Текст книги "Сумеречный клинок"

Автор книги: Макс Мах

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 24 страниц)

– Мгновение, сударыня!

Все-таки, несмотря на молодость, Роберт был военным с головы до ног. Увидев дверь, он смело пошел на разведку и уже через мгновение позвал за собой девушку.

– Сюда, Теа! Здесь никого нет!

– Но… – Тем не менее она пошла на зов.

– Теперь мы одни, и я… – Лейтенант едва успел закрыть за собой дверь и обернуться к Теа, но на большее судьба не отпустила ему ни одного лишнего мгновения.

Хлопнула, распахиваясь, другая дверь, и резкий с носовым оттенком голос потребовал Роберта Теллера к ответу.

– Что здесь происходит?! Фройляйн Альфен, как вы оказались здесь наедине с этим мужчиной?! Офицер, кто вы такой?! Представьтесь!

– Я…

Лейтенант оглянулся на голос, увидел говорившую и лишился дара речи. Мог лишиться и рассудка, но в княжеской гвардии сосунков не держат.

И вот они стоят: Теа Альфен, белокожая и золотоволосая, похожая на маленького испуганного ангела, высокий и массивный Роберт Теллер, обескураженный неловкостью ситуации, в которую ненароком угодил, и Ариена, княгиня Альм и Ши, владетельница Аля, Колта и Сорнея, на строгом лице которой осень листопада уступает место суровой зиме. За спиной княгини толпятся дамы ее свиты.

«Какой позор! – с ужасом думает лейтенант, ощущая, как ледяные ручьи начинают стекать по его спине. – Я опозорил род и имя, я нарушил доверие князя… Все кончено!»

– Есть ли что-то, что могло бы оправдать ваше в высшей степени предосудительное поведение?

Кого она вопрошала? На кого обращала свой гнев?

– Ваше высочество! – шагнула вперед Теа, встав так, словно бы пыталась защитить своим крошечным нежным телом огромного, но уже почти разрушенного ударом судьбы офицера. – Это я во всем виновата, он ни при чем! Он…

Ее голос неожиданным образом вывел лейтенанта из ступора. Это было похоже на тот случай, когда, увидев в первом своем бою, как скачут на него, опустив тяжелые копья, вражеские кавалеристы, Роберт замер от ужаса, но в следующее мгновение голос полковой трубы вернул его к жизни! Следует заметить, в том бою Роберт Теллер показал чудеса храбрости и воинского умения, чем и вымостил себе дорогу к званию лейтенанта.

– Я, ваше высочество! – Он властно и нежно отстранил с пути крошечное златовласое чудо и шагнул вперед. – Я смиренно преклоняю колено перед вашей властью и величием и со смирением прошу вашего благословения, княгиня.

С этими словами он и в самом деле опустился на одно колено и бестрепетно встретил взгляд темных проницательных глаз.

– Вот как! – усмехнулась княгиня, и от ее усмешки наверняка скисло бы молоко, окажись оно каким-то чудом здесь и сейчас, этим вечером в этой комнате. – И на что же мне вас благословить, офицер?

– Я лейтенант Роберт Теллер, наследник Керша и Озерной Дюжины. Я служу помощником капитана малой дружины вашего владетельного супруга, и я прошу руки мадемуазель Альфен.

– То есть вы преследуете исключительно матримониальные цели? – подняла бровь княгиня.

– Точно так, ваше высочество!

– А вы… Напомните, мой ангел, как вас зовут?

– Теа Альфен, ваше высочество, – чуть присела в элегантно исполненном книксене девушка.

– Верно-верно! – кивнула княгиня, и улыбка тронула уголки ее узких губ. – Я помню вас, моя прелесть. У вас, кажется, есть две подруги… одна черноволосая… – голос княгини неожиданно дрогнул, словно она споткнулась о неприятное воспоминание, – и еще одна… высокая…

Вообще-то княгиня предполагала сказать «дурнушка», но вовремя попридержала язык. Не все, что хочется сказать вслух, следует произносить на самом деле.

