Текст книги "Воздаяние Судьбы"

Автор книги: Марина Казанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 29 страниц)

– Нет, я хочу, чтобы ты прикончил Долбера. – ответил Кирбит, и его желтые глаза жестоко сверкнули.

– Не могу же я просто броситься на него с ножом.

– Отчего же не можешь? – спросил кочевник. – Я тебе дам нож – бросайся.

– Но, я не догоню их, у меня нет лошади!

– У тебя будет лошадь. – презрительно ответил Кирбит. Он обернулся к лесу, пронзительно свистнул, и неподалёку раздалось лошадиное ржание. Примчался конь под седлом.

– Вот видишь. – сказал Кирбит. – Моего коня привязывать не надо – он сам не убежит. Так надо воспитывать коней, а ты просто неумелый мальчишка, который вообразил, что смазливое лицо и немного побрякушек в сумке делают его важным господином. Слушал бы меня, так стал бы царевниным мужем, а со временем и царство бы принял. Но у тебя недостаёт упорства, так что отработай дело и отправляйся к папе – полы мести. Я так и быть – выведу тебя из колдовского леса, а далее будешь побираться при дорогах – так и доберёшься до папиного порога. Кстати, у тебя ведь ещё есть и братцы, так что работы хватит – с голоду не пропадёшь.

Вся эта издевательская речь подействовала на Ромуальда, как ушат ледяной воды. Он вскочил с места, засверкал глазами и с ненавистью посмотрел на Кирбита.

– Что такое? – глумливо осведомился тот. – Мы осерчали?

– А что мне мешает сесть на твоего коня и просто ускакать отсюда, оставив тебя с носом? – спросил юноша.

Кирбит расхохотался.

– Мой мальчик, ты меня уморишь! Ты полагаешь, что я сяду на твою кочку и буду ждать твоего возвращения с новостью, что ты порвал на Долбере одежду, героически дал ему в глаз и обозвал вонючим смердом? Ты, видно, не поверил, что в самом деле был в лапах у лесной вампирши и что я тебя спас. А то бы сообразил, что простому человеку с ней не сладить. Ты думаешь, я сидел за ёлкой, пока ты так неудачно готовился к покушению, и каркал вороной? Милый друг, я сам волшебник. Я сам умею оборачиваться любым зверем и птицей. И всё не так просто, как ты полагаешь. Этого Долбера прочит на царствие очень сильный маг – как раз тот неприметный господин, с которым деревенский недотёпа вздумал делить дальнюю дорогу. Вот откуда к Долберу такое отношение от царя – последний околдован чарами и верит, что в конце пути его ждёт милая дочурка. На самом деле эта пара намеревается избавиться от царя и по возвращении объявить о его трагической кончине и о том, что Долбер – царский сын. Им не хватает только кольца для полной убедительности. Так вот, неподалёку есть каменный распадок, в котором давно уже не добывают камень. Там среди горной породы можно найти вкрапления кошачьего глаза. Наши друзья попросту задумали подделать твой перстень и предъявить его царю. Так что, твои шансы предстать перед правителем страны с этим перстнем тают с каждым часом. А ты сидишь и обижаешься на меня, как маленький ребёнок!

– Так вот в чём дело! – вскричал Ромуальд. – Сволочь Долбер! Я его зарежу!

– Вот именно! – ликуя, воскликнул Кирбит. – Пока с ними нет проклятого дивоярца, действуй – это твой последний шанс!

После того, как пан Квитунковый ускакал на лошади Кирбита – в надежде на удачу, взвинченный до предела, кочевник некоторое время смотрел ему вслед и усмехался. Потом он взмахнул руками, обернулся вокруг себя, подпрыгнул над землёй и обратился серым вороном. Он захлопал крыльями, набирая высоту, но в тот же миг с верхушки ели сорвалась тёмная тень и стремительно пошла на перехват. Крупный сокол на лету подсёк ворона, ударил его клювом в голову, жестоко рванул когтями и тут же отпустил.

Ворон закувыркался и едва выровнялся в полёте. Он очумело завертел головой, но тут же был второй раз атакован сверху – сокол опять ударил, полетели перья.

Снижаясь с большим креном, ворон пронзительно кричал:

– Это нечестно, Лён! Ты напал на меня!

