Текст книги "Сумеречный клинок"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 24 страниц)

ГЛАВА 6
Прошлое и настоящее

1

Пятый день полузимника 1647 года

Странно, но гостеприимство лорда де Койнера не ограничилось одной лишь баней, дарами замковой кухни – хлебом, скажем, или супом – и возможностью провести ночь под крышей. К вечеру накрыли столы для малого пира, причины для которого – если не считать, разумеется, прибытия весьма сомнительных гостей – не было никакой, ни праздника, ни турнира, ни воскресного дня. Тем не менее принимали путешественников на славу: и винами старыми из замковых погребов обносили без заминки, и шесть перемен по три блюда в каждой, как в лучших домах, сменяли одна другую. И яства, насколько мог оценить Сандер Керст, не только с голоду и не одному ему могли показаться отменными. Они такими и были: медвежатина, печенная с кислыми яблоками, свинина, тушенная со сливами и изюмом, мясной хлеб с чесноком и тмином, карпы, запеченные в солоноватом тесте… От изобилия блюд, их запаха и вкуса, от вина – а здравицы выкликались едва ли не без пауз, – от густого и жаркого воздуха в зале, от музыки и слов, – от всего этого голова Керста кружилась, и перед глазами время от времени возникало сияющее марево. При всем при том он ни на мгновение не утратил контроля над ситуацией и оттого, быть может, отмечал и подмечал много такого, на что иной человек в подобной ситуации внимания бы не обратил.

Пир, хотя сказано об этом было в весьма обтекаемых выражениях, давали в честь знатной гостьи, посетившей дом лорда Оленьего распадка на своем пути в столицу. Кого имел в виду де Койнер? Разумеется, Тину. Она и сидела по левую руку от хозяина замка, но создавалось впечатление, что говорит лорд Каспар не с ней, а с дамой Адель, и как бы не с ней одной. Что-то существовало между этими двумя людьми. Что-то сложное и неоднозначное, не любовь и не ненависть, но и того, и другого могло оказаться в этом чувстве совсем не мало. Тут непременно имелась тайна, и да – Сандер был почти уверен, что они знакомы давно и хорошо.

«Прошлое не отпускает их… – подумал он. – Оно словно… кровавый след… Странная мысль! С чего бы это меня потянуло на поэзию?»

Но, так или иначе, мысли эти заставили его раз или два бросить взгляд и на Тину, сидевшую как раз между лордом Каспаром и дамой аллер’Рипп, и Сандер Керст неожиданно обнаружил, что с девушкой – буквально между делом – произошли разительные перемены. О нет, она не превратилась в красавицу – таких чудес на свете не случается. Однако сейчас в свете факелов и в отблесках пламени, танцующего в огромном камине, волосы ее наполнились жизнью и обрели истинные цвета осени. Тонкая белая кожа натянулась на высоких скулах и, казалось, светится, порождая нежное жемчужное сияние, а в желтых глазах, ставших теперь темно-охряными, бушует огонь нешуточных страстей.

«Бог мой! – мгновенная вспышка желания заставила его вздрогнуть и покрыться испариной. – Она…»

Она была чертовски привлекательна с этими своими раскосыми миндалевидными глазами, прямым носом и тонко очерченным ртом. Линия подбородка и нижней челюсти, тонкая изящная шея…

«Как я мог этого не замечать?» – Это был хороший вопрос, но Сандер имел на удивление устойчивую психику.

«Я пьян!» – уверенно сказал он себе и перевел взгляд на ди Крея.

Виктор держал в руке кубок, но, кажется, о нем забыл. Он смотрел на Тину.

«Он тоже пьян? Или все мы сходим с ума?»

И в этот момент он перехватил взгляд мастера Сюртука. Ремт на девушку не смотрел. Он вообще не смотрел на женщин, он наблюдал за Сандером. И Керсту очень не понравился этот взгляд. Обычно веселый и производящий впечатление недалекого балагура Ремт Сюртук был совсем не так прост, как хотел казаться. Но это-то Сандер уже понял и вполне оценил. Однако такого ясного, холодного взгляда он от Ремта все-таки не ожидал.

2

Шестой день полузимника 1647 года

– Зачем ты здесь? – вопрос задал Каспар.

– Всего лишь случай, – искренно ответила Ада.

