Текст книги "Вольные стрелки (СИ)"
Автор книги: Максим Макеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 4 (всего у книги 26 страниц)
– Ну если уж ты с Перуном дружбу водишь, то такой есть, – Лис опять ухмыльнулся, – Белимир зовут. Вот ему и оставим, его тут каждый знает. Да и сила у него не малая.
– Погоди, это не такой дед с длинной бородой, волхв вроде? Я его на торге видел.
– Да, он самый. Волхв Перуна.
Я задумался. В религиозные споры вступать не хотелось, а вдруг Лис про меня ему расскажет, что я на Перуна его покушаюсь? Но и деваться особо некуда.
– Ладно, давай так. Завтра к нему с документами, ну, с договором пойдем, а пока надо текст согласовать.
Я достал свою записную, и мы склонились над бумагой. Закончили уже при свечах, далеко за полночь. Были спорные моменты, но мы их обошли. В самом конце, правда, я чуть не открыл расположение деревни. Делал реквизиты сторон, по привычке, написал "Лис, Ладога". Тот уставился на меня с улыбкой. Мол, пиши рядом свое. Я почесал затылок, и написал: "Род Игнатьевых. Вольные стрелки".
– А чего место не указал?
– Ну мало ли как земли новгородские расширятся. Может, ты потом отвечать за большую землю будешь, что ж теперь, договор переписывать? А так считай что его действие распространяется на всю подмандатную территорию, – ответил я тоже в улыбкой.
– Чего? – таки подловил Лиса, поставил в неудобное положение, я молодец!
– Говорю, на всю землю новгородскую. Тут вон написано – не причинять вреда, вот везде и не будем друг другу вреда причинять.
– Тогда ладно. Засиделись мы, пора и почивать...
Утром Лис забрал меня с лодки на которой продолжался ремонт. Мы двинулись на торг, искать Белимира. Нашли быстро, у него дом был, совмещенный с религиозными постройками. Ну там идол, место, где требы класть. Храм не храм, но что-то похожее. Лис вкратце объяснил ситуацию, дед повел нас в дом. Дом представлял собой один большой амбар с большими воротами. Резиденция, значит, Перунова волхва. Лис, скотина такая, таки выдал ему про то, что я типа с Перуном – лепшие кореша. Белимир аж чуть не подпрыгнул от таких заявлений. Уставился на меня, чуть посохом не огрел. Я же стоял красный, да ножкой шаркал, мол, такие вот мы скромные. Волхв метал молнии глазами, потом увидел мою молнию, амулет, что Буревой делал, потянулся, потрогал. Я снял, дал ему посмотреть поближе. Тот на свет поднес, к щеке приложил, прикрыл глаза и замер.
– Где взял?
– Сам сделал. Молнию поймал, и сделал, – а что я ему еще скажу?
– Видать, и впрямь ты с Перуном тесно переплетен, – волхв бережно нацепил на меня амулет, – А ты, Лис, смотри. Власть у тебя не малая, но поперек Перуна ты мошка мелкая. Его не тронь.
И пошел дальше седой волхв. Лис аж в лице поменялся, думал, прищучат меня, а сам в оборот попал. Дед уселся на большой стул, или трон, не знаю. поставил посох между ног:
– Правду он говорит, поймал молнию. То Я тебе сказал, мне можешь верить, – дед выделил словами свой авторитет, – показывайте, чего у вас там.
Лис со всем почтением протянул листы. Волхв оказался грамотным! По крайней мере, местные черточки читал бегло. На мою писанину на русском языке только ухмыльнулся:
– И тут ромеи постарались. Откуда письмена такие?
– Мои письмена, сам писал. Не ромейские, то будь уверен.
– А похоже, меня тут один "священник", – дед выплюнул наименование служителя культа, – пытался в их веру направить, да только сил у него не хватило.
– Что, дуба врезал? – да что же я несу!
– Дерево-то тут причем? С лодки упал после пива, еле достали, воды наглотался. Так домой и направился, полуутопший, – дед водил пальцем по бумаге, – силы даже на три кувшина пива ему его бог не дал. А все бегал орал " In nomine Patris, et Filii et Spiritus Sancti. Amen.".
Я чуть челюсть не уронил. Дед на латыни шпарит! Что именно – не знаю, но точно латынь! Занятный служитель культа, надо будет присмотреться к нему. Между тем дед читать закончил, вопросительно посмотрел на нас:
– От меня чего надо?