Но сокол ничего не слушал – он в третий раз в крутом вираже нацелился на истерзанную птицу. Ворон тяжело упал на землю, раскинув крылья и задрав вверх ноги: он намеревался встретить обидчика когтями. Но, увидев, пикирующую на него пернатую молнию, перепугался.

Неожиданно ситуация на земле изменилась: драная ворона вдруг исчезла, а на её месте оказался лежащий человек.

– Не трогай меня! – завопил он, вытянув вверх руки.

Сокол прервал пикирование – он вывернулся в полёте и с возмущённым клёкотом залетал над поляной кругами.

– Да, я знаю! – кричал окровавленный человек, следя одним глазом за птицей – бровь второго глаза была повреждена и стекающая кровь мешала человеку смотреть. – Я знаю: ты зол, что я натравливал Ромуальда на Долбера! Но, я всё время предупреждал об опасности – никто не пострадал! Я действовал в рамках дозволенного Жребием, а ты нарушил условия – ты напал на меня! Теперь я вправе требовать уступки! Ты отдашь мне Ромуальда! Встретимся в распадке!

Сокол ничего не отвечал – он поднялся над вершинами сосен и улетел прочь. Тогда израненный человек поднялся. Покряхтывая и постанывая, он ощупал лицо. Глаз оказался цел, только затёк огромным кровоподтёком. Из парчового халата был выдран огромный клок со спины, а рукав и вовсе оторван. Шапка была разодрана в полоски – именно она спасла кочевника от настоящей гибели, а то бы сын степей лишился глаза.

– Ну что, Яхонтович, получил от дивоярца? – пробормотал Кирбит, вытирая кровь, сочащуюся из царапин на груди. – Ух, вроде такой тихий, скромный, интеллигентный, а обозлится – прямо бешеный становится.

Он глубоко вздохнул, расправил плечи, огляделся.

– Ладно, хоть до смерти не заклевал. Оно, конечно, ему потом отпелось, но мне точно хорошо бы не было.

Он бросил приглаживать лохмотья на уцелевшем рукаве, задумался, и на губах Кирбита расцвела змеиная улыбка.

– Ах, Жребий побери! Вот это подарочек мне преподнёс ретивый дивоярец! Он же хотел меня убить! Почти убил! Теперь я отыграюсь за нападение сполна. Теперь ты мой, дружочек, с потрошками! Теперь я буду диктовать тебе условия, а не просто требовать уступки. Всё, дело сделано.

Кирбит поднял руки и уже хотел очертить себя широким кругом, как вдруг в сомнении посмотрел на небо.

– Ох, лимб, трудновато будет с выдранными перьями летать. А Ромуальд на моей лошадке уже скачет во весть опор к распадку. Придётся идти низом, а то этот террорист барражирует над лесом. Так и так я не успеваю.

С этими словами Кирбит забрался под низкие ветви ели, ещё раз огляделся, обвёл себя руками с головы до ног, ловко перекатился по земле с боку на бок и обернулся лисом. Лис был драный, с подбитым глазом и выщипанным хвостом. Он с досадой тявкнул и, сильно хромая на переднюю лапу, бесшумно утёк в тёмный лес.

Глава 11. В каменном распадке

Непроницаемая зелёная громада леса заканчивалась внезапно – с крутого обрыва открывался вид на каменный распадок. Казалось, некий великан вырыл в этом месте глубокую яму, со всех сторон окружённую отвесными стенами. Отчего же за много-много лет дожди не наполнили водой эту впадину? Всё просто: в каменной чаше имелись два раскола – на противоположных сторонах. Через одну щель водопадом низвергалась речка, которая дотоле мирно и извилисто текла через заколдованный лес. Падая на дно каменной чаши, вода растекалась на множество рукавов, которые петляли между каменных же столбов – те стояли словно в задумчивости среди отекающих их струй. На другом конце распадка воды снова собирались в одно русло, но уже гораздо более узкое и мелкое – куда-то пропадала часть воды, пока протекала по дну каменной чаши. И речка покидала это место, вытекая через огромную трещину в вертикальной стене, а далее торопливо неслась меж двух высоких стен, составляющих узкую расщелину – человеку не пройти этим путём.