Она и в самом деле не собиралась возвращаться.

Ни сюда. Ни теперь. Никогда.

– Пер, я не собиралась тревожить твой покой, ничей покой… Но пошла с девочкой… Впрочем, ты не поймешь, ведь ты не знаешь…

Они стояли на стене, ветер шевелил им волосы, луна плыла по темному бархату ночи, желтая, словно сыр, ноздреватая, тяжелая…

– Чего я не знаю, Адхен?

– Последние годы я служила дамой-наставницей в приюте для девочек, – объяснила она.

– Ты?! – Судя по интонации, он не верил своим ушам.

– Я, – почти печально улыбнулась Ада. – И никто целую жизнь не называл меня Адхен. Ради одного этого стоило послать к черту осторожность и прийти в Квеб.

– Это недостаточная цена за жизнь.

– Это дела давно прошедших дней, Пер! – возразила она. – Кто помнит теперь ту историю?

– Не скажи, – покачал головой Каспар. – Не скажи, Адхен! Люди помнят зло жизнь и еще жизнь.

«Поколение за поколением…»

– Что ж, – не стала она спорить. – Возможно, ты прав, но это ничего не меняет. Судьба – предназначение или игра случая? Я предпочитаю верить во второе. Случай привел меня в Аль. Пустяк свел с княгиней Альма и Ши Ариеной. Минутная слабость заставила отказаться от того образа жизни, какой я вела всю жизнь…

– А какой образ жизни ты вела, Адхен?

Она знала, что тревожит Каспара, и это знание было ей неприятно. Отвратительно осознавать, что тебе не верят даже самые близкие люди.

– Тебя, Пер, интересует, не тянется ли за мной кровавый след? – прямо спросила она, дивясь тому, как легко слетают с губ эти слова.

– С ума сошла?!

– Нет, – усмехнулась она. – Боюсь, ты сам не осознаешь все страхи, что обуревают тебя. Нет, Пер, это совсем не то, о чем ты подумал. Кровь – да, но не в этом смысле.

– Где ты была? Что делала? До нас не доходило даже слухов.

– И немудрено, – улыбнулась Ада. – Я меняла города и страны и вместе с ними меняла имена. В Але меня звали Адель аллер’Рипп, и пять лет назад я стала дамой-наставницей в приюте для девочек.

– Даже и не знаю, что сказать, – покачал головой Каспар.

– Тогда промолчи, – усмехнулась она и отвела взгляд. За стеной лежала ее земля, места, где она не бывала целую жизнь: сопки, распадки, скальные выходы, леса…

– Хорошо, – не стал спорить Каспар. – Итак?

– Когда выяснилось, что одна из моих воспитанниц наследница имени и состояния, я решила, что это знак моей судьбы: случай, позволяющий разрушить рутину размеренной жизни и уйти вдаль. Ты понимаешь, о чем я говорю?

– Возможно.

– Случай, Пер, всего лишь обычный случай, но дорога, начавшаяся в Але, привела меня в Олений распадок.

– Грустно.

– Отчего?

– Не знаю, – пожал он плечами.

– Ты все еще не женат? – сменила она тему. – Почему в замке до сих пор нет хозяйки?

– Есть, – ответил он, и ей очень не понравился тон его ответа. – Она уехала погостить к родичам в Керед.

«Только не это! – Ее словно ударили под дых. – Господи!»

– Керед… – нахмурилась она, произнося это слово вслух. – Ради всех святых, Пер, не говори, что ты женился на Ольге.

– Ада, я женат на Ольге фон Цеас уже более двадцати лет. У нас четверо детей, и она носит мое имя… и имя своих родителей.

– Что ж, Пер, ты сделал свой выбор, не так ли?

– Я…

– Глупости! – остановила его Ада. – Ты дашь нам провизию и снаряжение? Мы собираемся идти через Холодное плато, а там, как ты знаешь, зима.

– Я дам вам все, что потребуется, и завтра с утра вы сможете выйти в путь.

– Спасибо, Пер.

– Будь счастлива, Адхен.

3

– Девочка!

– Что?! – сон – Гипнос, или как его здесь величают? – уже отнес ее было далеко-далеко за край неба, но голос Глиф тут же вернул Тину к действительности, буквально выдернув из властных объятий древних богов.

