Текст книги "Вольные стрелки (СИ)"
Автор книги: Максим Макеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 26 (всего у книги 26 страниц)
Вот так и присели мы перед новосельем, все за голову схватились, глаза стеклянные, в голове – шум. Товарищи мои думают о своих участках работы, я же переношу наши рассуждения на будущее, в котором я жил. Ясно стало две вещи – почему развалился Госплан СССР, и откуда взялся капитализм. Госплан рухнул от объемов расчетов, сам я его почти не застал, только читал да родителей слушал, и более старших товарищей. Подсчет ресурсов со всеми коэффициентами у нас, в девятом веке, превратился в адову работу. Я Буревоя в легкой степени шизофрении силком достал из-за стола, когда он считал коэффициент воспроизводства воздуха! Представляю себе, что в двадцатом веке творилось с аналогичным подходом... А капитализм – это от лени. Конечно, плюсы в свободе предпринимательства есть, несомненно. Но задать направление работы и нести ответственность за результаты при капитализме для любого чиновника – просто песня! Ничего не вышло – невидимая рука рынка так распорядилась. Ответственность – а за что? Рука-то невидимая, вот с нее и спрашивайте. Как-то так выходило по моим мыслям...
После заката, взял бумагу и издал один из первых указов. Указ о финансах. Зоряне и Леде задача на год – разработать и оформить концепцию государственных финансов, на базе наших мыслей и рассуждений, определить те области, в которых нам надо вмешиваться в работу, где – не надо, в каких областях поддержать инициативу, как те области искать, механизм поддержки и прочее. Пока же мы вводили изменения в оплате труда для крепостных, согласно распределения на рукастых, глазастых и головастых, как еще в конце года решили. Да себе начисляли зарплату, и прекращали вольницу в плане использования ресурсов по личному усмотрению. Зарплату, правда, начислили огромную. За все годы тут, считай, да плюс выплаты за рацпредложения и технологии. У нас на руках, ну, по записям в "банке", было два бюджета годовых государства. Про запас. На ту зарплату я и отоварился на государственных складах, и проставился мужикам. Затраты нес не один, все скинулись.
Мужики рады, посидели неплохо в воскресенье, я им в ножки поклонился за помощь. Молодцы у меня граждане, пусть и крепостные. На хитрый взгляд Ладимира ткнул его в ведомость начисления зарплаты, со всеми расчетами. Тот одобрительно кивнул, красиво, мол, выкрутился, и присоединился к новоселью. Там же и объявили указы об изменении оплаты труда, плановых показателях, да и про детский труд. Труд у нас теперь детский будет после учебы и тренировок, два направления есть. Стажировки – это пусть на госслужбе да на производстве поработают, посчитать помогут, да и вникнут в процессы, стажировки не оплачиваются. Второе направление – нечто вроде кружков ремесленных на самоокупаемости. Пусть мелочевкой занимаются, а то подарок собрать какой, или мелочевку сделать – бежим да чуть не всю ночь делаем мы с дедом, племянниками и пасынками.
Крепостные решения одобрили. Теперь вроде как их дети становятся ближе к руководству, да и подзаработать могут. По тарифной сетке новой – вообще предложение на ура прошло, народ проникся оплатой за идеи и их реализацию. Теперь будем потихоньку, по мере разработки норм и правил внедрять финансовую стратегию нашу. Решили делать последовательно, мелкими шажочками, да зорко глядеть, чтобы не навредить. Единственный минус – у нас на это куча времени уходить будет. Затраты на учет и расчеты по трудовой деятельности попервой будут сопоставимы с самой этой деятельностью, но я надеялся что это со временем оправдается, и станет полегче.
Жизнь постепенно входила в обычное русло. Народ работал, мы тоже не отставали. Пошли свадьбы. Поженились наши ребята, Веселину с Горшком я благословил, но попросил задержаться до марта. Ребята просьбу выполнили, ждем теперь.
Привычная жизнь нарушилась в середине февраля. Сначала вернулся Кушка из дозора, конь в мыле, пасынок – тоже.
– Люди. Много. Идут сюда, – запыхавшись доложил Кукша.
– Военные?
