Текст книги "Воздаяние Судьбы"

Автор книги: Марина Казанцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 29 страниц)

Глава 7. Снова во дворце

– Мне нужен мой друг. – безапелляционно заявил неважно одетый молодец, подходя к узорчатым створкам ворот в царский дворец.

– Что? – оторвался от игры в щелчки один из стражников.

– Моего товарища схватили ваши люди. – пояснил пришелец. – Я думаю, его должны привести куда-то сюда.

– За что взяли? – поинтересовался второй.

– Я не знаю.

– Поди узнай. – ответили ему государевы слуги и снова занялись игрой.

– Где я могу узнать? – продолжал спрашивать нахальный тип.

– А наше что за дело?

Оборванец отошёл в сторону, подумал не более минуты, потом снова подошёл. Стражникам он уже начал надоедать и они, переглянувшись, взяли топорики наизготовку, но на бродягу это не произвело должного эффекта.

– Мне. Нужен. Мой. Друг. – заговорил он снова, резко бросая слова, а к каждому слову – взрывающийся ком огня под ноги стражников.

– Браво! – сказал громко чей-то голос. – Наконец я вижу дивоярца, а не вяленую рыбу!

От этих слов стражники пришли в ещё больший ужас – казалось, звук доносится отовсюду. Они с криками повалились наземь, мелко дрыгая ногами – их подошвы дымились от огня.

– Ну, так что? – холодно спросил неизвестный, в упор глядя на солдат.

Когда ворота отворились, он вошёл в царский двор, держась, как победитель.

– Мне нужен царь. – заявил он таким тоном, словно пришёл собирать долги.

Дальнейшее царским слугам – от поварёнка до дворцовой знати – запомнилось надолго. Гость шёл среди толпы, перед ним взрывались и взлетали в воздух каменные плиты, а позади горел огонь. Синие глаза пришельца смотрели с холодным гневом, в руках его сиял смертельным светом невиданный клинок. Не доходя до двери, человек выбрасывал вперёд левую руку, и от воздушного толчка обе створки срывало с петель и далеко швыряло, разбивая в щепы. Так он шёл среди полного безлюдья – все, кто попадались на пути его, бежали прочь.

В одной из зал он обнаружил стоящего у окна пожилого человека, богато одетого, но без головного убора. Тот повернулся движением уставшего человека и взглянул в лицо незнакомцу.

– Чего ты хочешь? – спросил царь.

В голове у Лёна прояснилось. Какое-то мгновение он вслушивался в себя, пытаясь узнать, что же посетило его, отчего он совершал несвойственные ему поступки. Почему был так дерзко смел и беспощаден? Ты дивоярец или что? – словно спрашивал его кто-то очень знакомый. И даже не спрашивал – требовал решительности. И всё же, зачем он сюда пришёл?

– Твои люди схватили моего друга. – всё ещё под действием воинственного духа сказал Лён. – Я желаю получить его назад живым и невредимым. В противном случае…

Царь ничего не говорил и ждал.

– В противном случае я буду разносить твой город по камешкам и брёвнышкам, пока не получу желаемого. – твёрдо закончил Лён.

– Ты не от них? – неуверенно спросил царь.

– Я дивоярец. – резко сказал Лён, не поинтересовавшись, о чём речь.

Царь колебался – в его лице явственно читалась и непонятная надежда, и плохо скрываемое отчаяние. При виде этой внутренней борьбы Лён окончательно утратил намерение разнести тут всё к чёртовой бабушке.

– Моего товарища зовут Долбер, он был здесь неделю назад на пиру. Царевна налила ему вина, а потом её похитили. Верните мне моего друга и мы уезжаем. Ему угодно найти вашу каменную красавицу, и я сделаю для него всё, что только можно. Во всяком случае, до тех пор, пока это будет иметь смысл. Так что, пресветлый царь, возможно, в ваших застенках сейчас мордуют вашего зятька – ваша дочь налила ему вина из своего кувшина, всего за мгновение до похищения.