– Да, ваше высочество, – скромно потупилась Теа Альфен. – У Дитты Ворм волосы цвета воронова крыла, а Тина Ферен… Вы правы, ваше высочество, она высока ростом и чрезвычайно стройна.

Ну, это был, разумеется, эвфемизм, но при всем при том было бы так же несправедливо считать Тину дурнушкой. У нее была отличная фигура, но эту стройность было непросто разглядеть и оценить в тех платьях, что носили воспитанницы училища дев-компаньонок. То же и с лицом… Кое-где ее могли бы счесть симпатичной, но только не в Але, где высокие скулы и миндалевидный с приподнятыми внешними углами разрез глаз вызывали у людей ощущение непокоя.

– Да-да, – рассеянно обронила княгиня, чувствовалось, что теперь ее занимают совсем другие мысли. – И вы… Я имею в виду, как ты, дитя, относишься к идее выйти замуж за этого бравого молодца?

– Я стала бы ему верной женой, ваше высочество, но это невозможно. Я сирота и бесприданница.

– Пустое! – отмахнулась княгиня. – Ты моя воспитанница, это достаточный довод в вопросах крови, а что касается приданого, тысяча золотых кажутся мне вполне достаточной вирой за право именоваться фру Теллер.

– Значит, вы благословляете нас?

– Ну, разумеется, дитя! Можете поцеловать ее, лейтенант. Один раз. Я позволяю…

7

Двенадцатого листобоя 1647

– Как, как вы говорите? Две свадьбы в один день? Невероятно! – Виктор отпил из стаканчика, что держал в длинных крепких пальцах, но совсем чуть-чуть: только чтобы смочить губы. Сливовица оказалась и в самом деле хороша, но напиваться этим утром в его планы не входило.

– Невероятно! – повторил он и покачал головой, как бы показывая: «не верится мне в такой случай». А случай, если честно, действительно смахивал на анекдот.

– Ну, отчего же… – меланхолично бросил в пространство Сюртук. – Придумывать, так с размахом…

– Ничего-то вы не понимаете, – ухмыльнулся в ответ Миха. Недоверие, как видно, его не обижало, а рассказ занимал. – А не понимаете, потому что не знаете, в чем тут дело.

– А ты, стало быть, знаешь? – На поверку Сюртук оказался чудным напарником, он ловил мысли на лету и буквально читал ситуацию между строк. Он ничего не делал впустую, просто так или наобум, все время будучи начеку и готов к действию, но выглядел при этом расслабленным, сомлевшим, да и не большим умником.

– Не веришь, а зря, – хмыкнул Миха и потрепал по плечу своего сына, типа, «знай наших, парень»! – Я, судари мои, дрова в Чистый город вот с его лет вожу. Всю прислугу в главных домах знаю, со всеми ключницами и мажордомами знаком. А как же иначе! Дрова, они всему голова! Без хороших поленьев ни обеда человеческого сварить, ни бренди выгнать, – кивнул он на стаканчик в руке. – Опять же, зимы у нас долгие да суровые, куда без дров денешься? Я, стало быть, дрова вожу. Надо с вечера, будут до первой звезды, к утру – так и ночью доставить не поленюсь. И не лишь бы что, а первоклассный товар. Березу, дуб, сосны или кедра для запаха… да мало ли что! Сколько людей, столько и выдумок. И на липу есть покупатели, и на бук – хоть он и дорогой. Я всех знаю, меня все знают, а о чем старшая прислуга промеж себя говорит, то между ними и остается. Ну и я хоть и при своем собственном интересе, но и как бы из них. Меня не сторонятся, так-то вот!

– Ну, стало быть, тебе видней, – хмыкнул Сюртук. – А только две свадьбы в один день…

– Так она же специально так подстраивает! – самодовольно улыбнувшись, объяснил собеседникам Миха. – Княгиня то есть!

– Как так? – подал свою реплику Виктор и стал набивать трубку, остальное он уже понял, но не прерывать же рассказчика.

