Текст книги "Вольные стрелки (СИ)"
Автор книги: Максим Макеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 6 (всего у книги 26 страниц)
– Будут в твоей доле добычи – отпускай, – усмехнулся мурман.
– Тоже верно, чего заранее гадать. Ладно, покормить их надо, одежки выдать из добычи, если надо, да тоже спать укладываться. Я только пока писанину почитаю еще раз, вдумчиво.
– И то верно, – мурман поднялся на ноги и пошел раздавать указания.
Утром отправили Кнута с частью команды за лодками, что на озере остались, а сами устроили совет. У нас тут проблема вывоза трофеев. Лодок тринадцать, нас – двадцать. Мы даже то, что с данов сняли не довезем, много слишком. Надо искать выход. В идеале – довести все лодки до Ладоги, там сдать за любые деньги. Как это сделать – непонятно. Надо бы Лиса подключить, но до него еще доехать надо, а это ополовинить экипаж. А вдруг еще кто нападет? Да и пленных куча, прыснут в разные стороны, и поминай как звали. Вернулся Кнут с первыми двумя лодками – думали на троих. Мозги плыли, аж захотелось курить. Давно у меня такого не было. Эх-х-х, был бы табак – я бы трубку сделал, как у капитана Врунгеля. Капитан Врунгель... О! А это мысль!
Мысль я озвучил своим мурманам, те покривились, потом оживились, потом прониклись. Нормальное будет развлечение после битвы, и полезное, и веселое. Только надо где-то взять пару лодок на четыре человека каждая. Прикинул, попросил Кнута взять пленного подростка, да до деревни их бывшей смотаться. Выбрали того, что постарше казался, он ни в какую не соглашается. После пары тумаков согласился, суровые тут способы убеждения. До обеда свезли все лодки данов с озера, приступили в разгрузке тел. Надо уже жечь, а то вонь уже стоит. Всех нарядил в прокипяченные тряпки, чтобы не заболели, и только в таком виде разрешал возиться с трупами.
Трупов было 432 человека. Именно такую цены заплатили мне даны за нападение на неприметный род на Ладоге несколько лет назад. Не сунулись бы – я бы тоже не выеживался. А так получите то, зачем пришли.
Кнут из разоренной рыбацкой деревни вернулся только вечером. Пацан пленный уже не сопротивлялся, мрачный как туча, тихонько пошел к своим.
– Там все сгорело. – махнул рукой Кнут, – если кто и остался, так в леса ушли, не найдешь теперь. Лодки две взял, как ты и просил.
От пленных послышался девичий плач. Видать, узнали, что стало с их селом. Я вздохнул, жалко ребят.
– Ладно, завтра у нас будет отдых, а вот пленным придется потрудиться. Покормите их, да пусть ложатся.
Утро было солнечным, ярким. Поднялись все мурманы, Торир им рассказал про нашу задумки, мужики оживились. Развлечений тут мало, любое отклонение от обыденности уже праздник. Пленных взрослых под такое дело тоже разбудили. Развязали их, построили, те потирали затекшие руки и ноги.
– Так! Слушайте меня. Есть у вас шанс добраться домой, да еще и с лодкой своей, и с частью товара.
– Ой вей! И Что таки должен сделать Самуил... А-а-а! Молчу, молчу... – затараторившего чернявого прервали легкой оплеухой.
– Так вот, чтобы отработать лодку да половину товара, надо донести вот это послание Лису на Ладогу, – я достал пару листочков бумаги.
На листочках были написаны наши координаты, кратко описан бой, и просьба прислать людей за долю малую для перевозки трофеев. Все это было на двух языках, чтобы не подделали, на русском и словенском. Да еще и печати стояли, моя с серпом и молотом, и Торира, с молниями.
– Кто первый дойдет до Ладоги и передаст Лису это, тот забирает лодку, половину товара, и идет спокойно домой. Кто придет вторым – на Ладоге разберемся, может, и вам чего перепадет. Вот вам транспорт, – я ткнул в качавшиеся на озере четырехвесельные лодки, – выход прямо сейчас. Определите, кто пойдет, и за дело.
Пленные сгрудились, две группы обсуждали услышанное.
– А мы на двух лодках были, обе отдашь? – это с Балтики спрашивают.
– А вы обе домой довезете?
– Не-а...