Результат этой речи оказался для Лёна полной неожиданностью: царь бросился к дверям, громко созывая стражу. Лён уже думал, что придётся снова прибегать к жестоким мерам, но царь кричал:

– Сюда его! Немедленно! Головы всем поотрываю! Кто посмел?!!

Монарший гнев был столь неистов, что всего минут через десять в палату ввели Долбера. Под глазом у него была ссадина, губа кровоточила, рубашка порвана, но сам он цел.

– Т-тебе налила царевна вина? – спросил царь, заикаясь от непонятной товарищам причины.

– Да. – мрачно отвечал Долбер. – Она мне налила вина.

– Что у тебя было на руке? – продолжал царь свой странный допрос, и дворцовая челядь так же внимательно рассматривала оборванного парня с расквашенной губой.

– Перстень у меня был. – буркнул Долбер, не доверяя тут никому.

– Покажи! – воскликнул царь, едва скрывая волнение.

– Мы потеряли перстень. – сказал Лён. – У нас его украли.

– Кто мог украсть его? – изумился царь.

– Один женишок. – нехотя ответил Долбер. – Он тоже отправился искать царевну.

Царь призадумался, поглядывая на статного молодца, которого не портила даже подбитая губа.

– Ну хорошо, – сказал он спустя немного времени. – Вы можете хотя бы рассказать, что это был за перстень?

– Ну белый такой металл, я думаю, серебро. – признался Долбер. – Камень дешёвый совсем – простой поделочный кошачий глаз. У меня тятька был резчиком по камню, так что я разбираюсь. Только свёл он меня в ведьмин лес, после того как я взял боем свинарник и пожёг свинью.

В толпе придворных засмеялись, но царь был серьёзен.

– А кто твоя мать? – спросил он.

– Крестьянка, кто же ещё. – чуть насмешливо ответил Долбер. – А перстень мне дали воздушные девы, когда мы ночевали у развилки трёх дорог.

Среди людей началось неясное шушуканье, но царь прервал его, обратившись к своим придворным и слугам:

– Кто видел, как царевна налила ему вина?

Оказалось, что никто не видел. Даже Лён не мог сказать что наблюдал это.

Царь жестом велел разойтись своей челяди и остался наедине с гостями.

– Прости, дивоярец. – сказал он устало. – Мне жаль, что мои люди были столь жестоки к твоему товарищу. Но, наше царство обречено на гибель, если не найдётся мой ребёнок. Вот оттого мы не жалели средств на приглашение гостей. Мне никаких богатств не жалко – пропади оно пропадом это проклятое богатство! И люди мои стали черствы и злы, потому что чувствуют, как близок их конец. Я подумал, что вместе с тобой ко мне пришла надежда, но вижу, что ошибся.

Он махнул рукой, сел на дубовую лавку у окна и отвернулся.

– Возможно, всё не так скверно. – осторожно сказал Лён, чувствуя раскаяние оттого, что так резко обошёлся с этим человеком. – Мы с моим другом как раз отправились искать вашу дочь, но заблудились в заколдованном лесу и снова вышли к вашему городу.

– Мою дочь? – горько усмехнувшись, спросил царь. Он повернулся к гостям, посмотрел на них с непонятной иронией и поднялся.

– Идите-ка со мной, – позвал он, направляясь на выход из палаты.

Пройдя несколько дверей, товарищи оказались в небольшой комнате с наглухо закрытыми ставнями и толстыми решётками на окнах. В полумраке, разгоняемом лишь светом факелов, стояло в центре комнаты что-то вроде небольшой колонны с накинутым сплошным покрывалом.

Царь сдёрнул ткань с колонны и сказал:

– Вот моя дочь, пришельцы. Это она, моя проклятая царевна, моя каменная девка.

