Текст книги "Вольные стрелки (СИ)"
Автор книги: Максим Макеев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 24 (всего у книги 26 страниц)
После Дня знаний прорывы в нашей жизни продолжились. Пришел первый караван из тележек с торфом. Всю весну и лето Добруш восстанавливал дорогу, смыло таки во время весеннего половодья те места, где были овраги и ручейки. Потом – отрабатывали добычу торфа, думали как выгоднее его резать, сушить, где завод ставить, как руду забирать. Болото прошли на плоте, получился канал. По этому каналу попервой, пока дорога не была готова, и возили им туда стройматериалы. Потом – больше. Нагрузили "Бычка" тележками трехосными, а тот возьми и провались на дороге, да вместе с тележками. Не выдерживает грунт, пришлось щебнем заняться, усиливать покрытие. Добруш ко мне пришел:
– Ты, дядя Сережа, говорил про системы по зиме, сложные. Я думал, ты про машины хитрые говоришь. А тут вон дорога простая – а тоже сколько всяких мелочей учесть надо.
– Ага, дорога она такая, сложное это сооружение, нельзя к нему легко относиться. Ты ж вроде умный парень, чего сразу не посчитал про давление на землю?
– Да думал и так пойдет, – Добруш расстроенным выглядел, – землю-то плотно трамбовали.
– Ну а мужики твои что говорят?
– А мужики говорят – надо опыт ставить. Дорогу делать малую, да на ней все и испытать.
– Хм, вот знаешь в чем проблема? Это ж ты должен был им такое предложить, да и мне тоже. Я тебе не в упрек, но впредь думай лучше, перед тем, как делать надо. Теперь бери своих мужиков, да и стройте опытный участок, таскайте по нему грузы, смотрите как пойдет. А потом уже – дорогу переделывайте.
– Так и сделаем. Думал, сразу выйдет, а оно вон как повернулось...
– Запомни, Добруш! Любое, абсолютно любое, дело требует вдумчивых размышлений. Как лучше сделать? С чего начать? Как себя в процессе поведет механизм или постройка? Поверь мне, лучше месяц потратить, да побольше всего предусмотреть. Все не предусмотрим, всякое в жизни бывает, но продумать получше ты должен всегда. Сперва – думаем, потом – еще раз думаем, а потом – ставим опыт. И после опыта думаем, и еще опыт ставим. И когда опыты ваши покажут, что решение верное, тогда строим.
– А что ж мы город наш постоянно строить по-разному хотим? Не додумали, видать? – подначивает пацан, но ему можно, родственник да и дело говорит.
– А ты заметил, как мы меняем стройку? У нас проект из частей состоит, разных. Мы их каждую отдельно сделать можем. В таком случае порядок не так уж и важен, можно проиграться. Но у тебя ж и проекта не было!
– Так заняты все были!
– И то верно. Тут наша вина – бросили тебя, как кутенка в воду, авось выплывешь. Я себе да и Буревою штраф за то выпишу, а твоя вина только в том, что дело взялся делать без проекта. Понял?
– Понял, – Добруш улыбнулся, – деда пожалей, изверг!
– У него отработка на производстве будет, ему понравится! – я тоже улыбнулся.
Вот таким Макаром и делалась наша дорога. После опытного участка, который пролег в лесу, сначала хотели они просто щебнем дорогу забросать да утрамбовать. Пришел я, вылил десяток бочек воды на щебень, тот расползся по краям. Добавили песка – подложка получилась, утрамбовали все, опять испытали водой – все покрытие слезло. Долго мудрили, толщина покрытия достигла сантиметров пятидесяти, оно стало многослойным, сами уже испытывали водой, даже до угла наклона додумались, чтобы вода стекала. Получалось, что надо грунт снять, засыпать песком, глиной, смесью щебня и песка, утрамбовывать хорошенько, а потом – пропитывать глиной и известью разведенной, вроде бетона, потом опять толстый слой щебня, и опять с пропиткой, но в других пропорциях. Тогда трактор здоровый, "Бычок", спокойно груз запланированный тянет. Озадачил еще и испытаниями тех каменных коробов, которыми они ручьи пропускали под дорогой. Короб поломался, чуть не загубили трактор. Народ опять загрустил.
