Текст книги "Город ящеров (СИ)"
Автор книги: Марина Багирова
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 23 страниц)
Его хвост резко ударил по кабине лифта. В хаотичном порядке зажглось несколько светодиодов. Автоматический писк возвестил об опасности, но потом кабинка стабилизировалась.
Руанн вспомнил помещение, где работал раньше. Наверное, то был юношеский порыв – выбрать столь незащищённый кабинет. Но ему и в голову не могло прийти, что кто-то рискнёт сунуться к нему в логово. Тем более его привлечённая.
Он понимал: его влечение имеет странный привкус… желания обладать. Не таким Руанн представлял себе это чувство. Он до сих пор вынужден бороться за свою избранницу. Постоянно в напряжении, в ожидании удара в спину. В первую очередь – от её заботливой псевдо-мамашеньки. Уж теперь-то Руанн знал, кто она такая, и это знание не приносило успокоения.
Ещё в детстве, слушая наставления старших его рода, он получил совершенно другое представление о любви. Глупое, по сути, представление. Будто его избранница всенепременно окажется идеальной. Потом наступил черёд работы, напряжённой и раздирающей мозги, но вот это детское восхищение в предвкушении столь важного чувства не исчезло.
Ему надоело одиночество, осточертели встречи с уважаемыми семьями, где родители надеялись, что именно их дочь окажется «той самой».
Ему нужна Венилакриме.
Хвост дёрнулся. Двери кабинки распахнулись, выбрасывая его на нужный этаж.
Действительно, тем утром Руанн был в отвратительном настроении. Все проблемы навалились на него в одночасье – бунтовщики нарываются, терции требуют новых прав, Лин начинает подозревать…
…Вечер после приёма они провели в гробовом молчании. Руанн на некоторое время был вынужден оторваться от подозрительно спокойной Лин – долг требовал проводить гостей. Когда зал опустел, он сразу же вернулся в спальню. В их общую спальню.
Велинакриме сидела в кресле, спокойная и задумчивая. Отстранённая.
В комнате было темно. На улице – фонари. Они отбрасывали на окна тени, похожие на причудливых уродцев, одновременно до одури красиво подчёркивая строгий профиль его избранницы.
Руанн подошёл к ней. Захотелось сломать эту отстранённость. Разрушить барьеры.
Он протолкнул свою ногу между её ног. Лин продолжала сидеть в кресле, но глаза вспыхнули ярким жёлтым цветом – то ли отблеск уличных огней, то ли померещилось.
Наклонился и больно впился в её губы. Хотелось выпить её всю до капли. Наказать за то, что думает по-своему. Не ценит того, что получила так легко, не прилагая усилий, просто потому, что он, судья, её выбрал.
…Только вчера Руанн узнал, что накрыли целый притон, где земных женщин заставляли делать такое, от чего даже хладнокровные терции, участвующие в операции, потеряли дар речи…
Судья подхватил Лин на руки и отнёс в постель. Освободил от одежды. Разделся сам.
– Я понимаю ваш язык…
Фраза прозвучала тихо, неуверенно. Руанн застыл. Ему понравилась эта её кротость – единственная эмоция за последние несколько часов.
– Я надеялся, что это произойдёт.
Она выгнула шею. Приняла мужчину в себя. Уже не отстранённая – живая.
– Значит, не удивлён? – спросила, пытаясь совладать с дыханием.
– Почему же, очень удивлён.
– Объяснишь?
– Потом, Лин, всё потом. Ты ведь помнишшь наш уговор?
Она обняла его за плечи.
– То было до лабиринта…
Руанн уткнулся ей в грудь.
– Это ничего не меняет. Дождись.
– А если я не готова ждать? – спросила она глухо.
Пауза. Тело Руанна ликовало от облегчения, в то время как мозг медленно копил раздражение.
– А разве у тебя есть выбор? – спросил он жёстко. И выдержал её полный укора взгляд. «Да, Лин, я могу разговаривать и так»…
***
…Он вошёл в свой кабинет. Окно автоматически мигнуло и переключилось в живой режим. Вид Гнезда с высоты птичьего полёта немного успокоил. Придал смысл всему, что Руанн делает.
