Текст книги "Город ящеров (СИ)"

Автор книги: Марина Багирова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 23 страниц)

Возможно, ему надоело делать вид, что не замечает моих подёргиваний. Может, и так. Руанн отпустил мою руку, и я, пытаясь не упасть, рефлекторно сделала шаг в сторону.

– Не бойся… Лин… Ничего тебе не будет. Говорю же, не могу я тебе причинить вред. Хотя ты даже не представляешшь, как бы мне хотелось, – он взглянул на небо, а затем резко перевёл взгляд на меня. – Ты это заслужила. За свою постоянную слабость, за то, что позволяешшь другим помыкать тобой. Не пугайся, подойти ближе, я тебя не укушшу… Суть в том, что тебе так удобно… Ты слишшком… – он засмеялся. – Тебе удобно считать себя жертвой.

И опять он смотрел на небо. На звезды, на планеты, такие большие, что если использовать увеличение, можно увидеть кратеры на них.

– Какой славный конец для наследника древнего рода. Полюбить женщину, которая решшила меня убить.

Тук-тук, тук-тук, стучало моё сердце. Первая мысль – бежать. Бежать куда подальше, попытаться спастись.

– Бежать хочешшшь? – он оскалился. – Ты ведь знаешшь, от меня убежать не получится… Но я не против. Я изо всех сил сдерживаю себя, чтобы не причинить тебе вред. За то, что посмела меня не любить. Так что беги – дай мне только шшанс.

Я осматривалась по сторонам, лихорадочно ища путь к отступлению.

– На что ты надеешшься? – спросил Руанн с искренним любопытством. – Ищешь моих людей, чтобы пустили тебе пулю в лоб? Или своих, чтобы то же самое проделали со мной?

Он подошёл ко мне – высокая груда мышц. Властный мужчина, который когда-то позволял мне обнимать его за плечи.

Руанн взял меня за руку. Другой рукой начал выводить рисунок на тыльной стороне моей ладони. Это должно было быть приятно, но ничего такого я не чувствовала, мне было по-настоящему страшно.

– Да, Лин, я знал, – ответил он на невысказанный вопрос, который я бы, наверное, так и не решилась задать. – У меня есть особый человек. Он выполняет сложнейшие задания, талант у него такой. Я узнал в тот день, когда должен был забрать тебя из плена…

Он крепче сжал мою руку. Опять двинулся вперёд, к мосту. Я не сопротивлялась – понимала: это бесполезно.

Утро почти наступило. Ещё чуть-чуть, совсем чуть-чуть…

– Мне известно, из-за чего ты вернулась. И у меня до последнего была надежда, что ты не заикнёшься о Переправе. Что тебе не хватит…

Впервые я услышала в его голосе некую неуверенность. Будто на секунду маска беззаботного саркастичного юнца дала трещину, и оттуда глянул на свет сморщенный, пресыщенный миром старец.

– Не хватит чего? – я попыталась взять себя в руки. – Ты манипулировал мной с самого начала…

– Ты права… Я хотел тебя, несмотря на все препятствия. Я настолько тебя хотел, что готов был закрыть глаза на твоё происхождение… Когда думал, что ты человек…

– Ты… ты скрыл…

– Да, скрыл. Но ты не знаешшшь всего… – он вздохнул. – И, наверное, уже не узнаешшь. У нас просто не хватит времени.

– Я постоянно чего-то не знаю! – я закричала. – Ну так расскажи мне!

Руанн остановился. Обернулся ко мне и схватил за плечи.

– Я был наивен. Десятилетия успешной жизни убедили меня в том, что для любой женщины я стану выгодной партией. И что ты… что ты просто не хочешшь меня признавать… Но признаешь однажды… и превратишшшься. Но… этого не произошшло. А я люблю тебя, и с этим уже ничего не поделать. Теперь мне очень тяжело понять ящерров, убивающих своих земных избранниц. Они либо очень смелы, либо безобразно глупы. Убить привлечённую нельзя! Идём, Лин, у нас осталось мало времени.

Он резко двинулся вперёд. Не оглядывался – иду я за ним или нет. А я шла, начисто забыв о том, что всего несколько минут назад хотела убежать.

Руанн не собирался останавливаться. А мост был всё ближе и ближе.

Мы шли к мосту, на котором в него должны выстрелить.