Вызвал Добруша, сказал, что теперь, после понимания процесса, будет он новую дорогу строить, поверх старой. А пока пусть подумает над задачей. Ведь не стоит же задача построить самую лучшую дорогу? Задача – организовать поток сырья с разработок. А раз проваливаются в основном только тележки на колесах, то что надо делать? Пацан сам допер – надо их на гусеницы ставить, у тех давление на грунт меньше. Вот такой гусеничный паровоз и пришел в Москву по осени.
Торф трактором малым да плугом боковым разрывали в мелкие комки, он на солнце сушился, пока дождя нет, потом его собирали ленточным погрузчиком. Дождь – вся работа насмарку. Опять надо разрывать его в комья да сушить. Пробовали сушить торф самим торфом, в печках – эффективность такого труда оставляет желать лучшего. С этим возились бывшие копатели болотного канала, включая Власа. У них наиболее энергоемкое производство будет, металлургическое, вот пусть и обеспечат себя ресурсами, да и нас заодно. Мужики бьются над решением, теперь не я им, а жизнь сама задачки подбрасывает, я нарочно не вмешиваюсь – знания, самостоятельно приобретенные, лучше в голове сидят. Разве что подсказываю иногда.
Торфа привезли тонн сорок. Это, если на дерево рубленное перевести, будет по энергетике почти сто кубометров. Много, но не так чтобы сильно. Нужен поток, непрерывный. Наш путь в сорок километров тракторный поезд одолел со скоростью пешехода, чуть больше чем за день. Рано утром вышел, поздно вечером пришел. Сорок тонн – это чистый результат, без затрат на транспортировку. А топили трактор дровами – топки под торф не предназначены. Начались мучения с переделкой котлов и топок.
Торф разный, комочки разные, что-то проваливается под колосники, что-то горит. Партию торфа первую почти всю спустили на эксперименты. Экспериментировали с производством топлива. Торф, по сути, это сырье, хотя и так его сжигать можно. А вот топливо – это такое сырье, которое использовать легко. Вот и мастерили с Обеславом два барабана с выемками, вроде как для того, чтобы орешки печь со сгущенкой. Они вращаются, торф, предварительно смоченный формуют в шарики трехсантиметровые, потом их быстро прокаливают газами раскаленными, которые от сжигания того же торфа образуется, да и сбрасывают в ящики. И вот казалось бы задача простая. А смазка? А оптимальный размер шарика? А как шарик правильно обжечь? А как сбрасывать после этого да не повредить? Причем я сознательно от процесса отстранился, только идею считай подкинул.
Колосники теперь у нас по сути сетки толстенные, только так сгорание почти полное обеспечить удалось, да подачу воздуха. А вот с топливом – просто сказка получилась. Вместо грандиозных коробов да рычагов для подачи водителем дров – шнековый податчик с отбором мощности от двигателя, там пришлось отдельную передачу делать, правда. Но места в два раза меньше, энергии – в два раза больше, удобства – так вообще неоценимо! Засыпай в короб шарики торфяные, врубай передачу, пошла работа. Мы еще и пускач сделали – горелку скипидарную, с давлением. Теперь можно как белому человеку садиться, заводить, путем кручения ручки, к которой приделан кремний, поджигать фитилек, потом нагнетаешь ручкой специальной давление в баллоне со скипидаром, тот через конструкцию, напоминающую паяльную лампу подает огонь в топку, потом включаешь подачу торфа, сначала руками, потом на автоматику переводишь, куришь какое-то время, и алга!
Но самое главное – это делалось без меня! Я только задачу ставил, Обеслав с мужиками изобретал, потом утыкался в непознанное, шел ко мне за советом. И самое страшное – я все меньше тех советов был готов дать! Ресурс знаний по механике, химии, физике я почти исчерпал. Не, конечно могу еще грандиозных мыслей подкинуть, но это потом. Особенно по элекричеству, не время пока еще. Пусть для начала то что есть освоят, потом и другое постигать начнем.
