели новые хозяева.

Брезгливо скинув с дивана мокрый сиканый ком, он бросил отмыкающее слово и открыл диван, в котором лежали последние его сокровища. Одежда ему больше не нужна – из всего он вырос, к тому же на Селембрис носят всё другое. Откинув в сторону постельное бельё, подушку и одеяло, он вытащил то за чем пришёл – дорожную замшевую сумку, в которой хранились волшебные вещи, найденные в поиске. Закинув сумку на плечо, он увидел и ещё кое-что: целлофановый пакет с фотографиями из прошлого. Там были все – и мама, и Семёнов, детские снимки с Федькой, и кадры из прошедшего лета, когда они так счастливо провели с Наташей целый месяц в деревне.

Лён хотел было присесть да посмотреть, как вдруг дверь тихо отворилась, и в проёме возникло бледное видение – Рая Косицына собственной персоной. С вытаращенными в испуге глазами она вплыла в комнату – из-под яркого Зоиного халатика выглядывала на ней застиранная ночная сорочка.

"Наверно, приняла меня за привидение!" – со внутренним смешком подумал Лён. – Не ожидала, думала: избавились"

Злость овладела им, и он, повинуясь мстительному чувству сделал то, что мгновенно пришло ему в голову: провёл по себе иголкой и облачился в дивоярские доспехи, потом засунул пакет в сумку, а через секунду испарился. Вот будет смех, когда Рая будет уверять Петровича, что видела привидение!

Оказавшись на улице, Лён был уже без доспехов, а снова в своей толстовке и джинсах. Было холодно, и он обежал дом. Дверь подъезда повиновалась его слову – а раньше ведь пришлось бы ждать, пока кто-нибудь войдёт!

Федьки дома не оказалось.

– Ты кто? – спросил опухший Бубенцовский-старший, он был небрит, в трусах и зевал. Мужик явно заливал все выходные, и теперь страдал от похмелья.

– Нету Федьки. – ответил мужчина. – Гулять он пошёл. У них в школе сегодня дискотека на всю ночь.

Уже закрывая дверь, он вдруг вспомнил:

– Это ты, Косицын? Когда же ты так вымахал? В прошлом же году совсем мальчонка был!

Значит, в школе дискотека? С каких это пор? Раньше директриса ни за какие бабки не соглашалась на дискотеку – всё разорят! Или это новые моды пошли, вроде кабинета магии?

Добежав до школы, Лён так же легко миновал все препоны в виде закрытых дверей и охранника. Он навёл на себя покрывало незаметности и в виде лёгкой тени проскользнул в вестибюль школы, которая столько лет воспитывала его. В школе явно шло веселье – в спортивном зале гремела музыка и слышался многоголосый шум.

В своём обычном виде он вошёл в зал – не хватало только, чтобы на него налетали пары. Обходя стоящих у стены, Лён ловил на себе любопытные и изумлённые взгляды – его даже откровенно сторонились.

"Боятся, что я на них наброшусь и покусаю." – усмехнулся он.

Федьку нашёлся почти сразу – он стоял в толпе одноклассников и бросал завистливые взгляды на девчонок.

Одноклассники бросились к нему с расспросами, но Лён уже отстранился от школьной темы – ему уже было с ними скучно. Только Федька, старый друг, был ещё ему дорог.

– Я всё понял. – сказал Бубен, выслушав его. – Я рад, что ты вывернулся. Впрочем, я и не сомневался. Значит, уходишь навсегда? Само собой, я бы тоже ушёл.

Но на приглашение посетить Селембрис в последний раз он покачал головой. Нет, не то, чтобы не хочет – хочет, конечно… Только, как бы это правильно сказать, он теперь решил жить иначе. Волшебная страна это здорово, но жить-то ему придётся здесь. После прошлой зимы, когда они с Костяном побывали в Селембрис, он целый год был, как одурелый – всё мечтал. Такая это отрава – Селембрис. После этого жить обычной жизнью тошно до невозможности. Так вот, он это пережил, и больше не хочет. Теперь он понимает, что ему всё время втолковывал отец: жить он будет так, как сумеет себя обеспечить. Так что, Федьке не мечтать надо о принцессах, а хорошо учиться, чтобы потом поступить в институт, а то придётся в армию идти. А папка только тогда платить будет за него, когда он покажет результат. Так что, никакой Селембрис.