– Что… что ты делаешь? – пробормотала я невнятно.

– Я не собираюсь нарушать твой план, Венилакриме… Ты хотела моей смерти – ты её получишшь.

– Что ты… не понимаю…

Он приближался к мосту. Я же, как воздушный змей на привязи, тянулась за ним.

– Да, ты не понимаешшшь. Потому что влечение не взаимно. Лин, не люби я тебя по-настоящему, я бы тебя убил, – он обернулся, чтобы посмотреть, как я отреагирую на эту фразу. – Ты не знаешшь, как сильно я сожалею о дне, когда встретил тебя…

– Ты не можешь…

Я пыталась выразить словами мысль… но она постоянно ускользала. Что именно он не может? Не может идти на собственную смерть сознательно? Зная, что именно я – убийца?

– Ты не поймёшшь, каково это – ставить интересы другого человека вышшше собственных, – продолжал судья. – Да, я буду тебя преследовать. Если я останусь в живых – я никуда тебя не отпушщу. Обману, сотру память, буду шшантажировать, но заставлю тебя быть рядом. Вот видишшшь, девочка, – он ласково улыбнулся, – получается, не ужиться нам двоим в одном мире. Ты-то хочешшшь совсем другого – уйти от меня… А я не позволю.

Мы шли медленно, как двое старых знакомых, встретившихся после долгой разлуки. Солнце взошло, но ночная прохлада – осталась. Вот и оказались мужчина и женщина – он и я – где-то между днём и утром, когда солнце уже выглянуло, но всё вокруг до сих пор ощущается ночным.

– И ты… неужели ты готов…

– Я не готов! – резко ответил Руанн. В нём проявился прежний властный человек. – Но я видел, что бывает с парами, где один – умер, а другой остался жив. Не в старости – в молодости. А моя дурная кровь это умножит. Я с ума сойду, если тебя не будет… Радуйся, Лин, наконец-то ты узнала, насколько я от тебя зависим. Я скрывал до последнего, потому что знал – это будет использовано против меня.

Мост был уже в сотне шагов. Сотня шагов – и мы на месте…

– Руанн, – шептала я, – Руанн… Руанн…. Руанн… нет, стой, подожди.

Но он будто не слышал. С его лица схлынула улыбка, и он упорно двигался к мосту.

– Руанн… Руанн, стой!

Я подбежала и схватила его за плечи. Он остановился – не потому что был должен. Просто захотел, потому что я его обняла.

– Я сразу понял, кто ты… С первого взгляда, как только увидел. Умом – сопротивлялся, оскорблял тебя на станции. Помнишшь? Моя слабость, признаю. Но я знал, ты – моя.

Он обернулся ко мне, рассвет раскинулся у него за плечами.

«Какой же он красивый!» – шептали моё тело, сердце и разум. Ящерр, полюбивший меня. Как же я не хочу тебя терять, никогда не хотела. Тем не менее, вела на смерть.

– А какой у тебя был взгляд обречённый, когда я с этим Лекс-Ка разговаривал. Ты была как побитая собака, которая стерпит от хозяина любую жестокость.

Руанн улыбнулся. Он вспоминал тот день.

– В последний день на станции, когда ты вернулась за мной, сволочь Белюа не закрыл все люки, и оттуда прорвался человек. Ты его увидела, поняла, в чём дело, – и кинулась прочь. Тебя никто не держал, ты знала все пути, все лазейки, а мы – нет, поэтому отставали. Мы не успели тебя догнать… Да, Лин, – Руанн подошёл ко мне и заправил за ухо прядь пружинистых волос. – Я стёр твою память, потому что боялся потерять. Я до последнего держался за тебя, даже убедил себя, что твоё влечение ещё проявится. Что оно скрыто, так как ты росла в другом окружении и морально не готова любить ящерра. Но это был самообман.

В один миг ночное освещение отключили – солнце почти взошло.

– Когда я узнал, что ты – ящеррица, испытал сначала радость, а вслед за ней страх. Ты не превратилась, а это значило – я не твой избранник. Но… потом появилась другая надежда – что твой разум сам отвергает идею быть связанной со мной. Ты ведь считала… считаешшшь нас врагами, хотя сама – одна из нас.