– Ну а чего спрашиваешь? Давайте быстрее определяйте гребцов, потом поесть, и в путь.
– Оружие дадите?
– Копья дановские да щиты, вам хватит.
– О! Это дело! – народ оживился, жизнь налаживается.
За пятнадцать минут разобрались, кто идет, а кто остается. Покормили гребцов, дали еды на пару дней, вывели лодки с ними подальше от берега.
– Раз! Два! Три! Поехали! – мужики без суеты, мощными гребками двинули посудины на юг. Теперь только ждать. Ну, не только, ладно:
– Господа! Делайте ставки! Первая Ладожская Регата началась! Кто ставит на то, что первым придут хазары? Так, я вижу интерес у Атли. Нет? На Балтику ставишь? Запишем.
Блин, а ведь реально весело пошло! Мурманы азартно ставили на ту или иную лодку, на разницу в приходе их обратно, да и на срок их в пути. По лагерю шли обсуждения тонкостей местных течений, ветров, погоды, способов управления на веслах, режима гребли. Я в этом не участвовал, только ставки принимал. У меня было занятие поинтереснее. Я переписывал трофеи.
– Меч, пятьдесят сантиметров, состояние удовлетворительное, без украшений, три штуки. Щит овальный, с умбоном, дубовый, одна штука. Копье, наконечник листовидный, с перекладиной. Это рогатина? Странно, я думал у нее два зуба должно быть, как у вилки. Ладно, рогатина, наконечник...
Записная книжка пополнялась новыми строчками. Еще там, на Ладоге, я договорился, что если мне будет что-то надо из трофеев, я беру в свою долю, без продажи на торге. Вот я и выяснял, что из этого всего мне надо, а что не очень. Пока ничего путного не попадалось. Ну хоть рассортировал добычу, бирки на мешки с добычей прицепил, да шмотье кожаное и доспехи от крови отстирали в озере. До вечера переписывал трофеи, самым ценным оказался бочонок с серебром, на лодке нашли. Его аккуратно пересчитали, там гривны были, и печатью из смолы закрыли. Не то чтобы боялись что наши украдут, но на всякий случай заделали. А то пригонят судно транспортное с Ладоги для перевозки трофеев, а в пути случится "утруска и усушка" военной добычи – с кого спрашивать? Подумали, и остальные мешки опечатали. Теперь у нас в лагере чистота и порядок. Только трупы смердят.
Костер с данами зажгли в полдень, да потом еще дрова из леса до вечера таскали. Трупов было много, дров, необходимых для сожжения, соответственно тоже надо много. По лагерю стоял запах жженого мяса. Причем мой мозг понимал, чье это мясо, поэтому я сидел на диете, аппетита у меня не было, да и тошнило постоянно. Так и вегетарианцем стать недолго, вон, уже мужики на этот счет прикалываются. Мол, переходи на траву, как конь будешь. И спать в стойле. Хохмачи, блин.
– Как думаешь, когда придут за нами? – подошел Кнут, – Да и придут вообще?
– Придут, я там такое расписал Лису, что сам приедет, вот увидишь. Лишь бы гребцов у него хватило.
– Три или четыре лодки мы и сами оттащим, а остальные если не заберут бросать придется.
– Да на доски их пустим, если что, да и загрузимся ими. Доски-то на Ладоге в цене, сам видел.
– И то верно, – повеселел корабел, – а по дням как?
– Я думаю, если все нормально будет, дня два-три они туда, потом столько же или больше обратно. Дней семь, и станет ясно. Ну еще два подождем, на всякий случай.
– О! Здорово! А то у нас дрова кончились, надо пополнить. Да корпуса протянуть. Да машину Обеслав пока посмотрит.
– Кстати, где он?
– А вон он, с пленными сидит...
Мой племянничек сидел у костра со связанными пленными, и что-то им рассказывал. Они возраста примерно одного, вот и общаются. Решил уши погреть, чем там молодежь нынче интересуется. Незаметно так, бочком, со своей записной книжкой в руках подошел к ним.