Он должен заботиться о своей расе, а это значит – земные люди обязаны знать своё место.
Все должны знать своё место… даже Венилакриме…
Руанн немного подумал.
Особенно Венилакриме!
Она не понимает, насколько совершенен тот мир, в котором оказалась. Стала женщиной судьи, не побрякушкой, а ведь он мог…
Руанн отбросил эту мысль как неуместную… унизительную в первую очередь для него.
В дверь постучали. Судья прошипел неразличимый звук, и на пороге показался высокий долговязый мужчина. Сразу же обращали на себя внимание его руки – тонкие, шершавые, похожие на две согнутые палки. Они как будто не знали, куда пристроиться на длинном иссохшем теле.
Ящерр с худым лицом и продолговатыми зрачками. Подобная аномалия встречалась довольно часто, и всё же это была аномалия… Продолговатыми зрачки у ящерров становились в моменты высшего напряжения, очень-очень редко. Но не в спокойном состоянии.
– Проходи, Гажди.
Мужчина молча повиновался. Подошёл к креслу, расположенному около окна. Присел.
На улице шёл то ли дождь, то ли мокрый снег, так что, несмотря на большое окно во весь рост, в кабинете царил полумрак.
Руанн опустился в свободное кресло напротив молчаливого гостя. Впился в него взглядом, ничего не говоря и даже не двигаясь. Как правило, людей пугала привычка судьи так пристально рассматривать собеседников. Этому было всё равно! Мужчина по имени Гажди спокойно выдержал испытующий взгляд.
Руанну такая выдержка пришлась по душе. Ничего другого он от своего верного помощника и не ожидал.
– Я хочу поговорить с тобой об одном необычном деле…
Мужчина кивнул. Он не сомневался, его вызвали не ради мелкого задания. Для подобных вещей у судьи достаточно штатских.
Пауза. Бесстрастное лицо судьи напоминало маску. Если бы в этот миг его увидела Лин, она бы отшатнулась в испуге – таким чужим и холодным было то лицо.
– Девушка. Венилакриме, – Руанн помедлил, как будто не желая делиться секретом, а затем резко рыкнул: – Узнай, откуда родом.
– В каком поколении?
Руанн хмыкнул.
– Вызывал бы я тебя, если бы всё было так просто?
Долговязый кивнул, принимая замечание. Тем временем судья продолжал:
– Нужно провести расследование. Проверка дала сомнительные результаты. Её корни теряются в Мыслите, что, в принципе, логично – разрушение города повлекло за собой много потерь. Но…
– Но? – Гажди наклонился. Его глаза загорелись азартом охотника, предвкушающего начало преследования. И это смотрелось устрашающе на столь бесстрастном лице.
– Я думал, она не может быть из высшего рода…
Гажди усмехнулся. Ещё бы «не может» – судья истребил всех представителей серебряной крови. Но напоминать об этом ему, естественно, не стоило.
– …но последние события вынуждают меня думать иначе, – выдохнул Руанн.
Гость осторожно спросил:
– Я правильно понимаю: мы ищем потерянные после катастрофы фамилии? Закрытые архивы «Станции 17»?
Впервые Гажди был близок к тому, чтобы проявить эмоции. Его лицо обрело живой цвет, а зрачки, если это вообще возможно, ещё больше удлинились.
– Да, – прозвучал лаконичный ответ.
– Всё-таки одна из нас?
Руанн посмотрел на Гажди как на умалишённого.
– А могло быть по-другому?
Ищейка умолк. На языке вертелся ответ: «Всё возможно. Вы, судья, и не такие извращения можете себе позволить. И позволяли, если уж на то пошло. Так почему бы не испытать влечение к земной женщине? Многих великих постигла такая же печальная участь, хоть официальная статистика и предпочитает об этом умалчивать».
Но Гажди промолчал. Не время злить судью. Да и бывает ли оно, подходящее время злить судью?
– Мои полномочия?
– Не ограничены – после некоторого колебания ответил Руанн.
Долговязый удивлённо приподнял бровь. Все знали: его собеседник не очень жалует раздавать полномочия, предпочитая держать каждого под контролем. Иногда это было его достижением, иногда – поражением.
– Хорошо. Детали?
