Текст книги "С видом на жизнь. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Мари Польская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 22 (всего у книги 38 страниц)

– В общем так: сирены приглашают к себе всех, кто согласен обрести вечную жизнь в небесных чертогах.

– Вечную жизнь? – в голосе Астелиата слышалось сомнение.

– Да! Они утверждают, что все умерщвленные ими люди обрели вечную жизнь в тонком мире грез и мечтаний.

– Тогда эти создания точно смогут проникнуть в мир иллюзий Веты! – Астелиат дрожал от нетерпения. – Что нужно сделать?

– Совершить небольшое путешествие на их остров, найти там каменный "Алтарь желаний" и пролить на него свою кровь. Сирены явятся и заберут пришедшего с собой. По крайней мере, именно так все описано в их рукописи.

Астелиат задумался. Обратного пути для пришедшего к сиренам не было. Он не раз слышал эти жуткие истории о зачаровывающих песнями прекрасных девах. Но это был единственный способ предупредить Вету.

– Как добраться до острова сирен?

Мирик Ксавер недоверчиво посмотрел на Астелиата.

– Неужели ты сам решил совершить это путешествие?

Астелиат сжал зубы и кивнул.

– Но это же самоубийство!

Даймон пожал плечами:

– Изначально предлагая такой план, было очевидно, что кому‑то придется рискнуть собой. Так почему это должен быть не я?

– Может, придумать какой‑нибудь амулет?

– Вообще‑то у нас в Занг – Орше были амулеты, спасающие от голоса сирен. Но они основаны на том, что человек, носящий их, просто не слышит пения. Мне же придется разговаривать с ними, рассказывать о Вете и просить их связаться с нею. Так что…

– Вы, наверное, действительно стоите друг друга. Она никогда не задумывалась, бросаясь на помощь, и ты такой же.

– Но я надеюсь на лучшее! – Астелиат хмыкнул. – Так как попасть на остров?

– У меня есть координаты для портала.

Когда из комнаты Веты пришел принц драконов, все вопросы уже были практически решены.

– Рай Вард, – Астелиат подошел к нему и обнял, прощаясь – я могу не вернуться… Берегите Вету, найдите способ вернуть ее!

Он печально улыбнулся мужчинам, открыл портал и шагнул в него, будто боясь передумать.

Остров сирен встретил его полнейшей тишиной, нарушаемой лишь звуком набегавших где‑то волн. Здесь не пели птицы, не жужжали насекомые, не стрекотали кузнечики. Выжженная на солнце трава была мертвой. Астелиат даже подумал, что это сирены извели всех за годы жизни здесь. Хотя такое предположение и было глупым.

Было ли ему страшно? Нет. Он и самоубийцей не был. Тогда зачем он сюда пришел? Сомнения нахлынули жгучей волной, словно прибой, которого не было видно с места, где стоял даймон, но звуки его он отчетливо слышал. Неужели отчаяние? Двухмесячное ожидание у постели любимой и не на такое могут подвигнуть мужчину. Но, скорее всего, его питала надежда. Он улыбнулся своим мыслям и начал оглядываться.

Алтарь обнаружился сразу же. Черный от времени и солнца камень, казалось, хранил память о давних временах. Астелиат подошел к нему, достал кинжал и разрезал вену на руке. Едва первые капли крови коснулись алтаря, он окрасился в багровые тона, и в воздухе разлилась безудержно прекрасная мелодия. Она рвала душу, стараясь забрать ее с собой. Астелиат заткнул уши и, едва удерживаясь на ногах, стал ждать. Он надеялся, что все еще может обойтись. Но сирены не появлялись. Тогда даймон опустил руки и дал музыке ворваться в самую глубину души. Она распалась, стала легкой и невесомой как ветер и потянулась за прекрасными звуками.

Тот час же Астелиата, который теперь плыл по воздуху, все дальше и дальше улетая от алтаря, окружили сирены.

– Ты пришел на наш зов, даймон! – услышал он.

– Я пришел с просьбой! – ответил Астелиат.