Приехали наши "вербовщики". Дождливым днем в воздухе появилась ракета, пора открывать нашу защиту заводи. Мужики попрыгали с лодки, пообнимались мы, и пошли в баню. После помывки доклад. Кроме наших мужиков на лодке была группа новых жителей, которые пока там и остались, под брезентом, да связанные. Об этом мне Лис поведал по дороге к дому. Я не то чтобы удивился, мы сами рыбаков в таком вот виде возили, но все же интересно было, почему.
– Мы в сторону Ладоги пошли, – начал свой рассказ Лис, – по селищам пошли, присматривались, на Свирь заходили. Там, на Ладоге, столпотворение. Рюрик дружину здоровую собрал, затеряться было легко. Мы на глаза старались никому знакомым решили не попадаться, так, по торгу прогулялись. Прошлись по рядам ремесленным, по торговым, да по окрестным деревням. Сирот после мора разобрали по родичам, да может кто и сгинул уже. Мы только троих попрошаек нашли. Они на торге промышляли, да подворовывали по мелочи. Им за то руку отрубить могли, дружинники их взяли. Мы за мзду малую их и выкупили, бардак там сейчас, при мне такого не было.
В словах Лиса чувствовалась тоска. Тоска не по Ладоге, а по тому, что не оценили его в свое время люди Рюрика.
– По поселкам прошлись еще по озеру до Невы, да и дальше, к корелам. У корелов никого не взяли, после данов слух далеко прошел, все на стороже сидят да по лесам в случае чего разбегаются. Вернулись на Ладогу, думать стали. Думали долго. По Волхову прошлись, никого не нашли. А вот приятель твой, Самуил, помнишь такого? Вот, тот самый хазарин. Тот помог. Он, оказывается, насмотрелся на твои соревнования, ну те, на лодках, да и организовал свои такие же! Ставки брал, на веслах команду готовит, с командой той ездит да на спор состязается.
Я засмеялся. Вот как жизнь иногда поворачивается! Был спекулянт-барыга, а стал первым владельцем профессиональной спортивной команды в этой части географии. Тем временем Лис продолжил:
– Мы его чуть прижали, мол, помнишь людей, что добро тебе сделали? Тот отпираться не стал, помог, за долю малую. Вообщем, это... ты баб просил – получай. Привез я тебе их. На всех хватит.
Леда инстинктивно нащупала сковородку, моя Зоряна тоже глазами искала ухват. Лис поменялся в лице, быстро начал исправляться:
– То не нам! Мужикам нашим! Их-то много без баб осталось, где их тут по лесам брать? Вот и привез я значит, чтобы не оставались бобылями. Два десятка привез. Все – девицы.
Лис таки заработал по "кумполу", под высказывание Леды про то, что мол, наверно сам проверил. Посмеялись, не сильно Лис пострадал, зато для общей пользы.
Девушки успокоились, мы пошли смотреть девиц. По дороге Лис продолжил рассказ:
– У хазарина того приятель есть, а у того – еще один. Они товар живой, пленниц в основном возят на юг. Там на такое спрос есть. Ловят их по селищам, или после грабежа кто жив да здоров остается берут. Мы задержались-то потому, что ждали пока их привезут. Дальше на Волхове, под Новгородом их обменять удалось, сталь на серебро, серебро на пленниц, да еще и осталось чуть. Такие вот дела...
Мужики после бани сменили часового, который охранял пленников, и начали их по одному вытаскивать с лодки. Мелкие самые – это те, сироты да попрошайки, кого сами нашли, а вот стайка девиц, возрастом от двенадцати до шестнадцати, судя по виду, это и есть товар от хазарина. Девчушки разные есть, даже рыжая одна, чернявых парочка, остальные русые, различных оттенков. Стоят, несчастные все такие, над судьбинушкой воют.
– Слушая, я больше баб не повезу, – Лис мне показывал пленниц, продолжал рассказ, – воют, что твои волки, да причитают. Откуда только силы берутся! Всю дорогу "у-у-у-у" да "у-у-у-у", как будто мы их на съедение везем!
– Ну дык а чего ты им рот не завязал?