– Девочка!

– Где ты, Глиф? – встрепенулась Тина.

Свеча погасла, и в комнате царил мрак. Впрочем, через мгновение глаза Тины немного привыкли к темноте, и она стала различать контуры предметов.

– Где ты, Глиф? – позвала она.

– Тута! – радостно сообщила малютка, взбираясь на подушку. – Я, я! Тута я! Вся есть как!

– Я так за тебя беспокоилась! – воскликнула Тина в порыве истинного чувства.

– Не пужись! – гордо заявило мелкое создание господне. – Не есть ужас, ужас! Просто ужас!

– Но ты была одна в лесу! – искренно сокрушалась Тина, баюкая «Дюймовочку» в ладонях. – А там дикие звери, собаки, стражники…

– Убила на хрен! – гордо сообщила пигалица из Тининых ладоней. – Такой! Два! Совсем плохой был есть!

– Ты хочешь сказать, что кого-то убила? – насторожилась Тина.

– Да! Так есть! Глиф! Ура! Ура! – был ей ответ.

– Кого ты убила? – растерянно спросила Тина, не знавшая, что и думать.

– Пес! Раз, два, три!

– Трех собак?!

– Так есть, – рассмеялась девочка. – Глиф! Ура! Волк злой!

– Трех собак и волка? – осторожно переспросила Тина, она ровным счетом ничего не понимала, но предполагала, что, возможно, ошибается в переводе. Еще можно было подумать и о том, что Глиф врет или, скорее, фантазирует.

«Она ребенок… Или я с ума схожу…»

– Еще волк. Сука! – продолжала между тем свой вынужденно конспективный рассказ Глиф.

– И еще волчицу?

– Так есть, – шмыгнула носом Глиф. – Сам пришел!

– И это все? – Тина не знала, плакать или смеяться, их с Глиф разговор все больше напоминал гротеск.

– Нет, все нет. Страж ворот, – сообщила Глиф. – Два и еще два.

– Что?! – вскричала пораженная услышанным девушка.

– Три, четыре, – самым серьезным тоном пояснила свою мысль кроха, и в этот момент где-то в крепости тоскливо завыла длинная труба.

– Тревога… – опешила Тина.

– Мертвый, три, четыре, находить, плакать… – объяснила Глиф.

– Так ты что, в самом деле?

– Не понять. Плакать. Не понять. Много слов. Грам…матика… Не знать. Не учить. Плакать, голо… сить.

Тина услышала топот ног в коридорах и переходах замка, какие-то тяжелые удары, смутный гомон. Звуки были такие сильные, что проникали даже сквозь сколоченную из толстых досок дверь. Снова взвыла труба, и кто-то ударил билом в рынду.

«Ну, настоящий бедлам! Штурм у них случился, что ли? Или король умер? Впрочем…»

Тина вспомнила, что находится в графстве Квеб, где никакого короля испокон веков не было, отметила, что дамы Адель в комнате нет – иначе та давно бы уже всполошилась, – и, накинув на плечи плащ, выхваченный уверенной рукой прямо из темноты, выглянула в коридор. Из соседних покоев как раз выходил Виктор ди Крей. Он был еще без колета, но уже в штанах и сапогах. В руке у него тускло отсвечивал красным обожженный в крови Охотника меч.

– Что случилось? – крикнула Тина, глядя на бегущих по коридору полуодетых людей и ощущая поблизости присутствие еще большего числа возбужденных и дезориентированных внезапной побудкой людей.

– А черт его знает! – бросил привычное богохульство ди Крей. – Война, пожар, нашествие… Тревога, одним словом. Одевайтесь, Тина, – сказал он через мгновение. – У меня появились нехорошие предчувствия… Они у меня всегда появляются при звуках этих труб, – добавил он каким-то неуверенным, словно бы сомневающимся в смысле сказанного голосом. – Одевайтесь! В такие минуты лучше быть одетым, чем раздетым. Вы понимаете меня?

– Вполне!

Тина схватила со стены факел и бросилась обратно в комнату.

– Ты одета? – спросила она Глиф, натягивая выданные ей взамен прежних – постиранных и где-то сохнущих – кожаные мальчикового покроя штаны.

– Я, готов, есть, туда-сюда, всегда! – выдала россыпью сухого гороха Глиф.