– Разные. Думал – беженцы, вроде Святослава. Но там воинов больше, много конных, налегке идут, считай. Разве что саней несколько.
– Ну что, начальник штаба, командуй сбор, да пошли людей к дорожникам и на торф...
– Торир тем уже занимается, не маленькие, чай.
– И то хорошо, пойдем наряжаться.
Пошли вдоль стены деревянной крепости. Нас застали почти со спущенными штанами – крепость каменная стоит буквой "Г", защищает нас с востока и севера, не пойми от кого. А идут к нам – с юга! Да и то крепость – одно название. Ворот нет, полы на стенах далеко не везде, разве что башенки по углам готовы. Вон как раз на юго-восточную Гуннар с расчетом тянет пулемет с запасом пуль. Торир уже в броне, командует стрелками. Воспитанницы тихонько воют, их перевели в первую крепость, да там оставили пока. Брунгильда ведет колонну арбалетчиц. Из барака с вооружением быстро, но без суеты выбегают мужики и строятся, их ведут к воротам Атли и Отар. Хорошо мы народ натренировали...
Когда я вышел в своей броне да с винтовкой, все были уже готовы к отражению атаки. Я с Кукшей и Ториром выдвинулись к проему между деревянной и каменной крепостью, там у нас самый опасный участок. В проемах для ворот в каменной крепости стояли трактора и щитовые домики, тоже преграда, молодцы вояки. Буревой "мчал" со скоростью пешехода на "Бычке", на его корпусе Обеслав с пацанами из Суворовского училища приделывали на ходу второй пулемет! Танк, фактически, получился!
– Ополчением думаю надо проем закрыть, между деревянной крепостью и стеной каменной. Арбалетчиц во вторую линию, как тренировались, стрелков по башням, да вот сюда поставить надо, там где настил у стен есть, Буревоя в резерв, – я с Ториром и Кукшей планировал оборону, по наезженной дороге в сторону торфяника поскакал всадник – предупредить, за ним – два трактора на полном пару, с тележками. Это вооружение и броня для дорожников и металлургов. Не позаботились, зараза, заранее – теперь приходится выкручиваться. Там стрелков всего ничего – Влас, Добруш, Олесь и Растимир да пара мурманов.
Странно, на страха не было. Я как-то спокойно воспринял, без паники, сведения о "гостях", остальные тоже деловито отдавали приказы, передвигались, проверяли вооружение, даже шутили. Наверно, к сорока годам, мне летом стукнуло, становится не так страшно. А может это уверенность в себе и в своих людях. Но в любом случае, отступать и сдаваться без боя я не планировал.
– Сколько их там? – Кукша думал о чем-то своем, мой вопрос вывел его из "зависания".
– По следам всадников тридцать-сорок, я издалека их видел только, сразу сюда рванул. Сани еще там есть, но немного. Запасных коней...
– Заводными их называют... – Торир крутил план местности.
– Во, тех вот. Их мало, почти не видно.
– Как думаешь, нападение? – я вставил в винтовку магазин, приладил штык, повернулся к Ториру.
– Для нападения – мало, добычу вывезти не смогут. Почему зимой идут? Почему только конные? Нападения летом ждать вернее, с озера. А тут... – мурман развел руками, – Посмотрим.
– Ага, жизнь покажет... – я поправил ремешок винтовки, проверил ракетницу.
– Идут! – крик часового с водонапорной башни прервал наши рассуждения.
– Первая рота – за мной! Вторая – по левую руку! Третья – ...! – голоса Атли и Отара привели в движение строй ополчения.
– Бабы! Взвести! Наложить! За мной! – грохотал голос Брунгильды.
– Ну, и нам пора, – сказал я, наблюдая как разбегаются стрелки по позициям.
От проема между крепостью и стеной раздалось грозное:
Мы не дрогнем в бою,
За Отчизну свою...
Гимна прижилось оба – один общегосударственный, торжественный, тот самый, что мелкие репетировали, на музыку Александрова. Второй – московский, вот эта самая песня, он вроде народного получился.