Так и закончился разговор со старым другом – Федька смотрел в сторону, чтобы скрыть фонарь на скуле. Наверно, папаня спьяну приложил.

Костика он нашёл в толпе танцующих. Высокий Чугун выделялся даже среди старшеклассников, да и был, пожалуй, старше них. Светловолосый парень – он перестал стричься под ноль – медленно кружил с высокой плотной девушкой с завидной косой ниже попы. Когда пара повернулась, Лён ошеломлённо прошептал:

– Забава!

Слегка конопатая сероглазая девица с большим румянцем на пухлых щеках была до изумления похожа на Забаву Потятишну! Когда же Костик повернулся лицом и поднял свои томные очи, то радостно встрепенулся при виде Лёньки.

– Вернулся!

Он вытащил друга и барышню в коридор, познакомил их:

– Оксана! Лёнька!

– Здоровеньки булы. – сочным альтом произнесла девушка, крепко пожимая Ленькину ладонь своей широкой ладонью без всяких маникюров.

"Вот это девушка!" – восхищённо подумал тот, а Чугун так и не сводил глаз со своей красавицы.

Так что не стал Лён предлагать ему последний визит в волшебную страну – тот, как и Федька, перемаялся Селембрис.

Попрощавшись с Костиком, Лён отправился на выход – больше здесь делать было нечего. Но тут навстречу ему попалась шишига.

– Так он их тут всех оставил?! – изумился Косицын. Надо было срочно ликвидировать весь магический зверинец, не стоило без присмотра оставлять неприрученный полтергейст. Это Лембистору плевать – демон всё-таки!

– Иди сюда, дневничка поешь. – позвал он дурацкую зверюгу. Любимым лакомством шишиги были дневники с двойками и длинными комментариями красной пастой. Переправив нелепое животное в Селембрис – откуда только Лембистор выкопал такое! – он пошёл дальше. Требовалось отыскать Малюту – подлец обитал тут с прошлого года, и явно набрался хитрости – это вам не простота в чешуях!

Лён шёл по коридорам, снова прикрывшись завесой незаметности – просто серая тень на блеклом фоне стен – коридоры были пусты, и только у входов в рекреации дежурили учителя. Надо думать, директриса сумела оградить школу от варварских посягательств – на время дискотеки вход на верхние этажи закрыт.

На втором этаже дежурила Маргарита Львовна, или Маргуся. Когда-то она была Лёньке врагом, теперь же он увидел немолодую, усталую и больную женщину. Она стояла у окна и смотрела на улицу.

Маргарита Львовна всё же услышала какой-то посторонний звук – она обернулась, ища его источник, недоумённо оглядела пустой коридор и снова повернулась к окну. Лён тихо прошёл мимо, чтобы не тревожить её.

Минуя кабинет физики, он услышал голоса и вспомнил: что-то говорили ему про то, что в кабинете Карпа откуда-то возник волшебный кран с выпивкой! Тогда Лён посмеялся этому, а теперь вдруг понял: да это же как раз его, Лёнькина работа! Ведь был тогда урок магии, когда все, как идиоты старались превращать воду в вино, а он был занят и провёл пассы кое-как! Да, тогда ему ещё двойку поставили по маги! Это ему-то, который так мастерски обращает воду в вино! Он в тот раз совершенно неконкретно сделал пасс и промахнулся, а ведь за стеной кабинета прикладной магии как раз находится лаборантская физика! Так вот куда пасс ушёл, а поскольку он решил, что обращения не совершилось, то и не завершил действие! Вот отчего физик, с физруком и завхозом уже полгода не просыхают!