– Ну так это... жалко, мелкие еще. Хорошо хоть Толика с собой взяли, тот им всю дорогу рассказывал, что сам такой был, а теперь вот славный воин, вольный гражданин. Те послушают-послушают, успокоятся, он уйдет – опять воют! Не, не повезу больше! – Лис шутливо махнул рукой, – Хоть режьте, хоть долю в бабах обещайте... Ай!
Опять получил по "кумполу", не усмотрел супругу со спины. Поржали, Лис жену обнял, зацеловал, пошел с ней в сторону дома. Пленницы на это посмотрели, опять завыли. Пацаны же, те, которые мелкие, наоборот, даже с вызовом некоторым смотрят. Ладно, разберемся.
– Так, мы там барак один подготовили, особый. Первая половина его – для девочек, этих там поселим, – пленницы опять воют, – пацанов в другую половину. Будет у нас институт благородных девиц, ну и суворовское училище. Строгого режима.
Наши ржут, Святослав, пострадавший от "режима" нашего, правда, общего, тоже. Пленницы выть, пацаны что-то пафосное орать, мол, выходи на честный бой. Честного не получилось, увели болезных под руки, им лет по восемь-десять всем, худущие, грязные. А девиц показали Брунгильде, те ее увидели – вой чуть не до небес поднялся. У нас смех, у них – слезы в три ручья. Может мы и сволочи, но правда смешно, тем более что мы-то знаем, что ничего плохого им не будет. А эти пусть пока поплачут, может, хоть ночью выть не будут.
Расчет не оправдался. С пацанами просто. Собрать в охапку, в баню, побрить налысо, от вшей и прочей живности, медосмотр, биография, отпечаток пальца в графе "С моих слов записано верно", фотографирование, паспорта, выдача фамилии, оформление личных дел, документы на руки выдали – и все сопротивление прекратилось. Фотки пацаны рассматривают, удивлению нет конца и края. Вот в таком виде, с раскрытыми ртами, отвели их на новое место жительства, интернат у нас тут теперь.
Девки – это просто ужас. Кусаются, царапаются, воют! Их вроде ласково просят, помойтесь, барышни, а то амбре глаза режет, а они ни в какую, честь значит девичью берегут. Пришла Брунгильда, по девице в руку взяла – процесс пошел. Брить не стали, а то точно на себя руки наложат. Процесс пошел – помывка, фото, документы, одежка. Опрос – сущее наказание, сквозь слезы ничего не слышно, вой стоит и хлюпанье. По одной – стоят в печали, как больше одной собираются – воют. Выдали на руки паспорта, там фото. На фото все зареванные, но себя узнали. Опять вой, еще пуще прежнего – "Я не красиваа-а-а-аая!!!". Подвели к зеркалу, сказали, что если в порядок себя не приведут – так и останутся в паспорте зареванными. Подействовало! Но устроили свару возле зеркала! Они все и разных селищ, по две-три из каждого, воют – вместе, у зеркала – чуть не драка. Опять Брунгильда, опять разнимать. Теперь у нас есть две зависимые жительницы с паспортами, где на фото они с фонарями под глазом. Крику было – ужас. Сказали, если себя хорошо вести будут – заменим. Эти две чуть успокоились. Остальные – пока нет. Привели весь кагал в столовую, накормили под пристальным взором Брунгильды, те наелись горячего, и по нарам – вырубились. Много нервничали и переживали.
Эти жуткие истории рассказывали наши девчонки, которые их обустраивали. Ржач стоял такой, что стены актового зала тряслись. Еще и в лицах, Брунгильда рожи страшные корчит, которыми их пугала, Смеяна смехом заливается, рассказывая как пыталась о травмах-переломах узнать, Зоряна про зеркало. А Держислав сидит и пишет, похрюкивая в углу! Поинтересовался, чего пишет. Ржач поднялся еще больше – он пьесу пишет, смешную. По мотивам вот этих вот событий.
– И главное, есть кому играть, – заливается Лис, – вон, целый барак.
– Ага! Господа! Сдается мне, это будет комедия! – я сквозь слезы смеха вспомнил фразу из старого фильма, все опять покатились со смеху.