– ... гул стоял, от того и проснулся. Даны вечером на кораблях были. Утром своих искать собирались, тех что за лодкой с парусом странным большим пошли. Я проснулся от гула того, глядь – чудище пятиглазое! Страшное! Огнем глаза горят ярко, да дышит так... Пых, Пых, Пых! И давай чудище то данов убивать! За нас, рыбаков, мстить! То Хозяин озерный послал, нас выручить. Даны кричат, а чудище все не успокаивается, огнем их жжет, дыханием своим губит. Они уже и в плавь бы бросились, да то мы на озере свои, они тут чужие, чудище бы их забрало. Они гибнут, я а рад, отомстил за нас Хозяин озерный, не дал в обиду детей своих верных. Потом уже вы пришли, добили данов..., – старший, тот что ходил к рыбацкой деревне, рассказывал свою версию ночного боя.
– Хе-хе, чудище. Да мы то были, и днем тоже мы, только парус весь не разворачивали. А гул то от машины моей. И глаза его – то мы прожекторы установили, – Обеслав посмеивался над сверстниками, да еще и словечки мои в речь вставлял, понты детские они и в Африке понты.
– Врешь поди? – парень недоверчиво посмотрел на него.
– Да с чего вдруг? Машину ту я запускал, и прожектора ставил. А потом мы из винтовок постреляли, да и высадились чтобы добить. Они у меня батю убили, даны эти.
– У нас тоже никого после них не осталось, – девчушка, которой больше всех в плену досталось, старшая, грустно произнесла это, и положила голову на плечо парню.
– Они к нам четыре лета назад по осени пришли. Папку моего, да братьев его побили, мы в лес уйти успели. Зиму пережили, потом к нам Сергей пришел, странный такой, он вас на разговоры тянул, – Обеслав рассказывал нашу историю.
– Колдовал что-то, я тебе точно говорю – оживилась мелкая девчушка, – я видела.
– То не колдовство, то письмо. Он писать любит, мы для этого ему из дерева делаем штуку такую специальную, бумага зовется. Я тоже так могу писать, он научил. Он многому научил, машины делать, трактор, железо доброе плавить, да рыбы много на озере брать.
– Мы тоже много брали – это второй пацан, поменьше, – бывало, целую лодку отец привозил.
– Ты нашу лодку видел? Вот мы ее за полдня всю рыбой набивали, там под тонну выходило, – Обеслав гордо посмотрел на сверстников.
– Сколько? – в тоннах тут не понимали.
– Ну, вот если это – он достал магазин от винтовки, – полтора килограмма, то много сотен таких вот по весу.
Магазин пошел по рукам. Руки были связаны между собой, забыли их развязать, да и просто так легче было.
– Сотни таких вот!?– старший посмотрел на Обеслава, – Врешь, небось?
– А чего мне вам заливать? Сами и посмотрите вскоре.
– Да как мы посмотрим-то, доля рабская, тяжелая, куда теперь – сами не знаем, – старшая девчушка приуныла.
Разговор сворачивал в нехорошее русло, сейчас он им наобещает кучу всего, а потом балаболом выйдет, если по-другому все пойдет.
– Обеслав! Познакомился уже? – я подошел к костру, пленные поежились при виде меня, и сбились в кучу, – Тоже страдальцы, от данов натерпелись. Ладно, потом пообщаетесь, дело есть.
Обеслав махнул ребятам рукой, и пошел со мной.
– Что за дело-то?
– Дело об одном очень разговорчивом мальчике, – я посмотрел на племянника.
– Ты про этих? Ну а разве... А как с ними дальше будет-то?
– А не знаю. Их с меча взяли, по обычаю теперь в рабстве прибывают, – я развел руками, – пока.
– Так давай их себе заберем, у нас людей не хватает, а эти без роду без племени верные будут, – пацан, кстати, дело говорил, молодец.
– Ты понимаешь, что если мы их себе возьмем, вообще без добычи останемся? Только с ними и придем?
– Да хрен с ней с добычей!
– Не ругайся!
– Извини, наслушался от... некоторых, – он еще и хамит, послали небеса племянничка, – добычу мы сами себе сделаем. Что они предложить-то могут? Сами как звери живут, ни сортира теплого, ни трактора, конями пашут! Даже на Ладоге! Гвоздь выпал из ЗИПа – так чуть не налету схватили! Проволоку мою, которой прожектора укреплял, чуть не уперли, потом еще и выкупить пытались. С мурманами на торг ходил, стекло оконное посмотреть в рубку капитанскую – так нет его! Только стаканы какие-то, да побрякушки! Я...