Сдёрнутое покрывало обнажило статую прекрасной девушки. Она была целиком мраморная, но мрамор имел тёплый бледно-розовый цвет. Волосы статуи состояли из золотых нитей и изысканными завитками лежали на плечах, а на спине спускались длинными локонами ниже тонкой талии. На царевне было не платье – целиком от щиколоток до горла и запястий она была забрана в невиданное облегающее трико, состоящее из огранённых драгоценных камней – алмазов, рубинов, сапфиров, изумрудов, хризолитов, бериллов и др. Босые ноги царевны, стоящие на полу, как ноги обыкновенного человека, были окружены плотным кольцом разноцветных камней. На глазах у Лёна и Долбера с её драгоценного одеяния отвалились ещё пара камешков и упала к общей куче. Руки статуи были покойно сложены на груди, а пальцы, украшены кольцами, и каждый розовый ноготок – само совершенство. Глаза царевны были закрыты – казалось, что она спит. Но, разве можно спать стоя?

– Шестнадцать лет назад мне принесли её младенцем. – тяжело сказал царь, глядя на каменную красавицу. – Она росла, как растут дети, но это не ребёнок. Это чудовище. Вот это и есть моя настоящая дочь, пришельцы. А на пиры я выводил под вуалью обыкновенную служанку. Так что, не трудитесь искать царевну – она никуда не девалась, она останется тут до самой моей смерти, если я не разыщу настоящего моего сына. А если я умру раньше, все мои люди, весь мой город превратятся в камень. Потому что эта каменная кукла останется моей наследницей, поскольку иных детей у меня не будет. Я пытался жениться не раз, пытался завести ребёнка – мать и дитя просто умирали. Я пытался завести ребёнка тайком – на стороне, чтобы потом объявить его наследником, но погибали все. Мало того, никто в моём несчастном царстве с тех пор, как принесли мне это страшное дитя, не заимел ни одного ребёнка. И ещё страшнее то, что их дети, что были рождены к тому времени, тоже все поумирали. Мы прокляты, пришельцы.

Лён и Долбер потрясённо слушали это ужасное признание. А ведь действительно: ни на улицах города, ни на площади не было ни одного ребёнка! Не было даже молодёжи!

– Зачем же были эти пиры с женихами? – спросил Долбер.

– Я не всё рассказал. Идёмте на волю, потому что мне невыносимо видеть это каменное идолище. – сказал царь, накинул на статую покрывало и вывел своих гостей из комнаты, старательно заперев за собою дверь.

– Наверно, я кажусь вам стариком. – продолжил он, усадив своих гостей на скамью в саду. – Но мне всего тридцать шесть лет. Эти волосы седы от горя. Морщины на моём лице – русла слёз, которые я лью уже шестнадцать лет. Но в двадцать лет я был хорош собой и очень резов. Я постоянно искал приключений, и мирная жизнь дома казалась мне скучной. Пиры, охоты, забавы, поиски любовниц – всем этим был грешен я и весь мой двор. Имея добрую и умную жену, я постоянно искал чего-то большего. Постепенно мне приелись ласки любовниц, и я грезил своими фантазиями и мечтами. Я оставил своих друзей и стал скитаться в одиночку. Эта жажда неизведанного тянула меня в опасные места. Вы говорите, что закружились в колдовском лесу? Да, лес на горе именно таков, он полон странных существ, он может водить путника по кругу, там пропадало немало людей. Но, всё же он ничто по сравнению с тем каменным распадком, в котором мне однажды пришлось заночевать.

Однажды на охоте я отбился от своих людей. Наступала ночь, и я стал искать ночлега. Так я забрёл в каменный лес, о котором никогда ранее не слышал. И той же ночью я имел несчастье угодить прямо в гости к духам камня. Отчего-то они ввели меня в свои подземные чертоги. Каменные девы, такие же прекрасные, как та кукла, что вы видели, танцевали со мной, ласкали меня, угощали меня. Они пели удивительные песни. Я был очарован и потерял рассудок. Я соблазнился красотой одной из дев и провёл с ней ночь, которой, казалось, не будет конца – до того сладкой была эта любовь. Наутро же я обнаружил, что сплю под открытым небом, и о приключении мне напоминал лишь золотой перстень. Я тогда решил, что мне всё приснилось, что это была одна из моих ночных фантазий.