Три дня развивались у нас по одному и тому же сценарию. Побудка от воя в соседней крепости, отправка Брунгильды к подопечным, потом вой в обед, потом – под вечер. Мне даже мужики жаловались, которые с вахты со строительства дороги приехали. Мол, никакой жизни от тех баб нету, воют, как волки, ни заснуть, ни подумать. А что делать-то? Они вместе только выть могут, половина русских слов не понимает. Четвертый день начался нестандартно. Опять проснулся от воя, услышал хлопанье дверей в соседней квартире, заспанный голос Юрки:
– Лада! Да оставь ты их! Привыкнут!
– Задолбали они меня! – Лада с фуфайкой на плечах, прохладно уже, и с каким-то свертком под мышкой скрылась в тумане в направлении второй крепости.
Оделся, пошел посмотреть зачем. Лада на пятом месяце, нервная, мало ли что. Пока подходил к институту, на интернат кто-то вывеску уже с моих слов прибил – "Институт благородных девиц". Вой прекратился, только командный голос Лады раздавался. Прокрался мимо дежурного, Добруш их ночью всех охранял, заглянул в приоткрытую дверь.
– ...Вы, дуры, счастья своего не понимаете! Вас из грязи вынули, отмыли, накормили, да жилье с одежкой выдали, – вдоль барака прогуливалась, чеканя шаг, Лада, с пузом наперевес, – сейчас побудете тут, привыкните. Потом вас на работы будут водить, потом – на учебу, там и вольности следующий уровень получите.
– А это?... – рыжая ткнула пальцев в живот Лады.
– А что – это? – Лада не понимала о чем ее спрашивают.
– Ну... тот, черный, говорил что нас на полдень повезут, там продадут в наложницы. Пальцем во всякие места лазил! Срамные... – со всех сторон занимался вой.
– Молчать! – Лада тряхнула животом, все замолкли и уставились на нее, – Какой тут срам, если от мужа это законного! У меня даже штамп в паспорте есть, вот, глядите.
Все уставились в документ. Непонятно ничего, но какой-то знак увидели.
– Я такой же была... дурой! Нас у данов отбили, да в зависимые определили. Потом, как обвыклись, свободы чуток дали, потом – больше. Теперь вот я гражданка свободная, с мужем! Мне тут свадьбу сыграли, вот, глядите.
Сверток у Лады оказался фотоальбомом со свадьбы. Фоток там мало, но и того хватило. Девки вцепились в него, там наш коллектив, Лада в платье красивом, муж ее в камуфляже, красота. Потом пара фоток ужа столом, потом – у идолов.
– Значит, четь девичью никто забирать не станет? – тихим голосом поинтересовалась рыжая.
– Да ты чего! – Лада замахала руками, на манер мельницы, – У государя с этим строго, до восемнадцати лет – ни-ни! Мы с Юркой чуть не два года ждали, пока заявление подали. А кто возьмет насилием, того под суд – и в тюрьму! Уголовный кодекс потому что, и Закон! Вот! Так что выть прекращайте, а то я рожу тут от вас раньше срока. И давайте делайте, что говорят.
– А что за знак повесили над дверями? – это про табличку над входом, – Никак, ведунство какое-то, чтобы не сбежали! Или чтобы в жертву нас богам страшным...
Опять занимался вой...
– Так! Молчать! Дуры вы, как есть дуры! Там же написано, русским языком, "Институт благородных девиц"! Девиц! Поняли, дуры воющие! Пока вы тут, девицами останетесь. Положено так, а то у вас родителей нет. Куратора вам дадут.
– А что за "инсхринтут" такой? – это мелкая, чернявая.
– Это место такое, – отмахнулась Лада, – где девиц благородными делают. Понятно? А теперь по делу. Еще раз услышу как воете – вон у меня где будете! На отработках мне весь вечер проводить будете! Житья от вас нет никому! Или вы думаете вам одежку да продукты с неба падают? Мужики да бабы работают, рук не покладая! А вы, нахлебники, им спать мешаете! Пользы ноль, а вой как от стаи волчьей! А тут это дело не любят, волков в смысле, спросите потом. Выть можно только у Держислава, у него место специальное есть для этого, клуб называется. Там все кто хочет – воют!