Он отвернулся от меня. Посмотрел на мост – массивный, покрытый мускулами стальных верёвок.

– Я не знаю, к какому роду ты принадлежишь, но мне известно, что ты из Мыслите. Так что все твои обвинения имеют под собой почву – я действительно разрушил твой город. Идём, Лин… нам уже давно пора быть на месте, убийца ждёт.

Мы подошли к мосту. Я следовала за ним, всё такая же послушная собака на привязи. Только привязи не было, а я продолжала идти.

Я была обязана остановиться! Обязана встать у него на пути и сказать: «Возвращаемся домой, Руанн!». Он бы улыбнулся мне в ответ, и эта история закончилась бы по-другому.

Но я молчала и шла за ним… послушная собака на привязи, безвольная и глупая.

Ещё один шаг – и мне удастся ощутить рукой крепкие карабины креплений моста. Шум водопада резко нарастал, но Руанн этого не замечал. Ящерр наклонился к моему уху:

– В машшине – документы на другое имя. По ним ты будешшь числиться свободной и с торговыми правами. Сможешшь покидать и возвращаться в Гнездо. Да и в любые другие города тебя пустят. Ещё там есть немного еды и одежды. Машшина, как ты видела, с ручным управлением, так что заблокировать её из центра не смогут, я специально взял именно её. Водить ты умеешшь. Номера – чистые, машина числится на тебя. И припарковал я её так далеко, чтобы никто не засёк.

Я стояла, не зная, что думать и говорить. Горло пыталось выдать звук, но не получалось. Только и оставалось смотреть, как мой мужчина решает мою судьбу.

– Руанн… – я схватила его за руку.

– Да, Лин, – спокойно ответил мой ящерр.

Он ждал. Он был готов слушать.

– Руанн, – шептала я, не понимая до конца, что хочу сказать. – Руанн…

До последних дней жизни я буду ненавидеть себя за слабость. За то, что не сказала правды.

Нет, не только за это. Всю свою жизнь я бежала вперёд, ненавидя и боясь. Я искала эфемерное «завтра», когда передо мной уже было благополучное «сегодня». Руанн был рядом.

Я должна была сказать что угодно, обещать что угодно. Встать на колени и умолять. Даже признание в любви не было бы лишним, если цена вопроса – жизнь Руанна.

Но я не сказала. Глубоко в душе я надеялась, что всё обойдётся. Виной тому – моя слабохарактерность. Я не верила, что судья Руанн может умереть, и в этом была моя ошибка.

Я за неё дорого заплатила.

– Что ж, мне пора…

Он уходил. Он ступил на мост, где его ждал снайпер с нужными пулями. Теми, которые его убьют. Пути назад не будет.

– Не бойся, Лин… Ты спасёшшшься. Ты найдёшь своего мужчину, и он будет тебя любить. Документы… скоро они тебе не понадобятся, в тебе уже начали распознавать ящеррицу. Ещё немного – и ты сможешшь зайти в любое управление, где тебе дадут всё, что нужно. Ты займёшшь некогда утерянное место в мире ящерров, то самое, которое я у тебя когда-то отнял.

– Руанн…

Слабая мямля! Как ты посмела позволить ему уйти?! Почему не остановила?! Вот и мучайся теперь, проклятая и несчастная!

Я плакала и не знала, что делать. Сейчас понимаю – выход был. А тогда в голове мелькали рваные обрывки мыслей и желаний, но этот клубок никак не желал формироваться в отчётливое решение.

Он прикоснулся рукой к моему лицу. Я сразу прильнула к тёплой коже. Большим пальцем он стер влажную соляную дорожку со щеки.

– Не плачь, – он утирал слёзы своего убийцы. – Эта история закончится хорошшшо. Ты будешшь очень счастлива, Лин, я обешшщаю. Я даю тебе слово…

Но я плакала. Я схватила его за плечи, не зная, что делать дальше. Он позволил мне подержаться за него несколько секунд, а потом вежливо оторвал от себя…

– Лин, – сказал с некоторым раздражением, – не стоит. Мне будет… тяжелее. Не давай мне надежду…

Мои глаза бегали. Метрах в пятистах от моста стояла патрульная машина. Уверена, они смотрели на нас сквозь увеличители, но не смели приблизиться – судью Руанна даже в простой одежде не узнать сложно.