Я выпал в осадок от речи четырнадцатилетнего подростка в девятом веке. Гвоздь у него из ЗИПа выпал! Дурдом! Нет, нас точно сожгут, колдунами посчитают.
– Ты это, закончил речь за прогресс?
– Ну да, тут мало прогресса этого. Чего нам от них надо? Добыча – брать тряпки те отстиранные да мечи плохонькие? Нафик такое счастье! – не ну точно надо учить этикету, и самому за языком следить, – Короче, если ты как старший родственник и глава рода у меня совета спросишь – надо людей брать! И не торговцев тех, а этих, рыбаков.
Сказал, как отрезал. Да еще и дельно сказал.
– Ладно, мыслишь ты правильно, люди нужны. Только что ж ты друзей своих не развязал даже?
– А вдруг убегут? Посидят, чай не князья. Всем спокойней будет, и им тоже.
– Ну хоть угостил бы чем, там от данов куча всего осталась.
– Это можно, – пацан направился к костру с мурманами, те встречали его приветственными криками, племянника тут уважали за его работу с машиной.
Я же направился к Ториру поговорить про пленных. Торир в целом был не против их мне сплавить, особенно с учетом того, что все купоны на скидку, деньги те бумажные, ему уходили. А мне так только с продажи лодки перепало. Да и с Лисом договор соблюдем, мы ж их продавать не будем, себе возьмем. Проговорили до ночи про добычу, как делить, что кому надо. Торир тоже не впечатлился от оружия и доспехов данов. Пару лет назад бегал бы счастливый от такого улова, а сейчас у него и так форсовый комплект, как и у всей команды. Договорились, что еще по одному сделаем ему в деревне, и ладно будет. Плюс бизнес его по хлебу в гору сейчас пойдет, с таким-то скидками, вот и заработает себе на безбедную старость. Да мы еще товара дадим, смолы, дегтя, стекла в бутылках, да цацок металлических, что сплавить не удалось. Вроде все довольны, осталось дождаться Лиса.
Ожидание несколько затянулось. Мы убрали в яму остатки от костра на котором жгли тела данов, организовали сортир на три очка, одно для пленниц, отдельное. Сортир мурманы еще у меня видели, мы для них специально делали, вот и вспомнили про том, как здорово, когда в лепешку чужую не наступаешь в лесу. Давно привели в порядок оружие, сложили, рассортировали и упаковали добычу, организовали гарнизонную службу. Перебрали паровики, сидели теперь с Обеславом на пляже после купания в прохладном озере, и обсуждали будущие модернизации судов. По воде гонял на парусе Кнут, развлекался. Я ему идею про водные лыжи подкинул, но экстремалов тут не было, а мурманы плавать особо не умели и не хотели. Если бы не остатки запаха костра от сожженных данов да общий антураж девятого века, можно было представить себе, что отдыхаешь в санатории. Лес, озеро, костер, пляж. Лепота.
– ... Так вот, винта два надо, и на каждый по паровой машине. Еще придумать, как их сильнее сделать, а то пара много просто так уходит, – Обеслав закончил мысль.
– Да чего там думать, еще цилиндр приделать, и пусть из одного во второй пар тот идет. Давление меньше – значит, второй цилиндр надо поменьше... Или больше?.. Ход рассчитать, узлы дополнительные. Еще и холодильник тогда меньше станет. Двойного действия машина будет! Так, вроде это называлось.
– И коробку передач большую надо, и цепи убрать. С ними мороки – ужас! А прожектор надо на нос поставить, да на корму, ночью ходить.
– Кстати, да, идея хорошая.
– Да для стрелков защиту получше, вроде как домик малый, со всех сторон чтобы.
– Да нафик этих стрелков, башню надо делать, да ствол посильнее. Две штуки, на носу поставить одну и на корму. И поворотными их сделать, чтобы с борта стрелять можно было.
– Башню – деревянную? Как в крепости?
– Не, металлическую можно, и деревом внутри отделать. Баллоны сильно побольше только...
– Едут! Едут! – с лодки Кнута раздался крик на скандинавском.
А что? Я уже чуть-чуть понимаю этот язык, ну слов сто-двести, наверное.