Мелкая водяная пыль наполняла весь объём естественной впадины, отчего все камни и все столбы в этом месте были вечно влажными. В трещинах камня поселился ярко-зелёный мох, и это была единственная жизнь в распадке. Если бы кто присмотрелся к каменным столбам, то заметил бы, что из-под влажного мха, из-под скользких зелёных наслоений видна неоднородная структура камня – кажется, столбы здесь сделаны совсем из другой породы, нежели камни дна, или высоких стен. Да, столбы имеют совсем другой вид – в тёмно-сером камне просматриваются золотые жилки, а местами видны вкрапления драгоценных камней.

Если посмотреть ещё внимательнее, то можно отметить местами странный синеватый цвет породы, пронизанный бирюзовыми нитями. Потом становится заметно, что высокие колонны стоят не кое-как, а в определённом порядке. И только тогда приходит на ум мысль, что эти столбы когда-то подпирали крышу неведомого дворца, а плоский пол распадка, разбитый на множество плит, некогда был целым. Неужели здесь когда-то был дворец?! Да нет, не может быть – просто показалось. Это всё случайность – не так уж стройно стоят колонны, не так ровен пол. А где остатки крыши? Где был вход в этом причудливом котле? Скорее всего, за множество лет, пока живёт Селембрис, вода проточила мягкую породу и выявила на белый свет диковинные столбы из более прочного камня. Мало ли на свете каких чудес…

Молчание каменной долины не нарушали голоса птиц – только вода шумела, низвергаясь водопадом и далее журчала, протекая по дну распадка. Казалось, здесь миллионы лет царит это безмолвие, поэтому клёкот сокола, стрелой влетевшего меж двух скал над водопадом, встревожил безмятежный сон долины.

Птица покружилась, пошныряла быстрой молнией между колоннами и уселась на вершине одной из них.

Кажется, сокол был вестником едущих сюда гостей, потому что из-за высоких скал показались люди – они осторожно обходили острую вершину, цепляясь за камни и пробуя ногами крепость каменных ступеней. Над водопадом в самом деле пролегало нечто вроде кривой лестницы – природные уступы.

Люди были очень заняты своим продвижением над опасным местом, поэтому не заметили маленького сокола, который наблюдал за гостями с вершины столба.

Невидимые со стороны распадка лошади внезапно тревожно заржали.

– Тихо, Каурый! – крикнул Долбер, перебираясь с камня на камень. – Ваше величество, зачем мы спускаемся в этот каменный котёл? Какая тут может быть охота?

– А разве вам, Александер, не интересно посмотреть на это замечательное место? – удивился тот, кого назвали величеством.

Он спрыгнул с последней ступеньки и довольно расправил плечи, оглядываясь и вдыхая влажный воздух. Борода его светло-русого цвета покрылась мельчайшими капельками воды – до того был полон воздух влаги. Глаза царя внимательно оглядывали дивное место, как будто думали увидеть иных гостей. И вообще, он был хорош собою – царь Лазарь, хоть уже и не юных лет. Не слишком широк в плечах, и не богатырской стати, он был необычно утончённым в манерах и разговоре – ласковость и нежность его богатого тонами голоса делала его обаятельным. Обворожительна была его привычка глядеть на собеседника странно добрым взглядом – словно разговор с приезжим составлял особенную радость для царя. В Лазаре вообще не наблюдалось той царственной надменности, которая составляет обычный облик всякого монарха, занятого собственной значимостью.

Говорить здесь было трудно – мешал шум водопада, поэтому собеседники приблизились друг ко другу.

– Когда-то наш народ добывал здесь поделочную породу, которая шла на отделку внутренних стен. Сюда ехали издалека, покупали плиточный нефрит самых редких расцветок, лазурит. – сказал царь. – Видите, как выдолбили всё? Потом месторождение иссякло.

– Да, я понимаю. – отозвался Долбер, в недоумении озираясь. – Но как же охота?

Никто ему не ответил – царь углубился в скопище колонн – и Долбер оглянулся. Что-то заинтересовало его – на лице юноши появилось такое выражение, как будто он что-то вспоминал.

– Постойте-ка, – забормотал Долбер, окидывая стоящие кругом столбы недоумённым взглядом. – Постойте, да не то ли это колдовское место, о котором говорили?..

Он забегал среди столбов и вдруг очутился лицо к лицу с царём, а больше никого в распадке не было, не считая сокола, который смотрел с вершины столба – прислуга осталась вместе с лошадьми.