– Руанн… Руанн…

Он отошёл, в то время как я продолжала стоять на месте.

– Что вы, земляне, говорите в таких случаях? До встречи, Лин.

И двинулся по мосту. А я осталась стоять на том же месте, как настоящий человек, закованный в игрушечное тело, – тело, неспособное двигаться, неспособное сопереживать.

Он шёл по мосту. Шум воды перекрывал остальные звуки. Светало. Каждый шаг приближал его к смерти.

Эта история закончится хорошо… Эта история закончится хорошо… Эта история… Я упала на колени. Спрятала лицо в ладонях. И не знала, что сделать, чтобы панический страх ушёл.

Жалела себя.

Ненавидела себя.

Но не сделала ничего, чтобы предотвратить смерть судьи!

Трусливая сволочь!

Мне было некуда бежать. Не осталось в моей голове потаённых уголков, где я могла спрятаться. Только мир, в котором существует Руанн. А без него…

Не могу… не могу…

Осознание содеянного было как вспышка. Как болезненная стрела в шею, грудь, ноги, лицо, нос, пальцы. Осознание его скорой смерти как будто запустило во мне новый виток механизмов. Все установки, все правила отошли на второй план. Над всеми этими проблемами возвысилась одна, самая главная – мир без моего судьи!

Он шёл. Уверенно, не сомневаясь. Шёл к своей смерти.

– Руанн… Руанн… Проклятый судья, остановись! – кричала я. – Руанн!

От земли исходил холод. Руки замёрзли, колени запачкались. А мост сверкал – на нём был установлен подогрев.

Я поднялась… потому что слишком часто плакала, и это ни к чему не приводило. Это лишь трата сил.

– Руанн! – закричала я и двинулась ему вслед. Он обернулся. Увидел меня. И тогда… тогда на его лице появилась улыбка, которой у великого судьи попросту быть не должно – шальная, искренняя, свободная и свежая, как ветер в лесу.

– Руанн!

Я побежала к нему, и кожа чесалась от желания обнять моего судью… моего мужчину… Мужчину, которого я…

Ну же, договори… додумай эту мысль!

Мужчину, которого я…

Мужчину, которого я ЛЮБЛЮ!

– Руанн!

Сколько сил мне понадобилось, чтобы осознать правду. Только страх его потерять вынудил меня посмотреть правде в глаза. Без этого я бы никогда не позволила себе думать, что могу любить ящерра. Ящерра, который стал кошмаром «Станции 5»… который разрушил Мыслите.

– Руанн!

Он успел сделать шаг мне навстречу. Ближе, Руанн, подойди ко мне…

И тогда… хлопнул выстрел – один чёткий выстрел, которого я не увидела и не услышала. Это длилось недолго – секунды. Мой мужчина смотрел на меня с застывшей, по-прежнему шальной и свободной улыбкой на губах, в то время как тело его уже начало падать. Кажется, вздрогнул и мост, принимая на себя тяжесть мёртвого ящерра.

Я застыла. Передо мной как будто выросла стена. Я не могла ступить и шагу вперёд. Закрыла глаза и не верила… не верила, что это произошло.

Не может быть! Не может быть!

Это всё неправда!

Неправда!

– Руа-а-а-а-а-анн!

Это было моё первое слово, произнесённое на ящеррином… сознательно. Его имя. Это было просто, по-настоящему просто. Если захотеть.

Я не подходила ближе. Не хотела, не могла, не смела. Даже на расстоянии видела, что тело его не двигается.

Он был мёртв!

Руанн был мёртв!

Судья Руанн был мёртв!

Единственный способ убить ящерра – выстрелить из брыча. Дорогая штука, тяжело найти, и стрелять можно только с близкого расстояния. Заряжать сложно, в бою на это попросту нет времени. Да и ящерры быстрые, они умели отбивать пули, тем же хвостом.

Руанн не защищался. Он позволил брычу попасть в тело. Исход – известен.

Я не могла рассмотреть след от выстрела – была слишком далеко. Но знала, что он есть… А это значит…

Я оперлась о край моста. Ноги отказывались повиноваться, а мозг – верить. Мне нужно было время…

Выстрел – был… А это значит…

Что это значит, Лин? Скажи, признайся, пойми! Ну же, дура, сволочь, скажи, к чему привели твои действия?! Что это значит, аморфная дрянь?!