– У себя договор тот сохранить, да клятву нашу написанную подтвердить, – Лис даже чуть поклонился, уважает.
– То не сложно. Кровь нужна.
Мы сделали надрезы на руках, скрепили кровью все три листа договора. Дед пошептал малость, да и спрятал ловким движением свой листок за пазуху.
– Теперь все. Идите.
Мы вышли во двор. Я достал полевую аптечку с бинтами, вываренными в ромашке, да бутылек со спиртом. Протер руку себе, завязал, вопросительно посмотрел на Лиса. Тот стоял и смотрел на меня извиняющимся взглядом. Я улыбнулся:
– Что, думал вру про Перуна-то?
– Ты, Сергей, не серчай, если что не так. Я не со зла, положено так. Сам понимаешь, время такое, опасность отовсюду прийти может...
– Вот тут ты точно прав, – я усмехнулся, – время действительно такое. Давай руку, перевяжу.
– Зачем? Ранка-то вроде небольшая?
– Ага, микроб, живность такая мелкая, глазом невидимая, залезет, и придется руку отрезать.
– Огневица? – это они тут так воспаление называют.
– Она самая. Живность та в ранки и дырки в организме залазит, да и жрет изнутри. Потом гной, температура, ну, жар, и "пожалте бриться, готовьте место у кремлевской стены".
– В Новгороде? – недоверчиво произнес Лис.
– Не, то я так шучу. Глупо. Вот, теперь все, да чистой водой кипяченной промывай, пока не заживет. Она живность губит, как и огонь. Ну или вином крепким можно.
– Странные вещи ты говоришь...
– Зато правильные!...
Мы направились обратно, я читал Лису маленькую лекцию о гигиене. На торге разошлись наши пути, ему в детинец, я хотел найти Ждана. Пока время есть, надо подружиться с местным инженерно-техническим сообществом. Вдруг что умное подскажут?
Ждана нашел в кабаке, тот пил горькую. Ну, пиво хлестал аж через край. Подсел, взял себе. После посещения волхва нервы надо успокоить. Тот уставился на меня косым взглядом:
– Чего надо?
– Ты лодку купить хотел?
– Хотел. Купчина обошел, – он приложился к кувшину.
– Я смотрю сегодня разговора не получится, завтра на пристань приходи, Сергея спросишь. Придумаем чего-нибудь.
– Так что ли вторую лодку дашь? – усмехнулся вояка-торговец.
– А хоть и так! – настроение было благодушное, – но ты протрезвей сначала.
Тот вскочил, мол, уже, готов к труду и обороне.
– Не, Ждан, завтра, все завтра...
Успокоил вояку, да и пошел на пристань. Нам еще лодку чуть переделать надо, да кой-какие изменения внести. По дороге пытал купцов на момент нефти. Пока никто не привез, обидно. Если не найду до отплытия, каверза задуманная может сорваться. По пути вызнал, где можно разжиться медью. Нашел небольшую кузницу, на окраине города, зашел поспрашивать. Был непонят, и послан. Самого хозяина не было, подмастерье же блюдет секретность и не пускает никого в кузню. Всего-то хотел к листам медным приценится. А как прицениться, если я их не вижу? Ладно, завтра зайду.
Работ по ремонту оставалось еще на день-другой. Мы с Обеславом в этом не участвовали, мы занимались модернизацией. Для начала надо организовать стрелковые ячейки на корме и на носу, да кой-какую оснастку приготовить, для каверзы. На корму и на нос определили по шесть стрелков, четыре на центральном и по одному на боковых корпусах, больше не влезало. Теперь мы могли убегать и отстреливаться одновременно, причем в восемь стволов, с учетом крайних боковых стрелковый ячеек. Для каверзы соорудили небольшие деревянные постаменты по бортам, по пять на каждый. Оставалось найти медь и нефть.