На лице Лазаря имелось странное выражение, которое ничем объяснить было невозможно. Глаза его горели в непонятном возбуждении, а рот слегка кривился, как будто царь едва сдерживал улыбку.

– Не то ли это место?.. – заговорил Долбер.

– Послушайте, мой друг. – мягким голосом перебил его растерянную речь царь. – Я должен вам кое-что сказать.

– Я слушаю. – недоумённо ответил Долбер, явно сбитый с толку загадочным выражением на лице своего недавнего друга и странной его усмешкой.

– Видите ли, мне придётся нарушить обещание, данное вашему товарищу. – продолжил царь, близко подступая к юноше и тем вынуждая его пятиться назад.

– Я должен вам сказать, что вы с самого начала нравились мне. – продолжил царь, не отрывая своего взгляда от глаз Долбера. – В вас есть нечто поистине благородное – таким бы я желал всегда видеть своего сына.

Молодой гость не знал, что сказать, и лишь смотрел в зрачки царя.

– Вы знаете, как долго я не терял надежды снова обрести своего дорогого первенца. – продолжал Лазарь, мягко касаясь пальцами плеча молодого человека. – Ах, если бы не этот злополучный перстень, который должен указать мне на моего ребёнка!

Долбер хотел что-то сказать, но заколебался, а царь тем временем ласково прижал пальцем его губы.

– Нет, нет, не говорите. Я знаю, что вы желаете сказать. Я понимаю – обстоятельства. Но, видите ли, ваш друг избавил меня от каменной девицы, так что теперь ничто мне более не угрожает. Жаль только – перстня нет! Но, это не беда. Я решил! Не зря же мы поехали с вами в это долгое путешествие! Вы удивляетесь, отчего мы не занялись охотой – не в охоте дело.

– А в чём же? – проронил совершенно обескураженный Долбер.

– Всё дело в том, что я желаю объявить вас своим наследником. – ласково ответил царь. – Да, да! Не возражайте! Я слишком слаб для того, чтобы заново создавать семью и рождать наследника. Я хотел бы объявить вас своим сыном. Да, я считаю, что вы не солгали, когда рассказали мне о перстне белого металла с камнем. В вас, мой друг, исполнилось пророчество: пришедший с перстнем есть твой сын – так мне было обещано оракулом. Так что, Александер, вы мой пропавший сын!

Тот стоял, как громом поражённый, и ошеломлённо смотрел на царя. Потом из глаз Долбера брызнули слёзы, и он заплакал:

– Не может быть! Это было бы слишком хорошо! Так не бывает! Я лишь мечтал об этом, но, чтобы правда…

– Да, это правда. – торжественно и нежно сказал царь Лазарь. – Любите ли вы меня, Александер?

– О да, ваше величество, я вас люблю, как своего отца! – пылко воскликнул вновь приобретённый сын. – Но почему Лён взял с вас обязательство не говорить об этом мне?!

– Потому что он не верит в это. – мягко отвечал отец, гладя светлые кудри сына.

– Ещё бы. – жёстко сказал чей-то голос со стороны.

Царь и Долбер резко обернулись и увидели выходящего из-за столба пана Ромуальда Квитункового.

Ромуальд был невероятно оборван, грязен, исцарапан и худ. Вся его нежная юношеская красота словно растворилась в жестокой ненависти, которая сквозила в его взгляде. Он не отрывал глаз от своего соперника и держал наготове кинжал. Побледневшее в скитаниях лицо Ромуальда приобрело хищнические черты, некогда яркие, а теперь потрескавшиеся губы мстительно кривились, на щеках горел нездоровый румянец. Полудетская его вера в сказочный финал развеялась среди ядовитых испарений колдовского леса. Он был страшен в своей решимости, глаза его горели тёмным пламенем. Теперь, когда последние черты наивности исчезли из его облика, он стал похож на красивого и сильного зверя. Все неудачи, все лишения лишь отточили его ярость – Ромуальд шёл напролом. И было нечто колдовски прекрасное в этом молодом пане – словно жестокое очарование древнего леса влило в него свой обольстительный и смертоносный яд.