«Это значит, – спокойно констатировал голос внутри меня, – что великий судья Руанн умер. И в этом виновата ты».

Глава четырнадцатая

Конец

Не знаю, были ли где-то люди. Был ли звук, был ли мост. Всё, что я слышала, – шум в ушах. Видела тело Руанна, распростёртое на брюхе моста, и маленькую лужицу крови рядом с ним.

Я схватилась рукой за поручень. Из-за того, что ладошка была мокрой, я поскользнулась, железная перекладина больно ударила по плечу, но я даже не ощутила этого.

К судье подбегали люди – те самые, которых нигде не было, когда в него стреляли. А я лишь смотрела на всю эту суету, а потом – на небо. Оно было по-настоящему весенним.

Я оглянулась вокруг. Очень красиво. Как будто за ночь исчезла вся слякоть, весь холод. Или я пропустила всё это? Лишь величественный мост, шум водопада и, кажется, бескрайние просторы воды. Как всё это могло поместиться в одном городе, так близко к Маятнику? Почему вокруг так много воды?

На меня не обращали внимания. Количество людей увеличивалось, они суетились вокруг Руанна. Откуда они взялись, эти люди? Ещё минуту назад их не было.

Я стояла неподалёку и слушала собственное дыхание. Понимала – мне нужно отсюда убираться. Но куда? Имеет ли смысл уходить без Руанна?

«Лин, да ты убила его! Ты убила свою любовь! Из-за собственной глупости! Из-за чьих-то историй! Это были чужие истории, не твои! Беги отсюда…» А руки сами оттолкнулись от моста – моей единственной опоры, ноги двинулись навстречу мёртвому телу.

Внезапно мне стало очень плохо. Как будто надо мной занесли тяжёлый камень и ударили им – я упала на колени, на руки. Даже так удержаться не получалось, и я полностью повалилась на землю. Перевернулась.

Вспышки чередовались: в один момент – перед глазами яркое утреннее небо без единого облака, в следующую секунду – боль опять скручивает меня, и я уже ничего не вижу. Мне не хочется существовать, быть, осознавать.

Боль выворачивает. Кто-то шутки ради вколачивает в меня гвозди, а потом проворачивает их внутри моего тела. Затем, на секунду, – послабление, и я опять вижу кусочки неба вперемежку со склонёнными надо мной лицами.

«Идите к Руанну… оставьте его убийцу в покое! Дайте мне умереть!»

Додумать эту мысль не получается. Боль усиливается. Я закрываю глаза, потому что видеть голубое небо – небо! Небо! Опять это небо! – нет сил. Должен быть дождь, снег, холод, а не хорошая погода.

Кричу, потому что не могу не кричать.

Спину жжёт. Сначала около шеи, затем между лопаток, ниже… ниже… раскалённое железо течёт по позвоночнику и замирает на последнем позвонке. Я переворачиваюсь на живот и поднимаюсь на полусогнутых руках.

Всё тело горит огнём, но сильнее всего – кости. Фаланги пальцев, шейные позвонки. К этой боли медленно подтягивается боль в мышцах. Каждая мышца болит по-особенному. Больше всего – портняжная, я ощущала её длину и упругость. Все уроки анатомии ожили перед глазами. Легко было отделить боль в мышцах бёдер от боли в икроножных или жевательных мышцах. Там – рвёт, там – придавливает, там – сжимает.

Мне казалось, гвозди начали вылезать обратно. Опять боль изменилась – теперь она другая. Немеют руки, шея, голова. Возможно, так мой организм защищается от хвори, которая, тем не менее, прорывается даже сквозь онемение. И боль… боль, доминирующая динамичная боль.

Человек не способен выдержать подобное. Он не способен.

В глазах не темнело. Просто в один прекрасный момент я перестала существовать.

***

Ощущение боли казалось непосильным. Как только я выплывала из небытия, меня скручивало от наваливающейся тяжести. Казалось, болели даже кости. Может, они – больше всего.

И я опять проваливалась в сон, как в тёплый кокон, способный немного смягчить удары неизвестного недуга. Ничего не осталось в этом мире – ни Руанна, ни Виры, ни «Станции 5». Ни жалкой, трусливой недоящеррицы Венилакриме…

***

Мне что-то говорили, я кричала – не помню. С меня снимали одежду – не знаю. Меня подключали к аппарату искусственного дыхания – не верю.

