Текст книги "С видом на жизнь. Дилогия (СИ)"

Автор книги: Мари Польская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 38 страниц)

Глава 5

– Сестра! Мы нашли тебя!

Я парила высоко над землей. Я это просто знала, потому что стояла ночь и земля представлялась скопищем огней, а небо раскинулось сиянием звезд. Разницу найти было сложно. Вокруг пели разноцветные нити. Они опутывали меня, пеленая в мелодию, потом распадались, позволяя трогать их, и, уцепившись, лететь вслед за звуками.

– Сестра, – нити сплелись в единый прекрасный хор. – Как далеко ты от нас!

– Но вы же нашли меня! Я так счастлива быть с вами!

Я, действительно, была рада сиренам. Они напомнили мне о доме, о Лигензии. Как давно именно эта страна стала домом? Не знаю. Но я хотела вернуться!

– Вета, нас просили разыскать тебя!

– Кто?

– Астелиат!

Я вздрогнула. Это имя приносило боль и обиду.

– Не говорите мне о нем! Он… меня предал.

– Он тебя пытался спасти, даже ценой своей жизни…

– Вот как? – я усмехнулась. – Я что‑то не заметила…

– Ты спишь, Вета! С тех самых пор как закрыла куб Первородного. Это наказание за его открытие.

– Но я же была в Занг – Орше уже после этого…

– Это все иллюзии. Ты попала в мир иллюзий, и все, что происходит с тобой, это сны.

– И Занг – Орш, наша свадьба…

– На самом деле этого не было… Астелиат ждет тебя в Тиан – Ирре у твоего тела…

– А Земля, моя семья?

– Это тоже только игра твоего разума. Астелиат пришел к нам и попросил предупредить тебя…

– Он жив?

– Мы вернули ему жизнь. Будь осторожна, пока ты в мире иллюзий, ты будешь жить бесконечно долго, умирая в одной жизни и пробуждаясь в другой. Но с каждой смертью граница сна и реальности будет все больше стираться. И твой разум может не выдержать…

– Я не смогу отличить яви от сна?

– Ты правильно поняла, сестра!

– Но я хочу домой! Я хочу вернуться!

– Они ищут способ! Ты должна дождаться их или найти такой способ сама!

– Но как?

– Нам это неведомо…

– Но были же раньше случаи ухода в иллюзорный мир. Наверняка были… Вы знаете об этом?

Нити расплелись, и я услышала гул, будто от роя растревоженных пчел.

– Такие случаи были…

– Но никто не вернулся…

– Их тела долго хранили гномы в пещерах…

– А что с ними сейчас – неизвестно…

Я понимающе кивнула, из глаз текли слезы…

– Значит, и я так…

– Не сдавайся, – слился воедино хор сирен. – Ищи способ и верь в своих друзей.

Мы еще немного полетали над землей, а потом сирены простились со мной:

– Мы прилетим еще раз… Позже… Может, ты уже найдешь способ…

– Спасибо! – крикнула я уже в пустоту. Она гулко ухнула и вернула мне эхо…

На потолке плясали разноцветные зайчики. Так приветствовало меня солнце, пробивающееся сквозь витражное стекло за резным деревянным изголовьем обширной белоснежной кровати. "Это уже не смешно, – подумала я. – Сколько я уже так просыпалась после обмороков, ранений и истощений". На сей раз, надо полагать, после болезни.

– Ты проснулась? – я услышала осторожные шаги.

К кровати подошел Борис Дмитриевич. Мужчина был в шелковом темно – зеленого цвета домашнем халате. Он как нельзя лучше подходил к его глазам, оттенял их так, что его глаза казались яркими живыми изумрудами. И все лицо его от этого светилось душевным теплом. Такая метаморфоза по сравнению с ночной жесткостью во всем облике была потрясающей.

– Ты помнишь меня? – обеспокоился он моим долгим молчанием.

Я кивнула:

– Что со мной?