Вернувшись домой, я обо всём молчал, но через год случилось вот что. К воротам дворца подъехал одинокий всадник и привёз закрытую корзину.

– Это вашего царя родная дочь. – сказал он и умчался.

Когда ко мне доставили посылку, я обнаружил прелестного младенца и решил, что этот дерзкий жест принадлежит какой-нибудь из моих любовниц. Но младенец был хорош, и я решил оставить малютку во дворце, поручив нянькам ухаживать за ним. Каково же было моё изумление, когда, дотронувшись до щёчки девочки пальцем, я ощутил холод и твёрдость камня! Когда же она открыла свои глаза, я похолодел от ужаса: её глаза не имели ни белков, ни радужки, ни зрачка – это был камень! Чудовищный младенец распугал всех нянек и всех придворных дам – некому было доверить её на воспитание. Но и я стал прятать от людей своё каменное чудо. Впрочем, забот о ней не было никаких – она целый день лежала молча и ничего не ела, хотя и росла, как человеческий ребёнок. Потом на её теле стали вырастать драгоценные камни.

С появлением этой твари, в мою страну потекли богатства. Я с каждым днём богател, но это не радовало меня, дело в том, что каменная царевна каждую третью ночь ищет новых жертв. Да, сейчас вы её видели неподвижной, а с наступлением темноты она выходила из своей опочивальни, минуя все затворы. Она охотилась на детей. Каждую ночь где-то пропадал ребёнок, вот так, пришельцы, мы лишились всех наших детей. Сначала она сожрала всех маленьких. Потом стала есть тех, кто постарше. Теперь ищет тех, кому под двадцать. Но платит она за это хорошо: взамен оставляет горсть драгоценных камней – они растут на её теле, как грибы после дождя.

У меня тоже был ребёнок – сын моей жены. Ему было три года, когда мне принесли в корзине дочь каменной девы. Ещё до того, как каменный младенец начал охоту на детей, моя жена мне отомстила. Мне пришлось признаться ей в позорной связи с нечистью. С тех пор жена не удостоила меня и слова. А однажды она исчезла из дворца. О том, что это было именно бегство, а не пропажа, я понял, когда она унесла с собой мой перстень. И сына. Я посылал гонцов во все концы, но всё безрезультатно – они пропали без следа.

С тех пор прошло шестнадцать лет. Три года назад мне пришла в голову умная мысль: я понял, что стоит попытаться отыскать своего сына. Если наследник моей крови заменит меня, я уйду искать тот каменный распадок и просить духов камня забрать обратно свой страшный дар в обмен на мою жизнь. Я объявил о том, что выдам свою дочь за того, кто ей понравится. А не нравился царевне никто – то есть не было за три года ни одного человека, у которого на пальце был бы хотя бы похожий перстень – я надеялся по этой примете опознать своего сына.

Но неделю назад случилось нечто странное – девушку похитили. Так что теперь мне придётся оставить надежду найти человека с перстнем. Вот и всё, пришельцы. Больше у меня нет надежды. Он не пришёл и не принёс мне знак. Поэтому я говорю вам: нет никакой необходимости искать царевну. Она здесь, моя проклятая каменная девка.

***

– Даже если так, – мрачно ответил Долбер. – Мой перстень всё равно не тот. Царь говорил, что подарок каменной девы был золотым, а мой перстень серебряный.

Разговор происходил в одном из покоев дворца. Царь распорядился устроить своих гостей и дать им место. Сам правитель устал от впечатлений и отправился немного отдохнуть, а неудачливый жених и его товарищ решили немного прогуляться по дворцу. При этом они обсуждали все последние события. Отчего ложная царевна налила Долберу вина? В том, что это было, Лён нисколько не сомневался, хотя воочию и не видел этого. Царь поведал своим новым знакомым, что вино было предлогом для того, чтобы девушка могла рассмотреть руку претендента. Но, скандалист Ромуальд затеял свару, и царь не увидал этого. И служанки, которая исполняла роль капризной царевны, тоже теперь не было – не у кого спросить, что же увидала она на руке Долбера и почему налила ему вина. Так что утешать Лёну своего товарища было нечем – перстень, подаренный воздушными девами оказался не тот.