– А так! Приют этот, «Длань господню», княгиня наша учредила еще лет двадцать назад. Как вышла замуж за князя, так и повелела завести, значит, дом призрения для девочек-сирот, да не просто приют, как раньше было заведено, или, скажем, работный дом, а училище по всем правилам для воспитания и образования. Дев-компаньонок, стало быть, готовить из них повелела. Ну, это, значит, читать, писать научить, счету да манерам с танцами и всяким другим женским премудростям, чтобы не стыдно, значит, было такую девушку в приличный дом ввести. Дочке, скажем, наперсница. Старушке – компаньонка. Домоправительница или секретарь, невенчанная жена какому-нибудь немолодому чиновнику, да мало ли, что еще…

– Вот оно как… – Было непонятно, то ли Сюртук искренне восхищен, то ли наоборот.

– Так-так! – уверил его рассказчик, принявший интонацию Ремта за чистую монету. – Но только и этого ей, ну, то есть княгине нашей, показалось вскоре уже мало, вот в чем штука! Девушки подрастали, и заметила как-то княгиня, что есть среди них такие, что от благородных нипочем не отличишь! И в чем отличие-то? Тока в бумагах, если по совести. А коли не знаешь правды, то ни в жисть не разберешь. Собой хороша да приветлива, говорить, ходить умеет, что баронская дочка, наряди в шелка, так и спутать немудрено!

– Хитро!

– А то ж! Вот она их и наряжает. Не всех, конечно, но некоторых, про которых есть уверенность… А дальше просто. Привозит их на Большой Осенний бал и дает шанс. Мужики, особенно военные, враз голову теряют. Танец, другой, разговор наедине, и в самый интересный момент – хрясь! Является княгиня. И не важно, что парень не то чтобы под юбку забраться, поцеловать толком девицу не успел, ан все! Коготок увяз, всей птичке конец. Под венец, и точка!

– Так эти две приютские, что ли? – делано удивился Виктор.

– Именно! – расплылся в улыбке торговец дровами.

– А мужики что ж, у вас совсем лапти? – поинтересовался Сюртук. – За столько-то лет…

– Так не каждый же год, – объяснил Миха. – Да и не велено об этом болтать… И сейчас трепать языками не станут. А так что ж! Две помолвки, две свадьбы, и что? Кто на ком женится, знают немногие… и болтать не станут, оно того не стоит. А две девицы судьбу нашли, так-то вот, господа хорошие!

8

Одиннадцатого листобоя 1647 года

Тина Ферен не знала своей семьи. Дама-наставница, Адель аллер’Рипп, сказала однажды, что Тина подкидыш, а именем своим обязана секретарю магистрата мастеру Ферену, записавшему под своей фамилией трех найденышей того давнего дня 11 первоцвета 1632 года. Говорят, что это была среда, и с утра шел дождь. Скорее всего, подброшенной девочке без имени было около года от роду. Максимум – полтора, минимум – девять-десять месяцев. Кажется, она спала в плетеной корзине, была чисто вымыта и наряжена хоть и не в кружева, но и не в тряпье. И это все. Все, что помнила сама Тина, было так или иначе связано с приютом. Сначала с монастырским, Сестер Добронравия, потом с этим, созданным княгиней Ариеной в доброте своей неизмеримой. Впрочем, по поводу княжеской доброты Тина особенно не заблуждалась, она кое-что знала на этот счет, хотя знание это было такого рода, что лучше о нем вслух не поминать. Однако Тина была девушкой умной и понимала, где проходит граница возможного, разумного и дозволенного. По поводу княгини Ариены болтать лишнего не следовало, точно так же, как и питать на ее счет излишние надежды. Сегодня был не Тинин день, и, чтобы это понять, не стоило тащиться на бал. Мужчинам, во всяком случае молодым и при мечах, Тина не нравилась. Стариков же, которым юность девушки с легкостью заменяет красоту, хитрости княгини Ариены в заблуждение не вводили. Но ей ли, Тине Ферен, сетовать на судьбу, ведь она и на бал этот роскошный в жизни бы не попала, да еще в таком чудном шелковом платье, не будь она – наудачу – лучшей подругой Теи и Дитты. Вот для них, двоих, этот день действительно стал особым. Сбылись на балу княгини все их потаенные надежды, и из дев-компаньонок без особых видов на будущее обе две превратились в сияющих счастьем невест. Жених Теи, возможно, был и не красавец, зато высокий и в плечах широк, дворянин и наследник замка, не говоря уже о том, что герой и лейтенант гвардии. По сравнению с Робертом Теллером Трис эй’Вендерс казался маленьким и щуплым. Так на самом деле и обстояли дела с его внешностью. Он был ниже Дитты и выглядел рядом с ней жалким сморчком, но он был настоящим имперским бароном и совладельцем – пусть и младшим – торговой компании «Карл эй’Вендерс и сыновья». Причем сыновей у Карла Вендерса было двое, и Тристан – старший из них.