Нам купец принес серебро за лодку, в слитках-гривнах. Поделили с Ториром поровну, неплохо получилось, и я пошел к кузнецу за медью. Застал в этот раз его за работой, объяснил, чего я хочу. Еще и не преминул намекнуть, что, мол, тоже к некотором роде кузнец, коллега так сказать. Может, скидку сделает. Эффект был обратный – ценник взлетел. Спорили долго, в процессе выяснил почему так. Кузнец торгует готовыми изделиями, а мне нужны листы, заготовки считай. Значит, если я тоже кузнец, буду на Ладоге ему конкурентом. А кому такое понравится? Еле уговорил продать вообще, подмастерье помог. Сказал, что я на лодке с Ториром, уплыву скоро, он меня на аукционе видел. Ударили по рукам, через пару дней он мне приготовит листы, тогда и оплата. Пока только задаток оставил, одну гривну. За это меня на смех подняли мурманы, там два рубля красная цена, я в четыре а то и в шесть раз переплатил. Обиделся на кузнеца, вот урод! Наживается на ровном месте! Ничего, сочтемся.
Так и сел весь недовольный мастерить каверзу. Отвлек меня Ждан, судя по помятому лицу, он вчера еще долго сидел в кабаке. Присели на пристани, достали кваса, и начали общаться про дела его скорбные. У дядьки горе – он шел обратно, с товаром из Персии, и повредил лодку. Еле дошел до Ладоги, диагноз, который поставил ему корабел, был неутешительным – лодку только на дрова. А Ждан планировал еще раз пойти, пока погода позволяет! У него договоренности с персами, он им задаток за пряности оставил, а теперь забрать товар не может, потому что лодки нет. Вот и кинулся он искать, кто ему продаст. Тут наш аукцион, последняя надежда. Не срослось, купчина перебил, он себе в охрану судно искал и команду набирал.
Я налил ему еще кваса, и предложил выход:
– Смотри, денег-то у тебя сейчас нет, да и мне они не сильно к спеху. Могу тебе лодку дать с отсрочкой платежа. В лизинг, так сказать, ну или в кредит. Беспроцентный.
Ждан мало понял, просил объяснить по-человечески.
– Ты, Ждан, получишь лодку. А сам за это раз в год будешь мне на Ладоге брать товары на сумму оговоренную. Сколько там купчина за лодку отдал? Пятьдесят гривен? Вот ты и будешь мне на десять гривен брать пять лет по осени товар, какой попрошу. Через пять лет мы квиты.
– А если сгину в походе?
– Ну, знать судьба такая, злая. Тогда мы точно квиты. И еще, малость одна нужна мне. Провели меня к тем, кто стекло у вас делает. Ты же с ними дела ведешь?
Ждан смотрел недоверчиво:
– Вызнать что хочешь? Тайно не проведу, охрана у них хорошая...
– Да не то чтобы вызнать, – ну как ему рассказать про простое любопытство, да обмен технологиями, – поговорить хочу. Мне просто надо, чтобы сразу с порога не послали, а дальше я сам. Вызнавать-то мне у них нечего особо, сам стекло делаю.
– Стекло стеклу рознь, у наших, ладожских, бисер хороший получается, ценится сильно.
– Бисер? Какой бисер? Они же стекло вроде мастерят...
– Ну да, бисер и есть стекло.
– Блин, я думал стеклотару там делают, или еще что полезное. А тут... – я махнул рукой.
– А у тебя стекло какое? – Ждан кажется заинтересовался.
– Обеслав! – чумазый мелкий вылез из машинного отделения, – Тушенки банку принеси!
Мы брали с собой часть запасов, в стеклянных банках трехлитровых. Оставалось еще банок пять, вот мелкий и припер мне. Ждан выпал в осадок. Вертел в руках нашу поделку, опознал внутри мясо, прозрел еще больше.
– Вы что там, мясо храните!!??
– Ну да, чтобы не портилось. Чего тут такого?
– Да прозрачное оно у вас, цены немалой. Зачем в такую дорогую вещь мясо класть?
– А во что его еще? – я пожал плечами, – Ты это, проведешь к местным стекольщикам?
– Да зачем тебе-то!? У них хуже стекло выходит! Вон, смотри, – Ждан снял сумку с пояса, и высыпал на ладонь достаточно крупные стеклянные "бублики".
– Это ваш бисер? – я крутил в руках мутные разноцветные поделки, да еще и с пузырями.
– Ага, его возим. Твое дороже пойдет, если довезем не битым. Вещь хрупкая, – он аккуратно поставил банку, – а бисер сделать сможешь? Из прозрачного?
Я задумался. Как тут бисер делают, я не знал. Если с налету прикинуть, то надо кусочки мелкие брать, да дырочки в них делать, потом полировать долго. Муторный процесс. А если...