Руанн отвернулся к окну.
– На правильный след тебя выведут архивные данные о её приёмной матери, – судья сделал многозначительную паузу, – Вирославе…
Назвав имя, он посмотрел на ищейку. Тот редко удивлялся – эта способность атрофировалась, как только ящерр заступил на пост в ведомстве. Работа грязная, был вынужден привыкать. На этот раз выдержка изменила бесстрастному служаке – безусловно, удивлён.
– Я уверен, это она пробралась в мой дом. Она же установила колпак, чтобы я не мог найти Венилакриме в лабиринте. Больше некому, умений не хватит. Да и сама разработка колпаков – это, скорее всего, тоже её рук дело. Другому, а тем более земному, создание чего-то подобного не под силу.
На лице Гажди отразилось такое откровенное удивление, что Руанн усмехнулся. Ещё бы, кто ж поверит в такое. Он бы не поверил.
Гажди медленно набрал в лёгкие побольше воздуха. К сожалению, даже острый ум не спасал от плохой наследственности – ищейка был из низших веток рода. Гажди уже и забыл, каково это – дышать, не чувствуя нехватки воздуха, и не пить постоянно таблетки с калием и магнием, лишь бы полегчало. Выход был: уехать на Цертамину, но Гажди уж слишком привык к этой удобной планете вседозволенности, где женщины не обожествляются и не смотрят на тебя как на ничтожество. На этой планете он был ящерр – сильный, могущественный…
– Вы же понимаете, великий судья… – Гажди запнулся. – В свете того, в чём вы её подозреваете… Это может означать, что ваше влечение не взаимно.
Руанн сцепил зубы.
– Не валяй дурака, Гажди. Других объяснений быть не может.
Ищейка причмокнул. Вот оно как…
– Вы, конечно, можете использовать последний шанс и напугать девушку так, чтобы её суть проявилась. Но не факт, что этим вы не сделаете ещё хуже.
– Ближе к делу.
– С другой стороны, если она ящеррка, тогда земляне совершили преступление, и все права этой девушки должны быть восстановлены.
Руанн дёрнулся. Первым его порывом было вышвырнуть фантазёра на улицу – вот ещё! Судья сдержался.
Но если бы к нему на стол попало дело, из которого выходило, что кто-то укрывает ящеррицу и не предоставляет ей положенных по закону прав, – он бы убил. Собственноручно.
– Убедись сначала… Я хочу знать, кто она, но ни в коем случае не собираюсь выставлять эту информацию на публику. Никто, кроме меня, не должен быть в курсе.
– Но ведь это изменит всю ситуацию. Ей будет намного легче жить, Гнездо примет ваш выбор…
– Гнездо и так примет мой выбор! – гаркнул судья.
Гажди умолк. Он пристально посмотрел в глаза нанимателя. Те светились сумасшествием. Гажди его понимал. Найти ящеррицу с правами обычной землянки и отпустить её? Он бы, наверное, тоже не отпустил… Но ведь он и не находил, так везёт, наверное, только великим судьям.
– Вы не хотите, чтобы она знала правду?
– Естественно, не хочу, – Руанн скривился. – Никаких изменений в её внешности не произошло. Это значит, я – не её привлечённый, и когда она получит права, то будет вольна уйти от меня.
– Но ведь вы должны видеть её отношение к вам...
– Какое может быть отношение?! – разозлился судья. – Я бы мог обращать на это внимание, будь она земной женщиной! Но не сейчас, когда уверен, что в её генах бес запутался! Она начала слышать, как мы, видеть, как мы, в ней раскрылись особенности поведения, не свойственные землянам. Мне кажется, она и раньше понимала нашу речь, но не признавалась до последнего. Я думал…
Его хвост сильно сжал подлокотник, так, что впору бы дереву треснуть. Но кресло было приличное – выдержало гнев судьи.
– Я давно знаю, что она ящеррица. Ещё на станции понял. Но думал, что она обычная, потерянная среди земных людей, и со временем превратится. Ведь было же несколько случаев в городе Мыслите с этим их равноправием, когда земляне спасали и воспитывали наш вид. Потому и позволил себе влезть в её сознание. А теперь понимаю – не обычная.
– В чём… в чём это выражается?