– Пожалуйте в свои комнаты, господа. – с поклоном сказал им седоватый человек в ливрее и повернулся, призывая их следовать за собой.

Товарищи отправились за ним, а немолодой человек торопливо семенил ногами, то и дело оборачиваясь, словно проверял, не отстали ли гости.

– Не пугайтесь, пожалуйста, я ничего вам не сделаю. – успокоил слугу Лён, полагая, что очевидный его страх вызван недавним триумфальным появлением дивоярца в царском дворце.

Тот, однако, что-то пробормотал и ускорил шаги. Он отвёл двоих друзей довольно далеко от парадных покоев и ввёл их в просторную комнату, обстановка которой была вполне удобной, но окна оказались забраны толстыми решётками. Особенно примечательной деталью была крепкая дверь, обитая металлом.

– Эге! Да это что – темница для нас?! – встревожился Лён, не заходя внутрь и внимательно осматривая входное укрепление с мощными петлями и массивным замком. – Учтите, я способен открывать какие угодно двери!

– Помилуйте, господин! – взмолился пожилой слуга. – Поторопитесь – скоро стемнеет. Это не темница, это просто предосторожности для вашей сохранности. А мне надо торопиться – на ночь вся прислуга покидает дворец.

Это прозвучало так необычно, что Лён и Долбер переглянулись. Кажется, их приглашали к участию в одной тайне, которая держала в страхе это царство уже шестнадцать лет.

– Но у тебя же есть твой дивоярский меч. – с надеждой сказал Долбер. – Помнишь, как ты спас нас в том походе к Верошпиронской башне?

А Лёну вспомнилась та низенькая камера с земляным полом, в которую его упрятала русалка – тогда дивоярский меч не справился со старым дубом. Что, если и сейчас они имеют дело с чем-то, оставшимся после исчезнувшего народа эльфов?

– Господин волшебник? – дрожащим голосом спросил слуга. – Волшебники и раньше пытались остановить эту тварь, но ничего не выходило – они сами тут не раз погибали. А те, что уцелели, бежали без оглядки, даже не взяли платы.

Вот как?! Царь уже пытался утихомирить своё каменное дитя? Он ничего не сказал про это.

– Постойте, а как же та девушка, которая исполняла роль принцессы?! – вспомнил Долбер. – Как её не сожрало чудовище, ведь она была молода!

– Моя дочь… – со всхлипом признался слуга. – Моя жена была кормилицей у царского сына, так что после его пропажи она осталась тут в прислугах. Она много времени проводила с королевой, нянчась с царевичем, и была поверенной её тайн. Она видела тот перстень, что пропал – эта вещь была дорога царю пуще всех сокровищ. А дочку мою царь велел убрать с глаз долой с той поры, как однажды детишки играли и девочка нечаянно порезала царевича. Только три года назад он снова велел призвать её из деревни и предложил, чтобы наша дочь на пирах обходила гостей под видом царевны. В этой комнате она и жила, тут безопасно – решётки и дверь на трёх засовах не пропускают демоницу. И вот теперь я её лишился.

Старый слуга заплакал.

Отправив пожилого человека домой, они закрыли дверь на три засова.

– Есть нечто странное в этой истории. – сказал задумчиво Лён, подходя к окнам и рассматривая крепкие решётки. – Как мог царь быть уверен, что перстень есть верная примета его пропавшего сына? Ведь кто угодно мог завладеть им.

– А меня занимает эта пропавшая девушка. – ответил Долбер. – Уж очень легко царь отнёсся к её пропаже – исчезла и исчезла! Если бы не этот слуга, я бы об этом не подумал.

– Мне тоже в какой-то момент так подумалось. – признался Лён. – Но рассказ был так интересен, что я забыл об этом. Выходит, если бы мы добрались до похитителя, то спасли бы не царевну, а служанку?