– Слушая, а если я тебе вот такое предложу?, – я достал наши поделки-украшения, – Бисер я не знаю как делать.
Ждан покрутил в руках кольца-перстни, браслеты. Долго рассматривал эмалированный узор наплавленный. Потом вздохнул:
– Если бы из серебра были – взял бы, а так, железные, не пойдут. Или цена мала будет. Хотя они у тебя красивые, вон как на солнце играют.
Еще бы! Сколько мы с пескоструйкой намучались!
– Ты возьми на пробу, может, выгорит что. Это если проведешь меня к стеклодувам. Тогда пополам прибыль, идет?
– Эх, ладно, попробую. Давай завтра, на торге, у столба перекошенного по утру.
– Ну, завтра, так завтра. Тогда бывай, у меня тут работы еще по горло. А лодку можешь уже готовить к походу. Завтра договор подпишем – Ждан поднял бровь – к Белимиру сходим, там все расскажу.
Ждан ушел, а мы продолжили работать.
На следующий день сходил к кузнецу, высказал ему свое "фэ" за ценник, объявил во всеуслышание, что больше к такому жмоту обращаться не буду. И пошел на торг. Оттуда Ждан повел меня в стеклянные мастерские.
Там как-то сразу не задалось. Мужики из мастерских ни в какую не хотели участвовать в семинаре на тему "Достижения стекольного дела в девятом веке". Показал им банку пустую, самодельную. Ей заинтересовались, и еще больше "закрылись". Опять во мне конкурента видят! Сами же активно интересовались моими планами, и где я беру такое прозрачное стекло. Ага, хрен вам, а не высокие технологии. Отмазался тем, что секреты открываю только тем, кто мне открывает. Те долго спорили, кто-то даже в ухо получил, но в итоге повели меня в святая святых – в место для варки бисера. Ну что сказать, не впечатлили, не впечатлили... Моя мастерская почище да по светлее будет, да и с инструментами у меня получше будет, одни термометры чего стоят. Разве что камень заинтересовал, который они в песок кидали. Я даже попросил один, на пробу, им его с юга везли, под заказ. Подарил мужикам банку пустую – может пригодится, рассказал, что мы добавку в песок из дерева получаем, процесса получения не раскрыл, и оставил их в недоумении. Они-то тоже особо ничего не комментировали, просто провели к горнам, вот и я так же.
Правда, подсмотрел на процесс краем глаза процесс выделки бисера из стекломассы. Да, действительно муторно и долго. Там истекал потом какой-то мужик с трубкой, брал стекломассу из горшка и вдувал ее в какие-то формы. Рядом дядька резал их, и укладывал в металлический барабан над горном. В барабан периодически закидывали песок, и крутили. Не, не наш метод. Поблагодарил всех, и
отправился со Жданом к Белимиру. Волхв встретил нормально, особенно когда я банку с тушенкой возле идола оставил, вроде как требы поднес покровителю своему. Рассказал ему про цель визита, про договор с Жданом и желание подписать его на бумаге, как с Лисом. На русском-то у меня договор был готов, надо теперь рядом написать на словенском, и скрепить в присутствии Белимира при незримом участии Перуна. Волхв выступал таки образом в роли нотариуса.
Белимир сначала отбивался, мол, если каждый будет сюда с пергаментом ходить, кто же с Перуном разговаривать будет? Уговорил только за взятку, второй канцелярский набор пришлось ему оставить. Показал как пользоваться карандашами, пером, скрепками, прочими мелочами. Волхв радовался, как ребенок, угодил я ему.
Перевод много времени не занял, как раз Белимир потренировался писать металлическим пером. Всего-то три листа в кляксах оставил, результат для первого раза хороший. Мы принесли клятву, без крови в этот раз, авторитета волхва и так хватило. Еще раз поблагодарил его и Перуна, и отправился со Жданом восвояси. Правда, получил заказ на канцелярку от волхва. Мол, требы по разному класть можно. Вот такой бумагой – самое то будет. Пообещал выполнить, как до дому доберусь.
На пирсе меня ждал незнакомый посетитель. Блин, хоть приемную заводи. Мурманы никому не нужны, поработали, и в кабак. А я тут нарасхват. На вопрос "С чем пожаловали" белобрысая детина, корел, как выяснилось, протянул небольшой бочонок. Нефть! Дошли, значит, слухи, что ищу! Теперь каверза удастся!