– Ты просишь свою никчемную жизнь!

– Нет! Если она нужна вам, возьмите ее! Я прошу помочь Вете! Она – чарующая голосом!

– Вета – наша сестра!

– Она – моя невеста и ей нужна помощь!

– С нашей сестрой беда?

– Да! Она попала в мир иллюзий и не знает об этом! Мы не нашли способ ее предупредить, рассказать ей правду. Мы можем лишь заботиться о ее теле, а сама она недосягаема для нас!

– Ты хочешь, чтобы мы с нею связались?

– Да! Прошу вас! Вы же можете проникать во сны и иллюзии!

– Но что мы ей скажем?

– Прочтите мою память! В ней все, что будет Вете полезно!

– А ты останешься с нами?

– У меня есть выбор?

Голос легко рассмеялся, Астелиату стало весело, печали ушли, оставив лишь одно слово в памяти: Вета.

– Ты любишь нашу сестру?

– Да! Очень!

– Ты не предашь ее?

– Ни за что!

– Верим, ведь ты пришел к нам, чтобы спасти ее!

Пустота вокруг вдруг стала меняться, приобретая очертания. Астелиат стремительно падал. Единый до этого момента голос распался на многие отдельные колокольчики:

– Мы свяжемся с нашей сестрой!

– Мы предупредим ее!

– Мы поможем!

– Береги ее!

Астелиату показалось, что сейчас он разобьется. Так быстро приближался остров, алтарь и его бездыханное тело на нем. Но удара не последовало. Он просто скользнул внутрь себя, резко вздохнул и закашлялся. Даймон поднялся на ноги. Сил почти не осталось. Он перетянул платком рану на запястье и уснул прямо у алтаря. Утром легче ему не стало. Напротив, силы убывали. 'Так вот почему этот остров мертв'! – думал он, наблюдая за облаками в вышине, и все еще надеясь. Рай Вард пришел спустя пару часов. Он не выдержал ожидания и решил пойти за Астелиатом или его телом. Тут уж как повезет. На этот раз повезло!

Глава 4

Я очнулась, когда солнце уже клонилось к горизонту.

– Девушка, – тормошил меня за плечо облезший старикашка с метлой в руке. – Кладбище уже закрывается, вам пора идти!

Я попыталась встать на ноги, пошатнулась, уцепилась за оградку и вздрогнула. Потом перевела взгляд на памятник: Прилепский Александр… Перед глазами поплыл туман.

– Вам плохо? Девушка? Может "скорую" вызвать? – старичок удерживал меня под руку, не давая вновь упасть на землю.

– Нет, спасибо… – я медленно вышла из оградки и направилась к дороге. В голове все смешалось. Призраки прошлого внезапно ожили, а мое настоящее куда‑то испарилось. Ах, да! Я же упала со скалы! Значит, в том мире я погибла? И попала обратно на Землю? Или все, что было пережито просто плод моей фантазии? Сон?

Как я хотела лет двадцать назад, чтобы все, что увидела я в Лигензии, было сном. Чего я хотела сейчас? Видеть сыновей! Я встрепенулась, попыталась поправить одежду. Кстати, а что на мне надето? Коричневые брючки, белая рубашка и короткий черный жакет с золотой вышивкой. Именно в таком виде я уехала кататься на ригарах с Астелиатом. Так… Жакет лучше снять, тем более что на дворе, по всему видать, лето.

Астелиат… Я не могла поверить, что все случившееся у него во дворце было со мной. До сих пор какая‑то часть души вздрагивала при одном его имени, рождая жуткое желание видеть его и прикасаться к нему. Я посмотрела на запястье: браслета, как и следов от него, не было. Значит, он погиб?

Интересно, а внешне я как выгляжу: как Елена Прилепская или как Вета? Я дошла до домика сторожа. Здесь у ворот стоял старенький "бобик". Надо же, а я думала, что при виде признаков цивилизации буду кричать от восторга. Я же брезгливо отметила про себя налипшую на машину грязь. Но к окошку все‑таки подошла. В стекле отразилась Вета, только растрепанная до невозможности. Итак, свой внешний вид я сохранила. А это значит, что сыновья могут меня просто не признать. Я походила, конечно, на себя саму в прошлой жизни, но лишь как может походить сестра на сестру. И как я теперь заявлюсь к детям? Что скажу?