– Воспаление легких… Простуда, нервное напряжение, стресс…

– И давно?

– Уже три дня.

Я ужаснулась и попыталась хотя бы приподняться.

– Ты лежи, тебе пока нельзя вставать! За ресторан не беспокойся, я сказал хозяину, что ты больше петь не будешь!

– И с чего это ты взял, что я не буду там петь? – я буквально прокричала эти слова. Мне стало так страшно, что меня снова запрут.

– Ты отдала мне свою жизнь! – спокойно сказал он. – Я ее взял и теперь буду распоряжаться по своему усмотрению.

– Тогда лучше убей! – прошептала я.

– Я тебе просто поражаюсь, – он подоткнул мое одеяло и присел с краю кровати. – Ты так легко говоришь о смерти…

– Поумирай столько раз, сколько умирала я, еще не так заговоришь! А чьей‑либо рабой я больше никогда не буду!

Он задумался.

– А сколько раз ты умирала?

Я честно попыталась сосчитать. Видимо что‑то в моем выражении лица заставило его поверить мне на слово. Он отвернулся:

– Не надо, не вспоминай… А рабыня мне не нужна… Просто я подумал, что тебе неприятно будет туда вернуться.

– То есть? – не поняла я.

– Ну после того разговора с молодым человеком. Антоном, кажется… Кто они тебе?

Я замерла. Нет, даже не так, замерзла, заледенела.

– Что‑то ты слишком много обо мне знаешь…

Он кивнул:

– Да, много, но не все…

– И откуда сведения?

– Я следил за тобой, ну то есть мои люди…

– Ага, значит все‑таки не паранойя. Это уже радует!

– Ты видела моих людей?

– Я их чувствовала. Он самой скупки. Это оценщик на меня навел?

– Ну и жаргон у тебя! Прямо уголовный, – он рассмеялся. – Просто это мой город. И когда в нем появляется дама со странными, уникальными украшениями, которые пытается сбыть… Да, кстати, – он встал, подошел к белой горке у стены, достал шкатулку и принес ко мне. – Я хотел вернуть их тебе…

Он вынул кольца и протянул их мне. От такого жеста на глазах у меня появились слезы.

– Но у меня нет денег…

Он не дал мне закончить:

– Мне не нужны деньги!

– Что же тогда?

Он улыбнулся:

– Ты мне очень нравишься. Чем дольше за тобой наблюдаю, тем больше восхищаюсь твоей способностью делать правильные ходы. Ты независима, умна, талантлива, красива. Такое сочетание не может принести счастья. И все же я постараюсь дать его тебе. И если ты согласишься, то мы будем в расчете.

– Ты мне тоже нравишься. Ты умен, силен, обладаешь твердым характером и своими убеждениями. Вместе с тем ты пытаешься быть справедливым. Но ты никогда не станешь тем человеком, которого я полюблю и с которым захочу связать свою жизнь…

– Почему?

– Потому что тебя нет, – я взглянула на него и рассмеялась. – Весь этот мир – только моя фантазия! А значит и ты! Это я тебя себе придумала.

Он усмехнулся:

– Хорошо, пусть будет так… Но раз ты меня придумала, значит, я тебе нужен!

– Логично…

– Вместе с тобой появилась куча вопросов, на которые я не могу найти ответа. Если ты мне в этом поможешь, буду тебе признателен, – он взял мою руку и надел на пальцы кольца. – Расскажи, например, откуда эти кольца?

– И нет ли там еще таких же?

Он рассмеялся:

– Ты не можешь не огрызаться?

– Я могу тебе рассказать всю свою историю, в которую входят и эти кольца, но при одном условии…

– Каком?

– Ты поверишь всему, до единого слова… Я врать не собираюсь, а в психушку после моего рассказа попасть не хочется.

– Я даю тебе слово! – он наклонил голову как истинный гусар. – Но сначала давай поедим… Я сегодня еще не завтракал. А ты уже не ела дня три. В шкафу полно всяких вещей. Одевайся и спускайся вниз, к столу.