Я хотела умереть. Нет, не так. Я хотела, наконец, подохнуть! Сгинуть! Не чувствовать муки внешней и внутренней.

***

Мне снились сны, самые яркие в моей жизни. В них я видела свою мать – красивую, добрую… ящеррицу. Она была совсем не холодной, и очень меня любила.

Мой отец… высокий, светловолосый и такой непохожий на меня.

Снилось детство, один из месяцев, который я, казалось, забыла, – сразу после смерти Рамм-Дасса. Я была в другом городе – как такое может быть? Я приехала туда вслед за патрульными, которые убили Рамм-Дасса.

Людное место. Много машин. Соревнования. И десяток девушек – они были гонщицами. Большая арена, приветствия, крики. Там нет земных людей. Единственные земные – гонщицы. Они были одеты (или, скорее, раздеты) в яркую одежду.

И опять провал…

***

Я ощущала на губах вкус мёда, как будто мне мазали им губы. Щекотное движение – оно-то меня и разбудило.

Надо мной – лицо девушки. Она испугалась… Посмотрела на меня удивлённо. Я глянула на её руки – девчушка держала кисть, как для рисования, но побольше.

Она поймала мой взгляд. Положила кисточку на тележку и медленно потащила её за собой. Отошла. Я услышала мягкий звук закрывшейся двери, но голова была слишком тяжёлой, чтобы проверить это.

Минуты три я выравнивала дыхание. Сердце билось, будто я несколько часов подряд бежала в быстром темпе. Сил хватило лишь на то, чтобы, не отрываясь от подушки, повернуть голову влево, затем – вправо.

Небольшая светлая комната. Много солнца. Узкая постель, на ней – я в белой рубашке. К рукам подсоединены несколько чипов и одна капельница.

Я попыталась пошевелиться, но ничего не получилось. Поняла, что привязана к кровати. Два крепких жгута проходили параллельно на животе и под грудью.

– Что… Нет, снимите!

Я закричала и попыталась вырваться, но ничего не получилось. На первый взгляд хлипкие, эти жгуты оказались прочнее стали. Они не ранили кожу, но и не сдвигались ни на миллиметр.

В комнату вбежали две женщины и мужчина. Мужчина и женщина справа – ящерры, третья была человеком.

– Успокойтесь, – строго посоветовала ящеррица и положила руку мне на лоб, отчего, странное дело, стало немного спокойнее. Но не настолько, чтобы не задавать вопросов.

– Где я?.. Отвяжите…

– Меня зовут Литтия Гамиа, это мой муж… – представилась женщина. Но я не слушала – продолжала дёргаться.

– Успокойтесь! – голос мужчины прозвучал подобно грому, я сразу замерла и перестала отрывать чипы. – Успокойтесь, Венилакриме! Вы в порядке! У вас сейчас период адаптации. Жгуты… Да перестаньте уже дёргаться! Жгуты – всего лишь мера безопасности, чтобы вы с непривычки не поранили себя.

– Так отвяжите… отвяжите меня сейчас же!

Я замерла. Мой голос был хриплым и звучал непривычно, но не это меня так удивило. Само горло, то, как рождается звук, ощущалось иначе.

Я поняла, что говорю на ящеррином, и у меня получается очень естественно и легко. Но я также осознала, что не могу и слова сказать на привычном и родном с детства земном.

Трое людей внимательно за мной наблюдали. Ящеррица позволила себе скупую улыбку.

– У вас тяжело протекает период адаптации. Вы месяц были без сознания, не стоит совершать резких движений.

Я переводила взгляд с одного лица на другое.

– Какой адаптации?

Все трое молча переглянулись.

– Венилакриме, вы стали настоящей женщиной. Вы… – улыбка ящеррицы стала шире, – превратились.

Литтия улыбнулась, и у меня возникла необычная мысль: она по-настоящему за меня рада.

– Вам сейчас ещё нельзя… – ящеррица взяла в руки планшетник. – Надо же, у вас прекрасные показатели! Кости будут болеть некоторое время, но это нормально. Месяц-два, и вы поймёте, насколько великолепны новые возможности вашего тела.