Мы успели. К моменту когда затихли линии копейщиков и арбалетчиков, когда Гуннар сделал пристрелочную очередь по снегу, деревья вдалеке зашевелились. Снег с веток осыпал выходящих из леса всадников. Они выходили и строились на краю леса. За ними показались сани, четыре штуки, те заняли позицию чуть поодаль от линии всадников. Всадники были в кольчугах, неплохо вооружены и одеты. Кони чуть приплясывали под ними.
Над заснеженным поле зависло молчание. Ну что же, пусть попробуют теперь взять Москву! Я сжал покрепче цевье винтовки...
*** Интерлюдия ***
– Как думаешь. что за люди, – два воина, возглавляющих дружину, вполголоса переговаривались.
– А кто его знает! Мытник говорил, что разные там. И мурманы есть, и словене, и еще всякие непонятные... – высокий ладный воин посмотрел на дружину, отдал команду, – Поживее там, а то до ночи ждать вас придется!
Команда нашла адресата в виде саней, следующих в колонне, но чуть отдельно от остальных. От саней к голове колонны выдвинулся всадник:
– Хельг! А может, я с ними сначала поговорю, батя просил... – подъехавший молодой парень, в добротной одежке и невиданной до селе в этих местах броне умоляюще посмотрел на командовавшего воина.
– Златобор! Ты мытник, вот своим делом и занимайся! – воин сжал плетку в руках, – А с этими мы сами поговорим...
Воин зловеще улыбнулся, его товарищ, шедший рядом, тоже ухмыльнулся.
– У них железа много, и людей, – не отставал Златобор, – положить воинов своих не боишься?
– Тут земля Новгородская! – отрезал Хельг, – Хотят тут жить – мыто пусть платят. Рюрик так сказал.
– Кажись, пришли, – воин по правую руку от Хельга подался чуть вперед.
Едва заметная тропинка переходила в широкую дорогу вдоль аккуратного заснеженного поля. Всадники чуть вытянули колонну – топтать зазря поле для хлеба никому не хотелось, знали все его ценность и понимали труд хлебороба. Колонна прошла вдоль поля в лес.
– А вот еще... – чуть растеряно произнес воин, когда после короткого участка леса появилось еще одно поле, – И там тоже, наверно...
Сквозь следующую полоску леса на пути движения колонны тоже виднелось заснеженное свободное пространство. Да и в сторону озера было видно нечто подобное.
– Хм... – задумался помощник, – Хельг! Может, и впрямь поговорить сначала?
Хельг задумчиво оглядывал поля. Только вдоль их движения их было больше десятка. А сколько до озера? А кто их обрабатывает? Это ж сколько народу надо на такое!
– Златобор! Кони у них есть? – мытник оживился после окрика командира.
– Коней мало, я только троих почитай и видел, – мытник опять заскулил, – может, я пойду, поговорю?
– Позади держись, – задумчиво произнес Хельг, – с санями своими. Вперед не лезь. Сам сделаю. Вольга!
Ушедший вперед дружинник Хельга вернулся к нему.
– Что думаешь? Что лес говорит? – Вольга славился своих слухом, мог чуть не за горизонтом услышать крики отдельных птиц да зверей.
– Молчит лес. Как будто нет тут никого. Такое возле селищ больших чаще, где звери людей боятся. Только вот коней также не слышно, сенокосов не видно, сена, странно... На такие поля много их тут быть должно – а навоза нет! Тут никто не ездит, получается, только два раза следы видели от копыт. А вот полосы, как от саней широких были. И без копыт? Как так? Да и обувки следов не видно...
– Посмотрим, – помрачнел Хельг, – но узнать, что за люди, да под себя их подмять надо. Не дело это, что на Новгородской земле чужие сидят.
– Ага, попробуй, подомни, – Златобор даже чуть развеселился, – ноги бы унести, и то хлеб.
– Пшел вон! – Хельг беззлобно замахнулся на мытника, тот отступил к саням.
Наконец, после еще одной полосы леса, дружина увидела... Увидела что-то странное. На большой очищенном от леса пространстве стояла крепость деревянная, вокруг нее стояла каменная, но недостроенная. В промежутке между деревянным и каменным сооружениями стоял слитный строй копейщиков. До них было шагов триста, строй выглядел монолитно.