Он вышел, оставив меня приводить себя в порядок. В шкафу, действительно, можно было найти все, что угодно. Причем все это новенькое – с иголочки. То ли посторонние девушки моего телосложения у него тут толпами появляются, то ли все это было куплено специально для меня. И второе показалось мне наиболее вероятным.

Этот факт был воспринят моей больной психикой совершенно спокойно, как само собой разумеющееся. Я выбрала легкое шелковое белое платье в мелкий цветочек по одной причине – оно было не слишком коротким, чуть – чуть не доходящим до колена. Конечно, девушки сейчас здесь носят более откровенные наряды, но мне так непривычно открывать свои ноги. Вот оно воспитание! Раньше‑то я никогда не сомневалась и с удовольствием носила мини – юбки, а сейчас – неудобно.

Борис Дмитриевич уже сидел за накрытым столом и читал газету. Едва я вошла, он поднялся и проводил меня к свободному стулу.

– Ты прекрасно выглядишь, Вета! – он отодвинул его, приглашая меня сесть. – Болезнь, видимо, отступила.

Я кивнула головой:

– Да, благодаря вам. Если бы я потеряла сознание дома, боюсь, провалялась бы без сознания в одиночестве и без лечения.

– Я бы этого не позволил! Мне ежечасно докладывали о том, что ты делаешь… Уж извини!

Он вернулся на свое место и приступил к завтраку. Я последовала его примеру, тем более, кушать хотелось смертельно. Покидав в себя изрядное количество мяса, красной икры, салатной зелени, я, наконец, поняла, что уж теперь‑то смерть от истощения мне не грозит. Значит, можно и отвлечься.

– Простите… Борис Дмитриевич… Как мне вас называть. Не то, чтобы мне было жаль времени на выговаривание вашего полного имени, но как‑то оно меня совсем не вдохновляет…

Он хмыкнул и рассмеялся:

– Меня так только студенты и называют, а еще подчиненные. Друзья зовут меня Рисом. Я предлагаю вам такой вариант имени. Подойдет?

– Производное от Бориса?

– Нет! По молодости, когда только зарождался бизнес, у меня был благотворительный фонд "Разум и справедливость". Коротко все называли его РИС. Оттуда и прозвище пошло…

– Студенты?

– Да, я преподаю основы экономики в университете, – он взглянул на мою обескураженную моську и снова рассмеялся. – А ты думала, я простой бандит? Нет, не простой! С тремя высшими образованиями!

– Значит, тебе будет еще сложнее мне поверить, – вздохнула я.

– А это мы и выясним, как только ты съешь все самое вкусное, что есть на столе…

– Это упрек или предложение?

– Ешь давай уже! – он смеялся. – А твой аппетит меня только радует.

От стола я отползала, хотя, когда на глаза мне попалась одинокая хлебная корзиночка с икрой, непонятно как уцелевшая, кажется, я хищно облизнулась. Рис вовсю потешался надо мной, а я делала вид, что жутко оскорбляюсь его намекам. В общем, было весело.

Для обстоятельного повествования о своих приключениях он пригласил меня в свой кабинет, где уже горел камин. Я радостно взвизгнула и уселась в кресло прямо у огня. Платье, конечно, хорошее, удобное, но с коротким рукавом. А учитывая, что за окнами дождь перешел уже в первый снег, мне было как‑то зябко. Рис приволок плед и укрыл меня им.

– Ну что, готова? – спросил он, устраиваясь прямо на ковре у моих ног.

– С чего бы начать? – я задумалась.

– С начала…

Я так и поступила. Начала с самого первого моего детства, первого замужества и рождения детей. Когда дошла до кладбища, где в меня ударила молния, глаза Риса уже и так были по полтиннику.

– Ты как? – спросила я. – Может остальное чуть позже?