И тут – лихорадочно завязывая шуровку колета – Тина подумала о том, что ни разу не видела кроху грязной или неопрятно одетой. Где бы та ни побывала, откуда бы ни вернулась к Тине, всегда на ней были это миленькое красное платьице, колпачок и косынка, белые чулки и чистые, отнюдь не запыленные и не испачканные в грязи башмаки. Не спрашивая уже о том, кто, где и когда сшил все эти прелестные кукольные одежки, хотелось бы тем не менее понять, как им удавалось оставаться чистыми и свежими на всем протяжении долгого путешествия по горам и лесам?

«Вопрос…» – подумала она с оторопью, бросив быстрый взгляд на пигалицу, лакомившуюся – пока суд да дело – крошками, оставшимися от пирога с яблоками и кардамоном, большой кусок которого Тина прихватила с собой из пиршественной залы.

Вопрос… Впрочем, сейчас ей было не до этих любопытных, но неактуальных пока вопросов. Где-то во внешнем дворе замка неожиданно пропела серебряная труба, и у Тины даже мороз по коже прошел: это была другая труба, и смысл ее голоса тоже был иным. И неважно, что Тине эти голоса были не знакомы, и она могла строить лишь предположения – притом самого общего характера – о том, что они означают. Тревогу-то они порождали настоящую, неподдельную, вот в чем дело.

Тина торопливо вдела ноги в сапоги, застегнула камзол, который вчера показался ей великоват, но на самом деле был впору, просто там, где у парней плечи пошире, сложение девушки оказалось несколько скромней. Однако в груди камзол был куда более узок, чем хотелось бы, но это означало…

«Боже всемогущий! У меня там что, и в самом деле растет?»

Додумать мысль она, впрочем, не успела, из коридора ее окликнул ди Крей.

– Быстрее, барышня, и прихватите-ка свой мешок! Не помешает.

Совет как бы несколько странный, но, если подумать, куда разумней многих иных. Тина подхватила мешок, закинула за спину, набросила сверху плащ, сунула Глиф в карман и выскочила из комнаты, чувствуя, как тяжелый тесак бьет ее по ноге.

К этому времени замок почти опустел. Они с ди Креем оказались едва ли не последними, кто спустился в большой замковый двор. Здесь с треском пылали факелы и гомонили возбужденные люди. У ворот прямо на камнях мощеного двора лежали тела убитых стражников. Их было трое, и позы, в которых они лежали, не оставляли места для сомнений: люди были мертвы. Над телами, подняв над головой горящий факел, стоял лорд де Койнер. Его узкое сумрачное лицо потемнело от гнева.

– Кто-то… – Его первые слова прозвучали тихо, но заставили враз замолкнуть собравшихся в крепостном дворе людей. – Кто-то проник ночью в замок…

И тут, обратив внимание на то, как громко в наступившей тишине трещат смоляные факелы, Тина поняла, что огонь излишен: начинался рассвет, и воздух был наполнен серебристо-палевым сиянием близящегося утра.

«Ночь прошла, – отметила Тина, рассматривая открытые ворота. – Солнце встает…»

Ворота открыли не злоумышленники, это сделали стражники, но с какой именно целью, Тина не знала. Возможно, они выслали за стену разведчиков-следопытов. Но при чем здесь тогда серебряная труба?

– Те, кто пришел сюда ночью, – продолжал между тем лорд Каспар, – пришли не с добрыми намерениями. Убиты четверо стражников…

«Но их здесь только трое! Хотя…»

Могло статься, что четвертый находится по ту сторону стены.

– Подлый убийца будет пойман и жестоко поплатится за совершенное злодеяние. В крепости его нет, но…

– Отчего же! – Люди, стоявшие по правую руку лорда Каспара, расступились, и вперед вышла женщина в дорогом дорожном костюме. – Вы позволите, мой лорд и господин?

Несмотря на игру бликов от горящих факелов и дикую мешанину из слабого естественного света и всполохов огня, Тина смогла рассмотреть женщину во всех возможных подробностях. Она была достаточно высока, уступая лишь Аде да, пожалуй, самой Тине, какой та стала за последние дни, пряма, худощава и суха, если не сказать грубее. Лицо ее, когда-то, похоже, изысканно красивое, теперь было изрезано морщинами и неподвижно, походя этим на алебастровую маску. Выражение надменной жестокости было единственным, что можно было прочесть на этом лице. Прозрачные глаза горели жестоким холодным огнем, от которого даже на расстоянии мороз пробегал по коже.