– Получается… – я посмотрела на доктора, так как он находился ближе всего. – Получается… Руанн… судья Руанн – мой привлечённый? Он был… был моим влечением?

Улыбка на лицах моих слушателей угасла. Мужчина нахмурился, и я внезапно поняла, что его голос мне знаком – именно его я слышала во время однажды подслушанного разговора между Руанном и доктором.

– Да… судья Руанн предвидел подобное. Я предупреждал его, что ваша запоздалая реакция – следствие моральных барьеров. Но мы не знали, как вывести вас из этого состояния, чтобы вы признали собственное влечение.

– Вы разговаривали… – я пыталась говорить ровно, – разговаривали с ним об этом?

Мне хотелось приподняться, но жгуты не позволяли. Мужчина кивнул, а женщина без слов подошла к изголовью кровати и что-то нажала. Моё положение изменилось – кровать наклонилась под углом, несильно, так, чтобы я смогла осмотреться вокруг и полностью – от головы до пят – увидеть своих собеседников.

– Естественно, – удивился доктор. – Я думал, это вас волнует! Ведь вы жили с ним, значит, подозревали, что он ваш привлечённый…

Бум-бум. Я вспомнила мост. Вспомнила выстрел.

– Это правда? Мне не приснилось? В него стреляли на мосту… Убили…

И едва не добавила: я убила.

Мужчина оглянулся на женщину, а она – на него.

– Достаточно!

На пороге возникла Возница. Одета она была непривычно: без белого фартука, в элегантном коричневом платье с небрежно заколотыми волосами – эдакая идеальная хозяйка. И лишь в прищуренных глазах застыл лёд. Я впервые заметила в её внешности следы восточной крови – прищур глаз выдал предпочтения предков.

– Спасибо, Гамиа, вы можете быть свободны.

Она говорила на земном. Я её понимала, но ответить не могла.

Я осталась с ней в комнате один на один. Мне хотелось спросить о многом, в первую очередь – о случившемся с Руанном. Где-то глубоко, на уровне подсознания, теплилась надежда, что он выжил.

Возница подошла ко мне. Мне стало неуютно, сильнее, чем в присутствии врачей.

– Не бойся, Лин, всё хорошо. Сейчас тебе тяжело говорить… У тебя кожа слишком чувствительна. Ты этого не понимаешь, потому что на антибиотиках и прочей мерзости. Тебе нужна ещё одна неделя, чтобы прийти в себя…

– Руанн, – прошептала я на ящеррином.

Странно, но Возница меня поняла. Она кивнула.

– Мы не можем говорить на ящеррином, но уж сопоставлять слова и их значение я умею. Так что немного, но понимаю.

– Руанн, – опять повторила.

Возница подошла к капельнице и вставила в специальное отверстие новую ампулу. Жёлтая жидкость смешалась с белой. Всё это хлынуло потоком в мою кровь, но меня это совсем не волновало.

– Руанн… Руанн. Что я наделала…

От осознания содеянного хотелось выть. Он был моим привлечённым, а я его убила!

Возница молчала, и внезапно я поняла, что не очень ей нравлюсь. Надо же, она столько времени скрывала от меня истинные чувства, а тут – открылась, показала настоящее лицо.

– Мёртв, – ответила женщина на невысказанный вопрос. – План удался. Судья Руанн мёртв.

Она не могла не понимать, что я сожалею о содеянном поступке. Доказательство: руки, покрытые крупной шелухой, – остатки превращения.

Я заплакала. Правда навалилась в одночасье: на мне смерть человека, которого я любила. И не превращалась я так долго из-за собственной гордыни, потому что не слушала своё сердце, вместо этого доверяла другим и всю жизнь пыталась заслужить их одобрение.

Убила.

Убила…

Я – убила.

Силы медленно покинули меня – подействовала та ампула, которую Возница, не особо таясь, подлила в капельницу.

Руанн – мёртв.

Глава пятнадцатая

Не знаю, сколько времени прошло, прежде чем я проснулась снова. Может, час, а может, неделя или месяц, но, открыв глаза, я сразу же взглянула на свои руки. Они были чистые, почти без шрамов, и пахли мёдом.

Та самая комната. Кажется, даже то самое время суток.