– Чем же убедил вас этот молодец? – с усмешкой спросил Квитунковый, не отрывая глаз от Долбера и по дуге приближаясь к нему. В руке у Ромуальда был кинжал, и по блеску лезвия, по твёрдости руки было ясно, что намерения у пана непоколебимы.

– Глазки голубеньки, щёчки розовы, губки маслены. – язвительно продолжал он, продолжая двигаться с грацией пантеры. – Чем не женишок?

– О нет, вы не поняли… – трогательно прервал его царь, делая попытку помешать Ромуальду.

– Не надо, папа. – со внезапно расширившимися зрачками одним дыханием обронил князь Ромуальд. Он резко двинулся вперёд и приставил свой кинжал к животу Долбера.

– Папа?! – невольно изумился тот.

– Да. – со свирепой лаской ответил Ромуальд. – Когда тебя не будет, останется всего один жених.

– Вы ошиблись. – в досаде обронил Лазарь. – Долбер не жених. Он мой сын. Мой друг, вас ввели в заблуждение. Видите ли, никакой царевны нет, и сватовство было лишь предлогом, чтобы отыскать по тайному знаку моего сына. Теперь он найден – вы видите его перед собой, и ничего поделать с этим фактом вы не можете.

Пан Квитунковый так растерялся, что опустил своё оружие. Он отступил, переводя глаза с отца на сына.

– Нет царевны… – пробормотал он, – Обман? Значит, всё напрасно?..

Он закрыл лицо рукой.

– А как же перстень? – глухо спросил он из-под пальцев.

– Перстень?! – изумился Лазарь.

– Да, перстень. – подтвердил Ромуальд и вытянул вперёд руку. – Вот этот.

Долбер вскрикнул и ринулся вперёд, впившись глазами в перстень белого металла на пальце Ромуальда, с зелёным глазком.

– Мой перстень… – обомлев от изумления, проговорил царь.

– Но это мой перстень! – воскликнул в негодовании Долбер.

– Докажи! – воспрянул духом Ромуальд и, почувствовав победу, снова с торжеством глянул на царя.

– Откуда он у вас? – спросил тот, не отрывая взгляда от вещицы.

– Мне дали его воздушные девы! – воскликнул Долбер.

– Он всегда был у меня. – ответил Ромуальд. – Царевна по нему меня узнала и налила вина, а эти двое просто мошенники.

– Ложь! – закричал соперник.

– Так что же, царь? – сузив глаза, спросил пан Квитунковый. – Кто ваш сын?

Тот колебался, переводя глаза с одного юноши на другого. Оба они были хороши, хотя и очень разные.

– Я, право… – неуверенно заговорил царь Лазарь, взглянув на Долбера. – Я уже как-то привык к мысли, что вот мой пропавший сын.

– Перстень. – коварно напомнил Ромуальд.

– Да, перстень… – с новым выражением посмотрел на него царь. Он словно прикидывал, каков будет в новом нарядном кафтане этот статный молодец, и выходило, что будет он очень хорош.

– Мне так все годы недоставало сыновней любви. – пробормотал он.

– Я люблю вас, папа. – нагло заявил Ромуальд.

Долбер промолчал и лишь поглядел на своего едва обретённого отца. В глазах его была печаль.

– А ты, Александер, любишь меня? – спросил отец.

– Александер?! – расхохотался Ромуальд. – Он уже и имечко себе припас? Да, говорил мне Кирбит, что этот холопский сын лелеет сумасшедшую надежду жениться на царевне, но чтобы сразу влезть в царские сынки?!

Долбер ни одним движением не отметил, что как-то слышит Ромуальда, взгляд его был обращён к царю.

– Не буду лгать. – сдержанно ответил Долбер. – Вы нравитесь мне, но к мысли, что вы мне отец, а я вам сын, привыкнуть пока не удалось.

– Вот видите! – с торжеством воскликнул Квитунковый. – Он сам признался, что вас не любит!

– Прекратите, Ромуальд! – рассердился царь. – Я ещё не решил.

– Перстень, папа! – многозначительно напомнил Ромуальд.

– Ты вор, Квитунковый. – горько заметил Долбер.

– А ты лжец. – тут же парировал тот.

Царь меж тем стоял в раздумье, закрыв лицо руками и лишь поглядывая на спорщиков из-под пальцев.