Вопросов становилось все больше и больше. К тому же, жутко хотелось поспать, поесть и привести себя в порядок. Старик – сторож молча шел позади меня, изредка взмахивая метлой, сгоняя с дорожек кладбища лежавший на них мусор.

– Прости, – начала я разговор, – а у вас случайно нет свежей газетки?

Вопрос, конечно, идиотский, но если я спрошу сегодняшнюю дату, то дурка мне обеспечена.

– А тебе зачем?

– Да телефон такси хотела поискать…

– А… – старик почесал взмокший под полосатой кепкой затылок. – Да где‑то был номер "Вечорки". Пойдет?

– Да, – я согласно кивнула головой.

Старик пошеркал ногами на пластмассовом коврике у порога, исчез в домике и вышел с газетой в руках. С дрожью в пальцах я взяла ее и развернула: 15 июля 2015–го. Ровно четыре года! Мои губы дрогнули, из глаз покатились слезы. И как я теперь должна объяснять, где я была, что делала? Да и станут ли слушать? Для всех я просто молодая девушка, похожая на себя прежнюю! Найду ли я их вообще?

Я поблагодарила деда, вернула ему газету и медленно побрела в направлении множества труб и высоток. Мне предстояло как‑то устроиться в большом городе, где меня новую никто не знал. По дороге я сумела набросать хотя бы примерный план действий. Во – первых, мне нужно было найти средства к существованию, причем, сразу же. Единственное, что в данном случае подходило – сдать в скупку свои кольца и серьги. Благо они довольно дорогие, даже если учесть, что на них не было никаких клейм. Хоть и жаль было расставаться с ними, но другого выхода я не видела. Во – вторых, необходимо устроиться на работу. Правда, безо всяких документов сделать это казалось просто нереально. Третьим пунктом моих планов числилась встреча с сыновьями. Именно в такой последовательности я и начала действовать.

Все оказалось намного сложнее, нежели я себе представляла. За почти двадцать лет жизни в Лигензии я отвыкла от ужасающего темпа здешней жизни. Машины меня пугали, будто я их никогда раньше не видела, людей я вообще старалась обходить стороной. Мне были непривычны их одежды, хотя… Если так разобраться, мой век закончился здесь всего четыре года назад!

Первую ночь я провела в парке. До города добралась уже глубокой ночью, и пойти без копейки денег мне было абсолютно некуда. Я спряталась в самом глухом уголке, куда раньше мы с девчонками тайком бегали курить. Только раньше здесь не было дорожек и скамеек. На одной из них я и прилегла. Закрыв глаза, я осмотрелась. Да уж… Понятно, почему магов на Земле нет. Нити силы здесь были слабыми и такими далекими, что дотянуться до них было практически невозможно.

Мне повезло, именно в эту ночь именно в этом месте парка было тихо и спокойно. Где‑то гуляли парочки, пили и били друг другу морды парни, а здесь только я одна пыталась осознать саму мысль о возвращении. Получалось, что я самая обычная попаданка, только из того мира в этот, земной. Вот тебе и Нангилима, я опять вспомнила Астрид Линдгрен. Только она и не представляла, что после смерти во втором мире попадаешь не в третий, а обратно, в первый.

Утро пришло по – летнему очень рано. Я еще какое‑то время сидела в парке, понимая, что найти скупку драгоценностей в пять – шесть утра практически невозможно. Только когда через парк начали проходить люди, спешащие на работу, я поднялась со своей скамейки, привела в порядок одежду, как могла уложила волосы и поспешила слиться с потоком пролетариата.