У входа появились две служанки, а рядом с ними – два терция. Казалось, они поджидали моего пробуждения прямо за дверью. Терции были одеты в самую обычную одежду, но лица показались мне знакомыми – я их встречала среди охраны Руанна.

Одна из девушек осмотрела меня, заглянула под кровать, отошла в сторону и нажала какую-то кнопку на своём халате. Вскоре в комнате появился мужчина. Его лицо показалось смутно знакомым, доктор… доктор…

– Зовите меня Эрих. Эрих Гамиа… просто Эрих, – он улыбнулся, хотя глаза оставались по-прежнему серьёзными.

– Уберите земных, – скомандовал мужчина.

Девушки ушли, осталось двое терциев, доктор… и я.

– Что вы… задумали?

Тяжело просыпаться и сразу же попадать в водоворот столь неоднозначных событий.

Тем временем Эрих проверил информацию на планшетнике и после этого изрёк:

– Хорошо… – и начал снимать халат, – отвязывайте.

Терции подошли к изголовью кровати и завозились с кодами. Я почувствовала, как два на первый взгляд хилых жгута – шмяк! – разъехались в стороны. Меня освободили.

– В случае опасности держите её, – скомандовал доктор. Сам он стоял на приличном расстоянии от кровати, поближе к двери.

Я удивилась: чего они так боятся? Я одна, ослаблена после болезни, к тому же женщина. Их трое: два терция и один нестарый ящерр – этого априори достаточно, чтобы при желании переломать мне руки-ноги.

Одна нога, другая. Я пошевелила руками и размяла кисти. Приподнялась. Моя кожа как будто бы стала чище, светлее, но никакого серебристого оттенка я не заметила.

Ящеррица… Неужели я стала ящеррицей?

– Не бойтесь, атрофии мышц нет, – заверил мужчина в белом халате.

В тот момент я напоминала себе скользкую змею, которая тянется за собственным хвостом, но никак не может ухватить его.

– Мы позаботились о нормальной жизнедеятельности вашего организма. Как видите, кожа полостью обновилась, стабильный серебристый цвет проявится через несколько дней, может, недель. Все витамины и микроэлементы… Венилакриме?

Эрих понял, что я не реагирую на его слова, и неуверенно посоветовал:

– Может, попробуете встать?

Терции переглянулись и встали в боевые стойки.

Я медленно приняла сидячее положение. Вот одна нога уже чувствует прикосновение к полу. Пальцы, кончики пальцев, затем – вся стопа.

Встала на две ноги… и потеряла равновесие. Тело ощущалось совершено по-другому, оно стало как будто тяжелее и легче одновременно. Позади меня послышался грохот. Я оглянулась и поняла, что кровать разломана на две части… моим хвостом. Именно хвост создавал чувство неравномерного распределения равновесия. Он был как… как третья нога.

Я резко обернулась к доктору… и снова из-за дисбаланса едва не упала. Один из терциев воспользовался моментом и жёстко заломал мне руку. Второй схватил мой хвост и припечатал его к моей же спине – резко. Я помнила – хвост меж позвонков ящерры держат, когда рядом нет опасности.

– Вы должны научиться держать хвост в анабиозной позиции. Пока не получится – будут сложности, – доктор осмотрелся. Подозреваю, он оценивал, есть ли в комнате предметы, которые действительно жалко, если я их вдруг разрушу. – Ну а до тех пор будете всё ломать и крушить, – добавил с весёлым сожалением.

Терции не позволяли мне даже пошевелиться, да и я не очень пыталась вырваться – понимала: могу навредить в первую очередь себе.

– Чувствуете, где ваш хвост? Постарайтесь запомнить это положение, чтобы, когда Ларий уберёт руки, не покалечить никого… Себя – вряд ли, слишком сильны инстинкты, а вот нас... Хорошо… Вы его ощущаете?

Я прислушалась к себе. Хвост был, я чувствовала его вес, но не могла им управлять.

– Получается? – спросил Эрих с надеждой.

Я закивала головой – да-да, хотя на самом деле стоило сказать однозначное «нет», тогда бы ничего не произошло.

– Хорошо… Отпускайте. Чего стоите, олухи! Резко отходите!

Меня отпустили. Оба ящерра ловко перегнулись через кровать и одним прыжком оказались рядом с доктором. Хвост начал вертеться и задевать всё что ни попадя!