– Видишь ли, Ромуальд, не всё так просто. – сдержанно заметил он. – Думается мне, что Долбер всё же держал в руках этот перстень, оттого он так хорошо его знает, что подробно описал мне все его детали.

Пан вздыбился было, но царь властным жестом остановил все возражения.

– Я хочу знать, кто из вас двоих больше меня любит. – громко заявил он.

– Но как? – одновременно удивились юноши.

– Не думайте, что всё так просто. Что всего лишь ваших заверений в любви для меня будет достаточно. Ты, Ромуальд, я вижу, прошёл через немалые испытания, а ты, Долбер, через что прошёл?

Тот безмолвствовал, лишь изумлённо глядя на царя, который совсем недавно без всяких условий предлагал ему стать сыном.

Ромуальд мстительно засмеялся.

– Зря смеёшься. – оборвал этот смех Лазарь. – Вам предстоит испытание – лишь достойный станет моим наследником, даже если он мне не сын. Тот, кто действительно меня любит, согласится на год безоговорочного служения мне.

– Я готов! – воскликнул Ромуальд.

– Не торопись. – резко оборвал его царь. – Этот год он проведёт в околдованном состоянии, потому что перстень, который вернулся ко мне, волшебный.

– Я готов!! – снова вскричал Ромуальд с торжеством.

– Ты в самом деле хочешь этого, мой мальчик? – ласково спросил Лазарь.

– Да, папа! – зарыдал тот.

– А ты, Долбер, что же, отказываешься мне служить? – с печалью обратился царь к несостоявшемуся сыну.

Тот открыл рот и хотел ответить, как с вершины столба раздался нечеловеческий голос:

– Ничего не обещай.

Все трое изумлённо глянули наверх, и Лазарь с неудовольствием заметил:

– Опять этот сокол нас преследует. Что-то в нём не то. Давай-ка, Долбер, сын мой, сними его стрелой. Вот тебе и царская охота.

Долбер промолчал, лишь покосился на царя.

– Не хочешь? – грустно спросил тот. – Вот уже и вижу, как ты меня любишь.

– Дайте я! – воскликнул Ромуальд и мгновенно метнул свой нож. Однако, промахнулся – нож потерялся, а сокол слетел со столба и стремительно скрылся.

Царь не обратил никакого внимания на конфуз Ромуальда, он лишь отступил и огляделся.

Солнце давно уже клонилось к западу, и на землю ложились сумерки. В глубоком распадке пролегли синие тени, потянуло холодом, а меж столбов пополз туман.

– Зачем вы пришли сюда? – спросил царя Долбер. – Не здесь ли вы встретили Каменную Деву?

Тот не ответил, но продолжал оглядываться.

– Я ухожу. – печально сказал Долбер. – Мне было приятно провести с вами четыре дня в дороге, но больше мне здесь делать нечего. Я уступаю вашу любовь Ромуальду.

– Нет, нет. Подожди. – нетерпеливо отозвался царь.

– Да пусть идёт, пся крэв! – презрительно воскликнул Квитунковый, весь так и вибрируя от торжества.

– Спорить со мной?! – рассердился царь. – Так-то ты обещал любить меня и слушаться во всём?!

– Простите, папа! – покаянно рухнул на колени Ромуальд.

– Ну то-то же! – обронил тот, продолжая оглядываться.

С водопадом стало происходить нечто странное – он вдруг начал иссякать, словно в речке кончилась вода. Вот иссякли последние струи, и в каменном котле воцарилась тишина. Тут раздался далёкий гулкий звук, одновременно с ним выплыла из-за облаков луна, и все трое увидели удивительное зрелище.

Столбы вдруг слабо засветились множеством точек, как будто в них открылись крохотные дырочки с игольное ушко, и изнутри пробился свет. Мох начал слабо флуоресцировать, а неровная поверхность камня разгоралась мерцанием, в котором преобладали зелёные и голубые цвета. А далее колонны пришли в движение – они медленно тронулись с места, словно повели хоровод. Движение происходило вокруг центра распадка, на котором стояли трое людей. Ромуальд и Долбер в испуге озирались.

– Смотрите, у него глаза! – изумился Квитунковый, указывая на один подвижный столб.