– Вы позволите, мой лорд и господин?

Получалось, что это жена лорда Каспара, находившаяся до сих пор где-то вне замка.

«Значит, вот для кого пела серебряная труба! И ворота открыли тоже для нее!»

– Прошу вас, леди Ольга. – Чувствовалось, что де Койнер недоволен вмешательством жены, но воспрепятствовать ее выступлению не может.

– Лорд Каспар. – Голос у женщины был высокий, пронзительный, от его звука начинало ломить в висках. – Я полагаю, вы ошибаетесь. Враг в замке и даже не пожелал спрятаться или скрыться!

После этих слов в замковом дворе наступила уже совершенно невероятная тишина. Казалось, даже смола перестала трещать в огне факелов. Замерли, затаив дыхание, люди, попрятались, поджав хвосты, собаки, окаменели лошади…

«Н-да, – отметила Тина краем сознания. – Умеет дама Ольга производить впечатление. И репутацию имеет… Серьезную репутацию».

– Ты! – вскинула руку жена де Койнера, и палец ее, к огромному удивлению Тины, прямиком указал на Аду. – Ты здесь! Почему я не удивлена этим трупам? – Картинный жест в сторону мертвых тел. – Где ты, там и смерть, не так ли?

Ада стояла перед ней молча. Она была спокойна и собранна. И в ней не чувствовалось страха.

– Каспар, мой муж и господин!

– Слушаю вас, моя госпожа. – Его голос звучал холодно и почти безразлично. Кажется, лорд де Койнер уже успел взять себя в руки.

– Ты помнишь, что ты тогда сказал? – Это прозвучало как обвинение.

– Каждое слово.

– Ты настоял на изгнании, ведь так?

– Ты знаешь, что это так. – Оба они перешли на «ты», но, по-видимому, этого даже не заметили.

– Слушайте все! – Голос женщины поднялся до крика, больше похожего на визг. – Я обвиняю! Я, Ольга де Койнер, урожденная леди фон Цеас, обвиняю эту женщину. – Палец Ольги снова указывал на Аду. – Адель фон дер Койнер цум Диггерскарп, кузину моего мужа и господина лорда де Койнера, в том, что она подлый убийца-упырь, проклятый богом хищник-кровосос, оборотень и вурдалак! Я обвиняю ее в черном ведовстве и убийстве моих родителей, благородного Роберта фон Цеаса и его жены леди Сесилии. Я объявляю ее преступницей, достойной смерти, в воздаяние смерти моих родителей и множества других людей в прошлом и настоящем! – Жест в сторону мертвецов. – Я обвиняю и требую справедливого суда!

Мгновение над замковым двором висела мертвая тишина, но затем людей охватила вспышка безумия, какой, признаться, Тина от них никак не ожидала.

– Смерть! – раздался первый крик из толпы.

– Смерть! Смерть! – подхватили другие голоса.

– Сжечь чертовку!

– Убить ведьму!

– Вампирка!

– На кол ее!

– Ату! Ату!

– В огонь!

«Будем драться…» – почти обреченно поняла вдруг Тина.

Было очевидно, случилось что-то страшное. Обвинение звучало нелепо, но, с другой стороны, Тина не знала, что произошло здесь в давние времена и почему Аде пришлось покинуть графство. Она знала другое: Ада действительно не хотела сюда возвращаться, и на то имелись, по-видимому, веские причины. Вернуться ее заставили обстоятельства, желание помочь Тине, и вот теперь…

– Молчать! – Властный окрик лорда Каспара заставил разошедшуюся было толпу замереть, хотя это и было совсем иное молчание: напряженное, полное гнева и раздражения. И все-таки они замолчали.

– Ты сказала, и все тебя слышали. – Лорд Койнер говорил громко, но невероятно спокойно, уверенно, и эта его уверенность гасила задор толпы, снова превращая ее в собрание законопослушных подданных. – Справедливость должна восторжествовать, но я не позволю чинить самосуд на моей земле. Итак! Леди Ольга выдвинула крайне серьезные обвинения против леди Ады, но у нее нет, насколько это мне известно, бесспорных доказательств вины моей сестры.