О нет, Тина не завидовала! Она и вообще была славной девушкой, практически не знавшей, что такое зависть, злоба и гнев. Тем более не стала бы она завидовать двум своим лучшим и – чего уж там! – единственным подругам, заменившим ей все то, что зовется обычно домом, семьей. У Тины не было дома, как не было и семьи, но зато уже шесть лет подряд рядом с ней находились Теа и Дитта. Днем и ночью, летом и зимой, в мгновения радости и в минуты печали. Всегда, постоянно, день за днем… до сегодняшнего дня, до этого вечера…

О да, мысль о расставании печалила Тину, но радость за подруг перевешивала на весах ее чувств все прочие соображения.

– Боже, какие вы красивые! – в который уже раз воскликнула Тина, с любовью и восхищением обнимая обеих подруг разом.

– Мадемуазель Ферен?

Она даже вздрогнула от неожиданности. Ее никто здесь не знал, и некому было заинтересоваться ею теперь. Вдруг. Буквально на последних минутах бала.

– Мадемуазель Ферен?

– Да, я… – Она выпустила подруг из объятий и оглянулась.

Голос принадлежал высокому широкоплечему мужчине, одетому по столичной моде в расшитый серебром камзол. Он был молод, хотя и не юн, и красив строгой мужской красотой. Удлиненное лицо, отличавшееся отчетливой лепкой черт, выдавало между делом не только хорошее происхождение – породу и кровь, как говорят на севере, – но и силу воли, и недюжинный интеллект.

– Сударь?

– Вы удивительно похожи на свою мать… – вот что он сказал ей тогда.

– Вы знали мою мать? – подалась она к нему, не в силах преодолеть великий соблазн всех на свете сирот.

– Я видел ее портрет, – таков был ответ.

– Так вот почему ее бросил мой отец… – Вывод напрашивался сам собой.

– Ваш отец? – поднял бровь незнакомец. Кажется, ей удалось его смутить.

– Ну, должен же существовать и мужчина, который меня зачал… – такой откровенной грубости еще никогда не срывалось с ее губ. Похоже, Тина была сейчас несколько не в себе, но, если подумать, ее можно понять и простить. Не каждый день в жизнь девушки-сироты входят красавцы из таинственного ниоткуда, сообщающие, что знают, кто произвел несчастную на свет.

– Ах, вот вы о чем! – распахнул он большие серые глаза. – Непременно. Разумеется… Но с чего вы взяли, что он ее бросил?

– А кто бы остался с такой уродиной?! – Ее устами говорило сердце, но кто не ошибается?

– Понятие красоты относительно, – дипломатично возразил мужчина. – То, что считается красивым здесь и сейчас, в этих глазах или тех, не обязательно таково же в иных глазах, там и тогда. Верно и наоборот.

– Звучит соблазнительно, но верится с трудом, – горько усмехнулась Тина, начавшая понемногу возвращаться в себя.

– Давайте оставим эту тему, тем более что все в вашей истории сложилось совсем не так, как представляется. Не столь очевидно, не так просто…

– Не так, – повторила она за ним. – А как?

– Не мужчина бросил женщину, если вы понимаете, о чем речь, – незнакомец говорил теперь медленно, словно бы опасался сболтнуть невзначай лишнего, – если честно, это она вышвырнула его, словно старую перчатку, а позже в связи с совсем другими обстоятельствами вынуждена была – впрочем, без особых сожалений, – расстаться и с вами. Но ваш отец…

– Мой отец…

– Ваш отец не отчаивался, он искал вас все эти годы…

– Только не говорите, что это вы, – усмехнулась она, а чего ей стоила эта усмешка – отдельный и непростой разговор.