Он активно стал махать головой, требуя продолжения. Я рассказала о Зерце, о своем втором детстве, Академии магии, своем уникальном даре. Когда речь дошла до предательства Рай Варда, а потом до издевательств Алекса, он заскрипел зубами. А когда я сказала, что теперь они – мои лучшие друзья, он скривился и заявил, что то, что они сотворили, прощать нельзя. Ошибки надо смывать кровью.

Я рассказывала до позднего вечера. Пару раз мы прерывались, чтобы удовлетворить насущные потребности, но опять возвращались к моему повествованию. Когда я дошла до последней встречи с сиренами, он сильно задумался, и, казалось, даже не слышит меня.

– Значит, этот мир для тебя – и в самом деле очередная иллюзия? – наконец проговорил он.

Я пожала плечами:

– Скорее всего. Не думаю, что сирены были просто моим бредом.

– Да уж. На твоей истории я мог бы защитить докторскую диссертацию… – он взглянул на озадаченное выражение моего лица и добавил. – Одно из моих образований связано с психологией.

– И что тебя так воодушевило?

– Твои иллюзии. Сама суди: первая была связана с твоим, я так понимаю, любимым мужчиной, который в твоих фантазиях превращается в монстра. Значит, ты изначально подсознательно полагала, что такой вариант возможен.

– Наверное, у нас же война была… А он командовал войсками, убивал…

– Но все же шанс ты ему оставила. А значит, сможешь вернуться к нему и начать строить отношения иначе. Узнать его, хотя бы, познакомиться с его родственниками, прежде чем давать согласие. Что же касается второй иллюзии – вот этой… Мне как‑то сложно поверить в саму мысль, что все, что есть вокруг, плод твоей фантазии. Я ведь жил и до твоего появления…

– Когда я вспоминаю обо всем, что со мной случилось, то думаю, что самой страшной иллюзией была моя самая первая жизнь, которая как раз и была настоящей. Многие же люди этого даже не понимают. Они рождаются, вырастают, женятся, работают, умирают, считая, что так и надо. Вся жизнь превращается в длинный коридор. Пол его – семья, потолок – работа. Чем интереснее она и чем больше от нее доход, тем потолок выше. Можно даже идти в полный рост. Некоторых же этот потолок заставляет ползти на карачках, что они и делают. Мимо мелькают двери, но они либо заперты, либо не вызывают интереса. Мало кто решается открыть их и выйти. Меня же просто взяли за шкирку и вытянули из этого коридора.

– И теперь ты попала в другой коридор.

– Да, наверное… И опять тянется вокруг меня ряд дверей, а нужную я не знаю ни как отыскать, ни как открыть.

– Может быть, ты меня и придумала для того, чтобы я смог тебе помочь?

– Да чем ты мне поможешь? Разве что убьешь… Тогда я, может быть, вернусь на Зерц.

– Ну ты даешь! Хватит уже умирать… Тем более, если верить сиренам, смерть тебе противопоказана. Потеряешься в мире иллюзий и не сможешь отличать реальность от вымысла.

– Да, ты прав. Но и сидеть сложа руки мне сложно. Пока я еще думала, что снова живу на Земле, мне хотелось доказать всем и себе, в первую очередь, что я чего‑то стою. А теперь даже шевелиться лень. Если это иллюзия, она так же пройдет, как и та, первая.

– Может быть, ты и права. Но сидеть, как ты выразилась, сложа руки, мы не будем. Я предлагаю провести исследования твоего головного мозга. У нас в универе есть уникальная аппаратура.

– И чего ты хочешь выяснить?

– Есть ли отличия в работе мозга обычного человека и твоего.

– Но ведь результат будет зависеть от моей фантазии.

– Кто его знает… Может, найдем, за что уцепиться.

– Да ты пойми, что мое настоящее тело – так в моем замке. А здесь лишь проекция моего больного воображения.

– И все‑таки я предлагаю попробовать.