– В том, что она пробивает мои барьеры! – разозлился судья. – А это говорит о том, что у неё чертовски сильный род! Я даже не уверен, что такие были в Мыслите. А теперь я изо дня на день жду, когда её сила окончательно пробьёт мои блоки, и она вспомнит.
– Если вы не хотели, чтобы в ней это пробудилось, зачем повезли её на Переправу…
– Тогда я ещё не знал, понятия не имел, что она может быть такой сильной, – Руанн уставился в окно, но взгляд был пустым, его мысли витали где-то далеко. – Я подозревал, что на её сознание наложены барьеры. Давно наложены. Думал, Переправа смоет с неё эту дрянь. Но получилось наоборот – именно моё влияние пошатнулось.
– Хотите сказать, тот, кто наложил блок, был сильнее вас?
Руанн посмотрел на Гажди. Его колючий взгляд, казалось, был способен заморозить.
– Я не вижу другого объяснения, – выдал Руанн после паузы. – Он мог и не быть сильнее меня, но способность к гипнозу у него развита по максимуму. Я думаю, изначально наши силы были равны, но в то время, когда я развивал свои боевые навыки, он заботился о ментальных способностях. Отсюда и разница в силе воздействия.
Руанн разжал подлокотник. Его хвост медленно лёг на плечо. Гажди проследил за этим движением.
– Нет, там не обычная кровь, – сказал Руанн задумчиво. – Там – нечто большее. Сначала я подумал на Лакона, он был единственным в Мыслите, более-менее равным мне по силе. Но ведь, сам понимаешь, не совпадает…
Гажди не знал, что сказать. Переправа наверняка раскрыла в девушке потенциал, заблокированный кем-то, притом много лет назад. Вопрос – кем – важен, но сейчас ящерр был слишком удивлён, чтобы думать ещё и об этом.
Неужели есть в Гнезде рода, способные пробить силу судьи Руанна?
– Если это так, то процесс необратим, вы и сами это знаете. Она вспомнит. Что вы от неё скрывали? – осторожно спросил ищейка.
Руанн на минуту задумался, стоит ли выкладывать перед Гажди подобную информацию. Надёжность этого человека доказана десятилетиями преданной службы. И всё же….
– В последний день моего пребывания на «Станции 5» она увидела… скажем так, лишнее. Белюа виноват, не продумал маршрут. Ты ведь знаешь, Гажди, что случилось с Белюа?
– Что она увидела? – спросил Гажди. О Белюа он, естественно, слышал.
– Погрузку людей, – выплюнул и умолк. Больше Руанн рассказывать был не намерен. – Делай своё дело! Неважно, что она видела. Просто делай своё дело. Найди данные о её родословной. Обратись к Доганну, если нужно.
– У меня нет валидации, – осторожно заметил Гажди.
– Когда это тебя останавливало? – с ухмылкой бросил Руанн.
Пауза.
– Я не могу подписать запрос, – соизволил объяснить судья. – Не хочу, чтобы кто-либо знал. Выкручивайся сам.
Слова Руанна совпали с клокотанием огня. Четыре тонкие, как змеи, трубы по углам комнаты извергли пламя, очищая помещение от остатков ментального воздействия. Древняя технология, известная большинству развитых миров. И лишь земляне...
– Я вышлю тебе дело сегодня же. Все остальные задания отклони. У тебя неограниченный доступ. И, – добавил Руанн с нажимом, – найди Вирославу…
Судья поднялся. Это был сигнал – разговор окончен.
…Найти Вирославу – задание не из лёгких, – признал Гажди, подходя к двери. – Она столько лет скрывалась, её искали по всему Драгобрату, и не кто попало, а он искал. Вирослава была признана мёртвой. И что теперь? Судья Руанн требует сделать то, что не удалось целому военному городу?..
…Хлопнула металлическая дверь. Руанн остался в комнате один. Он в который раз посмотрел на город с самой высокой точки – с предпоследнего этажа Маятника.
Первый месяц весны.
Тогда была осень. Такая же дождливая, такая же пасмурная…
Руанну хотелось растрощить эту комнату, разбить вдребезги окна и попытаться выжить после падения. То, что Лин считала Вирославу матерью, вызывало у него нездоровый смех. До чего же причудливо тасует колоду судьба.