За нефть этот хлопец просил две гривны, как и кузнец. Так, значит не только про нефть слухи дошли, но и про туповатого покупателя. Вернул бочонок с каменным лицом, и жестами показал ему, куда идти. Корел начал торговаться, с лодки выползли мурманы. Час убили на переговоры, скинул цену раз в шесть, в два рубля все вышло. На вопрос где берут, корел сказал что с какого-то озера собирают, там она периодически появляется. Потом опять развлекал мурманов попытками отрубить серебро с гривны. Хохмачи, все бы им хихоньки да хахоньки. Вот введу тут монетную систему – посмотрим как запоете. Мысль запала с голову, и долго не покидала. Надо будет покумекать на досуге.
Наконец через пять дней ремонта, лодка была готова, как и моя каверза. Решили провести испытания. На рассвете, пока народу мало, на паровой тяге вышли на озеро, проверять лодку. Весь день проводили маневры, викинги мои отстреляли по спущенной малой лодке все деревянные патроны. Остаток дров использовали на работу компрессора, заряжали ружья. Первая потеря настигла нас именно при этом – порвался баллон с газом. Хорошо, что никто не пострадал, но вещь было жалко, даже несмотря на наличие десятка запасных. Когда солнце ушло за горизонт, проверили мою каверзу. Она вообще-то прожектор в детстве называлась, но тут была именно каверзой. Столб желтого света от горящих фитилей, пропитанных нефтью, с отражателем из гнутых медных листов чадил, вонял, но светил. Надо бы нефть отчистить, да керосин какой из нее выгнать, тогда лучше будет. В темноте вернулись к пирсу, на Ладоге прожекторами не пользовались, сюрприз будет.
Остаток времени до планируемого отплытия потратил на сбор на коленке аппарата для перегонки нефти, да модернизации светильников. Из комплекта запчастей для паровика сделал трубку-холодильник, да один котелок приспособил с крышкой для самой нефти. Торир ругался, мол, полезную вещь испортил, пришлось ему пообещать три таких, чтобы не ворчал. Выгнал нефть в стеклянные банки, сделал крышки для фитилей веревочных, из дерева и глины, чуть поменял форму зеркал. Перегонял нефть уже в походе, в еще одном котелке пришлось разводить огонь. Мы шли к месту дановской засады.
На картах, которые я перерисовал у Лиса, мы проложили маршрут напрямик к тому мысу, за которым прятались даны по данным того пленного деда. Шли ходко, под парусом, хотя дровами для боя мы забили все пустые места на всех корпусах. Ночью испытали прожектор. Светил он достаточно ярко, видно было хорошо, Кнут даже сказал, что с таким можно и ночью идти. Но мне совершенно другой эффект нужен. Спустили впотьмах лодку с парой мурманов, отошли от нее на пятьдесят-сто метров, подожгли фитили, и направили в то место, где была лодка. Маты, крики, вопли – вот это нужный эффект, товарищ Жуков, который использовал такое в фильме о битве под Москвой будет доволен! Если он, этот Жуков, конечно вообще будет, вдруг я его обнулил своим появлением? Забрали мужиков с лодкой, я удостоился звания дебила, который людей почем зря пугает. В ответ заявил, что у нас таких по пять на борт, и представьте, что будет с данами? Мурманы посмотрели уже с уважением.
Рано утром в дымке мы увидели тот самый мыс. Лодок данов было не видно, все вокруг дышало спокойствием. Дежурная смена разбудила всех, мы позавтракали почти на линии горизонта, и начали осуществлять свой план. По приборам ушли за мыс, и стали двигаться на северо-запад. Показался лес, потом забелела полоска пляжа. Потом на ее фоне стали различимы лодки. Десять почти одинаковых, и три других, наполовину вынутых из воды. Появилась точка на берегу – это костер, Торир так сказал. Значит, даны проснулись. А лодки вынутые – это наверно те, кто мимо проплывал, наверно, даны пытались не допустить утечки информации. Ну что, пришло наше время. План оговорен заранее, народ занял места на бортах и на корме. Мы с Кнутом стояли в капитанской рубке. Обеслав ждал приказа на запуск пара. Торир нежно поглаживал ствол винтовки, он сидел на крайней стрелковой ячейке на борту. Начинался первый акт кровавого марлезонского балета. Матросы развернули парус. Мы двинулись зигзагами к пляжу.