Кнут направил лодку к пляжу. Народ вскочил, начал облачаться в доспехи. Со стороны мыса шли в нашу сторону двигались две точки. Через некоторое время мы увидели, как наши пленные, хазарин со своими людьми и балтийцы, изо всех сил гребут к нашему берегу. Народ чуть расслабился, начался ажиотаж со ставками. Еще чуть-чуть, и в нашей регате определится победитель, часть богатства поменяет своих хозяев в нашем маленьком коллективе. Мы с Ториром ставки ограничили, чтобы конфликтов не было.
Хазарин и балтийцы шли ноздря в ноздрю. Но на последнем участке, балтийцы не подкачали, и таки вырвались на половину корпуса, на корпус, на два... Чуть не влетели прямо в лес, из лодки выпрыгнул мужик и побежал ко мне, потрясаю бумажкой.
– Вот... Мы... Первые... – задыхался балтиец.
Я развернул бумажку, позвал Ярослава. Тот прочитал пометку в ней на словенском: "Лис. Идем. Ждите.". И печать та, что я ему подарил, с соколом атакующим. Подошел чуть пошатываясь Самуил.
– Не успели, не успели! – горевал хазарин, – Обошли, гады! Не успели!
– "Не плачь, девчонка, пройдут дожди", – я процитировал отрывок из песни, мурманы взорвались хохотом, – "Солдат вернется, ты только жди". Поздравляю команду "Балтийцев" и их болельщиков! Господа, пойдемте к тотализатору!
Посреди бывшего лагеря данов, обжитого нами, стоял наспех сколоченный стол с доской объявлений. Там были расписаны ставки. Началось распределение выигрышей. Хазарин продолжал ныть, крутился под ногами. Потом, правда, успокоился, и с интересом наблюдал за процессом. Правильно, чего ныть-то? Проиграл – веди себя спокойно.
– Лодки! Много! – мы оторвались от расчетов.
На горизонте показались лодки, и впрямь много. Да еще и все разные. Пузатые купцы, узкие военные, ни рыба не мясо – это видать попутчики. Лодки остановились достаточно далеко от берега.
– Это Лис, караван они вдвоем с Волком ведут, – Самуил прошептал мне на ухо, – как там с моим товаром?
– Да успокойся ты! Разберемся. Обещаю, не помрешь с голоду, – я наблюдал, как с большого купца сходит лодочка, в ней четыре человека.
Лодка причалила к берегу, и с нее сошли братья, что держали Ладогу – Лис и Волк...
– Мы уже думали сгубили вас даны. А тут среди ночи паника в городе, в детинец эти двое – Лис показал на наших капитанов команд, – ломятся, орут, что от Сергея, со срочным сообщением. Их "отоварили" по-свойски, да в холодную до утра. Потом ко мне привели, и как началось! Рассказали мне про лодку странную, про чудище, что данов ночью поело, да про пятнистых, что их добили. Я даже к Белимиру сходил по поводу чудища. Тот плечами пожал, сказал что всякое бывает. Письмена ему твои показал, он с договором нашим сверил, сказал что ты писал. Мы как раз караван собрали, уже время-то позднее, обратно можем не успеть. Людей на весла с собой привезли, как ты и просил... Про половину мою помнишь?
– Да помню, помню, – мы с Лисом пили пиво у костра, мурманы хвастались приезжим победой над данами, – у тебя забудешь.
– И то верно, – Лис улыбнулся, – так вот, люди те на весла которые – это Гостомысла люди. Он их к нам послал лодки рубить, на другое лето поход будет, на полдень пойти хочет, на хазар. Прислал он двенадцать дружин, десять я тебе привел, как раз по лодкам захваченным.
– Интересно получается! Теперь что, лодки я продать не смогу? Добычу тогда как делить будем? Так-то мы точно не договаривались.
– Так-то оно так, не договаривались. Но и в накладе не останемся. Гостомысл прислал серебра, людей нанять, чтобы лодки делать, вот его и поделим. А остальная добыча – как в тот раз.
– Хм, ты чего, спровадить их побыстрее хочешь? Людей этих?
– Да, – Лис виновато посмотрел на меня, – люди опасные, уже на торге проблемы были. Быстрее отправим – для Ладоги лучше. Да еще и от Гостомысла чего может перепадет, за быстроту выполнения поручения его. Нам те лодки как урок дали сделать, за этот год, как и кормить всю эту дружину.
– Урок – налог? Ну, типа дань, но на всякие общие нужды она идет?