Правду говорят – за грехи надо платить.
Но кто ж знал, что так скоро…
Глава вторая
Ей не нравился холод. Он раздражал, сковывал движения, вынуждал подчиняться другому распорядку жизни – не выходить из дома, одеваться в тёплые вещи, пить много горячего и содрогаться от одного только вида уличной слякоти.
Лин только сейчас заметила, что зимой на улице работали в основном земляне. Ящерры, пусть и низшего порядка, перекочёвывали в дома и оставались там до первых тёплых лучей. Нарушалось правило лишь в особых случаях. Ну и охрана, конечно. Те были вынуждены терпеть. Но на их форму и утепление тратили значительно больше, чем на уборщиков.
Терции окружали дом судьи со всех сторон. Лин научилась не обращать на них внимания, но иногда вбитая в голову привычка опасаться брала верх. Однажды, увидев одного из охранников в арке сада, она закричала, чем очень удивила молодого терция.
Ещё один странный эпизод в её не менее странной жизни.
Она чувствовала: что-то непонятное происходит с телом. Как будто в её организме всё разрывается. Трескается кожа, раздувается мышечная ткань, нервные окончания электризуются. Кровь бурлит.
Видения и сны наяву атаковали с новой силой. Картинки не имели смысла, они были хаотичные, и вместо разъяснений доводили Лин до бешенства.
Привлечённая судьи пребывала на распутье. Иногда она посматривала на Руанна, и это были весьма странные взгляды. Неоднозначные. Они как будто вопрошали: кто ты для меня?
Руанн эти взгляды перехватывал и анализировал. Лин повзрослела у него на глазах. Он не забыл, как смело она выдерживала его нападки на «Станции 5», как боролась со страхами и шла вперёд. Эта девушка заслужила уважение за то, как вела себя в окружении озверевших повстанцев. Но раньше всё это воспринималось как… нечто далёкое, не имеющее отношения к жизни, которую он для неё определил.
Впервые ему пришло в голову, что и в его мире она могла бы проявить эти качества: самообладание, стойкость, определённое равнодушие к сложившимся устоям и умение правильно держать паузу.
Да, Лин действительно повзрослела. И дело не в возрасте, а в увиденном и услышанном. Девушка поняла: чёрное – не всегда зло, оно просто отличается от белого.
И всё же…
Созданный Руанном мир начал разваливаться на части. Идеальная картинка, будто насильно втиснутая в рамку, перестала в ней помещаться.
Приём многое изменил. Руанн вдруг предстал перед фактом, что его настоящее сражение ещё впереди. Его избранница оказалась не завоёванной добычей, а постоянно ускользающей птицей.
Руанн вспомнил, как на следующий день после приёма он проснулся в одиночестве. Позвал слугу, чтобы спросить, где Лин, но на зов пришла Возница.
– Где она?
– В купальнях, – лаконично ответила управительница. И даже не шелохнулась под его пронзительным взглядом.
– И что она там делает?
– Мы не знаем. Она попросила разогреть купальни, а потом выгнала всех слуг прочь.
Секунда ушла на осознание сказанного. Нет, он не мог этого услышать.
– Идиоты! – закричал великий судья, поспешно соскакивая с постели и на ходу одеваясь. – И ты позволила?!
Возница посмотрела на него бесстрастно, хоть он и почувствовал её волнение.
– Вы сами дали ей все полномочия, судья, – очень осторожно напомнила женщина. Каждое слово выходило из её горла с усилием. – Мы не могли ослушаться вашего приказа.
– А меня разбудить?! – взревел ящерр. – Кто я в этом доме!?
Он натянул на себя брюки и оглянулся в поисках рубашки. Увидел на спинке кресла лишь камзол парадной униформы да обычный халат. Без колебаний потянулся за вторым.
– Как давно она там? – он завязал лямки халата и направился к выходу.
– Давно… Больше часа.
Возница отшатнулась, словно была готова к тому, что судья её ударит. Руанна эта реакция отрезвила. Он никогда – никогда! – не бил слуг. Он никогда не бил тех людей, к которым испытывал уважение или стоящих значительно ниже по социальной лестнице.