У движущегося камня действительно в верхней части открылись два ярких глазка, но и сам он продолжал изменяться. Он словно обтекал книзу, одновременно изменяя свою форму. Ещё минута, и все трое людей увидели, что каменные столбы превратились в подобия человеческих фигур – мужских и женских. Всё это кружило в медленном хороводе, и тяжёлое, густое пение наполнило ночной воздух. Нечеловеческие голоса пели на незнакомом языке. И вот танцующие камни расступились, и из тумана вышла стройная фигура.

Из чего было сделано её платье – непонятно. Как будто драгоценные камни сами собой висят в воздухе, образуя ткань, сквозь сияние которой едва просматриваются ноги женщины. Голова её увенчана бесценной сапфировой диадемой, а гладкое и безупречное лицо словно выточено из нежно-голубого камня. Лазурные волосы тяжёлым потоком струятся по плечам и падают за спину. Глаза же незнакомки – непрестанное сияние множества разноцветных искорок, и нет ни следа зрачка, отчего кажется оно страшным.

– Каменная демоница… – невольно проронил Долбер. Он оглянулся в поисках пути для бегства, но со всех сторон троих людей окружают каменные стражи – свита Каменной Девы.

Ромуальд тоже потрясён и смотрит на волшебное создание огромными глазами. Он ничего не понимает и не знает, что за опасность им грозит. И только царь Лазарь не утратил рассудка.

– Ну что, Дариана. – едва переводя дух от волнения, сказал он. – Я здесь, и перстень принёс.

– Да, я вижу. – отозвалась каменная царица. – И двое с тобой. Ты всё предусмотрел.

– Так что, не исполнишь ли обещание? Ты зря послала ко мне свою демоницу. Я не собирался тебя обманывать, просто так сложились обстоятельства – перстень исчез.

– А разве я тебе тогда что-то обещала? – возразила каменная дева, оглядывая царя своими страшными глазами. – Ты просто обманул меня и украл кольцо.

– Нет. – засмеялся Лазарь. – Ты подарила мне его до дня исполнения обещания. Так в чём же дело? Я тут, и всё обещанное мною здесь.

– О чём они тут говорят? – нахмурился Долбер.

Но Ромуальд не отвечал – он завороженно переводил глаза с каменной красавицы на царя и обратно.

– Где перстень? – спросила царица.

– Вот он. – ничего не понимая, ответил Ромуальд и выставил перед собой руку, на среднем пальце которой красовалось невзрачное кольцо с зелёным глазком.

– Давай его сюда. – сказала Дева.

– Э, нет! – запротестовал Лазарь. – Давай-ка я сам его подержу.

Он снял перстень с пальца Ромуальда, который и не думал сопротивляться, всецело доверяя тому, в ком надеялся поистине сказочным образом найти отца и покровителя.

– Вот это кольцо… – сказал царь, задумчиво глядя на зелёный огонёк в белой оправе. – Как долго я его искал. Сколько потерь понёс, чтобы сохранить его. Сколько лишений, сколько неволи. Я достаточно настрадался, чтобы быть вознаграждённым.

– Да, отец. – мужественно отозвался Ромуальд. – Я буду любить тебя всегда.

– Правда? – оторвался от своих дум Лазарь. – Тогда за дело. Ты обещал служить мне верой и правдой.

Тот уже хотел ответить что-то очень сыновнее и очень любящее, как вдруг со стороны трещины в горе раздался шум – покатились камни, послышался то ли вой, то ли тявканье. Какой-то косматый клубок свалился вниз, треснулся о плиты, взвыл, и из клубов тумана поднялась человеческая фигура – кто-то в разодранном халате, с подбитым глазом.

– О, лимб! Я едва успел! – воскликнул человек, отряхивая с себя мусор. Он, прихрамывая, двинулся к людям, на ходу расправляя свои длинные чёрные волосы.

– Так, что тут у нас? – осведомился он, оглядывая троих людей. – А где наш дивоярец?

Он оглядел всю группу, застывшую в молчании. И обратился к Ромуальду:

– Я вижу, ты преуспел в своём деле. – язвительно заметил Кирбит. – Небось и ножик потерял.

– Знаешь что, Кирбит. – насмешливо отозвался Ромуальд. – Иди-ка ты, у нас тут свои дела.

– Вот как? – изумился тот оглядывая расширенными глазами Лазаря. – Ваше величество, вы сманили моего парня?