– Дак как же так, у матери, отца родного забрали, украли, изверги... – начала причитать светловолосая.
– Мы, что-ли украли-то? – Лада уставила руки в боки.
– Не, другие... – светловолосая притихла.
– Да на вас серебро потратили, чтобы жизнь вам лучше сделать! Лодку специально посылали, чтобы на юг вас не отправили, да ждали, пока вас привезут!
– Что, прямо нас ждали? – усомнилась рыжая.
– Ну, не только вас, а всех, кого те изверги продать решили бы. Закон того требует, – Лада пошла фантазировать, – чтобы людьми не торговали. У нас вон Святослав чалился за это! Ему срок ломился, да адвокат отмазал, прокурор только руками развел. На нарах за торговлю людьми парился, тоже выл жалостливо...
Вот язык мой – враг мой. Я прикалывался на Святославом – а теперь этот жаргон чуть не официальное описание "отсидки" Святослава, а он-то теперь премьер-министр! Ой, позор...
– ... Святослав тот к нам девицу отправил, чтобы значит блуд устроить, да выведать всякое. За то и сел. А девица та замужем теперь, в ЗАГС ее отвели по лету.
– А что за ЗАГС? – девки успокоились.
– ЗАГС– то место такое, где штамп в паспорте ставят, о том что замужем ты по Закону. Запись о гражданском состоянии, во!
– А что за состояние то?...
– Когда вы счет да письмо освоите, – терпеливо начала описывать свой нелегкий путь Лада, – тогда вам облегчение выйдет...
Я оставил Ладу общаться с новыми зависимыми. У девушки получилось – больше не выли. Да и смотреть по сторонам стали заинтересованно. Примечать, что да как. Тракторов пугались, поначалу, потом мы их в клуб отвели, с людьми пообщаться, да сценку про Красную Шапочку посмотреть в исполнении мелких. Там девки пообщались с народом, я даже несколько взглядов заинтересованных уловил со стороны молодых мужиков да парней на новых воспитанниц. Те старались держаться стайкой, не отходя далеко от Брунгильды и Лады, вдвоем они теперь им "жизнь сладкую" устраивают. Брунгильда – по части дисциплины, Лада – по части внушений. Нормально получилось.
С пацанами несколько проще. Вояки у нас есть – бывшим попрошайкам это знакомо, да и относятся мелкие к воинам уважительно. Надпись про "Суворовское училище" над их дверью повесили, я рассказал кто такой Суворов.
– Воин знатный, и вы такими стать можете. Но он еще и молодое поколение воспитывал, много мудрости от него осталось. Пуля – дура, штык молодец. Каждый воин знай свой маневр. Водка без пива... Так, это не то. Если вы вести себя хорошо будете, дисциплину, порядок соблюдать, будет вам и послабление, и воинами стать сможете.
– А если я не хочу? – это самый активный мелкий, хотя и не самый старший.
– А если не захочешь – можешь профессию другую, дело значит, освоить, да им заниматься. У нас дел много, на ваш век хватит.
– А если я, к примеру, вот той железякой понукать хочу, которая у вас тут огнем дышит? – не успокаивался мелкий.
– Хочешь быть трактористом – будь, только учиться сначала надо, сложная та железяка.
– А если...
– Так, вот вам дядька, Толик, вы его знаете. Да старший у вас Торир будет, воин знатный, викинг, – мелкие понятливо закивали, – вот ему эти вопрос и задавайте, строго по Закону. Желательно, в письменном виде, и в двух экземплярах. Понятно? Ну так вот, пока у вас период кормежки да привыкания, потом – учеба пойдет, в класс с другими детьми сядете. Потом – на ремесло, потом – вольными станете. Как стать вольным – то в Законе написано, вот чтобы первое послабление вышло, надо уметь его прочесть, Закон тот. Я все сказал.
В школе в первый день занятий случилась драка между "суворовцами" и нашими ребятишками. Драку разняли, пошили им шлемы и другую защиту, капы сделали, правила объяснили, да разбили на две команды. "Суворовцы" в чистую проиграли мордобой, все также ласково называемый боксом. Переделили команды, перемешали. Дело пошло, подружились даже.