Заметили нас довольно быстро, это хорошо. Я опасался, что если даны промедлят, то не увяжутся за нами. В две крайние лодки из тех, что одинаковые, начали забираться с пляжа люди. Мы повернулись на маршрут, параллельный берегу, и заявляя о себе своим здоровым треугольным парусом, медленно проплыли метрах в двухстах от линии судов данов. Взмахнули весла, их лодки начали набирать скорость. Не так быстро, как в прошлый раз, но тоже ничего. Мы приспустили парус, надо дать охотникам понять, что нас можно брать голыми руками.
– Обеслав! Подогревай котел! Скоро понадобится! – пацан нырнул в машинное.
– Парус меньше! – это Кнут матросам, надо еще снизить ход, а то даны не догонят.
Процессия из нашего тримарана и данов у нас на хвосте шла в сторону мыса. С точки зрения данов – это правильно. Так можно убежать, они-то не знают, что мы устраиваем засаду на их засаду! Преследователи приналегли на весла – расстояние начало уменьшаться. Теперь нас разделяло метров сто пятьдесят. Кнут тоже чуть прибавил парус – опять ровно идем. Так мы и зашли за мыс.
Пройдя с данами на хвосте минут двадцать-тридцать, переглянулись с Кнутом, синхронно кивнули друг другу, и я дал команду:
– Начали!
Винт начал медленно раскручиваться, мужики приготовились стрелять. Парус пошел вниз – мы хотели подпустить данов поближе. Те увидели, что парус спускается, и какой-то дым валит, и еще подналегли на весла. Вот расстояние сто метров, мы только набирали ход, семьдесят, семьдесят, восемьдесят...
– Обеслав! Меньше пара – не догонят.
Свист пара, судно пошло медленнее. Семьдесят метров, шестьдесят, сорок, тридцать...
– Огонь!!!
Пых! Пых! Пых! С кормы захлопали винтовки. Ураганным огнем это назвать нельзя, но приказ был целиться и экономить патроны, вот мурманы и стараются. Послышались крики с лодок данов. Оттуда пустили стрелу – попали! Прямо в мачту! Кто там у нас такой снайпер? Я присмотрелся – мужик-дан сидит на мачте! Типа впередсмотрящего, и производит до боли знакомые движения. Да он арбалет заряжает!
– Снимите этого акробата!
Кто такой акробат мурманы не поняли, но основную угрозу осознали. Послышались выстрелы, мужик повис. Он, наверно, привязан был, иначе бы упал. Ход данов начал падать. Мы тоже сбавили пар, чуть сместились. Теперь одна их лодка шла точно к нам в корму. Опять выстрелы винтовок, кто-то начал менять магазин. Лодка данов начал медленно останавливаться. Одним меньше. Маневр, доворот, теперь за кормой вторая. Причем, судя по веслам, она хочет развернуться! Мы так не договаривались! Я ткнул Кнута, тот сквозь зубы процедил что-то, и начал поворот. Сейчас мы потеряем скорость.
– Обеслав! Пару! – корпус лодки затрясся, вал пошел в движение, быстрее, быстрее, вот мы и развернулись.
Лодка данов, кстати, тоже. Мы обошли ее на расстоянии метров в сто, пристроились впереди, дан начал маневр. Кто это там такой умный у них? Надо его снять быстренько! Прокричал Ториру, тот своим воякам, Обеслав сбросил обороты. Залп, еще, еще один. Все, и этот спекся – весло рулевое безвольно обвисло с кормы лодки данов. Теперь начинался геноцид. Боком, аккуратно, пошли вдоль лодки, которая заваливалась в циркуляцию. Попытки добежать до рулевого весла пресекали выстрелами. Гребцов тоже знатно проредили. Зачистка. Подошли в плотную, мурманы со штыками наперевес сбежали по абордажному трапу на лодку, любое шевеление в ней пресекалось выстрелами. Готово, есть контроль. Теперь вернуться ко второй. Там повторить процедуру. К своей гордости, в этот раз я не отдал завтрак озеру, а просто приятно отсвечивал зеленым лицом в капитанской рубке. Первый этап завершился. Нужно передохнуть.
– Сергей, первый раз лучше было. Они без доспехов. Одним выстрелом по двое клали, – Торир показал на гребцов, лежащих друг на друге.