Весело напевая про себя что‑то бодряще – боевое, типа "Утро красит нежным цветом…" я легко шагала по улицам, стараясь не обращать внимания на удивленные взгляды прохожих. "Легенда" обо мне любимой сложилась сама по себе: буду представляться иностранкой, попавшей в сложную ситуацию. И имя, а его я менять не собиралась, и странная одежда, и легкий обнаружившийся еще вчера на кладбище акцент свидетельствовали в мою пользу.

Скупка располагалась в самом центре города. При виде моих колец глаза у оценщика полезли на лоб. Он долго и тщательно изучал камни, глядя на них в лупу, потом удивился отсутствию клейм, на что я сказала, что украшения настолько старые, что, когда они были сделаны, о клеймах еще никто даже не слышал. Эти кольца, действительно, были старинными, причем настоящий из возраст исчислялся чуть ли не тысячелетиями. Оба они попали на мои пальчики из хранилища Властителя Небес и были настолько тонкой работы, что завораживали с первого взгляда. Серьги я пока оставила при себе, мало ли как будут развиваться события! А за кольца рассчитывала получить пару сотен рублей. На большее рассчитывать было глупо, а о меньшем я боялась думать. Об этом я честно и сказала оценщику. Он подумал, а потом попросил дать ему время посоветоваться с коллегой и прийти где‑нибудь около обеда. Я согласилась, хотя такая отсрочка мне была совсем не по душе.

Я отправилась гулять по городу. Он за четыре года почти не изменился. Правда, на бывших пустырях выросли разноцветные высотки, которые, как мне казалось, совсем не вписывались в исторически малоэтажный центр города. Люди почти не изменились. Те же джинсы, куртки, майки, туфли на каблуках, простенькие прически. Я дошла до того дома, где жили мы с сыновьями. Квартира у нас была съемная и, как собственно я и думала, сейчас в ней обосновались другие люди. Тогда я устроилась на лавочке во дворе дома моей сестры, ожидая ее. Она вышла из подъезда, ведя за руку малыша двух – трех лет. Это же мой племянник! Я улыбалась и плакала одновременно. Малыш капризничал и пытался вырваться из рук матери, но она, пискнув ключом от машины, открыла салон синей Хонды и, усадив внутрь сына, села за руль, аккуратно вывернула из ряда других автомобилей и выехала со двора. Я собралась было уходить, как вдруг из того же подъезда вышел высокий парень лет двадцати. Сердце замерло, а потом забилось с удвоенной силой. Мой младший – Антон. Когда я пропала, ему было шестнадцать… Значит, сестра его к себе забрала… Антон пошел прямо по направлению моей скамейки, бросил на меня равнодушный взгляд, отвернулся, потом вдруг вздрогнул и посмотрел прямо мне в глаза. Он побледнел и замер. Он узнал меня! Я уже готова была броситься ему на шею, но потом все‑таки остановилась. Нужно быть реалистом. Вряд ли в молодой девушке он даже заподозрит свою мать. Оценил ситуацию и Антон, он слабо кивнул мне, будто сомневаясь, поздороваться или нет, и прошел мимо.

Я плакала. Сидела и размазывала по лицу горькие слезы.

– От молодежь пошла! – услышала я вдруг ехидный голосок старухи, выглядывающей из окна первого этажа. – Надо ж так по парню‑то убиваться! Совесть хоть поимей, гордость!

Я ничего не ответила, продолжая всхлипывать. А бабуля продолжала:

– И нечего тут сидеть, сырость разводить! И чего вы, девки, нашли‑то в нем! Как был хулиганом этот Антоша, так и остался! Зато девок‑то, девок!

Я не выдержала, встала и пошла прочь. Да уж, бабушки на Земле ничуть не изменились! От этой мысли мне стало как‑то легче. Я дошла до фонтана, опустила руки в воду и сполоснула лицо, на котором наверняка появились разводы от слез. Потом посидела на бортике бассейна, куда стекала вода, и пошла обратно в скупку. Без денег мне не жить!

– Вот что, девушка, – встретил меня хозяин скупки, – больше ста тысяч я тебе за кольца дать не могу.

Я хотела было возмутиться, ведь стоили они на порядок больше, если не на десять порядков, и уйти. Но хозяин вышел из‑за прилавка, взял меня за плечи и посмотрел прямо в глаза.