Дорога к купальням превратилась в один сводящий с ума вопрос: «Жива ли?»
Жива ли его Лин?
Руанн знал: Лин – сильная. И он ни в коем случае не допускал мысли, что она покончит с собой. Но…
Выскочив на улицу, он почувствовал холод. На задворках сознания проскользнула несмелая мысль: «Надо же, меня каждый раз удивляет, какие продолжительные у них зимы»…
Он осторожно вошёл в купальни. В лицо дунула жаркая влажная струя – приятное ощущение после уличной слякоти. Руанн огляделся.
Лин сидела спиной к нему у просторного бассейна, свесив одну ногу в горячую воду. От пола и от бассейна поднимался пар. Помещение было заполнено разогретым воздухом. Тело девушки выделялось ярким пятном на сером фоне. Одежда – майка и шорты – промокли. Распущенные волосы вобрали влагу и теперь казались темнее, чем обычно.
Руанн подошёл ближе. Облегчение от того, что она жива, уступило место раздражению.
Клубы пара вились над бассейном. Руанн посмотрел на опущенную в воду ногу Лин. Та была красной как панцирь варёного рака.
– Лин…
Девушка не обернулась, лишь вытащила из воды одну ногу и опустила другую.
– Доброе утро, великий судья, – сказала спокойно. Эта бесстрастность разъярила Руанна.
– Почему ты ушшла?
Ответа не последовало.
– Отвечай на вопрос!
Крик испугал девушку. Она вздрогнула. Руанн очень редко позволял себе повышать голос. Но его властная натура требовала реванша. За те минуты ужаса, что он провёл по пути в купальни. Представляя худшее. Боясь за неё и за себя.
Лин не поднялась. Не пошевелилась. Лишь немного повернула голову в его сторону.
– Ты на мои вопросы не отвечаешь. Почему я должна отвечать на твои? – и сжалась, будто ожидая удара.
Он смотрел на неё сверху вниз. Птичка-невеличка, женщина, без которой он не выживет.
– Хорошшо…
Судья закатал штанины, присел рядом с Лин и опустил обе ноги в воду. По телу сразу же волной разлилось тепло – то самое, в котором он так нуждался.
– Я хочу, чтобы ты меня слышал, – прошептала девушка, глядя куда-то вглубь воды. – У меня есть это право. Ты мне сам его дал, когда заявил, что я тебе ровня. Перестань обвинять меня! Это – не странности. Это – печаль, горечь и скорбь!
– И по кому ты скорбишшшь? Кого оплакиваешшь? – саркастично спросил Руанн.
Он понимал: причин злиться нет – ну ушла она утром, и что с того. Но отголоски пережитого ужаса всё ещё не выветрились.
– И по кому, и по чему. По укладу жизни. По людям, которых любила. По матери, которую потеряла.
Руанн прикоснулся к ноге Лин под водой. Девушка сразу же вытащила её на бортик и обхватила руками.
– Ты хочешшь поговорить о своей скорби? Извини, Венилакриме, но я неподходяшщий собеседник для таких разговоров.
Пауза. Руанну не нравился собственный голос – как будто он с обвиняемым разговаривает, а не со своей Лин.
– Да, об этом я говорить с тобой не буду.
Она впервые повернулась к нему лицом. Всем телом повернулась. Он мог сосчитать количество бликов в её глазах.
– Кто я, Руанн?
Великий судья сразу понял смысл вопроса. Но не знал, как на него ответить. Хотелось схватить Лин на руки и унести в дом. Затащить в постель и не выпускать оттуда, пока не перестанет задавать неудобные вопросы.
– Почему я понимаю ваш язык? У меня изменилось восприятие мира. Я слышу лучше, чувствую физические вещи по-другому, дышу иначе…
По мере того, как она говорила, её голос нарастал. Как будто проговаривая вслух собственные мысли, она постепенно набиралась смелости. Руанн посмотрел на воду. Оттуда на него таращилось мутное чудовище в клочьях пара. Пар шёл из носа, от волос, от кожи.
– Я не знаю.