– Не, по двое бы не пробили. Просто так профиль у них заметней. Ну, куда ни стрельни – попадешь. Потому и быстрее справились.
– Может и так, – Торир пожал плечами, – надо их на корму заводить.
– Так не хотят ведь! – уже пожал плечами я.
Раздался дружный гогот. Мурманам шутка понравилась, народ чуть расслабился. А ведь еще только девять утра по нашим часам. Нам еще о-го-го сколько работы предстоит.
– Так, пустые магазины Обеславу, те, что не полные – тоже. Обеслав! Заряди все, мужики помогут, кочегары. Кнут, сколько нам до мыса?
– Если опять обходить будем, да парус разворачивать, – корабел чуть зажмурил глаза, он так ветер лицом ловил, направление и силу, – то через пару твоих отметок, часы которые, будем на месте.
– Все поняли? Два часа на отдых – потом опять боевая работа. Привести в порядок оружие, проверить тросы крепления. Продолжим, господа Вольные стрелки!
– Это кто такие? – Торир заинтересовался.
– Это мы, Лис так нас знает теперь.
– Это я понял, а господа кто такие?
– Э-э-э, ну вроде как уважительное наименование... людей, – а кто, кстати, такие, эти господа, что слово сие означает?
– Ну тогда ладно, – Торир начал проверять страховку и магазины.
– Кнут! Подойдем ближе – надо лодку буксировать к первой. Якорь бросим, сцепим их канатами, чтобы меньше искать потом.
Корабел кивнул, мы зацепили уже привычным движением лодку, и медленно повели ее к другой. Матросы спустились на лодки, убрали весла внутрь, выкинули за борт камни, обмотанные веревками, этот тут типа якоря, и связали носы лодок, те что с драконами резными, между собой. Мы пошли дальше, делать второй акт нашего балета.
По всей лодке защелкали винтовки, их приводили в небоевое положение. Нечего лишний раз рисковать случайным выстрелом. Обеслав гремел компрессором, и выносил наполненные магазины. Пацан, кстати, просто золото! Весь поход в деле, и под ногами не путается. Его Ладога, город сам, так "впечатлили" в первый раз, что он почти туда и не выходил, все на лодке был.
Солнце подошло к полудню, мы возвращались на место, с которого начинали нашу битву. Костры уже горели по всему пляжу, даны беспечно ждали возвращения разведчиков, которых мы утопили неделю назад, и патрульных, перебитых два часа назад. Так что мы нагло выперлись чуть не к ним на рейд, и начали рассматривать стоящие лодки. А эти придурки даже новые суда на патруль не назначили! Самоуверенность надо карать! Пока от берега отходили шлюпки с новыми данами, пока они пытались причалить к своим лодкам, забраться на них, мы успели чуть не уполовинить остававшихся на лодках данов! Жаль, что их было человек двадцать всего, дежурные наверно, да и времени нам не дали – мы опять стрелу схватили, на этот раз в щит, прикрывавший стрелка.
Опять балет. По озеру идем мы с приспущенным парусом, за нами даны. В этот раз трое, да еще и гребут-то как быстро! Наверно, команда двойная или полуторная, как у разведчиков. Мы повели данов на заклание за мыс.
В этот раз их подвела спешка. Патрульные суда держались вместе, и были одинаково укомплектованы гребцами. Сейчас же команды были разные, и, судя по всему, единого командования у них не было. Не успели договориться. Поэтому когда мы таки заняли нужное положение и приготовились к отстрелу, за нами двигались даны в кильватерной колонне, друг за другом. А учитывая огневую мощь нашей кормы – это почти приговор. Так и получилось.
Первая лодка подошла очень близко, Обеслав чуть напутал с паровиком, и мы сильно замедлились. Гребцов в ней расстреляли чуть не с двадцати метров, мы даже рожи их перекошенные видели. И в эти рожи стреляли. Гребцы падали, пытались закрыться щитами, лодка замедлялась, мы отстреливали их как сидячих уток, пока не разорвали расстояние. Страшное дело, у меня опять тошнота к горлу подступила, так близко от смерти там, в будущем, я никогда не был, и тут все никак не мог привыкнуть.