Лён незамедлительно вторгся в кабинет физики. Глазам трёх пьяниц предстала дикая картина: ученик, которого не должно быть в школе, прошёл через запертую дверь. Не обращая внимания на физика, стоящего с огурцом в одной руке и стаканом в другой – Карп Полумудрый как раз произносил особенно витиеватый тост, только забыл начало – ученик прошёл к крану и открыл его. Вместо воды потекла какая-то мутная гадость с запахом гудрона – неудивительно, что у троицы был такой нездоровый цвет лица и совершенно косые глаза! Косицын что-то шепнул, сделал неуловимый жест рукой и закрыл кран. Потом вышел.

– Однако. – сказал завхоз.

Дальнейшее их поразило: в кране больше не было выпивки!

– Это был сон. – качаясь и глядя перед собой стеклянными глазами сказал физрук. – Это был прекрасный сон.

А Карп походкой сомнамбулы прошёл к двери и неуверенно поторкал её.

– Заперто. – потусторонним голосом сказал он.

– Мужики, бросаем пить. – нетвёрдо предложил завхоз.

Все трое вернулись к солёным огурцам и уставились на них, как на привидения. Огурцы, однако, не собирались исчезать, зато, наоборот – в дверь, в запертую дверь, снова вошёл Косицын. Не обращая внимания на обалделые взгляды мужиков, он быстро обвёл руками вокруг головы Карпа Полумудрого, провёл ладонью по его спине, и то же самое быстро проделал с остальными двумя. А потом просто испарился с места.

Физрук Евгений Викторович закатил глаза и повалился на пол, Сан Саныч мелко закрестился, плюя себе на левое плечо, а физик, как человек твёрдых атеистических убеждений, остался верен своей партийной закалке – он заторчал столбиком. Ощущения его были необыкновенны: такое впечатление, словно весь алкоголь, какой был, испарился из его организма – весь многолетний запас дубильных веществ! – отчего в голове вдруг отчётливо зачирикали птички.

***

– Иди сюда, Малюта. – позвал Лён таракана.

– Чего тебе? – невежливо отозвался тот из-под батареи.

– Домой пошли.

– Мне и здесь хорошо. Вот погоди маленько – устроим вам мировую революцию.

Комок голубого огня в момент перенёс наглое насекомое обратно в Селембрис, потому что для современного мира Земли даже один такой разумный таракан – слишком много.

– А мы всё равно вам покажем кузькину мать! – заорали тараканы, бросаясь врассыпную. Но, следующий пасс развеял все их диковинные способности к речи – нет Малюты, и идея мировой революции испарилась.

– Шмурты! – звал по закоулкам Лён. Астральные крысы не откликались, зато навстречу ему попался уже знакомый господин – тот самый человек, с которым сегодня утром разговаривал Лембистор.

– Ну, как я тебе? – хвастливо спросил Павел Андреевич, поворачиваясь своим кругленьким невысоким тельцем.

– Не очень. – признался Лён, соображая, что ведит перед собой уже не магистра из Кризисного Центра, а воплощённого Лембистора.

– Это пока. – пообещал маг. – Потом я поправлю эту тушку. Дрянь, конечно, тело. Больной весь: гастрит, одышка, лысина эта дурацкая. Эх, как жаль дока Сарантору! А какой был Ромуальд! Ну ладно, ты тут, небось, за кем пришёл? Сегодня ведь такая ночь! Я тоже полечу! Впервые за столько-то лет! Какое блаженство! Ты кого решил позвать? А, догадался: Базиля, конечно! Хороший молодой человек. Я вообще-то его себе присматривал, но не решился – очень уж чистая душа. Ладно, так и быть, пойду, попрощаюсь с педагогами.

Развесёлой походочкой магистр направился по коридору, а навстречу ему выскочила стая матерящихся шмуртов – те спешили на дискотеку.

– Пардон, мерзавцы. – окликнул их Лембистор. – Я вас породил, я вас и врожу!

Одним движением он закрутил над шмуртами голубой вихрь – тот подхватил астральных крыс и рекреация моментально опустела.