Глава 6

Вета поднялась к себе уже с час назад. Рис осторожно приотрыл дверь ее комнаты, чтобы убедиться, что девушка спит. Он с минуту слушал ее ровное дыхание, потом кивнул сам себе и, стараясь не шуметь, ушел в свой кабинет. Он долго ходил из угла в угол, пытаясь разложить информацию, предоставленную девушкой, по полочкам. Потом подошел к занавескам на одной из стен и раздвинул их. За ней оказалась белая пластиковая доска, заполненная пронумерованными надписями, сделанными маркером. Рис взял его с подставки и начал медленно, но уверенно зачеркивать строчку за строчкой. В результате осталась лишь одна фраза в самом конце списка.

Рис долго думал, потом взял губку и стер все зачеркнутые строчки и начал писать другие. Он любил именно так выдвигать гипотезы, а потом либо опровергать их, либо переносить в специальный блокнотик. Это было, по крайней мере, смешно в век компьютеризации. Ноутбук у Риса, конечно, был, но он использовался крайне редко, только для написания научных трудов. Фотографии Рис предпочитал хранить в альбомах, как в старину, слушать музыку и смотреть фильмы на специальном оборудовании, занимавшем всю стену в его спальне. Там одних колонок было штук пятнадцать, а кроме того экран в полстены и проигрыватели различных видов от граммофона до домашнего кинотеатра. А вот думать он любил, когда задача обозначена крупными буквами на стене.

Он взглянут на доску. Теперь здесь оказались записанными следующие тезисы:

– Она не врет.

– Проверить ближайшие психиатрические лечебницы!

– Приюты и детские дома! Размножить фотографии Веты и раздать всем нашим. Пусть поспрашивают!

– Собрать информацию об Елене Васильевне Прилепской, Антоне и Матвее Прилепских. Фотографии!!!

– Исследовать головной мозг на наличие травм и изменений.

– Нарколог!!!

– Проверить отпечатки пальцев.

– Обыскать комнату!!!

Последней значилась фраза, написанная ранее и оставшаяся не зачеркнутой:

– Следить за каждым ее шагом! Лучше держать рядом с собой! Может жениться???

Обычно Рис тремя восклицательными знаками обозначал то, что предстояло сделать в первую очередь. Вот и сейчас еще раз окинув взглядом надписи, он закрыл шторки и взял телефон.

– Эдик! Срочно ко мне! Собери ребят, есть задание.

Первые результаты работы были изложены в материалах, доставленных уже рано утром. Он внимательно изучил досье на всех Прилепских, отчеты из психлечебниц и детских приютов, а также нулевой результат по отпечаткам и обыску комнаты. Не было ни единого факта, который доказывал бы, что Вета говорит неправду. Но и поверить ей он, убежденный материалист, не мог. А значит, что‑то Рис упустил. Что?

Этот вопрос мучил его весь день, который они провели в лаборатории университета, где на Вету навешали кучу разных датчиков и заставляли отвечать на вопросы, испытывать эмоции и даже спать.

– Борис Дмитриевич, – к Рису подошел растерянный молодой аспирант, – вы только посмотрите на это…

Он протянул кипу бумажек, испещренных циферками и ломаными линиями графиков. Рис молча рассматривал их ничего не понимая, потом вопросительно протянул их аспиранту:

– Что это?

– Как что? Вы разве не видите, – он взял из рук Бориса Дмитриевич бумаги и начал протягивать ему их по одной. – Это ее мозг в нормальном состоянии, это она плачет, это – смеется, это – спит.

На первый взгляд графики на бумажках ничем друг от друга не отличались.

– И? – Рис так и не понял, что хочет сказать хозяин всех этих суперсовременных приборов.

– Состояние головного мозга в полной норме, – вздохнув начал объяснять как малому ребенку аспирант.

– Ну и что?