Вот в таких "развлечениях" провели мы время до Нового года. Держислав, после моего совета, собрал себе женский институтский хор. Мол, глотки луженные, так выть целыми днями не каждый сможет, чего добру пропадать? Теперь у нас есть ансамбль песни без плясок, ориентированный на грустные печальные слезодавительные тексты. Ну там "У ЗАГСа стояла карета, там пышная свадьба была...", "Подмосковные вечера", "То не ветер ветку клонит", "Ой то не вечер то не вечер" – я много слезного разного вспомнил. Вся Москва наблюдала за тем, как на работу на кухню и на ткацкое дело, простейшее, идет под предводительством Держислава и Лады хор, завывая трагически:
Чужая свадьба, чужая свадьба,
Случайный взгляд, распахнутая дверь.
Чужая свадьба, чужая свадьба,
Ну вот и все. Ты замужем теперь.
Наблюдая за этим трагичным воем, Лис, едва сдерживая смех, отвесил мне комплимент:
– Я смотрю, Серега, хорошо у тебя ресурсы использовать получается. Даже такие, как глотки луженные.
– А что делать, – у меня у самого слезы выступили от смеха, – и это тоже – ресурс...
Суворовцы больше налегали на спорт, талантов других пока не проявилось, а вот лупцевали друг дружку мелкие неплохо. Без травм, по правилам, в защите – нечего синяками отсвечивать. Кстати, те девицы, которые с бланшами на паспорт попали, преодолев страх, подошли ко мне, такому грозному, и попросили слезно поменять фото. Мы пошли на встречу, чай не звери.
Тридцатого декабря традиционно провели совещание, правда, в нетрадиционном месте. На башенке, что стояла в углу между восточной и северной стеной. Наши мужики вывели стену почти до озера, вот с высоты птичьего полета, правда, скорее полета хорошо подготовленной курицы, и проводили рабочее совещание, с видом на местность. Вид, кстати, открывался замечательный. Две дороги, от рудного болота и от торфяного, сходились в перекресток как раз под башней. Стена буквой "Г", заводь льдом покрылась, там дети на самодельных коньках катаются, да мужики наши суетятся по деревянной крепости, в ворота их видно. По дороге от торфяного болота ползет "Бычок", везет торфяные шарики и закрытые брезентом платформы с людьми. Установку по формованию торфа перенесли прямо туда, чтобы не возить лишнего топлива на сушку шариков. На платформах ехали строители, дорожники и металлурги, кто не доехал на своем транспорте. Теперь у нас на тракторах есть кабины из брезента, от ветра защищают, да тепло держат, которое дает отвод от печки, еще одно новшество, тоже мужики сами предложили. Я только стекло добавил лобовое, небольшое, чтобы тепло не уходило.
– Приступим, с божьей помощью, а то вон идолы смотрят, – я махнул рукой в сторону Перунова поля, – с кого начнем? Буревой, давай с тебя. Как там успехи в химии?
– Не очень, если честно, – дед поежился слегка, – плохо идет. Особенно с газами. Мы часть научились определять, что по запаху, что по горению, что по охлаждению сгораемого, как водород этот твой. А часть и не знаем как понять, что это такое. Я ребят в школе взял, из тех что посмышленней, в помощь. Они сейчас там нюхают да греют все. По жидкостям – по запаху, цвету да плотности, по твердому всякому – тоже вопросов много. Мы золу сейчас от торфа берем, из нее поташ другой выходит, делить пытаемся его на всякое разное, да с тем, что от сена получается, сравниваем. Я даже микроскоп под это дело себе соорудил.
Дед похвастался самостоятельной работой, молодец.
– Ты растения всякие не пробовал, как определители? А то у них всякое может быть, разное, сложные вещества, которые мы в лаборатории и не сделаем. Как вон селитра та.
– О! По селитре, мы тут попробовали... Вообще... Короче, хороший выход селитры идет, когда запах этого, мочи одним словом пропадает, тогда можно вываривать. А если запах тот задерживать – выход больше получается.