Дальше – еще веселее. Вторая лодка не сориентировалась в ситуации, им там ничего не видно, и впоролась в первую! Ну, не совсем впоролась, а снесла часть весел с одного борта себе, и ей. Но и это не главное. Главное, что даны увидели, что стало с их товарищами, и судя по крикам, такой финал их не устраивал. Пока вторая лодка пыталась хоть как-то развернуться, мы занялись третьей. Там вообще был бардак. Они не видели трупы на первой лодке, и проходя мимо второй, кричали своим товарищам, мол, криворукие бабы, мы сейчас покажем, как биться надо.
– Вождь молодой на лодке, – прокомментировал Кнут.
– Наверно. Эх-х-х, а теперь будет вечно молодым.
– Это точно, – подтвердил Торир, – к бою!
Опять подпустили поближе, опять хлопки, опять лодка данов встала. Один борт выбит, второй на гребке, лодка повернулась и встала в раскоряку. Некому было управлять гребцами, разодетого типа в блестящей броне мы сняли первым, это он там командовал. Зашумели винтовки – опять стоны и крики. Разворот, поддать пару, проход мимо, добили, теперь никуда не денутся. Вернулись ко второй. Та хромала неполным весельным набором к спасительному мысу. Догнали, выстрелы, лодка медленно затормозила, и стала качаться на волнах. Все. Второй этап завершен. Теперь зачистки.
Зачистки заняли час, потом столько же – свести три лодки вместе, потом отдых. Часы показывали почти шесть вечера, скоро закат. Посовещались, решили пока собрать все пять лодок в кучу. Отправили людей отдыхать, у нас еще ночью дела есть, да и пошли на парусе к первым двум лодкам.
До темноты успели собрать все в кучу. Теперь из лодок получилась кровавая пятиконечная звезда. Если кто наткнется – даже лезть туда не посмеет, такая жуткая картина. Солнце садилось за лес, а на волнах медленно покачивались лодки, набитые трупами. И тишина... Жуть.
Я тоже прикорнул несколько часов, в три часа ночи меня разбудил дежурный матрос. Мы подняли часть команды, тех, кто получше стрелял. Сейчас и испытаем мою каверзу. Кнут вывел нас на ту же точку, с которой мы начинали битву, по темной полосе берега сориентировались по направлению, и пошли. Без паруса, на машине. В ночной тишине она добавляла жути своим гулом в воде. А нам того и надо.
Лодки данов, оставшиеся пять, стояли на прежнем месте. На пляже горели костры, несильно. В этот раз дежурные данов не дремали, как утром. Мы пошли вдоль пляжа. Тучи на небе не давали лунному свету пробиться, мы шли, как призраки. У прожекторов стояло по одному человеку, рядом с ними – лучшие наши стрелки. По команде, отданной шепотом, они зажгли фитили, и направили их на стоящие суда данов. Удивленный возглас, еще один, приглушенный звук выстрела, вопль, на судах началось шевеление! О Хосподи, сколько их на лодках-то! Мы думали попугать, да не дать выспаться, а их командир после потери пяти судов наверно разместил оставшихся бойцов прямо на лодках, на случай атаки на рассвете или ночью!
Мешанина тел – в нее летят чугунные пули. Стреляют все, даже я, целиться не надо. В мертвенном желтом свете ослепленные, сонные даны закрывают глаза руками, орут что-то про Одина и других богов. С нашего судна летят пули, мы медленно продвигаемся вдоль строя, молча, таков был план запугивания. Клубок окровавленных, воющих данов пытается прикрыться щитами – но с десяти метров пули пробивают их, вгрызаются в тела. Отдельные крики противников сливаются в душераздирающий вопль. Наши мурманы, те кто спал, выбегают на палубу, хватают винтовки и стреляют по данам. Хлопки сливаются в непрерывный приглушенный треск. Обеслав тащит запасные магазины, слышен звук разорвавшегося баллона, резкий скандинавский мат, который заглушается новой порцией криков. Я лихорадочно вкрутил последний магазин, мне под руку кто-то сует запасной. Краем глаза понял, что это бледный, как смерть, Обеслав. Пых! Пых! Пых! Замена магазина, мы проплывали в конце строя данов, отстреливая все, что шевелится и не шевелится. Это не бой. Это убийство. Геноцид. Начинают гаснуть прожектора, первым потух центральный. С гулом винта, доносящимся из под воды мы в темноте покидаем место стоянки данов. В след нам несется протяжный, тяжелый вой, перемежаемый отдельными стонами.