– Не верю. Ты бы этого так просто не оставил. Обычный человек…
– Мы тоже люди, но другие…
– …начинает говорить на ящеррином, понимает вас. Ведёт себя неестественно, в конце концов. Ты бы этого так просто не оставил. Ты должен что-то знать.
– Я и не оставил. Лин, я нанял лучшшших ищеек. С самого начала я замечал за тобой странности. Ты отвечала на вопросы, которые не поизносились вслух, интересовалась местами, которые простых землян всегда оставляли равнодушшшными… Но я пока не знаю, почему это происходит.
«Не знаю» эхом разнеслось по большому, окутанному паром помещению, всколыхнув воду во всех бассейнах.
– То, что ты только что описал… – она засомневалась. Боялась задать вопрос, ответ на который он подготовил заранее. – Руанн… – наклонилась к нему, – могла ли я стать ящеррицей?
Руанн выдохнул.
– Ящеррицами не становятся. Ты либо родилась одной из нас, либо нет.
Судья старался говорить грубо. Хотел, чтобы ни одно сказанное слово не потерялось. Венилакриме должна понять.
– У нас фамилии. Целые фамильные деревья. И если бы ты была одной из нас, твоя связь с фамилией, с родом… Ты бы ощущала эту связь. Они бы чувствовали тебя.
– А если… если у меня нет рода? Если все они умерли?
– Так не бывает. Род – это несколько сотен, а то и тысяч… ящерров. Они бы ощушшщали тебя… И не оставили одну.
Лин отвернулась. Она старалась скрыть разочарование. Всё ещё пыталась не верить.
– У тебя… тоже есть род?
– Да, конечно, – Руанн усмехнулся, – но они все очень далеко.
Руанн чувствовал – Лин интересно. Она хочет продолжить расспросы, и был этому рад. Что угодно – лишь бы не то, о чём они говорили раньше.
– Кроме того, – продолжил он, – если бы ты была ящеррицей, после нашшей встречи ты бы изменилась.
Она посмотрела на него непонимающе.
– То, что вы называете хвостом и серебристым цветом кожи. На самом деле это лишь внешние признаки. Организм меняется изнутри.
Клочья пара почти полностью поглотили комнату. Даже Руанну, любящему высокие температуры, стало неприятно.
– Пошшли отсюда. Становиться слишшком жарко.
Кажется, она не услышала. Тогда он поднялся сам и поставил на ноги её.
– Лин… Ты слышшишь меня?
Девушка вздрогнула. Она посмотрела на него, и этот взгляд пробрал до костей. Судья устыдился грубости, с какой разговаривал.
– Руанн… Я очень одинока. Я… я не понимаю себя… Руанн. Ну помоги же мне!.. Ну неужели, – она всхлипнула, – неужели ты думаешь, меня устроит такое объяснение. Я… я начала подозревать… Руанн, мне страшно!
Её голос сорвался. Она уткнулась в его промокший халат и заревела. Не красиво, не элегантно, не тихо – просто заревела. От неудовлетворённости ответом. От одиночества.
И застала Руанна врасплох. Он не знал, как ей помочь. Начал гладить её по волосам и попытался успокоить бессмысленными фразами:
– Тихо, Лин, не плачь. Всё образуется. Ты привыкнешшь.
Шёпот внутри, очень напоминающий отцовский голос, утверждал, что Руанн всё делает правильно… Но мысли об этом не приносили удовлетворения. Лишь горечь осторожно прислонилась к его спине, не утяжеляя движений, но напоминая: «я здесь, я рядом, помни обо мне».
Лин несчастна. И это его вина.
Глава третья
Вира
Гнездо просыпалось. Солнце медленно всплывало где-то позади величественного Маятника, и на миг могло показаться: светило не сможет победить, оно в этом городе нежеланно – уж слишком прекрасными были искусственные огни.
Но это ощущение исчезало, как только лучи умудрялись отвоевать своё законное право озарять этот удивительный город. Гасли сотни серебристых светодиодов, солнце вступало в законные права.
Вира любила смотреть на Гнездо. Утром оно не казалось ей враждебным, переполненным агрессивными созданиями. Это был город, созданный умными людьми, превосходящими землян по интеллекту; сложный концентрированный механизм, к которому она, Вира, приложила руку.
Этот город поглотил Венилакриме.