Базиль! Ведь он так и не успел поблагодарить Базилевского – очень уж быстро всё произошло. Только утром он шёл, весь издёрганный от неудач, с остатками мути в голове, и вдруг узнаёт, что всё сладилось даже без всякого Погружения. Мог бы он, конечно, отстоять Чумаковича, да не стал – когда-то Жребий должен кончиться. А последнее погружение было хуже всех! И вот он свободен – душа поёт! Или это в предвкушении полёта в Вальпургиеву ночь? Вот куда весной ведьма улетала!

Но на месте ли Базилевский? Вот жаль будет, если его нет в школе – нет времени искать.

К сожалению, опасения оправдались – кабинет был заперт. Не зная, что ещё можно придумать и кого позвать с собой в полёт, Лён медленно спускался по лестнице с третьего этажа – как всегда, не по той. Он забыл, что остался неприкрыт, и опомнился лишь когда встретился глазами с Маргаритой Львовной. Тёмные глаза педагога, обведённые нездоровыми кругами, внимательно смотрели на него, а Лён не знал, что сказать – его тут не должно быть.

Маргуся неожиданно словно оттаяла: взгляд её потеплел, она словно почувствовала облегчение. Чуть синеватые губы, без следов губной помады, едва шевельнулись, образуя слабую улыбку на этом замершем в тайном ожесточении лице. Она всё поняла и прощалась с ним, и он тоже в несказанном облегчении улыбнулся ей, уходя навсегда.

В вестибюле ему встретился Базиль.

– Ты чего, пришёл на дискотеку? – удивился тот. – Смотри, директрисе не попадись.

Базиль выполнял ответственное задание – следил вместе с ночным сторожем Романычем за тем, как старшеклассники покидали школу после дискотеки. Нельзя допустить, чтобы кто-то вздумал шататься по школе.

Директриса издала повеление, чтобы все учителя, у кого нет маленьких детей явились на это ответственное мероприятие и дежурили по этажам с небольшими перерывами на чай. Только получилось так, что дежурить отправили молоденького Базиля, да ещё Маргарита Львовна не изъявила желания сидеть в компании коллег – она одна честно исполняла свой долг. Так что, из всех педагогов сегодня трезвыми были лишь Маргуся да Базиль. Ах, пардон, а три гиганта духа в лаборантской у физика! Да, они ненадолго протрезвели.

– Кирилл Никонович. – просто сказал Косицын Базилевскому, отведя его в затемнённый коридор.

– Кирилл Никонович. – сказал он, доставая из-за пазухи лёгкий узорчатый фиалец с густо-бордовой жидкостью, – вы помните, как я показывал здесь чудеса?

Базиль кивнул, хотя и до сих пор сомневался в увиденном, но свидетельство всего класса!

– Если что и будет в вашей жизни, как мага, что-либо удивительное, то это может произойти только сейчас. – каким-то странным голосом произнёс Косицын, глядя ему в глаза своими яркими глазами. Он выставил перед собой ладонь, и на ней с лёгким звоном возникли две маленьких хрустальных стопки.

– Вот это вино. – продолжал тот, разливая из фиальца густое тёмное вино, – Особенное вино. Его случается пить в моей волшебной стране только в Вальпургиеву ночь. Поэтому я спрашиваю вас: хотите ли увидеть чудеса прежде, чем мы расстанемся навсегда. Меня ждёт моя страна – Селембрис, но, уходя, я хочу вам показать то, чего вам не покажут десять тысяч "магов" из вашей братии, ибо вы не маг, Кирилл. Вы не маг.

Кирилл невольно взял стаканчик – до того он был очарован этой естественной магической простотой – и понюхал содержимое. Пахло не просто вином, а чем-то волнующе чудесным.

– Ощущаете аромат? – заметил ученик. – А вот мне столько лет он казался просто омерзительным. Это потому, что я был несовершеннолетним и не годился для полёта. Для этого надо быть взрослым магом. Сегодня я праздную совершеннолетие.

– У тебя день рождения? – встрепенулся Кирилл.