– Какие еще доказательства вам нужны?! – перебила его леди Ольга. – Посмотрите на нее и на меня, а ведь я была молоденькой девушкой, когда она убила моих родителей!

«Вот черт! – опешила Тина. – Сколько же Аде лет?»

– Долгая молодость не преступление, – покачал головой лорд Каспар. – И ты это знаешь, твоя собственная мать…

– Не смейте тревожить прах моей благородной матери! – завизжала Ольга.

Смотреть на это было страшно: казалось, на ее лице живут одни лишь глаза, так что кричала, в сущности, мертвая алебастровая маска.

– Тем не менее. – Лорд де Койнер выдержал вспышку жены, не дрогнув. – Обвинения без доказательств всего лишь сотрясение воздуха. Суд лордов так и не доказал причастность леди Ады фон дер Койнер цум Диггерскарп к смерти ваших родителей…

– Но лишил ее баронского титула и приговорил к изгнанию! – возразила женщина. – И это ты и твой кузен Карл не позволили собранию лордов вынести вердикт о наказании смертью!

– Леди Ольга, признайтесь, вы не присутствовали на том заседании суда и ничего не можете утверждать наверняка, – покачал головой лорд Каспар. – В ваших словах много чувства, но… Эти люди, – теперь уже он указал на мертвые тела, – были убиты во вторую стражу, а точнее, между полуночью и первым часом луны. Однако в это время я беседовал со своей сестрой на стене. Если вам, сударыня, мало слова своего лорда и господина, – в последних словах лорда де Койнера прозвучала откровенная ирония, – если вам недостаточно моего слова, факт нашей встречи может подтвердить ночная стража…

– Вы защищаете преступницу, милорд. – Из-за спины леди Ольги появился крупный мужчина в дорожном плаще, под которым поблескивала сталь доспехов.

– Что ж, сударь… – В набирающем силу свете утра лорд Каспар смотрел на мужчину с выражением неприкрытой ненависти. – Я всегда отдаю себе отчет в том, что делаю. Таков мой принцип. Хотел бы, чтобы и вы вполне осознали цену своих поступков. Вы начальник моей лесной стражи, лорд Горан. Но вчера, не спросив на то моего позволения, вы отправились с доносом к моей жене… Молчать! – остановил он готового возразить мужчину. – Не важно, как теперь сложатся обстоятельства. Прав я или нет, решать не вам, а графу Квеба и совету лордов, но вы, Горан, предали своего лорда и господина и осмелились прилюдно ему дерзить, я не прав?

– Опомнитесь, Каспар! – вмешалась леди Ольга. – Не забывайте, он мой родной брат!

– Ваш брат и мой рыцарь, – усмехнулся в ответ лорд де Койнер. – Был моим рыцарем, леди, потому что больше не будет. Преданность и субординация, вы не забыли, чему вас учили ваши благородные родители?

4

«Не слишком ли замысловато?»– Виктор, имей он такую возможность, наверняка почесал бы затылок. Однако воздержался, понимая, что это лишнее. Никогда не стоит раскрывать все свои карты. Ни перед кем.

«Кто сказал?»

– Ты не можешь этого сделать! – закричала жена лорда. – Мой брат мстит за своих родителей, за моих родителей! Он в своем праве!

– Его священные права как мужчины и дворянина неоспоримы. – Слова срывались с губ де Койнера, словно стрелы с тетивы. – Но и я в своем праве и как брат леди Ады, и как сеньор твоего брата, и, между прочим, в качестве твоего мужа, на которого вы, миледи, изволили прилюдно поднять голос. И я требую, чтобы вы, леди Ольга, прекратили пререкания и отправились в дом.

– А мне плевать на то, что ты там требуешь!

«У кого-то явные проблемы с головой!»Ди Крей знавал, кажется, немало людей, обуреваемых гневом и ненавистью, но здесь чувствовалось что-то куда более сильное и смертоносное. Яд этих чувств буквально сжигал разум, оставляя после себя одно сплошное пепелище.

– Я хочу, чтобы эту ведьму сожгли здесь и сейчас! Я хочу увидеть тебя в огне, Ада Койнер! Сгори, убийца!