– Но результаты одинаковы во всех состояниях. А этого не может быть. Ладно, если она смеется или плачет, можно решить, просто притворяется, не испытывая при этом чувств или держит себя в руках как истинный Джеймс Бонд. Но когда спит… – он развел руками.

Борис Дмитриевич задумался. Странные мысли начали приходить в его голову. Почему‑то вспомнился рассказ девушки. А вдруг это правда? Он поежился. Ему просто было неприятно даже от одной мысли, что вся его жизнь, все устремления, победы и достижения – иллюзия. Причем, не его, а вот этой девчонки!

– А может она быть роботом? – спросил он вдруг у аспиранта, причем уже заранее понимая, что ответ будет отрицательным.

– Вы издеваетесь? Первые опыты по созданию биоматерии, конечно, проводятся. Но до того, чтобы создать робота, не отличающегося от человека, еще очень долго… Очень!

Рису вдруг пришла в голову гениальная мысль:

– Слушай, давай еще понаблюдаем. А когда она проснется, попросим ее спеть…

– Думаете, будет результат.

– Не уверен, но попробовать нужно.

Когда Вета запела, глаза аспиранта округлились. Он так глянул на Риса, что тот не выдержал и прибежал из комнатки за стеклом, где мужчина и наблюдал весь процесс исследований, к компьютерам.

– Что? – тихо спросил он у молодого ученого. Тот только кивнул головой на монитор, где бешено скакала тонкая линия курсора, упираясь то в верхнее, то в нижнее поле экрана.

– Такого вообще не может быть… – прошептал он на ухо Рису. Потом дождался, пока из принтера выйдет распечатка результатов и, молча позвав за собой Бориса Дмитриевича, вышел в соседнюю комнату. – Признайтесь, где вы ее нашли?

– Сначала скажи, что там не так с результатами?

– Когда она поет, ее головной мозг посылает такие электрические сигналы, которые издавать человек просто не может. Я послал запрос на их сравнительную характеристику с другими известными колебаниями и компьютер ничего подобного не нашел вообще. Так где вы познакомились?

Рис пожал плечами:

– Просто однажды она появилась в нашем городе… А это не может быть сумасшествием?

– Ну что вы, Борис Дмитриевич. Это точно не душевная болезнь.

– А это болезнь?

– Кто его знает. Нужно наблюдать…

– Этим займусь я сам. Так что… Благодарен тебе за помощь!

– Борис Дмитриевич, а может, вы еще раз ее к нам приведете?

– У тебя есть какие‑то мысли?

Аспирант потер лоб и взглянул на распечатку результатов опыта:

– Я еще не знаю, как это осуществить, но если попробовать в нормальном состоянии ее мозг подвергнуть воздействию подобного электрического сигнала…

– Это опасно для нее?

– Не знаю…

– А для обычного человека?

– Будет похоже на электрошок…

– Мозг выдержит?

– Да не знаю я! – аспирант начал нервно бегать по комнате, напряженно обдумывая возможные последствия.

– Имей в виду, если с нею что‑нибудь случится…

– Борис Дмитриевич, я же понимаю, что она небезразлична вам. Я исключу все возможные негативные последствия.

– Очень на это надеюсь, – Рис тоже раздумывал. Он понимал, что подобный эксперимент может, наконец, разрешить эту загадку под названием Вета. Но девушка ему нравилась, и он не хотел, чтобы она потом была способна только пускать слюни. – Сообщишь, когда будешь готов.

– Есть и еще один нюанс… – остановил уже решившего уйти Риса аспирант.

– Какой еще, – недовольно спросил тот.

– Нужно ее согласие. Мало ли что…

Рис кивнул:

– Я думаю, она сама не откажется.

– А что с ней? Потеря памяти?

– Тебе лишнего лучше не знать. Не хотелось бы потом оставлять науку без одного из будущих светил…

Аспирант испуганно замер. Рис вышел из комнаты и направился к Вете.

– Ну что, домой?

Девушка кивнула.