– Ну, что вы! Что вы! – всплеснул руками мужчина. – Мне всего двадцать восемь лет от роду, и в детстве я был послушным тихим мальчиком…

– Тогда кто же вы и зачем пришли? – вопрос напрашивался, но и ответ не заставил себя ждать.

– Я частный поверенный, доктор права Сандер Керст, и я прибыл в Аль, чтобы найти вас и доставить к вашему отцу, который желает официально признать вас своей дочерью и передать вам свой титул и немалое состояние.

– Имя! – потребовала Тина. – Назовите мне мое имя!

– Терпение! – остановил ее Сандер Керст. – Нам необходимо как можно скорее добраться до Ландскруны! Состояние вашего сиятельного родителя таково – я имею в виду здоровье, а не финансы, – что промедление может оставить вас и без имени, и без денег!

– Хорошо сказано! – Тина и не заметила, как рядом с ней оказалась дама-наставница Ада аллер’Рипп. – Браво! Но одну я девушку с вами не отпущу!

– Что же делать? – Лицо мэтра Керста стало строгим, если не сказать суровым. – Я предъявлю властям бумаги, уполномочивающие меня…

– Подотритесь ими, мастер! – отрезала железная Ада. – Училище находится под патронажем ее высочества княгини, и на сотню миль в округе никто даже не пернет, если она прикажет терпеть! Вы меня поняли, сударь?

– Вполне.

– Тогда шепните мне имя, разрешаю на ушко.

Мэтр Керст колебался всего лишь мгновение.

– Вшхршс… – прошипел он, нагнувшись к уху дамы-наставницы.

– Вот как… – произнесла она в раздумье, услышав имя. – Что ж, ради этого стоит постараться. Мы отплываем завтра утром!

– Увы! – удрученно развел руками Сандер Керст. – Навигация закрыта, поскольку льды надвинулись на Студеные Врата. Я прибыл, по-видимому, с последним кораблем!

– Что ж… – Дама-наставница посмотрела сначала на Керста, затем на Тину и покачала головой. – Тогда придется идти посуху…

– Через Старые Графства…

– Вы знаете другой путь?

– Нет, но я и по этому ни разу не ходил.

– Все когда-нибудь случается впервые, – наставительно заявила Ада аллер’Рипп. – Впрочем, нам потребуется проводник, но я знаю, как его найти…

9

Двенадцатого листобоя 1647 года

от начала нового счисления

Торговцы дровами ушли, едва достаточно рассвело, чтобы считать утро состоявшимся. Зато в этот ранний час трактирный зал быстро заполнили те, кто начинал день спозаранку. Ломовые извозчики, трубочисты, молочники и зеленщики и многие другие: одни – завершив уже свои утренние труды, другие – лишь «предвкушая» неизбежное, спешили наполнить желудок горячей пищей, а то и стаканчик пропустить для пущего сугреву. День выдался таким же холодным и сырым, что и накануне, а работали все они, что называется, на свежем воздухе. Впрочем, все эти люди ничуть не интересовали ни Виктора ди Крея, ни Ремта Сюртука. Рабочий люд был сам по себе, а они двое – отдельно. Чужаки, нездешние, то есть никто, да и время неподходящее. Быть может, вечером, после трудов праведных, за кружкой эля или сидра с ними бы и поговорили, расспросив в охотку о разных разностях, о дальних и ближних местах, где побывали незнакомцы, послушали чужие новости и поделились бы своими, городскими. Но не теперь, не утром нового дня. Поэтому Виктор и Ремт тепло распрощались с новыми знакомцами, оставили половому деньги в оплату ужина и постели, не забыв, разумеется, присовокупить обещанные чаевые, и отправились в комнату на третьем этаже – отдыхать. Комната эта находилась под самой крышей и была низковата для высокого от природы ди Крея, но отличалась несколько отчужденной опрятностью. И еще в ней имелась просторная кровать – на которую Виктор имел самые определенные виды – и стояло старое глубокое кресло, где он предполагал устроить на отдых некую нематериальную сущность, именуемую для удобства общения Ремтом Сюртуком. Идея казалась соблазнительной, жаль только, ей не суждено было воплотиться в жизнь. Едва Ремт устроился в кресле, собираясь «отпустить» на время свою заемную плоть, а Виктор присел на кровать, предполагая стащить с ноги сапог, как раздался стук в дверь.