– Ну да, Гостомысл серебро и мех берет, на дружину, походы...
– Ясно, можешь не продолжать. Всяко лучше захребетников не год кормить, а месяц, это я понимаю. По добыче... Я ее рассортировал, перебрал, в мешках она теперь. Делим как договаривались, кроме пары моментов. Купцы-пленники, те что к тебе на лодках шли, я их отпускаю. Балтийцев со всем товаром, хазарина – на лодке, но без товара. Лодку вторую балтийцев...
– А чего они балтийцы? Вроде на Варяжском море живут...
– А у нас так его называют, Балтийское, вот и ляпнул, – я покраснел, спалился на мелочи.
– Где обитаешь, так и не скажешь? – хитро прищурился Лис.
– Не, не скажу. Так вот, вторую их лодку себе на прицеп возьму, ну, нашей мы потянем, да и продадим кому на аукционе.
– Лишнее это, сейчас никто не возьмет, – отмахнулся Лис.
– Блин, жалко оставлять! Хорошая посудина, крепкая, я смотрел.
– Может, как Ждану кому ее отдашь?
– Посмотрим, на Ладоге видно будет. Так вот, пленников тех что с рыбацкой деревни я себе возьму. Серебро, то что в бочонке было, просто пополам поделим. Как тебе мысль?
– Пленников – забирай, серебро – не дам. Могу тебе на серебро то товара на Ладоге взять, какого хочешь, но серебро не дам, – Лис жестко посмотрел на меня.
– Хм, скажи, а серебро-то тебе зачем? Палат каменных я у тебя не вижу, долю свою ты куда деваешь? Под матрац? Ну, в кубышку?
– Да если бы, – Лис махнул рукой, – на зерно она идет, доля та. Ладогу кормить.
– Просто так!!??
– Не, в долг, я зерно с полудня беру, люди у меня его по зиме в долг берут, работы разные выполняют, крепость строят, лес рубят. Голодно сейчас. Третий год земля плохо родит, – грустно закончил Лис, и вздохнул.
Я посмотрел на мужика с искренним уважением. Я думал он взяточник обыкновенный, а он оказывается тут народ от голода спасает, да еще и город развивает. Сильно Лис поднялся в моих глазах после этих слов. Врать ему резона вроде нет, по внешнему его виду не скажешь, что он олигарх, живет в детинце, на служебной, так сказать, квартире. Вот бывают же люди правильные в любом времени!
– Извини, не знал. Правда не знал, думал, себе в карман, ну, в суму работаешь.
– Да какая там сума! Хватило бы зиму на Ладоге всем пережить – и ладно. Поэтому я и хочу народ пришлый сплавить побыстрее, зерно от них на торге дорожает.
– Ну да, ограниченное предложение, повышенный спрос, цена вверх, – я отхлебнул пива.
– Вот сейчас я мало что в речи твоей понял, но суть такая, – Лис плеснул себе еще пенного, – так что серебро не отдам, самому надо. Что тебе из товаров предложить? Железо? Смола? Стекло? Это есть...
– Да нет, – я пожал плечами, – мне такого не надо. Лучше свинца, олова там, меди можно. Минералов, ну, камней, которые вы в ремесле используете, их побольше можно, да разных. Сера, кстати, есть? Вонючая такая, желтая?
– Смотреть надо, на торге много чего есть.
– Ну вот ее, если найдем, да еще семян бы мне, на высев на другой год, лен, ячмень, овес. Живность можно, телят там или корову, коня наверно не надо...
– Странно, вроде и сила за тобой большая, а семена просишь. Выходит, нет у тебя даже овса? – Лис раскусил меня.
– Ну а тебе-то от того только радость – опасность меньше. Раз я о такой простой вещи прошу, да?
– Верно, верно... Странный ты все-таки, – Лис поднялся на ноги, – давай уже спать, завтра путь длинный.
– Да чего тут идти-то? Вон, мужики на веслах за пять дней туда-обратно смотались.
– То до Ладоги близко, я с караваном пойду, – Лис порылся за пазухой, и вынул сложенный листок моей бумаги, – это помощнику моему дашь, с ним по добыче и закупке разговаривайте.