– Ваши кольца уникальны, без сомнения! Но они неизвестно откуда взялись. Сами понимаете, за это можно и срок схлопотать. Вы мне глубоко симпатичны, я верю, что вы попали в сложную ситуацию, но я не советовал бы вам идти в другие подобные конторки. Там могут и обмануть, и в полицию сдать. Я же могу вам выдать на руки сто тысяч рублей. Это большие деньги!

Я нехотя кивнула.

– И еще… Я не буду их выставлять на продажу. Если в течение недели вы вдруг найдете деньги, то сможете их выкупить…

Я еще раз кивнула.

– Значит, мы договорились?

– Хорошо! Давайте деньги!

Скупку я покидала с непонятным ощущением, что что‑то кардинально поменялось. Я не понимала, что произошло. Мне казалось, что за мной следят. Я осторожно оглянулась, но никого подозрительного не обнаружила. С деньгами в кармане я чувствовала себя неудобно, а потому зашла в первую же риэлторскую контору, где мне удалось снять комнату в районе дома моей сестры на три месяца. Так как смотреть ее я отказалась, мне прямо в конторе вручили ключики от нового моего жилья.

Потом я пошла по магазинам и купила все необходимое для жизни: еду, одежду, косметику, газеты. Мне не только хотелось знать, что происходит в стране, но и поискать подходящую работу. Проблема вышла с телефоном. Мне его, конечно, продали, но симку без паспорта с пропиской не дали. Пока не нашла подходящую продавщицу, которой сумела сунуть сверх суммы покупки пятисотку, не успокоилась. Таким образом, облегчив свои карманы раза в два, я доползла до нужной мне квартиры.

Комната оказалась очень даже неплохой: большой с высокими потолками, огромным коридором и кухней. В квартире было три комнаты. Одна пустовала, в другой жила мама с ребенком. Меня это вполне устраивало. Комната был снабжена самой необходимой мебелью, на кухне стоял полагающийся мне холодильник, столик и плита.

Первым делом я направилась в ванную и привела себя в порядок, затем с удовольствием пообедала и засела за объявления. Первый же заход показал, что без документов я на порядочную работу претендовать не смогу. А беспорядочная работа не могла претендовать на меня. Я вздохнула, отодвинула газету в сторону и заснула.

Вечер встретил меня сумерками, в которых город переливался тысячами огней. Как же я могла позабыть о такой красоте: цветные фонтаны, подсвеченные фасады домов, сверкающие витрины. Я гуляла по городу и не могла налюбоваться. Идея пришла вместе с долетевшим до меня грубым, явно фальшивившим женским голосом из глубины сверкающего витриной ресторана. Я немного помедлила, сомневаясь стоит ли вообще вступать на это поприще, затем открыла двери и вошла внутрь. Ко мне подлетела женщина в строгом деловом костюме, загородив меня в джинсах, майке и кроссовках, от просторного зала, где отдыхала элита города.

– Чем могу быть полезна?

– Я певица и ищу работу, – ответила я. – С кем я могу поговорить?

– Вообще‑то у нас есть девушка…

По тому, как я хмыкнула и криво улыбнулась, она поняла, что этим меня не остановить.

– Да, конечно, она немного… – администратор не договорила. – Хорошо, пойдемте наверх, – она протянула руку, предлагая мне подняться по спрятанной от посторонних глаз лесенке первой.

Я не задумываясь двинулась вперед, она шла позади меня, скептически глядя то на мою одежду, то на ноги, то на руки: маникюра я так и не сделала. Женщина постучала в обычную деревянную дверь:

– Степан Петрович, к вам можно?

– Что еще, Верочка?

– Степан Петрович, тут девушка вас спрашивает, говорит, певица… Она ищет работу.

Из‑за женщины на меня глянула лысая круглая голова, затем вышел и мужчина лет пятидесяти в деловом коричневом костюме в продольную полосочку, которая призвана была скрывать его пивной животик. Я кивнула и улыбнулась.