– Выходит – да. – согласился Долбер. – Вот Ромуальд-то теперь старается, роет землю!

– И Кирбит с перстеньком, который вовсе не золотой! – расхохотался Лён.

– У меня вопрос: зачем мы здесь? – поинтересовался Долбер. – Я должен признаться тебе, что я ошибся. Моя нелепая погоня за царевной отвлекла тебя от дела. Я вообразил, что Жребий откликнулся на моё желание и ввёл нас в ту историю, в которой я должен обрести принцессу. Но, принцесса, как выяснилось – миф. А я дёргал тебя и вынудил к блужданию по заколдованному лесу. В результате мы потеряли целую неделю. Тебе не следовало меня слушать и действовать по своему разумению.

– У меня нет никакого плана. – признался Лён. – Я должен отыскать достаточно скверного человека, чтобы отдать его демону. Поначалу мне тоже казалось, что мы найдём его там же, где похищенную царевну. Впрочем, девушку всё равно кто-то похитил. Так что сегодня переночуем здесь, а завтра отправляемся искать похитителя.

– Куда? – тоскливо спросил Долбер. – Куда отправляемся? Ты знаешь путь? Тебе указана дорога? Опять будем блуждать вслепую, как Иван-дурак в сказке, который верит, что за каждым углом его ждёт змей-горыныч?

– Нет. Не в слепую. – помолчав, ответил Лён. – Я не сказал тебе, но помимо скатерти-самобранки я взял с собой и другие магические вещи из той пещерки, так что стоит попробовать.

– Вот как? – оживился Долбер. – Стоит, пожалуй, закусить, а то что-то царь за хлопотами забыл нас накормить.

На столике возле окна они расстелили скромную белую скатёрочку, и та немедленно обставилась угощением. Так, наблюдая заход солнца сквозь решётку, они приятно проводили время. Потом Долбер отправился поваляться на кровати – так хорошо развалиться на широком ложе после стольких дней и ночей, проведённых в дороге.

– Эх, Лён, зря мы с тобой ругали царя. – сокрушённо сказал он, приподнимая широкую белую салфетку, которой был накрыт столик по другую сторону кровати. – Тут для нас оставили поесть.

Под салфеткой действительно скрывалась еда и вино, заботливо оставленные возле кровати.

– Будешь? – спросил товарищ, указывая на столик.

– Нет. – мотнул головой Лён. – Я наелся.

Долбер налил в стакан вина из графинчика и попробовал.

– Наше лучше. – сказал он. – И вообще, спать давай.

Долбер завалился на боковую, а Лёну что-то не спалось. Он принялся обходить комнату, трогая широкие дубовые панели и оглядывая тяжёлую мебель. Ещё раз проверил запоры двери, оглядел решётки на окнах – всё было сделано так крепко и внушительно, словно готовилось к нападению бешеного носорога – не иначе.

Он уже собирался идти спать, как вдруг увидел небольшой комод с зеркалом и всякими женскими безделушками. На нём лежали всякие гребёнки, заколки, украшения, румяна – это, очевидно, принадлежало несчастной дочери слуги.

Никакой нормальный мужчина не станет интересоваться женскими штучками или трогать их, так и Лён мельком глянул на эти свидетельства чужой жизни и хотел отойти, но внимание его привлёк маленький медальон, висящий на резном деревянном витке зеркала. В медальонах нередко прячут миниатюрные портреты, а если эта комната принадлежала девушке, то в вещице, скорее всего, спрятан её портрет. Ничуть в этом не сомневаясь, Лён снял с витка эту вещь и легко отковырнул ногтем крышечку.

Светлый детский локон – первое, что бросилось ему в глаза. Тонкие волосы окружали кольцом миниатюру, но изображение на ней не принадлежало девушке. Это был явно мальчик – пухлый крепыш в нарядной рубашке – он гордо сжимал в руке детскую сабельку. Наверно, это портрет пропавшего царевича, а дочь слуги хранила этот портретик, как память о прошлом.