– Да. – ответил Лён. – Я родился в ночь на первое мая. Мне восемнадцать лет.

– Тогда отпразднуем твоё совершеннолетие. – шутливо откликнулся Базиль.

Они выпили чудесный нектар на брудершафт, и Базилевский ощутил, как по его телу стремительно разнёсся горячий ветер, а потом он мягко провалился в темноту.

***

– Сейчас явятся, голубчики, пьяные в стельку. – язвительно сказала Любовь Богдановна Осипова. Она была раздражена этим дурацким дежурством, которое им впарила директор. Сидела бы сейчас дома, смотрела бы сериал! Так нет ведь – иди и бди, а то выговор влепят! Самодурство! В кои-то веки Вероника позволила в школе устроить дискотеку в конце года, так надо было сделать из неё концлагерь!

Впрочем, каторга закончилась: дискотеку прикрыли в десять часов вечера, учеников отправили за дверь, вход заперли, поставив сторожить Романыча, а сами учителя теперь собирались в кабинете директрисы, чтобы отметить наступающие четырёхдневные праздники. Запаздывала лишь Вероника, а завуч уже выставила на стол никелированный чайник и доставала стаканы. Осталось только быстро тяпнуть на дорожку да расходиться по домам.

– А правду говорят, что у Карпа в кабинете кран с выпивкой? – оживлённо спросила физручиха Стэлла Романовна по прозвищу Квазимода. Её желтушные глазки, глубоко ушедшие в морщинистые веки, так и засверкали – она обожала подглядывать за своим коллегой, физруком Евгением Викторовичем.

И тут он входит в кабинет директора собственной персоной – абсолютно трезвый и удручающе печальный. Следом вошёл со скорбной миной физик, а за ним неизменный член вдохновенного трио – завхоз.

– Что с вами?! – испугалась при виде мужчин завуч Кренделькова Изольда Григорьевна. – Как будто привидение увидели!

От этой реплики все трое съёжились и уселись у стола с чайником, печеньем и стаканами.

– Какие же привидения в наш век науки? – безмятежно ответила биологиня Вакуоля, она же Наталья Игоревна Матюшина, скандально известная нынче тем, что сумела вывести в своём кабинете всего за три дня настоящего гомункула. Оттого она так старалась отвести от себя всяческие подозрения в идеологически вредных суевериях. Чтобы снискать к себе расположение директора, она теперь усердно выполняла свои обязанности, вот и теперь пускалась в обход школы в два раза чаще нужного, не забывая особенно проверить свой кабинет. Оттого и настроение у неё было безмятежное.

– Шишигу видели? – спросили у мужчин.

– Нет, не видели. – дружно отвечали все трое.

Все учителя сидели вокруг стола Вероники Марковны и ждали прихода директора. И вот озабоченная Вероника Марковна прошла в кабинет и закрыла дверь.

– Шмуртам еды оставили? – спросила она у завуча.

– Оставили. – отвечала та. – Им до утра не слопать.

– Где таракан?

– В столовой. Мы под дверью щель законопатили.

Тогда директриса села к столу, взяла в руки чайник и деловито сказала:

– Ну, поплыли.

Все дружно сдвинули стаканы.

– А что Маргарита Львовна не пожелала принять участие в собрании коллег? – ехидно спросила словесница Осипова.

– Презирает нас. – добродушно отозвалась Вакуоля – она уже погрузилась в нирвану и, покойно сложив ручки на животе, созерцала свой внутренний мир.

– Хочет показать нам, какая она правильная. – поддакнула физручиха Квазимода. Она от выпивки раскраснелась и заблестела глазками.

– Зачем вы так? – укорила коллег завуч Кренделючка. – Она просто не хочет. У неё сердце больное.

– Чего там больное! – презрительно отозвался физрук Евгений Викторович, снова обретя душевное равновесие. – Всё трясётся за своего сыночка – боится, в армии его загоняют. Знаем мы таких: ой, тити-мити, сыночка моя!