– Певица? – протянул он. – Сейчас все себя мнят певицами! Образование у вас есть, девушка.

– Есть, – ответила я, – только не местное. Я приехала сюда из другой страны…

– А – а-а… – никакого энтузиазма в его голосе не чувствовалось.

– Разрешите мне спеть, а потом сами судите… – я пожала плечами.

– Спеть? – он окинул меня изучающим взглядом. – Но в таком наряде вас выпускать на сцену нельзя!

– Степан Петрович, у меня есть подходящее платье, – сказала Верочка. – Оно ей будет как раз в пору. И обувь ей подберем… Я думаю, стоит попробовать…

Он нехотя кивнул и отвернулся, показывая, что разговор окончен. Верочка подмигнула мне и повела дальше по коридору.

– У нас здесь есть рабочая комната, там и переоденешься. Я сейчас все принесу… тебя, кстати, как зовут?

– Вета… Вета Тиан – Иррская.

– Странное имя…

– Я же говорю, что иностранка…

Верочка удалилась и скоро вернулась с неким переливающимся серебристым чудом в руках. Я захлопала в ладоши. Моя реакция женщине пришлась по душе. Она помогла мне переодеться и подвела к зеркалу. Я была великолепна! Верочка принесла туфли, они, правда, оказались великоваты, но для выступления, решила я, подойдут.

– Простите, а что лучше спеть? – вспомнила я о главном и вопросительно посмотрела на Верочку. – Какой у вас репертуар обычно?

– А… – она махнула рукой. – Что любишь, то и спой. Здесь уже неделю работает Люся, дочка друга нашего шефа. Он пристроил ее, а петь она, как слышишь, не умеет совсем. Да и с репертуаром не заморачивается. То какой‑нибудь шансон затянет, то попсу. А к нам отдохнуть приходят солидные люди. Так что, если ты что‑нибудь необычное и серьезное споешь, тебе это зачтется.

Я кивнула головой, все еще не понимая, что бы такое выбрать. Спускалась вниз я уже на дрожащих ногах, проклиная свое появление в ресторане. То ли так Земля на меня подействовала, то ли я разучилась на публику работать.

Тем временем Верочка уже объявляла:

– Сегодня у нас дебют молодой зарубежной певицы Веты Тиан – Иррской!

Аплодисментами меня не наградили. Я вышла на маленькую сценку в углу большого зала, взяла стоявшую здесь полуакустическую гитару, провела рукой по струнам. Как давно я не держала в руках именно этот инструмент.

"На то она и ночь,

Чтоб распахнуть окно туда,

Где глупая звезда

Все падает

И все никак не упадет,

Желания загаданы

На сотни лет вперед.

Кто о них вспомнит?

Сын или дочь?

На то она и ночь…

Чтобы обняться в темноте

С руками антенн,

Чтоб прогуляться в тишине

По теплым спинам крыш!

Идем скорей со мной туда!

Ну что же ты молчишь?

Кто на твои губы

Приклеивал скотч?

На то она и ночь…

Чтоб ждать рассвет

как ждать расстрел…

Семь солнечных стрел…

Чтоб умереть

И вновь воскреснуть на заре!

И эту боль не превозмочь!

На то она и ночь"!

(Д. К)

Зал замер и потонул в аплодисментах. Я поклонилась, поставила гитару и быстро выбежала в холл. Здесь меня уже ждала Верочка:

– Вета! – она смотрела на меня чуть ли не плача, закусив губу. – Ты пела так… Так… Как ангел…

По лестнице спускался Семен Петрович. Взгляд его изменился. В нем явно читалась заинтересованность.

– Признаться, девочка, ты меня поразила. Завтра же приступай к работе. Подбери репертуар, отработай с моими мальчиками из ансамбля. Пока пятьсот рублей в день… Будешь пользоваться успехом, подниму зарплату.

Я счастливо кивала головой, а когда он закончил перечислять свои требования, вставила:

– Семен Петрович, у меня только есть проблема!

– Ну вот так всегда, – ударил он себя по колену. – Без проблем никак!