Вира отвернулась от окна и вылила остатки чая в раковину. Её движения были отрывисты и поспешны. Подобной прыти не ожидаешь от женщины, внешне приближающейся к пятому десятку.
К Вире подошли люди и начали задавать вопросы, на которые ей пришлось отвечать. Посматривая на всех этих «вопрошающих», Вира пыталась понять, что она чувствует. За время жизни на «Станции 5» она отвыкла принимать важные решения, слишком долго была обычной – в движениях, внешнем виде. Так долго скрывалась, что уже и позабыла, кто она на самом деле.
К чему это её привело? Оказалась в конуре, одинокая, вынужденная сосуществовать с выскочкой-Ярмаком. Станция разгромлена, Венилакриме в плену у ящерра. Рамм-Дасс мёртв, и не на кого свалить вину за случившееся. Старый дурак сам виноват, считал, что ящеррам можно доверять. Можно, но только если ты один из них!
Рамм-Дасс не был одним из них.
Вира заварила себе новую порцию чая, увильнула от очередных, порядком поднадоевших расспросов, и, прихватив горячую чашку, выбралась на крышу.
Старая карга! Какая же она теперь старая карга... Так должны думать все остальные… Правду знают – единицы.
Она опустила люк на место и наконец-то смогла разогнуться. Вдохнуть свежий воздух и ощутить, как в приятной истоме заныли мышцы – они требовали движения.
Вира взглянула на город. Машины едут, летят, ползут, притом синхронно, как будто в воздухе расчерчены невидимые линии. Женщина посмотрела на часы. Через шестнадцать минут – плановая проверка, к этому времени ей надо вернуться обратно в здание.
Если бы она знала, что всё так повернётся… Ещё год назад ситуацию можно было исправить. Один год! Она бы не позволила Лин остаться на «Станции 5». Нет безопасных станций – все они рано или поздно оказываются раскрытыми.
Мысли повернули к ящерру… Сопротивление заинтересовано в Руанне. Они считают его новым, а потому наиболее слабым судьёй. Им кажется, что всё просто. Но Вира-то знает – всё как раз наоборот. Номинальный судья, практически он ставленник Цертамины, и самый опасный ящерр во всем Гнезде.
Она видела его издали. Изменился, конечно, набрался сил, стал ещё более влиятельным. Тогда, много лет назад, он тоже был могуществен, тоже привлекал внимание. Серебряная кровь у него от предков, не зря ящерру её Лин приглянулась – сила липнет к силе.
Вира знала, у Лин пока нет хвоста. Знала также почему. Хотелось засмеяться – какой болезненный удар по самолюбию судьи Руанна, его привлечённая – и не превращается.
Женщина вздохнула. Её дыхание окрасило воздух в серо-серебристый цвет. Холодно.
Вира открыла люк, чтобы спуститься обратно в здание. Она немного взбодрилась при мысли, что сегодня сможет не только увидеть, но и поговорить с Лин.
Уже сегодня.
Спустилась вниз. Неприятно звякнула ржавая крышка.
В прошлый раз всё получилось просто отлично. Лин узнала о предназначении сада. Эта картина создала благоприятную почву для сегодняшнего разговора. Одно дело знать, что её судья на стороне ящерров, и совершенно другое – что он против земных людей. Её Венилакриме…
Вира замерла. Она несколько лет приучала себя называть девочку Лин, но в голове время от времени проскальзывало другое…
Венилакриме – благородная дочь гениального отца.
Наследие предков понемногу брало верх над девушкой. У Лин улучшилось зрение, она двигается по-другому, но главное – ящерр испытал к ней влечение. Да ещё какой ящерр!
Этого Вира предвидеть не могла. Но она знала, как извлечь из ситуации максимум пользы. Вира всегда знала, как из любой ситуации извлечь пользу. Главное – сделать так, чтобы её названная дочь была счастлива.
***
…Время шло. Лин не задавала лишних вопросов, но они вертелись у неё в голове как рой обезумевших пчёл.
Почему Руанн не потрудился запретить гостям выходить в сад во время приёма? Один день! Всего лишь на один день ограничить вседозволенность их породы. Ради той, которую, как сам утверждал, он любит.