Тот мгновение молчал, разглядывая нового участника сцены без всякого удивления. Потом повернулся к деве и сказал:

– Не будем тянуть время. Тебе твоё, а мне – моё.

– А моё? – бесцеремонно прервал его Кирбит. – И где, к чёрту, затерялся дивоярец?

– Вот кольцо. – сказал царице Лазарь, обращая на него внимания не больше, чем на сороку.

– О, да, это паршивое колечко! – глумливо заметил сартан. – Объясните мне наконец, в чём его ценность. Все носятся с этим куском металла и дрянным камушком, как с драгоценностью.

Он бы и дальше продолжал, но Каменная Дева протянула свою руку и на мгновение словно обняла своей узкой ладонью барственную руку Лазаря. Кольцо, которое он крепко держал тремя пальцами за ободок, скрылось в пальцах царицы. А в следующий момент раздался лёгкий треск – тёмный кошачий глаз осыпался крошкой, а из под него высветился яркий, светло-зелёный свет.

– Что это?.. – ошеломлённо проговорил Кирбит. – Да это же осколок Вечности! Живой Кристалл!

– Да, Кирбит. – жёстко ответил царь. – Это он. Сейчас он получит душу. Ну, Ромуальд, ты говорил, что любишь меня и готов служить мне!

Тот ничего не отвечал и растерянно смотрел то на царя, то на перстень, то на Каменную Деву.

Тут Кирбит сделал то, чего от него никто не ожидал – он резко рванул Ромуальда за плечо, отбрасывая его в сторону. Пан не удержался на ногах и упал, изумлённо глядя на кочевника и во гневе отыскивая у пояса потерянный нож.

А сын степей тем временем не плошал – он достал из-за пазухи другой нож – с кривым лезвием – и начал наступать на царя, бесшумно двигаясь в своих мягких сапогах с загнутыми носами. Хоть он и был ободранным, как его подопечный пан, с распухшей бровью и хвоей в спутанных волосах, выглядел тем не менее опасным. Здесь назревала нешуточная схватка, а двое молодых людей так и не понимали, что тому причиной и каков предмет раздора.

– Так не пойдёт, твоё величество. – оскалясь, сказал Кирбит. – Этот мальчик мой. Где дивоярец, чёрт возьми?!

Он в тревоге озирался.

Царь Лазарь между тем проявлял чудеса самообладания – он даже не посмотрел на кривой нож сартана, глаза его обратились к пану Квитунковому, который уже опомнился и поднялся с пола, с досадой отряхивая с платья каменную крошку и с негодованием глядя на Кирбита. Квитунковый был явно зол, потому вопрос Лазаря застал его врасплох.

– Ты точно отступаешь, Ромуальд? – спросил царь, держа в пальцах перстень с сияющим кристаллом. – Тогда мне сыном будет Александер, а не ты, служанкин сын. Тебе предлагали великое будущее, а ты связался с голодранцем.

– Ну ты и сволочь, царь. – заметил Кирбит. – Ты знаешь, Ромуальд, что он задумал? Он хотел…

– Заткнись! – крикнул Лазарь. – А ты сказал мальчишке, для чего его берёг?

Оба замолчали, горящими от ярости глазами глядя друг на друга и не решаясь сказать слово, но тут прорезался голос Ромуальда:

– Для чего? – злым голосом спросил он, глядя на Кирбита.

Тот промолчал.

– Для чего?! – крикнул юноша царю.

Тот тоже не ответил.

– Лисёнок понадобился сразу двум псам. – горько заметил Долбер.

Царь от его голоса сразу пришёл в себя и обернувшись к несостоявшемуся сыну, заговорил ласково и нежно:

– Прости меня, мой мальчик, что я засомневался в тебе. Конечно же Ромуальд не достоин моего наследия – он слишком нерешителен. Ему уготовано куда менее выгодное будущее – как раз по его происхождению, ведь, кроме смазливого личика и нахальных манер, у него ничего и нет за душой. То ли дело ты – и выглядишь иначе, и кровь голубая в тебе явно чувствуется. Нет, Ромуальд меня не любит – его приручил Кирбит, степной ворюга. Пусть они уходят, а ты приступай к исполнению обещания – ты же обещал меня любить. Иди сюда, Александер, поклянись на перстне.