Со вздохом Лён повесил медальон обратно – на виток. При этом произошло нечто досадное: за деревянной деталью рамы скрывалось что-то острое, так что Лён поцарапал палец. Он заглянул за раму и увидел совершенно лишний тут металлический язычок, а из-за него выглядывал не то кусочек бумажки, не то уголок тонкого платочка. Всё это оказалось немного интересно, и Лён попытался отжать упругий язычок пальцами – ничего не получалось. Тогда он поискал на поверхности комода подходящий для этого гребешок и его краем нажал на железку.

Далее произошло нечто удивительное – язычок легко щёлкнул, и на Лёна стала бесшумно отъезжать резная рамка с зеркалом. Она отворилась, словно дверь, и глазам предстала картина, скрывающаяся за зеркалом.

Прекрасная молодая женщина в светлом наряде держала на руках розовощёкого ребёнка – точную копию того, кто был в медальоне, только портрет был гораздо больше – в руке малыш держал ту же сабельку. Лён всмотрелся в маленького царевича и обнаружил подмеченную живописцем деталь, никак не укладывающуюся в праздничный вид портрета: на запястье пухлой ручки, держащей сабельку, имелся шрам.

Тут вспомнилось Лёну то, о чём поминал сегодня Долбер – их путешествие к Верошпиронской башне – дурацкий квест, который от начала до конца придумал и спровоцировал Вещий Ворон – хулиган и обманщик. Тогда на берегу лесной речки Костик и Федька наловили рыбы, а Долбер, который боялся входить в воду, чистил её на берегу и насаживал на вертелки. Тогда он закатал рукава до локтей, и на его запястье отчётливо виднелся точно такой же шрам. Значит, не врал он, когда сказал у Орорума, что вспомнил своё имя: Александер! Долбер – царский сын! Но чем подтвердить это? Ведь едва видный на картине шрам на руке ребёнка с портрета едва ли может служить убедительным доказательством. Бредни Долбера о принцессе и упорное желание стать королём теперь вполне понятны – подавленные воспоминания детства и голубая кровь.

Наверно это погружение имеет особенный смысл – вот почему дела у Лёна никак не складываются. Этот поиск предназначен для Долбера, вернее, Александра. Все пути вели его к этой встрече, а Лён досадовал на маниакальную затею товарища найти принцессу и ругал сам себя за то, что однажды подбросил ему эту мысль – случилось это не по иной какой причине, а только в результате свинского обмана со стороны Вещуна. И сказано это было совсем случайно – просто для утешения. А Долбер уцепился за идею и верил в неё, как в пророчество – он верил своему товарищу, волшебнику, дивоярцу. Он напросился спутником в Эльфийский Жребий, потому что верил Лёну. И вот случайные слова исполнились правды – Долбер царский сын!

Лён отошёл в сторону и сел в кресло. Он не спешил будить товарища, чтобы обрадовать его новостью. Дело в том, что все доводы очень слабы. Нет убедительных доказательств – только тёмная история Долбера и шрам на его руке. Даже перстень оказался не тот, и непонятно, зачем воздушные девы подарили его. И девушка пропала – некому объяснить, что побудило её выделить бедного гостя из числа прочих, а ведь поиск пропавшего царского сына длился три года! Нет, не стоит пока сообщать товарищу свои догадки.

Прежде всего надо отыскать девицу, если она вообще ещё жива. Потом отыскать подлеца Кирбита и отобрать у него серебряный перстень. И есть ещё надежда, что похититель царевны окажется тем самым негодяем, которого не жалко отдать Лембистору – ведь Лён опрометчиво дал слово! Иначе придётся соглашаться на того единственного кандидата, которого так любовно пасёт демон.

Да, вот такие планы, где только времени взять на всё, ведь он уже неделю в этом поиске.

Лён глянул за окно – на улице уже окончательно стемнело. Пора ложиться спать. Он встал с кресла и задул свечи, а в следующий момент услышал тихий звук со стороны кровати – что-то слабо щёлкнуло.