Последний вопль леди Ольги заставил усмиренную было толпу заволноваться вновь.

«Не дура и знает характер своих людей…»

– Стойте! – А вот вмешательство Сандера Керста оказалось для Виктора полной неожиданностью. – Постойте!

– В чем дело?!

– Кто вы?

Муж и жена отреагировали на слова Керста почти одновременно.

– Разрешите представиться, леди Ольга, – поклонился Сандер. – Я частный поверенный из Ландскруны доктор права Сандер Керст, к вашим услугам!

– Мне не требуются ваши услуги! – едва не выплевывая слова, ответила Ольга де Койнер.

– Вы не поняли, – покачал головой Керст. – Я не предлагаю вам своих услуг, леди, я просто объявляю публично и в присутствии благородных свидетелей, что представляю здесь и сейчас интересы дамы Адель аллер’Рипп, находящейся под протекцией княгини Ариены из Аля, или, если вам так угодно, леди Ады фон дер Койнер цум Диггерскарп. И в этой связи я хотел бы напомнить, что как в империи, так и в Старых графствах в ходу прецедентное право. А это означает, имея в виду множественность прецедентов, что суд младшей инстанции – а таковым по отношению к совету лордов или монаршему суду и является сеньоратский суд – не может рассматривать дело, решение по которому ранее принято судом высшей инстанции. Граф Квеб, насколько я понимаю, уже вынес однажды решение в отношении баронессы фон дер Койнер цум Диггерскарп, и совет лордов это решение одобрил.

– Вообще-то наоборот, – поправил Сандера лорд Каспар.

– Спасибо за уточнение, мой лорд, но в нашем случае это ничего не меняет. Интуиция подсказывает, что предъявленные в то время обвинения были те же, что и теперь, и совет лордов – высшая судебная инстанция в нашем случае – вынес решение: моя клиентка была лишена баронского титула, но не звания благородной дамы, не так ли, моя госпожа?

– Все верно, мэтр Керст, – подтвердила его слова Ада, впервые за все это время нарушив молчание.

– Она была также приговорена к изгнанию, но не к смерти. Я правильно излагаю обстоятельства дела?

– Да, – подтвердил лорд Каспар.

– Открылись ли ныне какие-то новые факты по этому делу? Я спрашиваю вас, ваша милость? – повернулся он к леди Ольге, но та молчала. – Если нет, – развел руками мэтр Керст, – обвинить мою клиентку можно лишь в нарушении эдикта об изгнании. Эдикт предусматривает смерть в случае своего нарушения ответчиком?

– Не всегда, – поразмышляв мгновение, ответил лорд Каспар.

– Вот видите! – Керст поклонился лорду и обернулся к толпе. – Поскольку обвинение касается тех же фактов, что рассматривались уже советом лордов… Когда, кстати?

– Тридцать два года назад, – коротко пояснила Ада.

– Да, тут еще всплывает вопрос о сроке давности и составе коллегии… – задумчиво покивал головой мэтр Керст, обдумывая, очевидно, перспективы, проистекающие из вновь открывшегося обстоятельства.

– В любом случае только совет лордов вправе рассматривать это дело, – продолжил он через пару секунд. – Как с точки зрения пересмотра своего прежнего решения, так и с точки зрения нарушения пунктов назначенного прежним решением наказания!

«Ай да Керст! – искренно восхитился Виктор. – Ай да крючкотвор!»

Вмешательство Сандера явно перевесило чашу весов. Теперь поднять толпу на самосуд нечего было и думать. Напротив, леди Ольга и ее брат оказались в крайне щекотливом положении. Они могли быть обвинены в попытке мятежа, а такие «подвиги» обычно караются смертью. Но это касалось одного лишь лорда де Койнера: его жена, ему и решать. А вот Адель – если действовать теперь по закону – должны были под охраной препроводить в столицу графства, чтобы она предстала там перед судом монарха, то есть графа Квеб, или перед все тем же советом лордов, наверняка состоявшим ныне из совсем других людей, чем тридцать лет назад. Но даже не это важно. Существенно то, что такое развитие событий означало включение в уравнение судьбы двух новых переменных: пространства и времени. А это, в свою очередь, открывало немалые перспективы по спасению дамы Адель как законным, так и противозаконным способом. Аду можно было выговорить с помощью юридических процедур, или же ей можно было устроить побег. Живую Аду можно спасти, мертвую нет.