– Меня ограбили и все документы – украли…

Кажется, он облегченно выдохнул:

– Ну это не проблема! Я тебя устраивать официально пока не буду, а там восстановишь…

Я улыбаясь кивнула, потом поднялась наверх, натянула опять свою одежду и пошла домой отдыхать. Выходя из ресторана, я слышала, как Верочка объявляла публике, что завтра я буду петь весь вечер.

Так время и полетело, сменяя день за днем. Утром я наблюдала за своей семьей, стараясь больше не попадаться им на глаза. Мне хотелось обнять их, но я… боялась. Вечерами я пела в ресторане, собирая толпы поклонников после выступления. Я вежливо отказывалась от различных предложений, не блиставших пристойностью, и даже в какой‑то момент подумала об охране. И, как обычно, тихая идиллия закончилась в один момент. Все‑таки, если не хочешь проблем, то лучше оставаться в тени. Едва выходишь из нее, попадаешь под град ударов.

В тот вечер в зале я увидела Антона. Он был с моей сестрой и ее мужем. Они смотрели на меня как на привидение. Я постаралась не выдать волнения, и спела весь отработанный запас песен. А потом взяла в руки гитару. Мне хотелось спеть только для них, моих родных. Я спела старую народную песню, которую еще в детстве пела сначала нам с сестрой, а потом и моим детям мама. Я старалась не смотреть на них, а, закончив выступление, очень быстро убежать в подсобку, но Антон уже ждал меня в холле.

– Я требую объяснений! – сказал он, загораживая мне проход.

– Антон… – я протянула руку к его лицу. Он дернулся, как от удара.

– Откуда ты знаешь мое имя?

– Сынок… – не выдержала я и расплакалась.

– Я тебе не сынок, – четко по слогам проговорил он. – Моя мама умерла и не надо манипулировать нашим к ней отношением. Я вас прошу больше никогда не появляться около нашего дома!

Каждое его слово было как пощечина. Вот дура‑то… И кто меня за язык тянул. С лестницы уже спускался Степан Петрович.

– Что здесь происходит? – он оттеснил Антона от меня. – Вета, он тебя обидел?

Я отрицательно кивнула головой и начала подниматься по лестнице, не видя ничего вокруг из‑за катившихся слез. Все было как в тумане. Я переоделась и вышла на мокрую плакавшую вместе со мной улицу. Еще с вечера хлынул ливень и теперь город опустел. Зонтика у меня не было, да и не вспомнила бы я о нем. Я шла, не разбирая дороги, и думая о превратностях своей судьбы. Столько пережить… Заново вырасти, сохраняя образы своих сыновей в памяти, пройти и огонь, и воду, умереть, в конце концов, чтобы остаться в полном одиночестве вблизи от самых любимых моих людей…

Внезапно я замерла, возвращаясь в реальность. Я не видела, откуда они появились. Их было пятеро, все пьяные вдрызг… Они остановились шагах в десяти впереди меня и начали о чем‑то горячо спорить.

– Девушка! – вдруг направился ко мне один из них. – Разрешите составить вам компанию!

Он подхватил меня под руку. Я попятилась и оттолкнула его. Он не устоял на ногах и плюхнулся в лужу.

– Это че за дела? – остальные молодые люди растянулись цепью, перегораживая тротуар и двинули на меня.

– Идите вы… – рявкнула я, осмелев, наверное, от простого нежелания жить дальше. Мне было абсолютно все равно.

– И кто у нас здесь такая смелая? – спросил один nbsp; – Только если в ее иллюзию кто‑то сможет проникнуть.

из парней. – Ты че вааще рамсы попутала? Ну так мы тебе быстро все объясним, – он усмехнулся и сплюнул на землю. – Ну что, пацаны, как вам телочка?