– Запах, говоришь? Мочи, говоришь? Аммиак, наверно, вот так он пишется, – я написал формулу, конкретных цифр не помню, только что азот и водород в нем есть, – его много куда в мое время пихали, даже трубопроводы огромные, на тысячи километров строили. Буревой, попробуй его как-нибудь получить. Жидкость с запахом тем противным, полезной может оказаться.
– Попробую, – дед сверялся со своими уже записями, творческой переработкой моих, – значит, то что воду родит и азот этот твой?
– Воду родит? Хм, ну да, получается так, – я ухмыльнулся, в голову такое толкование наименования "водород" раньше не приходило, – надо бы тебе еще центрифугу сделать, на ней вроде делить можно жидкости, а может и смеси, быстро вращающаяся пробирка вот такая, после праздников сделаем, ну или сам попробуй.
– Попробую, отчего нет. Мне бы еще печку посильнее, чтобы жара больше было, а то я тут воду сильно-сильно нагрел, по углям ее пустил, так вспыхнуло! – дед руками обвел шар, который вспыхнул, – может, что полезное тоже...
– Да у нас сейчас все полезное, лишь бы понять, что это. Сделаем, как металл пойдет – сразу приступим. А то у нас опять дефицит. Что там с заводом, Влас?
– Стены завода сделали, деревянные. Домну собираем. А потом пробовать надо, загрузки, режимы. Здоровая она сильно, мы таких не делали. Если правильно все подсчитаем да сделаем – за раз килограмм по двести-триста выливать будем, если руды и торфа хватит. По торфу сейчас Олесь, он расскажет.
– А чего там рассказывать? Катышки те получаем, греем, идет неплохо. Мы теперь не разрываем, пока зима, болото-то, а кусками его берем, воду выдавливаем, спрессовываем да потом храним. Вроде не разваливается и не расплывается. Только вот для прокалки печь еще не готова, надо достроить. Построим – будем делать, – пожал плечами сын Агны.
– По руде? Я так понимаю, это Растимиру и Предвою досталось? Они где?
– Они дома, отмываются. Сказали, что с новым двигателем, да насосом, да на торфе, хорошо идет. Вот только там мужики штуку такую придумали, как на тракторе, только для руды, – за кузенов ответил Влас, – вот. С плота руду сюда вываливать, а тут уже и мыть, только металл нужен, да паровик побольше, руда тяжелая.
На рисунке детском была попытка изобразить шнековый податчик в сетчатой трубе. Вода через него пойдет, промоет руду. Глину да землю промытую в лоток, в нем – ленточный конвейер выгребает это на стройку, таких конвейера два, под углом, чтобы в разные месте выгребать руду и глину.
– Добро, в план производства, – Обеслав сделал запись, он у нас теперь план этот ведет, – теперь по путям транспортным. Добруш?
– Мы дорогу новую начали, рядом со старой. Сваи нужны на ручьях, оврагах, по этой дороге любой груз проедет, да не разобьется она, пробовали на опытном участке. Вот только делать ее – год, наверно, если не больше. Мужики мои говорят, что надо технику хитрую, специальную.
– Ну так пусть изобретают! Мы-то только за!
– Да они и изобретают, – заулыбался племянник, – рисунков мне стопку кинули, мол, разбирайся на праздниках. И еще, нам бы надо что-то придумать быстрое, для перемещения людей, – Добруш обвел народ взглядом, – сложно мужикам вдали от семей по три-четыре дня проводить. Если бы утром туда, а вечером обратно – лучше бы работали, там еще беременные у некоторых. Переживают.
– А вот по этому поводу Обеслава заслушаем, – я сделал пометку, – что там у нас с машинами и механизмами?
– По тракторам начну. Мы их на торф все перевели...
– Вот и славно, – подал голос Буревой.
– Славно, да, и работают теперь славно. Остальные механизмы, стационарные, тоже будем после праздников переделывать, готова оснастка, металл нужен. По тракторам вроде все. По машинам для лодок...
–Погоди, ты ими тоже занимаешься?
– А что делать? – развел руками Обеслав, – Кнут сказал, надо все-таки новую лодку делать. побольше, на этой неудобно будет. Новая универсальная станет, и для рыбы, и для разъездов...