И тут Виктор поймал себя на одной весьма любопытной мысли. Оказывается, ему абсолютно все равно, что здесь произошло тридцать лет назад. Он был знаком с дамой Адель всего несколько дней, но это были такие дни, что суть человеческая раскрывается в них куда быстрее, чем за годы и годы обычной рутинной жизни. Разумеется, ди Крей не собирался идеализировать ни одного из своих спутников: люди умеют хорошо хранить свои тайны и способны не раз и не два удивлять в течение жизни доверчивых простаков. Виктор, если верить внутренним ощущениям, не являлся ни простаком, ни излишне доверчивым человеком. Но даме Адель он бы помог в любом случае, окажись даже, что она и в самом деле вампир.

«Ну и что?! – пожал он мысленно плечами. – А я вообще неизвестно кто, а уж о Ремте и вовсе лучше не упоминать!»

– Что ж, – объявил между тем лорд Каспар. – Так тому и быть. Леди Ада фон дер Койнер цум Диггерскарп, вы будете доставлены в столицу так быстро, как только возможно, то есть мы выезжаем не позже чем через час. Вы, леди Ольга, наверняка захотите присутствовать на суде в Квебе. Я понимаю и принимаю ваше желание, но запрещаю ехать вместе с обвиняемой. Перед ней или за ней, но не с ней вместе. Это мое слово. Лорд Бер?

– Я здесь, мой лорд!

– То, что вы сейчас слышали, приказ. Я приказываю не позволять моей благородной супруге приближаться к обвиняемой леди Аде ни в пути, ни на биваке. Вы старший охраны, и вам исполнять мой приказ.

– По вашему слову, мой лорд.

– Отлично!

– Лорд Горан!

– К вашим услугам, – ответил рыцарь, но, судя по тону, он с большим удовольствием перерезал бы сейчас глотку своему бывшему сюзерену, чем оказывал бы ему услуги.

– Вы освобождены от обетов, связывавших вас со мной, и вольны ныне делать все, что вам заблагорассудится. Однако – и я хочу, чтобы это слышали все присутствующие, – вам запрещается отныне появляться в моем замке и не рекомендуется попадаться мне на глаза. В следующий раз, как это случится, я вызову вас на поединок и убью, сомневаетесь?

– Нет, – покачал головой рыцарь Горан. Судя по всему, он хотел добавить что-то еще, но благоразумно промолчал. Сейчас вполне могла пролиться кровь. Притом его собственная.

– Прошу прощения, мой муж и господин. – Голос леди Ольги распорол утреннюю прохладу, как нож парусину. – Позволено ли мне будет указать вам на еще один момент, связанный с делом вашей кузины?

Лорд Койнер называл Аду сестрой, леди Койнер – только кузиной.

– Укажите, – согласился лорд Каспар. – Сделайте милость!

– Ее компания…

– Чья компания? – Он снова был весь терпение.

– Вашей любезной леди кузины.

– Ее компания? – поднял бровь лорд Каспар, он явно запаздывал за ходом мыслей жены.

– Те, кто ее сопровождает, милорд…

– Частный поверенный? – спросил лорд Койнер удивленно.

– Нет, я думаю, он не внушает подозрений, хотя и прогневал меня своим вмешательством. – Теперь леди Ольга явно вела какую-то новую игру. Игру, лишенную нерва и чувств, и оттого еще более опасную, чем ее давешняя истерика.

– Вы справедливы и великодушны, моя дорогая. Я восхищен. Проводники?

– Да, пожалуй.

– Что с ними не так?

– Проводники, мой лорд! Разве с ними когда-нибудь все было так?

– Возможно… Чего же вы хотите?

– Расследования.

– Хорошо, я пошлю их с той же оказией в Квеб…

– Зачем же? – возразила леди Ольга.

– Что вы имеете в виду? – Лорд Каспар был озадачен, и это было плохо, поскольку смысл игры его жены стал теперь ясен до запятых.

– Их ведь не судил суд высшей инстанции, – напомнила леди Ольга.

– Значит, их буду судить я.

– В моем присутствии.

– Ты намекаешь на необходимость созвать большое жюри?