Утро началось с организационных мероприятий. Людей Гостомысла по лодкам распределить, трофеи загрузить на них, окончательно утрясти вопросы с Лисом. Теперь караван с зерном отправиться по Неве на запад, а мы с дружинами новгородскими – на Ладогу. Построил перед выходом наших "гребцов", балтийцам выдали оружие и отдали лодку с товаром. Хазарину вернули лодку, товар из нее, меха там всякие, что он у корелов брал, себе взяли. Хазарин погоревал, попричитал, да и успокоился. Голова есть на плечах – еще заработает. Попрощались с ладожцами, и вышли в поход.
Наш общий караван растянулся сильно, мы шли впереди, буксировали вторую лодку балтийцев. До Невы шли толпой, потом Лису на Балтику, нам – на Ладогу. У Невы покричали друг другу счастливой дороги, и пошли каждый в свою сторону. Теперь шли быстрее, лодки дановские без товара считай, военные суда, не купцы, ходкие посудины. Да и мы парус наконец расправили полностью. Лодка-то балтийская маленькая, под парусом вытянем. С одной ночевкой обошлись, и прибыли на Ладогу.
Помощника Лиса я чуть не прибил. Нудный, кропотливый, до каждой закорючки докапывается! Еле сдержался, пока мы добычу расценивали да свою долю бумагами на скидку для Торира брали. Потом еще два дня он мне комплектовал лодку домой.
Набрал я на всю свою долю свинца да олова, меди взял, семян и живности. Торир вообще ничего брать не стал, сказал, на своей лодке придет, закупится, у него тоже немало получилось, с учетом бумаг на скидку для торговли на Ладоге. Наличность же, которая образовалась после продажи лодки балтийцев, я потратил на всякие полезные вещи. Лодку удалось продать за десять гривен, по пять на брата получилось нам с Ториром, и я пошел на торг, менять деньги.
Наверно, тут еще долго слухи ходить будут, как дурной хлопец гонял по всему рынку, да просил показать монеты, искал разные. Я решил стать первым нумизматом. Просто прикинул, что летопись, которую Буревой в деревне должен был начать писать, без материальных свидетельств толку не имеет. Вот и решил сделать подарок будущим историкам – собрал коллекцию монет, всех, что были разные на торге. Даже гривну одну под это дело оставил. Каждую монетку завернул в мешочек, да записку приделал. Откуда такая, как ценится, как соотносится с другими, где хождение имеет. Монетки тут разные, круглые и квадратные, гладкие да угловатые, мелкие и большие. Сидел на обратном пути, перебирал их, Торир комментировал, помогал значит с коллекцией. Смысла в ней он не понял, но по моей просьбе рассказывал про каждую монетку. У меня чуть не половина оказались порченные, обрезали тут по краям серебро. Потому и форм столько разных. Я думал они по номиналу отличаются, например, круглая и шестигранная, а оказалось – просто обрезанные. Так что часть монет пришлось из коллекции убрать, теперь у меня золотой запас есть. Ну, серебряный, ладно.
Обратно шли по приборам и ориентирам, быстро справились. Только вот не смогли найти нашу заводь. Вроде место то, вон пляжи песчаный, вон пролысины, там где лес рубили, вон скала приметная. А заводи нет! Кусты сплошные да деревья. Правда, деревья зашевелились, и ушли куда-то вглубь. Открылась лодка мурманов, вытащенная на берег, да людей родных увидел, руками машут.
Зашли в заводь. Не успел сойти на берег, как на шею бросилась Зоря.
– Родимый мой! Дошел! Думали, сгинул! Месяц-то уже прошел две недели как.
Я обнимал жену, вдыхал запах ее волос, гладил по голове.
– Ну прости, милая, прости. Задержаться пришлось, дело большое делали...
– Ой! Да вы голодные наверно! Пойдемте к столу! Мы сейчас все поставим, хлеб из нового урожая уже!
– И то верно! Кормить мужиков надо! – подошел Буревой в камуфляже.
– Да и бражка готова новая, – это Кукша.
– Как же я по вам всем соскучился! – я сгреб подошедших родственников в свои объятия.
Мы крепко обнялись. Все. Я Дома.
2. Деревня на Ладожском озере. Осень 859 года.
Мы быстро раскидали товары с Ладоги по сараям, потом разберемся. Пленных подростков, которых до сих пор не развязали, да еще и на глаза повязки сделали, занесли в сарай, пусть еще полежат, с них не убудет. А то на Ладоге старшие порывались дать деру, вот и обезопасились. На кормежку и водопой их развязывать будем, а пока пусть "промаринуются".