– Вот же носит неугомонных! – вздохнул Сюртук, возвращая лицу насквозь простецкое выражение.

– И не говори! – Виктор встал, подошел к двери и отодвинул засов.

– Чем могу быть полезен? – Перед ним стоял высокий молодой мужчина в шитом серебром камзоле и не слишком подходящем для праздничного наряда добротном дорожном плаще из плотной шерсти.

– Вы проводник. – Мужчина не спрашивал, он утверждал.

– Вроде того…

– Мне нужно попасть в Ландскруну.

– Тогда плывите морем, – пожал плечами Виктор. – Это станет вам и дешевле, и быстрее.

– Не получится, – покачал головой мужчина. – Льды достигли Студеных Врат.

– Вы это точно знаете? – нахмурился Виктор, припомнивший теперь, что льды в тех краях появляются только в студень, но никак не в листобой.

– Я был там третьего дня…

– Невероятно!

– Но факт! – возразил незнакомец.

– С фактами не поспоришь, – согласился Виктор.

– Так вы возьметесь провести нас в Ландскруну?

– Вас?

– Нас трое, – объяснил незнакомец. – Я, женщина и мальчик.

– То есть вы собрались в путь всей семьей? – удивился ди Крей, представлявший себе, что за дорога предстоит путешественникам, вздумавшим добраться посуху до западного побережья.

– Нет, – остановил его мужчина. – Мы не семья. Я частный поверенный, а эти двое мои клиенты. Так возьметесь?

– Десять золотых марок. – Цена была подходящая, хотя Виктор еще не решил, зачем ему нужны деньги, но, с другой стороны, не будешь же сиднем сидеть в Але. А проводить… Что ж, судя по тому, что он теперь помнил, проводить людей по дорогам Старых Графств он бы смог, вот только…

– Как быстро мы сможем добраться до побережья, разумеется, имея в виду западное побережье? – таков был следующий вопрос потенциального нанимателя.

– Зависит от того, как пойдем, – снова пожал плечами Виктор.

– Мы пойдем очень быстро, – уверил его мужчина.

– Ваши мальчик и женщина тоже умеют ходить быстро?

– У них не будет иного выхода.

– Ах, вот как! Ну, что ж… Нам потребуются кое-какие припасы… и лошади… Это, к слову, еще шесть золотых марок, и да, думаю, завтра утром мы сможем выйти в путь.

– Мы выходим сегодня в полдень. – В голосе мужчины звучала холодная непреклонность. – И если пойдем споро, успеем до темноты пересечь Седло и заночуем в деревне Малый Переход на Изере. Тогда завтра мы сможем отплыть вверх по течению на одной из торговых барок или, если по-настоящему повезет, на имперской галере… Чем черт не шутит, когда бог спит?!

– Ну да, – кивнул в ответ Виктор, незнакомец начинал ему решительно нравиться. – Хорошо, отправимся в полдень, но должен вас предупредить, мэтр Как Вас Там, я всегда готов выслушать добрый совет – если он к месту и ко времени, – но в пути я ваш бог, князь и воинский начальник. Вы понимаете, что я имею в виду?

– Вполне!

– Ремт? – обернулся тогда Виктор к своему нежданному партнеру. – Ты ведь слышал наш разговор? Что скажешь? Ты идешь со мной или поищешь счастья где-нибудь еще?

– Да нет! – махнул пухлой рукой Сюртук. – От добра добра не ищут, так, кажется, говорят. Так что я с вами, Виктор, если никто не возражает!

Но никто и не возражал.