– Может, зря ты тогда мытнику не поверил? – к Хельгу, остановившему всю дружину, подъехал Вольга, – и впрямь стена каменная.
– Брешет тот мытник! Людей тут сильно больше, чем он сказал. Не может так быстро крепость! – Хельг ударил плеткой по сапогу, – По правою руку становитесь...
Хельг подал коня вперед, и вышел, просыпав снег с веток на идущих позади него воинов. Всадники неторопливо становились в линию, готовили копья. Сани с мытником встали поодаль, как и было сказано. Златобор слез с коня, и с интересом наблюдал за развитием событий. Ухмылка на его лице бесила Хельга. Мытник явился прошлой зимой со сбора дани с окрестных поселений в крепком, продуманном доспехе, да еще и с подарками. Сначала внимания не обратили, но потом, когда по зиме Рюрик отправил своего родственника, Хельга, или Олега, как его называли на разный манер, по княжьему делу на север, и мытника дал в проводники, тот повел себя странно. Все пытался сбагрить дружину Олега да работных людей побыстрее, да еще и сани взял с собой! Прижали мытника, тот выдал, что встретил на севере от владений Новгородских людей, которые ему тот доспех и подарили. И меч. Меч был булатный, цены не малой, за такой серебра можно по весу взять, а то и золота. В санях мытник вез товар на обмен.
Мытника Олег от себя не отпустил, оставил часть дружины на Свири, да и двинулся с половиной ее на север. Златобор юлил, дорогу показывать не хотел. Угроза расправы на него, правда, подействовала, мытник рассказал все. Говорил он странные вещи. Что первый раз попал на людей тех случайно, попытался взять с них мыто, но ничего не получилось – из деревянной невысокой крепости вышла толпа воинов, под сто человек, а то и больше, и потуги мытника отступили перед такой силой. Правда, бить его не стали, а вот поговорить позвали. Первый раз считай познакомились, второй раз он серебра повез, меч булатный купить хотел. За год, по его словам, встала крепость каменная, вокруг деревянной. Недостроенная, правда, но все же. На эти слова внимания особо не обратили. Еще бы, рассказ про крепость перемежался с байками про каких-то чуть не огнедышащих чудовищ, на которых мужики работают, как на конях, невидимых стрелах, наличии доспехов у каждого, о железе, что в стену ту закладывают, да и прочих чудесах.
Олег отбросил это, несмотря на свой достаточно молодой возраст, а военачальнику было едва четверть века, большую часть своей сознательной жизни тот провел или в походах, или в подготовке к ним. Про байки и страшилки, рассказываемые воинами, знал не понаслышке. Обычно такими вот россказнями или оправдывали провал в бою, или просто развлекались, не так поняв увиденное, или перетолмачив на свой лад услышанное. Поэтому и крепость могла статься кирпичным домом, и звери те диковинные оказаться конями большими, и стрелы те не такими уж и незаметными и убойными. Да еще и мытник был из купеческой семьи, мог приврать, чтобы оставить за собой найденный торговый путь и других от него отвадить. Правда, доспех был, и меч был, и стеклянные бутылки с пойлом, что распили люди мытника в кругу дружинников Олега, тоже были...
И крепость была, немалая, надо сказать, и людей в ней было много, и действительно все одеты неплохо, да еще и одинаково. Остальные рассказы мытника таким образом тоже могли оказаться правдой. Вот он и ухмыляется, мол, не поверили мне, а зря. Я предупреждал...
– Что дальше? – Вольга тихо спросил Хельга.
– Жизнь покажет, – Хельг потянулся к мечу.
Резкий скрежет, и меч вынут. Остальные всадники взялись покрепче за копья. Олег поднял меч:
–Ар-г-г-г-ха!!! – разнеслось над полем перед крепостью.
–Ура-а-а-а-ааа! – вторили им из проема между бревенчатой и каменной стенами.
Конь Олега сделал первый шаг. Остальные тоже тихим ходом направили боевых коней в сторону стены. У крепости раздались команды. Всадники чуть ускорились...
На поле налетел ветер, унеся снег, вылетающий из под копыт разгоняющихся всадников...