Приезд наш отметили знатно. Мы выставили подарки с Ладоги, даже вина чуть взяли на остатки наличности. Стол ломился от яств, мурманы оказывается с Буревоем четыре раза на сейнере за рыбой ходили, насолили да навялили кучу, жира наплавили и клея запасли. Урожай в этом году был больше, помогло видать наше продвинутое земледелие в виде переноски снега на поля да сев по очереди разных культур. Наконец, уселись, и я двинул тост:
– Ну, за встречу!
И пошла пьянка! Утолили первый желудочный голод, начали утолять информационный голод тех, кто не был с нами в походе. Рассказали про Ладогу, про данов, про бои и победы. Про Лиса да Волка, про добычу крупную, да регату весельную. Про договоренности с властями, про то, что у нас теперь есть агент торговый, Ждан. Ясное дело, чуть преувеличили, но тут так все делают, это нам не в минус. Торир потом долго рассказывал про планы свои, мурманов посвящал в новые договоренности. Реализация нашей добычи и договор с Лисом – это позволило ему заключить на пять лет вперед сделок по зерну, по внутренним словенским ценам. Теперь мы можем их долго не увидеть, надо зерно возить. Мы чуть даже расстроились, ну да ничего, будет в наших краях – заскочит в гости. Засиделись чуть не до утра. Тем более, что освещенность в нашем поселке сильно упала. Буревой достроил крепость, да не одну! Потом все мне должен показать да рассказать.
А ночью меня огорошили новостями. Я только полез с любовью к Зоре, только начал гладить да ласкать, как был отодвинут на край кровати, и ошарашен обухом по голове. Обухом выступала новость о том, что я скоро стану папой. Так что я вообще почти не спал, радовались с женой новому пополнению. Лишь бы все прошло хорошо, без осложнение.
На следующий день провожали мурманов, им еще на Ладогу идти, зерно брать людям мурманским, торопятся. Лодку их загрузили нашим железом, стеклом, остальное под зерно будет. Лодку мурманы, которые провели тут все лето, держали в порядке, да и Буревой помогал. Спустили на воду, добавили припасов, выдали мурманам еще доспехов – тоже дед постарался. Еще добавили книжек записных, и канцтоваров – это подарки для Лиса и Белимира, Торир обещал передать. Пора прощаться.
Видели бы вы лицо Кнута, когда он выплывал из заводи! Такая тоска, такая печаль! Ну да, на веслах это тебе не под паром ходить. Да и гребцы, которые ходили на нашем тримаране, тоже что-то не излучают оптимизма. То сидишь себе в ячейке стрелковой, да на озеро пялишься. А тут деревяшкой здоровенной ворочать приходится, кому ж такое понравится? У Кнута же еще и другая печаль была. Его договор по строительству у нас лодок и получения на руки компаса и приборов мог отложиться на неопределенный срок. Перевозка зерна по договоренностям Торира могла занять много времени, и не известно, будет ли возможность доделать то, что он обещал. Проводили мурманов, да пошли в нашу крепость – я собирался принять отчет у Буревоя по проведенным работам и имеющимся запасам.
Отчет принимал на натуре, то есть со стены крепости. Крепости номер один. Она проходила по валу, отделяющему нас от озера, потом вдоль заводи, оставляя метров двадцать твердой земли. Крепость была квадратной, две других стороны проходили по вновь образовавшимся после вырубки деревьев полянам. По верху крепости были подмостки, на которых мы и сидели. Высота стен была метра четыре-пять, в принципе, преодолеть можно, если сопротивления не будет. Но мы же не голые стены-то оставим! Мы же их оборудуем противодиверсионными и защитными сооружениями! Ворот у крепости было двое. Одни выходили в сторону поля, вторые – в сторону заводи. Вал возле озера лопатами обработали так, что подняться с воды на него практически нереально, но при этом самой крепости не видно. Здорово получилось. Как и защитная маскировка входа в гавань. Ее сделали в виде лодки, заполненной землей, да насадили молодых деревьев и кустов повыше. Специальной веревкой, если надо выплыть, устанавливали вдоль заводи, обратно возвращали слегами.