Я готова была развернуться и удрать, как вдруг сзади меня схватил тот самый мужик, которого я оттолкнула. Уроки нашего капитана Оттоиса Парка, долгое время обучавшего меня приемам самообороны, даром не прошли. Я уложила мужика второй раз все в ту же лужу. Парни перешли к активным действиям, в руке одного из них блеснул нож. "Ну и слава Первородному, – подумала я. – Может, кончатся, наконец, все мои мучения". Я не стала бежать, а приняла боевую стойку. Эх, жаль моих "Зубов дракона" здесь нет.

Подобно грому раздался визг тормозов. Позади меня остановилась машина. Парни как‑то испуганно попятились. Интересно, что могло так напугать эту гопоть? Я обернулась, но ничего не увидела, так как мне прямо в глаза бил свет фар.

– И что здесь происходит? – спросил сильный мужской голос.

– Простите, Борис Дмитриевич… Просто девушка заблудилась, мы хотели проводить ее до дому.

– Слушай, Шакал, я тебя сколько раз предупреждал: пьешь, чтоб я тебя на своих улицах не видел!

– Но я же…

– Я тебя предупреждал?

Один из парней испуганно кивнул.

– Ты думаешь, я просто так говорю, сотрясаю воздух?

Шакал икнул и попятился. Мужчина, а в свете фар был виден лишь его яркий силуэт, махнул рукой. Тотчас Шакала окружили какие‑то люди и потащили в один из переулков подальше от главной улицы. Остальные гопники старались слиться со стенами домов и медленно отступали.

– Стоять! – прикрикнул незнакомец, которого назвали Борисом Дмитриевичем. Гопники замерли. – Шакал будет наказан. Предупреждаю остальных, если вы хотя бы еще раз засветитесь на моей территории, вас также найдут в реке. А теперь пошли отсюда.

Второй раз парням повторять не надо было, они кинулись кто куда, протрезвев в единый миг. Мужчина уже подошел вплотную ко мне.

– Вета Тиан – Иррская! Не думал, что придется знакомиться именно так!

Я ничего не ответила, просто посмотрела на человека, который, наконец, оказался лицом ко мне. Не обделенный ростом и сложением, с острыми чертами лица, твердым взглядом, ежиком седых волос, властностью во всем облике… Настоящий хозяин города… Я усмехнулась.

– И что здесь смешного? Тебя же могли убить!

– Откуда вдруг такая забота? – огрызнулась я. – Может, я хотела этого…

Он оценил мои слова, злой потерянный взгляд, мокрую одежду, руки, сжимавшиеся в кулаки.

– Тебе надело жить?

Я усмехнулась, но ничего не ответила.

– Ты же так молода!

А вот эта фраза вызвала просто взрыв хохота. Он коротко ударил меня по щеке.

– Не надо истерик! Я беру твою жизнь!

Я покачала головой:

– Нет уж! Лучше убей, вон, как Шакала!

– Думай, о чем говоришь! – серьезно ответил он. – И кому!

– Да мне, собственно, все равно кто вы! Я хожу по грани уже не первый день и не первый месяц. Надоело! Не могу больше! – вот теперь я рыдала.

Он молча подошел, прижал меня к себе и повел к машине. Я спокойно села на заднее сиденье, он захлопнул дверь и сел за руль.

– Здесь лучше, чем под дождем, – он обернулся ко мне. – Замерзла?

Я пожала плечами.

– Ты правда собиралась драться?

Я кивнула головой.

– А ты умеешь?

– Плохо… Но мне было все равно.

– А сейчас?

– Не знаю, – я устало посмотрела на него. Как можно объяснить человеку состояние души при перегоревших предохранителях, когда и жизнь, и смерть становятся просто словами.

– Ладно, дома разберемся! – он развернулся, завел мотор, и мы тронулись. Наверное, мне нужно было спросить, куда мы едем, но на меня навалилась такая апатия, что не хотелось даже шевелиться. Я свернулась клубочком на сиденье и заснула.

Дальнейшие события превратились в мельтешение отдельных эпизодов: мужчина пытается меня разбудить, дотрагивается до лба, несет на руках по светлому огромному холлу, раздевает и окунает в горячую воду, пытается напоить с ложечки чем‑то горьким, врач слушает мою грудь, потом спину, укол. Больно…