– Вот оно, бабское воспитание! – поддержал товарища Карп Полумудрый, большой любитель анекдотов про армию и царящие в ней нравы – он был убеждённым сторонником пользы дедовщины, считая, что это явление способствует очищению нации от слабых элементов.

– Да. Наша Маргарита Львовна стала очень странной. – согласилась завуч. – Я видела, как она гуляет с ребёнком сожительницы своего сына. А ведь молодые даже не женаты.

– Чего там! – обрадовалась поддержке физручиха. – Я слышала, она зарплату ей отдаёт, словно законной снохе! Зачем? Ведь они же чужие!

– А я бы и законной не отдала. – твёрдо заявила Осипова. – Думают они, если ребёнка родила, так сразу героиня!

Педагоги ещё раз налили и выпили, тогда под действием алкоголя разговор закрутился ещё азартнее и всё крутился вокруг Маргуси. Странности Маргариты всем так и кололи глаза. Зоркие коллеги подметили постоянное внутреннее напряжение Маргариты – похоже, что она, как мифический атлант, пыталась душевным усилием сдержать судьбу.

– Нет уж, если кому написано на роду утонуть, тот не будет повешен! – авторитетно рассуждала физручиха.

– Наоборот. – поправила её Вакуоля. – Только зря всё это. Судьбы нет – это просто предрассудки. Никто не знает, что будет завтра, а если и догадывается, то это просто закономерное следствие наших поступков. Не именно наших, а вообще.

– Есть судьба. – упорствовал завхоз. – Если кому предсказано, так он не отвертится. Судьба даёт людям знаки, только они не понимают.

– А прошлогодний полтергейст – это знак судьбы? – насмешливо спросила атеистка Осипова. – Ведь, если так, то ждёт нас нечто особенное.

Все невольно поёжились и посмотрели на Веронику Марковну, которая до этого момента не вторгалась в разговор.

– Ну вот, дотрепались. – недовольно произнесла она.

– А вот и я! – раздался голос от двери.

Все подпрыгнули на своих местах и обернулись. У входа в кабинет стоял сияющий магистр Чумакович.

– Очень хорошо, что вы явились. – сурово ответила Вероника Марковна. – Ваш астральный зверинец уже всех достал. Обещали избавить, а мы весь год шмуртов да тараканов кормим. Шишига обожрала библиотеку.

– Аллюр – три креста! – охотно согласился магистр, подруливая к столу. – А это что у нас?

И он показал публике зажёванную резиновую игрушку голубого цвета – была шишига – и нет её! Где таракан? Да нет его – он обратно в астрал свалил. Да-да, и шмурты тоже.

– Тогда чего же?! – радостно воскликнул завхоз Сан Саныч, вытряхивая из проклятой корзинки весь запас шоколада. – Тогда в закусь всё! Вероника, налей товарищу шаману нашего чайку!

– Друзья мои! – торжественно воззвал магистр. – Я предлагаю вам выпить за первое мая!

С этими словами он извлёк из внутреннего кармана красивую бутылочку с фигурной пробкой.

– Ух ты, коллекционное! – восхитился Сам Самыч. – Только маленькая очень.

– А нам больше и не надо. – ответил маг, разливая по стакашкам действительно чудесное вино.

– И где вы, маги, такое берёте. – позавидовал физрук Евгений Викторович.

– Да прём тайком у одной хорошей дамы. – небрежно ответил маг, но тут же спохватился и снова воззвал:

– Друзья, давайте встанем и выпьем это вино особенным образом!

– Это как? – ехидно поинтересовалась Квазимода. – Через ухо, что ли?

Магистр радостно расхохотался. И вообще его присутствие словно разогрело атмосферу – все стали веселы и оживлённы.

– О, нет! Давайте выпьем по-нашему, по-магическому!

И он жестом приглашения протянул над столом руку. Невольно все потянулись к этой пухлой ручке, и Павел Андреевич первым подал пример, поднеся стакан ко рту и глядя на всех слегка сумасшедшими глазами. Обаяние этого маленького человечка было столь необыкновенным, а запах вина столь восхитительным, что все не колеблясь приняли весёлую игру.